Дар королеве

***

Сложилось так, что дворяне, присягнувшие на верность короне, должны предложить свой дар. Граф Роберт Холл тоже получил эту привилегию. Когда старый король Оскар Остин VI умрет, а новый правитель объявит свое право на трон, несколько дворян должны прийти на зов.

Дар — дочь, которую придется отдать законному монарху.

Беззаботная жизнь

***

— Дядюшка Кларк, вы видели дракона? — спросила Алекса, взбудораженная своими фантазиями.

— Это было далеко на севере. Там бескрайняя вода ударяется об острые скалы. Корабли находят свой покой на илистом дне, бескрайние зеленые поля нашли что-то общее с морями золотых песков. В том месте: вершины заснеженных гор прячутся за облаками, реки сами выбирают свой путь, а прекрасные города не имеют ни начала, ни конца. Я позволил себе увидеть все это, чтобы рассказать тебе, моя маленькая госпожа.

— Мечтаю увидеть эти места своими глазами… — растеклась в улыбке Алекса, воображая удивительные земли.

— Я бы охотно показал тебе все это, но боюсь…

— Вот вы где! — сердито проговорила тетушка Хлоя, зашедшая в главный зал. — Позвольте задать вам вопрос, дорогой муж. Почему вы попросили меня приготовить вам ванну, а сами не соизволили подняться?

— Мы тут беседуем, — ответил с кресла дядюшка Кларк. — Неужели вы приревновали, любимая жена?

— Вот еще… — Тетушка Хлоя отмахнула черные волосы, исключая свое присутствие в темном зале. — Вам давно спать пора, племянница, — заявила она, откуда-то из коридора, в котором уже зажгли свечи.

— Кажется, нам пора отдыхать, — улыбнулся дядюшка Кларк.

Алекса поднялась с пола, отряхнула коленки и, задрав носик, заявила:

— Простите, дядюшка, но я хочу дождаться приезда любимого отца, — она склонила голову, подобно настоящей леди и вышла из зала, оставляя дядюшку наедине с огнем в камине.

Кларк Холл прибыл сегодня утром. Но вместо того, чтобы провести это время с любимой женой, ему пришлось рассказать о своих приключениях на фронте. Как поведать ребенку о войне? Пришлось на ходу придумывать описания удивительных мест, чтобы одиннадцатилетняя племянница не узнала, насколько ужасна жизнь во внешнем мире. А когда Алекса спросила о шраме на шее, он сообразил нелепую отговорку о слишком остром лезвии бритвы. Теперь, когда светловолосая племянница убежала на улицу, встречать своего отца, Кларк смог раскурить трубку перед сном и немного расслабиться.

Дядюшки не было три года, а когда он вернулся, его было невозможно узнать. Эти странствия изменили мужчину, сделали слабым, усохшим и забрали всю красоту, которой славился молодой граф. В свои тридцать лет ему удалось познать старость. В пышные волосы прокралась седина, а усы разрослись, объединяясь в одну кашу вместе с волосами и густой бородой. Только усталые веки выдали в нем человека, а если посмотреть на него со спины, как это случилось утром, получится вылитая швабра с ужасной тряпкой на черенке.

Чтобы дядюшка не поранился, опалив себя горячим пеплом из трубки, Алекса дождалась, когда он уснет. Прошмыгнув в зал, она ловко забрала из рук курительную трубку, оставив её на столе, и убежала на улицу, чтобы не потревожить его крепкий сон. Дядюшка даже похрюкал ей вслед, вызвав усмешку.

Отец еще не приехал, хотя написал еще неделю назад и сообщил о своих намерениях вернуться именно сегодня. Алекса слишком трепетно ждала его возвращения, поэтому еще не была готова отправиться наверх. Не следовало тревожить и старую нянечку, которая занялась грязной посудой. Прошмыгнув мимо огромной талии, Алекса устремилась за тумбочку, а оттуда осталось сделать два шага на улицу, но подлый скрип половицы выдал побег.

— Куда вы собрались? — спросила нянечка, бросив прозорливый взгляд на дверь.

— Простите… — обиженно промолвила Алекса, выглянув из-за высокой тумбочки. — Я хотела подождать отца на улице.

— Госпожа, вам пора спать. Что скажет ваш отец, когда заметит, что вы не послушались? Разве вы позабыли о своем обещании? Как мне помнится, молодая госпожа дала свое слово, что не будет больше перечить и начнет поступать, как настоящая леди.

— Я помню… — опустила носик Алекса. — Нянечка, не говорите отцу об этом. Мне просто хочется его увидеть живым и здоровым, а потом я незаметно прошмыгну в свою спальню. Честно!

— Граф может прибыть только с утра, — вздохнула женщина.

— Ну, позвольте постоять немного на пороге дома…

Нянечка развела руки в стороны, громко хлопнув ими о пышную талию.

— Что же с вами делать?.. Я помою посуду и позову вас, но если вы опять сбежите, мне придется пожаловаться.

Отца лучше не злить, но стремление выйти на улицу уже не остановить. Алекса поклонилась служанке, как настоящая леди и направилась на порог дома. Она и себе пообещала, что быстро забежит обратно, как только на дороге покажется экипаж с лошадьми. Как-то не слишком хорошо получится, если вместе объятий, отец одарит трепкой кожаным ремнем. Попа не была готова к новым подвигам, поэтому Алекса с опаской приоткрыла дверь, выглянула за дверь и, убедившись в отсутствии незваных гостей, вышла на порог.

Солнце чуть поглаживало вершины гор, перед тем, как скрыться за горизонтом. Этот прекрасный день подошел к концу, но небо сделалось чистым, что предвещает звездный небосклон. Оглядывая небо, маленькой графине удалось найти путеводную звезду. Много лет назад отец рассказал о ней, поведав главный секрет мореплавателей. Оказалось, корабли ориентируются по этой звезде, чтобы найти путь домой. Как мужчины это делают, Алекса не знала, но уже предвещала удивительные путешествия после рассказа дядюшки. Именно эта яркая звездочка покажет путь домой, когда придется покинуть его ради настоящих приключений.

За невысокой изгородью, под ветвями старой сосны, Алекса заметила старшую сестрицу. Карла уже созрела до того возраста, когда ей позволяют проводить время на улице даже после захода солнца. Однако отец не одобрит компанию, в которой она проводила свой вечер. Высокий юноша пришел из деревни, чтобы утолить прелюбодейство своими поцелуйчиками с сестрицей. Как она может переносить чужие губы на своих устах? Что может быть приятно во всех этих взрослых забавах? И матушка, и отец и даже дядюшка с тетушкой были пойманы на этом, но никто не раскрыл секрет всех этих поцелуйчиков. Возможно, когда-нибудь и Алекса захочет коснуться своими губами мужчину, а пока оставалась смотреть, сидя на пороге, за похождениями старшей сестрицы.

Шуршание в кустах за старым амбаром привлекли внимание. Алекса поднялась, чтобы проверить там присутствие какого-нибудь зверька. На прошлой неделе в тех кустах удалось найти ужа, которого не позволили забрать домой, а в прошлом месяце там нашла свое убежище белка, но и рыжая красавица сбежала на ближайшее дерево, стоило к ней приблизиться. Возможно, сегодня удастся поймать особенного гостя.

Прошмыгнув через небольшую изгородь старого забора, Алекса встала на цыпочки и медленными шажками приблизилась к кустам, но вместо загадочного зверька, она увидела знакомую шляпку. Только один мальчик наденет эту нелепость на свою голову, чтобы прикрыть отвратительную прическу своей матушки.

— Ты чего тут забыл? — буркнула Алекса, скрестив руки на груди.

Кусты зашуршали сильнее, и из них выбрался сын старейшины. Костин поправил свою шапочку, стряхнул грязь с черного тулупа и бросил взгляд в направлении сестрицы. Но Алекса встала у него на пути, чтобы не позволить подглядывать.

— Ты опять следишь? — рассердилась она.

— А что тут такого? — вздохнул Костин, поправляя шапку на голове, из-под которой выглянули яркие рыжие волосы. — Твоя сестра каждый день сама выходит на улицу, так почему я не могу посмотреть, раз они сами показывают свои чувства?

— Ты глуп? Разве тебя не учили, что нельзя подсматривать за взрослыми?

— Кому ты говоришь? — нахмурился Костин. — Сама много раз говорила о разговорах отца со сборщиком налогов. Ты ведь и сама вышла, чтобы подсмотреть за сестрой.

— Нечего подобного! — яро возразила Алекса, топнув туфелькой. — Эти глупости я оставляю мальчикам. Настоящая леди не должна заниматься такими странностями.

— Говори… — отмахнулся рукой Костин. — Раз ты вышла не ради сестры, зачем же выскользнула из дома?

— Отца жду. Он пообещал приехать сегодня.

— Сама пытаешься напороться на ремень? Я уже говорил, что ты странная?

— Каждый день говоришь, но у меня получится добежать до кровати, пока отец не подъехал к дому. А теперь признавайся, почему ты пришел?

— Просто так…

— Не обманывай или я все расскажу нянечке и сестричке. Ты ведь не первый раз сюда приходишь, значит, о чем-то хочешь поговорить или что-то скрываешь от нашей семьи. Признавайся, Костин, или нашей дружбе придет конец.

— Если хочешь узнать, тебе придется отойти от дома.

— А это еще зачем? Настоящая леди не должна ночью покидать дом…

— С обычным фермером? Так ты меня называешь, после того, как заявила о дружбе? Что я плохого тебе сделал?

— Нечего, но…

— Тогда почему ты всегда прячешься за этой своей «настоящей леди». Замуж собралась?

— Да как ты смеешь! — буркнула Алекса. — Чтобы я отдала сердце…

— Говори… — отмахнул Костин. — Попроси прощения у обычного фермера, а я открою тебе секрет, из-за которого прихожу сюда каждый день.

— Ну, хорошо, — нахмурилась Алекса, приподняв подбородок. — Костин, я прошу…

За спиной послышалась суета. Алекса заметила, как сестрица перемахнула через изгородь и рванула к задней двери, а её приятель устремился к высокой стене из камня, через которую перемахнул в два счёта. Из-за этого проклятого сарая, она не заметила, что экипаж уже въехал на территорию поместья. Только заржавший конь вселил страх. Не попрощавшись с другом, Алекса побежала к дому, так же легко перемахнув через невысокую изгородь, но она опоздала. Экипаж остановился и послышался голос отца.

— Алекса! — голосисто сказал он, выглянув из окна кареты. — А ты почему еще не спишь?

Покосившись взглядом на дверь, она устремила свой взор в землю, чтобы не увидеть сердитый взгляд. Скоро перед ней предстали грязные сапоги старого солдата, но к ним добавились более чистая обувь с вытянутым носом. Сильная рука отца приподняла маленький подбородок, вселяя еще больший ужас от происходящего. Оставалось улыбнуться и состроить глазки, в надежде уклонится от предстоящих проблем, из-за которых ждет не самая приятная встреча с ремнем.

— Отец, — склонилась Алекса, — вы вернулись?

Грубая лесть не подействовала. В глазах отца выражалась тревога и сожаление из-за такого плохого воспитания. Но кроме тревоги в них проглядывалась сильная усталость после дороги. Возможно, отец так сильно устал и оставит наказание до завтра, а уже утром он забудет о случившемся. Так было всегда.

— Даже не мечтай, — сердито промолвил отец, словно прочитал мысли, — а сейчас позволь тебе представить нашего гостя.

Только сейчас Алекса заметила за крупной спиной отца невысокого джентльмена. Мужчина нарядился по всем законам приличия в каком-нибудь королевском замке. Черный кафтан был очищен от грязи, штаны заглажены, а туфли сверкали. Как так вышло, что отец испачкал свою обувь, а незнакомец сохранил их в наглядной чистоте? Но вопрос вылетел из головы, когда Алекса подняла глаза чуточку выше. На лице незнакомца сверкнула безупречная белая улыбка, а синие, как море глаза, оценили девочку с головы до пят. От этого взора стало не по себе.

