Давай поженимся

3

Когда Эйлин уже лежала в постели, она пыталась представить себя живущей на ферме. Но, как ни старалась, женой фермера вообразить себя она не смогла. Но вот Шон Келли в качестве ее мужа рисовался ей без всяких затруднений.

Эйлин мечтательно улыбнулась. Вряд ли, подумала она, но Шон снова приснился ей ночью.

Утром, наспех позавтракав, Эйлин отправилась на конюшню. Приближаясь к воротам, она замедлила шаги. Красс, уже оседланный, ждал ее. Около него стоял высокий худой парень. Эйлин огляделась, ища Шона, но не увидела его.

— Мисс Харт? Я Джон Райли, буду заниматься с вами вместо Келли.

У Эйлин моментально испортилось настроение, на сердце легла тяжесть, но она вежливо улыбнулась.

Райли не предложил ей помощь, поэтому взбираться на лошадь пришлось самостоятельно. Парень открыл ворота загона, и Эйлин привычно поехала по кругу — шагом, рысью, галопом. Но сегодня она не получала никакого удовольствия от верховой езды. Эйлин говорила себе, что это никак не связано с отсутствием Шона Келли, но знала, что дело именно в этом.

Эйлин уже собралась закончить занятия, когда услышала знакомый голос:

— Сколько раз я должен повторять вам, чтобы вы не поднимали пятки?

Верховая езда опять стала Эйлин в радость. Она выпрямила спину и опустила пятки.

— Уже лучше, — ворчливо бросил Шон.

Она купалась в его похвале, сердце ее трепетало от осознания того, что он снова здесь, рядом с ней.

— Давай, Райли, займись конюшней, я сам продолжу занятия, — сказал Шон своему напарнику.

Эйлин подъехала к Шону. Он был в светлых джинсах и в сорочке с закатанными выше локтей рукавами. Она испытывала приятное волнение, даже когда просто смотрела на него.

— Вы еще не устали нарезать круги по загону? — спросил Шон.

— Честно сказать, немного поднадоело, — призналась Эйлин.

— Не хотите проехаться по окрестностям?

— Вы думаете, я смогу?

— Я бы не предложил, если бы не был уверен в этом, — ответил Шон. — Прямо сейчас?

— Хорошо.

— Подождите минут пять, я схожу за своей лошадью.

Направляясь к конюшне, Шон покачивал головой. Он собирался заняться сегодня закупкой кормов, но по непонятной причине, в которой он не хотел разбираться, крутился около конюшни. Он издали смотрел на Джона, находившегося рядом с Эйлин, и, к своему удивлению, испытывал жгучую ревность.

Шон был крайне недоволен этим фактом. Неужели жизнь ничему не научила его? Он практически не знал Эйлин Харт и не собирался узнавать ее ближе. Но, несмотря на эти благие намерения, он прибежал сюда, как сексуально озабоченный подросток, горя желанием снова увидеть ее. Кроме того, что она была очень красивой и будила в нем самые что ни на есть земные желания, было еще нечто более важное. Шон чувствовал, что между ними возникло взаимное притяжение, и, главное, ему по-настоящему нравилось быть рядом с ней.

Он вывел из стойла лошадь и надел на нее седло.

Эйлин кружила по загону, ожидая его появления. Когда Шон увидел ее впервые, он был уверен, что только потеряет зря время, пытаясь обучить ее верховой езде. Но Эйлин удивила его. Она схватывала на лету его указания и, судя по всему, обладала природной способностью к верховой езде.

— Готовы?! — крикнул он.

— Да.

Эйлин подъехала к воротам загона, и Шон открыл их. Они поехали бок о бок по широкой тропе. Чем дальше они удалялись от дома, тем гуще становились деревья и кусты. Воздух был наполнен пением птиц и жужжанием насекомых.

— Какая красота, — заметила Эйлин. — Вы родом из этих мест?

— Нет. Я родился и вырос в Ларне. А вы?

— Родилась в Брайтоне, а потом отцу предложили хорошую работу в Лондоне, и мы переехали туда. Со временем родители вернулись в родные края, а я осталась в столице. Вам приходилось бывать в Лондоне?

