Дело коптящей лампы

Глава 6

Харви Л. Стэнвуд, широкоплечий, с тонкой талией, темноволосый мужчина, выглядел очень эффектно в вечернем костюме. Ева Реймонд, с гордостью бросив на него восхищенный взгляд, решила, что он ничем не уступает тем киногероям, которые так часто мелькали на экране телевизора, заставляя сильнее биться ее сердце.

Было и еще нечто такое, что влекло ее к Стэнвуду. Атмосфера успеха — аура романтики — окутывала его, а это приятно щекотало чувства Евы.

У Харви Стэнвуда было слабое зрение, что в свое время спасло его от призыва в армию, но тем не менее его глаза отлично видели все, что нужно было видеть. Как бухгалтер и правая рука Ральфа Дж. Прессмана, он имел доступ к документам и цифрам, которые, может быть, ничего и не сказали бы несведущему в финансовом отношении человеку, но для светлой головы Стэнвуда они означали многое… И Стэнвуд пользовался своими знаниями, это был его капитал. Он отдавал себе отчет в том, что происходит вокруг него.

Стэнвуд протянул руку к столику и взял еще кусочек кекса.

Еву никто бы не назвал дурочкой, и, в первую очередь, она сама считала себя неглупой женщиной. Свое место в жизни она нашла еще когда ей не было семнадцати. Она любила успех, яркие огни, она любила жить и наслаждаться жизнью. Сама мысль о рутинной работе где-нибудь в скучной конторе приводила ее в ужас. Еще больший ужас вызывала у нее перспектива скучной, повседневной домашней работы, хлопот с мужем и детьми. Ей хотелось активной жизни — и она ее получила.

Для Харви Стэнвуда этот вечер начался удачно, но дальше все стало меняться не в лучшую сторону. Ева давно уже подметила странную особенность в азартном по натуре Харви. Когда удача была на его стороне, он играл расчетливо и осторожно, когда же счастье поворачивалось к нему спиной, он, теряя голову, заключал самые невероятные пари и готов был рисковать абсолютно всем, до последней копейки.

По роду своей деятельности Ева была связана с игорным бизнесом. Она знала многих профессиональных игроков, хорошо изучила их приемы. Она понимала очень хорошо, что можно ставить большие суммы и рисковать, пока счастье на твоей стороне, но следует немедленно прекращать игру при первом же проигрыше… У нее в голове часто шевелилась мысль, что неплохо было бы поговорить об этом с Харви… Но его реакция могла быть непредсказуемой. Характер у него был достаточно сложный. Ему очень нравилось поучать ее, давать ей советы, как жить, как вести себя, он часто поправлял ее произношение, указывал, как ей следует одеваться и пользоваться косметикой. Если она теперь попробует взять на себя роль его руководителя, это может плохо кончится… А тем более как объяснить, откуда у нее это знание правил азартных игр. Ведь Стэнвуд не только самолюбив, но и ревнив к тому же. Как раз в это время, когда у нее в голове кружились эти мысли, крупье принял последнюю ставку Стэнвуда.

— Игра продолжается, — произнес он. Стэнвуд кивнул.

В эту минуту к крупье подошел швейцар и что-то шепнул тому на ухо. Прикрыв деньги длинными, изящными пальцами, крупье наклонился вперед и тихо произнес:

— Не зайдете ли вы на минуту в кабинет дирекции, мистер Стэнвуд?

Харви усмехнулся.

— И не подумаю. Не хочу рисковать удачей, сейчас карта сама идет ко мне в руки. Подожди меня, Ева, я мигом.

Ева заволновалась. Она уже сталкивалась с такой ситуацией, когда людей приглашали “на минутку заглянуть в дирекцию”, принимая от них последнюю ставку. Но ведь Харви, Боже мой, Харви ведь просто купался в деньгах. Он, как компаньон, участвовал во многих деловых операциях мистера Прессмана, а это всегда было выгодно. И конечно, Харви никогда не попросили бы “заглянуть в дирекцию” из опасения, что может быть необеспеченный чек или отсутствует кредит в банке. Но тем не менее она бросила тревожный взгляд на широкие портьеры, которые закрывали дверь в таинственное “помещение дирекции”, и, по мере того как текли минуты, ее тревога все возрастала.

Было уже полдвенадцатого, когда Стэнвуд наконец бросил игру.

Его настроение совсем не изменилось.

— О’кей, малышка, — сказал он веселым, даже немного легкомысленным тоном, — давай-ка выпьем по коктейлю и поедем домой.