— Маленькая госпожа, — склонился гость отца, — позвольте с вами познакомиться. Меня зовут Джордж Остин, я к вашим услугам.

Алекса сразу узнала эту фамилию. Отец говорит о ней каждый раз в своем кабинете, когда к нему приезжают важные гости. Услышав имя короля впервые, Алекса запомнила его жестоким и очень тщеславным правителем, который за свои годы правления объявил войн больше, чем остальные короли за долгое существование королевства. Но тут была какая-то ошибка. Его величество уже давно состарился, а отец отмечал его травму ноги, из-за которой король перестал покидать свой дворец. Незнакомец же стоял гордо и на раны не жаловался, а еще он выглядел молодым, побритым и ухоженным.

— Алекса, ответь… — настоял отец, бросив строгий взгляд.

— Простите меня, господин, — поклонилась дочка графа, — ваша фамилия меня немного обескуражила. Мы рады вас видеть в нашем скромном поселении и готовы предоставить уютную комнату в имении. Как вы доехали?

Бросив взгляд на отца, она выдохнула. Все было сказано идеально, а взгляд отца немного смягчился, сделавшись более покладистым. Теперь, возможно, получиться избежать хотя бы части проблем.

— Я рад такой встречи, — улыбнулся Джордж, — но вам не следует беспокоиться из-за моей фамилии. Она передалась мне от моего отца, а король остается моим дядей. Как вам должно быть известно, жидкая кровь не претендует ни на какие привилегии. Мы с вами равны.

— Мы с отцом предлагаем вам отужинать в нашем скромном имении. Служанка, наверное, уже ушла отдыхать, но ради такого человека, она согреет ужин и накроет стол.

— Прошу вас, не надо, — улыбнулся Джордж, поглаживая живот. — Мы с графом уже отобедали, а вечером я не ем. Это вредно для моего здоровья. Но я вам благодарен за теплый прием, госпожа. Ваши слова затронули моё сердце. Надеюсь, нам удастся поговорить на церемонии.

Последние слова немного смутили, но Алекса задержалась только на миг, провожая важного гостя взглядом. И как назло, за спиной вырос суровый отец, который пронзил взглядом в самое сердце.

— Отец… — испуганно промолвила она, побоявшись даже повернутся. — Я готова…

— Живо в кровать! — гавкнул он, не позволяя объяснится. — Мы обсудим твоё поведение утром, и только посмей покинуть дом до нашей беседы.

Пронесло.

Алекса побежала в дом, надеясь на горячительные напитки в кабинете отца. Если он выпьет достаточно, то и не вспомнит об этом разговоре вообще. Но тут надо понадеяться еще и на нянечку, которая должна была поставить пару бутылок вина на рабочий стол.

***

Кабинет графа расположился на том же этаже, где спит все семейство. В отличие от дядюшки и тетушки, которые переехали сюда пять лет назад, две дочери и сам Роберт Холл заняли все три спальни, а за четвертой комнатой оставили место для кабинета. Там отец решает многие вопросы семейства, помогает местным жителям, которые приходят к нему за советом, а еще сюда приезжают важные гости из столицы, расположенной где-то на западе.

Алекса много слышала о столице королевства, но отец настрого запретил покидать земли семьи, ибо, если пройти через рощу, можно потерять свое право на наследие графа. Деньги особо не беспокоили, а вот потерять уважение отца, Алекса никак не хотела.

Когда за стенкой послышались мужские разговоры, она выбралась из теплой кровати и побежала в коридор. Клятая дверь подло скрипнула, но разговору мужчин это не помешало. Отец продолжал о чем-то беседовать с важным гостем, не отвлекаясь на такие детали.

Алекса уже изучила весь дом, поэтому знала, как подслушать их разговор. Выбравшись из окна в конце коридора, она ступила на козырек и подтянулась на железной решетке. Эту преграду поставил отец, но с помощью сестрицы, решетку удалось снять, но сделать это только частично. Она была закреплена еще на два крепких шурупа, что позволило выдержать вес маленькой девицы. Взбираясь по ней до чердака, Алекса заметила стройные ноги под белой сорочкой. Сестрице тоже стал интересен разговор.

— Подвинься… — буркнула Алекса так тихо, чтобы её не услышали даже птицы в гнезде.

Без лишних слов Карла подвинула стройную талию, что позволило младшей сестре проползти по старым шубам до дырки между половицами. Заглянув в промежуток, Алекса заметила отца за столом, напротив него подсел важный гость, который подлил в кубки вина.

— О чем они говорят? — промолвила шепотом Алекса.

— Заткись!.. — буркнула Карла. — Просто слушай.

Ткнув Карлу в бок, младшая сестра прислонилась ухом к дырке.

***

— Девятьсот тридцать девятый год. — Гость провел кончиком пальца по кубку, делая очередной глоток. — Знаете, граф, а мне понравилась ваша дочь. Её ведь зовут Алекса? Образованная девочка с хорошими манерами. Вы можете ей гордиться.

— Я горжусь, — заявил отец, — но позвольте напомнить…

— Помню! — Джордж Остин выставил руку вперед. — Будьте уверены, что я не посмею коснуться госпожи.

— Время позднее, граф, — напомнил отец, — давайте закончим наши дела и разойдемся по спальням. Мне бы хотелось выспаться перед церемонией, которую вы назначили так неожиданно.

— Я человек дела, а слова мы оставим для тех, кому нравится трепать языками на базарах столицы. Дорогой граф, вы пообещали обдумать мое предложение по приезду в ваше поместье, поэтому я оставил двор. Мне остается надеяться, что вы тоже остаетесь человеком дела.

— Так и есть. Если вы получите мое согласие, на что будет рассчитывать моя семья?

— Разве я не сообщил сумму? Позвольте напомнить…

— Двадцать три тысячи рупий, — прервал отец, — я помню эту сумму, но вы забываетесь, граф. За такое состояние можно купить несколько коров и старую ферму, в которую придется вложить еще столько же золота. Мы говорим не о коровах, а о моей дочери. Думаю, она заслужила более достойной суммы.

— Тогда огласите её. Во сколько вы готовы оценить руку своей дочери?

— Сорок пять тысяч рупий.

— Это не серьезно, граф, — ухмыльнулся граф Остин. — Мы оба знаем, что никто не заплатит такую сумму за невесту.

— А дары королю? — напомнил отец. — Мы так же оба знаем, во сколько казне обходится свадьба наследнику престола. Суммы порой покидают все мыслимые и немыслимые пределы. Только ваш дядя заплатил за свою жену порядка двухсот тысяч рупий.

— Мы говорим не о даре, — обозначил Джордж, допив вино. — Ваша дочь изумительна, но позвольте напомнить, что она давно повзрослела. Я с трудом поверил вашим словам, но решил убедиться.

— Отчего же?

— Вы бы сами поверили, что дама в шестнадцатилетнем возрасте сохранит свою невинность? В таком возрасте леди уже рожают вторых детей, а ваша дочь, по вашему же уверению, по сей день хранит себя для супруга. Если ваши слова подтвердятся, я готов заплатить тридцать тысяч рупий, как за диковинку.

— Мы говорим о моей дочери, — вновь напомнил отец. — Когда наследник взойдет на престол, он изберет дар, которым может оказаться еще одна моя дочь. Вы же наглым образом пытаетесь забрать мою радость за жалкие тридцать тысяч? Это оскорбительное поведение, граф Джордж Остин.

— Вы сами повинны в своих долгах, — обозначил гость отца холодным тоном, наливая себе еще вина, — мне следует написать своему дяде об оскорблениях, которыми вы меня пытаетесь осыпать?.. Вам повезло, граф. Я столь же милосерден, как и щедр. Но такие огромные деньги вы не получите. Если хотите сохранить лицо и не ударить им в грязь, ибо таких предложений больше не поступит, я предлагаю взять мои тридцать пять тысяч и забыть о нашем споре. В качестве благодарности за теплую встречу от вашей младшей дочери, могу накинуть еще тысячу, но на большее можете не рассчитывать. Мы договорились?

Отец был зол, как никогда. Хорошо, что ему довелось беседовать с этим надменным гостем, а не пороть глупую дочь за несуразные выходки по ночам. Но кто откажется от такого выгодного предложения? Отец еще долго пытался свести концы с концами, несколько раз поднимаясь со стула, чтобы обойти стол, выглянуть в окно и присесть обратно. К счастью, Алекса не была уведомлена о проблемах семьи, бесконечные долги и долговую яму, в которой они оказались.

— Я согласен… — нехотя проговорил отец, протянув руку гостю.

***

Алекса почувствовала, как сестрица поползла к выходу. Тем временем мужчины заговорили о войне, каких-то конфликтах на западе и востоке, а еще обозначили рамки, за которые не следует переступать новому королю. Эта беседа быстро наскучила, поэтому Алекса поспешила за сестрой.

Они легко спустились по решетке обратно, но сестрица так поникла, что Алекса попыталась вмешаться, хотя и не понимала причину расстройства.

— Карла, в чем дело? — прошептала она.

— Ты разве не понимаешь? — поникшим тоном спросила сестрица. — Этот граф Джордж Остин прибыл сюда, чтобы забрать одну из нас. Ты еще не подросла, поэтому отец заговорил обо мне. Я должна буду выйти за этого человека, о котором даже нечего не знаю.

— Вы успеете познакомиться…

— Да?! — рассердилась сестрица. — Ты разве не слышала о завтрашней церемонии? Уже завтра нас повенчают в храме, а вечером сыграют свадьбу. Мне придется возлечь с этим человеком и забыть моего любимого.

Променять деревенского парня на богатого графа можно, но Алекса не увидела в этом особенной причины. Любовь, про которую все говорят, присуща только взрослым людям. Видимо сестрица слишком любит своего свинопаса, отчего и плачет.

***

Жидкая кровь — так обозвали людей, не имеющих отношения к королевской семье. Дальние родственники короля, такие как: братья, сестры, их отпрыски и дальние родственники, у которых забрали все права на престол. Даже если мир сделается круглым, эти люди никогда не займут трон. Чтобы отпрыски не позорили своего короля, им даруют титулы и отправляют подальше.

Рупий — Чеканная монета из чистого золота. Стала популярна, после прихода к власти короля из династии Остин. Монета представляет два символа. На тыльной стороне начеканили лицо короля в профиль, а на передней части обозначили символ солнца, чтобы почтить всевышнего.

Начало дня

***

Утро началось с балагана, из-за которого Алекса открыла глаза ранним утром, а не по своему усмотрению, как она обычно это делала после полудня. Виновниками шума стала семья. Любимый отец пригласил дядюшку в кабинет, чтобы обсудить финансовый вопрос, после проведенной сделки. Их голоса слышались отчетливо, поэтому Алекса уже поняла, о какой сделке шла речь. На кухню прибежала тетушка, гонимая постоянными припадками и переживаниями о столь скорой церемонии. Она постоянно сетовала на необдуманный поступок, который, как она считала, был поспешным. Нянечка сторонилась разговора, потому что отец запретил ей вмешиваться в семейные дела, ибо она уже наломала дров, о которых Алекса не знала. Добрая няня поддакивала, чтобы поддержать размышления тетушки.

Виновники свадьбы ушли на улицу. Граф Джордж Остин пригласил сестрицу на утреннюю прогулку, чтобы освежится, прочистить голову свежим воздухом и нагулять аппетит, которым он вчера не отметился. Алекса подметила их из окна, под той же сосной, где сестрица любилась со своим фермером. Похоже, что это место притягивает мужчин, ибо остается загадкой на кой лязг, они все туда ведут старшую дочь графа Роберта Холла. До поцелуйчиков дело еще не дошло, хотя порой казалось, что граф Остин слишком любезно взял Карлу за руку и довольно нагло к ней прижимается.

