Дамские пальчики. Казино.

- Иди же сюда, черт возьми! - повторила она. - Может, тебе повезет! «Наверное, хочет меня заманить, - решил он. - В комнате, конечно, полно легавых».

- Не бойся, здесь никого нет. Поверь мне. У тебя все равно нет выбора. Ты ведь собирался прыгать вниз? Рискни сначала, это ты всегда успеешь.

- Они заметят, куда я пошел, - невольно отозвался он.

- Разбей неон. Мне не достать.

- Слишком высоко, - сказал он, бросая взгляд на стену.

- Отвлеки внимание тех, что внизу. Сделай что-нибудь, притворись, что хочешь прыгнуть…

«Вздор, - решил он. - Отвлечь внимание целой толпы… Каким образом, черт возьми?!» Внезапно его осенило. Если уж рисковать, то по-крупному. Пусть будет так. Все или ничего. Игра стоит свеч…

Тренч, доведенный почти до отчаяния, измотанный событиями последнего вечера, проталкивался сквозь неистовствовавшую толпу. С трудом он добрался до входа в «Фэирмонт». Холл и лифты находились под контролем полиции. Вместе с ним наверху поднимался какой-то мрачный полицейский. Когда и в коридоре он увидел бегавших взад и вперед полисменов, его взяла злость. Он ворвался в номер Сендерса, словно бомба, готовая вот-вот разорваться.

Патрик сидел в кресле у окна.

- Не зажигай света, - тихо произнес он.

Тренч окинул взглядом комнату и уставился на диван.

- Кто это? - спросил он, указывая пальцем на спящего.

- Ты видел того человека на карнизе? Откуда я его, понимаешь, знаю? Подай мне, если нетрудно, бинокль!

- Кто это такой, Патрик? - повторил Тренч, подходя ближе.

- Это? Это Джордж. И куда подевался бинокль… Тренч уселся и некоторое время не мог произнести ни звука.

- Джордж Годдард? - выдавил он наконец.

- Да, да, Джордж, - отозвался Патрик, возясь с замком чемодана.

Тренч старался собраться с мыслями. Этот идиот похитил Джорджа! Одурманил его каким-то снадобьем и держит здесь! Но зачем?! И где Кэрол?! Он машинально огляделся по сторонам.

- Нет, он один, - произнес Сендерс, словно читая мысли Джонатана. - Кэрол похитили. Ну, наконец-то нашелся этот чертов бинокль…

- Что ты несешь?

- Завтра утром мы выезжаем в Рино. У нас есть несколько дней и план, который, понимаешь, я составил. - Он приник глазами к окулярам бинокля и отрегулировал четкость. - Господи Иисусе… - прошептал он.

- Патрик, необходимо немедленно заявить в полицию! Ты обманул меня! Сказал, что не видел Годдарда… Что ты вытворяешь, скажи на милость?

- Ах, чтоб меня черт побрал… - отозвался Сендерс, протирая линзы бинокля. - Это он… Стентон! Алан Стентон! Там, на карнизе!

Тренч подошел к окну.

- Ты сошел с ума, Патрик, возьми себя в руки, - тихо сказал он.

- Говорю тебе, это Стентон! Тот самый, которого ждет Кэрол! Я прекрасно помню его фотографию! Кэрол мне сто раз ее показывала! А тебе нет? Смотри, те же, понимаешь, закрученные усики.

Джонатан взял у него бинокль и некоторое время смотрел в него.

- Может, просто похож… - сказал он неуверенно.

- С расстояния пятидесяти метров, в сильный морской бинокль, я опознаю любого человека. Не говоря уже о том, фотографию которого мне постоянно подсовывают и о котором беспрерывно, понимаешь, рассказывают. Давай бинокль. Боже мой, что он вытворяет?

Алан открыл чемодан и вытащил пачку двадцатидолларовых банкнот. Сорвал с них упаковку и подбросил высоко в воздух. Они рассыпались и стали медленно опускаться зеленым дождем. Толпа затихла и, словно завороженная, уставилась вверх. Прежде чем деньги достигли аркады, прошло немало времени. Потом какой-то человек подпрыгнул и схватил одну бумажку. Все сразу поняли, что падает на них с неба, и началась несусветная давка. Из окна гостиницы Марка Хопкинса кто-то крикнул:

- Деньги! Парень бросает деньги! Люди-и-и!!!

Алан работал быстро и решительно. Он разрывал пачки и швырял их перед собой - вверх, вбок, вниз. В окнах напротив лиц становилось все меньше. Люди набивались в лифты, толпясь перед входом в них, пиная и отталкивая друг друга, лишь бы успеть. То же, что делалось перед аркадой, превосходило всякое понимание. Толпа безумствовала, сражалась, топтала падавших, орала и вопила. Даже полицейские забыли, зачем они здесь, и приняли участие в общей давке. Они нагибались за валявшимися банкнотами, помогали себе резиновыми дубинками, отталкивая зевак. Ветер разносил деньги далеко - на другую сторону Калифорния-стрит. Алан видел людей, бежавших по крышам домов, видел, как молодая женщина запихивает пригоршни купюр себе в лифчик, чтобы тут же их лишиться: какой-то орущий старикан сорвал с нее платье и бюстгальтер, вырвал деньги и принялся дубасить женщину суковатой палкой.

Видел, как восемнадцатилетний парнишка сгибался от боли, прижатый к автомобилю, в то время как четыре истерично вопящие девицы лупили его сумочками по голове.

Он швырнул последнюю пачку. Триста пятьдесят тысяч по двадцать, пятьдесят и сто долларов растаяли, как снег на весеннем солнце. Никто уже не обращал на него внимания. Этим миром правят деньги, а не какой-то сумасшедший с двадцать первого этажа гостиницы «Фэирмонт». Он пожал плечами и быстро преодолел расстояние, отделявшее его от окна, за которым укрылась таинственная женщина.

- Думаешь, прыгнет? - спросил Тренч.

- Не валяй дурака, Джонатан. Не затем он выбросил целое состояние, чтобы сейчас… Подожди-ка, чтоб мне лопнуть на этом самом, понимаешь, месте! Стентон забирается в окно миссис… Джоуэтт. - Сендерс высунулся наружу, но за задернутой занавеской не заметил никого: комната была погружена в темноту.

- Он вошел туда? Это за ней ты подглядывал по вечерам? - спросил Тренч.

- «Подглядывал, подглядывал»! Уж сразу и подглядывал! Красивая женщина как редкое произведение искусства. Ты этого не понимаешь. Сандра Джоуэтт с мужем… А собственно говоря, где они теперь? Ведь этот… этот Стентон врывается в их номер! Где же ее муж? На обедах я всегда видел их вместе. Думаю, следует предупредить администрацию. Как ты думаешь, Джонатан? Джоуэттов явно нет в номере…

- Но что там могло случиться? Почему Алан убегает? И зачем он разбрасывал деньги?

- Ты задаешь глупые вопросы, Джонатан. Как это зачем? Чтобы отвлечь внимание людей, ведь это ясно! Он уже вошел туда…

Сандра отодвинула занавеску и подала Стентону руку.

- Залезай, быстро! Никаких вопросов, все потом, - шепнула она.

Он тихо соскочил на пол и закрыл окно. Потом быстро окинул взглядом комнату и вздрогнул: она была пуста, но на кровати он заметил силуэт накрытого простыней мужчины. У него были темные редкие волосы.

- Кто это? - Алан напрягся, готовый немедленно вернуться на прежнее место.

- Мой муж, - спокойно ответила женщина. Она не успела ничего больше сказать, потому что в коридоре послышался тяжелый топот ног и хлопнула дверь. - Под кровать! - шепнула она. - Спрячься под кровать! Я все улажу, - добавила она и скинула халат.

Алан остолбенел. Она стояла перед ним нагая, словно музейная статуя. Невольно он скользнул взглядом по ее телу. У нее были большие груди, плоский живот и длинные, стройные ноги. Он проглотил слюну. Пять лет вынужденного воздержания давали о себе знать, несмотря на драматичность ситуации.

- Что ты уставился? Никогда не видел женщины? - сердито прошептала она. - Быстрее, сейчас сюда…

Кто-то начал колотить в дверь. Алан распластался на полу и заполз под свисавшее с дивана покрывало. Он услышал скрип пружин и почувствовал, как матрас ударил его по голове. Женщина легла. У него даже не было времени оценить положение, задуматься над тем, кто она такая, почему ее муж не реагирует, потому что стук в дверь усилился.

- Прошу открыть! Немедленно откройте!

- Нет! - крикнула женщина, и это добавило масла в огонь. Они моментально высадили дверь и ворвались в спальню. Зажегся верхний свет. Алан видел только кончики их ботинок.

- Стоять! - крикнул кто-то из полицейских и внезапно умолк. Наступила тишина.

- Выйдите отсюда! Убирайтесь немедленно! - воскликнула женщина. - Что здесь, черт возьми, происходит?! Сделай что-нибудь! Скажи им что-нибудь, Мак!

- Извините нас, пожалуйста, - пробормотал тот же голос. - Мы разыскиваем… Сюда никто не входил?

- Вон! - крикнула она. - Мак, не притворяйся, что спишь! Если ты немедленно что-то не предпримешь, я уйду от тебя! Скажи же что-нибудь, ты, растяпа!

Послышался скрип половиц и удаляющиеся шаги.

- Извините нас…

- Вон! - еще раз крикнула женщина голосом, предвещавшим близкую истерику.

Свет погас, и они удалились.

Алан отер пот со лба. Он лежал и чувствовал, что вот-вот лишится сознания. Нервы отказывались ему повиноваться. Женщина встала, надела халат и сказала:

- Можешь выйти. Только тихо.

Он выкатился из-под дивана прямо к ее чертовски стройным ногам.

- Меня зовут Сандра Джоуэтт. А это мой муж Мак.

«Джоуэтт, Джоуэтт», - стучало у него в ушах, и он никак не мог вспомнить, откуда ему знакома эта фамилия.

- Алан Стентон, - тихо произнес он, попытавшись улыбнуться. - Почему ты решила мне помочь?

Она внимательно разглядывала его. Он ощущал ее взгляд на плечах, на лице, на ногах.

- Я выгляжу не лучшим образом, верно? - пробормотал он.

- Еще немного, и ты выглядел бы еще хуже. Садись. Выпьешь чего-нибудь?

- Охотно, - сказал он.

- А с Маком не хочешь поздороваться? - спросила она, наливая ему.

- Привет, Мак. Спасибо тебе за… добрую волю - проговорил он.

Тот не отозвался ни единым движением.

- Он что, спит? - спросил Алан.

Она протянула ему стакан, и в ту же секунду, словно по наитию, он вдруг вспомнил, откуда знает эту фамилию. Мак Джоуэтт был миллионером. Он контролировал сеть ночных клубов на восточном побережье и половину Невады, включая казино в Рино и Лас-Вегасе.

- Он спит? - повторил Алан.

- Можно это назвать и так, - сказала она. - Он мертв. Твое здоровье!

II

По обоим концам зеленого стола возвышались высокие стулья. На них сидели представители администрации казино, наблюдавшие за тремя крупье и выплатой денег. Стол находился за бархатной портьерой, отделявшей игроков в баккара от рулеточных плебеев. У входа стояли двое охранников во фраках, с револьверами за поясом, потому что в баккара здесь играли и на жетоны, и на наличные.

Он сел и опорожнил карманы пиджака, разложив жетоны по цвету: черные - сотни, золотые с красной ниткой - пятисотки. Перед Сандрой лежала стопка банкнот. Он взял карты, отсчитал десять черных фишек и пододвинул их банкомету.

- Дама тоже играет, - громко сказал он.

Сандра добавила тысячу долларов.

Крупье, державший банк, убедился в том, что все игроки сделали ставки, и произнес:

- Карта для начинающего игру.

Он дал одну карту банкомету, а вторую положил возле себя. Потом еще одну банкомету и еще одну для себя. Крупье взглянул на руку, огляделся и отдал свои карты худощавому мужчине, который сидел напротив Сандры Джоуэтт и делал самые высокие ставки. Мужчина выиграл и радостно завопил. У него была девятка - карта, которую невозможно перебить. Он передал талию Сандре. Банкомет одержал победу. Потом снова выиграл худощавый, а после него кто-то другой. Алан проиграл пять тысяч долларов. Коробка с новой колодой карт взялась неведомо откуда. Стентон снова начинал игру. Он сделал максимально возможную ставку - две тысячи. Затем без спроса взял у Сандры еще две и бросил банкомету. И в этот момент почувствовал, что выиграет.

Спокойно, без малейшего волнения он раздавал карты: одну крупье, другую себе, одну крупье, другую себе. Потом открыл их: оказалось, что у него девятка. Он снова сделал максимальную ставку. Одна - крупье, другая - себе, одна - крупье, другая - себе. Эта другая снова оказалась девяткой. Выиграв девять раз подряд, он увидел, что банкомет полез под стол и вытащил оттуда специальные жетоны по пять долларов штука. Худощавый вышел из игры. Постепенно отпали и остальные игроки, а пространство вокруг стола заполнилось болельщиками.

Сандра учащенно дышала, он видел капли пота, выступившие у нее на лбу.

- Кончай, - шепнула она. - Ты им уже и так задал перцу.

- Пожалуйста, ваша очередь, - отозвался он. Она сделала высшую ставку.

- Карта для банкомета, - нараспев произнес крупье.

Он раздавал карты спокойными, уверенными движениями. Руки у него не дрожали. Банк выплачивал теперь пятикратную ставку, потому что столько игроков было в момент начала игры. Всякий раз он сгребал со стола пятнадцать тысяч, но это не производило на него особого впечатления. Когда крупье постучал по столу, они прервали игру и двое служащих быстро подсчитали процент, который он должен был оставить казино: более пяти тысяч; это означало, что перед ним уже накопилось около ста пятидесяти тысяч долларов. Краем глаза он заметил, как один из крупье шепчет что-то на ухо мужчине, сидевшему на высоком стуле. Тот кивнул головой и вышел. Вскоре он вернулся с маленьким человечком в темном, безупречно сшитом костюме. Пол Виндсбург - распорядитель зала. Войдя за портьеру, он окинул взглядом толпу зевак и остановился рядом с Сандрой. В нем было что-то от профессионального игрока; возможно, прежде он и играл, но теперь уже не мог себе этого позволить. Однако он был не в состоянии скрыть тот особый блеск, который появляется только в глазах опытных и искушенных игроков. Пригладив рукой седые волосы, он стал следить за тем, что происходило за столом.

- Вы выиграли сто шестьдесят четыре тысячи долларов, сэр, - произнес крупье. - Так как никто больше не хочет садиться за стол, мы, в соответствии с регламентом, должны закончить игру. Приготовить вам чек?

- Я бы сыграл еще раз. Последний, - отозвался он. Сандра пнула его под столом ногой.

