Дело чести

Глава 28

То, что случилось, не было чьей-либо виной.

В отличие от катастрофических (во всех смыслах) провалов разведки времен правления Высокого Хребта, проворонившей подготовку к операции "Тандерболт", теперь никто не игнорировал никаких тревожных признаков. Системная Безопасность и Флот Метрополии поддерживали свою бдительность на уровне, не позволяя ей ослабнуть даже невзирая на начавшиеся переговоры с Хевеном. Ни служба адмирала Гивенс, никакое-либо другое разведывательное агентство Звездной Империи

Правду сказать, непосредственно в направлении, откуда приближалась угроза, никто из них все-таки не работал, но вряд ли это можно было поставить им в вину — ибо о существовании флота Мезанского Уравнения вряд ли знал хоть кто-то за пределами, собственно, высших управляющих кругов Уравнения. Так что было совершенно неудивительно, что все усилия разведки мантикоры были сконцентрированы на других направлениях, заботливо подкинутых Уравнением, чтобы держать Мантикору подальше.

Но так как никто не знал о существовании "Уравнения", не имел понятия о его конечных целях и никогда не слышал о чем-либо, называвшемся "Спайдер Драйв". И не подозревал ни на минуту, что что то подобное Устричной Бухте не только действительно возможно, без разработок Манти, но и уже практически запущено, очень чувствительные, тщательно поддерживаемые системами раннего предупреждения и обнаружения возможных атак с достаточным запасом времени, чтобы подготовиться к ним.

В самом деле, можно было бы утверждать, хотя ради справедливости стоит сказать что это утверждение спорно, что, если произошла авария на территории Мантикоры, это произошло из высокомерия. В конце концов, Королевский флот Мантикоры только что получил подавляющее доказательство ее технологического превосходства над хваленой Солнечной Лигой. В сочетании со стойкой способностью Мантикоры, оставаться впереди научно-исследовательский разработок Хевена, была определенная уверенность в превосходстве аппаратуры и вооружения КМФ. К их чести, Адмиралтейства сохранило понимание того, как Томас Тейсман продемонстрировал в ходе операции Тандерболт — любое технологическое преимущество было временным. Несмотря на это, однако, они были убеждены, что именно сейчас, в этот конкретный момент, их преимущество в целом было подавляющим. И во многих отношениях так и было

Корабли, на которых основывалась вся структура операции "Устричная гавань", однако, представляли собой самое радикальное отклонение от общепринятых дизайнов, которое когда-либо видела Галактика или Мантикора. Нельзя сказать, что они были особо изящны. В самом деле, в сравнении с любыми кораблями, оснащенными импеллерным приводом, эти корабли казались несуразно короткими, неуклюжими и крайне своеобразными, потому что в отличие от обычных гравитационных приводов, спайдер-драйв не создавал импеллерного клина. Вместо использования традиционных плоскостей сфокусированной гравитации для создания полос искривленного пространства вокруг объема нормального пространства с кораблем внутри, спайдер-драйв использовал десятки независимых узлов для проекции лучей или шипов интенсивно фокусированной гравитационной энергии. В общих приближениях, каждый из этих "шипов" больше всего напоминал обычный тянущий луч, вот только вряд ли кто-то мог вообразить, что тянущий луч может обладать такой энергией. По сути дела, на небольшом расстоянии они могли даже рассматриваться как потрясающе эффективное оружие, так как эти сжатые, направленные пучки были достаточно мощны, чтобы создать свои собственные крошечные аномалии — по сути дела, "дырки" в ткани Вселенной — в которых сжатие пространства достигало такого уровня, что лучи пробивали сквозь альфа-стену, барьер между пространством и гиперпространством.

Ни один луч сам по себе не мог сделать что-либо полезное. При всей накачиваемой в их узлы мощности, любой из них был бледной тенью в сравнении с мощностью любого из корабельных бета-узлов, не говоря уже о альфа-узлах. Он даже не мог создать "рябь" на границе гиперпространства, подобную той, которую использовал мантикорский сверхсветовой излучатель. Но он мог "зацепиться" за эту невидимую границу, и передавать двигательный импульс кораблю от гравитационных течений гиперпространства — которые присутствовали всегда и везде, в любом направлении. И когда десятки таких лучей объединялись, вырывались в пространством, пробивались за альфа-стену и фокусировались на гиперпространстве, они производили нечто, что было ОЧЕНЬ полезным.

Максимальное ускорение, которое данная технология могла придавать кораблю, было даже в теории много ниже чем теоретическое ускорение, которое предоставлял импеллер. Ведь в теории, импеллерный клин мгновенно мог разогнать корабль до скорости света. Правда, имелось несколько "небольших" проблем с такого рода ускорением, поэтому теоретические пределы ускорения как-то мало волновали инженеров, создававших корабли в расчете на те максимальные уровни ускорения, которые могут быть компенсированы без риска превращения экипажа в кляксы на кормовых переборках.