Культура и этикет не позволяют взрослым беседовать с детьми обо всех прелестях брака, но Алекса, по своему обыкновению, допыталась каждого, пытаясь выведать тайну поцелуйчиков. С ней бы должна была поговорить матушка, но эту обязанность взяла на себя нянечка. А женщина сказала все так деликатно, что поставила Алексу в ступор. Как оказалось, вот из-за этих поцелуйчиков появляются дети. Какое отношение имеет прилипание губ к маленьким детям, узнать не удалось. Но Алекса так же знала, что детей можно завести только после свадьбы, чтобы не прослыть распутной женщиной. Поэтому она много раз напоминала об этом сестрице, за что получала от неё подзатыльники. Возможно, тут скрыто что-то еще, но младшая дочь графа Холла не узнает об этом до определенной поры.

До завтрака осталось достаточно времени, которое следует потратить с пользой. Алекса уже придумала, как его провести, но для этого нужно хотя бы одеться. Выбрав в шкафу голубенькое платье, она взяла его и одно нижнее платье с низкой юбкой, а заодно захватила белые чулки и серые туфельки. Перед тем как одеться, Алекса спустилась на первый этаж, взяла там тазик с теплой водой и вернулась, пока её не заметили. От взора нянечки уклониться не получилось, но женщина сверкнула улыбкой и не выдала маленькой тайны.

Алекса сняла в спальне сорочку, умыла лицо, обтерла тело тряпкой подмышками, промыла шею и избавилась от запаха между ног — все, как научила нянечка. Времени одеться хватило в избытке, Алекса никуда не спешила. Ей стало интересно свое тело, поэтому она подошла к большому зеркалу. Разглядывая себя в отражении, она расчесала светлые локоны длинных волос, пытаясь понять, чем женщины так привлекают мужчин. Нечего особенного не нашлось, поэтому Алекса нарядилась и вышла в коридор.

— Дочь! — окрикнул отец из своего кабинета.

Дверь была приоткрыта, поэтому ему не составила труда заметить младшую дочь. Возможно, он увидел её раньше, но не стал тревожить и позволил привести себя в порядок. Алекса напряглась, пытаясь состроить жалобное выражение лица, чтобы избежать трепки за вчерашний поступок. Вышло так себе, а зайти все равно пришлось.

— Отец, — поклонилась подобно настоящей леди Алекса. Она заметила и дядюшку, присевшего на диван за дверь, но все внимание привлек ремень на рабочем столе. — Как вы спали?

— У меня нет желания беседовать с тобой на эту тему, — нахмурился строгий отец. — Я не забыл вчерашнюю выходку, но мы оставим этот разговор до вечера, а сейчас у меня есть поручение для тебя.

В голубых глазках сверкнула надежда на спасение:

— Я готова, — охотно согласилась Алекса, скрывая улыбку.

— Ступай в храм, попроси епископа об услуге. Пусть приготовит все к церемонии, а потом зайди к старейшине в деревне и накажи ему приготовиться к пиру. Я оплачу все траты, главное чтобы все было готово к закату.

— Отец, а о какой церемонии вы говорите? — уточнила Алекса, зная ответ.

— Твоя сестрица выходит сегодня за графа Джорджа Остина, — сообщил дядюшка из угла кабинета. — Это очень важное событие для нашей семьи. Не забудь их поздравить с этим знаменательным днем.

— Обязательно поздравлю, — закивала Алекса, — но разве Карла захочет стать женой того, с кем познакомилась только сегодня?

— Ты еще молода, Алекса, — вздохнул отец, — мы обсудим это, когда сможешь понять. А сейчас ступай и выполни мои поручения.

— Как всегда… — буркнула под нос младшая дочь графа.

Ответ отца не только огорчил, но и разозлил Алексу. Сестрице стали доверять в этом же возрасте, а младшей дочери приходится мириться с таким обращением. В этом случае нечего не поделаешь. Однако остался еще один вариант, которым она решила воспользоваться.

Прикрыв дверь, она замерла.

— Брат, тебе следовало самому пойти к старейшине, — сказал дядюшка, поднявшись с дивана. — Сам знаешь, как деревенские относятся к праздникам, на которых все оплачено.

— Не стоит беспокоиться, — сказал отец, поднимая густые веки, — граф Остин дал слово и поклялся, что отплатит часть расходов. К тому же не забывай, речь идет о моей дочери. Думаешь, я стану скупится на свадьбу? Скорее земля станет круглой, чем я откажу своим девочкам в счастье.

— Не зарекайся, брат. Я тоже люблю твоих дочерей, но нет уверенности, что Карла найдет общий язык с мужем, которого ты ей подсунул. Ты хоть знаешь этого графа Джорджа Остина? Что он за человек? Что из себя представляет?

— Слишком много вопросов, — вздохнул отец, сетуя на усталость, — не надо исключать того, что граф родился в благородной семье. Королевское семейство славиться любовью к женщинам, а грубости за ними не наблюдалось, в отличие от другого семейства, о котором мы с тобой знаем. Карла выйдет замуж за графа Остина и станет счастливой женой. Счастье можно обрести уже после свадьбы.

— Намекаешь на мою жену, братец? — улыбнулся дядюшка.

— Она ведь даже пыталась сбежать, — засмеялся отец, — помнишь, как эта ненормальная открыла окно и забралась на подоконник, лишь бы ты не прикасался к ней? И чем все закончилось? Вы живете вместе многие годы… — отец вздохнул от сожалений. — Жаль только, что ты не познал счастье отцовства.

— Я только вернулся с войны. — Дядюшка развел руки в стороны и подтянулся. — Нам вчера помешали, но уложив Карлу с графом, мы с моей любимой женой займемся потомством в своей спальне.

Семейные ценности, о которых беседовали отец и дядюшка, быстро сменились очередной войной. Эти разговоры так утомляли, что графиня даже зевнула. Ещё нужно было выполнить поручение отца, раз он все же позволил покинуть имение.

Не вслушиваясь в беседу, Алекса спустилась по лестнице вниз, гордо прошла мимо кухни, бросая зоркий глаз на печь, и вышла на улицу.

***

Солнце поднялось на небосвод к тому уровню, где колокол должен был ударить одиннадцать раз. Но колокол почему-то молчал, хотя Алекса очень хорошо выверила время. Была еще одна причина. Только выйдя через широкий проход между высокими стенами поместья, Алекса вспомнила сегодняшнюю дату. Оказалось, что наступил день урожая. В храм идти нет никакого смысла, как минимум до полудня. Монахи и епископ еще целый час будут биться лбами в пол, осыпая молитвами всевышние силы.

В голове назрел безумный план, который отец никогда не одобрит. Спускаясь с пригорка по каменным плитам, которые положили так ровно, будто их приготовили, к встрече с королевской семьей, Алекса заметила свою сестрицу. По прихоти своего жениха, Карла спустилась к речке, и, не замечая всплеска рыбы в прохладной воде, она занялась поцелуйчиками с графом, встреченным только этим утром.

Старшая дочь графа Холла улеглась на зеленую траву прямо у небольшого устья реки, скинув туфельки перед водой. Карла не устыдилась своего поведения, приподняв одно колено, чтобы жених смог погладить её внизу, засунув руку под юбки. Они целовались и любовались друг другом, изредка переговариваясь ласковыми фразами. Алекса не хотела вмешиваться, потому что считала такое поведение недостойным, но отец наказал поздравить их, так что пришлось подойти.

Ступая медленно, Алекса откашлялась, но пара была занята поцелуйчиками и даже не услышала. Только приблизившись так близко, чтобы невысокая тень упала на лицо сестрицы, Алекса закашляла еще раз.

— Ты что тут делаешь?! — взбесилась Карла, отмахнувшись от жениха.

Сестрица так устыдилась своего поведения, что залилась краской, замахала руками, дабы поправить взъерошенные волосы и уселась на колени, подложив ноги под себя. А еще мгновение назад, её юбки были задраны, что позволило графу потрогать её.

В отличие от Карлы, граф оказался весьма гордым и чутким молодым человеком. Вчерашняя встреча не позволила его осмотреть, но сегодня все переменилось. Под солнечным светом, Джордж Остин предстал во всей красе. Миловидное личико выдавало в нем больше женщину, чем мужчину. Только задатки бороды и небольшие бакенбарды придали этой мордочке мужества. А еще черные волосы как-то завились кудрями, что предавало некий шарм.

— Граф, сестра, я пришла вас поздравить с церемонией свадьбы! — громко и четко проговорила Алекса, поклонившись влюбленной паре.

— Благодарю вас, госпожа, — в ответ поклонился граф Джордж Остин, протянув руку невесте. — Мы, пожалуй, оставим вас наедине с природой. Я должен обсудить вопросы касательно сегодняшней церемонии с вашим отцом, но сначала, мне нужно проводить свою невесту в спальню, чтобы она смогла отдохнуть.

Карла бросила осуждающий взгляд на младшую сестру, за что получила в ответ точно такой же взгляд. Стараясь избежать ссоры, девушка приняла протянутую руку, встала с помятой травы, надела черные туфельки на босые ноги и, не дожидаясь жениха, отправилась к дороге.

— Вы же понимаете, что ваше поздравление было необязательным? — спросил граф Остин, провожая взглядом невесту.

— Разве? — усомнилась Алекса. — Мне показалось, я подоспела как раз к сроку. Я прошу у вас прощения, граф, но если вы обидите мою глупую сестрицу, мне придется расцарапать вам лицо.

Джордж Остин бросил улыбку, направляясь за невестой.

Алекса невзлюбила этого человека, который намеревался взять сестрицу замуж. Этот граф не имеет представления о чести женщины, но и Карла показала себя во всей красе. Еще вчерашним вечером она занималась поцелуйчиками с деревенским парнем, а сегодня забыла о всяком стыде, развалилась на травке и позволила задрать свои юбки. Нянечка говорила об этом очень много раз каждой сестре. Никакая женщина не позволит себе показать свое тело, а уж тем более развести ноги перед мужчиной, с которым она не состоит в браке. «Это сокровище нужно беречь», — заявляла нянечка. Похоже, что только Алекса выучила этот урок, а старшая сестра его позабыла. Чем же закончится этот вечер и что такое церемония свадьбы? В голове возникло столько вопросов, и только один человек способен был дать вразумительные ответы.

***

До окончания службы в храме осталось еще несколько часов. Нечего прохлаждаться на пороге старого храма, в надежде, что тебе раньше срока позволят войти. На время службы монахи закрывают все двери на засовы и окна деревянными досками, чтобы не позволить богохульникам, злу и гневным духам проникнуть в их обиталище.

Спускаясь по пригорку к деревне, Алекса уже заметила, как жители принялись за работу. Многие мужчины отправились на золотистые поля, которые были засеяны колосьями пшеницы. Бескрайние равнины были усыпаны золотом, а на границе деревни, перед рощей, нашла свое место огромная мельница, винты которой рассекали воздух, в надежде намолоть достаточно муки к холодной зиме.

Небольшую деревню, на полсотни домов, обозвали ужасным словом: Яма. Так это полбеды. Приезжие путешественники часто обзывали дом графини Алексы Холл Выгребной Ямой, что вызывало в голубых глазах призрение ко всем, кто смеет остановиться в местной харчевне.

Отец часто покидает имение на вершине пригорка, а в его отсутствии Алекса много времени проводит в деревне. Из всех приезжих путешественников, она подметила только одного удивительного человека, с которым можно провести целый день за беседой, а на следующее утро прийти опять.

Чернокожий мужчина по имени Ганн прибыл из далеких земель империи. Он приплыл из-за моря, ради изучения традиций и подпитки своих знаний. Местные жители его не особо жалуют, потому что Ганн смог заработать хорошие деньги, продав все свои привезенные вещи. У него нет ни фамилии, ни титула, которым можно прославиться. Отец позволил страннику занять заброшенный дом, но узнав, что младшая дочь проводит с ним много времени, он поругался с путешественником и запретил Алексе приходить к Ганну в гости.