— Да, один раз.

Эйлин улыбнулась.

— Судя по вашему тону, вам там не понравилось.

Шон покачал головой.

— Слишком шумно и многолюдно. Много машин и мало лошадей, — добавил он с улыбкой и неожиданно спросил: — Сколько вы еще пробудете у О'Нейлов?

— Недели полторы — две, наверное. Пока не решила.

— Насколько я понимаю, вы в отпуске. Кем вы работаете?

— Я журналистка.

Какое-то время они ехали молча. Эйлин не помнила, чтобы у нее когда-нибудь было так хорошо и спокойно на душе, как сейчас. Вокруг них, насколько хватало глаз, были лишь деревья, густая, сочная трава и ярко-голубое небо.

— Вы давно работаете у О'Нейлов? — нарушила молчание Эйлин.

— Около пяти лет.

— В чем заключается ваша работа?

— Занимаюсь всем понемногу, но в основном лошадьми. Это моя страсть, можно сказать. Иногда меня приглашают на соседние фермы. — Шон улыбнулся ей. — Думаю, что можно еще добавить обучение верховой езде.

— А что вы делали до приезда сюда?

— Делал то же самое, что и у Питера, с небольшим перерывом на службу в армии. Я всегда любил лошадей. — Шон остановился. — Хотите передохнуть?

Эйлин с радостью приняла его предложение — у нее уже болела спина и мышцы рук. Они остановились на берегу речки в тени деревьев. Эйлин начала спешиваться, но Шон подхватил ее за талию и медленно опустил на землю. Грудь Эйлин скользнула по его груди. Она уже твердо стояла на ногах, а Шон все не отпускал ее. Эйлин подняла на него глаза, боясь лишний раз вдохнуть.

Ее взгляд переместился на его красиво очерченные чувственные губы. Ей захотелось почувствовать их на своих губах, ощутить их вкус.

Шон словно прочитал ее мысли. Он наклонился и поцеловал ее. Его губы были теплыми, но не требовательными. Руки Эйлин скользнули вверх и обвились вокруг его шеи. Шон провел языком по ее нижней губе, чем вызвал у Эйлин сильный приступ желания. Она прижалась к нему, почувствовала его возбуждение, и ей захотелось увлечь Шона на землю, чтобы он освободил ее от распиравшего ее желания.

Потрясенная столь быстрой и острой реакцией на его поцелуй, Эйлин отпрянула от Шона, покраснев от смущения. Поцелуй мужчины еще ни разу не вызывал у нее таких сильных эмоций, которые заставляли ее забыть обо всем на свете и подчиниться требованиям своего тела.

Справившись кое-как со своими чувствами, Эйлин сделала глубокий вдох. От такого мужчины следует держаться подальше, подумала она, можно потерять голову и наделать глупостей.

— Чему вы улыбаетесь? — спросил Шон.

— Так, ничему.

Шон посмотрел на нее исподлобья, и Эйлин подумала, что он обиделся, решив наверное, что улыбку у нее вызвал его поцелуй. Он взял за поводья лошадей и повел их к реке, чтобы напоить.

Эйлин наслаждалась этим зрелищем. Высокий, превосходно сложенный мужчина стоит между двумя лошадьми, склонившимися к воде. Скользя взглядом по его широким плечам, узкой талии, по длинным сильным ногам, Эйлин чувствовала неровный стук своего сердца. Ее никогда не привлекали мужчины грубоватой внешности, которая обычно появляется в результате занятий физическим трудом. Эйлин предпочитала элегантных мужчин, одевающихся в дорогие костюмы и проводящих свой рабочий день в офисах.

Шон обернулся, и она снова поразилась его грубоватой мужской красоте.

— Ну что, возвращаемся? — спросил он.

— Уже пора?

— Это зависит от вас. Я просто подумал, что вы, возможно, устали.

Конечно, устала, но признаваться в этом Эйлин не хотелось.

Шон помог ей взобраться на лошадь, легко вскочил в седло, и они продолжили путь. Он смотрелся так, словно родился в седле, ритмичные, расслабленные движения его тела точно совпадали с движениями лошади.

