Delete

Глава 20

Алевтина Краузе курила возле окна, когда почувствовала, как сын подошел к ней. Тихо, очень тихо, и положил голову ей на плечо.

– Мам, почему ты не зажигаешь свет?

– Не хочу, Игорек, – ответила она ему по-немецки. – Понимаешь, когда здесь темно, то я могу представить себе, что мы с тобой не в России, а дома. Что я проснулась просто, чтобы попить воды… Мой ум не воспринимает всего случившегося. А еще мне ужасно жаль тебя. Я-то от твоего отца отдалилась. Да чего уж там, я практически о нем и не вспоминала. Разве что когда отправляла тебя сюда на каникулы. И мне, пусть тебе это не покажется странным, было на самом деле все равно, как сложилась у него жизнь, с кем он живет, как… Для меня его просто не было.

– Ты так ненавидела его?

– Да не то что ненавидела. Просто я заставила себя о нем забыть.

– Из-за чего вы разошлись?

– Мы не любили друг друга.

– И все? Но зачем же тогда женились?

– Я была беременна. Хочешь чаю?

– Хочу.

– Тогда включи свет.

Игорь, невысокий полноватый молодой человек с блестящими рыжеватыми кудрявыми волосами и огромными карими глазами, совершенно не походил на свою мать – стройную голубоглазую брюнетку.

– Знаешь, когда ты в пижаме, ты кажешься мне таким маленьким, беззащитным… Господи, я до сих пор благодарю бога за то, что мне удалось увезти тебя отсюда… От отца…

– Он умер, но я же чувствую, что ты продолжаешь ненавидеть его… Что он тебе сделал, что ты его с такой легкостью бросила? Неужели влюбилась в папу… я хотел сказать, в Иосифа, с первого взгляда?

– Думаю, это он сначала влюбился с первого взгляда. А потом уже я его полюбила. И знаешь что самое ценное?

– Что?

– Что ты именно его считаешь своим отцом. Значит, все те годы, что мы провели вместе, не прошли даром…

– Да… Тебе совершенно не жалко Валентина. Ведь существует же что-то такое, из-за чего вы расстались.

– Существует. Но я не хотела бы сейчас говорить об этом… Сделать тебе бутерброд с сыром?

– Да.

– Пойми, Игорь, твой отец – творческая личность. Ему всегда нравилось заниматься фотографией, и он ею и занимался… А ко мне он относился практически как к своей сестре. Я должна была сидеть дома и поджидать его с работы, которая могла закончиться глубокой ночью… Он не пил, что для меня было крайне важно, поскольку все окружавшие меня мужчины, преимущественно мужья моих подруг, крепко выпивали… На моих глазах разваливались семьи… Валя же работал, приносил деньги, но я постоянно чувствовала, что он от меня очень далеко…

– Он изменял тебе?

– Да.

– Тогда при чем тут фотография?! – махнул рукой и вздохнул Игорь. – Это и есть основная причина… И я тебя отлично понимаю.

– А можно я тебя спрошу про Катю?

– Спрашивай. Но только мне и рассказать-то нечего. Нас так хотели поженить, ее отец, дядя Леня, много сделал, чтобы мы чаще бывали вместе, чтобы она наконец обратила на меня внимание… Но она, как мне кажется, относилась ко мне… вот тоже, как ты сказала, как к брату. Ей нравилось ходить со мной в рестораны, на боулинг, по магазинам… Да и какой девчонке не понравится, когда на нее тратятся такие деньги?.. Но я чувствовал, что где-то внутри она меня презирает, смеется надо мной… И еще… быть может, конечно, мне показалось, но она как будто чувствовала себя много выше меня, понимаешь? И относилась ко мне снисходительно. Конечно, она красивая девчонка, она мне ужасно нравилась… Но я все равно не смог бы жениться на ней, не узнав ее достаточно для того, чтобы связать с ней свою жизнь. Я же хотел, чтобы она приехала к нам, в Мюнхен, чтобы и вы познакомились… Во всяком случае, так было бы правильно…

– А что это за несостоявшаяся поездка в Крым?

– Мы должны были поехать вместе с ней. И она до последней минуты молчала… Я не знал, что у нее изменились планы. Понимаешь, если бы она сообщила мне об этом заранее, то я мог бы сказать об этом ее отцу, а она скрывала от него, что никуда со мной не поедет. Ей надо было оставаться в городе, чтобы быть с другим человеком… Она использовала меня как ширму… Мы должны были с ней встретиться в аэропорту, я ждал ее, нервничал, но она позвонила, извинилась и сказала, что не поедет, что любит другого человека и просит меня, чтобы я ничего пока что не говорил ее отцу… Что мне оставалось делать?