И даже в таких приближениях, даже низкое максимальное ускорение корабля с спайдер-драйвом представляло определенную проблему для инженеров — с учетом того, что это ускорение создавал не импеллер. Без работающего импеллера, гравитационные компенсаторы были не более полезны чем любой балласт, а значит, максимальное ускорение корабля ограничивалось тем, которое могли компенсировать существующие в настоящее время гравипанели. К сожалению, возможности панелей были ограничены, и не шли ни в какое сравнение с возможностями компенсаторов, что сказывалось даже на том небольшом ускорении, который корабль с спайдер-драйвом мог начать. Это также означало, что в отличие от стандартной геометрии кораблей с импеллерами, палубы на кораблях с спайдер-драйвом должны были быть ориентированы перпендикулярно оси движения, что и приводило к укороченной форме корпуса, не говоря уже о тех сотнях проблем, которые пришлось решить дизайнерам, впервые поставленным перед необходимостью создавать нечто столь радикально отличное от обычных дизайнов.

И пускай физики Уравнения работали над проблемами гравитационных пластин масштабнее, чем кто-либо, даже у них были пределы. При реальном ускорении в 150 g, они могли обеспечить эффективное гашение инерции в 99,9%, давая экипажу "ощутимое" ускорение в 1g. Но выше этого уровня, к сожалению, эффективность панелей падала драматически. Гравипластины росли в размерах и мощности, занимая значительную часть объема, и тем не менее, каждый добавочный g фактического ускорения приводил к росту ощущаемого на 0,05g. Казалось бы, не страшно, но на практике 50 прибавленных g увеличивали ощущаемое экипажем ускорение на 2,5g, что приводило к тому, что на экипаж воздействовало ускорение в 3,5g, после чего способности экипажа выполнять свои функции были… ослаблены. И это также означало, что чтобы создать данный эффект приходилось ставить гравипластины вдвое большего размера чем необходимые для поддержания соотношения 150 к 1

После внимательного изучения ситуации, инженерам удалось приспособить структуру корабля и рабочие места экипажа так, чтобы обеспечить возможность более-менее нормальной деятельности при ощущаемом ускорении в 4g, но это стало пределом, на котором боевая эффективность резко снижалась, и физиологическое состояние экипажей становилось просто опасным. Кроме того, фактическое ускорение при таком ощущаемом составляло жалкие 210g — просто смешно по меркам любого военного корабля с импеллером. Конечно, если добавочное ускорение очень требовалось, можно было его увеличить почти до 310 g, но это означало что на экипаж обрушится перегрузка в 9 g. Это уже было просто опасным для экипажа, да и достигаемое ускорение составляло едва ли половину от ускорения самого масштабного из супердредноутов КФМ, и даже с лучшими противоперегрузочными системами, экипаж мог выдерживать такое ускорение лишь очень малый промежуток времени. Что еще хуже, малые корабли с спайдер-драйвом не имели особых преимуществ в ускорении над крупными. И для того, чтобы стабилизировать производимый тягловыми лучами импульс, требовались по крайней мере три группы "паучих ног" на разных частях корпуса, что привело к необычной "трехскеговой" форме корпуса. Что означало, что вместо обычных двух бортов, на корабле с спайдер-дравйом было три. Ни один из которых не мог быть защищен непроницаемым импеллером, так как имепеллера не было. Это означало, что чтобы обеспечить хоть минимальную защищенность, корабль должен был иметь мощные броневые плиты, а также то, что ввиду отсутствия плоскостей клина, поставить между ними гравистены было невозможно. И чтобы сделать вопрос еще более интересным, корабль не мог и использовать сферические гравистены, вроде тех, которые создавали форты.

Все это было правдой, и бесспорно, составляло значительные проблемы. Но все же у паука было одно преимущество, которое компенсировало все его недостатки: он был практически необнаружим для любой системы датчиков, используемых любым флотом (в том числе и Уравнением) в любом диапазоне на дистанции большей одной светосекунды. Даже для Флота Уравнения, обнаружить этот корабль было невообразимой задачей, для тех же, кто не знал, что именно нужно искать, шансы найти его были почти нулевые. Для любого известного детектора, спайдер-драйв был невидим, и отсутствие импеллерного следа делало бесполезными все пассивные датчики дальнего обнаружения.