Покидать земли запретили, уходить из дома можно только по заданию, а в рощу вообще не позволили заходить. Чем заниматься в такой глуши? Алекса давно наплевала на требование отца и все равно приходит к своему чернокожему другу.

Заглянув в окно избы, она заметила перед собой друга, который окружил себя свечами, хотя на улице светило солнце. Алекса замерла на миг, чтобы посмотреть на то, как Ганн ловко обращается с маленькими инструментами и серебряным предметом на столе. Лысый мужчина был сильно завлечен своим занятием, при этом даже не заметил свою гостью.

— Чем вы занимаетесь? — прошептала Алекса тихим тоном, чтобы не отвлекать друга от работы.

Ганн поднял брови, бросив радостный взгляд, но не ответил, а вернулся к предмету, закручивая последний винтик.

— Готово… — улыбнулся он, погладив выпуклый узор на крышке.

— Ганн, а что вы сделали? — с предвкушением спросила Алекса, пытаясь внимательно изучить предмет.

Он коснулся большими пальцами по краям предмета, чтобы показать его поближе. Алекса смогла увидеть небольшой циферблат. Черная стрелка одернулась прямо на глазах, и часы пошли.

— Ого… — поразилась она. — Я никогда не видела таких маленьких часов. У вас талант, Ганн.

— Вы так думаете? — не скрывая улыбки, спросил он. — У меня ушел целый год, чтобы собрать все детали, но я рад был вам угодить, маленькая госпожа.

— Почему именно мне? — задумчиво спросила Алекса. — Это ведь ваши часы…

— Кто вам такое сказал? Вы ошибаетесь, моя госпожа. Я не рассчитывал, что вы прибудете ко мне сегодня. Но раз уж вы пришли, позвольте вас поздравить с днем рождения.

— Но… мои именины зимой! — обозначила Алекса, пытаясь вразумить происходящее. Она была рада такому подарку, но ей не хотелось его принимать. Ганн потратил целый год, чтобы собрать все детали и так просто готов распрощаться с такой прелестью. — Простите, Ганн, — опустила голову младшая дочь графа Холл, — я не могу принять ваш подарок.

— Моя маленькая госпожа, — приятно улыбнулся он, — я и не знал, когда вы отмечаете свои именины, поэтому придумал глупую отговорку. Этот подарок вам придется принять, потому что только часы напомнят вам о нашем знакомстве…

От этих слов на душе стало тоскливо, сердце совсем перестало биться, а тело сжалось так сильно, что Алекса с трудом сдержала горькие слезы. Ей было не до стыда. Перемахнув через небольшой забор, она забралась через окно в дом, сразу оказавшись в объятиях друга из других земель.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал… — проговорила она, прижимаясь к твердой груди. — Ты ведь дал мне слово…

— Что же вы так?.. — тяжело вздохнул Ганн.

— Я запрещаю! Запрещаю тебе уезжать! — с трудом промолвила Алекса, все еще стараясь удержать слезы. — Ты приехал на мои земли! Это моя земля, Ганн! Ты меня понял! Я тебе не позволю уехать!

Мужчина прижал девочку, положив большую мозолистую руку на вьющиеся светлые волосы. От тепла и сожалений, Алекса не смогла больше сдержаться. Она тихо заплакала, спрятав свои слезы на белоснежной рубахе Ганна.

— Дай мне слово, — шмыгая, промолвила Алекса, — ты поклянешься, никогда не бросать меня.

— Моя госпожа, — с улыбкой сказал Ганн, — мы оба знали, что этот момент наступит. Но не стоит так сильно переживать. Я еще не закончил свои часы и вообще не собирался покидать вас в ближайшее время.

— Обещаешь? — Алекса бросила взгляд заплаканных глаз, взглянув в черные, как смола глаза друга, пошмыгивая носиком.

— Я даю вам слово! — храбро заявил Ганн. — Кажется, кто-то должен был выполнить поручение отца. Вы не забыли?

— Откуда ты знаешь?

— Вся деревня говорит об этом с самого утра. Старейшина уже наказал бабам готовить, а мужики вечером поставят столы на поляне. Так куда вас послал граф?

— В храм… — вздохнула Алекса, отерев рукавом глаза. — Нужно приготовить церемонию. Если я уйду, ты ведь не сбежишь?

— Не сбегу! — заверил Ганн, широко выпучив огромные глаза. — Кто откажется выпить вина за счет вашего отца?!

Алекса слезла с коленей чернокожего великана, поправив подол платья, пока никто не заметил неловкой слабости, которую она себе позволила. Чтобы не показываться людям в таком виде, Алекса подошла к бочке умыться и привести себя в порядок.

— Мне нужно сбегать в храм и сходить к старейшине, — пролепетала она, поглядывая на чернокожего мужчину за столом, — а потом нам нужно будет поговорить. Можно мне прийти?

— Вам всегда позволено посещать мой дом, госпожа. Но о чем вы хотите побеседовать?

— Узнаете, а пока приготовьте нам чаю, пожалуйста.

— С удовольствием.

Задрав носик, дочь графа гордо ступила на улицу.

***

День урожая — Праздник сбора урожая отмечается в конце июля только монахами. Простой народ привык справлять его только после сбора пшеницы с полей. Еще одно важное замечание: дворяне на этот праздник плюют.

Всевышний — сила, которой поклоняются люди. Его символом стал обычный круг, дворяне видят в нем власть, которую он обозначает. А по вере деревенщины этого материка, круг обозначает еще и что-то прекрасное: солнце, луну, беременный живот жены, золотую монету. Религия не получила особого внимания или ценности, но люди все равно приносят подношения и молитвы. Для кого-то всевышний стал смыслом всей жизни. Эти мужчины и женщины чаще всего теряют родных и уходят в храмы или монастыри.

Секреты монахов

Старые стены храма встретили волнительной прохладой. Голые камни вызвали некую тревогу в сердце, а внешний вид предал отвращение ко всему этому месту. Только зайдя в просторный зал, Алекса испытала покой, бросив взор на огромный алтарь всевышнего. Монахи сновали из комнаты в комнату, а на длинных скамейках разместились прихожане, которые пришли попросить совета и благословения.

В десятках монахов, Алекса заметила епископа. Он сильно различался одеждой и внешним видом. В отличие от младших собратьев, которые закутали свои тела в черные рясы с белым шнурком на поясе. А епископ поднялся по лестнице священной иерархии на одну ступень, которая позволяет надеть на себя белую рясу, красный конус на голову и позолоченный пояс.

Алекса не смогла к нему пройти через толпу в проходе между скамейками, но епископ сам заметил невысокую девочку, указав к стене, где установили молитвенную комнату. Она ответила ему кивком, и, проскочив мимо пожилой женщины, перешла на другую сторону скамейки.

— Тебе помочь, дитя? — спросил епископ мягким, бархатистым тоном.

Они уже встречались на похоронах какого-то человека из деревни, но монахов невежливо называть по имени, а тем более обращаться по титулу. С его стороны тоже действуют эти правила этикета.

— Меня направил отец, — сообщила Алекса, — он хочет устроить сегодня свадебную церемонию.

— Собралась замуж? — так же спокойно спросил епископ.

— Нет! — тявкнула Алекса, случайно повысив голос, который отозвался эхом в голых стенах старого храма. — Простите… — промолвила она, склонив голову. — Замуж собралась моя сестрица.

— Передай отцу, мы все приготовим и отправим к вам домой человека. Он приготовит все в спальне, ну а вы придете сюда на церемонию.

— Спасибо вам, — поклонилась Алекса. Раньше ей тоже приходилось целовать руку епископа, поэтому она спокойно приняла трухлявую кисть с серебряным перстнем на мизинце, поцеловав огромный рубин.

Остальное пусть решает отец. Алекса плохо представляла, что подразумевал епископ. Его слова были окутаны туманом, через который невозможно увидеть истины. Зачем нужно кого-то отправлять в спальню сестрицы? Отец вообще позволит войти незнакомому мужчине в комнату, где старшая дочь хранит все свои наряды?

У монахов свои обычаи и устои, но про них Алекса не знала.

***

Алекса испытала легкое облегчение, покинув храм всевышнего. Эти фанатики потеряли все чувство реальности, закрывшись от внешнего мира холодными стенами ужасного храма. Можно уверовать во всевышнего, но Алекса считала его обычным мифом, который помогает людям обрести покой. Проще поверить в рассказы дядюшки, способные окунуть в новую реальность, чем надеть на себя черную рясу, принять истинную веру и закрыться с остальными монахами. В этом доме всевышнего не было женщин, но Алекса много раз слышала, что даже она может отказаться от прелестей жизни и уверовать. Религиозный всплеск чаще всего случается у старых людей, поэтому храм часто принимает их даже на ночлег, потом мало кто захочет сбежать.

Спускаясь по тропинке обратно в деревню, Алекса замерла, заметив движение в высоких колосьях пшеницы. Темный силуэт прошмыгнул мимо, скрываясь в густой поросли золотых колосьев пшеницы. Перед тем как он скрылся, Алекса заметила нелепую шапку, которая в очередной раз выдала этого идиота — сына старейшины. Кажется, появился поклонник. Иначе поведение Костина не назовешь. Что он надумал сегодня? Но осталось выполнить указание отца, а потом она хотела побеседовать с иноземным другом, который, в отличие от других людей, готов приоткрыть завесу многих секретов. Алекса проигнорировала странное поведение деревенского мальчишки, отправляясь по своим делам.

Но стоило подойти до края поля, как Костин снова прошмыгнул где-то в кустах. Алекса рассердилась, сжимая кулаки. Ей надоело это ребячество, поэтому она решила проучить своего друга и просто убежать. Куда там. Стоило ускорить шаг, как Костин появился перед глазами.

— Что ты делаешь? — сердито спросила Алекса, не понимая нелепого поведения.

— За тобой слежу, — спокойно ответил Костин, — я беспокоился.

— Кто тебе позволил следить за мной? — рассердилась еще сильнее Алекса. — Я могу за себя постоять, а еще ты забываешься, когда говоришь такие глупости. Кто может мне навредить на землях моей семьи?

— Почему ты сердишься? — обиделся Костин. — Я увидел, как тебя затянул в окно тот странный великан, поэтому переживал за твоё самочувствие. Он тебя не обидел?

— Великан? — Алекса выпучила глаза. Потом она сообразила, о ком сказал мальчик. Все деревенские дети сторонятся Ганна, потому что он их напугал своим цветом кожи. Раньше у него в ухе было золотое кольцо, которое пугало детишек особенно. Пришлось снять его, но это не особо помогло. — Ганн мой друг! — резко заявила Алекса, топнув туфелькой. — Не смей его оскорблять!

— Друг?! — взъерошился Костин, настаивая на своем. — Я сам видел, как он тебя затащил в окно! Какой друг так поступает?!

— Я сама залезла в окно… — вздохнула Алекса. — Послушай, — улыбнулась она, — если ты за меня волновался, почему не пришел на помощь? Неужели испугался?

— Я выжидал!.. — слишком откровенно соврал Костин, заплетаясь в своих словах. — Мне… мне надо было убедиться, получить доказательства. Если… если бы он на тебя напал, я бы непременно ворвался в избу, чтобы спасти тебя.

— Серьезно? — расплылась в улыбке Алекса. — Чем я заслужила такую честь?

— Ну… — растерялся он, стараясь подобрать слова. — Ты ведь моя госпожа! — заявил Костин, подобрав еще более нелепую отговорку. — Я живу на земле твоего отца, поэтому от меня зависит безопасность его младшей дочери.

— Прямо-таки… — захихикала Алекса. — Ладно, Костин, мне пора.

Стоило ей пойти вперед, он обогнал и снова преградил путь.