- Не валяй дурака, - прошипела она. - Ты потеряешь мои деньги.

- Мне очень жаль, но… - начал крупье.

- Минуточку, - заговорил вдруг Виндсбург. - Сто шестьдесят четыре тысячи, не так ли? Давайте сыграем на всю эту сумму. Если вы выиграете, мы заплатим вам вдвойне, если же проиграете… - Он развел руками.

Толпа зрителей беспокойно зашевелилась. Крупье уставились на маленького человечка изумленным - взглядом. Их волновало не то, что шеф бросает на чашу весов такие деньги, а то, что он нарушает законы штата, рискуя лишиться лицензии.

- Согласен, - громко проговорил Алан.

- Кретин, - шепнула Сандра. - Настоящий кретин.

Распорядитель зала выписал чек, служащие отметили сумму, подлежащую уплате, в реестре.

- Ваш чек, мистер…

- Отдайте его крупье, - быстро прервал он. - Мы начинаем. Не согласитесь ли вы раздать за меня карты? - мягким голосом обратился он к Сандре.

Та поднялась с места и, не говоря ни слова, удалилась за портьеру.

- Карта для банкомета, - сказал крупье.

Он подал тому карту.

- Теперь для вас.

Он положил карту перед собой.

- Еще одну карту для вас, затем для банкомета.

Он раздавал быстро, как автомат.

- Вы открываете первым, сэр, - произнес крупье, и зрители замерли.

Алан открыл карты.

- Послушай меня. Здесь, понимаешь, принцип такой: проигрывает подавляющее большинство, - говорил Сендерс, отирая пот со лба. - Игроки, уходящие от стола с рулеткой с выигрышем, - это редкость, а уж тот, кто сумеет здесь сколотить состояние, - вообще исключение. Вот и все, что я тебе скажу.

- Перестань наконец, черт возьми, и пойдем отсюда, - негодовал Тренч. - Ты выиграл пятьдесят тысяч, приятель, но мы приехали сюда не за этим. Кроме того, полоса везения кончится, и ты просадишь все деньги!

- Полоса везения, Джонатан, не заслуга игрока. Здесь не может быть никакой стратегии, потому что, понимаешь, рулетка зависит исключительно от случая. Но шанс существует, один из тридцати шести, потому что шарик останавливается на одном из тридцати шести номеров. Всегда.

- Ты идешь или нет?

- Если ты выиграл два раза подряд, значит, ты использовал единственный случай из тысячи двухсот девяноста шести. Если же ты выиграл три раза подряд, то это уже, понимаешь, чистой воды паранойя, все равно что один из сорока шести тысяч с хвостиком! Но у меня, как ты имел случай убедиться, иная система, менее рискованная.

Посиди немного, понимаешь, осмотри как следует зал. Ищи лица, знакомые лица, Джонатан. Когда заметишь китайца, Панга, стукни меня легонько.

Эта игра вошла в историю казино. Играли без верхнего лимита. Патрик поставил десять тысяч на чет и проиграл. Затем поставил двадцать и на этот раз выиграл; вложив в сумме тридцать тысяч долларов и выиграв сорок, он получил таким образом прибыль в десять тысяч долларов. Не колеблясь ни секунды, он снова поставил все на чет и получил восемьдесят тысяч.

Крупье сначала поменял жетоны на тысячедолларовые, затем добавил кружочки по пять тысяч долларов за штуку. Игра на соседних столах внезапно утратила всякий интерес. Игроки покидали свои места и тесным кружком обступали Патрика и Тренча. Когда перед Сендерсом оказалась огромная стопка жетонов на сумму в сто тысяч долларов, чей-то голос воскликнул:

- Браво, маэстро!

Но Патрик ничего не слышал. Дрожащими пальцами он продолжал ставить на чет, только на чет, а Тренч, сам не понимая почему, помогал ему раскладывать цветные кружки.

Чет выпал пятый раз кряду, что граничило уже с полным абсурдом, и тогда Сендерс неожиданно перешел на нечет.

- Нет! - вмешался вдруг кто-то из зрителей. - Продолжайте ставить на чет!

Но ничто не могло остановить старого адвоката. Он поставил все на нечет и снова выиграл!

Какая-то женщина за спиной Тренча разразилась нервным, почти истерическим смехом и бросила через плечо Патрика на стол стодолларовый жетон. Сендерс вздрогнул, оглянулся, взял жетон и поставил на «тринадцать». Потом добавил пятьдесят тысяч. Толпа замерла. Шарик долго-долго кружился, глаза Патрика становились все более и более круглыми. Наконец послышался деревянно-металлический треск, и крупье провозгласил:

- Тринадцать! Дамы и господа, минутный перерыв. Я должен разыскать директора.

Толпа бросилась на Сендерса. Его целовали, пожимали ему руки, женщина, за которую он поставил, впилась в его губы, после чего сгребла свой выигрыш и протанцевала вокруг стола победный танец.

- Мне нехорошо, Джонатан, - прошептал Патрик. - На сегодня, пожалуй, довольно. - Он был бледен и весь в поту.

Тренч вытащил из кармана бутылочку с лекарством и подал ему таблетку.

- Тебе необходимо отдохнуть, Патрик, - тихо проговорил он. - Пойдем наверх.

- Посмотри туда, - ответил Сендерс, движением головы указывая на дверь. - Это Панг…

Китаец, одетый в смокинг, направлялся к ним в сопровождении двух человек из охраны. В нем было что-то кошачье; двигался он легко и грациозно, каждое движение было выверено, отработано, целесообразно. Остановившись перед Сендерсом, он низко поклонился.

- Мои сердечные поздравления, господин адвокат. К сожалению, игра кончена. Вы опустошили банковый резерв. Мы вынуждены прикрыть стол траурной тканью. - Он говорил на прекрасном английском языке, с легким оксфордским акцентом.

Патрик молча смотрел на него.

- Четыреста пятьдесят тысяч долларов, господин адвокат. Большего выигрыша я не помню, - продолжал китаец; толпа возбужденно зашумела. - Желаете получить чек?

Патрик кивнул головой и внезапно произнес:

- На имя Кэрол Годдард, если можно.

Лицо Панга не изменило выражения, на нем не дрогнул ни один мускул.

- Мне очень жаль, но я могу выписать чек только на имя выигравшего, - произнес он. - Если не ошибаюсь, мистер Сендерс, не так ли?

Патрик сдался.

- Пусть будет Сендерс, - буркнул он и сморщил лоб, что являлось у него признаком наивысшей сосредоточенности.

Он не заметил, что при имени «Годдард» один из зрителей, элегантный мужчина в костюме от Хэрродса, вышел из толпы и быстрыми шагами направился в сторону бархатной портьеры, за которой играли в баккара. Так же, как и Патрик, мужчина в этот момент интенсивно размышлял, но в отличие от него не морщил лба. Его мозг лучше всего работал в те минуты, когда рука машинально, но очень осторожно играла курком маленького автоматического пистолета, лежавшего во внутреннем кармане пиджака.

Этого элегантного джентльмена звали Джон Ирвинг.

- Девятка, - объявил крупье, и это был конец игры.

Зрители, как всегда бывает в такие минуты, ошалели от восторга. Вначале они поздравляли его, потом их стала разбирать зависть.

Алан подумал, что, имея на руках четыреста семьдесят шесть тысяч, он мог бы осесть где-нибудь в Калифорнии или вернуться на Восток, в Нью-Йорк. Однако деньги ему не принадлежали, и он знал, что с минуты на минуту очутится с глазу на глаз с Пангом.

- Пора, услыхал он шепот Сандры. - Сгребай деньги и начинай. Панг уже здесь.

Китаец шире раздвинул портьеру и остановил взгляд на Сандре. На его узких губах появилась бледная улыбка.

- Не ожидал встретить вас здесь, миссис Джоуэтт, - сказал он.

Крупье остолбенели - они узнали фамилию хозяина.

- А где Мак?

Алан швырнул несколько жетонов банкомету, выпрямился и проговорил хриплым голосом:

- Выгоните отсюда распорядителя зала. Немедленно.

Лицо Панга не изменило выражения. Он даже не взглянул на Алана, лишь коротко спросил:

- Этот джентльмен с вами?

Сандра утвердительно кивнула головой.

- Боюсь, что вам придется его выслушать. Это Лоури. Криб Лоури.

- Очень приятно. В таком случае прошу в мой кабинет.

- Сперва удалите отсюда распорядителя зала. Быстро! - рявкнул Алан. - Я представляю здесь Мака, ясно? Этот тип превысил допустимую ставку, из-за него Мак может лишиться лицензии, понимаешь? - кричал Алан среди внезапно наступившей тишины.

Панг повернулся к бледному человеку с седыми волосами.

- Через час явишься ко мне в кабинет, Пол, хорошо? - сказал он. - А сейчас прошу ко мне. Клиенты хотят развлекаться.

Они прошли мимо толпившихся в коридоре людей, среди которых были Сендерс и Тренч, и вошли в кабинет.

- Мак прислал меня сюда с Крибом, Панг, - непринужденно заговорила Сандра. - Вы знаете, кто он такой?!

Панг сел и прищурился.

- Значит, это вы тот легендарный Криб Лоури… - произнес он помолчав. - Что новенького в Лас-Вегасе? Как казино?

- Панг, Мак хочет, чтобы я вместе с Крибом просмотрела ваши счетные книги, - прервала его Сандра.

- Вы? Впервые вы непосредственно участвуете в деле, правда? - Панг замолчал.

Они напряженно смотрели друг на друга, пока наконец Сандра не рассмеялась.

- Когда-нибудь нужно начинать, Панг. Мак просил, чтобы я здесь его представляла. Кто-то у вас ворует, Панг. Образовалась недостача в двести тысяч долларов.

Панг взял со стола нож для разрезания бумаги и стал им забавляться, ставя палец на острие.

- Значит, вы его представляете… Интересно. А он вам дал какое-нибудь письменное подтверждение?

Письменное? Но ведь я его жена! Ты шутишь, Панг.

- Нет, не шучу. Мак звонил мне, это правда, предупреждал о возможном приезде Лоури, но ни словом не обмолвился о вас.

- Мак сказал, что она будет работать со мной, - вмешался Алан, с трудом контролируя свой голос. - Так он сказал.

Панг скользнул по нему взглядом:

- Мак говорил мне, что Лоури должен будет просмотреть книги. Если бы он хотел, чтобы вы ему помогали, он предупредил бы меня. Я знаю Мака.

- Панг, вы отдаете себе отчет в том, чем рискуете? Если Мак об этом узнает, он вышвырнет вас с работы, - прошипела Сандра.

- Не волнуйтесь так, миссис Джоуэтт. Мак вернется из Лондона, и все выяснится. Виски? - спросил Панг.

- Нет, спасибо, - буркнул Алан и тут же спохватился. Но было уже поздно.

Панг застыл в неподвижности.

- Ты не пьешь? - спросил он. - С каких это пор?

- Криб недавно вернулся после курса лечения, - поспешно вмешалась Сандра.

- От алкоголизма, - подтвердил Алан.

- Ах, так! - Панг проявил большую снисходительность. - Миссис Джоуэтт, мне очень жаль, но вы ничего не добьетесь. Когда здесь появится Мак и скажет, чтобы я проваливал, - я уйду, не сказав ни слова. Но не воображайте, что во время его отсутствия я позволю вам нарушать обычный порядок. Я слушаюсь только распоряжений вашего мужа. Если Мак хочет, чтобы вы контролировали книги, в чем я сомневаюсь, я должен получить письменное распоряжение. К сожалению, это мое окончательное решение, миссис Джоуэтт.

Какое-то время Алану казалось, что Сандра вот-вот ударит Панга по лицу. Но она сумела взять себя в руки и, встав с места, сказала:

- Мы еще увидимся. Пойдем, Криб, поужинаем. Алан поднялся и направился следом за ней к двери.

- Криб! - внезапно обратился к нему китаец. Алан почувствовал капли пота за воротником. Он медленно обернулся.

- Криб, а кого ты оставил вместо себя?

Фамилия, фамилия! Он лихорадочно думал, пытаясь преодолеть минутную растерянность и усиленно вспоминая фамилию человека, о котором говорила ему Сандра.

- Картера! А что?

- Ничего, обычное любопытство. - Панг продолжал играть ножом. - Я чертовски любопытный человек, Криб…

Телохранитель отворил ему дверь, и Сендерс через секретарскую вошел в кабинет.

Ли Панг стоял у окна. Он обернулся и с вежливым интересом посмотрел на вошедшего.

- Мистер Панг, - с места в карьер начал Патрик, - я представляю Годдарда. Мне необходимо с вами договориться.

Панг слегка приподнял брови.

- Годдард? Вы снова назвали эту фамилию…

- Годдард собирает деньги. Он успеет к сроку. Я, понимаешь, не знаю, что вам нужно, мое дело просто передать вам, что все будет, как вы хотите, и чтобы вы ждали с девушкой в старом сарае к северу от каменоломни завтра в восемнадцать часов. Туда явится Годдард, я тоже там буду.

Девушка должна быть жива, иначе обмена не будет, ясно?

Панг усмехнулся:

- Господин адвокат, я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, но чувствую, что это какое-то грязное дело…

- Мне платят за эту грязь, мистер Панг. Завтра в шесть с девушкой. Живой девушкой, понимаешь?

- Вы ошибаетесь, адвокат, я ничего…

- Прощайте, - сказал Сендерс и вышел.

«Притворяется? - думал он. - Но зачем? Ведь он на своей территории. Возможно, он не хочет посредников. Но иного выхода нет. Нужно дать ему понять, что у Джорджа нет больше денег…»

Он с нежностью посмотрел на чек, который незадолго перед этим вытащил из бумажника.

- Ты становишься алчным, Патрик, - насмешливо заметил Тренч. - Неужели начинаешь стареть?

- Нет, нет, - совершенно серьезно откликнулся Сендерс. - Я всегда, понимаешь, предпочитал выигрывать деньги, чем зарабатывать. Впрочем, необязательно даже выигрывать. Просто, понимаешь, получать без особых усилий и трудовых затрат. Меня особенно очаровывал тот факт, что они приходят сами, причем чаще всего тогда, когда в них в общем-то не нуждаешься.

Тренч с интересом взглянул на приятеля. А он-то считал его на редкость трудолюбивым человеком. Однако он тут же осознал, что всякий раз, когда Патрик ставил на какую-нибудь лошадь или участвовал в разного рода лотереях, он отдавался этому со всей страстью. И вот теперь к этому добавились азартные игры… До сих пор Сендерс играл преимущественно в бридж или забавы ради в очко, и только несколько раз он видел его за игрой в покер. Впрочем, ему всегда везло. Так же, как сегодня.

Очнись, Джонатан, - рявкнул Сендерс над его ухом. - О чем это ты так задумался, приятель?

