Дело коптящей лампы

Глава 13

Френк Дюриэа с трудом открыл глаза, когда еще за окном только начинало сереть.

Еще не проснувшись окончательно, он попытался сообразить, что же разбудило его так рано. Это был, вне всякого сомнения, какой-то странный, неприятный звук. Он был похож на… И вот он опять повторился. Вне всякого сомнения, это скрипела дверь.

Дюриэа подскочил в постели. Через открытое окно в спальню заглядывали зеленые листья пальм, рядом ветки эвкалипта слегка отливали красноватым цветом под еще слабыми лучами солнца. Как ни рано было, он ясно видел, что ветра не было и в помине. На фоне светлеющего утреннего неба листья казались совершенно неподвижными.

Ему показалось, что разбудивший его звук шел от задней двери. Если ветра не было, то, значит…

Затем он вспомнил о приезде Грэмпса Виггинса, чертыхнувшись про себя, повернулся на другой бок и попытался снова уснуть.

Но сон уже так легко не приходил к нему. Напрасно он вертелся с боку на бок, раздражаясь от своей неспособности заснуть снова, раздражаясь еще больше по мере того, как вставало солнце и в спальне все становилось залитым его светом, так что, если бы ему и удалось в конце концов уснуть, проку от этого уже бы не было.

Ему казалось вначале, что Милдред еще спит, но, повернувшись в третий раз на другой бок, он услышал ее голос с соседней подушки:

— Какой смысл вертеться под одеялом и ругаться сквозь зубы. Попытайся лежать спокойно, расслабься, дыши размеренно и думай с восхищением об окружающем тебя мире.

— О, вот, оказывается, как все просто, — пробормотал Дюриэа, — а ты сама-то на себе это пробовала?

— Еще чего! — возмущенно ответила она и затем добавила: — Я не могу восхищаться всем миром сразу.

Они улыбнулись друг другу и собрались вставать.

— Это тебя старик разбудил? — спросила Милдред.

— Да, но, собственно, с этого только началось. Потому что потом я услышал какой-то странный стук.

— Не стук, дорогой, а грохот.

— А в чем, собственно, дело?

— Грэмпс взбивал тесто для своих любимых горячих булочек. Он считает, что взбивать его надо непременно десять минут, потом на десять минут оставить, а потом взбивать еще столько же.

— Какого черта! — пробормотал Дюриэа. — Ну хоть ты объясни мне, кто его заставляет вставать в такую рань, ведь ему нечего делать?!

— Как это нечего? Он ведь слишком беспокойный, чтобы спать долго… Я все лежала и думала об этих горячих булочках и в этот момент уловила аромат кофе.

— Понятно, — сказал Дюриэа. — Тогда чего же мы ждем?

Милдред отбросила одеяло.

— У тебя есть пять минут, чтобы умыться, а я пока сбегаю предупредить Грэмпса, что у него к завтраку будут гости. Мы можем позавтракать в пижамах.

Грэмпс им страшно обрадовался. К тому времени, как Френк Дюриэа появился в трейлере, там уже все благоухало ароматом кофе и свежеподжаренного бекона. Грэмпс уже почти закончил колдовать над тестом.

— Привет, сынок. Заходи, присаживайся. Завтрак будет через пару минут. Милдред сказала, что ты сегодня что-то проголодался, поэтому и проснулся так рано.

— Просто невероятно рано, — сухо ответил Дюриэа. Грэмпс Виггинс не уловил иронии в его словах.

— Просыпаться рано всегда полезно. Сразу очищается организм от шлаков. А шлаки и накапливаются в организме, пока ты спишь. Да и вообще, долго спать вредно, так всю жизнь и проспишь. Присмотри за беконом, сынок, если хочешь научиться, как его следует готовить.

Грэмпс Виггинс повернулся к Милдред, которая держала горячую сковородку над огнем, слегка наклонив ее.