— Куда ты идешь?

— Тебе какое дело? Уйди, ты меня раздражаешь.

— Но постой! — попросил Костин. — Я ведь еще не показал тебе свой секрет.

— У меня поручение отца. Вечером покажешь, пока остальные будут на свадьбе.

— Я об этом слышал. А правду люди говорят, что твоя сестра выходит замуж за сына короля?

— Нет… — задумчиво ответила Алекса, замерев на месте. — Кто тебе такое сказал?

— На базаре говорят, — промолвил Костин, — я тоже подумал, что Карла собралась замуж за наследника трона.

— Нечего подобного! — грубо заявила Алекса. — Избранника моей сестрицы зовут Джордж Остин. Это племянник нашего короля. А ты прекрати слушать сплетни, иначе у тебя прыщи вырастут.

— Это неправда… — обиженно буркнул Костин.

— Ты сам слышал мою нянечку, — захихикала Алекса, направляясь в деревню. — Думаешь, она обманула нас? Давай, проверь. Можешь и дальше слушать разные сплетни.

— Постой, а куда ты пошла?

— К твоему отцу… — громко крикнула Алекса, скрываясь за старым амбаром.

***

Дом старейшины мало чем мог отличиться от остальных деревенских домов, выстроенных в несколько рядов. Только белые стены, пропитанные странной краской, выдавали в нем дом управляющего деревней. Постучавшись в халупу, она ни дождалась ответа, поэтому просто вошла в темную кухню, где все напиталось запахом сирени и зверобоя, которыми обвесили все балки под потолком.

Алекса несколько раз приходила сюда, но чаще сам старейшина приходил в имение отца. Однажды в гости заглянула матушка Костина, которая занимается лечением людей. Знахарка — так её назвали местные жители. Когда младшая дочь графа заболела, рыжеволосая Мара помогла вылечить эту болезнь, быстро подняв её на ноги.

Дом оказался пустым, поэтому пришлось выйти на солнечный свет, чтобы осмотреться. Минута, проведенная в темноте, отлучила от яркого солнца. Алекса немного потерялась, стоя на пороге дома старейшины.

— Госпожа, у вас все хорошо? — спросил мужской голос.

Алекса быстро поморгала, чтобы глаза свыклись с ярким свечением.

Перед ней предстал невысокий мужчина с густой сединой на всей голове. Длинные волосы были заглажены и впервые расчесаны. Борода была подвязана на черный шнурок, и даже одежда показалась слишком чистой для свинопаса.

— Добрый день, Милан, — улыбнулась Алекса, приветствуя старейшину, — я пришла по поручению отца. Ты уже слышал, что моя сестрица выходит замуж?

— Да, госпожа, — подтвердил Милан, — я уже отправил свою жену в дом к старой Ольге. У неё большая печь, которая поможет наготовить угощений для пира в честь свадьбы госпожи Карлы Холл. Туда же пошли и многие другие женщины, но думаю, их дело распускать нелепые сплетни.

— Я слышала, — нахмурилась Алекса, — все почему-то считают, что сестрица собралась замуж за наследника трона. Кто вообще посмел распустить эти грязные слухи, позорящие честь моей семьи?

— Не знаю, госпожа, — почесал затылок старейшина. — Идемте со мной, я хочу вам кое-что показать.

— Куда мы пойдем?

— На пригорок перед вашим имением, это недалеко.

Алекса догадалась, куда она пойдет вместе со старейшиной. Перед имением действительно расположилась небольшая равнина, где можно будет поставить столы. То поле сможет принять всех пришедших гостей из деревни, а заодно можно позвать всех родственников графа Джорджа Остина. Места хватит.

***

Хотелось проведать Ганна, который сильно огорчил своими словами, но сначала нужно зайти домой, чтобы отец приготовился к визиту монаха. Алекса еще не представляла, как граф отреагирует на решение епископа, поэтому поднималась с некой опаской.

К небольшому разочарованию, отец до сих пор беседовал с дядей. Они продолжали обсуждать военное положение на западе королевства. Из их слов, Алекса поняла, что Турана спешит отомстить за поражение у Драконьего хребта на северо-западе королевстве. Ни Турана, ни Драконьего хребта Алекса не знала. С горным рельефом не сложно определиться и представить несколько горных вершин, а кто такой или что такое Туран, она не смогла даже предположить.

Эта беседа уже затянулась и может продолжиться до церемонии. Алекса спешила, и монах способен прийти в любую минуту. Чтобы искоренить неловкие моменты, она вошла в кабинет отца и поклонилась. Дядюшка пересел на другой диван, а отец все еще сидел за своим столом.

— Добрый день, — поклонилась она, — отец, я выполнила ваши поручения. Вы наказали мне поговорить с епископом, а он заручился, что в наш дом, прямо в спальню сестрицы придет какой-то монах.

Отец заметил, что в глазах любимой дочери сверкнуло презрение.

— Успокойся, дорогая, — с улыбкой промолвил он, — монахи дали обеты, которые им запрещают разглядывать одежды дам. Ему лишь нужно окропить святой водой постель твоей сестры, чтобы всевышний наградил молодую семью детьми. Мы ведь с тобой еще не обсуждали этого, но ты все узнаешь, когда придет время.

Этот ответ вызвал еще больше презрения. Почему отец так строг? Что они пытаются скрыть? Почему это окропление так важно? Все эти вопросы остались в голове, потому что Алекса не посмела их задавать.

— Отец, вы позволите мне покинуть имение? — спросила она, стараясь подавить свою злость.

— Я запрещаю, — холодно проговорил отец, бросив взгляд на диван, — брат, можешь нас оставить с дочерью?

Запахло бедой.

Дядюшка поднялся с дивана так желанно, что Алекса мечтала, чтобы он забрал её с собой. Лишь так она смогла избежать страшного гнева отца за свой вчерашний проступок. Когда дверь громко хлопнула, по телу пробежала неприятная дрожь, которую Алекса испытывала каждый раз, когда оставалась с отцом наедине. Сердце сжалось подобно сухо фрукту, воздух больше не посмел наполнить легкие, да и маленькая графиня не смогла сделать вздоха. Затаив дыхание, она опустила взгляд. А когда отец возвысился у неё за спиной, все тело съежилось.

— Присядь, — на удивление мягко, попросил отец.

Заметив диван краем глаза, она пошла боком, стараясь удержать небольшое расстояние между своими ягодицами и кожаным ремнем. Даже присев, она не посмела поднять взгляд. Сердце все еще трепетало от ужаса, а вздохнуть, вообще не удавалось. Алекса почувствовала, как начала задыхаться. Когда отец подсел рядом, она смогла, наконец, вздохнуть, набрать воздуха и снова напрячься.

— Ты меня разочаровала, — проговорил отец, прижимая к себе. — Всевышний меня простит, если я позволю себе провести урок воспитания… — он вздохнул, а дочь напряглась сильнее. — Понимаешь, почему я сержусь?

— Я не хотела вас огорчить, отец… — промямлила Алекса, зажмурив глаза.

— И все же, ты меня огорчаешь. Раз за разом, ты вовлекаешь сама себя в проблемы, с которыми еще не способна разобраться. Это непозволительное поведение для леди. Твоя сестра выходит замуж, ей придется покинуть дом со своим мужем. Мы останемся одни и должны…. Нет!.. Мы просто обязаны приглядывать друг за другом. Я смогу тебе доверить это важное дело?

Алекса понимала, что не следует злить отца. Он немного успокоился, а слова его могут разозлить, но она больше не могла молчать, поэтому пошла по методу сопротивления.

— Отец, я не сдержу слова… — промолвила она, бросив сердитый взгляд. — Как вы посмели заявить о доверии, когда держите меня взаперти?

— О чем ты? Тебе позволяют ходить…

— Я не об этом! — рассердилась Алекса, вскакивая с дивана. — Вы меня прячете, как какую-то куклу в старом сундуке! Я задыхаюсь под вашим гнетом. Почему мне запрещено покидать наши земли? Зачем вы скрываете от меня взрослую жизнь? Я лишь прошу доверять мне, отец! Дядюшка рассказал о своих удивительных приключениях, а мне даже не позволено съездить в другую деревню. Даже Костин уже увидел столицу, а ведь он… позвольте напомнить, родился на ферме. Это несправедливо!

Задыхаясь от собственной ярости и гнева, Алекса перевела дыхание возле стола.

— Справедливо, — спокойно сказал отец, выдержав небольшую паузу. — Я стал слишком строг после похорон жены, но моя строгость выражает опасение и беспокойство за жизнь моих любимых дочерей. Разве ты не понимаешь, что все это сделано для твоего блага?

— Это неправда… — вздохнула Алекса. — Вы стали слишком властны, после смерти любимой матушки, которую забрала я…

— Нет, ты неправа!

— Разве? Матушка променяла свою жизнь на меня, отец. Разве это не очевидное доказательство вашей ненависти ко мне? Я пыталась, старалась изо всех сил, но все мои уроки с учителями, изучение этикета с нянечкой и надменная вежливость, оказались напрасными. Вы по сей день видите во мне убийцу вашей жены.

Алекса заметила, как отец сжал кулаки. Он еще не бил по лицу, но взгляд его говорил о желании, со всей силой ударить дочь по лицу. Она зажмурила глаза, сжалась, приготовившись к удару.

— Глупая дочь… — вздохнул отец, обняв её крепкими объятиями. — Как ты могла о таком подумать? Я никогда не винил тебя в смерти жены и никогда не обвиню. Не смей больше так говорить.

Его слова нежно порадовали слух, приятный голос дал какую-то надежду на будущее, а объятия стали самыми желанными и надежными, для графини. Теплые руки отца приятно порадовали и сильно удивили.

— Отец, вы мне будете доверять?

— Буду, — улыбнулся он, позволяя дочери присесть на свой рабочий стол. — Я даю тебе слово, что ты больше никогда не станешь себя винить в смерти нашей любимой мамы.

Алекса успокоилась, но характер бунтарки не позволил прохлаждаться на месте. Вопросов много, а раз отец дал слово графа, пришло время утолить свое безумное любопытство.

— Если это правда, я бы хотела узнать о свадьбе сестрицы.

Отец отвел глаза, но одобрительно проговорил.

— О чем ты хочешь спросить?

— Сестрица Карла говорила про графа и то, что ей придется с ней возлечь. А еще об этом говорил дядюшка сегодня днем. Он сказал…

— Ты подслушиваешь разговоры? — задумчиво спросил отец. — Я ведь говорил, что это некрасивое поведение.

— Мне просто хотелось узнать… — опустила взгляд Алекса. — Отец, вы ведь знаете и сами много раз подмечали, что ваша младшая дочь весьма любопытная. Но когда речь заходит о замужестве, я оказываюсь в стороне, потому что все боятся со мной об этом говорить. Разве это справедливо?

— В этом нет справедливости, — отметил отец, — однако ты не готова услышать всю правду. Дело тут не в скрытности, а в твоем возрасте. Ты прожила мало лет и не набралась жизненного опыта, чтобы понять такие вещи.

— Отец… — вздохнула Алекса.

— Ну, хорошо. Если не вдаваться в подробности, после церемонии свадьбы и приветствия гостей, мы сопроводим твою сестру в спальню, которую окропит монах. Там она останется на ночь вместе с графом. Возможно, их любовь позволит Карле забеременеть. Большего сказать пока не могу, чтобы не впасть самому в краску, но будь уверена, твоей сестре нечего не грозит.

— Я вам поверю, отец. Если вы мне позволите, я бы хотела задержаться сегодня на улице.

Отец сразу заподозрил, куда ведет дочь.

— Хочешь побеседовать со своим другом? — спросил он.

— Костин? Да, вы…

— Я говорю не о нем. Ты больше времени проводишь с Ганном. Хочешь его пригласить на церемонию?

— Если вы не будете возражать…

— Так уж и быть, хотя его присутствие смутит остальных жителей, но я сделаю исключение ради своей любимой дочери.