- Да так, ни о чем особенном, - отозвался Тренч, закуривая сигарету. - Просто подумал, что ты приехал сюда не затем, чтобы играть в рулетку. Кажется, у нас была иная цель.

Сендерс недоверчиво усмехнулся.

- И это говоришь ты? Такой осторожный, рассудительный, благоразумный? Ты напоминаешь мне о том, что мы должны делать? Ты больше не хочешь заявлять в полицию? Может, ты уже сыт ими по горло, а? - захохотал он.

- Я только считаю, что если мы намерены помочь Джорджу, то у нас осталось не слишком много времени, - произнес Тренч, не обращая внимания на насмешку. - У тебя есть какой-то план действий?

- Может, и есть… Я уверен, что она где-то здесь, понимаешь. На этой территории. Хотя в казино приезжает масса народа, это все же идеальное место, можешь мне поверить. Бунгала, гостиничная часть, подвалы, разные закоулки, далее каменоломни… - перечислял он.

- Но как ты рассчитываешь ее отыскать, как? - взволнованно возразил Тренч. - Надеюсь, ты не предполагаешь, что гориллы Панга проведут тебя в качестве почетного гостя по всему казино? Ты всегда был фантазером. Высокомерным, самоуверенным мечтателем. Из тебя сыщик, как… - Он нервно загасил сигарету. - Ты, по крайней мере, заметил что-нибудь интересное? Или кого-нибудь? Видел вход в подвалы казино? Хотя… - Он безнадежно махнул рукой.

- Джонатан, я уже сделал первый шаг. Посмотрим, что будет дальше. А что касается людей, то здесь нет никого интересного, - буркнул Патрик. - У одних рожи, словно из полицейских картотек, другие - ни дать ни взять члены палаты лордов, но бьюсь об заклад, что и те и другие стоят друг друга, понимаешь, - слабо усмехнулся он. - Да… Больше всего меня интересует, почему Стентон выдает себя за… Лоури. Тебя это не наводит на размышления? В чем здесь, понимаешь, дело?… А тот английский джентльмен с пушкой в пиджаке… Как он тебе понравился?

- Я знаю, о ком ты говоришь. Его зовут Ирвинг… Почему ты так уверен, что у него есть оружие? Надеюсь, он тебе его не демонстрировал? - заинтересовался Тренч.

- Не смейся, Джонатан. Он и в самом деле носит при себе оружие. В дверях возникла небольшая толкучка, мы слегка столкнулись, а у меня на этот счет достаточный опыт.

- Мы в Америке, Патрик. Здесь все носят оружие. - Тренч откровенно насмехался над ним.

- Не нравится мне этот тип. Решительно не нравится. Элегантный, любезный и вдруг… пушка в кармане… - Он на мгновение задумался, потом быстро спросил: - А ты слышал, как он говорил?

- Что говорил? - удивился Тренч.

- Джонатан, ты слышал один рассказ об Андерсене? Он никогда не заботился о своей внешности. Его старую, поношенную шляпу и плащ в заплатах знал весь Копенгаген. Однажды, понимаешь, кто-то прицепился к нему на улице с криком: «И этот жалкий предмет на голове называется шляпой?» Андерсен, понимаешь, ответил, указывая на голову нахала: «И этот жалкий предмет под шляпой называется головой?» С твоей головой все в порядке?

- Минутку, минутку, Патрик. Кажется, я начинаю понимать… Ведь это англичанин, а не американец. Я в этом уверен!

- Да ну? - издевательски воскликнул Сендерс. - Браво! Англичанин с безупречными манерами пребывает с оружием в руках в самом знаменитом игорном казино Невады.

- С оружием в кармане пиджака, - поправил его Тренч.

- Пока. Но кто бы это мог быть?

«Мне очень жаль, что я не могу удовлетворить вашего любопытства, адвокат, - подумал Джон Ирвинг, который, никем не замеченный, стоял под дверью номера Патрика и внимательно прислушивался к доносившемуся из-за нее разговору. - Пока не могу…»

- Вообще мы очень мало, понимаешь, знаем. Ведь Джордж только в общих чертах ознакомил меня с ситуацией. Ты сам знаешь, до какой степени он был напуган. Конечно, он позволил мне просмотреть содержание документов и планы и даже отдал их мне на хранение…

Ирвинг тихонько выругался, потому что ему показалось, что именно теперь, в тот момент, которого он так долго ждал, в коридоре послышались тихие шаги. Он задержал дыхание. Шорох не повторился. Он еще сильнее прильнул к стене, словно желая оказаться за ней. Он дрожал от возбуждения, чувствуя, что лицо у него горит.

- Ты уверен, Патрик, что Джордж тебе это позволил? - процедил Тренч. - А может быть, тебе просто хотелось, чтобы так было? Признайся!

- За кого ты меня принимаешь, приятель? - возмутился Сендерс. - В конце концов, я адвокат, а как тебе известно, юристу, врачу и священнику… - Он помолчал. - Итак, для комплекта не хватает только священника… Может, правда, какой-нибудь и отыщется. Но вернемся к нашему разговору. Надеюсь, ты не удивлен, что Годдард дал мне такое позволение. Если бы, к примеру, документы были уничтожены, похищены или… - Он не стал продолжать. - Это неважно. Во всяком случае, он полагал, что кто-то кроме него самого должен знать их содержание. Он выбрал меня. Он не хотел, чтобы такое сокровище, что-то настолько ценное, даже бесценное и великолепное, - с нажимом произнес он, - навсегда скрылось от света. Что же касается Кэрол, то… - Патрик внезапно замолчал, затем продолжил, понизив голос: - Джордж не мог быть уверен, что она это переживет, Джонатан. Сказано грубо, но это так. И мы тоже ни в чем не можем быть уверены, хотя наш долг сделать все, что только можно, чтобы спасти ее.

«И все же существует кое-что, в чем вы можете быть уверены, Сендерс, - пробормотал Ирвинг, отходя от двери. - Могу вам это обещать».

- Ты боишься? - спросила она со злостью в голосе.

- Не в этом дело, - отозвался Стентон. - Но когда парень дает мне по зубам так, что я не могу подняться, мне ясно, что он сильнее. Ты пустила в ход свой главный козырь, а толку никакого. Я ничего не понимаю в бухгалтерских счетах. Об этом ты не подумала? Но даже если бы я в них разбирался, все равно таким образом мы не проникнем в сейф. Почему ты была так уверена, что он отдаст тебе ключи?

- Значит, ты все же боишься, Криб, - повторила она.

- Кончай ты с этим Крибом. Я знаю, что сделает этот китаец: он позвонит Картеру в Вегас, спросит у него насчет Лоури, и все будет кончено. А как только он узнает, они опознают тело Мака и прикончат нас.

«Ну вот и первый труп», - подумал Сендерс, наблюдая за Сандрой и Аланом сквозь щель в занавеске открытого окна их бунгало.

- Ты ничего не понимаешь, - ответила миссис Джоуэтт, - Даже если Панг узнает, что ты не Лоури, он выждет какое-то время.

Когда королевство лишается короля, все набрасываются на добычу. Лоури, Кински, Патерс и другие будут молчать о смерти Мака до тех пор, пока не закрепятся на своих местах. Панг будет делать то же самое.

- Ладно, согласен. А где будет наше место в этом борделе? Что он с нами сделает? - спросил Стентон.

- Всадит нам по пуле в лоб. Тебя это пугает?

- Ты не в своем уме? Пугает ли меня это! - фыркнул он.

- Так не лучше ли предупредить удар? Тебе не кажется?

- Ты меня в это не втягивай. Я вошел с тобой в сговор, потому что у меня не было иного выхода. Мне нужны были деньги. Я их выиграл. Ты хотела, чтобы я выдал себя за Лоури. Я сделал это. Теперь отдай мне мои триста тысяч, и я смотаюсь отсюда.

- Криб, а ты не хотел бы остаться здесь и заняться вместе со мной управлением казино? - неожиданно мягко спросила она.

Патрик не выдержал и приблизился к окну.

Миссис Джоуэтт встала с места и подошла к Стентону:

- Боже, что такое эти триста тысяч в сравнении с миллионами, которые ты мог бы заработать… Нам мешает только Панг. Стоит его убрать, и казино будет наше, понимаешь?

«Да она настоящая ведьма, злая волшебница! - промелькнуло в голове Патрика. - Она его уломает, сейчас начнет раздеваться, качнет бедрами и…»

- Нет, Сандра, - твердо ответил Стентон. - Ты меня надула. Перед этим речь была только о банковом резерве. Я должен был прикинуться Лоури и взять для тебя этот резерв. Теперь ты уже хочешь все казино. Интересно, что придет тебе в голову завтра?

- Конечно, Криб. - Она потянулась и расстегнула блузку. - Но как ты сам заметил, трудно будет вот так, как ни в чем не бывало, войти и выйти с миллионами в карманах, ведь так? А имея казино, мы будем иметь и резерв, - тихо отозвалась она.

- А Лоури? Что с Лоури? Я свалял дурака с этим виски…

- Прежде чем он сообразит, в чем дело, будет уже поздно. Мы наложим лапу на бумаги казино, и тогда ему придется с нами договариваться. Он возьмет себе заведение в Лас-Вегасе, это заткнет ему глотку.

Криб, достаточно устроить маленький, невинный несчастный случай… - говорила она, снимая лифчик.

Очки сползли у Патрика с носа.

- Это не будет несчастный случай, Сандра. Это будет умышленное убийство.

- Нет, - шепнула она. - Просто самооборона. Когда Панг узнает, что ты не Лори, он убьет тебя. Ты должен опередить его. Это не убийство, ведь ты защищаешься.

- Оденься, - бросил Стентон. - Тебе меня не соблазнить. Я знаю, как это произошло. План родился в твоей голове после смерти Мака, ведь так? Мак отдал концы в постели, потому что у него было больное сердце, а тут вдруг подвернулся парень, который лез прямо по стене и был готов на все. Почему бы не воспользоваться случаем? Нужно только выдать этого типа за Лоури и принять казино в свое ведение. А о Панге ему можно будет сообщить позднее, когда он уже влипнет в это дело. Ты ведь знала, что Панг должен умереть, знала с самого начала!

Патрик поправил очки, чтобы не упустить момента, когда Сандра начнет прижиматься к Алану всем телом.

- Криб, Криб, разве ты не видишь, что я теряю с тобой рассудок? - шептала она, расстегивая застежку на юбке. - Ты только представь: ты и я, вместе, здесь, богатые, обеспеченные до конца жизни…

- Довольно. Всему свое время и место.

Сендерс поспешно отдернул голову, но перед этим успел заметить, что Сандра Джоуэтт внезапно побледнела, окаменела и помертвела, словно из нее вдруг вытекла жизнь. На пороге стоял Панг и целился в них из револьвера.

- Садитесь, - услышал Патрик. - Только спокойно. Миссис Джоуэтт, будьте добры одеться. Вы недооценили меня, мои дорогие, - тихо произнес Панг. - Мои люди узнали, что во Фриско, у отеля «Фэирмонт», обнаружен труп мужчины, выпавшего из окна. Ну что ж, такое бывает, Я знаю, что это Мак, хотя труп пока не опознали. Я слышал ваш разговор. Кроме того, мне известно, где находится настоящий Лоури. Когда вы, - он указал головой на Алана Стентона, - отказались от виски, я в душе рассмеялся. Правда, я не знаком лично с Лоури и никогда его не видел, но знаю, что настоящий Лоури не отказался бы от виски. Лечение от алкоголизма, хорошенькое дело!

Лоури алкоголик, алкоголиком и останется, и, насколько мне известно, он в данный момент напивается именно в Лас-Вегасе. Так он поступает ежегодно. Что поделаешь, человеческая слабость. Кто-то донес Маку, что у меня крадут? Не думаю, но все же проверю. Ведь Мак должен был ехать в Лондон, не так ли? Вы слышали его разговор с Лоури, и, когда он умер, вам захотелось овладеть деньгами. Вы были убеждены, что я позволю себя надуть. Это наивно и примитивно. А теперь я вас пристрелю, потому что в одном вы были правы: я действительно собираюсь унаследовать это казино.

- Ты не застрелишь нас, потому что у тебя револьвер не снят с предохранителя, - неожиданно проговорил Стентон.

Это был великолепный ход. Даже Сендерс позволил ввести себя в заблуждение и машинально взглянул на револьвер китайца. Когда же тот последовал за взглядом Стентона, Алан молниеносным ударом ноги выбил оружие у него из рук. Миссис Джоуэтт, в чем мать родила, подскочила к Пангу, повисла на его руках и вцепилась в них зубами, после чего в дело вступил Алан. Он был безжалостен. Первый же удар лишил китайца сознания, но Алан продолжал бить, методично превращая его лицо в кровавое месиво, приподнимая бесчувственное тело и ударяя с еще большей силой. Когда Панг наконец повалился на пол, миссис Джоуэтт протянула Стентону револьвер.

- Добей его, - сказала она.

- Не этим дай нож…

Ирвинг со свойственной ему педантичностью стряхнул с манжеты невидимую пылинку, аккуратно повесил пиджак на вешалку, после чего убрал его в шкаф, Перед этим он, однако, не забыл переложить револьвер во внутренний карман жилета, который по-прежнему был на нем. Затем он погляделся в зеркало, причесался пригладил усы и поправил галстук. После этого взглянул на часы: было около часа ночи.

Его взгляд упал на матово поблескивавшую поверхность стола. Глубокая чернота лежавшего на нем портфеля великолепно контрастировала со стеклянной, безупречно гладкой и чистой столешницей. Он еще раз посмотрел на часы и пришел к выводу, что у него есть время.

Перевел цифровой механизм замка на 5, 8, 22, 25 и 7. Крышка портфеля отскочила. Ирвинг вытащил оттуда пачки исписанных карточек и конверт. Высыпав содержимое конверта на стол, он нашел то, что искал, и в сотый раз принялся разглядывать любительскую фотографию, изображавшую Алана Стентона, сидевшего за столиком в кафе с рюмкой в руке.

Потом отложил снимок и бросил взгляд на небольшую карту. Пространство, расположенное на расстоянии тридцати километров к северо-востоку от Рино, было закрашено зеленым фломастером, а приблизительно в центре его виднелся пустой кружок. Если бы кто-то занялся детальными подсчетами, оказалось бы, что территория, обозначенная кружком, охватывает около десяти гектаров лесистой местности. Ирвинг порылся в бумагах и достал другую карту. На ней была изображена та же территория, но в значительно меньшем масштабе. Он усмехнулся про себя. Затем извлек из бокового кармана портфеля небольшой пластмассовый ящичек и положил его на столик. Немного посидел, прислушиваясь к чему-то, затем внезапно встал, на цыпочках подошел к двери и резко распахнул ее. Увидев лишь погруженные во мрак ветви деревьев и мигающие в отдалении огоньки, он вернулся к столику.

Спустя полчаса он покинул бунгало и направился в сторону казино.

