Дело о краже артефактов

Глава 15

Проснулся Иван раньше, чем рассчитывал.

Вроде бы ничто не заставляло его подскакивать сразу после рассвета, но слишком уж хорошо было начавшееся утро.

В саду, окружавшем соседний дом, заливались птицы, облака розовели, обещая солнечный день, в неплотно прикрытое окно врывался легкий ветерок…

«Прогуляюсь до полицейского управления пешком, — решил землянин. — А то город толком и не видел».

Перекусив на кухне оладьями с молоком (кухарка еще только начинала готовить завтрак для постояльцев, и Ивану достались первые, самые вкусные, оладьи с «комочками») и разузнав у нее, как добраться до центра, сыщик вышел на улицу.

Мостовая блестела от росы, словно ночью по городу разъезжали невидимые поливальные машины. Пахло мокрой травой и немного — речными водорослями.

Навстречу попадались только те, кого землянин определил для себя как «местных пролетариев». Ни одного эльфа, только люди, гномы, гоблины. И, главное, с первого взгляда понятно, куда и зачем идут.

Вот средних лет тетушка-человечка с объемистой корзиной в руке. Одета небогато, но опрятно. Корзина пустая, женщина торопливо шагает в сторону ярмарки. Похоже — кухарка, идет за продуктами к завтраку.

Вот троица похмельных гномов. Эти спешат куда-то в сторону причалов. До Ивана донесся обрывок разговора: «Хороши девочки были… Ты бы с мотором так крутился, как с девочками… А я чо? Я ничо! Сделаем сегодня вал…»

«Механики с какого-нибудь из судов, стоящих у причала», — догадался сыщик.

Вот заспанный мальчишка-полукровка в короткой курточке катит нагруженную свертками тележку. Рассыльный?

Вот еще парень постарше, похоже, гоблин, в обеих руках — тяжелые короба из лозы…

Одета утренняя публика простенько, шагает торопливо, по сторонам не смотрит. У каждого — свое дело, надо поспешать, чтобы, когда проснутся те, на кого они работают, все было готово — и горячая вода в кувшинах для умывания, и свежие булочки на столе, и крахмальное белье в гардеробе…

Только Иван шел неторопливо, впитывая в себя этот город, эту жизнь, этих людей.

Здесь «людьми» называли только тех, кто относился к человеческой расе, но землянин не воспринимал гномов или гоблинов как «нелюдей». Разумные — значит люди… а то, что зеленые и остроухие, так к этому можно привыкнуть, как к черноте негров.

На глаза попался старик, сидящий на крыльце трехэтажного дома. Перед ним в ряд — с десяток пар обуви. Дедок с энтузиазмом начищал чьи-то сапоги. Иван бросил взгляд на дверь: так и есть, над крыльцом висит вырезанный из жести силуэт исходящей паром чашки. Точно такой же — у двери пансиона, в котором жил землянин. Похоже, что и это — какая-то гостиница.

Промелькнула мысль: «Если бы это было игрой, то интерфейс интуитивно понятен… Раз чашка, значит — номера с питанием».

Над дверью следующего дома на красивых кованых цепях висело нечто, напоминающее турецкую саблю с удлиненной рукоятью. Хозяин — несомненно, хозяин, — шлепанцы на босу ногу, рубаха навыпуск и расстегнутая жилетка — открывал ставни. Иван замедлил шаг, заинтересовавшись капитальной конструкцией доисторических «жалюзи». Мужик обернулся и приветливо кивнул:

— Если мастер подождет минуту, обслужу по высшему разряду! Мальчишку отпустил вчера в деревню, сам кручусь, вот и припоздал!

Иван недоуменно посмотрел на радушного хозяина заведения с «саблей», но, в конце концов, сообразил, что вывеска изображает опасную бритву — такие землянин видел только на картинках. А парикмахер тем временем справился с болтами на ставнях, распахнул и их, и окна и, придерживая дверь, обернулся к сыщику:

— Прошу вас, мастер! Коли первый клиент окажется добрым человеком, то весь день будет удачным!

«Кажется, за мной никто не следил. К тому дядюшке, о котором говорила служанка, пока лучше не ходить», — решился Иван.