— Никогда не жарь бекон на сале, — поучал ее Виггинс. — Сало пузырится, на беконе появляется корочка, и он теряет свой аромат. Наклони сковородку еще чуть-чуть ниже, Милдред… Вот так, достаточно. А теперь слегка прижми бекон крышкой, чтобы жир вытек… Хорошо, хватит. А теперь слей куда-нибудь этот жир, вот сюда хотя бы. Нет, нет! Ты ее подносишь слишком близко к огню. И под наклоном держи сковороду, под наклоном! И пусть бекон лежит весь в верхней части сковородки. Конечно, при таком способе хлопот больше, зато если вы его попробуете хоть раз, то сразу поймете, что за прелесть жареный бекон… Небольшой огонь, чтобы выделился жир, а затем что-нибудь тяжелое, чтобы он вытек, и так повторить несколько раз, чтобы не было пузырей и бекон не пересох… А вот и горячие булочки, сынок! А каким кофе я вас угощу, вы небось такого и не пробовали.

— Не сомневаюсь, что кофе контрабандой привезен из Мексики, — пробормотал Дюриэа.

— За кого ты меня принимаешь? — спросил Грэмпс Виггинс. — Этот кофе провезен совершенно легально и законно, я даже включил его в декларацию. Единственное, что я припрятал, это такая мелочь, а государство почему-то провозить не разрешает: сахар и водка.

— А вам никогда не приходило в голову, — спросил Дюриэа, стараясь придать своему голосу некоторую официальную жесткость, — что в один прекрасный день вы можете оказаться в суде?

— Конечно приходила, а как же, — с готовностью согласился Грэмпс. — Но нельзя, чтобы такие мелочи тебя останавливали. В наше время если человеку нравится что-то делать, то приходится идти на риск загреметь в тюрьму. Точно так же вы садитесь за руль, хотя прекрасно отдаете себе отчет в том, что можете попасть в автомобильную катастрофу. Если волноваться о таких мелочах, то сколько прекрасного можно потерять!

— Странная точка зрения, — отозвался окружной прокурор. — Какая-то антисоциальная.

— Почему антисоциальная? — возмутился Грэмпс. — Черт возьми! У нас пока еще свободная страна. Многие, кроме меня, считают, что эти глупые законы отнимают половину наших свобод. Ничего этого не должно быть.

— Интересный взгляд на психологию индивидуалиста, — изрек Дюриэа. — Но если каждый из нас будет…

— Пока ты так волновался, что я попаду в тюрьму, мы совсем забыли Милдред с ее сковородкой. Наклони ее, девочка, и дай жиру стечь. И бекон надо прижимать очень осторожно.

Дюриэа с удовольствием наблюдал, как Милдред выполняла указания Грэмпса, а бекон при этом приобретал постепенно нежнейший золотистый цвет, не похожий ни на один, который когда-либо ему перепадал на завтрак. И все это время Грэмпс продолжал неудержимо болтать.

Поскольку он все время колесил по стране и встречался с массой самых разных людей, знакомств в самых разных углах страны у Грэмпса было хоть отбавляй. Какой-то фермер из Калифорнии слал ему отличное вино. Другой приятель — фермер из Вермонта — прислал кленовый сахар и патоку. Даже банка с жидким красноватым джемом была прислана в подарок женой какого-то фермера, с которым Грэмпс познакомился где-то в пути.

— Господи, как они умудряются присылать все это вам? — воскликнул Дюриэа.

— Да что ж тут удивительного?! Я пишу им, сообщаю, где меня искать, и они мне всю эту снедь посылают почтой. Понимаете, все мы, ну кто разъезжает на трейлерах, крепко держимся друг за друга… Ну вот и все, сынок, бекон готов. Выложи его вон на тот лист бумаги. А теперь усаживайся к столу и начинай с горячих булочек. Полей их кленовым сиропом, а не хочешь сиропом, так намажь джемом, и погуще. Бьюсь об заклад, что ты такого никогда не ел… А не добавить ли нам в кофе капельку бренди? Только капелька должна быть побольше.

