Дедушки с гитарой 2

Глава 20

Из ЦК мы вышли с приподнятом настроении. Морозный воздух пьянил, хотелось пританцовывать и дурачиться, но не от мороза, а от ощущения удачи. Дело двигалось! Однако при этом мы все видели очевидную сложность. Обещать хор иностранных комсомольцев можно, но ведь это обещание нам предстоит как-то выполнять. ЦК комсомола не те ребята, что позволят нам завалить свою часть общей работы, а мы ведь в ВКШ еще даже не появлялись! Оставалось надеяться на наше обаяние и репутацию. Не верится, что это будет легко. Я так и сказал.

— Да. Предложение ты сделал хорошее, на счет хора, а вот как мы его реализовывать будем?

— Просто, — решил Никита. — Ты же решение уже нашел?

— Как это? — удивился я. — Когда?

— Когда недавно про Кобзона вспомнил.

Я растерянно посмотрел на него.

— Не понимаю.

Никита усмехнулся.

— В этом мире магии и волшебства нет, однако существуют волшебные слова…

— Неужели «пожалуйста»? Или «крибле-крабле-бумс»?

— Нет. Еще более волшебные!

Он для значительность помолчал и объяснил:

— «Комсомольское поручение». Если уж на Иосифа Давидовича это должно подействовать, то уж в таком учреждении как ВКШ такая формулировка наверняка сработает на 100 процентов.

Услышав это, я реально успокоился. Действительно. Так и сделаем. Когда придем документы сдавать и становиться на учет в комсомольскую организацию, тогда секретарю и предложим войти в истории музыки. Может быть он этот хор и возглавит. Там даже отсутствуем голоса и слуха не отговорятся. «Партия сказала „Надо!..“» Хотя тут уместнее вспомнить Аверченко «Если полицмейстер приглашает садиться стоять становится как-то неудобно».

— Верно! А если сложности возникнут, то организуем звонок из ЦК… — поддержал его Сергей. — Решим проблему!

А вот переговоры с Кобзоном я взял на себя.

Я позвонил Иосифу Давидовичу и, к моему удивлению, был узнан.

— Добрый вечер Владимир!

— Добрый день Иосиф Давидович! Я хотел б встретиться…

Опережая его вопрос объяснил мой интерес.

— У нас есть предложение к вам.

Он не несколько секунд завис.

— Завтра вечером сможете? У меня концерт в «Театре эстрады». Вы будете один?

— Да. Короткая деловая встреча.

— Я предупрежу и вас пропустят…

Вечером я был на Берсеневской набережной. Через служебной вход поднялся наверх, в гримерку артиста.

Поднявшись на встречу он протянул руку.

— Рад вас видеть!

Энергично тряхнув, он посмотрел куда-то за мою спину. В зеркале гримёрного столика я увидел там отражения часового циферблата. До концерта оставалось полчаса и Кобзон, извинившись, что большим временем не располагает, выделил мне десять минут из этого получаса.

— У вас новая песня?

Я кивнул, откладывая «на потом» объяснение какую роль играет ЦК Комсомола в организации нашей встрече, и протянул ему два листочка. Ноты и текст.

Он подошел к пианино, что стояло в углу комнаты. Разумеется, это был не концертный рояль, но понять, что что я принес было можно. Певец взял несколько аккордов, что-то музыкально промычал, покрутил головой.

— Это что, марш? — с некоторым удивлением спросил он.

Я пожал плечами.

— Марш? Скорее, это энергичная комсомольская песня.

Иосиф Давидович кивнул, и посмотрел на листочек с текстом.

— Да. Я вижу по словами. Признаться, я ожидал нечто иного…

Он посмотрел на меня явно ожидая объяснений. Пришлось коротко рассказать ему о задумке ЦК Комсомола с пластинкой.

— Мне кажется у вас получится очень хорошо. Это точно ваша песня!

Он меня вроде бы и не слушал, перебирал клавиши, что-то отыскивая в нотах. Я подумал, что он может отказаться и придется пускать в действие аргументы потяжелее, но он неожиданно сказал:

— Какие-то интересные музыкальные интонации…

Он прищурившись посмотрел на меня.

— Вы, наверное, песни Пахмутовой любите? Вот чувствуется тут что-то такое…

Он пошевелил в воздухе пальцами, словно хотел что-то оттуда достать. Может быть правду? Ой не хотелось бы, чтоб у него это получилось.

«Почувствовал!» — подумал я. — «Во что значат талант и музыкальное образование! Штирлиц был в шаге от провала…» Я постарался уйти от щекотливой темы.

— С этой песней вы точно станете главным комсомольским запевалой!

Я вовремя вспомнил, что в его репертуаре уже есть отличная комсомольская песня.