Это объясняло каким способом ударные силы адмирал Фредерик Тополев и контр-адмирал Линда Папникитас смогли расположить свои ракетные кассеты так, что никто даже не предположил, что они могли быть здесь. И также объясняло то, как разведывательные силы коммодора Карола Остби и коммодор Милены Омельченко смогли продефилировать незамеченными сквозь обе части Мантикорской Системы почти за два месяца, пока скауты коммодора Родерика Синга и ударные эскадры адмирала Дженнифер Коленсо делали то же самое в отношении Ельцина.

И никто не знал, что должно было случиться.

И теперь мезанские военные планы наконец, начали показывать свою скрытую составляющую. Приближающиеся оружейные платформы имели крайне низкие радарные следы, и шли они на почти 60000 км/с. Даже если бы кто-то сумел их заметить, их скорость была так ничтожна, что вряд ли бы они вообще обеспокоили бы защитников системы. Но так уж случилось, что ни одна из этих платформ даже не была обнаружена, и они неторопливо ползли все глубже и глубже в систему, незримые и необнаружимые, как когти гигантской, невидимой хищной птицы, готовые сомкнуться на жертве.

В общем-то было шесть независимых волн атаки на систему Мантикора — по одной на каждую обитаемую планету (вернее, на ее орбитальную инфраструктуру) и каждая делилась еще на две две независимые волны, хотя они были так тщательно синхронизированы, что составляли единый, опустошающий молот разрушения.

Первую волну каждой атаки составляло оружие, которое было столь же фундаментальным нарушением привычных концепций, как, в своем роде, было введение мантикорой многодвигательных ракет: гразерная торпеда со своим особым видом спайдер-драйва. Это было большое и неуклюжее оружие, с той же трилатеральной симметрией что и запускавшие его корабли класса "Акула", и на то были свои особые причины.

Масштабы торпеды делали заталкивание ее в арсеналы и их запуск, мягко говоря, проблематичным, да в довершение всего, корабли класса "Акула" вообще-то никогда не создавались для настоящего боевого применения. Класс "Леонард Дейтвеллер", на который вообще-то возлагались планы разработчиков операции, должен был располагать специально сконструированными погребами и пусковыми для использования торпед, но ни один из "Дейтвеллеров" еще и близко не приблизился к готовности, и потребовалось приложить немало инженерного гения для создания внешних подвесок, позволивших "Акулам" принят участие в операции.

При всех своих размерах, это было медлительное орудие. Было просто невозможно впихнуть спайдер-дравйво с ускорением более чем в несколько сотен g в что-то достаточно маленькое, чтобы рассматриваться как оружие. В качестве компенсации, торпеда несла запас энергии аналогичный разведывательным зондам, что давало ей впечатляющий радиус. И огромный процент объема торпеды был отдан под системы, не имевшие ничего общего с ее движением. В то время, как КФМ сконцентрировался на развитии стандартных лазерных боеголовок, КБ Даниэля Дейтвеллера придумало иное решение. Они смогли понять, как впихнуть нечто размерами с гразер крейсера в что-то достаточно маленькое для автономного развертывания.

Мощность торпедного гразера была совсем несравнима с оружием, устанавливаемым на современных "Шрайках", но, тем не менее, была намного выше, чем у любой лазерной боеголовки. Разумеется, на каждой торпеде был установлен только один гразер, но КБ решило, что новое оружие позволяет пожертвовать возможностями веерной стрельбы лазерных боеголовок, так как у него были три весьма важных преимущества. Во-первых, его было так же трудно обнаружить, как корабль со спайдер-драйвом, и даже лучшая во вселенной противоракетная оборона не могла сбивать нечто, о чем она даже не подозревала. Во-вторых, ИИ торпеды, её сенсорные и прицельные системы были сравнимы с теми, которые разработчики Сони Хэмпхилл разместили на управляющих ракетах "Аполлона". В результате, вероятность точного выстрела с большой дистанции была значительно выше, чем, с такой же, у "Аполлона". И, в-третьих, взрыв лазерной боеголовки создавал мощный импульс лишь на пять тысячных секунды, тогда как длительность излучения гразера торпеды достигала целых трех секунд… и этот выстрел прожигал почти любую защитную стену с дистанции более чем пятьдесят тысяч километров.

Засунуть все это в что-то настолько маленькое как гразерная торпеда потребовало радикальных инженерных компромиссов, и энергии хватало не более чем на один выстрел. Да даже если бы удалось создать запас энергии, никому бы не удалось построить гразер такой маленький и мощный, и при этом способный выдержать энергию выстрела и не расплавиться от своего же тепла. Но это не волновало инженеров Уравнения. Вообще-то они были даже рады тому, что после выстрела торпеда расплавлялась и полностью уничтожала саму себя, так как им очень не хотелось представлять, как один из их врагов в будущем сумеет захватить торпеду, и повторить ее для себя.