— Отлично, — удовлетворенно вздохнул Дюриэа. Милдред повернулась к мужу:

— Боже мой, я объелась. Я… — Она замолкла на полуслове. — Какая-то машина едет сюда довольно быстро, — объяснила она, остановившись в дверях и оглядывая улицу.

Они услышали, как завизжали тормоза, затем послышались торопливые шаги, в утренней тишине все было особенно отчетливо слышно.

Милдред взглянула в окно и воскликнула:

— Это шериф! Надо его предупредить, что мы тут.

— Ты имеешь в виду, что приехал сам шериф Лассен! — вскочил на ноги и Грэмпс Виггинс, и его голос зазвенел от возбуждения. — Скажи ему, пусть зайдет! Я его тыщу лет не видел! Надо же поздороваться. Неужели он меня забыл, как ты думаешь, Френк?

— Наверняка не забыл, — ответил Дюриэа. — Тем более что у него постоянно от вас болела голова. В последний раз, когда вы пытались ему помочь…

— Да ладно! Хватит! — оборвал его Грэмпс. — Но признай, что ведь не кто-нибудь, а я вывел его на правильный след.

— Да, угадали вы правильно, — вынужден был согласиться Дюриэа.

— Угадал!!! Я угадал! О Боже! — возмутился Грэмпс. — Я все это вычислил. Я…

Трейлер слегка качнулся на рессорах, когда шериф грузно поднимался по ступенькам.

— Всем привет!

— Вы помните моего дедушку, Грэмпса Виггинса? — спросила его Милдред.

Шериф протянул ему руку.

— Ну а как же, отлично помню. Он нам помог немного в тот последний раз.

Грэмпс раздулся от гордости.

— Ну, теперь от старого чудака житья не будет, — прокомментировала вполголоса Милдред.

Лассен поерзал на табуретке:

— А у вас еще чашки кофе не найдется? Как все вкусно пахнет, просто кошмар какой-то!

— И кофе есть, и бекон, и горячие булочки, и джем, всего полно, — радостно объявил Грэмпс.

— Давайте, ребята, садитесь и приступайте к завтраку. Этих горячих булочек обычно съедаешь столько, что потом сам удивляешься. Нет смысла дать остыть такой вкуснятине.

Лассен опустился в кресло. Тут же перед ним появилась заботливо наполненная кружка с кофе.

— Накладывайте себе сами, шериф, и не стесняйтесь, вот вам и нож, и ложка с вилкой. Кладите в кофе побольше сахара. Правительство не имеет к нему никакого отношения; впрочем, по этому вопросу можете обращаться к Френку. А теперь ешьте, а не то все простынет.

Френк подал шерифу знак бровями, но тот ничего не заметил, упоенно глядя в свою тарелку.

— Если не ошибаюсь, у вас вчера вечером был Джентри. Он довольно здорово переволновался. Правда, ему не привыкать. Не помню такого случая, чтобы он не волновался. Но на этот раз, надо признать честно, у него для этого есть все основания.

— А в чем дело?

— Он вам рассказывал о той статье, которая должна сегодня появится в “Петри геральд”?

— Угу.

Так вот, прежде чем отдать материал в газету, Джентри взял с собой несколько добровольцев и отправился на ранчо Ридли. Он хотел свалиться ему как снег на голову. Если Ридли на самом деле окажется Прессманом, то он хотел дать ему шанс убраться из наших краев без скандала. А если бы он решил остаться, то Джентри бы предупредил его, что он, хоть он и полицейский, но не собирается лезть из кожи вон, защищая интересы Прессмана.

— Я в курсе, — сказал Дюриэа. — Это я ему посоветовал занять такую позицию. А что случилось?

— Все уже было кончено к тому времени, когда приехал Джентри.

— Что вы хотите сказать?

— Он уже был мертв. Убит, скорее всего, ночью. Шторы были отдернуты, так что в домик можно было легко заглянуть со двора. Еще горела масляная лампа. Тело лежало на пороге. Была, видимо, предпринята попытка представить все это как самоубийство… Правда, может быть, так оно и было. Дверь была заперта изнутри, а ключ был зажат у него в правом кулаке. Если я правильно понял, он оставил предсмертное письмо. Джентри считает, что нам надо приехать туда и все осмотреть — говорит, это поможет нам избежать потом всяких ошибок.