– А кто этот человек, с которым она пожелала остаться?

– Студент консерватории.

– Ты видел его?

– Видел. Но я был уверен, что он живет с другой девушкой, подругой Кати. Вероятно, я заблуждался на этот счет…

– Она променяла тебя на другого… – Алевтина с горечью усмехнулась. – Интересно, что же такое особенное он собой представляет?.. Хотя, я понимаю, что дело не в этом…

– Он произвел на меня очень хорошее впечатление. На меня, представляешь, как бы соперника?! Симпатичный, интеллигентного вида парень, с хорошими манерами и вообще ужасно обаятельный…

– Студент… А из какой он семьи? Другими словами, он богат?

– Не знаю… Они с Олей снимали квартиру. Это уже говорит о том, что своей у него нет. Хотя я понимаю, что это еще не показатель бедности…

– А я почему-то была уверена, что Катя выйдет за тебя замуж уже потому, что ты живешь за границей, что ты из состоятельной семьи…

– Мама!

– Но я действительно так думала. И когда узнала, что она не особенно-то жаловала тебя, даже обрадовалась… Знаешь, я в последнее время часто читала русские газеты, целые вечера проводила за компьютером, знакомясь с русской жизнью… Ведь я давно здесь не была, не знала, чем живет народ… Так вот, русские девушки, практически все, мечтают выйти за богатых… А сколько их ошивается на сайтах международных знакомств…

– Ты хотела получше узнать, чем дышит Катя?

– Может быть.

– Теперь она совсем не дышит, мама.

– Я знаю, сынок. – Она перешла на русский: – Господи, как же мне жаль тебя! Ты любил ее?

– Мне трудно сказать… Но когда она позвонила и отказалась поехать со мной в Крым, а на эту поездку я возлагал большие надежды, я испытал ни с чем не сравнимое чувство утраты… Я сильно переживал, мне было очень больно… И самое ужасное заключалось в том, что она запретила мне сообщать об этом ее отцу. Она прикрылась мной, чтобы быть с другим…

– Ты не смотри, что я выгляжу спокойной. Просто до меня, наверное, еще не дошло, что Валентин умер.

– Вот-вот. И у меня тоже такое же чувство, что Катя жива…

В дверь позвонили. Алевтина с удивлением посмотрела на сына.

– Кто это?

– Друзья, знакомые… Все хотят выразить соболезнования, – пожал плечами Игорь и пошел открывать.

– Игорь, ты в пижаме!

– Я наброшу папин халат…

Алевтина загасила уже давно потухшую сигарету и медленно двинулась следом за сыном.

На пороге она увидела миловидную шатенку в джинсах и белом джемпере.

– Добрый вечер… Вернее, уже не вечер, а ночь… Я видела, что ваши окна светятся… Меня зовут Рита. Вы, как я понимаю, Алевтина Краузе, бывшая жена погибшего Валентина Нежного?

– Да.

– А это ваш сын Игорь? Понимаю, что вам не терпится узнать, кто же я такая… Я хорошо знала и Валентина, и Аркадия, а в настоящий момент я являюсь женой следователя прокуратуры Марка Александровича Садовникова, ведущего дело об убийстве братьев, а также Ольги Померанцевой…

– Жена следователя… какое совпадение… – Алевтина смотрела на посетительницу с недоверием. Подумала: а не была ли она любовницей, одной из миллиона, Валентина?

– Я не могла оставаться в стороне и решила тоже принять участие в расследовании. Вы знакомы с Леонидом Масленниковым?

– Разумеется… Погибла Катя, его дочь…

– Понимаете, я знала Катю еще девочкой, была знакома и с братьями Нежными, и с Леонидом… Я просто не могу сидеть сложа руки в ожидании, пока официальное следствие найдет убийцу… Хотя многое уже сделано. Но для того, чтобы следствию была ясна вся картина преступления, необходимо выяснить некоторые детали…

– Неужели вы кого-то подозреваете? – Скрестив руки на груди, Алевтина Краузе уставилась на Риту.

– Подозреваемый уже задержан, но пока еще, заметьте, только задержан… Следствию, как я сказала, необходимы неопровержимые доказательства… А для этого я хотела бы немного побеседовать с вашим сыном, Игорем.

Игорь, стоявший в стороне и прижимавший в каком-то нервном ознобе полы длинного отцовского халата к ногам, удивленно вскинул брови, взглянул на мать, как бы спрашивая ее разрешения разговаривать с незнакомкой.

– Интересно… – покачал он головой. – И кого же взяли?

– Алика Бона. Вам это имя знакомо?