— Спасибо, — сказала Алекса, наконец, улыбнувшись. — Я была рада нашему разговору, который получился чуточку откровеннее предыдущих бесед.

— Дочка, помни, что мы будем присматривать друг за другом с этого дня. Я бы не хотел, чтобы ты от меня отдалилась.

— Этого не случится! — заверила Алекса. — Вы позволите мне пообедать? У меня не задался завтрак с поручениями, а уже полдень.

— Идем, дочка. — Отец прижал её к себе, открывая дверь. — Я составлю тебе компанию. Хорошо, что мы все решили с тобой. Это сделало меня чуточку счастливее.

Ненавистная ночь

***

Вечером пришел монах. Лысая голова этого молодого человека была отерта каким-то маслом, придавая странный блеск, а вот густая черная борода добавила несколько лет. Эта странная манера отращивать бороду вызывала бурю вопросов, но Алекса пообещала отцу, что будет вести себя достойно. Монах смиренно прошел мимо, следуя за графом в спальню, даже не представившись тем, кто сидел за столом.

Пока этот человек будет заниматься своими священными делами, сестрицу отправили к реке, где её встретили подруги из деревни. В их компании, Карла должна сделать венок на голову, который должна будет проносить всю свадьбу, а потом бросить его в толпу своих подружек. Глупые обычаи крестьян гласят: «та, кто поймает этот венок, следующей выйдет замуж». Как можно поверить в эти деревенские глупости?

Отец предложил пойти вместе с сестрицей, но Алекса отказалась и сделала это чуточку резко. Хорошо хоть граф был в хорошем расположении духа, и даже глупые выходки младшей дочери не смогли его вывести из себя.

Тетушка и нянечка пошли на поле, чтобы помочь накрыть званый пир. Мужики уже принесли дюжину столов из деревни. В землю вбили длинные черенки, их обвязали белыми тряпками, пропитанные жиром, чтобы можно было поджечь в тот момент, когда на улице стемнеет. Церемония обещает продлиться до первых лучей солнца.

Чтобы не мозолить глаза, Алекса вышла из дома, пока отец прибывал в спальне сестрицы вместе с монахом. Они долго не спускались, чем и воспользовалась девочка. Однако на пороге встретился дядюшка, который как раз вернулся в имение.

— Куда собралась, племянница? — с улыбкой спросил он игривым тоном. — Я слышал, что отец не позволил тебе…

— Мы уже это обговорили, — мягко прервала Алекса. — Если он спустится и спросит обо мне, скажите, что я позволила себе сходить в деревню, чтобы пригласить на церемонию своего друга.

— Костина?

— Не совсем, дядюшка. Я говорю о другом друге.

— Если он живет в деревне, ты можешь сходить, но скоро мы направимся в храм, где и начнется долгожданная церемония. Племянница, ты ведь не опозоришь семью своим отсутствием на столь важном событии для Карлы?

— Уверяю вас, этого не случится, дядюшка. Вы позволите мне уйти?

Кларк Холл кивнул.

***

Ганн расположился на кровати и по его виду можно отметить, что он никуда не собирается. По своему обычаю, чернокожий иноземец лежал в белой рубахе и пышных шароварах, в которых привык ходить. Только зимой, он может надеть мешковатые штаны из овечьей шкуры, примерить кафтан и меховую шубу, если уж сильно подморозить.

Алекса сразу выдала себя, стоило только приоткрыть немного дверь. Мужчина приподнялся с кровати, и без лишних слов указал на стол, где уже были приготовлены две белые кружечки с блюдцами для чая.

— Я думал, вы не придете, — сказал он, присев за стол, после молодой госпожи.

— У меня был серьезный разговор с отцом, — обозначила Алекса, наблюдая, как чернокожий мужчина наливает из железного чайника кипяченой воды. — У тебя еще остался тот чай?

— Разумеется, госпожа, — улыбнулся Ганн, — вы посмотрите на воду.

Оказалось, что он уже заварил черный чай прямо в чайнике, отчего вода сделалась темной. Небольшая изба сразу напиталась приятным запахом заморского чая, который сводил Алексу с ума.

Наполнив кружки, Ганн добавил:

— Как бы вам не опоздать на церемонию. Я не хочу оскорбить вашего отца, у нас с ним и без того натянутые отношения.

— Ганн… — Алекса пригубила бокал. — Думаю, ты должен пойти вместе со мной на церемонию.

— Это… неразумно, госпожа. Вы разве забыли, как местные жители относятся к моему присутствию в деревне? Можно вспомнить поступок графа, когда ему вздумалось заколоть меня шпагой.

— Нечего подобного не случится, я даю вам свое слово.

— Может быть, госпожа изволит называть меня по имени? Никак не привыкну к вашему обращению. Вы становитесь вежливой госпожой и вдруг выставляете себя другом. Как-то непросто определиться со своим положением в вашем обществе.

— Прости… — улыбнулась Алекса. — Непросто привыкнуть к обращению с таким взрослым человеком по имени. Мне всю голову забили рамками приличия, через которые не позволено переступать даме.

— В вашем возрасте непросто жить в таком обществе. Я не держу зла, госпожа, но на церемонию пойти не смогу. Мне бы хотелось лечь пораньше, чтобы завтра отправится…

— Ты ведь обещал! — грубо прервала Алекса. — Ганн, ты поклялся, что не сбежишь от меня!

— Я не сбегаю, — улыбнулся он, добавив в свою кружку еще чая, — у меня есть дела в столице, поэтому придется съездить, но уже вечером ваш покорный слуга вернется.

— Это связано с подарком?

— Госпожа, вы прозорлива, — подтвердил Ганн. — Мне нужно заказать у кузнеца одну маленькую деталь. В этой деревне даже кузницы нет, а про детали для часов мечтать даже не стоит. Придется заказать её в столице. Надеюсь, кузнец изготовит все быстро и правильно.

Алекса оглядела своего друга из империи и уже приготовила маленькую шалость, которую отец не одобрит.

— Послушай, — промолвила она, — а ты был в браке? У тебя осталась жена в империи?

— Увы, я остался один в этом мире, — спокойно ответил Ганн. — Вы только не беспокойтесь от моих слов, но моя женщина оставила меня ради другого мужчины, который не жил фантазиями о дальних странах.

— А разве империя позволяет дамам оставлять своих мужей? — усомнилась Алекса, поправляя локоны волос, которые безобразным образом запустились.

— Наши обычаи отличаются от ваших традиций, госпожа. Я бы поведал о них, но ваш отец…

— Он и до тебя добрался? — разочаровалась Алекса. — Ладно, тогда не стану тебя допытывать. Спасибо за чай, Ганн, мне пора вернутся к сестрице. Ты точно не пойдешь на церемонию?

— Мне лучше остаться, — уверил он. — Если вам удастся проснуться завтра пораньше, вы сможете проводить меня до мельницы.

— Не буду давать слова, — улыбнулась она, — свадьба обещает быть веселой.

Алекса допила чай ровно в тот момент, когда на улице послышался первый удар в колокол. Ей удалось добраться до храма к шестому удару, запутаться в платье и несколько раз запнутся.

***

Церемония прошла в тишине. К большому удивлению Алексы, гостей собралось не так много, как обещала свадьба. Возможно, все жители уже заняли свои места на поляне, пока виновники торжества давали друг другу клятвы.

Сестрица успела переодеться в платье, которое ей привез отец. Алекса еще не видела наряд, но одежда вызвала некое недоразумение в глазах девочки. Платье было подобрано подобным тем, которые носят дамы в столице, отец бы никогда не позволил его примерить, а тем более показаться на людях. Плечи Карлы были оголены до предплечий, полностью раскрывая грудь. Корсет, который начала носить сестрица, приподнял маленькие грудки до такой степени, что они были готовы вырваться наружу в самый неподходящий момент. Корсет так же подчеркнул стройную талию, отмеченную зауженным платьем с широким подолом. Цвет был подобран неудачно. Кто станет надевать ярко-зеленое платье на церемонию свадьбы? Алекса много раз представляла свое свадебный наряд белым цветом, а сестрица выбрала ужасный цвет, слишком плотную ткань, которую к ужасу наложили слоями на широкий подол.

Граф сбрил мелкую растительность на лице, загладил волосы назад и надел черный кафтан с мешковатыми штанами под летний сезон. Его ботинки идеально сверкали под светом сотни свечей перед ними на алтаре. Алекса напомнила себе поступок, которым стала свидетелем этим утром и сразу отвела взгляд, чтобы не воспринимать этого мужчину вообще. Он был элегантен, а по внешности мил, даже этикет оказался на высоте, которой не достигнуть за несколько лет. Но все это было иллюзией гнилого характера. Алекса никогда не ошибалась в людях, поэтому была уверена, что он предаст сестрицу.

Даже во время церемонии, отец и дядюшка попытались обсудить момент с каким-то конфликтом на западе, но зоркий взгляд епископа прервал беседу мужчин. Чтобы уважить столько важную персону, дядюшка отошел в сторону, прижимаясь к тетушке. Нянечка тоже пришла, ей было позволено встать позади остальных.

Женщины захныкали, когда епископ осадил жениха и невесту на колени, дабы они принесли клятву всевышнему богу. Началась долгая молитва, которая утомила Алексу уже на третьем предложении. Слушать её было не возможно, а еще хуже было смотреть на слезы тетушки и нянечки. Отец, зачем-то положил руку на плечо своей младшей дочери, что ухудшило ситуацию до самого края. Алекса захотела сбежать, но пришлось дослушать молитву до конца. Ситуацию немного изменил взгляд отца, который очень заботливо смотрел на сестрицу Карлу. Возможно, он слишком переживал за неё, поэтому с трудом мог сдержать слезы. Но ради своих детей, гордый граф стоял гордо и непоколебимо, подобно горам, о которых рассказал дядюшка.

— Именем всевышнего бога, я заключаю брак, этих сердец! — Епископ возвысил руки, устремляя их к нему, словно выжидал награды, которая должна свалиться прямо с потолка. К счастью Алексы, оттуда нечего не свалилось. Еще бы. Он забил голову своей нелепой молитвой, а теперь требует платы. — Я позволяю молодым поцеловаться! — добавил он, предложив свои усохшие руки сестрице и графу.

Алекса посмотрела на нянечку, которая заревела еще громче. Но лучше смотреть на слезы, чем наблюдать за поцелуйчиками. У алтаря что-то случилось и все, зачем-то захлопали. Нечего не оставалось, как похлопать вместе со всеми. А перед выходом из храма, нянечка положила венок из ромашек на пышные волосы сестрички, которые от этого стали прекраснее.

***

За столами собрались все деревенские люди. Но Алекса загрустила в этой бесконечной толпе мало знакомых лиц. Они все казались чужими. Единственный друг, кого она хотела пригласить, остался дома, чтобы остальные не разбежались. Его можно понять. Без него, сердце наполнилось грустью.

Как и полагается на таких церемониях, стол для молодоженов поставили отдельно. К нему поставили стулья для членов семьи. Главные места заняли виновники торжества, со стороны сестрицы присел отец, а со стороны графа Джорджа Остина подсели дядюшка и тетушка. Так же остался стул рядом с отцом, но Алекса не спешила его занять, замешав около факела, которые стали зажигать, пока солнце не скрылось за горизонтом.

Все столы накрыли угощениями, которым не видно конца. Среди всего этого изыска было замечено: несколько типов пирогов с начинками из свинины, яблок и вишни. Зажаренное куриное мясо, запеченные на меде яблоки, пропеченный картофель, который не соизволили даже почистить, несколько корзин с разными фруктами, вареная и жареная рыба, салатам не было счета, а остальную часть столов заняли железные кувшины с вином, яблочным соком и водой. Кто в здравом уме будет пить воду?