И вот настало время проверить, наконец, насколько эффективно КБ использовало имевшиеся ресурсы.

Торпеды начали ускоряться задолго до того, как они или любая из сопровождавших их подвесок достигли расстояния на котором какая-нибудь передача от коммуникационных платформ разведывательных кораблей типа Призрак могла достичь их. С другой стороны, им требовалось куда меньше дополнительной информации, чем ракетам. Они уже знали, где могут найти свои цели, и они стали непрерывно отрываться от сопровождавших их подвесок.

"Это интересно", — пробормотал оператор сенсорной системы, техник первой категории Франклин Сэндс. Он наклонился вперед, и набрал команду на своем терминале, после чего недоуменно сдвинул брови, когда больше деталей появилось на экране.

"Мэм", — он обернулся через плечо, — "Я поймал что-то весьма интересное здесь"

Младший лейтенант Табита Домбровски, младший тактический офицер в боевом информационном центре КЕВ "Звездная Ведьма", вопросительно изогнула бровь, взглянув в направлении Сэндса. "Что-то интересное" вряд ли являлось формулировкой, которой компетентный и обученный техник должен был докладывать о ситуации.

"Что там?" — спросила Домбровски, пересекая отсек тяжелого крейсера по направлению к оператору. "Впрочем, забудьте что я вас спросила", — поправилась она, — "думаю, если бы вы это знали, вы бы мне сообщили"

"Думаю, лейтенант должен предполагать это, мэм" — ответил Сэндс серьезно, но глаза его блеснули. Лейтенант Домбровски делала много меньше ошибок чем многие из тех молодых офицеров, которых он знал на протяжении долгих лет службы, и она была вполне готова признать, что даже рядовой состав может научить ее одному-двум новым профессиональным трюкам.

"Отлично, я предполагала", — отозвалась она, достигнув командного поста и взглянув через его плечо, — "Так что там вы не можете идентифицировать?"

"Это, мэм", — Сэндс произнес более серьезно. Он показал свои наблюдения, и Домбровски внимательно взглянула на них.

Глядеть-то было в общем-то не на что. "Звездная Ведьма", одна из дивизии устаревших тяжелых крейсеров "Звездный Рыцарь" проводила рутинные учебные занятия для подготовки к переброске в Силезию. Вообще-то она была подготовлена к списанию, когда битва за Мантикору ударила по корабельному составу КФМ, вынудив вернуть из резерва и подготовить даже такие старые крейсера. Можно было утверждать, что так как они готовились к безусловно, важному, но откровенно второстепенному в стратегическом рассмотрении заданию — и даже не планировалось покинуть систему раньше чем через две недели — не было особой необходимости форсировать процесс учений, но Коммодор Джеймс Таннер, командующий крейсерским дивизионом 114.1, не особо верил в привычку "оставлять все до последней минуты". Он получил разрешение провести маневровые учения в удобном, пустом пространстве в пределах гиперграницы, но выше плоскости эклиптики, и этим дивизион упорно занимался последние три дня. Между тренировками в маневрировании, и тактическими занятиями, каждый корабль должен был провести еще и полную проверку всех своих систем, чтобы, если выявятся какие-то проблемы, исправить их при помощи ремонтных мощностей "Гефеста", не нарушая графика. В рамках собственной программы учений, "Звездная Ведьма" развернула комплект разведплатформ Призрачного Всадника, и Сэндс в настоящее время работал над поступающей с них информацией, не особо надеясь обнаружить что-либо на самом деле. Все, что он делал, была отладка взаимодействия между компьютерами боевого центра и вынесенных платформ, и менее добросовестный и опытный трудяга вряд ли бы даже стал утруждать себя проверкой крошечного отрывка какой-то передачи, которую уловили платформы.

"Есть идея, кто это болтает?" — спросила через миг Домбровски, — "Я имею в виду, кто там и что он делает?"

"Это-то и странно, мэм", — отозвался Сэндс, — "Эта трансляция велась по направлению, еще более далекому от плоскости эклиптики чем мы. Так далеко как видят мои платформы, там вообще никого нет. Никого там не должно быть и в соответствии с транспортными журналами."

"Что сумели вытащить из этого компьютеры"? — Домбровски нахмурилась.

"Сейчас появится", — произнес Сэндс, и в этот миг второй дисплей мигнул. Они оба взглянули на него, и оператор тихо присвистнул.

"Это какой-то крайне крупный пакет данных, мэм", произнес он.

"Хм, да", — согласилась Домбровски, — "Больше того мы даже не можем распознать алгоритм шифрования."