Эйлин заметила, что Шон, казалось, видит все, что происходит вокруг, — от орла, парящего над ними, до стад, пасущихся на зеленых лугах.

— Давайте поскачем галопом? — предложила она.

— Давайте, — с улыбкой ответил Шон.

Эйлин пустила Красса в галоп. Только сейчас она поняла тех, кто увлекается верховой ездой. Она испытывала необыкновенный восторг, несясь на лошади по густой траве, ветер свистел в ушах, развевал ее волосы. Это давало ей незнакомое прежде ощущение силы и свободы.

Вдруг Красс споткнулся, может, попал копытом в небольшую яму. Эйлин показалось, что он сейчас упадет. Сердце у нее ушло в пятки, когда она представила себя лежащей под лошадью, как под прессом. Но, к счастью, Красс удержался на ногах и поскакал дальше. Эйлин потянула на себя поводья, впервые ощутив опасность. Она мысленно кляла себя за бесшабашность. Если бы лошадь упала, она могла сильно покалечиться, даже погибнуть.

— Как вы себя чувствуете? — спросил подъехавший Шон. — На вас лица нет.

— Просто испугалась, — ответила Эйлин. Ее трясло от пережитого страха. — Если бы Красс упал, он мог раздавить меня.

— Вы можете погибнуть и на лондонской улице, — заметил Шон. Возразить на это было нечего. — Хотите вернуться?

Эйлин не желала выглядеть в его глазах трусихой. Неужели для меня имеет значение, что он думает обо мне? — мелькнуло у нее в голове.

— Нет.

По его улыбке она поняла, что он доволен ее ответом. Шон дернул поводья, и его кобыла двинулась с места. Красс пристроился рядом с ней.

Вскоре Шон остановился на невысоком холме, поросшем полевыми цветами, с него открывался чудесный вид на небольшую долину. На заливном лугу паслись коровы.

— Взгляните! — воскликнула Эйлин. — Олень!

— Это олениха, с ней олененок.

Она подалась вперед и прищурилась. Если бы детеныш не вышел из-за разлапистой ели, она бы ни за что его не увидела. Эйлин тронула Красса, но Шон остановил ее.

— Если вы приблизитесь к ним, они тут же исчезнут.

— Да, конечно. Олененок просто прелесть.

Олениха высоко держала голову, нюхая воздух.

— Какие они красивые, — сказала Эйлин. — Жаль, что я не взяла фотоаппарат.

— В следующий раз сфотографируете, — утешил ее Шон.

Ей было приятно слышать эти слова.

Они наблюдали за животными несколько минут. Уши оленихи, как локаторы, постоянно двигались взад-вперед. Она повела олененка на водопой.

— Вы часто бываете здесь? — спросила Эйлин.

— Часто.

— Приезжаете посмотреть на оленей?

— Нет, — ответил он, улыбнувшись. — Приезжаю, потому что это моя земля.

— Ваша? — удивилась Эйлин. — Я думала, все эти угодья являются собственностью Питера и Бланш.

— Нет. Этот крошечный уголок земли принадлежит мне.

— Коровы тоже ваши?

— Нет, Майкла Кирка. Он арендует у меня пастбище. Через пару месяцев у меня будет уже достаточно денег, чтобы начать строительство собственного дома.

— О, — уважительно произнесла Эйлин. — Поздравляю.

— Спасибо. — Шон показал на небольшую рощу. — Дом я поставлю, наверное, там.

— Удачное место, — одобрила Эйлин. — А какой дом вы хотите построить?

— Пока не решил. Но, думаю, он будет двухэтажным, с красной черепичной крышей и с камином в гостиной. Возможно, сделаю еще один камин в спальне. — Шон посмотрел на небо. — Уже поздно, пора возвращаться, а то миссис О'Нейл, наверное, уже беспокоится о вас.

— Не сомневаюсь, — согласилась Эйлин.

Она бросила последний взгляд на долину. Ей почему-то не хотелось покидать этот чудесный уголок. Она представила себе добротный деревенский дом с кирпичной трубой, из которой вьется дымок. В просторной гостиной стоит пара кресел-качалок. В одном из них сидит она с младенцем на руках.

Испугавшись своих мыслей, Эйлин торопливо последовала за Шоном.