Когда Алекса заняла свое место, отец поглядел на неё одобрительно и даже поцеловал в щеку. Без церемоний и разговоров, он налил дочери в кубок красного вина, положил на тарелку куриную ножку, немного салата из капусты и огурца, приправленным маслом и специями и одну запеченную картофелину. Обслужив младшую дочь, граф Роберт Холл поднялся на ноги с кубком вина.

— Жители Ямы! — обратил он к себе все внимание шумных деревенских жителей. Все разом умолкли. — Я хочу поздравить свою старшую дочь со столь знаменательным событием в её жизни. Напомню тебе дорогая, что ты только начала свой жизненный путь. Я… нет… — отец улыбнулся. — Мы с твоей сестрой хотим пожелать тебе счастья, любви и детей вашей семье. Граф Остин, ты достойный человек, но только жизненный путь поможет вам преодолеть все трудности на пути и стать самой счастливой семьей в королевстве. Ну, что сидим? Жених поцелует невесту?

— Целуй! Целуй! Целуй! — хором заорали все гости, поднимая кубки за молодую семью.

Графу и сестрице нечего не оставалось, кроме как поцеловать друг друга в губы. В этот раз Алекса не отвернулась, а наоборот обратила свой взор на семейную пару. Как ни странно, сестрица охотно приняла губы мужа, расплываясь в довольной улыбке. Пока деревенские жители верещали, Алекса заметила одного юношу, который просто встал и ушел. Именно с этим юношей сестрица встречалась под деревом, пока её сердце не забрал богатый граф.

Поцелуй остановился так же неожиданно, как начался. Гости принялись уплетать все, что приготовили за день. Поднялся шум и лязг приборов по тарелкам, вино потекло рекой, смешиваясь с морем сплетен. Бабы обсуждали украшения, богатые дома, свою жалкую жизнь, а мужики вели разговоры о рыбалке и охоте.

Только виновники торжества сидели молча, глядя на неотесанных гостей.

В глазах графа несколько раз мелькнуло отвращения, но оно ушло, когда несколько жителей деревни поднялись из-за стола и принялись играть зажигательную музыку на разнообразных инструментах. Лютни, балалайки и свирели заверещали на всю округу, создавая более веселую атмосферу праздника. Старейшина ухватил свою жену за талию, подхватил сына Костина и закружился в хороводе. Скоро к веселью присоединились остальные жители. Круг разросся до каких-то невероятных размеров, что столы даже стали мешать. Пробегая мимо Алексы, Костин наглым образом схватил её за запястье и потащил за собой. Молодая графиня потеряла дар речи, а в голове уже промелькнуло множество вариантов самой жестокой мести за такой гадкий поступок.

Когда музыка сменилась с озорной на мелодичные мелодии, мужики стали приглашать своих баб на танцы. Иначе этих людей Алекса назвать не могла. Ей были склоны балы во дворцах, в мечтах плавали просторные залы, которые будоражили воображение, а не голое небо с дюжиной столов на земле. Медленные танцы не изменили положение, у некоторых пар даже ухудшили. Неуклюжие движения вызвали улыбку у всех тех, кто принадлежал другому миру. Один только дядюшка не удержался и пригласил тетушку потанцевать, чтобы преподать урок остальным.

Алекса решила скрыться под шум хмельного праздника.

Она выпила вина из своего кубка, прыснула в сторону и направилась в сторону имения. Как и ожидалось, за ней увязался один рыжий парнишка.

— Ты куда? — спросил Костин, догоняя молодую госпожу.

— Я устала, — холодно сказала Алекса, — хочу отдохнуть подальше от шумного веселья.

— Но как так? — поразился Костин. — Сейчас твоя сестра бросит венок.

— Так иди и лови. Я то тут причем?

— Что с тобой? — взволнованно спросил друг, хватив за запястье.

Алекса отмахнула рукой, избавляясь от неприятного прикосновения, которое прогневало так сильно, что захотелось кричать. Сдерживая злобу, она бросила презрительный взгляд.

— Зачем ты за мной увязался? — спросила она. — Чего ты за мной постоянно бегаешь?

— Ты не понимаешь? — разочарованно вздохнул Костин. — Неужели нашей дружбе пришел конец?

Деревенский парень был старше молодой госпожи на несколько лет, но Алекса не понимала тех чувств, которые он начал испытывать в свои четырнадцать лет. Ей были и безразличны чувства, которые неожиданно вспыхнули между сестрицей и графом, не интересовала любовь между дядюшкой и тетушкой, а меньше всего заботило внимание Костина.

— Я дама, — гордо заявила Алекса, — а ты родился в деревне. Твой потолок стать кучером моего отца или уборщиком в нашей конюшне. Думаешь, эта дружба будет длиться вечность? Посмотри на мою сестрицу, Костин. Еще вчера она была влюблена в деревенского парня, а сегодня вышла замуж за графа. Через несколько дней они уедут в его дом, чтобы завести свою семью.

— Причем тут…

— Не понимаешь? Взгляни на этих неотесанных баранов, которые отмечают свадьбу. Это отвратительно, Костин. Я родилась в достойной семье, научилась вести себя в высшем обществе, а мне приходится терпеть эти… противные гуляния. Скоро придет мой черед гулять свою свадьбу. Отец выберет мне мужа, с которым мне придется уехать из этой Ямы.

— Ты так говоришь, будто уже завтра уедешь. Мы оба понимаем, что ты тут застряла еще на несколько лет.

— Знаю, — с сожалением признала Алекса, — но скоро я стану совсем взрослой и уеду отсюда навсегда.

— Хочешь сбежать?

— Я об этом мечтаю.

— Но почему?

— Почему?! — разозлилась Алекса. — Ты посмотри на рощу, Костин! Видишь, там мельница, на которой мы провели все детство? За ней спрятался прекрасный мир, который я мечтаю увидеть! Я хочу танцевать на балах в окружение прекрасных мужчин, разделить общество образованных дам, а мне приходится терпеть гуляние неотесанных деревенских баранов!

— Ты изменилась, Алекса, — нахмурился Костин. — Отец говорил, люди с возрастом становятся взрослее и набираются ума. Возможно, ты научилась всем этим дворянским штучкам, но в душе все еще осталась ребенком. Только маленькая девочка будет плакать из-за своей судьбы. Деревенские жители любят и уважают тебя, они бьют тебе поклоны, хотя никогда этого не умели, почитают тебя, как свою госпожу. А ты посмела их оскорблять таким омерзительным способом. Алекса, ты права. Мы обычные люди и не годимся для пышных балов, но в отличие от твоих хваленых принцев, каждый житель Ямы считает тебя своей дочерью. Надеюсь, твоя мечта сбудется, как можно скорее, и ты уберешься отсюда навсегда.

— Я тоже надеюсь, Костин…

Любовь и невыносимая боль

***

Алекса не хотела идти в пустой дом, но и возвращаться в компанию пьяных деревенщин ей не хотелось. Спокойное место удалось найти на берегу речки, где этим утром была подмечена сестрица. Взяв пример с Карлы, она сняла туфельки и даже избавилась от чулок, из-за которых зачесались все икры. Уложившись на травку, маленькая графиня бросила взор на темнеющий небосвод. На глаза попалась путеводная звезда. Яркое, незабываемое белое пятнышко выделялось среди прочих звезд.

Шумиха почему-то стала приближаться к имению. Алекса вскинула голову, замечая графа Остина, который нес на руках сестрицу. За молодой парой последовал отец, а за ним собралась целая толпа. Но граф Холл замер на месте, перед входом на двор своего поместья и что-то высказал людям. Алекса не услышала и не поняла ни единого слова их того, что он им проговорил. Гости закричали свою коронную фразу: «Целуй!», и под эти вопли пошли обратно к столам.

Во двор вошли отец, тетушка и нянечка. Они быстро скрылись за стеной, пытаясь догнать сестрицу и графа. Отстал ото всех дядюшка Кларк, который заметил племянницу, лежащую у воды.

— Ты чего тут делаешь? — спросил он, спускаясь к ней.

— Отдыхаю, — спокойно сказала Алекса, не отвлекаясь от небосвода, — а куда повели сестрицу?

— Закрепить церемонию и саму свадьбу, — охотно ответил дядюшка. Хоть он встал далеко, Алекса все равно уловила приятный запах вина. Видимо ему удалось захмелеть за столь короткий промежуток времени.

— Дядюшка Кларк, вы простите, но можно мне побыть одной?

Он одобрительно кивнул. Пошатываясь, он пошел в имение, запинаясь о неровную землю. Еще одна церемония? Алекса не изъявила желания участвовать в очередной свадебной традиции.

Вскакивая с травы, она осознала одну простую истину. Ведь в дом вошли только члены семьи, ни епископ, ни деревенщина, не были приглашены на последнюю церемонию. Значит, там намечается что-то особенное, на что отец не дал своего позволения чужим людям.

Пришлось немного подождать, когда пьяный дядюшка скроется за дверью. Но ей не терпелось забежать в дом, чтобы увидеть эту самую церемонию.

Как оказалось, на пороге дома встало препятствие, через которое непросто пройти или хотя бы протиснуться.

— Госпожа, куда вы собрались? — спросила нянечка, скрестив руки на груди. — Я вас обыскалась.

— А где сестрица? — спросила Алекса, оглядывая просторную кухню.

— Она пошла в свою спальню…

— Можно мне…

— Нельзя, — сердито заявила нянечка, — простите, но я вам не позволю, госпожа. Вы пока не готовы увидеть то, что произойдет в спальне вашей сестры.

— Ну, пожалуйста… — взмолилась Алекса.

— Прошу вас, госпожа, не надо со мной спорить. Вам и отец не позволит войти в спальню.

Может быть, отец не позволит, но есть другой способ заглянуть в комнату сестрицы.

— Как скажете, нянечка, — вздохнула Алекса, — тогда, я пойду отдыхать.

— А как же праздник?

— Я утомилась, — соврала Алекса, сетуя на выпитый алкоголь.

Нянечка повелась на нелепую отговорку, и Алекса смогла подняться наверх. Но маленькая госпожа не собиралась идти в спальню. Проверив, куда пошла женщина, она отправилась в конец коридора, выбралась в окно и по решетке забралась на чердак.

***

Потеряв всякий стыд, сестрица сняла свадебное платье, показывая мужу свою белоснежную сорочку, которая с трудом могла скрыть колени. Да и граф недалеко ушел в своих желаниях. Он снял свадебный тулуп, нарядившись в рубаху и белые штаны.

Супружеская пара получила одобрение от графа Холла и опустилась на колени перед кроватью, скрестив ладони в замок. Алекса не услышала молитвы, потому что они бубнили её себе под нос. Хорошо, что она закончилась так же быстро, как началась. Граф Остин позволил себе встать первым, чтобы помочь сестрице подняться с колен.

Они предстали друг перед другом лицом, чуть ли не касаясь кончиками носов. Оглядывая глаза и лицо своей жены, Джордж позволил себе положить руки на хрупкие плечи, чтобы очень легким движением снять белоснежную сорочку. Кто бы мог усомниться, что внешней вид голой девушки вызовет в его глазах легкий и ненасытный восторг.

Их губы слились в нежном поцелуе, который очень быстро наполнился страстью. Граф позволял себе многое. Он трогал свою жену руками, поглаживая руки, плечи и грудки, стараясь изучить каждую деталь настойчивыми прикосновениями.

Но сестрица не противилась. Когда поцелуй на миг прервался, она поймала этот момент, чтобы помочь мужу избавиться от рубахи. А там и до штанов руки дошли. Вот они стояли друг перед другом совершенно голые, не стыдясь присутствия трех человек в своей спальне. Страстные губы вновь оторвались, но только для того, чтобы граф смог уложить свою жену на кровать. Сестрица сама развела бедра, между которых нашел свое место мужчина.