Она пошла вместе с ним к заказанному столику. Усевшись, она подняла глаза и встретила взгляд Стэнвуда.

— В чем дело, Харви?

— В чем дело? Что ты имеешь в виду? Я тебя не понимаю.

Она запнулась.

— Я знакома с порядками в подобных кабаках. Когда тебя…

— Не говори “кабак”, малышка, это вульгарно.

— Ну хорошо, с подобными заведениями, если тебя это больше устраивает. Я хорошо знаю, что бывает, когда человека просят “заглянуть в дирекцию”. Может, теперь ты мне объяснишь, в чем, собственно, дело?

Еще минуту Стэнвуду удавалось сохранять на лице то же высокомерное выражение, затем внезапно губы его задрожали.

Он тихо сказал:

— Я не хотел говорить тебе, Ева, но это наш последний вечер вдвоем. Завтра я буду в тюрьме.

Ева резко зажмурилась, как будто яркий свет ударил ей в глаза. В ушах у нее зашумело так, что, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут. Она боялась открыть глаза, ей казалось, посмотри она на него — такого очаровательного, такого привлекательного и уверенного в себе — и он исчезнет, растает в воздухе и она останется одна сидеть за столом перед пустым стулом, а потом перед ней возникнет официант, держа в руках счет… Это напоминало ей кошмарные сны, которые часто мучили ее по ночам, когда любой привидевшийся ей эпизод, независимо от того, каким фантастичным он ни был, означал, что впереди ее ждет какая-то катастрофа.

— Что, что случилось? — едва успела пролепетать Ева. Стэнвуд хладнокровно поведал ей все.

— Послушай, малышка, я, конечно, легкомысленный человек. Не получается у меня делать деньги, и достаточно быстро. И, похоже, на этот раз я попал в переделку. Дело в том, что мне срочно нужны были деньги, не для меня, для одного летчика. И я позаимствовал деньги у шефа, без его ведома, конечно… Не такую уж большую сумму, во всяком случае, не больше того, что я мог бы вернуть, если бы нечаянно обнаружилось ее отсутствие. Но получилось так, что все сошло гладко, никто ничего не заметил. Это подстегнуло меня. Но я действовал довольно осторожно. Возможно, это произошло просто потому, что я попал в полосу невезения. Но, к этому времени я уже прочно сидел на крючке. Я бы никогда, даже постепенно, не смог бы выплатить всех денег, которые я взял. Но к тому времени все выплыло наружу.

У меня оставался только один выход. Деньги шефа я проиграл здесь, и значит, выигрывать их снова мне надо было тоже здесь. Я бы сделал это сегодня вечером, если бы они не трогали меня. На какое-то время мне улыбнулось счастье, и я бы мог, мог вернуть проигранное! А затем удача покинула меня и я снова все проиграл… Ну и кредит мне конечно же тоже закрыли.

— Ты имеешь в виду, что им стало известно, что у тебя нет денег?

— Я не уверен, знают ли здесь уже об этом или нет. Но не в этом дело. Проблема в том, что мне пришлось рискнуть всем во время игры. Времени колебаться и раздумывать не было… Когда завтра Ральф Дж. Прессман появится в своем кабинете, ему мигом все станет ясно. Мне больше не удастся водить его за нос. Через полчаса после того, как Прессман сядет в свое кресло, он начнет наводить весьма неприятные для меня справки. После этого пройдет еще полчаса, не больше, и я окажусь в тюрьме.

— И… и много ты взял?

— Да нет, не больше семнадцати тысяч долларов. Я проверил все до последнего цента.

— А ты можешь что-нибудь сделать?

— Нет, детка.

— А может, стоит самому пойти к Прессману и попытаться объяснить…

Ее слова заглушил его отрывистый смешок.

— Ты, видимо, не знакома с Прессманом, детка. На минуту за столом воцарилась тишина, а потом она подняла на него лихорадочно заблестевшие глаза.

— Да, — сказала она почти спокойно, — я действительно не знаю Прессмана.

Но он был слишком занят собой и своими неприятностями, чтоб заметить легкую иронию в ее словах.

— А Прессман точно завтра утром будет у себя? — спросила Ева.

— Не знаю, — пробормотал он. — Ну не будет его завтра, так будет послезавтра, какая разница? Он сейчас занят одним делом. По-моему, кроме меня никто сейчас не знает, где он на самом деле. Бьюсь об заклад, что этого не знает даже его собственная жена.

— Ну и где же он? — поинтересовалась она.

— Ты слышала когда-нибудь о таком городишке — Петри?

— Нет, никогда.

