Дедушки с гитарой 2

Глава 13

Телефонный звонок застал Тяжельникова, когда он начал разбираться с накопившимися за три дня срочными бумагами. Трубка голосом Андропова сказала:

— Добрый день, Евгений Михайлович! Я хотел бы встретиться с вами.

— По какому вопросу? — спросил Тяжельников не до конца вынырнувший из своего канцелярского водоворота. Бумаги лежали и на столе, и на стульях…

— По тому самому… Отчего нам не обсудить идею организации молодежного набора в органы?

Тяжельников понял, о чем пойдет речь и машинально огляделся. После того, что он узнал про подарок американскому послу, он стал подозрительным. Мало что может висеть по стенам…

Они встретились вечером того же дня в том же кабинете.

— Я проверил то, что можно было проверить…

Он помолчал. С одной стороны, ему тяжело было признать свою ошибку, но с другой стороны новое знание давала огромное преимущество перед другими.

— … и получил ряд подтверждений. События и люди, о которые вы мне говорили — реальность.

— И Уго Чавес?

— Нет этого человека мы еще не разыскали… Но отыщем, если он существует. Помните в этом сочинении про будущее говорилось об Интернете?

— Да.

— Так вот он уже несколько лет как существует в США. Точнее с 1969 года. Это пока еще не всемирная сеть, как там написано, а только связка из нескольких ЭВМ в американских университетах, но об этом у нас информации вообще не было. Кроме того, те люди, о которых вы говорили, действительно существуют.

— Это точно?

Андропов пожал плечами. Мол какой смысл спрашивать?

— Меня удивляет подборка информации, которую они предъявили нам…

— А именно?

— По отдельности эту информации можно было достать, но вот все вместе… — задумчиво сказал Андропов. — Да и есть ли смысл в таком разрозненном букете фактов?

— Это-то как раз укладывается в гипотезу случайного набора. Читали много, а запомнили мало… Это не энциклопедия фактов, а какая-то солянка.

— Или что-то хочет, чтоб именно так и казалось…

Он тяжело вздохнул.

— Все-таки я хотел бы сам взглянуть на них… Кто они?

— Студенты первого курса московских ВУЗов. И как мы это сделаем? Хотите предложить сюда?

— Нет. Это будет через-чур. Они ведь музыканты? Предложите им сыграть на каком-нибудь из мероприятий на каком-то из наших объектов. Что-то вроде Дома отдыха для наших сотрудников… Там и поговорим.

Мы жили как на иголках…

Нам с Сергеем было легче — мы все-таки были вдвоем, а Никита в одиночку переживал нервное ожидание. Мы все понимали, что после разговора с Тяжельниковым последствия могут быть самые разнообразные. От гробовой тишины, до тех самых «черных воронков» с сиренами и бубенцами.

Мы учились, боролись с сопроматом, преодолевали сложности начертательной геометрии. Что-то головах у нас еще было, но сколько времени-то прошло! Мы чертили, считали, и снова чертили, а изучение английского языка у нас приняло сельскохозяйственный уклон. Жалоб у нас не было. Эти плотно спрессованные дела помогали нам ждать неизбежного — решения власть предержащих. Мы чувствовали. Что-то такое будет…

Кусочками радости в нашей учебе были репетиции и встречи с Аллой Борисовной. Она пригласила нас на репетиции. Мы с удовольствием смотрели как настоящие артисты работают с материалом. Ведь мы-то, что ни говори, давали именно материал — только мелодию. А там коллектив работал с аранжировкой, с постановкой что-то похожего на шоу. Мы все трое с удовольствием смотрели как Алла Борисовна создавала над своей головой корону из растопыренных пальцев.

— Понравилось.

— Оценила…

Песня и действительно превращалась в маленький спектакль. Видимо в головах, написанный текст рождал картинку и толкал к совершенно конкретным действиям, что тут, сейчас, что в покинутом нами мире.

Где-то в конце октября нам позвонил Секретарь Саша, ставший связным звеном между нами и Тяжельниковым и передам нам его предложение съездить в один из подмосковных домов отдыха. Поиграть там для отдыхающих. Саша, чтоб мы поняли куда нас зовут, со значением подчеркнул:

— Спец санаторий! Поедете?

— От таких предложений не отказываются, — ответил я. — Когда?

— В ближайшую субботу. Инструменты там есть. Машину вам предоставят…

Я поспешил обрадовать этим сообщением друзей.

— Даром, разумеется? — спросил Сергей.

— А ты что хотел? Скажи спасибо, что с нас ничего не берут. Нас на спецобъект пригласили! А там правило «Вход бесплатно, выход — рупь!» Это ведь, я думаю, смотрины будут…

— Смех смехом, а вот вернемся ли мы обратно.

— Вернуться-то вернемся, а вот в каком качестве — это вопрос…

— Ну ведь поедем?

Мы смотрели друг на друга понимая, что ответ-то уже есть. И ответ единственный.

— Поедем… Куда нам деваться? Иначе повезут.

Деваться было некуда. Мы еще поговорили о том как может повернуться разговор и что в разных вариантах нам следует делать, но потом устали от этого и вернулись к музыке.

