Дело не в размере

23

На следующее утро я постаралась ускользнуть от Купера. Для этого поднялась в несусветную рань – в 8 часов, и уже к половине девятого приняла душ и оделась. Это настолько выходило за рамки моего обычного графика, который предполагал, что я не спускаюсь вниз до 8. 55, что мне удалось не встретиться ни с одним из обитателей этого дома, даже с папой. Когда я с ботинками в руках на цыпочках, чтобы не заскрипела ни одна половица, прокралась мимо его комнаты, он играл на своей индийской флейте «Гимн утру».

Купера нигде не было – сквозь полуприкрытую дверь его комнаты виднелась аккуратно убранная кровать. Джордан, что странно, тоже куда-то делся. Простыни, на которых он спал, были аккуратно сложены на краю дивана, сверху стояла салатная миска, слава богу, не использованная по назначению. Мне стало ясно, что случилось: Купер разбудил брата и уже везет его на собственной машине домой. Джордан после вчерашнего ни за что на свете не проснулся бы самостоятельно в такую рань. Я знала, что Джордан всегда спит после серьезных попоек до четырех вечера. Отвращение к ранним просыпаниям было едва ли не единственным, что нас объединяло, если не считать общей страсти к печенью «Гел-скаут» – он был без ума от мятных, а я – от имбирных.

Чувствуя себя так, будто выиграла в лотерею, я выпустила Люси, взяла шоколадный батончик, чтобы подкрепиться по дороге на работу, и только потом заметила записку, прикрепленную к входной двери.

«Хизер, – было выведено аккуратным и очень мелким почерком Купера, который я научилась различать, помогая ему в качестве секретаря, – нам нужно поговорить».

Хизер, нам нужно поговорить? Хизер, нам нужно поговорить? Есть ли в английском языке нечто более страшное, чем эти четыре слова? Серьезно, кто может пожелать увидеть такое на входной двери?

Разумеется, никто.

Вот почему я сорвала бумажку, скомкала ее, сунула в карман и вышла из дома.

О чем хочет поговорить со мной Купер? О том, что я притащила его мертвецки пьяного брата домой вчера ночью, и он спал на нашем диване? О том, что я, никому ничего не сказав, ускользнула из дома расследовать убийство Линдси Комбс, хотя обещала предоставить расследование профессионалам? О том, что я подвергла опасности жизнь одного из своих подопечных? А может, это вообще не имеет никакого отношения к тому, что случилось ночью? Может, Купер решил, что с него хватит Уэллсов с их причудами, хватит папиной индийской флейты и моей способности приволакивать домой упитых вдрызг поп-звезд и двадцатиоднолетних юнцов, одетых в мешковатые штаны и изображающих из себя гангстеров? Может, он решил выгнать всю нашу компанию к чертям собачьим? Впрочем, некоторые это вполне заслужили.

Я не имею в виду папу или Люси.

Мой путь на работу был полон задумчивости и грусти.

Даже шоколадный батончик, на мой взгляд, по вкусу больше напоминал картон, а не «Кит-Кэт». Я не хочу, чтобы меня выгнали из дома Купера. Это единственный настоящий дом в моей жизни, не считая квартиры, где мы жили вместе с Джорданом и воспоминания, о которой были навсегда испорчены, когда я увидела их вместе с Таней Трейс в весьма не двусмысленной позе.

– Хизер! – Реджи, стоявший на своем обычном месте, был заметно удивлен, увидев меня в столь ранее время.

А я была удивлена, что он вообще вышел на работу. Хотя снег прекратился, улицы все равно напоминали узенькие тропинки, проложенные среди огромных снежных гор.

– Доброе утро, Реджи, – сказала я, обходя двухметровый сугроб, в который превратился чей-то несчастный автомобиль. – Вот это буря, да?

– Я не испытываю по этому поводу никакой радости, – ответил Реджи.

Он кутался от холода в огромную золотистую парку от Томми Хилфингера. В одетых в перчатки руках дымился стаканчик кофе.