Девушка пыталась заснуть, но безрезультатно. Она присела на грязном одеяле и стала вслушиваться в тишину, которую изредка нарушал омерзительный тонкий писк. Ее бросило в пот. Съежившись на своей подстилке, она закрыла уши руками, оперлась головой о колени, и ее тело начало сотрясаться не то от рыданий, не то от воя.

Накануне, когда крыса задела за ее лодыжку, она почувствовала прилив тошноты и просидела без сна до самого рассвета, когда благодаря спасительной полоске света, проникавшего сквозь крохотное матовое окошечко, смогла кое-как рассмотреть внутренность подвала. Крыса исчезла.

Сейчас она снова появилась, и девушка почувствовала, как от страха и отвращения у нее деревенеют руки. Она приподнялась на локте и заметила светлевшую полоску под дверью. На какой-то момент она успокоилась, у нее даже возникло ощущение чуть ли не безопасности, но, сообразив, насколько парадоксальна ее реакция, разразилась истерическим смехом.

Как завороженная, смотрела она на медленно увеличивавшийся прямоугольник света. Дверь тяжело заскрипела и внезапно широко распахнулась перед открывшим ее мужчиной…

Обширная лесистая территория, на которой располагались казино, бунгала и хозяйственные постройки, была довольно скупо освещена, хотя лампы, лампионы и даже специальные фонари висели на расстоянии полуметра друг от друга. Лишь немногие из них горели. Администрация казино пошла навстречу желаниям гостей, которые хотя и не были охвачены жаждой испытать романтические приключения до такой степени, чтобы отказаться от роскошно обставленных комнат, экзотических блюд, дорогих напитков, бассейна, сауны и теннисных кортов, все же не прочь были пережить хотя бы бледную тень того, что пришлось испытать их далеким предкам из Джеймстауна. Впрочем, предки эти обречены были на неустанную борьбу с природой и не верили в очарование ночи, которая приносила им только новые опасности и неожиданности. Романтическое наследие первых американских поселенцев взяло верх над стремлением к мещанскому комфорту, свойственным современным янки, и многие из туристов обратились к управляющему казино с просьбой создать менее цивилизованную атмосферу, то есть погасить часть ламп, разрешить разводить костры и проверить качество воды в расположенном неподалеку источнике, чтобы они могли без опасений пить ее во время завтрака, словно пилигримы. Была также высказана просьба завезти в лес нескольких лисиц и зайцев. Это было последнее пожелание, на которое согласился Панг. Просьбы о доставке настоящих индейцев с томагавками и султанами из перьев он проигнорировал, а требование, чтобы в лесу появилась по меньшей мере, дюжина солдат в форме английской армии конца восемнадцатого века, нашел неприемлемым с политической точки зрения. Любителям экзотики пришлось довольствоваться посещением Исторического музея штата Невада, где они имели возможность бесплатно любоваться изделиями индейских народных промыслов и реликвиями пионеров.

И все же, благодаря специфической атмосфере и неповторимому очарованию оригинально обустроенной территории, казино «Удача» сделалось значительно популярнее любого другого в Лас-Вегасе.

Выключение части ламп приносило значительную экономию, поэтому администрация казино охотно согласилась удовлетворить желание капризных туристов. Однако предки Джона Ирвинга никогда не покидали Королевства Великобритания, а посему он, стопроцентный англичанин, превыше всего на свете ценил комфорт и здравый смысл. По этой причине он тихонько выругался, споткнувшись на ровной тропинке. Бунгало, которое он занимал, предназначалось для избранной публики, поскольку находилось в наименее цивилизованной части территории, неподалеку от каменоломни и вдалеке от других роскошных домиков. Ирвинг извлек фонарь и, будучи полностью лишен всякого романтизма, принялся тщательно освещать себе путь, ускорив шаги.

Патрик медленно поднимался по лестнице в казино - он был совершенно разбит. «Удача» по-прежнему кипела жизнью; из ресторана доносились приглушенные звуки музыки и обрывки разговоров. Остановившись при входе в бар, Патрик оглядел зал. Было около двух часов ночи, но, несмотря на это, гости не выглядели усталыми. Черноволосая красотка, за которую Сендерс поставил в рулетку на «тринадцать», была погружена в беседу с пожилым седовласым мужчиной. Рядом с ним сидели двое молодых людей, одетых в кожаные брюки и расстегнутые хлопчатобумажные рубашки, купленные, несомненно, в самых дорогих модных магазинах. Один из них взглянул на Патрика и что-то шепнул своему собеседнику. Тот повернул голову, посмотрел на Сендерса и отрицательно покачал головой. За ними, за отдельным столиком, Патрик заметил мужчину, которого также запомнил по казино. Он не играл, даже не подошел ни к одному из столиков и не наблюдал за игрой, а лишь бессмысленным, как показалось тогда Патрику, взглядом блуждал по залу. Такова была его роль - он принадлежал к службе охраны казино. Теперь он также с деланным равнодушием приглядывался к посетителям бара, среди которых несомненно отсутствовал Тренч. Патрик, разочарованный, вышел из зала.

В казино царило оживление. Разгоряченные, не помнящие себя от возбуждения лица слились перед его глазами в бесформенную массу. Сотни пальцев нервно передвигали, подсчитывали и складывали в стопки жетоны. Патрик содрогнулся при мысли, что и он, когда играет, выглядит как они - так же нервно покусывает губы и алчно поглядывает на растущий перед ним столбик разноцветных пластмассовых кружочков.

Кто-то остановился позади него. Сендерс почувствовал теплое дыхание и запах виски. Не оглядываясь, он сделал шаг вперед и некоторое время стоял неподвижно. Мужчина, стоявший за ним, явно не имел намерения присоединиться к играющим. Сендерс сунул руку в карман и вытащил пачку сигарет.

- Могу я попросить у вас огонька? - спросил он, резко повернувшись к мужчине. Только теперь он смог разглядеть его лицо, с удивлением обнаружив, что перед ним снова оказался тот самый охранник из бара.

- Не курю, - не слишком вежливо буркнул тот, на мгновение скользнув взглядом по лицу Патрика.

- Вы не играете? - спросил Сендерс. - За одну ночь есть шанс сделаться, понимаешь, миллионером.

- Вам это почти удалось.

- Вы были свидетелем моих успехов? - Патрик притворился удивленным. - Я вас что-то не помню. Столько новых лиц…

- Не каждому дано сорвать банк, - отрезал мужчина. - Таких людей не забываешь.

- Завтра попробую себя в покере, - продолжал Сендерс. - Самое главное, понимаешь, как говорится, поймать за хвост удачу, ведь так?

Мужчина пожал плечами.

- Азарт меня не привлекает, - коротко отрезал он и сделал абсолютно равнодушное лицо.

- Любопытно. Я полагал, здесь всех обуял один и тот же демон, а выходит… Ну что ж! Разумеется, я понимаю. Люди приезжают сюда за разным… - Он умолк, почувствовав, что кто-то толкнул его в бок.

Подняв глаза, он успел заметить лицо мужчины, проходившего мимо, и услышал что-то вроде «извините». Джон Ирвинг прошел дальше, не обратив на них внимания.

- Мне пора, - быстро проговорил Патрик и вежливо поклонился.

В казино Тренча также не было.

Сендерс вновь направился в сторону лестницы, ведущей наверх. Мгновение он колебался. «Вы оба мне очень нравитесь, - вспомнился вдруг ему милый, немного детский голосок Кэрол. - Теперь, когда мамы и Дэниса нет в живых, вы стали для меня самыми близкими в мире людьми. И для папы тоже». Он потер рукой лоб. Стентон… Стентон убийца, подумал он. Быстро поднялся наверх и вошел в свой номер. Вытащив из чемодана фонарик, сунул его в карман. Затем уселся в кресло, но не смог заставить себя отдохнуть. В шкафчике он обнаружил бутылку виски, налил себе и сделал большой глоток. Закурил и выглянул в окно. Струя холодного воздуха подействовала на него успокаивающе. Вырвав из блокнота страничку, он написал: «Джонатан! Постарайся завязать знакомство с Ирвингом. Потом следи за ним до тех пор, пока не заметишь чего-нибудь конкретного. Ничему не удивляйся, все вопросы потом. Патрик».

Он спрятал листок в карман, тихо подошел к двери и резко распахнул ее. Никого не обнаружив, он двинулся в направлении лестницы, ведущей на веранду, остановился перед апартаментами Тренча, сунул листок под дверь и оглянулся. Коридор был пуст. Сендерс вышел на веранду, еще раз внимательно осмотрелся и скрылся в темноте.

Тренч вторично постучал в дверь Патрика, на этот раз громче. Ответом была глухая тишина. Он нажал ручку, дверь не поддалась. Разозлившись, он постучал в третий раз, вернее, изо всех сил ударил кулаком в деревянную филенку.

Услышав тихий скрип, он резко обернулся и увидел в дверях, ведущих в соседний номер, голову мужчины, который спросил его:

- Что-нибудь случилось? Вы кого-то ищете?

- Нет… то есть да, - пробормотал Тренч. - Вероятно, мой знакомый куда-то вышел… Это не имеет значения, не беспокойтесь, пожалуйста… - говорил он, мысленно проклиная себя за недостаток выдержки.

- Кажется, я видел вашего друга, - проговорил вдруг мужчина. Он вышел в коридор и медленно закрыл за собой дверь. - Извините, что не приглашаю войти, но жена только что заснула, - добавил он. Он был в элегантном шелковом халате и голландских деревянных башмаках.

«Не может заснуть или…» - промелькнуло в голове у Тренча.

- Такой пожилой мужчина с усами? - спросил сосед Патрика.

- Да.

- Понимаете, какое дело, - продолжал тот, - я ужасно плохо сплю. Просто ужасно. Пожалуй, мне нужно было снять бунгало, но… Извините, что надоедаю вам, а вдобавок позабыл представиться. Меня зовут Марк Хендерсон.

- Джонатан Тренч.

- Так вот, о чем я говорил… Ах да, я не снял бунгало, потому что все они уже были заняты, а здесь просто невыносимо. И я, и моя жена мечтали отдохнуть наконец от шума. А тем временем… - Он махнул рукой. - Знакомый рекомендовал нам поехать сюда, но мы, понимаете ли, редко играем в карты или в рулетку, собственно говоря, не любим азартных игр и не пьем ничего, кроме пива, - перечислял он. - Моя жена обожает тишину, покой, поэтому, сами понимаете, нас это совершенно не устраивает. - Заметив нетерпение в глазах Тренча, он замолчал и некоторое время бессмысленно смотрел на него. - Ах, извините меня, я разболтался, а ведь вы ищете своего друга. Он заходил в комнату, я слышал это совершенно отчетливо, минут двадцать назад, да, наверное, минут двадцать, потом что-то опрокинул или перевернул, потому что я слышал, как что-то упало, раздался грохот. Потом прошло, вероятно, минут десять, и он снова ушел.

- Значит, его нет в комнате уже десять минут, я правильно вас понял?

- Да, именно так. Мне бы не хотелось, чтобы вы заподозрили меня в нескромности и излишнем любопытстве, но я просто не мог заснуть.

Тренч сочувственно посмотрел на него.

- Вы еще долго здесь пробудете? - спросил он.

- Это будет зависеть от некоторых обстоятельств, Возможно, мы переберемся в бунгало, и тогда я останусь до конца отпуска. Здесь я больше не выдержу.

- Я принесу вам снотворное.

- Вы могли бы это сделать? В самом деле? Мне бы не хотелось вас утруждать… - Хендерсон улыбнулся.

Тренч вернулся к себе, включил свет, и взгляд его упал на маленький белый листок бумаги, лежавший на полу. Записка от Патрика. Он внимательно прочитал ее, затем беспомощно огляделся по сторонам, пытаясь припомнить, за чем, собственно говоря, он сюда пришел.

Таблетки для Хендерсона, идиот! Он стукнул себя кулаком по лбу. Выдвинув ящик, он вытащил небольшую коробку, отсыпал из нее на ладонь несколько таблеток и положил их в карман. Затем старательно запер дверь и, вручив снотворное Хендерсону, быстро спустился вниз, не слушая многословных изъявлений благодарности.

За полтора часа до закрытия бар выглядел точно так же, как всегда. Все столики, за исключением одного, рядом со стойкой, были заняты. Тренч сел за него и заказал пиво. Сидевший за третьим столиком от него мужчина отложил газету и принялся внимательно рассматривать его. Тренч почувствовал себя немного не в своей тарелке. «Где-то я видел этого типа, - подумал он. - Да, несомненно, я видел его в казино…»

Он вынужден был прервать свои размышления, потому что официант принес пиво и развернул перед ним кулинарные соблазны в виде деликатесов, разрекламированных в переплетенном в кожу меню.

- Спасибо, я не голоден, - уклонился Тренч. - Может быть, в другой раз…

Официант вежливо поклонился и ушел.

Тренч, усевшись напротив входной двери, то и дело посматривал на нее. «Что со мной происходит, черт возьми… - подумал он. - Где я болтаюсь в такой поздний час?» И в этот момент в зале появился тот, кого он поджидал.

Ирвинг огляделся по сторонам, и его взгляд упал на единственный свободный стул за столиком Тренча. Он подошел поближе.

- Простите… это место свободно? - спросил он приятным, глубоким голосом.

- Да… то есть пока да, - поправился Тренч. - Я ожидаю приятеля, но, пока он не пришел, вы можете присесть, - пояснил он. «Если этот негодяй вообще намерен появиться», - подумал он, а вслух прибавил: - Говорят, здесь великолепно готовят.

- Да, я знаю. Я здешний завсегдатай, - непринужденно отозвался мужчина. - Позвольте представиться, - продолжал он. - Меня зовут Джон Ирвинг.

Они обменялись поклонами, после чего наступила тишина.

- Рекомендую вам пиво, - снова заговорил Тренч. - Оно почти не уступает нашему «Гиннессу».

- Приятно встретить здесь земляка. Это ваше первое посещение Невады?

- Невады… да. А Штатов - нет, - ответил Тренч, поклявшись в душе, что в дальнейшем будет взвешивать каждое свое слово. «Кто это такой, черт подери?» - думал он.

- Ну а я приезжаю сюда гораздо чаще, чем хотелось бы. Бизнес есть бизнес. - Он развел руками.

- Вам не нравится Рино?

- Меня угнетает близость ядерных полигонов, - с улыбкой отозвался Ирвинг. - Земля качается под ногами. Я не чувствую себя здесь уверенно.

- Значит, скоро возвращаетесь в Англию? - рискнул поинтересоваться Тренч.

- Это зависит не только от меня. - Ирвинг вытащил пачку сигарет. - Но все же надеюсь, да и хочу, чтобы это случилось как можно скорее.

- Бизнес есть бизнес, - повторил Тренч.