— О чем ты думаешь? — спросила Бланш.

— Да так, ни о чем.

Они сидели на диване перед камином. Эйлин смотрела на ребенка, лежавшего на коленях у матери. Маленький Реджи был очаровательным малышом. Эйлин в отличие от большинства женщин никогда не умилялась при виде пухлых младенцев. Они, конечно, были трогательными, но не вызывали у нее желания завести семью, детей. Ей нравилось быть независимой, она любила свою работу, лондонскую квартиру и с удовольствием общалась с друзьями. Со Стюартом она рассталась в том числе и потому, что он требовал, чтобы она бросила работу, сидела дома и воспитывала детей. Эйлин же не хотела сужать свой мир до размеров кухни.

Сейчас, глядя на розовощекого Реджи, она поймала себя на том, что пытается представить себя в роли матери вот такого карапуза — с темными волосами и с синими глазами Шона.

— Как ты покаталась? — спросила Бланш.

— Нормально. Почему Шон не женат?

— Вот оно что... — понимающе протянула Бланш.

— Не смотри на меня так, — сердито буркнула Эйлин. — Мне просто интересно. В конце концов, он же не урод, а совсем даже наоборот.

— Мы, кажется, договорились, что он потрясающий мужчина, — напомнила Бланш.

— Помню, помню, — успокоила ее Эйлин. — Так почему он не женат?

— Понятия не имею. Шон не распространяется о своей личной жизни. Я как-то спросила его об этом, но он тут же перевел разговор на другую тему. Я только знаю, что, когда он выступал на родео, женщины сходили по нему с ума, не давали ему проходу.

— О!

— Насколько я понимаю, в одну из них он влюбился по уши, а как далеко у них там зашло и почему они расстались, мне неизвестно.

Эйлин молча кивнула. В сущности, ее это не должно волновать. Скоро она уедет в Лондон, и в любом случае она еще не готова к семейной жизни.

В гостиную вошел Питер, он опустился на ручку кресла, в котором сидела Бланш, и привычным жестом обнял жену за плечи. Она улыбнулась ему, и они обменялись такими нежными взглядами, что Эйлин почувствовала себя лишней. Она встала.

— Пойду приму ванну перед ужином.

После ужина Эйлин вышла на улицу и направилась к конюшне. Она хотела спросить Шона, можно ли ей завтра утром почистить лошадь перед занятиями. Он уже показал ей, как это делается, и, чего Эйлин от себя не ожидала, ей это понравилось. Эйлин не могла понять, почему уход за лошадью доставляет ей удовольствие, но это было именно так.

Не доходя нескольких шагов до конюшни, она услышала возбужденные мужские голоса. Когда Эйлин подошла ближе, она увидела человек десять, сидевших на ограде загона. Они почти одновременно выкрикивали что-то, махали руками и смотрели на середину загона. Заметив ее, двое отодвинулись, дав Эйлин возможность увидеть, что там происходит. Вздымая клубы пыли, по загону носился гнедой жеребец, отчаянно брыкаясь и выгибая спину в попытке сбросить всадника, в котором Эйлин узнала Шона.

— Мать честная, он обломает ему бока! — воскликнул один из мужчин. — Этой бестии конец, это я вам точно говорю.

— Ставлю пять против гнедого.

— Десять против Келли.

Эйлин смотрела на Шона. На его лбу блестели капли пота, темно-синие глаза горели от возбуждения. Он выглядел таким же необузданным, как и лошадь, которую он пытался объездить. Эйлин опять пожалела, что не захватила с собой фотоаппарат.

Внезапно болельщики притихли. У Эйлин перехватило дыхание, когда гнедой неожиданно попятился, а затем с силой опустился на все четыре ноги, упал на землю и начал кататься по ней, стараясь подмять под себя всадника.

Шон быстро скатился с седла, увернувшись от копыт разъяренной лошади. Зрелище было пугающим. Когда гнедой снова вскочил на ноги, Шон, не дав ему опомниться, снова был в седле.