"Может, межкорабельный андерманский код, или что-то вроде этого, мэм?" — неуверенно произнес Сэндс, и Домбровски покачала головой.

"Даже если бы это передавали андермани, тот, кто послал этот код, не стал бы использовать этот алгоритм шифрования, если бы не хотел, чтобы никто посторонний не смог бы его понять. И как ты сказал, это весьма большой пакет данных. И пришел он оттуда, где, по твоим данным, никого из наших быть не должно вообще"

"Но…" — начал Сэндс, и вдруг замолчал.

"Я понимаю, о чем вы думаете", — сказала ему лейтенант, — "И вы попали в самую точку. Я не знаю, как кто-то, кто не должен был быть здесь, сумел проникнуть незамеченным, тоже. Или как он сумел пройти Защиту периметра без того, чтобы быть обнаруженным на пути сюда. А может быть, мы просто оба гоняемся за привидениями. И все же я бы хотела, чтобы какие-то более старшие и опытные головы поработали бы над этим"

Она слегка сжала плечо Сэндса, а затем включила свой коммуникатор.

"Коммандер Ньюкритч", вызвала она

"Ньюкритч", отозвался спустя мгновение сонный голос.

"Сэр, это Дромброски, с боевого информационного центра. Прошу прощения, что я потревожила вас, но мы, кажется, обнаружили нечто, что нас слегка нервирует"

"Нервирует"? — голос лейтенант-командора Гилдероя Некритча стал жестким. Как тактический офицер "Звездной Ведьмы", он был непосредственным командиром Домбровской. Она прибыла на борт недавно, но о ее способностях уже сложилось хорошее впечатление.

"Да, сэр. Это сжатое сообщение. Большое. надо сказать — выглядит так, как будто наша платформа пересекла его направление прежде чем мы перехватили все, даже с учетом степени компрессии. Судя по корабельным журналам, в этом направлении вообще никого нет, так же как и в расчетной точке приема. И сэр, оно зашифровано, и мы совершенно не можем определить шифр"

Нойкирх резко сел на постели.

"Сообщите на мостик немедленно", — жестко проговорил он, — "Затем свяжитесь с капитаном МакМэхэном. Скажите, что я предлагаю ему подняться, одеться, и встретить меня на посту так быстро, как возможно"

"Прошу прощения, миледи" — чрезвычайно вежливо сказал Эндрю Лафолле, — "но если я не ошибаюсь, сегодня день рождения леди Клариссы?"

Доктор Аллисон Чоу Харрингтон, одна из ведущих генетиков Звездной Империи Мантикоры, оторвала взгляд от несчастного(плачущего?) мальчика лежащего на столе и посмотрела на личного телохранителя лорда Рауля Александера-Харрингтона таким взглядом, что им можно было превратить ледник в пышущее паром болото.

"Если вы хотите взять на себя свои обязанности охранника этого маленького монстра и самостоятельно поменять ему пеленки, полковник Эндрю Лафолле, то я уверена, что мы могли бы содействовать этому", сказала она ему.

"Убийцы, мечи, пули, и бомбы — моя работы, миледи", ответил он торжественно. "Подгузники — и сюрпризы которые они так часто содержат — не относятся к тому на что я подписывался."

"Отлично, но они должны были быть", сказала она, беря чистое белье, которое он протягивал.

В самом деле, как они оба прекрасно знали, Эллисон добровольно переодевала Рауля. Это был, по ее словам, долг бабушки. Кроме того, она любила детей, особенно своего собственного внука(?). Из которых, как она указывала дочери при возможности, он до сих пор был только один. Ну, два считая Кэтрин, конечно.

"Ну вот, детка!" сказала она, заворачивая его в чистую пеленку и с энтузиазмом обнимая и щекоча, прежде чем одеть ему обратно распашонку. «Все чисто и хорошо пахнет… На данный момент, по крайней мере."

Он счастливо гукал, и она рассмеялась. Несмотря на объем продуктов жизнедеятельности который он мог выделять, он был чрезвычайно спокойным ребенком. Почему-то он особо громко выражал свое несогласие при смене пеленок, но гораздо больше времени он проводил будучи в восторге от Вселенной, чем он жаловался на это. Прошло шестьдесят два Т-года, и кое что изменилось с того времени как мать Рауля был в его возрасте, но Эллисон не помнила чтобы молодая Хонор Харрингтон была столь же весела, как он. Опять же, Хонор не встретила Нимиц до того как ей исполнилось двенадцать, и Рауль был открыт для всех замыслов и целей воспитываясь древесными котами также как людьми. Только Бог знает, что должно было произойти в конечном итоге!