— Может быть песню им написать. Фирменную?

— Про разведчиков?

— Да. Жаль, что «Офицеры» уже сняли. Такая мощная песня…

— И сериал про «Знатоков» уже запустили. Там тоже песня подходящая. «Наша служба и опасна, и трудна…»

— Да. Опоздали мы…

Мы помолчали. Но молчи — не молчи, а такую богатую идею следовало как-то развить, по разговор отчего-то свернул в другую сторону.

— Это вообще очень богатая идея — к каждому профессиональному празднику — своя песня…

— Так есть наверняка уже.

— А мы новые. Представляете? Какой массив слушателей и исполнителей будет?

— Ага… Помните, как у Гайдара — «Идут пионеры — привет Мальчишу!.. Летят самолеты — Привет Мальчишу!»

— Летят космонавты…

— Кстати, когда в нашем мире «Трава у дома» появилась?

— Это которая у «Землян»?

— Да.

Никита задумался, посмотрел на Сергея.

— Хороший вопрос…

— Но ответа нет? Тогда давайте вспоминать в этом десятилетии или в следующем?

— Хотел бы я знать… — Никита потер подбородок, потом смущенно хмыкнул. — Осмелели мы как-то…

Мы помолчали…

— Присвоим? — предложил Сергей. — Пропадёт же…

Мы с Никитой одновременно вздохнули.

— Не пропадет, конечно, но…

— Наверное все-таки в 80-х… Я тут её не слышал.

Никита поднял руку.

— Погодите… У них уже есть «Я Земля, я своих провожаю питомцев…»

— Ну… Это совсем другое. Это песня не тех, кто летит, а тех, кто остался на Земле. А вот такой, что мы летим, а вы тут остались — такой нет.

— Да. Точно. Там же в словах что-то такое «Земля в иллюминаторе…» Значит точно космонавтам её петь.

— А у меня в запасе еще одна песня есть, — похвастался я.

— Ну-ка, ну-ка…

— Только её космонавты на банкетам петь будут и в полголоса, — предупредил я товарищей.

— Почему?

— Она, считаю, пока несвоевременная.

— А что в ней такого?

— Ты космические фильмы нашего, прошлого мира помнишь?

— Ну…

— Там ведь нет ни одного приличного пришельца. Что не пришельцы, так похуже Гитлера или Полпота. Все как один завоеватели…

— Точно.

— Вот. Я про таких и сочинил.

Взяв гитару, я наиграл. Песня была старой, еще институтских времен.

Сергей слушал, похлопывая ладонью по коленке.

— А что? Неплохой блюз может получиться…

Никита возразил.

— Он прав. Рано такое показывать. Пока к нам злые пришельцы не прилетели, пока мы ориентированы на братьев по разуму, такую песню не примут…

— Вот и я про это, — согласился я.

— Но музыку не забудь. Текст я нормальный напишу и приличный блюз может получиться. Про какую-нибудь несчастную любовь…

Он сморщился.

— Пожалел ты меня как поэта, — сказал я. — И я тебя пожалею.

— Пожалел, — не стал увиливать друг. — Ладно. Нас космонавты еще в гости не пригласили. Так что давайте подумаем о насущном… Склепаем песню про КГБ?

Мы смотрели друг на друга и в головах у нас мелькали отрывки мелодий.

— Будем выходить из положения. Музыки у нас в головах много, давайте со словами что-то придумаем.

Я посмотрел на Никиту.

— А вот не надо на меня смотреть, — отозвался он. — Не моё это — про разведчиков писать. Специфики не знаю.

Мы умолкли, перебирая варианты.

— А если «In the Army Now», «Status Quo»?

— Ну… КГБ, это все-таки не армия.

— Так ничего страшного. Слова-то ты перепишешь!

Никита скривил губы в кислой улыбке и отгоняя эту идею как худую собаку камнем, высказал серьезное возражение:

— Важнее другое — это же 80-е годы!

— И что с того?

— Не поймут-с… — по старорежимному выразился он. — Договаривались же, что берем материал крайний случай из конца 70-х, не позже.

— А как за «АББА» так ухватился?

Я остановил спорщиков.

— Так… Об этом чуть позже. Главный вопрос — откуда слова возьмем? Если Никита не захочет…

Тот снова отрицательно замотал головой.

— …тогда…. Тогда что? Искать другого поэта?

— Да что тут сложного? — удивился Серега. — Я уже припев почти придумал.

— Ну? — скептически поинтересовался Никита. — Я просто так, чтоб поржать.

— Очень хороший припев. Актуальный и в музыкальный размер влезающий идеально…

— Сколько достоинств! Давай…

— «Теперь ты в КГБ. Оу-оу. Теперь ты в КГБ…»

Я прикинул. Все точно. Серега прав. Припев уже готов. Не желая уходить от хорошей мелодии, я напрягся.

— И с куплетом сейчас что-то да придумаем…. Ну вот как-то так:

— Стоп! Про детективы — это в милицию, — остановил нас Никита. — Чекисты должны читать что-то другое.

— Доносы? — предложил Сергей.

— Разведсводки, — правил я его.