- Вот именно, - засмеялся тот и взглянул на часы. - Я вижу, ваш друг опаздывает… По-видимому, он не придет. Через час бар закрывается. - Он пронзительно посмотрел на Тренча: - А может быть, он в казино?

- Нет, мы условились встретиться здесь.

- Мне казалось, что он проживает здесь, - как бы ненароком продолжал допытываться Ирвинг. - Можно просто пойти к нему в номер и проверить…

Да, действительно, он живет здесь. - Тренч на короткое время задумался. - Хотя, возможно, он кого-то встретил, заболтался и сидит где-нибудь в одном из тех домиков. - Он сделал жест рукой в сторону.

- Вы имеете в виду бунгала? Да, очень возможно. Нет причин для беспокойства.

- Беспокойства?

- Мне кажется, что вы слегка нервничаете… Не мог бы я чем-нибудь помочь?

- Нет, что вы. Я вовсе не нервничаю. Просто немного зол на него, потому что не выношу неточности, - заикаясь, проговорил Тренч.

- Я понимаю вас, - вежливо проговорил Ирвинг и тотчас же сменил тему: Вчера вашему другу повезло, не так ли?

- Да. К сожалению, не могу того же сказать о себе. - Тренч успел взять себя в руки и говорил уже совершенно спокойно. - А как ваши успехи?

- Да вы знаете, совсем неплохо. - Ирвинг сделал довольное лицо. - Советую вам снова попытать счастья завтра. Как известно, оно переменчиво.

- Да, я непременно буду играть. Азарт даже более опасная штука, чем алкоголь. - Тренч посмотрел на часы. - Пожалуй, я больше не буду его ждать. - Если вы его увидите…

- К сожалению, мне уже тоже пора. - Ирвинг положил деньги на столик. - Спасибо вам. Пиво здесь и в самом деле великолепное, хотя… - Он понимающе посмотрел на Тренча. - …Хуже, чем «Гиннесс», - закончили они хором и немного натянуто рассмеялись…

- Где тебя опять носило? - Сандра потянулась и широко зевнула. - Ты знаешь, сколько сейчас времени?

- Три часа. А что? Ты скучала? У тебя ведь есть компания, - буркнул Алан.

- Хам. - Она энергичным движением села на кровати. - Циничный негодяй.

- Значит, мы отлично подходим друг другу, дорогая, - отозвался он с милой улыбкой. - Я вернулся, - процедил он, - надеясь, что, возможно, ты соскучилась, но поскольку ты, как видно, пока не нуждаешься во мне… - Он умолк и сделал шаг в направлении выхода.

- Постой. Ты не можешь меня сейчас оставить. Уже светает, - добавила она, поглядев в окно. - У нас не так много времени.

- Ты что-нибудь придумала?

- Засунешь его в багажник, и дело в шляпе. К счастью, мы живем рядом со стоянкой. Остальное предоставь мне.

- Почему я должен быть уверен, что никто меня не заметит? Ты забываешь, моя дорогая, что мы не одни. В радиусе одного километра здесь проживает добрая сотня людей, - проговорил он, неприязненно глядя на Сандру. - Это не так-то просто. Кроме того, я не уверен, что смогу пронести его больше тридцати метров. Мужик он тяжелый… Нет, это полная бессмыслица. Ты должна придумать что-то другое. Слишком велик риск. Не вижу причин, почему я должен так рисковать…

- Идиот, - прошипела она. - Разве я заставляю тебя тащить его на спине? Завернешь тело в мою пляжную простыню, завяжешь и возьмешь тот маленький складной велосипед. Прицепишь… - она немного подумала, - сверток к седлу и потянешь за собой. Очень просто.

- Кто-нибудь может меня увидеть, - упирался Алан. - Тогда конец.

- Ну, не преувеличивай. - Сандра была уже почти спокойна. - В конце концов, здесь живет столько чудаков… Впрочем, другого выхода у нас нет. Итак, за дело. Утром сюда придет горничная. Ты ведь не хочешь, чтобы она наткнулась здесь на своего шефа, правда? Ее трудно было бы убедить, что это мой любовник, который сначала, испугавшись тебя, спрятался, а потом от страха отдал концы. У него сворочена шея, и он весь в крови.

- Перестань пыжиться и отпускать свои кретинские шуточки! Из-за тебя я убил человека.

- Это ты перестань нюнить! Что с тобой происходит? Он сам начал. Он, и никто другой. Что нам оставалось делать? Или он, или мы. Закон джунглей, - сказала она, пожимая плечами. - Ну, бери эту чертову простыню. И фонарь. Не забудь про фонарь.

Стоянка, подобно всей территории казино, была слабо освещена. Поскольку ею пользовались лишь постоянные посетители, никто не видел необходимости в том, чтобы кому-то поручать ее охрану. Поэтому Ирвинг беспрепятственно разгуливал здесь, освещая бамперы стоявших машин. На некоторое время его внимание привлек красный «кадиллак». Он заглянул внутрь. Сиденья были пусты. Ирвинг остановился перед капотом и присел на корточки, разглядывая регистрационный номер и почти с нежностью прикасаясь к белым выпуклым буквам. Внезапно он услышал шорох и тихое покашливание. Определив направление, откуда доносились звуки, Ирвинг подполз к задней дверце машины и взялся за ручку. Она бесшумно отворилась. Он заполз внутрь, по возможности удобно устроился на полу и стал ждать. Кашель не прекращался - человек находился на небольшом расстоянии от машины. Ирвинг немного приподнял голову, чтобы иметь возможность безопасно наблюдать за развитием событий.

Мужчина подошел к «кадиллаку» и так же, как перед этим Ирвинг, тщательно осмотрел регистрационный номер. Затем он что-то пробормотал себе под нос и снова закашлялся, прикрывая рот ладонью. Ирвинг приник к полу, его рука потянулась к внутреннему карману пиджака и там остановилась. Звуки подавляемого кашля стали отдаляться. Ирвинг выглянул через окно и заметил силуэт пожилого мужчины, пробиравшегося между машинами.

Сендерс остановился и укрылся за стоявшим неподалеку «джипом». На него снова напал приступ кашля.

Алан собрал велосипед и старательно закрепил концы веревки на металлических трубках, соединявших седло с рамой.

- Все будет хорошо, - прошептала Сандра, - Подожди, я выйду и посмотрю, нет ли там кого-нибудь. Как только дам сигнал, выезжай. Возьми ключи. Погрузишь его, оставишь ключи в машине и давай назад. Остальное я сделаю сама.

- А ты справишься? Это девяносто килограммов живого веса, - предупредил он.

Она приглушенно фыркнула:

- Ну и остряк из тебя! Не беспокойся. Только закинь эту жердь в багажник.

Тормоза велосипеда тихо скрипнули. Ирвинг услышал отчетливый звук поднимаемой крышки багажника, потом шум сбрасываемого в него груза. Он притаился. Кто-то захлопнул багажник и дернул переднюю дверцу «кадиллака». Ирвинг еще сильнее стиснул пальцы на рукоятке пистолета. Но за руль никто не сел. Дверца снова захлопнулась, и наступила тишина. Ирвинг осторожно выглянул через окошко, отыскивая взглядом фигуру пожилого мужчины. Наконец он заметил его - тот как раз высунулся из-за «джипа». Ирвинг снова опустил голову и постарался поудобнее разместить ноги. Приняв наконец удобную позу он застыл в неподвижности.

Сандра уверенным шагом подошла к автомобилю и села за руль. Затем повернула ключ зажигания и включила радио.

Ирвинг услышал тихие звуки музыки; сразу после этого машина тронулась и мягко покатилась вперед, выехав со стоянки. Ирвинг мысленно благословлял высокие изголовья сидений, образовывавшие превосходный барьер между ним и человеком за рулем. Его ноздри почувствовали легкий аромат дорогих духов. «Не выношу баб за рулем», - мелькнуло у него в голове. Вообще он был человеком крайне консервативным - не выходил из дому без галстука, не пил перед обедом, не курил натощак, не выносил громкой музыки, французской кухни и худых женщин, а одна мысль о последних в роли водителей неизменно приводила его в дурное расположение духа. Но у него не было выбора.

«Кадиллак» на большой скорости выскочил на автостраду и помчался сквозь сумрак.

Сендерс внимательно наблюдал за машиной, выезжавшей со стоянки, но не предпринял никакой попытки преследования. Это было бы совершенно бессмысленно: уже много лет он не садился за руль. Вообще он не слишком любил водить машину. Как бывший солдат Королевских военно-воздушных сил, он питал слабость к самолетам, но, поскольку при своем теперешнем состоянии здоровья не рискнул бы сесть даже в планер, единственным достойным человека средством передвижения в пространстве считал яхту. Его «Кэролайн», любимое судно, названное так в честь трагически погибшей жены, в настоящее время спокойно стояла в ангаре престижного яхт-клуба под Лондоном. Неожиданно ему страстно захотелось оказаться именно там, за тысячу миль от Невады, которую он уже успел возненавидеть.

Некоторое время он пребывал в тягостных размышлениях, но внезапно перед его мысленным взором предстало лицо девушки с огромными глазами, светлыми волосами, вздернутым носиком и очаровательной детской улыбкой. «Боже, ведь она могла бы быть моей внучкой», - дошло до него вдруг. Он опомнился, вышел из-за машины и ровным, решительным шагом направился в сторону казино.

Ирвинг совершенно не осознавал грозившей ему опасности. Если бы он знал, какие головоломные номера проделывала сидевшая за рулем женщина, то предпочел бы скорее выскочить на ходу, чем покорно ожидать, когда наконец автомобиль остановится на откосе, не более чем в семидесяти сантиметрах от края пропасти.

Женщина вышла из машины. Ирвинг услышал хлопанье дверцы, шум открываемой крышки багажника, проклятья, какую-то возню, а затем громкий всплеск воды. Он посмотрел на часы, запоминая время и что-то мысленно подсчитывая. Женщина снова села в машину. Он осторожно выглянул в окошко и оцепенел от ужаса. «Если она ошибется и включит заднюю передачу вместо первой, что, в конце концов, очень вероятно…» - мысленно представлял он себе. Однако женщина уверенно тронулась с места вперед, причем сделала это так резко, что Ирвинга буквально прижало к подушкам заднего сиденья. С мощным ревом «кадиллак» выехал на автостраду и помчался в направлении Рино. Ирвинг еще раз высунул голову и посмотрел в окно. Уже светало.

Зайдя ненадолго в свой номер, он вышел в холл и сел под раскидистой пальмой, принявшись наблюдать за людьми. В углу, за перегородкой, там, где находились двери в подсобные помещения, Сендерс заметил молодого парня, тащившего тяжелый ящик, наполненный замшелыми бутылками с вином. «Спускается в подвал, - промелькнуло у него в голове. - Но почему его охраняет горилла?» Он попытался разобраться в этом, связав факты в единое целое. «Итак, Стентон хладнокровный и расчетливый убийца. Миссис Джоуэтт и он хотят завладеть казино. Неужели Стентон здесь только за этим? Разумеется, когда ему пришлось выбирать между наивной Кэрол Годдард и богатой Сандрой Джоуэтт, он не колебался ни минуты. Но все же поначалу, под влиянием первого чувства, он собирался дать Джорджу двести тысяч. Зачем? У Кэрол нет денег, она не может дать ему роскошной жизни, тогда зачем же он хотел ее спасти? У Кэрол нет денег… Минутку, минутку… Как это Джордж сказал? Он утверждал, что они просматривали планы вместе с… Кэрол! Боже мой, Стентон здесь, чтобы овладеть картинами! Это же ясно! Все логично! Панг похитил девушку, следовательно, широкий жест влюбленного, или, черт с ним, любовника, запоздал. Терять ему больше было нечего, он сбежал, тут подвернулась Джоуэтт; случай распорядился так, что у нее были планы насчет казино, в котором Панг прятал Кэрол, и Стентон просто-напросто воспользовался случаем!

А может быть, ему удастся убить двух зайцев сразу! Он получит казино и картины! Ну нет, приятель, только через мой труп!»

Парень вернулся с пустым ящиком и скрылся за перегородкой. Охранник потушил окурок, зевнул и принял вид безмерно скучающего человека. «Да, там должен быть подвал. Когда-то заложников держали в подземельях…» Патрик утвердился в своих предположениях, встал и отправился наверх, в свои апартаменты. Там он вытащил из чемодана фонарь и подумал, не взять ли с собой револьвер. Нет, не сейчас. Не следует искушать судьбу. Он сел в кресло, но ему было не до отдыха. Затянувшись сигаретой, он выглянул в окно. Ночь была темная, подходящая для его намерений.

Согласно плану, который показал ему Годдард и который он уже запомнил наизусть, картины Дэниса были спрятаны в пятидесяти метрах к северу от последнего бунгало, между линией деревьев и каменоломнями, простиравшимися вдоль границы владений казино. Патрик не в первый раз собирался в те места; накануне он уже успел ознакомиться с окрестностями. Всего-навсего невинная прогулка пожилого джентльмена в лучах полуденного солнца. Все дело было в том, что у него отсутствовала уверенность в правильности исходных расчетов. Итак, сразу за лесом начиналась равнина, посреди которой находился старый, заброшенный сарай. Кроме него, там не было абсолютно ничего, даже более или менее крупного камня, который мог бы служить ориентиром. Однако сарай находился как раз в том месте, где, согласно плану Годдарда, должны были находиться полотна. Поначалу это показалось ему просто смешным - он не представлял себе тайника, который до такой степени бросался бы в глаза, но с другой стороны, темнее всего как раз под фонарем. Внутрь он не заходил: это выглядело бы в высшей степени подозрительно, к тому же он готов был поклясться, что кто-то ходил по его следам.

Итак, теперь он уже действовал наверняка. Оставив позади бунгала, он остановился на краю леса и отыскал пригнувшуюся к земле березу, которую отметил в предыдущий раз. Где-то рядом во мраке стоял сарай. Он зашагал в том направлении, не зажигая фонаря, то и дело останавливаясь и прислушиваясь к ночным звукам.

Нет, никто за ним не шел.

В темноте сарай напоминал избушку на курьих ножках, в которой живет баба-яга. Он на ощупь обошел ее кругом; вход оказался с северной стороны. Только теперь он включил фонарик. Ржавый висячий замок беспомощно свисал с оторванной скобы. Дверь была открыта. Он легко отворил ее и вошел.

Паутина, куча наполовину сгнивших дров, груда картона. Неожиданно над его головой послышался пронзительный писк. Его сердце неровно застучало. «Это всего лишь нетопырь, летучая мышь, перепуганная во сто раз сильнее, чем ты, идиот!» - подумал он и взял одну таблетку из тех, которыми снабдил его Джонатан. Боль прошла. Он осмотрелся получше; картины должны были лежать где-то ниже, Дэнис отчетливо обозначил это место - на плане было указано что-то вроде коридора, лестницы, подземелья. Он скользнул фонариком по западной стене. Камин. Глубокий, черный от старости; на дне его лежали два бревна. Он подошел ближе? Здесь?… Отодвинув бревна, Сендерс увидел стальную ручку крышки.