"Я пойду позову Иеремии", сказал ей Лафолле, и она кивнула. Сержант Иеремия Теннард фактически был личным телохранителем ее дочери Веры, но телохранители близнецов часто совмещали наблюдение за детьми так, чтобы один из них мог присматривать за ней или Альфредом. Поэтому он был назначен Эллисон и отправился с ней, когда она приехала заранее на Сфинкс, чтобы открыть дом у Медной стены. Таким образом он также стал и пилотом ее лимузина на время праздника.

И они так чертовски хорошо и энергично делают это, что я не могу работать и бешусь, подумала она. Особенно когда они заставляют меня чувствовать, что они считают, что я еще один девятилетний ребенок, за которым они должны следить!

"Линдси!", позвала она.

"Да, миледи?" — Линдси Филлипс, няня Рауля, заглянула в детскую.

"Я думая мы готовы," сказала ей Аллисон. "Во всяком случае он пахнет лучше."

"Миледи, я могла бы это сделать" сказала Линдси. "Если я не ошибаюсь, это входит в мои обязанности".

"Что, правда?" Аллисон улыбнулась молодой женщине, которая была няней Кэтрин Александр-Харрингтон, а также Веры и Джеймса Харрингтон. "Ты имеешь в виду, что я могла бы доверить тебе смену подгузников?"

"На самом деле, вы могли бы", Линдси сказалa ей серьезно.

"Ах, если бы я знала!"

Линдси хмыкнула и взяла Рауля, приложив его к плечу, и обе женщины вышли с детской вниз коротким коридором в удобном, многовековом доме высоко в горах Медной Стены. Они остановились на веранде, глядя через плотные зеленые деревья Сфинкса на еле видимые синие проблески океана Таннерман.

Индивидуальный бронированный воздушный лимузин в зеленых цветах Лена Харрингтон стоял в парковочном круге, рядом с ним говорили Лафолле и сержант Теннард. Над ними терпеливо кружилась пара тяжело вооруженных атмосферных истребителей, Эллисон покачала головой. В такие моменты, особенно когда все силы безопасности было сосредоточены здесь, в наделе Харрингтон, который принадлежал семье ее мужа с Чумны Лет и который был ее собственным домом, после того как она переехала с ним на Мантикору с Беовульфа столько десятилетий назад, что абсурдность изменений в ее жизни представала перед ней четко и недвусмысленно ясно. В такие моменты как этот она желала, что бы все не было так сложно.

Но это не возможно, напомнила она себе еще раз. Какими бы "сложными" не казались ей иногда некоторые вещи, вы не можете изменить одну из них, без изменения всего остального, и тогда, где бы вы оказались? Я не могу отказаться от Рауля или Кэтрин только, чтобы не подстраиваться по расписание других людей!

"Мы готовы, Эндрю", сказала она, и телохранитель Рауля обернулся и улыбнулся ей. "Я надеюсь, что из-за нас, мы не опоздаем", сказала она.

"Фактически, мы прибудем немного позже, миледи", сказал он, "но это не страшно. Миранда только звонила. Кажется, у Веры была маленькая авария, когда они выходили из дома в Лендинге. Что-то связанное с очередным скатыванием по перилам парадной лестницы."

"О, Господи!" закатила глаза Эллисон, Линдси усмехнулась. Младшей сестре Хонор было почти девять Т-лет, и у нее развилась настоящая одержимость к перилам после того как она увидела полудюжину древесных котов радостно катающихся на них. К счастью, ее брат-близнец Джеймс, смог избежать, этого особенного психического отклонение.

"Все в порядке, миледи", заверил ее Эндрю. "По крайней мере, она ничего не сломала, на этот раз".

"Когда она не будет стараться нанести вред какой ни будь части своего тела, или стремиться сломать себе что ни будь?" поинтересовалась Эллисон, а телохранитель усмехнулся.

"Не в данном случае", сказал он. "Но ей все же удалось разбить до крови нос, с предсказуемыми последствиями для ее одежды. Так, что из-за очистки ее одежды, остановки кровотечения из носа, обсуждением ее сомнительных решений вместе с отцом, и получения уверений что они изменятся, они пропустили свой рейс из Лендинга и им пришлось заказать его повторно. Они сейчас в пути, но Миранда говорит леди Кларисса перенесла свою вечеринку на час, чтобы дать им время".

"Я вижу". покачала головой Эллисон. "Ну, к тому времени, когда они добираются сюда, я уверена, Рауль придумает другой повод для задержки. Но до тех пор, давайте посмотрим это шоу в дороге."