— Тоже хорошо.

— Идите вы все… В КГБ.

Никита махнул рукой, но Сергей не угомонился.

— Нет. Про руки верно. Они должны быть чистыми, а вот сердце должно быть горячим. Лед надо носить в шапке… А в кармане — уголь.

— «И в кармане утюг хранил…»

Поглядев как мы дурачимся, Никита серьезно сказал.

— Ребята! От того, что вы посмеётесь, проблема со словами не решится… А песня все-таки нужна.

Я тоже стал серьезным. Никита был прав на все сто процентов.

— Если новой нет — давайте что-нибудь из старого подберем… Не может же не быть таких песен?

— А если «Коричневую пуговку»? — предложил Сергей. — Песня проверенная, можно сказать древняя. Его, наверное, и сам Сталин пел. Её даже литовать не придется.

Никита пожал плечами.

— А это еще что?

— Ты что, не слышал её? — удивленно спросил Сергей. — У тебя детство-то было?

Никита пожал плечами. Наш барабанщик посмотрел на меня и громким печальным шёпотом сообщил:

— Он — человек без детства!

Повернувшись к Никите уточнил:

— Ты что, в пионерских лагерях не бывал что ли? Самая правильная такая песня. Детская, но хорошая.

— Детская? Про разведчиков? — недоверчиво переспросил Кузнецов. — Про рыцарей плаща и кинжала?

— Ну… Скорее про витязей финки и плащ-палатки. Про наших пограничников. Точнее про шпионов и о том, как их ловят, — поправил я Сергея. — Но ведь тема-то общая? Поймут…

Никита не издал ни звука и я объяснил поподробнее.

— Это песня о том, как всем миром шпиона ловили, и в конце концов поймали!

Сергей кивнул и напел:

— И что за слова такие?

— Начало, насколько я помню такое…

Сергей запнулся, но вывернулся.

— Короче говоря, пионеры нашли пуговку, а потом пограничники всех врагов поймали…

— Из-за одной пуговки всех врагов? Это точно детская песня, а не неизвестный рассказ про Шерлока Холмса?

— Нет. Это детская песня о советских контрразведчиках.

— А слова все помнишь?

— Вспомню. Подумать надо.

Никита с довольным видом хлопнул в ладоши.

— Вот и отлично. Значит не придется ничего придумывать.

— Но тут вот какая незадача, — охладил его радость Сергей. — Слова-то я из памяти выскребу, а вот чьи они — не помню. Потому, как и не знал никогда.

Он посмотрел на меня.

— А ты не помнишь?

Я отрицательно покачал головой.

— Слова-то я тоже кое-как знаю и знаю, что песня эта очень старая. Вроде бы еще чуть ли не 30-х годов, а вот про автора ничего сказать не могу.

— Тогда скажем, что народная. Тут точно присвоить не получится. Ни слова, ни музыку…

— Да, нехорошо может получиться. Песня, вы говорите, известная, а мы ни поэта, ни композитора не знаем…

Никита был прав.

— В пионерском лагере, говоришь пели, — задумчиво сказал он. — Если так, то найдем авторов. Надо будет у пионеров спросить или в журнал «Костер» позвонить.

Никита посмотрел на нас.

— Ну что сидите? Давайте хватайте по листу бумаги и слова записывайте, пока память не потеряли. А я в «Костер» позвоню. Вдруг там что-то подскажут про «Коричневую пуговку».

Совет был своевременен. Никита пошел звонить, а мы с Сергеем, взяв бумагу, начали вспоминать слова. Быстренько набросав основное, мы поменялись листочками. Я посмотрел Сергеев текст, а он — мой. Оказалось, что мы помнили не один и тот же текст.

— Нужно будет как-то согласовать… Ну, если автора не найдем.

Ведя пальцам по строчкам, я заметил:

— А меня всегда интересовала что означала такая фраза «И сшиты не по-русски короткие штаны»… Он, получается в шортах шел? В таких вот обрезанных джинсах?

— А у нас пели «широкие штаны».

— Если «короткие», то забавнее получается.

— А что тогда «сшиты не по-русски»?

— Может быть «хорошо, красиво». Помнишь у Высоцкого:

— Да. Поэты часто вольно обращаются с реальностью. А вот смотри.

Он ногтем чирканул по бумаге.

— «Четыре дня искали, бойцы по всем дорогам…» Сильно?

— Конечно! Удивительно четыре дня искать в деревне взрослого человека в шортах.

— Ага. Все вокруг в ватниках и в будёновках, а он — в шортах.

— А я в перестроечное время слышал вообще вариант: «А в глубине ширинки секретнейшие снимки советской стороны»..

— Да. Такое время было…

— Будет…

— Надеюсь, что нет, не будет.

Никита вернулся минут через десять. С довольным видом он доложил:

— Справились? Молодцы. Можете листочки выбросить. А если жаль выбрасывать, то в сортир на гвоздик…

Мы выжидательно молчали, и Никита снизошел.

— Стихи это не неизвестного автора, а Евгения Долматовского. Знаете такого? Можно будет в библиотеке нормальный, канонический, текст найти.