Лестница вела вниз, на глубину двух, может быть, трех, метров. Далее следовал коридор - низкий, грязный, скользкий. По нему он добрался до помещения, назначение которого трудно было определить: что-то вроде мазанки, частично разрушенного убежища, заброшенного подвала. Не это было важно, У стены Патрик обнаружил сокровище.

В ящике было всего шесть картин. Шесть тщательно упакованных полотен, судя по размерам, миниатюр, стоимость которых, если верить Джорджу, составляла свыше пяти миллионов долларов. Он поднял картины - все сразу, чтобы хоть раз в жизни подержать в руках огромную ценность. Пять миллионов долларов весили два - два с половиной килограмма. Сендерс положил их обратно в ящик. Ему было нехорошо - затхлый воздух отдавал гнилью. Он решил передохнуть и подумать, что делать дальше. Вернувшись наверх, в сарай, он присел на кучу дров и включил фонарик. Перед глазами у него поплыли радужные круги. Неужели он упадет в обморок? Патрик оперся локтем на груду разорванного на куски картона; груда опасно накренилась и с шумом обрушилась на землю. Теперь он уже знал, что делать. Вся операция заняла не более полу тора часов - не так много для человека, которому пошел уже седьмой десяток.

Перед казино он оказался около трех. Сполоснув руки под пожарным краном, он поднялся по запасной лестнице наверх и, едва волоча ноги, двинулся в сторону своего номера. Внезапно в коридоре погас свет. Вытащив фонарик, он направил луч света на стену в поисках выключателя, который оказался рядом. Он щелкнул им пару раз - безрезультатно. Поскольку его дверь находилась в нескольких метрах, он уже собрался было осветить замок, чтобы открыть ее, как вдруг услыхал медленные шаги, доносившиеся из-за угла коридора. Повинуясь инстинкту, Патрик попятился, прильнул к стене и погасил фонарь. Неизвестный остановился, затем сделал еще два шага, оказавшись как раз перед дверью номера Сендерса, Патрик затаил дыхание. Глаза его успели привыкнуть к темноте, он различал контуры фигуры высокого мужчины, который возился с замком его двери, - с чрезвычайной точностью и сноровкой. Сендерс, стоя рядом, не слышал никаких характерных звуков, сопутствующих обычно таким манипуляциям. Его сердце снова забилось неровно, ему просто необходимо было сесть и отдохнуть. Он полез в карман за таблеткой, Видимо, у незнакомца был заячий слух, потому что он исчез с такой быстротой, что Патрик даже не успел вытащить из кармана пузырек с лекарством.

Проглотив таблетку, он некоторое время подождал. Внезапно в коридоре вспыхнул свет. Сендерс направился к двери и тщательно осмотрел замок. Латунная накладка была такой же блестящей и гладкой, как и раньше. На ней не осталось ни малейших царапин. Зато у ног Патрика, у самого порога, лежала чудесная красная роза… Он нажал ручку,

- Где ты был, черт побери?! - прошипел Тренч, срываясь с кресла.

- Ты спал, Джонатан, спал…

- Я не спал, я ждал!

- Джонатан, я вижу понимаешь, на ковре, рядом с креслом сгоревшую сигарету, а в ковре - прожженную дыру. сэр. Ты мог поджечь комнату и сгореть сам. Ты заснул с «Честерфилдом» в пальцах, вот что. Дай мне выпить. Чего-нибудь покрепче.

- На кого ты похож, Патрик! Где тебя, к черту, носило?!

Сендерс прошел в ванную, заперся и принял душ, не обращая внимания на крики Тренча. Когда он вернулся в комнату, Джонатан подал ему стакан холодного виски. Он залпом выпил его и испытал блаженство. Затем он посмотрел на часы.

- Рассказывай, - обратился он к Джонатану. - Что с Ирвингом? Ты проследил за ним?

- Ты впутываешь меня в идиотские авантюры, Патрик. Я не гожусь для подглядывания, подслушивания…

- Джонатан, ты нашел его?

- Что это за роза?

- Ирвинга. Он ковырялся в замке, пока вы спали, сэр. Ну, я слушаю.

Тренч потер лоб, что всегда указывало на сильное волнение.

- Да, я пошел за ним, как ты велел. Он петлял, сворачивал то туда, то сюда, так что я совершенно потерял ориентацию и даже не знал, в какой части парка мы находимся. Таким образом мы дошли до какого-то бунгало, убей меня, не знаю, где это, он открыл дверь и вошел внутрь, а я остановился у окна…

- Небось испугался, да? Дай мне еще виски. С водой.

- Так вот, он вошел, повесил пиджак на вешалку и убрал в шкаф. Однако перед этим, заметь Патрик, перед этим он переложил револьвер во внутренний карман жилета. Он ни на секунду не расстается с оружием!

- Дальше, рассказывай дальше.

- Затем он вытащил из письменного стола портфель, такой черный, с секретным замком, положил его на стол, открыл и высыпал оттуда какие-то бумажки, карточки, фотоснимки, конверты…

- Чьи фотоснимки?

- У меня что, телескоп в глазах? Я не мог разглядеть. Позднее он разложил карту. Это был план казино, Патрик, я уверен. Что-то было заштриховано, подчеркнуто, но это суперточная военная карта. В картах я разбираюсь.

Сендерс утвердительно кивнул головой. Да, Джонатан старый бойскаут. И в самом деле, в картах он разбирался.

- А потом? Что мистер Ирвинг делал потом?

- Посидел у себя с полчаса. Когда он собрался выходить, я отошел. А потом следил за ним до самого казино, опередил его, ну и…

- Наверное, он присел к твоему столику?

- Ты угадал. «Кажется, вы немного нервничаете, - сказал он мне. - Кого-нибудь ждете?»

- А ты небось не нашелся, что ответить, признайся…

- Сказал, что жду тебя.

- Ну и…

- Он утверждает, что он бизнесмен, англичанин, скоро возвращается на родину, приехал сюда по делам, любит хорошее пиво и так далее. Ничего важного. Потом он попрощался и пошел. С меня довольно, я сыт по горло.

Сендерс собрался с мыслями.

- Джонатан, ты должен мне еще раз помочь. Пошли. Ты хочешь увидеть Кэрол живой или нет?

- Патрик, дьявол побери, я ничего не понимаю! Может, ты соблаговолишь объяснить мне, что у тебя на уме?

- Позднее. Пойдем.

Они спустились в холл, остановились под развесистой пальмой, и Патрик показал Джонатану перегородку, за которой находилась дверь в подвал, где хранилось вино. Затем он коротко объяснил ему, что и как делать.

Сендерс пытался сосредоточиться. Стентон пока перестал его волновать. Он подумал о Панге, которого уже не было в живых. Что сказать Джорджу? Ведь он в конце концов позвонит, скажет, что собрал деньги, что немедленно приедет; захочет узнать, как дела. И что он ему скажет? Что никак? Что он по-прежнему понятия не имеет, где Кэрол? Я даже не знаю, жива ли она! Вот черт!… Вся надежда на Джонатана. Но Джонатан не справится с этим делом, потому что боится. Возможно, это даже не страх, а просто неумение действовать в критической ситуации. Он хочет, очень хочет, только у него не очень получается… Он посмотрел на часы. Почти пять. Джонатан должен был уже вернуться Конец прогулки.

Лес становился все реже; он миновал несколько спящих домиков и вышел на главную аллею, ведущую к казино. Он заметил его издалека. Тот лежал, распластавшись на газоне перед входом, а вокруг неуверенно сновали четверо припозднившихся и немного подвыпивших игроков.

Он лежал в своем светлом пиджаке, который был порван, помят, испачкан кровью.

- Джонатан! - крикнул Сендерс.

- Господин профессор от кого-то изрядно получил, - проговорил кто-то сбоку.

Патрик упал на колени и схватил запястье Тренча, чтобы проверить пульс. Руки у него тряслись, словно в припадке малярии, которую он подцепил в Африке.

- Он жив, жив, господин адвокат… - произнес тот же голос.

Сендерс поднял взгляд.

- Мистер Хендерсон? Что вы тут делаете, черт возьми? - спросил он. - Жена вас из дому выгонит.

- С тех пор как мы перебрались в бунгало, Мэри спит, как младенец, - произнес Хендерсон, слегка икая. - А я выиграл сегодня десять тысяч долларов. Что вы на это скажете?

- Это вы его, понимаешь, нашли? - Патрик показал на Джонатана.

- Нет, был тут один… - Он оглянулся по сторонам, - Что-то я его не вижу. Я пришел сразу вслед за ним. Он уже здесь лежал. Тот сказал, что произошло маленькое недоразумение…

- Как тот человек выглядел? У него был шрам на щеке?

- Угадали! Откуда вам это известно?

Мужчина со шрамом присматривал за парнем, который выносил вино из подвала. Он-то и отделал Джонатана… Неужели они и впрямь держат Кэрол в подземелье? Неужели, сам того не подозревая, я попал в десятку? Сендерс лихорадочно размышлял.

- Может, вызвать врача? - сказал Хендерсон и икнул.

- Не беспокойтесь. Лучше возвращайтесь… Или нет. Не поможете ли вы мне поднять его наверх?

- Эй, джентльмены! - крикнул Хендерсон в сторону своих покачивавшихся приятелей. - За ноги его!

Патрику пришлось положиться на них; силы окончательно оставили его. Впрочем, они справлялись со своим делом совсем неплохо, пока не очутились перед дверями лифта. Лифт был довольно узкий, и не было никакой возможности разместить Джонатана в горизонтальном положении. Им пришлось войти внутрь кабины, слегка приподняв его кверху, а Сендерс тем временем поплелся в сторону лестницы.

В комнате он обмыл Тренчу лицо холодной водой, продезинфицировал небольшую рану на лбу, а затем ощупал череп. Тренч пронзительно застонал, когда Патрик кончиками пальцев коснулся шишки размером со спелую сливу. Потом он открыл глаза и некоторое время смотрел прямо перед собой безумным взглядом.

- Выпейте это, сэр, и сделайте над собой усилие, - сказал Патрик, всовывая ему в руку стакан виски. - Ты меня узнаешь? Эй! Джонатан!

Тренч проглотил слюну и не совсем отчетливо пробормотал «черт подери», что было сочтено Сендерсом за хороший знак. Он подложил ему под спину две подушки и спросил:

- Что случилось? Ты был там? Рассказывай.

- И не подумаю. Я хочу спать… - буркнул Тренч.

- Но…

- Я должен проспать хотя бы два часа, у меня раскалывается голова, - прошептал Джонатан, и не успел Патрик оглянуться, как он уже спал.

Было около шести часов. Сендерс запер дверь на ключ, почистил зубы, завел будильник и повалился на кровать.

Звонок зазвенел в восемь. Патрик сбросил будильник под шкаф, но это была старая, надежная машина - она действовала даже под водой. Он не переставал звонить до тех пор, пока Сендерс не сполз с кровати и не надавил большую латунную кнопку.

Затем он забрался в пустую ванну, открыл оба крана и дождался, когда вода достигнет его груди. Помывшись, он принял холодный душ, сбрил отросшую щетину и смочил лицо одеколоном. После этого оделся и отправился будить Джонатана. Тот защищался, жаловался на боль, но Патрик был непреклонен. Наконец он усадил Тренча на диван.

- Мог хотя бы снять с меня обувь… - пожаловался Тренч.

Действительно, он так и заснул в одежде и обуви.

- Рассказывай, - торопил его Патрик.

- Сначала закажи завтрак, потом расскажу. Сендерс снял трубку. Номер ресторана оказался занят.

- Рассказывай, позавтракаем внизу.

- Я сделал так, как ты сказал. Сошел следом за ним в подвал…

- Давай, понимаешь, с самого начала, по порядку.

- Я позвонил в ресторан и заказал божоле шестьдесят пятого года. Трубку взяла какая-то служащая; я сказал ей, что лично явлюсь за бутылкой в холл. Потом спустился вниз и больше пятнадцати минут прождал того парня. Наконец он появился и принес мне божоле. «Очевидно, произошла ошибка, - сказал я, когда он подошел ко мне. - Я заказывал божоле шестидесятого года, а это на пять лет моложе». Парень смутился и покраснел, потом извинился и сказал, что немедленно заменит бутылку. Тогда я сказал, что пойду вместе с ним и сам поищу.

- И что он на это ответил? - спросил Патрик.

- «О, к сожалению, это невозможно, сэр. Гостям нельзя спускаться в подвал. Таково распоряжение шефа. У нас там хранятся очень ценные вина». Тут я наврал ему, что очень люблю вино, являюсь знатоком, слышал об их коллекции и очень бы хотел лично увидеть подвал. При этом я сунул ему в руку пятьдесят долларов. Парень начал заикаться, уверять, что если меня кто-нибудь увидит, то он лишится работы. Тогда я добавил еще пятьдесят.

- Он перестал заикаться?

- Не совсем. Тогда…

- Ты шантажировал его, - вмешался Патрик.

- Ты сам этого хотел. Так вот, я ему сказал, что он может лишиться работы и в том случае, если я донесу кому нужно, что он плохо меня обслужил, был невежлив, груб и так далее. Это отвратительно, Патрик.

- Ладно, понимаешь, ладно. Ну и что, он сломался?

- Сломался. Но предостерег меня, чтобы я был поосторожнее, потому что в подвале время от времени околачивается охранник, тот тип со шрамом на щеке. Мы спустились вниз. Парень достал из кармана связку ключей и открыл дверь. Если бы ты ее видел, Патрик: окованная сталью, с четырьмя засовами. Едва мы ступили за порог, как кто-то крикнул: «Это ты, Майк?» Я прильнул к стене, а парень жестом показал мне на вход в помещение, где хранятся эти чертовы вина. «Да, да, я! Я перепутал бутылки!» - крикнул он в ответ. Я шепнул ему, чтобы он меня там оставил, что я сам выйду обратно. Он немного поколебался, но в конце концов согласился и ушел. Я побежал прямо. Коридор разветвлялся, я хорошо помню.

Я остановился, а потом наугад пустился влево. По пути я видел за сеткой только какое-то оборудование, трубы и ничего больше. По-видимому, это наименее посещаемая часть подвала. Затем коридор поворачивает вправо, и сразу за поворотом я наткнулся на дверь.

- Дверь? Какую дверь?

- Обитую железом, вроде той, через которую мы входили в подвал.

- Ты пошел дальше?

- Куда! Коридор заканчивался в четырех метрах дальше, там тупик, Патрик. Я почувствовал себя немного не в своей тарелке, но мне не оставалось ничего иного, как тщательно осмотреть ту дверь. Я провел по ней рукой. Металлическая обивка укреплена стальными заклепками, никаких углублений, щелей, выпуклостей. Я осторожно простучал фрамугу и прислушался. Вдруг мне показалось…

- Ну! Что тебе показалось?