Между половицами на чердаке сложно было уловить каждую деталь. Алекса только на миг смогла увидеть лицо своей сестрицы, пока граф расцеловывал шею, а потом она услышала легкий выкрик, который чем-то поразил прямо в сердце. Алекса заволновалась, стала тяжело дышать, пытаясь понять, что же там такого случилось.

Выкрик вырвался с уст сестрицы, из-за ошарашенного поведения графа. Может быть, он сделал ей больно? Алекса еще сильнее возненавидела этого человека, хотя никогда не питала особой любви и к сестре. Но выкрик был столь мимолетным, что моментально сделалось тихо.

На правах отца, к кровати подошел граф Роберт Холл, который даже присел на край. Он погладил светлые волосы сестрицы, а граф Джордж Остин привстал, что позволило увидеть радостную улыбку на лице Карлы. Она испытала боль, но почему-то казалась очень счастливой.

— Убедимся? — спросил отец.

Джордж Остин встал на колени, погладив рукой между ног сестрицы.

— Вы сказали правду, — обозначил он, показав свои окровавленные пальцы, — а теперь оставьте меня с моей супругой. Детали мы обсудим утром.

— Как скажете, граф, — согласился отец.

Он вышел из спальни, захватив с собой тетушку и дядечку, оставляя свою старшую дочь наедине с графом.

— Моя прекрасная Карла, вы мне позволите продолжить? — спросил Джордж Остин, намекая на продолжения.

— Я не могу вам отказать, муж мой, — игриво улыбнулась сестрица.

Последним, что запомнила Алекса, стал момент, когда граф Остин снова лег на сестрицу. Дальше смотреть уже не хотелось. Вино сделало свое мерзкое дело. В голове мысли стали расплываться. Появилась легкая дрема, которая потянула в кровать. Алекса не могла себе позволить остаться на чердаке, поэтому развернулась и направилась к решетке.

А потом все расплылось в тумане…

***

Тупая боль пронзила затылок, спину вдоль позвонка и даже ноги. В горле пересохло, словно вся влага разом покинула тело. На языке сохранился привкус крови и железа, от которого нет спасения. На веки упал яркий свет, а тело согревало приятное тепло, благодаря которому боль была не такой страшной.

Открывая глаза, она сделала протяженный вздох. Губы пересохли и сильно потрескались, с трудом отлипая друг от друга. Язык сделался шершавым, хотелось пить, в надежде избавиться от неприятного вкуса и ощущений. Перед кроватью появился силуэт, расплывчатый, но такой прекрасный.

— Ма…. Ма… — захрипела Алекса, говоря с огромным трудом.

Она представила женщину, которую никогда не видела. От яркого света закружилась голова, сильная боль еще сильнее ударила в голову, как кузнец бьет по наковальни. Завыв от боли, она выгнулась, но стало еще хуже. Хотелось заплакать от невыносимых страданий, но даже слезы отказывались появляться. Тело слишком обезвожено.

— Госпожа… — послышался очень ласковый женский голос.

Алекса больше нечего не услышала. Силы покинули тело, она вновь потеряла сознание.

***

Второй раз Алекса очнулась, когда было темно. Боль становилась только сильнее. Завыв, она изнемогала от жажды. Даже глаза не хотели открываться. Кто-то подошел к кровати, что-то сказал, но Алекса не могла услышать, потому что её собственные крики заглушили слова.

***

Сколько времени прошло? Все тело полыхало в горниле кузницы. Алекса никогда еще такого не испытывала. Все болело, выло, страдало. Приходя в себя, она кричала от невыносимой боли. В сознание время тянуло невыносимо жестоко. Хотелось, чтобы боль ушла, чтобы все прекратилось. Больше нечего не волновало.

***

Этим днем Алекса страдала сильнее всего. Она открыла глаза, но взгляд был накрыт белой пеленой. Говорить больше не получалось. Все тело содрогалось от нахлынувших судорог. Становилось то жарко, то холодно. Летний день бросал в страшный мороз. Ни одна зима не приносила такие морозы. Опять кто-то пришел, опять кто-то сказал, но Алекса стала захлебываться кровью. Нежная рука прикоснулась плечу, чтобы перевернуть на бок, от этого стала только хуже. Кровь хлестала изо рта, а тело не хотело слушаться. В голове крутилась только одна мысль: «поскорее бы все закончилось».

***

Сознание пришло, когда тело обмякло. На какой-то миг, Алекса не почувствовала никакой боли. Связь с телом ушла. Ноги и руки куда-то пропали. Почему они больше не болят? Это хорошо или плохо? Только в этот промежуток она смогла услышать голос отца.

— Сколько еще?.. — промолвил он. Слова сжимались от боли, каждое слово давалось с трудом, словно это он лежал и страдал.

— Господин… — отозвался нежный голос самой доброй женщины на всем белом свете, полный любви и заботы. — Уже день прошел, но я нечего не могу сделать. Вам следует прекратить страдания…

— Нет… — еще с большим трудом промолвил отец.

— Госпожа… не выживет, — тихо промолвила женщина, — вы только заставляете её страдать, господин. Будет лучше…. Если вы прекратите эти страдания. Она не сможет ни ходить, ни говорить, а даже если выживет, каждый день будет становиться невыносимее предыдущего.

Стало невыносимо страшно. Страх окутал все тело, смеясь над бессилием. Но эти слова почему-то вселили надежду. Алекса тоже захотела, чтобы боль навсегда прекратилась, но отец хлопнул дверью, сбежав от ужасной реальности.

***

— Любимая доченька… — шепотом промолвил отец.

Алекса открыла глаза, но не увидела его лица. Только силуэт показался перед кроватью, то и дело расплывался в тумане, исчезал и изредка появлялся. Она посмотрела на него, хоть и не могла увидеть его слез и сожалений.

Боль ушла, жар тоже прошел, но становилось только хуже, потому что ни руки, ни ноги, ни даже спина больше нечего не чувствовали. Не хотелось кушать, не хотелось пить, а в голове крутилась мысль только о смерти. Алекса уже знала, что скоро умрет, поэтому была безразлична и отстраненной. Сестрица уедет, она доживает последние дни. Нельзя больше мучить отца, он и так настрадался.

Его теплая рука коснулась лба, заглаживая волосы.

— Я устал, любимая дочь, — сказал он не сдерживая слез. — Мне больше невыносимо видеть твои страдания. Знаю, ты прожила так мало и должна была прожить самую прекрасную жизнь, но судьба распорядилась иначе. Не хочу тебя ругать твои глупые поступки, ты ведь сама избрала безрассудную жизнь. Но я был счастлив, по-настоящему счастлив, за каждый прожитый день, моей любимой дочери. Был радостно наблюдать, как моя дочь растет, становясь все краше день ото дня. На что еще может рассчитывать отец… — сильный граф всхлипнул от горя. — Надеюсь, ты понимаешь, но у меня нет другого выхода…

Заглаживая волосы теплой рукой, он прикрыл веки своей дочери.

***

Казалось, все закончилось, но боль снова вернулась. Такая же тупая и ужасная боль наградила еще большими страданиями. Алекса закричала раньше, чем пришла в сознание. Она не понимала, что происходит вокруг. Видела только силуэты белых людей, которые её окружили.

Это продолжалось целую вечность. Они что-то делали, из-за чего становилось еще больнее. Сначала боль пронзила, потом ударила, а в конце просто накрыла все тело и больше не собиралась уходить.

***

Открывая глаза, она ощутила боль, но эта боль была совершено другой. Раны не били так сильно, они просто ныли, отчего становилось чуточку легче. Тело перестало гореть, но Алекса все равно нечего не видела, сквозь пелену, закрывшую взор.

Только незнакомые голоса говорили только о ней.

— Вы должны были сразу отправить за мной, граф, — в незнакомом голосе послышалось презрение. — Я бы вас казнил, если бы вы осмелились лишить короля такого дара.

— Как вы смеете о таком говорить? — рассердился отец. — Разве вы не видите? Моя дочь покалечена…

— Это нечего не меняет, граф Холл, — грубо заявил незнакомец. — Вам была оказана великая честь, а выберет король маленькую госпожу или нет, он решит сам. Позабыли свои обязанности?

— Я нечего…

— Мне следует их напомнить?! Вы получили землю и титул, чтобы очаровать любимую женщину. Двадцать два года вы правите Ямой от имени его величества короля. Думаете, такие подарки делают просто так? Вы сами подписали договор с его величеством, сами решились на это. Ваша дочь в любом случае предстанет перед новым правителем, когда придет время. «Уродливая калека» не отговорка…

— Еще слово и я вас убью! — рассердился отец. — Никто не посмеет называть так мою дочь! Я помню о своем решение, а вот вы позабыли о своих полномочиях! Мне следует обратиться к герцогу после такого оскорбления?

— Это нечего изменит… — надменно сказал незнакомец.

— Прекратите! — вмешался еще чей-то женский голос. — Вы как бабки на базаре говорите об участи этой девочки. Но позвольте напомнить, что никто из вас не решает её судьбу. Когда отец умрет, именно я займу трон королевства, это уже всем известно. Мне нужны люди, которым можно будет доверять, а вы меня разочаровали.

— Что вы скажете, ваша милость? — спросил её отец. — Моя дочь…

— Она мне нравится, — пролепетала женщина, — и хирург прав, вы заключили договор с моим отцом, поэтому я хочу, чтобы она прибыла на зов.

— Как прикажете, ваша милость. Я надеюсь, операция прошла успешно и моя дочка…

— Вы меня оскорбляете, граф Холл, — вульгарно сказал человек, которого обозвали хирургом. — Я лучший врач в мире, который служит у его величества Оскара Остина. Девочка будет жить, а уже зимой, она сможет встать на ноги. Купите травы, которые я прописал. Она должна их пить даже через силу. Если придется, толкайте их в рот и заливайте настойкой.

— Это немного…

— Грубо? Граф Холл, я один хочу, чтобы девочка выжила? Вообще-то это ваша дочь. Слушайтесь наказания врача, который спас ей жизнь, если вы хотите, чтобы она выжила, а вы сохранили голову на плечах.

— Он прав, — согласилась женщина, — эта девочка должна выжить, даже если вы уже сдались, граф.

— Я не сдался! — гордо и грозно заявил отец. — Давайте позволим моей дочери отдохнуть, а сами пойдем в мой кабинет. Я наказал принести туда хорошего вина.

— С этого и стоило начинать, — захихикала женщина, — а вы присоединитесь?

— Немного попозже, я хочу проверить температуру своей пациентки, — известил хирург.

— Граф, идемте, вы меня заинтересовали своим предложением.

Когда женщина вывела отца из спальни, к кровати подошел хирург. Его ледяные руки провели по одеялу и остановились на шее.

— Я знаю, что ты пришла в себя, — прошептал он, возгордившись своей работой. — Ты нас перепугала, маленькая сучка. Думаю, тебе интересно, о чем мы беседовали? Все очень просто. Твой любимый папочка отдаст тебя на растерзание этой шлюхи, которая уже называет себя королевой. Ты принадлежишь ей, а когда придет время, сама убедишься в моих словах, маленький дар. Я тебя вылечил, но теперь все зависит только от тебя. Если ты умрешь, твой отец закончит свою жизнь на плахе, поэтому схватись обеими руками за жизнь и выберись из этой Ямы.

Он наглым образом отвел одеяло ниже, оголив грудь.

— Какая ты аппетитная сучка, — проговорил он, сжимая сосок, — жаль, что ты принадлежишь другому мужчине. Но я в любом случае получу свою награду. Когда тебя призовут в столицу, найди человека по имени Орлан де Месс. Запомнила? Орлан де Месс. Если хочешь получить ответы, ты его отыщешь.

«Грязный извращенец!» — Алекса не могла говорить, но всем сердцем возненавидела этого подлого врача. Он оказался самым ужасным человеком из всех, кого она встретила. Но в голове было столько вопросов, а он единственный, кто сможет дать ответы. Орлан де Месс, она запомнила это имя навсегда.