— Что ж, дарить удачу — дело приятное, — сказал землянин и последовал за хозяином заведения.

Ощущение острой стали у горла — не из самых приятных, но Иван мужественно вытерпел и бритье, и подравнивание отросших волос на шее, и даже «освежение» чем-то с запахом лимонного сада. А хозяин безостановочно болтал, выкладывая все городские новости.

История об убийстве мага была тоже изложена, правда в весьма романтичном варианте. Дескать, у служанки был жених из тех сорвиголов, что гоняют катера в устье Либелии («Ага, значит река называется Либелией!» — обрадовался Иван) и возят контрабанду из Матира (кажется, это — небольшое островное государство на юго-западе от Кнакка). Девушка скрывала от всех эту связь, так как порядочные граждане не связываются с контрабандистами. Да и появлялся морячок в городе не так уж часто. Но от невесты требовал верности.

— Вы бы знали, мастер, какие парни к ней сватались! И сын Баркана-кондитера, и Мланд Поротти из земельной управы — а она ни в какую! Не пойду, дескать, замуж, не любы вы мне! А Мланд, хоть и мальчишка совсем, у начальства на хорошем счету, говорят, его в начальники отделения прочат! Он потом к Нилири Маан посватался, так она на свадьбе сияла вся, прям светилась — благородной стала, муж Императору служит! Не нужно будет, как матери, всю жизнь за коровами ходить да ни свет ни заря подниматься, сметану господам везти! А для Клаари и Мланд оказался плох! Ну не бывает так, чтобы девка от женихов отмахивалась, если у нее никого нет!

Но сколько девушка может ждать? Любовь — любовью, но и о будущем подумать нужно. Вот и уступила бедняжка домогательствам хозяина — старого козла. А, может, он ее приворожил — кто знает?

А тут, как на зло, появился жених, застал свою возлюбленную в объятиях мага и порешил их обоих, и старого козла, и изменщицу. Так что теперь искать убийцу бесполезно, от причалов каждый день уходит с пяток катеров, небось, парень уже на пути в Матир или куда подальше.

Иван смиренно выслушал расцвеченную народной фантазией версию убийства, полюбовался в зеркало на свой подбородок, приобретший наконец приличный вид, расплатился и зашагал дальше в сторону центра города.

«Вот доказательство того, что происходящее — реальность, — прозвучал в голове Ивана один из внутренних голосов. — Такое мы вряд ли смогли придумать!»

«Мы — нет, но мало, что ли, есть на Земле людей, которые считают, что все беды — из-за баб?»

Голоса опять сцепились в споре, а Иван, перестав обращать на них внимание, с интересом рассматривал вывески, пытаясь отгадать, что же обозначают те или другие символы. Почти все было понятно, недоумение вызвали только семь звезд в круге, намалеванном на чем-то, похожем на рыцарский щит. Заведение, над дверью которого он висел, было невелико и делило первый этаж дома с мастерской по ремонту или, может быть, изготовлению зонтов. По крайней мере, над второй дверью покачивался на кованых цепях почти настоящий зонт, сделанный, правда, из грубой холстины и довольно аляповато разрисованный масляными красками. Зонтичная мастерская уже работала — на глазах у Ивана из нее вышел парнишка с каким-то длинным свертком под мышкой, но на окне рядом со «звездной» дверью ставни были плотно закрыты.

«Интересно, чем все же там торгуют? Может, чем-нибудь сугубо магическим, и покупатели предпочитают приходить глубоким вечером?»

Размышляя о таких, абсолютно необязательных, мелочах, Иван дошагал до здания полиции.

К его удивлению, господин Томот был уже в своем кабинете. Вскоре появился и Пфалирон — помятый, невыспавшийся и небритый.

«Ничего удивительного, — прокомментировал один из „внутренних голосов“. — Полиция — не господа, у которых одна забота — куда потратить время, полицейские просыпаются вместе с кухарками, посыльными и прочим рабочим людом. Если, конечно, вообще ложатся спать. А коротышка, кажется, так и не добрался до дома».

Пфалирон отчаянно зевал и тер глаза. Господин Томот неодобрительно смотрел на помощника, но замечаний не делал.

Иван, чтобы хоть как-то защитить Пфалирона от начальственного недовольства, сразу начал с разговора о необходимости слежки за слугами Суволли.