– Иногда я думаю, может, мне лучше вернуться на острова?

– Что ты там будешь делать? – заинтересовалась я.

– У моих родителей банановая плантация, – сказал Реджи. – Я мог бы помогать им. Они уже давно просят, чтобы я вернулся домой. Но здесь я могу больше заработать.

Я не могла удержаться и мысленно сравнила ситуацию в семье Винеров с проблемами Реджи. Отец Дага и Стива хочет, чтобы они сами заработали себе состояния, и мальчики стали заниматься торговлей наркотиками. Семья Реджи хочет, чтобы он продолжил семейный бизнес, но он зарабатывает гораздо больше на торговле наркотиками. Все это показалось мне очень глупым.

– Мне кажется, тебе стоит уехать на банановую плантацию, Реджи, – сказала я. – По-моему, так будет лучше. И гораздо безопаснее.

Реджи задумался.

– Только не в сезон ураганов, – наконец проговорил он. – Но если я уеду, то не буду видеть по утрам твоего счастливого лица, Хизер.

– Я могла бы приехать, навестить тебя. Никогда не была на банановых плантациях.

– Тебе там не понравится, – заметил Реджи с ухмылкой, продемонстрировавшей все его золотые зубы. – Мы там встаем очень рано, до рассвета. Нас будят петухи.

– Боже, – испугалась я. – Как ужасно! Ничего удивительного, что тебе нравится Нью-Йорк.

– Если ты можешь зарабатывать здесь, значит, способен зарабатывать везде, – заметил Реджи, пожав плечами.

– Абсолютно с тобой согласна. Кстати, ты ничего не узнал о Даге Винере?

Улыбка Реджи погасла.

– Нет, – ответил он. – Говорили только, что вчера ночью в одном из братств произошла заварушка.

– Да? Ух ты! Что за заварушка?

– Говорят, в ней участвовал твой бывший, Джордан Картрайт, – сказал Реджи. – Но, скорее всего, это слухи. Что знаменитому Джордану Картрайту делать на вечеринке братства за два дня до собственной свадьбы?

– Ты прав. Скорее всего, слухи. Пойду, пожалуй. Очень не люблю опаздывать!

– Конечно, – абсолютно серьезно подтвердил Реджи. – Если кто и любит, так это точно не ты.

– Увидимся! Не замерзни тут! – Я помахала ему рукой и повернула за угол на Вашингтон-Сквер-Вест.

Раз, и готово!

И как это слухи о вчерашнем успели так быстро распространиться среди торговцев наркотиками?! Не в газете ли это напечатали? Слава богу, что студенты не позвонили в полицию! Если на работе узнают, что я была там, не миновать крупных неприятностей.

Когда двадцать минут девятого я появилась в дверях Фишер-холла, Пит чуть не подавился бутербродом.

– Что случилось? – запаниковал он. – Конец света?

– Очень смешно, – ответила я. – Я здесь не первый день работа.

– Правильно, – кивнул Пит, – но ты никогда не приходила так рано.

– Может, начинаю новую жизнь.

– А мне в этом году повысят зарплату, – Пит громко расхохотался.

Я скорчила ему гримасу, забрала со стола отчет о прошедшей ночи и отправилась в кабинет. К моему великому облегчению, внешняя дверь была заперта на замок. Ура! Я первая! Вот удивится Том, когда меня увидит!

Я стянула с себя куртку и шапку и отправилась к Магде за кофе и бутербродом. К счастью, Магда была на месте. Она выглядела гораздо лучше, чем на прошлой педеле. Глаза накрашены розовыми тенями, на голове обычный начес высотой в двадцать сантиметров, брови подведены черным как уголь карандашом. Увидев меня, она улыбнулась.

– Вот и ты! – воскликнула она. – Моя маленькая поп-звезда. Ты скучала по своей Магде?

– Да, скучала, – ответила я. – Хорошо провела выходные?