"Конечно, миледи"

Торпеды понятия не имели о том, что кто-то перехватывает их электронную переписку. Не то чтобы это их особо озаботило, даже если бы они каким-то образом выяснили это. Не могли они и поразиться точности расчета, планирования и исполнения планов их хозяев, которые разместили коммуникационные модули так, чтобы пересылать сообщения без малейшего риска обнаружения их мезанской природы каким-либо мантикорцем. Они просто получили ту часть сообщения, которая относилась к каждой из них, и проигнорировали остальное.

Защитные панели, прикрывавшие их сенсоры от пылевой эрозии и микрометеоритов во время их длинного баллистического полета по системе были отброшены, когда бортовые ИскИны осознали пришедшую информацию и удовлетворенно подтвердили, что никакие изменения их предполетных инструкций уже не требуются. Их цели были, в конце концов, настолько большими, что они точно знали, где искать каждую из них.

Крайне тонким местом была синхронизация атакующих волн. Мантикора-А и Мантикора-Б были достаточно далеки друг от друга, чтобы даже если мантикорские сверхсветовые передатчики обладали бы достаточным радиусом для прямой коммуникации (чего, как видно, не было), потребовалось бы почти тридцать минут чтобы одна часть двойной системы узнала, что происходит в другой. Из-за этого, планировщики "Устичной Бухты" были готовы согласиться на лишь приблизительную координацию частей операции.

Но внутри системы Мантикора-А, впрочем. требования ко времени были более жесткими. Хотя планеты Мантикора и Сфинкс разделяло в этот момент расстояние более двадцати пяти световых минут, жестким требованием при проведении операции было уложиться во временное окно достаточно узкое, чтобы защитники системы не успели отреагировать. И в отличие от многих членов ФСЛ, флот Уравнения всегда относился с значительным уважением к Королевскому Флоту Маникторы. Изучая и дополняя план операции "Устричная Бухта", они все лучше и лучше понимали ту неприятную истину, что мантикорская реакция наверняка будет быстрее и более скоординированной, чем они изначально предполагали — в особенности с учетом новых сверхсветовых передатчиков и улучшений в системе патрулирования, введенной после Битвы за Мантикору. Без сомнения, они сделали все необходимое, чтобы избежать возможности внезапного нападения с применением любого известного вида оружия, (так как обычно никто не планирует оборону от тех способов нападения, о которых ничего не знает) но флоту Уравнения это не казалось достаточно утешительным фактом. По мнению его адмиралов, осторожность не бывает излишней — особенно когда вы хотите влезть в логово тигрицы и немного поиграть с ее тигрятами — и поэтому развертывание операции "Устричная Бухта" проводилось с максимальной точностью.

Впрочем, торпеды просто не морочили себе этим голову.

Восемнадцать торпед возглавлявших волну атаки "Майк", надвигавшуюся на планету Мантикора, просто слегка скорректировали курсы, в то время как торпедам, возглавлявшим атаку волны "Сьерра" на Сфинкс, даже не пришлось делать этого. Бортовые пассивные сенсоры лоцировали безошибочно эмиссионные сигнатуры их целей, и предбоевые тестовые сигналы неслись каскадами через их системы.

"Нет, сэр", сказал лейтенант-командер Нойкирх. "Я знаю, что это и от кого могло бы исходить, не больше чем лейтенант Домброски. Но я думаю, она сделала правильно, сообщив о об этом".

"Я полностью согласен," ответил Коммодор Таннер. Я уже отправил краткий запрос на периметр безопасности, но даже с гравитационными передатчиками пройдет еще пару минут, прежде чем мы получим какой либо ответ. Если кто-то имеет какие-либо серьезные предположения по сути, я хочу услышать их сейчас."

Тишина полученная в ответ, показалась Таннеру оглушительной. Дисплей его коммуникатор был разделен на четыре сектора, которые были заняты, лицами капитана Мэтисона Маркоса, командира КФМ Звездный танец (который также был его флаг капитан); Капитан Винс Макмахо, командира КФМ Звездная Ведьма, и старших тактических офицеров с обоих крейсеров. Коммандер Александрос Адрайопулос, начальник штаба Таннера, присутствовал физически, все еще держа чашку кофе который он потягивал, когда, тремястами семьюдесятью секундами ранее, прибыла чрезвычайная передача со Звездной Ведьмы. И никто из них, очевидно, не имел представления что происходит, правильного или нет.

Терпи, терпи, Джим, увещевал он себя. Ты знаешь, только то, что они делают, и у тебя нет ни какого блестящего анализа что бы предложить что они собираются сделать. За исключением, конечно, того что уже сделал Нойкирх. Так что не сердись на них.

Хорошо, "сказал он вслух." Несколько вещей, мы можем сделать сами, пока ответ от периметра безопасности дойдет к нам. Командующий Нойкирх, Ваш запрос для развертывания дополнительных платформ Призрачного Всадника одобрен. Используйте сколько по вашему мнению необходимо, но попробуйте найти мне того, кто бы ни послал эту передачу передачу.