- Погоди! Вдруг мне показалось, что я что-то слышу…

- Что именно?!

- Не знаю, мне трудно определить. Теперь я уже думаю, что либо ничего не слышал, либо это было покашливание того гориллы. Во всяком случае, мне показалось, что звуки доносятся изнутри, и когда я их услышал, то принялся ковырять ножиком стену возле дверного косяка. Стена как стена, с виду она ничем не отличалась от остальных - шершавая, белая, местами грязная. Мне хотелось таким образом подцепить фрамугу.

- Перочинным ножом? Ты что, Джонатан, рехнулся?

- А что бы ты сделал на моем месте? Посылаешь меня без инструментов неизвестно куда, неизвестно зачем…

- За Кэрол, приятель, за Кэрол!

- Я знаю, но у меня не было ни малейшего шанса, неужели ты не понимаешь? Я присел на корточки, и в этот момент кто-то огрел меня по голове. Очнулся я только на кровати, в этой комнате. Вот и все, чтоб тебя черт подрал!

- Значит, вниз, налево, а на развилке вправо… - громко повторил Патрик. - Умойся, оденься и пойдем позавтракаем, Джонатан. Только быстро.

В ресторане они появились ровно в девять и сразу обратили внимание на троих человек, которые их интересовали: в углу зала сидел Ирвинг со свежей розой в петлице идеально отутюженного пиджака, а немного подальше - миссис Джоуэтт и Алан Стентон. На миссис Джоуэтт события прошедшей ночи не оставили ни малейшего следа. Эта ведьма, элегантно одетая, старательно накрашенная и причесанная, выглядела, как всегда, весьма привлекательной, что там скрывать, соблазнительной. Стентон имел вид значительно худший - у него появились синяки под запавшими глазами, лицо приобрело сероватый оттенок. Сендерс и Тренч сели двумя столиками дальше.

- Не глазей на них так, Патрик, - прошипел Тренч и с гримасой боли потрогал шишку на голове. - Они могут заметить…

- Если они не заметили ночью, сэр, то и теперь не обратят внимания, - отозвался Сендерс, беря в руки меню. - Будешь яичницу?

- Ночью? Ты видел их ночью? Господи Иисусе, почему же ты мне ничего не сказал?

- Ого, ты только посмотри на них, кажется, они ссорятся. - Патрик кинул взгляд на Стентона и миссис Джоуэтт. - Ты слышишь?

- Ничего не слышу. Да и вообще, черт бы побрал эти игры, все равно это ничего не даст. Мы беспомощны, как дети. Скажи, что ты собираешься делать? Ты говорил с Пангом, но из этого ничего не вышло. Прошу тебя, Патрик, давай лучше заявим в полицию. У них есть свои способы. Мы спокойно сидим себе, завтракаем, время идет, вот-вот позвонит Джордж, и что мы ему скажем? Патрик, ведь ты же знаешь, с кем мы имеем дело, понимаешь, что это за люди! Что ты намерен делать? - повторил он. - Говори же, ради Бога!

- Я дал слово Джорджу, слово чести, понимаешь, что не буду заявлять в полицию, - ответил Патрик. - Не могу я этого сделать, Джонатан, даже если бы очень хотел.

- Идиот! Кэрол должна погибать из-за того, что ты дал честное слово, да? Да или нет?! - крикнул он.

- Тише ты, черт возьми! Пойми, речь идет не о моем честном слове, а о шансах. Должен произойти обмен - из рук в руки. Им нужны наличные деньги, поэтому они должны будут передать нам Кэрол живой.

Джордж наверняка раздобыл нужную сумму, и уже сегодня все будет кончено, вот увидишь.

- Но почему он не захотел одолжить у нас? Я мог бы сразу дать ему эти деньги. Почему он обрек собственного ребенка на такие страдания? Я не могу этого понять.

- Джордж должен был играть на проволочку, тянуть время, чтобы те поняли, что он добывает деньги и что у него их больше нет, я же тебе объяснял. Это дает нам шанс, что они, получив деньги, в самом деле ее отпустят. По крайней мере, сэр, обмен дает такую возможность. Необходимо вести переговоры не только относительно окончательных финансовых условий сделки, но и, так сказать, технических вопросов. Тут возникла небольшая проблема, но думаю, я с ней справлюсь…

- Разумеется, мне ты не собираешься говорить, что это за проблема?

- Не собираюсь, Джонатан, потому что это не имеет смысла. Я хочу держать тебя подальше от всего этого. Так будет лучше… Погоди-ка, посмотри на этого человека.

К столику Джоуэтт и Стентона приблизился охранник со шрамом на щеке.

- Заместитель управляющего приглашает вас на чашку кофе, - заявил он категорическим тоном.

- Минуточку… - начал Стентон.

- Мы будем очень рады, не правда ли, Криб? - вмешалась миссис Джоуэтт немного громче, чем следует.

- Чертовски… - пробормотал Стентон вставая. - Мне нужно предварительно позвонить. Сейчас я вернусь.

- Телефон есть у шефа в кабинете, - спокойно произнес охранник.

По извилистым коридорам они дошли наконец до двери с латунной табличкой. Мужчина нажал кнопку звонка, дверь отворилась, и они вошли. Кабинет был обставлен со всей возможной роскошью, в современном стиле. Дерево, кожа, хром и стекло, несколько картин. На одной из них Алан заметил подпись Поллока.

- Шеф сейчас придет, - Горилла сунул руки в карманы. - Наверное, что-то его… - Он не докончил, услышав телефонный звонок. Сняв трубку, он выслушал чей-то приказ, произнес: «Будет исполнено, шеф» и жестом предложил им садиться.

Алан и миссис Джоуэтт погрузились в мягкие подушки кожаного дивана. Дверь открылась.

У Алана, который в этот момент смотрел на Сандру, было такое впечатление, что ее яркий макияж постепенно исчезает под кожей, растворяясь в теле. Осталось только насмерть перепуганное, белое как мел лицо. Он почувствовал, что у него немеют руки, и медленно, словно желая выиграть время, перевел взгляд на входящего. Он не вскрикнул, потому что горло ему перехватил леденящий ужас, а лишь приоткрыл рот и с такой силой стиснул пальцы, что ногти впились в кожу.

После завтрака Сендерс устроился в холле. По своему обыкновению он отдыхал, наблюдая за людьми. Его интересовало, кто же тот таинственный шеф, пригласивший Сандру Джоуэтт и Стентона для разговора. В эту минуту произошло нечто радикально изменившее, по крайней мере поначалу, его мнение относительно загробной жизни.

Дело в том, что он увидел привидение. Не успел он поудобнее устроиться в кресле, как ему явилось обыкновенное привидение. Оно стояло за стеклянной дверью администраторской и разговаривало с той самой девушкой, которую Патрик расспрашивал насчет Ирвинга. В детстве Сендерс воображал, что привидения всегда одеты в белое, что на них длинные прозрачные одеяния и капюшоны с отверстиями для глаз, - одним словом, что своим внешним видом они напоминают членов Ку-Клукс-Клана. Однако дух, за которым он наблюдал, проглатывая очередную таблетку из тех, что дал ему Джонатан, имел на себе элегантный серый костюм, рубашку стального цвета, хорошо подобранный галстук и носил темные полуботинки. Он обладал лицом китайца, умышленно убитого накануне неким Аланом Стентоном. Короче говоря, Патрик пришел к выводу, что видит посмертное воплощение Ли Панга.

С большим трудом ему удалось стряхнуть с себя это наваждение. Ли Панг лежал в этот момент где-то далеко, хорошо замаскированный землей, камнями и Бог знает чем еще; миссис Джоуэтт явно не преминула лично позаботиться об этом.

В чудеса он не верил. Не было никакой возможности внезапно ожить мертвому Пангу, вернуться в казино прежде Сандры, а перед этим еще успеть переодеться и умыться. Патрик прикрыл глаза. Когда он снова открыл их, привидение исчезло, словно его никогда и не было.

Сендерс не помнил, как поднялся по лестнице. Открыв дверь, он бросился к телефону.

- Администраторская? Говорит Сендерс, я живу наверху. Скажите, мистер Панг будет сегодня у себя в кабинете? - спросил он.

- Да, мистер Сендерс, шеф будет к вашим услугам с десяти часов.

«Значит, он все же вернулся! - подумал он. - Вернулся в виде привидения!»

- Мистер Ли Панг? - решил он окончательно увериться.

- Что вы сказали? - Кажется, служащая его не поняла.

- Я говорю… мистер Ли Панг… вернулся?

- Простите, но я не думаю, что он куда-то уезжал…

- А с кем вы только что разговаривали?

- С его братом, но…

Патрик положил трубку. Потом немного поразмыслил и пришел к выводу, что дела обстоят не так уж плохо.

Два стула возле бара были свободны. Сендерс присел, заказал минеральную воду и уставился на коридор по другую сторону холла, в котором ранее скрылись миссис Джоуэтт, Стентон и горилла шефа. Он ждал, когда они появятся, ему хотелось увидеть их мины после беседы с человеком, которого они убили, а затем и самому переговорить с привидением. Кто-то задел его плечо. Он повернул голову и наткнулся на взгляд слезящихся светло-голубых глаз мужчины, который усаживался на стоявший рядом стул.

- Извините, - буркнул тот.

У него была большая, чересчур большая голова, посаженная прямо на плечи; шея полностью отсутствовала. Он напоминал два арбуза - больший и меньший, надетые один на другой, причем тот, что внизу, немного расширялся, а тот, что наверху, - сужался.

- Налей-ка мне чего-нибудь покрепче, - бросил он бармену. - Можно водки.

Бармен поставил перед ним рюмку и наполнил ее до краев.

- Поставь телефон на стойку. Шеф у себя? - спросил арбузовидный мужчина. Он набрал номер секретаря: - Панг на месте?… Занят?… Когда освободится, скажите ему, что приехал Лоури, Криб Лоури. Я буду ждать в баре.

Сендерс поперхнулся водой, положил на стойку деньги и вышел в холл, а оттуда на свежий воздух, чтобы собраться с мыслями. «Итак, настоящий Лоури… - думал он. - Хорошенькое дело, теперь у нас двое Лоури! Что будет делать Стентон? А миссис Джоуэтт? Как, наконец, отреагирует на это Панг?» Он сделал круг и вернулся в казино. Войдя в холл, он увидел, что Лоури сидит на том же месте, где он его оставил. Он пил рюмку за рюмкой. Из двери, ведущей в служебное помещение, вышел маленький человечек со сморщенным лицом и седыми волосами. Пол Виндебург, распорядитель зала казино. Он прошел мимо Сендерса, остановился на пороге, огляделся, махнул рукой в сторону автостоянки, а затем зашагал в том направлении. Лоури продолжал накачиваться спиртным. Патрик прислонился к стене и подставил лицо солнцу. Несмотря на ранний час, сильно припекало. И тут он увидел их…

«Мерседес» описал дугу, торжественно проплыл мимо лестницы, ведущей на террасу, и направился в сторону ворот. За рулем сидел Виндсбург. Сзади, за водительским сиденьем, Патрик увидел мужчину, который должен был в этот момент находиться совершенно в другом месте, за сотни километров отсюда. Они разговаривали и оживленно жестикулировали, но продолжалось это не более минуты, - Виндсбург протянул руку к приборному щитку, нажал какую-то кнопку, и темное боковое стекло быстро поднялось кверху, заслонив их лица. Сендерс отер пот со лба. Это был Джордж, Джордж Годдард…

Он быстро направился в администраторскую, готовый ко всему.

- Прошу передать мистеру Пангу, что я хочу, понимаешь, с ним поговорить. Немедленно. У меня к нему деловое предложение…

III

Он тупо уставился на обшитые березой стены бунгало, не веря собственным глазам, не в силах сосредоточиться, потому что громкая музыка не позволяла это сделать.

Дверь была заперта снаружи, жалюзи опущены, так что в комнату проникали лишь слабые лучи солнца. Он лежал на кровати, удобно оперевшись на подушку. «Что за дьявольская услужливость!» - подумал он и снова попытался сосредоточиться, хотя бы настолько, чтобы оценить свое положение. А оно было безнадежным.

Руки и ноги у него были скованы наручниками, но даже если бы ему удалось каким-то чудом слезть с кровати, он бы не сумел выключить музыку, так как не знал, где находятся динамики, поэтому крики о помощи ни к чему не привели бы, тем более что бунгало находилось на расстоянии нескольких десятков метров от остальных домиков. Жалюзи были заперты на висячий замок, который он не сумел бы открыть, даже если бы у него были свободны руки. Дверь была снабжена такими крепкими засовами, что только профессиональный взломщик сумел бы справиться с ними. Это наводило страх и одновременно вызывало раздражение.

Он был лишен свободы среди бела дня, сразу же после завтрака, и больше всего его возмущал тот факт, что он сам, добровольно, явился к месту своего заключения. Ситуация представлялась тем более абсурдной, что вокруг проживало больше сотни постояльцев гостиницы и он не был брошен ни в темницу, ни в подземелье, ни в дом, находящийся в десятках миль от ближайшего жилья, а просто заключен в одном из принадлежащих казино бунгало.

Он никак не мог решить, что ему делать, и постепенно его охватывала паника. Он провел здесь не более часа, а у него уже было такое чувство, словно он находился в своей темнице несколько дней. Он еще раз взглянул на часы и вспомнил, что ему отведено два часа на размышления. Один уже истек. Что же он может придумать за оставшиеся шестьдесят минут? Ни одно из решений не сулило гарантии, что он останется в живых, а его смерть могла бы иметь роковые последствия для Кэрол. Сендерс нервно прикусил губу. Джонатан, наверное, спустя какое-то время станет меня разыскивать, размышлял он.

Но даже если он доберется сюда, Ирвинг без труда справится с ним, возможно, даже убьет, потому что зачем ему нужен этот Тренч? Если он убьет нас обоих, что не исключено, холодно рассуждал он, Джордж не сумеет совладать с Пангом. Сначала, согласно их уговору, он будет звонить, потом приедет и… Не думаю, чтобы те люди оказались честными. Полиция? Он не решится… Я любой ценой должен отсюда выбраться, потянуть время и воспользоваться первым удобным случаем.