– Хорошо, – серьезно ответила Магда. – Мне это было необходимо. Понимаешь, что я имею в виду? Я постаралась не думать об этом месте и о том, что здесь случилось. – Она поежилась, но, увидев двух входящих в кафе студенток, вдруг закричала совсем другим голосом: – Посмотри! Вот мои маленькие кинозвездочки. Доброе утро!

Студентки хмуро смотрели, как она считывает сканером их обеденные карточки. Потом Магда отдала карточки, девушки ушли, а она проговорила обычным голосом:

– Я слышала, ты ходила навещать Мануэля? Как он?

– Вчера было еще не очень хорошо, – сказала я. – Но в больнице сказали, что его переводят из реанимации, состояние стабилизировалось.

– Хорошо. Полиция еще не поймала тех, кто это сделал?

– Нет. – Мне очень хотелось рассказать ей, что я догадываюсь, кто это сделал, но сначала мне нужно было узнать, как прошло свидание у Тома. – Уверена, они делают все возможное.

Магда нахмурилась.

– Они не слишком стараются разыскать тех, кто убил нашу маленькую Линду, – сказала она. – Прошло три дня, а они так никого и не арестовали. Это потому, что она девочка, – добавила она, подпирая подбородок рукой. – Если бы они нашли мужскую голову, то наверняка бы уже кого-нибудь арестовали. Полиции наплевать на то, что происходит с девушками. В особенности, с такими, как Линдси.

– Это неправда, Магда. Они работают изо всех сил. Я уверена, что они очень скоро кого-нибудь арестуют. Просто им, как и тебе, вчера помешал снег.

Магда бросила на меня скептический взгляд. Бесполезно убеждать ее, если она что-то вбила себе в голову. Я взяла бутерброд, как всегда, с беконом и мягким сыром, стакан кофе пополам с какао и вернулась к себе в кабинет. Я сидела и гадала, кто такой Тед Токко, и почему он хочет, чтобы я ему перезвонила. Номер телефона, который он указал, был номером главного офиса Нью-Йорк-колледжа. В кабинет ввалился сонный Том и очень удивился, увидев меня.

– Мне это снится?

– Нет. Это я, собственной персоной. Просто пришла вовремя.

– Ты пришла раньше меня! – Том затряс головой. – Чудеса не прекращаются?

– Итак? – Я нетерпеливо взглянула на него. – Как все прошло? С тренером Эндрюсом?

Он достал ключи, чтобы отпереть свою дверь, но я ус пела заметить его довольную улыбку прежде, чем он смог скрыть ее.

– Прекрасно, – ответил он бесстрастно.

– Раз так, давай, рассказывай.

– Не хочу сглазить, – сказал Том. – Серьезно, Хизер, я всегда сам себе все порчу. На этот раз я этого не допущу. Ни за что на свете.

– Тогда… – Я внимательно изучила его. – Если ты что-то скрываешь о вас, значит, у вас все хорошо.

– У нас все отлично, – сказал Том.

Он больше не мог скрывать улыбку.

– Стив, он… он такой забавный. Но мы пока не торопимся.

Мы. Он уже говорит «мы».

Я была рада за него. Хотя стало немного грустно. Не по тому, что мне тоже хотелось когда-нибудь тоже стать частью «мы».

Просто сейчас мне предстояло узнать, почему Кимберли мне соврала… Если, конечно, Стивен Эндрюс не такой же гениальный актер, как Хит Леджер, в чем я лично сомневаюсь.

И все-таки я была рада за Тома.

– Ты говоришь, что не хочешь торопить события, это означает, что вы должны хорошенько присмотреться друг к другу? Правильно?

Он пожал плечами и покраснел.

– Посмотрим, – процедил он и зашел в кабинет.

Это мне кое-что напомнило.

– А где доктор Смерть? Она сегодня придет?

– Слава богу, нет, – ответил Том. – Начальство решило, что если какие-то студенты будут нуждаться в психологической помощи, то они вполне могут пройтись за ней пешочком через парк.