Нойкирх начал открывать рот, но поднятая рука Таннера вытеснила все что капитан-лейтенант собирался был сказать.

"Я знаю, что прошу вас найти очень маленькие иголки в очень большом стоге сена, Коммандер. У нас есть по крайней мере приблизительные пеленг, и я хочу уточнить его перед тем, как мы сделаем попытку найти это. Делайте все возможное. Никто не требует от вас чуда."

"Да, сэр."

"Александрос", коммодор повернулся к своему начальнику штаба, "Я думаю, самое время разбудить остальных шкиперов дивизиона и их тактических офицеров. Чем больше людей посмотрят на это, тем лучше. И пока я думаю об этом, направьте, также, сообщение прямо в Домашний Флот. Я уверен, что Периметр Безопасности будет держать Адмирала Хиггинса в курсе, но давайте попробуем, не сможем ли мы сократить время передачи до максимально возможной степени."

"Да, сэр."

"Тем временем", — продолжал Тэннер, обращая к себе внимание Маркос и Мак-Магон, — "я думаю, что…"

"Прошу прощения, сэр!"

Глаза Таннера внезапно обратились к изображению Нойкирх исполнявшего обязанности тактического офицера вдруг, хриплым голосом оборвавшего его на середине слога. Нойкирх выглядел так, будто его только что ударили в живот. Капитан-лейтенант пристально вглядывался во что-то на пределе радиуса его приборов, и Таннер мог видеть как краска схлынула с лица молодого человека. Затем Нойкирх глубоко вдохнул и снова посмотрел на коммодора.

"Я думаю, я знаю, о чем речь, сэр", сказал он со скрежетом в голосе.

Торпеды волны "Майк" достигли нужной точки в пространстве. Они уточнили свое положение с максимальной точностью, дважды и трижды его проверили, и затем выстрелили.

Каждая из них вспыхнула в Космосе лишь на несколько секунд, и спустя три секунды ни одна из них более не существовала. Но скорость их сближения превышала семьдесят тысяч километров в секунду; цель их атаки была совершенно не защищена ни импеллерными плоскостями ни гравистенками, что повышало радиус их эффективного уничтожения почти до полумиллиона километров, и векторы были рассчитаны с максимальной точностью.

Мгновение назад двойная система Мантикоры еще жила своей обычной мирной жизнью. Секунду спустя, восемнадцать мощных гразеров резанули конструкцию Космической Станции Ее Величества "Гефест" подобно когтям разъяренных фурий. Не было никакого предупреждения. Ни времени чтобы включить сферические гравистены станции, ни времени на эвакуацию, ни на то, чтобы надеть контактные скафандры, ни включить герметичные переборки. Не было времени ни для чего, прежде чем опустошающая волна разрушения ударила, как тяжелый клинок яичную скорлупу.

Хотя станция "Гефест" и имела генераторы сферической стены, ее конструкторы никогда не предполагали что ей придется столкнуться с подобным видом атак. Даже если бы ее конструкторы вообразили в своих худших ночных кошмарах такую возможность, было просто технически нереально сконструировать и бронировать станцию для защиты от нее. Но никто из них никогда даже не предполагал, что что-то сможет пробраться сквозь заслоны Защиты Периметра и Флота Метрополии, подойти на радиус атаки к планете и не быть при этом замеченным. Поэтому не существовало никакого реального плана обеспечения живучести или конструктивной прочности в ходе бесконечных перестроек станции. Станция просто росла, медленно и неумолимо, дополняя свою конструкцию новыми структурами и отсеками — грузовыми платформами, жилыми отсеками, тяжелыми производственными модулями, доками — по мере того, как старая конструкция переставала удовлетворять потребности. Гравитационные технологии и невесомость делали это возможным. Разросшаяся в громадный, неуклюжий комплекс индустриальных предприятий, станция парила на орбите, сияя в ночном небе Мантикоры ярче любых звезд. Она доросла почти до ста десяти километров по длине своей центральной линии, и отростки конструкции тянулись во все стороны, некоторые на пятьдесят километров. Она имела постоянное население в девятьсот пятьдесят тысяч человек. С транзитными пассажирами, корабельными экипажами, экскурсантами, полное население станции иногда превышало миллион, и в принципе, могло вырасти вдвое.

Но невзирая на все ее размеры, на всю ее промышленную мощь, "Гефест" был хрупкой структурой — сказочно сложным, но не прочным сооружением, не способным выжить в гравитационном поле.

И она была слишком хрупкой, чтобы пережить обрушившийся кошмар.