– Знакомо. – Он снова посмотрел на мать и, обращаясь исключительно к ней, произнес: – Это тот самый студент из консерватории, о котором я тебе говорил…

– Вы проходите, Рита. Извините, что держим вас на пороге… Мы что-то растерялись…

Рита прошла, беглым взглядом осматривая все вокруг и подмечая, что многое в этой квартире изменилось, появилось много красивой мебели, картин. Под ногами – толстые узорчатые ковры.

Алевтина пригласила Риту расположиться в кресле в гостиной, за столом, на котором стояла ваза с увядшими розами.

– Рита, хотите чаю? Или кофе?

– Кофе, если можно. Уже ночь, не помешало бы немного взбодриться…

Алевтина вышла, Рита спросила Игоря, так и не посчитавшего нужным снять халат и севшего напротив нее с выражением недоверия на лице, насколько хорошо он знает Алика Бона.

– Да мы встречались всего несколько раз вчетвером: я, Катя, Алик и Леля… Они все так называли ту девушку, Ольгу… Я был с Катей, а Алик – с этой самой Лелей. Он был парнем Лели, поэтому, когда Катя сказала мне, что она бросает меня ради именно этого Алика, я был, конечно, удивлен.

– Я понимаю, тебе не так легко говорить об этом, тем более что затрагиваются темы глубоко личные… И все равно, Игорь: как ты думаешь, почему она не поехала с тобой? Неужели увлеклась Аликом, да так, что ты даже ни о чем и не догадывался? Ради этого музыканта отказалась от поездки в Крым, причем с парнем, который в нее влюблен… Неужели она совсем не любила тебя?

– Иногда мне казалось, что она любит меня. Это были редкие минуты, когда мы были с ней вдвоем и она, словно оторвавшись ото всех, от своего окружения, от этой Лели, раскрашенной и разряженной глупой куклы, вдруг становилась словно самой собой. И тогда она вполне допускала мысль о том, чтобы мы жили вместе. Не могу сказать, что мы конкретно говорили о том, чтобы поехать вместе в Германию, обсуждали какие-то детали… Нет, но она гладила меня по голове и говорила, что я хороший, что ей со мной будет спокойно… И у меня тогда возникала мысль, что она находится как бы на распутье, никак не может сделать выбор, как ей жить дальше и с кем. Ее поведение удивляло. То она становилась вульгарной, смеялась громко и нервно, словно бы демонстрируя свою внутреннюю свободу и раскрепощенность, а то вдруг превращалась в хрупкую и запуганную девчонку, в щеночка с мягкой шкуркой и теплой мордочкой, ищущего тепло… Представляете, с кем я ее только что сравнил?

– Вы сказали, она искала тепло… Возможно, материнское тепло? И она любила вас именно как надежного, доброго и близкого человека, с которым ей будет спокойно. Но она не любила вас как мужчину…

– А вы думаете, я этого не понимал? Не чувствовал? Да мы с ней даже говорили об этом. Я пытался убедить ее в том, что любовь придет к ней, как только мы поживем какое-то время вместе и она привыкнет ко мне, к моей внешности…

– А вот и кофе… – Алевтина поставила поднос на стол. – Я вот все думаю: надо же, жена следователя прокуратуры и – хорошая знакомая всех… как бы это сказать, жертв…

– Не всех, – заметила Рита, насыпая в чашку с кофе сахар. – Ольгу Померанцеву я же не знала…

– Я думаю, что она оказывала дурное влияние на Катю, – сказал отрывистым голосом Игорь. – И мне очень жаль, что я ее тогда насильно не увез в Крым… И еще: я не уверен, что, пока я был на море, она оставалась в городе… Или хотя бы в обществе этого музыканта…

– А что говорит сам Алик? – спросила Алевтина. – Хотите коньяка?

– Самую малость…

– У Вали здесь отличный бар…

– Это правда, что за домом присматривала домработница? Кстати, где она?

– Я отпустила Надю. Ей нездоровилось. Вы же знаете, наверное, что ее тоже допрашивали… Но она только плачет, ничего толком сказать не может… Бедняжка… Так что там с Аликом?

– Алик все отрицает, – произнесла Рита тихим и неуверенным голосом. – Я, конечно, не следователь, и к моему мнению не обязательно прислушиваться, но все равно… Мне все-таки думается, что это он… К тому же Катя не удушена, она убита другим способом. И, возможно, даже выброшена из окна… У нее разбита голова, затылочная область… Понимаете, если бы не даты… а так получается, что жертвы были убиты с разницей в один день: восемнадцатого была убита Ольга Померанцева, девятнадцатого – Аркадий, а двадцатого – Валентин… Вот только невозможно установить точную дату смерти Кати… Кстати, Игорь, а где вы сами были в эти дни, начиная с восемнадцатого сентября?