— Это такой маленький городок в округе Санта-Дельбарра.

— Я часто раньше бывала в Санта-Дельбарре, но никогда не слышала, что там есть такой город.

— Это не совсем там, он стоит примерно в тридцати милях от Санта-Дельбарры, это на востоке округа. Богом забытое место, но дело в том, что там есть нефть.

— И мистер Прессман сейчас там?

Стэнвуд заколебался.

— Это коммерческая тайна. Да и потом, это чисто деловая поездка, тебе должно быть неинтересно.

— Да нет же, мне интересно. Расскажи, пожалуйста.

— Но об этом никто не должен знать.

— Расскажи мне. Может, я смогу помочь тебе.

— Ты — помочь?

Она кивнула.

Он рассмеялся, не оскорбительно, но все-таки чуть высокомерно.

— Прошу тебя, расскажи мне все, — настаивала она. Стэнвуд помолчал немного.

— Эта история началась много лет назад, когда Калифорнию только начали заселять, тогда правительство Мексики передавало тысячи и тысячи акров земли испанским аристократам-переселенцам. В те времена вся северо-восточная часть округа Санта-Дельбарра принадлежала дону Хозе де Сальваро. Он умер, и права собственности на его землю перешли в руки одного шустрого янки, некоего Сайлса Вендовера. И когда Вендовер начал распродавать свою землю маленькими участками, то в каждый договор о покупке земли он ставил условие, по которому вся нефть, найденная на каждом проданном им участке, будет по-прежнему принадлежать ему или, если его не будет в живых к тому времени, его наследникам. В те времена, я уверен, люди и не подозревали, что нефть — это богатство. Они считали, что Вендовер немного не в себе. И радостно подписывали купчую, оставляя Вендоверу все права на нефть. Он сыграл с ними злую шутку.

Шли годы, и эта местность по-прежнему оставалась страшным захолустьем. А затем в Калифорнии, то тут то там, начали находить нефть, и вот тогда эта сделка стала выглядеть несколько по-иному, но и тогда еще, по-видимому, никто не принимал эту ситуацию всерьез. Они искренне считали, что владеть нефтью на нефтеносном участке — это одно, а разрабатывать ее — совсем другое.

Затем этим делом заинтересовался Прессман. Ему удалось выяснить, что по условиям этой заключенной много лет назад сделки, так как это следовало из документов, которые к тому же были еще подкреплены решением суда, наследники Вендовера имели право вторгаться на любой купленный у него участок земли, вести добычу нефти, ставить буровые вышки и бурить скважины, строить подъездные дороги и, в том случае, если нефть будет обнаружена, прокладывать трубопроводы, строить нефтехранилища, дополнительные дороги, насосные станции — словом, делать все, что делается в таких случаях.

Очень тихо и осторожно, избежав всякой огласки, Прессман выкупил у наследников Вендовера эти права. И когда он приехал в Санта-Дельбарру и объявил о своих намерениях, это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Людям казалось, что они сошли с ума.

— И теперь мистер Прессман там, — сделала вывод Ева. — А ты не знаешь, он остановился в отеле?

— Нет, конечно же нет.

— А где же тогда?

— А если я скажу тебе, ты поклянешься, что ни одна живая душа об этом не узнает?

— Ну конечно же. Говори.

— Он решил пока приступить к разработке только на одном фермерском участке. Есть там один фермер, по фамилии Сондерс, вот с его участка Прессман и решил начать. Сондерс, конечно же, обратился немедленно в суд. Он писал заявление за заявлением, требовал защиты своих прав на землю. И только сегодня суд подтвердил права Прессмана на нефть. Прессман, впрочем, не сомневался в этом.

— Ты мне так и не сказал, где он сейчас.

— Не торопись, детка. Я хочу, чтобы ты ясно представляла себе эту ситуацию. Когда Прессман заявил о своих правах, фермеры сделали попытку сообща выкупить их у него. Большинство участков в этой местности заняты цитрусовыми, сады там необыкновенные. Многие участки похожи на настоящие ранчо… Ну вот, шеф и отправился на разведку, разузнать, сколько они могут предложить ему, его устроят только очень большие деньги.

— Но как он надеется добиться этого? Стэнвуд усмехнулся.

— Никто в этих краях не знает Прессмана в лицо. Он для них только имя… Ну так вот, на самом краю округа есть несколько участков, ценность которых невелика, это просто мелкие фермерские участки. Месяц назад один из этих фермеров получил предложение от реально существующего человека продать свой участок за хорошую цену. Он согласился. Покупатель сообщил свое имя: Джек П. Ридли. Ридли выглядел как пожилой неухоженный холостяк, он сообщил, что ищет участок, чтобы заняться разведением цыплят и кроликов на продажу.