Он усмехнулся. В большинстве детективов, которые он обожал читать и смотреть в кино, все было так просто! Руки и ноги связаны веревками, но на полу лежит кусочек стекла. Связанный ложится на него и, калеча ладони, перетирает веревку, а затем, в зависимости от фантазии сценариста, борется со стражником, выбивает окно или совершает иные не менее зрелищные подвиги. «Но мне уже шестьдесят пять, и стекло здесь не валяется, - подумал Сендерс. - Мне шестьдесят пять, у меня больное сердце, и то время, когда я мог уложить такого Ирвинга одной рукой, давно миновало. Сейчас мне уже шестьдесят пять, и, кажется, я немного набрался разума…»

Он еще раз, сантиметр за сантиметром, обшарил глазами все помещение. К музыке он уже успел привыкнуть, и она перестала ему мешать. В его распоряжении оставалось пятнадцать минут. Пятнадцать минут для принятия окончательного решения. Он поудобнее облокотился на мягкую подушку и осторожно поднес к губам стакан с водой. Несмотря на наручники, он мог так маневрировать рукой, что доставал стакан. Ирвинг перед уходом позаботился об этом, сказав: «Мне бы не хотелось, чтобы вы умерли от жажды, адвокат. Это не принесло бы пользы ни одному из нас. По мере возможности я бы хотел обеспечить вам комфорт, - добавил он, поправляя ему подушку. - Впрочем, если вы проявите благоразумие, вся эта история не продлится долго. Вы скажете мне только, где картины, и будете свободны. Ничего больше мне от вас не надо. Я заберу их, исчезну, и никогда больше ни вы, ни кто-то другой обо мне не услышит. Если же нет… Ну что ж, будем надеяться, что вы не вынудите меня к суровым мерам, не так ли, господин адвокат?» Спокойствие и вежливость Ирвинга вызывали у Патрика особый страх. Он был уверен, что тот с милой улыбкой на губах разгладит пиджак, вытащит револьвер, прицелится и со свойственной ему педантичностью выстрелит точно в середину лба.

Разумеется, он может это сделать, когда я ему уже скажу, где картины. Пока он не знает, он меня не убьет. Я представляю для него огромную ценность, и следует этим воспользоваться. Это мой единственный шанс, а может быть, единственный и для Кэрол. Только бы Джонатан не выкинул какой-нибудь глупости, неожиданно забеспокоился он. Необходимо выбраться отсюда, прежде чем он решится заявить в полицию. Я убегу, и тогда…

Он услышал звук поворачиваемого в замке ключа, и дверь отворилась.

- Надеюсь, я не опоздал, господин адвокат? - любезно осведомился Ирвинг и уселся напротив Сендерса. - Прежде чем мы приступим к нашей беседе, я бы хотел предложить вам ленч. - Разумеется, - быстро прибавил он, - я исхожу из того, что вы будете вести себя благоразумно.

- Что вы говорите? Может, вы сделаете потише музыку? - крикнул Патрик.

- Сию минуту. - Ирвинг поднялся с кресла и скрылся в дверях ванной.

Грохот прекратился, и только теперь Сендерс осознал, как у него болит голова. Сердце сильно, пожалуй, чересчур сильно билось в груди. Он почувствовал, что ему не хватает воздуха, и вдохнул поглубже, испытав некоторое облегчение. Потом оперся на подушку и попытался выпрямить ноги.

Ирвинг вернулся в комнату и открыл портфель, вытащив оттуда несколько свертков и четыре банки пива. Разложив бутерброды на блюдце, он протянул их Сендерсу вместе с пивом.

- Я должен есть с этими обручами на руках, сэр? - буркнул Сендерс. - Я ведь и так не сбегу. Снимите их.

Ирвинг расстегнул наручники. Запястья еще не успели одеревенеть, но Патрик демонстративно массировал их некоторое время, глядя исподлобья на своего мучителя, который тем временем спрятал ключик во внутреннем кармане пиджака. Патрик взял бутерброд и принялся медленно, торжественно пережевывать его. Затем открыл банку с пивом и сделал солидный глоток. Ему стало немного легче.

- Очень, очень недурно, - похвалил он. - У них тут неплохо готовят.

- Я рад, что вам нравится, - вежливо отозвался Ирвинг. - У меня там еще несколько штук, - прибавил он, указывая на портфель.

- Наверняка они, понимаешь, пригодятся, - саркастически заметил Сендерс, допивая пиво. Он поставил банку на стол и поудобнее откинулся на подушку, собираясь с силами.

- Полагаю, что теперь мы уже можем перейти к делу. - Ирвинг достал сигареты и угостил Сендерса. Они закурили. - Итак, господин адвокат, коротко говоря, вы являетесь одним из немногих людей, которым известно, где находятся картины, а мне совершенно необходимо их иметь. Совершенно необходимо, - подчеркнул он. - Я посвятил этому делу несколько лет и не скрываю, что эти полотна сделались моей навязчивой идеей, вопросом чести. С вашей помощью я могу достичь своей цели, и поверьте, не отступлю ни перед чем. Я понятно выражаюсь, не так ли? - И не дожидаясь ответа, продолжал: - Я искренне считаю все ваши сомнения лишенными какого бы то ни было смысла. Какое вам до них дело, если уж говорить напрямик? До нескольких старых полотен голландских мастеров? Вы богаты. На что вам эти картины? Вы хотели безвозмездно вернуть их музею? Повесить в холле? Я вложил в это дело слишком много времени и денег, поэтому у меня уже нет выбора. Надеюсь, у вас было время подумать над этим, адвокат, и вы укажете мне дорогу?

- Просто так, задаром? - Сендерс смотрел ему прямо в глаза. - Дураков нет! Я как раз, понимаешь, вспомнил историю одной дамы. Это была леди Астор. В юбилей своего восьмидесятилетия она заявила: «Я всегда боялась старости, понимая, что не смогу делать все то, что хотела бы делать. Теперь, к счастью, я чувствую, что вовсе не хочу этого делать». Верно, картины как таковые мне не нужны. До музеев мне нет дела, а дома я развешиваю графику или акварели. В этом вы, понимаешь, правы. Но! - Он сделал паузу. - Подобно вам, у меня тоже есть страсть, мне нужны деньги, много денег, - добавил он многозначительно. - Эти картины могут обеспечить мне такие деньги, и поэтому я не намерен так легко с ними расстаться. Меня, понимаешь, зовут не Астор, а Сендерс, и я хочу на старости лет побезумствовать.

Довольный собой, он посмотрел на Ирвинга. Тот сумел скрыть свою растерянность.

- Понимаю, - медленно произнес он, чтобы выиграть время, потому что абсолютно не предполагал такого развития событий. - Не сочтите за бестактность, если я поинтересуюсь - что же это за страсть?

- Азартные игры, - коротко ответил Сендерс. - Надеюсь, можно не добавлять, что трудно иметь более дорогостоящую манию. К сожалению, вынужден признаться, что не всегда дела у меня идут так успешно, как вчера, - прибавил он с улыбкой. - Впрочем, полагаю, я не обязан объясняться перед вами.

- Не обязаны, разумеется. Однако я хотел бы вам напомнить, что вы оказались в чрезвычайно сложном положении, адвокат. - Ирвинг закинул ногу на ногу и снова любезно улыбнулся.

- Вы хотите сказать, что убьете меня? - спросил Сендерс, пытаясь придать своему лицу как можно более равнодушное выражение. - Зачем? Что это вам, понимаешь, даст?

- Я открыл вам свои карты, адвокат, не забывайте об этом. - Ирвинг не терял спокойствия. - Вы слишком много знаете.

- И все же, я полагаю, это не лучший выход для вас.

- Действительно, это так. Но… - Ирвинг замолчал и развел руками.

- Я придумал оптимальный выход для нас обоих, - прервал его Патрик. - Он прост, фифти-фифти - вот что я вам скажу, сэр.

- Как это? Что вы хотите этим сказать? - Ирвингу на мгновение показалось, что он ослышался.

- Фифти-фифти, - отчетливо повторил Сендерс. - Кажется, я ясно говорю. Я знаю, где находятся картины, поэтому мы поделим их пополам. Таким образом вы получите то, что без моей помощи никогда не найдете, а я спасу свою шкуру. Сделка честная и, кажется, выгодная для нас обоих, понимаешь.

- Но… - Ирвинг подыскивал подходящие слова. - Надеюсь, вы не рассчитываете на то, что я вот так, запросто, выпущу вас отсюда и позволю преспокойно сбежать вместе с картинами? Вы ведь не считаете меня идиотом?

- Боже сохрани! Но если вы примете мою концепцию, то вопросы, которые нам нужно решить, будут носить скорее технический характер. Другими словами, нам придется подумать над тем, каким образом мы можем гарантировать друг другу… честную игру.

Это трудно, должен признаться откровенно, что пока я над этим просто не думал.

- Это не трудно, а совершенно невозможно, - отрезал Ирвинг. - Нет, господин адвокат, мне очень жаль, но…

- К чему такая поспешность? - не сдавался Сендерс. - У меня есть идея. Предлагаю вам подумать над ней в течение трех часов. А в пять часов мы снова поговорим об этом. Тогда же я представлю вам свой вариант решения технических вопросов.

Ирвинг подозрительно взглянул на него.

- Хорошо, - медленно произнес он. - Но это не означает, что я принимаю вашу идею. Мне необходимо ее обдумать. Откровенно говоря, я сомневаюсь, что мы придем к согласию на предлагаемых вами условиях.

- Это единственный разумный выход, - убежденно сказал Сендерс. - Я совершенно уверен в своей правоте.

- Лично я уверен в ней меньше, но тем не менее принимаю ваше предложение. К сожалению, пока я снова вынужден причинить вам неудобство.

Он зашел в ванную, и вскоре из динамиков вновь полилась оглушающая музыка. Ирвинг тщательно застегнул наручники на руках Патрика и направился к выходу.

- Не могли бы вы отворить пошире окно снаружи? - крикнул Сендерс. - Жалюзи опущены, а здесь страшно душно! Я говорю, мне душно!

- Это я могу для вас сделать. - Ирвинг пожал плечами. - Через него вы во всяком случае не убежите.

- В моем-то возрасте? У меня нет такого намерения, понимаешь. Ни в коем случае.

Хотя в подвале царил мрак, матовое, зарешеченное окошко пропускало ровно столько света, чтобы можно было определить время восхода и захода солнца.

Время от времени Кэрол погружалась в какой-то кошмарный полусон; скорее это можно было назвать временной потерей контакта с действительностью, чем настоящим сном, но даже такие короткие минуты отдыха приносили облегчение. На какие-то мгновения она забывала о страхе. Бодрствование же с минуты на минуту увеличивало страх. Мысль об отце прибавляла ей сил чисто иллюзорно, так как неразрывно соединялась в памяти с кошмаром последних совместно пережитых часов.

Она знала, отец сделает все, что в его силах, чтобы ей помочь, но не очень верила в его возможности.

Перед ее глазами внезапно возник образ другого мужчины. Если бы он знал, что они со мной сделали… Он никого не боится. Никогда никого не боялся. Если бы он только знал, то, наверное, убил бы их всех… Она так явственно представила себе улыбающееся лицо Алана, что почти физически ощутила его присутствие. Кэрол потерла ладонью распухшие от слез и недосыпания веки; образ исчез. Она снова была одна.

Кэрол услышала звук открываемой двери и встала. При этом она почувствовала себя несколько в большей безопасности, хотя колени у нее дрожали чересчур сильно. Затем снова опустилась на грязное одеяло и прижалась спиной к стене. Замок вновь щелкнул в двери, и она отворилась. Резкий свет лампы проник в расширенные от страха и темноты зрачки Кэрол, причинив боль. Одной рукой она прикрыла глаза, а другой пыталась собрать на груди обрывки блузки. Раздался тихий смех. Дверь захлопнулась за вошедшим, и этот глухой звук нарушил тишину подвального туннеля. Она не хотела видеть этого лица. Не хотела знать, кто это такой и что ему нужно. Крепко зажмурив глаза, она вдобавок прикрыла их ладонью.

- В чем дело? Ты ведь меня знаешь, - услышала она голос, который знала бы и на другом конце света.

Кэрол открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Панг ухмыльнулся. Эта добродушная гримаса вызвала в ней отвращение и одновременно наполнила страхом. Она промолчала.

- Ты выглядишь ужасно, - заявил Панг. - Старой и некрасивой. Кроме того, ты грязна и от тебя воняет. Я ничего не собираюсь с тобой делать, - проговорил он тем же скучающим тоном. - Тогда ты выглядела совсем иначе: красивая, обворожительная, излучающая молодость и свежесть. Твоя красота ослепила меня, а твоя недоступность привела в восхищение, очаровала. Никогда я не чувствовал себя так прекрасно, как тогда, когда ты лежала на постели, неподвижная, как статуя… - Он задумался. - Впрочем, я не так выразился. Никакая статуя, даже статуя Венеры, не может служить таким символом красоты, как живая великолепная женщина. В тот момент ты излучала спокойствие, уверенность в себе.

Мне необходимо было это уничтожить, чтобы сохранить навсегда. Я хотел, чтобы ты была бессмертной. Если бы ты умерла, твоя красота возродилась бы из пепла, как Феникс! - Он говорил медленно, отчетливо, словно в трансе. Его глаза были устремлены куда-то далеко, в одну точку. - Подлинная красота может сохраниться только благодаря смерти. В смерти, а вернее, посредством ее, высвобождается сущность красоты. Она становится самостоятельным бытием. Много раз я пытался сублимировать чистую красоту из живых существ. Пытался, но не добился того, чего хотел. Искусство не может вызывать столь сильных эмоций, поскольку оно мертво. Его невозможно оживить. Ты знаешь историю Пигмалиона? Обман и бессмыслица. Оживление убивает, уничтожает даже этот ничтожный шанс сохранения красоты в чистом виде… - Его голос постепенно переходил в бормотание, а глаза бессмысленно блуждали по стенам подвала. Он захохотал. - Любовь и красота дают моральное право на их убийство. Это наивысшая форма поклонения, почесть, воздаваемая неповторимости. Я с ужасом думаю о всех тех прекрасных лицах, которые с течением времени преображаются в усеянные морщинами беззубые маски. А страсть, почитание красоты могут дать человеку силу, которая позволит сохранить ее, самый ценный дар богов. Она уцелеет, как запечатленный на фотопленке кадр. Причинение боли - высшее наслаждение, но лишь в случае, когда оно преследует высшую цель. Только тогда оно имеет смысл. И конечно оправдание. Шаг за шагом ты стремишься к цели, умышленно растягивая ожидание чуда, которое вот-вот совершится на твоих глазах, видишь расширившиеся от страха зрачки, открытый для крика рот. И сознаешь, как много добра можешь сделать через минуту. Эта мысль приводит в упоение, ты утопаешь в блаженных мечтах о грядущей минуте. Как редко дано испытать человеку такое чувство, но этого момента стоит ждать годами, годами! Когда-то я коллекционировал старый китайский фарфор - и ненавидел все эти фигурки, статуэтки, блюда и тарелки. В один прекрасный день я их уничтожил, - засмеялся он,- но, разбивая фигурки о камни, не чувствовал ничего, кроме радости. Я уничтожал суррогаты, эрзац, чтобы достичь идеала. Подумать только, что есть еще люди, готовые бороться, даже убивать друг друга, чтобы стать обладателями старых скорлупок или разрисованных холстов в рамках!