Дюриэа присвистнул.

— Я так подумал: заеду-ка я к вам и отвезу вас на место, — продолжал шериф, — а позавтракать мы могли бы и где-нибудь по дороге… Я, честно говоря, не предполагал, что застану вас на ногах в такую рань, и уж конечно, — он бросил благодарный взгляд в сторону Грэмпса, не рассчитывал на такой завтрак.

Грэмпс не выдержал:

— А как его убили? Из ружья или… — Он поймал на себе угрожающий взгляд Дюриэа и быстренько закрыл рот.

Пит Лассен еще раз обмакнул горячую булочку в кленовый сироп.

— Застрелен, — лаконично ответил он. — Насколько можно судить, его смерть была мгновенной. Я предупредил, чтобы они до нашего приезда не трогали тело.

— А мы ведь, в общем-то, до сих пор не уверены, что это был именно Прессман.

— Вот именно. Тем паче, что Джентри уже склоняется к мысли, что это все-таки не он.

— А почему?

— Он говорит, что этот человек уж больно убого выглядит, очень уж не похож на Прессмана… Я разговаривал с ним по телефону, и он был очень возбужден… Так трудно докопаться до истины… А вы что об этом думаете? Поедете туда со мной?

— Ну конечно, — заявил Дюриэа. — Только мне надо одеться. Милдред и я буквально выскочили из постели, чтобы успеть на завтрак к Грэмпсу. Ладно, пошли. Я оденусь и буду готов минут через пять.

Они направились к дому. Грэмпс уселся за стол напротив Милдред и принялся что-то ковырять в тарелке. Через несколько минут они услышали, как хлопнули дверцы машины шерифа и она тронулась с места.

Грэмпс Виггинс вопросительно взглянул на Милдред.

— Здесь довольно холодно, — заметил он. — Ты бы пошла, надела что-нибудь.

— Холодно? Здесь?

— Да, довольно зябко.

— Да нет, все в порядке.

Грэмпс подумал немного, потом попытался провести атаку с другой стороны.

— Кстати, у тебя случайно не найдется полфунта масла для меня, а то у меня оно все кончилось?

Милдред расхохоталась.

— Давай, продолжай в том же духе, — сказала она. — Но не надейся, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца. Когда ты собрался уезжать?

— Да прямо сейчас, — нетерпеливо сказал Грэмпс. Он начал торопливо хватать тарелки и чашки со стола, все это было свалено в раковину, а баночки с джемом и приправами нетерпеливо распихивались по полкам и шкафчикам, нарушая царивший тут порядок.

Милдред понимающе улыбнулась.

— Послушай, Грэмпс, ты ведь мой родственник. Но на твоем месте я не стала бы так уж подчеркивать наши родственные отношения, когда ты имеешь дело с моим мужем. Если бы он хотел, чтобы ты побывал там, он бы сам пригласил тебя составить им компанию.

— Иосафат! — в негодовании воскликнул Грэмпс. — Что, разве есть такой закон, по которому любому человеку можно запретить ехать по дороге, если она не частная? Послушай, девочка, если я уже решил поехать в Петри, так кто меня может остановить, хотел бы я знать. И останавливаться я тоже буду там, где считаю нужным… Ради Бога, Милдред, иди домой, дай мне собраться.

Он носился как ураган по маленькому трейлеру, собирая вещи и наводя порядок. Затем он ринулся к двери, и Милдред услышала рев и скрежетание старой-престарой машины Грэмпса.

Милдред Дюриэа, совершенно не желая попасть в Петри одетой в пижаму и легкий халатик, да еще в компании Грэмпса, быстро выскользнула из трейлера и побежала к дому.

Почти немедленно машина у Грэмпса завелась, и он исчез из виду.