— Но ты собирался мне рассказать, где сейчас Прессман, — нетерпеливо перебила его Ева. — Я хочу это знать. Мне нужно знать, где он сейчас, в данную минуту.

— То-то и оно, — ухмыльнулся Стэнвуд. — Дело в том, что под фамилией Ридли скрывался Прессман.

— Ты хочешь сказать…

— Именно, девочка моя.

— Но почему?!

— Разве ты не поняла? Вся эта компания фермеров, предводительствуемая одним из них, по фамилии Хаузер, втайне сейчас собирает так называемые взносы с каждого владельца земельного участка, где есть нефть, они уже собрали большую сумму наличными. Пройдет день или два, и они нагрянут и к Ридли. И они увидят неопрятного, замотанного старого холостяка, живущего в хижине, которая вот-вот рухнет ему на голову. Они скажут ему, сколько следует ему внести в общую кубышку и для какой цели. Ведь Ридли только что приехал в эти края, он ничего не знает и будет задавать вопросы.

— Но если эти фермеры ему ничего не скажут? Стэнвуд рассмеялся.

— Ты не знаешь Прессмана!

— Ты это уже говорил.

— И вот Прессман выслушает этих дурней и будет в курсе всех их планов. Таким образом, у него на руках будут все козыри. Если проверка покажет наличие больших месторождений нефти, то он безумно разбогатеет в один прекрасный день. А если этого не случится, он все равно сделает вид, что нашел нефть. А фермеры вряд ли смогут раскусить его. Они-то ведь трясутся над каждым долларом, который удается наскрести. Сначала они наверняка предложат сотню-другую, а потом, насколько я знаю Прессмана, он заставит их выложить все до последнего цента.

— И значит, мистер Прессман сейчас в Петри?

— Вот именно. Небось слоняется по своей хибаре с фляжкой виски, а на нем самом — какие-нибудь грязные лохмотья. Он сущий змей, может сыграть любую роль.

— А как ты думаешь, изменится ли что-нибудь, если кто-нибудь придет к Прессману и попробует — ну, ты понимаешь, что я имею в виду, — замолвить за тебя словечко?.. В конце концов, ты ведь многое для него сделал в свое время.

— За все, что я для него сделал, он мне заплатил. Примерно так же на все это смотрит и сам Прессман.

— А что будет, если Прессман все-таки не вернется утром в офис?

Стэнвуд ответил не задумываясь:

— До тех пор, пока Прессман не вернется, я в безопасности. Может быть, он задержится на четыре, самое большее — на пять дней. Это зависит от того, как у него там пойдут дела. Если его не будет еще какое-то время, ну что ж, я попробую извлечь из его кассы еще немного наличных и рискну — может быть, мне повезет и я отыграюсь.

— А мистер Прессман женат? — Угу.

— Что она собой представляет?

— О, она настоящая красавица. Но не обманывайся на ее счет. Она использует мужа как дойную корову. Намного моложе его, сейчас ей около тридцати, а ему — за пятьдесят. Черт возьми, она действительно красивая женщина! Прессман, по-моему, до сих пор без ума от нее. А вот меня она совершенно не привлекает.

— Почему?

— Слишком хладнокровная, слишком рассудочная и эгоистичная, но — Боже мой! — какая у нее потрясающая фигура!

— Прессман — любитель красивых женщин?

— Был любитель — когда женился на ней.

— Она его первая жена?

— Не будь дурочкой, Прессман — миллионер. Она увидела его где-то, решила, что ей очень хочется стать миссис Ральф Дж. Прессман, и все, у бедняги не оставалось никаких шансов… Да уж, дурочкой ее не назовешь.

— А они давно женаты?

— Лет пять.

— Может быть, сейчас уже Прессман не так очарован ею, как в первые годы. Когда уже не так волнует ее красота, видишь холодного, бездушного человека. Наверное, теперь в глубине души он чувствует, что очень одинок. Может быть, поэтому он такой безжалостный, когда речь идет о бизнесе.

— Может быть, — согласился Стэнвуд, — но давай кончим говорить о Прессмане. Это, может быть, наш последний вечер вдвоем, дорогая, кто знает, что будет завтра? Хорошо бы Прессман задержался еще хоть на пару деньков, и я бы достал еще немного денег — а там, как знать, глядишь, удача улыбнется мне, и я все верну. Все может быть… Эй, официант!