– Будем надеяться. Шерил Хебиг вообще готова встречаться с доктором Килгор бесконечно долго.

– По-моему, она ее и довела, – довольно сказал Том. – Теперь кабинет снова мой. Весь мой! Схожу в столовую, возьму поднос и позавтракаю, наконец, за собственным столом.

– Удачи тебе. – Я подумала, что иметь шефа, который считает, будто рабочий стол подходящее место для принятия пищи – большая удача.

Таких начальников, как Том, еще поискать. Я была очень рада, что он никуда не уходит. По крайней мере, в ближайшее время.

Только я села читать ночные отчеты, как в кабинете появился Гевин. Вид у него был непривычно смущенный.

– Хм… Привет, Хизер, – чопорно сказал он. – Том пришел? Мне нужно перенести антиалкогольную беседу на другое время.

– Да, он здесь, – ответила я. – Он вышел в столовую за бутербродом. Сядь. Он скоро придет.

Гевин уселся на диван рядом с моим столом. Но вместо того чтобы развалиться в нем, по своему обыкновению, широко расставив ноги, Гевин сел на самый краешек. А еще он не хватал у меня со стола скрепки или игрушки из «Макдональдса», как делал всегда.

Я удивилась.

– Гевин? Все в порядке?

– Что? – Он уперся взглядом в репродукцию Моне, висевшую на стене, только чтобы не смотреть на меня. – Я? Я в порядке. А что?

– Не знаю. Ты какой-то странный сегодня.

– Я не странный, – проговорил Гевин. – Просто решил оставить тебя в покое.

Я сморгнула.

– Что?

Он наконец посмотрел на меня.

– Сама знаешь. Я просто не хочу тебя беспокоить. Твой друг вчера вечером сказал, что тебе необходимо побыть в одиночестве.

Я похолодела. Появилось дурное предчувствие.

– Слушай, – сказала я, – это Купер сказал тебе, что меня нужно оставить в покое?

– Да, – кивнул Гевин. – Вчера вечером. Когда провожал. Кстати, совершенно напрасно. Мне уже двадцать один год. Я не нуждаюсь в провожатых.

– А что еще Купер обо мне говорил?

– Сама знаешь. – Гевин неловко пожал плечами и снова уставился на Моне. – Что ты была очень расстроена, когда его брат Джордан тебя бросил, что ты до сих пор переживаешь и еще не готова ни к каким новым романтическим отношениям…

– Что? – Я вскочила на ноги. – Что ты сказал?

– Ну… – Гевин смущенно взглянул на меня. – Поскольку ты все еще его любишь…

Мое сердце чуть не взорвалось в груди.

– Люблю кого?

– Джордана Картрайта, конечно. – Гевин, похоже, уже жалел, что сказал мне об этом. – Черт! – выругался он, увидев выражение моего лица. – Совсем забыл. Купер просил меня не говорить тебе. Не выдавай, ладно? Я побаиваюсь этого парня…

Голос Гевина дрогнул, и он посмотрел на меня с беспокойством. Я не могла понять почему. Может, из-за того, что я сидела с широко раскрытым ртом и готовыми выпрыгнуть из орбит глазами?

– Разве ты не поэтому решила не ходить завтра на свадьбу? – начал заикаться Гевин. – Ты его еще любишь и тебе невыносимо видеть, что он женится на ком-то другом? Купер именно так и думает. Он сказал, что ты не в состоянии переключиться на кого-то другого, так как до сих пор страдаешь по Джордану, и тебе нужно время, чтобы это пережить…

Крик поднимался от самых ступней ног и уже был готов вырваться из моего горла, как пар из закипевшего чайника. Я уже запрокинула голову, но в кабинет неожиданно вошел Том. Его лицо было белым, как снег на улице. В руках не было никакого подноса с завтраком.

– Они только что нашли ее тело, – проговорил он и рухнул на диван рядом с Гевином.

Крик так и умер во мне.

– Чье тело? – поинтересовался Гевин.

– Линдси, – ответил Том.