— У вас уже есть в активе комсомольские песни! Хотя бы вот «Не расстаюсь к Комсомолом, буду вечно молодым!». Так будет и еще одна! Ничуть не хуже!

— Интересная перспектива…

Он замолчал, что-то взвешивал для принятия решения.

— Я думаю, что вы исполните его куда лучше, чем мы! — Надавил я. — Тут определенно нужен оркестр, хор, и ваш голос, а мы…

Я развел руками, признавая нашу инструментальную бедность.

— … у нас так не получится. С гитарой у костра мы еще сможем, а вот так… Во весь голос… На всю страну.

Я покачал головой.

— Хорошо… — согласился Кобзон. — Я спою это…

Он сказал это так, что я понял недосказанное и поспешил добавить.

— А мы вам в ближайшее время еще что-нибудь вскоре предложим. В смысле, новую песню.

— Хорошо…

Он снова глянул на часы и поднялся.

— Простите… Мне пора на сцену…

Прощаясь, он протянул мне три пластинки.

— Это вам и вашим товарищам.

Он пошел на сцену, а я поотстал в коридоре разглядывая конверты. Правильно. Так оно и есть. На душе стало приятно и губы растянулись в довольную улыбку. Обе наших песни тут имелись. «Школьный вальс» и «Ты меня на рассвете разбудишь…»

Новый год прошел как обычно хорошо, как это и бывает с неполитическими праздниками. С оливье, шампанским, родителями и Новогодним Огоньком. Я внес разнообразие в семейный обыденный праздник тем, что приготовил «селедку под шубой». Отчего-то в нашей семье этот салат не готовили и даже не знали, что он существует.

Разумеется, были поздравления, подарки и традиционные мандарины. В общем, все как в покинутом мной детстве. Кроме того, Дед Мороз порадовал нас еще кое чем!

Новогодним подарком, кроме пластинок Иосифа Давидовича, стало появление в магазинах пластинки оркестра под управлением Поля Мориа, на которой французы играли наши «Отель „Одиночество“», и «Ты меня на рассвете разбудишь…» Кроме того, комсомольцы официально подтвердили, что мы включены в список участников передачи «Алло мы ищем таланты» и что запись передачи состоится в феврале…

То есть у нас для радости имелось сразу несколько.

Поговорить об этом мы собрались у Сереги второго января. Порадоваться и поговорить о планах.

Все-таки в нашей жизни близились крутые перемены — мы меняли институты и вместе с этим свою прежнюю жизнь. Понятно было, что новый институт — это и новые связи и новые возможности.

Сергеевы родители ушли гулять в Кусковский парк и мы, не опасаясь разоблачения, спокойно сидели перед хозяйским баром, потягивая принесенное с собой «Каберне». Деньги были и на коньяк, но не сговариваясь решили ограничится сухим вином. Бутылка вина, да десяток шоколадных конфеток… Не хватало только музыки. Но она была рядом.

Наш барабанщик поставил тонарм на пластинку и в комнате зазвучал «Отель „Одиночество“».

Я хотел спросить у товарищам не стыдно ли им за чужие песни, но не успел. Никита меня «прочитал».

— По глазам вижу о чем спросить хочешь, — проворчал Никита. — Не стыдно. Ни капельки. До нашего появления этой песни в этом мире не было и не известно было бы. А теперь — есть!

— И в каком качестве! — подвернул Серега, двигая ползунки регуляторов тембров и наполняя комнату прозрачными звуками скрипичного квартета.

Никита поставил рюмку на стол.

— А ведь и мы растем! — сказал он мечтательно. — Развиваемся… Как считаете, мы уже доросли до собственной пластинки или мне это только кажется? Хотя бы до миньона?

— Кажется да, но не нам решать, — я вздохнул. — Увы… Пока обойдемся магнитной пленкой и кассетами.

— Но ведь помечтать то можно?

Я поставил свою рюмку рядом с рюмкой друга.

— Помечтать-то можно… Только логичнее не мечтать, а строить планы.

— Планировать? А что тут у нас по плану пошло? Мы что на Фестиваль по плану попали? Или в ВКШ планировали поступить? — спросил Серега и покачал головой. — Нет. Не зря говорят: «Хочешь посмешить Бога — расскажи ему о своих планах».

— А если не планировать так вообще ничего не сделаешь.

— Ну ладно… Не хоте планы строить давайте тогда хоть итоги подведем, — предложил Никита, поглаживая конверт грампластинки.

— «Подведем итоги» — это слишком мрачно, — снова возразил Сергей. — Типа «подвести черту». Рано нам где-то что-то подводить.

— Тогда отчитаемся? — поправил я Никиту.

— Перед кем?

— Да хотя бы перед сами перед самой. Тут есть «Рапорт пятилетки», а у нас получается «Рапорт за второе полугодию 1973 года».