Это была борьба между человеком и животным за право стать хозяином положения. Ничего подобного Эйлин не видела. Жеребец кидался из стороны в сторону, вскидывал копыта, издавал яростные звуки, храпел, но Шон крепко держался в седле. Наконец, покрытый пеной, с тяжело вздымающимися боками, гнедой остановился в центре загона.

— Он добил его, черт возьми! — крикнул один из конюхов. — Никогда бы не поверил, что этого дикаря можно взнуздать! Эй, Кларк, гони деньги!

Шон проехал круг по загону и, когда остановился, встретился взглядом с Эйлин. Она отвернулась, потрясенная до основания острым приступом желания, которое нахлынуло на нее мощной волной. Это дикое, безудержное желание отражалось и в глубине темно-синих глаз Шона.

Смутно Эйлин слышала, как мужчины слезли с ограды, как они уходили, смеясь и переговариваясь, отдавая проигранные деньги. Наконец она осталась одна. Эйлин медленно подняла глаза на Шона. Он смотрел на нее, и его взгляд был непроницаемым.

— Сумасшедшая скачка, — обронила Эйлин, не выдержав напряженного молчания. Шон пожал плечами. — Вы могли погибнуть.

— Такая у меня работа.

— И вам она нравится, не так ли?

— Да, очень.

Шон спрыгнул на землю. Его ковбойка и джинсы были покрыты слоем пыли. Он расседлал гнедого и бросил седло на верхнюю жердь ограды, туда же последовала уздечка.

Пригнув голову, Шон пролез между жердями и выпрямился. Эйлин почувствовала себя маленькой рядом с ним. От Шона пахло пылью, потом и победой.

Взгляд Шона, скользнув по ее лицу, остановился на губах. Эйлин затаила дыхание. Ей показалось, что прошла вечность, пока он решал, что ему делать. Наконец, пробормотав что-то, Шон порывисто заключил ее в объятия и крепко поцеловал в губы. Эйлин чуть не задохнулась.

Так же внезапно Шон отпустил ее, повернулся и пошел прочь. Эйлин почувствовала себя одинокой. Провожая его взглядом, она все еще ощущала покалывание в губах после его страстного поцелуя.

Она не знала, сколько времени простояла около загона, прежде чем вернулась в дом.

— Я слышала, что сегодня вечером у конюшни было настоящее представление, — сказала Бланш.

Эйлин вспыхнула. Она решила, что Питер видел, как Шон поцеловал ее, и сказал об этом жене.

— Представление? — отозвалась она еле слышно.

— Да. Питер сказал, что Шон объездил гнедого жеребца, которого привезли в нашу конюшню на прошлой неделе.

Эйлин выдавила из себя улыбку.

— Да, зрелище было интересным.

— Я же говорила тебе, что Шон самый лучший.

— Да, это верно, — сказала Эйлин, вспомнив его поцелуй.

— Как идут твои тренировки?

— Прекрасно. Ты была права, Бланш, мне очень нравится верховая езда.

Бланш просияла.

— Я знала, что ты не останешься равнодушной к лошадям. На следующей неделе мы выберемся с тобой на прогулку, съездим к озеру.

— Хорошо.

— Я сказала Питеру, что хочу провести с тобой время, так что завтра мы поедем в Белфаст, пообедаем там и походим по магазинам. А в пятницу вечером завалимся втроем в ресторан, поужинаем и потанцуем.

— Спасибо, Бланш, звучит заманчиво.

— Я, правда, надеялась, что у нас будет больше времени на общение, но я не знала, что Розмари надумает уехать к сестре, когда ты приедешь.

— Не волнуйся за меня, я уже большая девочка. Когда мне станет скучно, я скажу тебе об этом.

Бланш лукаво посмотрела на подругу.

— Я все-таки обращу тебя в свою веру, сделаю из тебя деревенскую жительницу.

— Вряд ли это получится. Три недели я выдержу, а потом просто полезу на стену.

— Поживем — увидим, — философски заметила Бланш и хитро улыбнулась. — Мало ли что может случиться за оставшееся время.

Эйлин только головой покачала.

— Спокойной ночи, сводница.

— Приятных сновидений, — откликнулась Бланш.

Они обе знали, кого Эйлин увидит во сне.

Веселый смех Бланш преследовал ее до самой спальни.