Никита с Сергеем переглянулись.

— Ну давай… Отчитывайся.

— Сколько мы тут? Полгода?

Сергей приглушил звук, а я приготовился загибать пальцы.

— Помните с чего начиналось? Мы просто хотели хорошую музыку поиграть. А что вышло? Школу закончили? Закончили! Свою жизнь переменили? Переменили! На Фестивали поиграли? Поиграли! Леннона предупредили? Предупредили! В институты поступили? Поступили! Фестивальную пластинку пробили? Пробили! Связями на самом верху обросли? Обросли…. Есть чем гордиться!

Друзья внимательно слушали и я продолжил.

— Мы хотели прожить свою новую жизнь по-другому. — Я кивнул на проигрыватель. — И это нам точно получилось. Может быть и что-нибудь иное получится…

В воздухе комнаты французские виртуозы продолжали плели кружево из звонких нот, украденных нами у Будущего, а за окном летели снежинки. Около детского сада, что стоял во дворе нашего дома, красовалась украшенная бумажными флажками и фонариками елка.

Ну и что?

— Да ничего… Нам теперь дальше жить. Учиться, реализовывать наш потенциал. Тогда и концерты будут, и винил вместо кассет МК — 45, и гастроли… Стране валюта нужна!

Ребята смотрели на меня, улыбались. Я остановил разбег собственной фантазии и предложил:

— Кстати, не лишним будет сделать что-нибудь полезное для Юрия Владимировича. Вот тогда наши мечты и планы точно станут явью.

Мои друзья с пониманием кивнули. Настолько это важно для нас понимали все.

— Ни у кого в голове не звенит?

Аналогия с грузовиком и стеклотарой всем нам пришлась по душе и мы пользовались ей.

— Пока пусто.

— Значит надо будет напрячься и все у нас получится.

Никита щедро добавил в рюмки.

— Ну вот! За новые успехи! За диски и гастроли!

Мы выпили, Сергей перевернул пластинку и зазвучала «Ты меня на рассвете разбудишь…»

— Вот бы нас кто-нибудь разбудил на рассвете и сказал: «Поднимайтесь и давайте шагайте диск — гигант записывать!» — сказал он мечтательно. — Или гастрольный тур по Европе! Хотя бы по Восточной!

Желание чуда в словах Сергея было настолько острым, что я почувствовал, что это все-таки лишнее. Не нужны нам такие эмоции. С такими мыслями можно и впрямь перейти с сухого на коньяк.

— Был бы верующим — помолился бы…

Никита посмотрел на уличный фонарь сквозь стекло бокала.

— И чего попросил бы?

— Какой-нибудь минимум. Что-то очень простого и ясного…

Я взял гитару и начал наигрывать:

Я пел и чувствовал, что мы все думаем и хотим примерно об одного и того же. Волей-неволей мы теперь завязаны на таких людей, которые потребуют от нас максимальной отдачи. Если мы захотим двигаться вперёд, то нам придется, как велосипедистам, крутить педали. Я вспомнил внимательные глаза Андропова и скорректировал мысль. Н аверное, мы даже не просто спортсмены на треке, а велосипедисты в цирке, те самые, которые ездят на проволоке. Трос под колесами указывает нам направление и не дает уклониться в сторону, остановиться нельзя и если, не дай Бог, сорвемся, то можно попросту разбиться…

А если и не разобьёмся вдребезги, то все равно падать будет больно.

Допев куплет, остановился. Ребята почувствовать настроение молчали. Я понял, что немного перегнул парку.

— Такую песню надо было перед Дедом Морозом спеть… Может быть выйдем?

Я кивнул на елку во дворе, около которой стояли снеговик и фанерный Дед Мороз.

— Опоздали мы, — сказал Сергей. — Разве только на следующий год.

— Ничего, — возразил Никита. — Вон у тебя тут стоит еще одно воплощение божества стоит.

Он показал на маленькую фигурку Будды. Действительно маленькая фигурка, то ли кем-то подаренная родителям, то ли привезенная ими из командировки стояла там насколько я помню всегда. Маленький каменный Будда.

— Будда, — сказал я заторможено.

— Ну да, — подтвердил Сергей слегка насторожившись. — Он же тут всегда стоял.

То, что всплыло в моей памяти заставило меня отложить гитару в сторону. В голове стало пусто и звонко.

— Май этого года. В Индии испытают первую индийскую атомную бомбу.

— А причем тут…

— Кодовая название операции — «Улыбающийся Будда».

— Ну вот! — Никита радостно хмыкнул и ударил меня по плечу. — Теперь и к Юрию Владимировичу есть к чем пойти!

Он довил вино в бокалы.

— Ну…

Он задумался, чему нам стоит посвятить очередную рюмку.

— За индийскую атомную программу!

КОНЕЦ