Господин Томот скривился:

— Вы думаете, что среди них был еще один сообщник убийцы? По-моему, ему было достаточно горничной…

— Нет, — Иван выдержал паузу. — Но я думаю… я уверен, что один из слуг не просто видел убийцу, но и побывал той ночью в башне мага.

Сыщик вкратце пересказал то, что удалось вытянуть из конюха, и продолжил:

— Некто слышал, как дурак Акир обещает горничной не выпускать дхорков. И этот некто решает под шумок прибрать к рукам то, что плохо лежит — эти самые луковицы нарциссов. Их можно продать на ярмарке, стоят они дорого, но доказать, что они похищены в саду Суволли, невозможно. Кто этот «некто»? Вряд ли кто-то, не имеющий отношения к Суволли. Для того, чтобы услышать разговор, нужно было находиться в саду или на конюшне. Но она — далеко от входа в поместье. Я еще порасспрашиваю слуг, но пока никто не вспомнил, чтобы в тот день в доме появлялся кто-то чужой…

— Так прямо и никто? — не поверил начальник полиции. — Ни одного рассыльного или торговца мелочами?

— Я еще раз расспрошу слуг, — повторил Иван. — Но рассыльных обычно проводят или на кухню, или — к хозяйке, если принесли что-то, что заказывала она. В сад их просто не пустят. Продавцы мелочей скорее постучатся в коттеджи слуг — у этих домиков отдельные входы с улицы, и оттуда тоже не услышать тихий разговор возле загона. На конюшню мог попасть только тот, кому там есть дело. Скажем, коновал… или шорник. Конечно, услышав разговор, он мог сразу уйти, не сделав то, зачем пришел. Но к конюшне все равно можно попасть только через кухню. Кто-нибудь да видел чужака.

— Свой это был, свой! — добавил Пфалирон. — У Суволли — порядок, чужих по саду гулять без присмотра не пустят.

— Есть еще одно место, откуда можно бы было услышать разговор, — продолжил Иван. — Я попросил дворецкого составить для меня план поместья. Вот посмотрите — загон дхорков задней стеной примыкает к заднему дворику коттеджа садовника… То есть теоретически разговор можно было подслушать, сидя в отхожем месте, которым пользуется семья садовника. Сомневаюсь, что оно популярно у гостей.

— Хорошо, — согласился господин Томот. — Но почему вы думаете, что этот вороватый слуга видел убийцу? Конюх тоже в ту ночь был в саду…

— Не только видел, но и побывал в башне! Посмотрите на список похищенного!

Иван достал из папки бумагу, полученную от гоблина:

— Вещи четко делятся на две категории, которые можно назвать «артефакты» и «драгоценности». Артефакты — все — из раскопок, все когда-то использовались Черным Властелином или его слугами, все — вещи уникальные, известные любому коллекционеру. И все изготовлены из достаточно простых материалов. «Коробка лича», правда, — из дорогого «каменного» дерева и наполнена алмазами, но за столетия, что она провалялась в подвале, от былой красоты не осталось и следа. «Голова власти» — вообще уродливый глиняный горшок. Позариться на такое мог лишь тот, кто знает, для чего он предназначен…

— И для чего же? — заинтересовался Пфалирон.

— Господин Оорно написал по поводу каждой вещи…

Иван нашел нужное место и прочитал:

— «Один из девяти известных артефактов подобного типа. В горшке приготавливался отвар, рецепт которого сохранился, затем в кипящую жидкость помещалась часть тела того, на кого направлено колдовство. Таковой могли быть волосы, ногти, кости или мясо. Результатом колдовства было полное подчинение воли жертвы. Она воспринимала голос колдуна как собственные мысли и беспрекословно выполняла приказания. Применение „головы власти“ вызывает у жертвы достаточно неприятные ощущения, страх, граничащий с паникой, и в итоге часто ведет к безумию».

— Так это же… это же одно из самых страшных преступлений! — воскликнул начальник полиции. — Тому, кто воспользуется этим горшком, грозит смертная казнь, а сам артефакт… если бы я знал, что он есть у Суволли! Подобные артефакты запрещены в Империи!

— Гоблин просил сказать, что всеми этими вещами маг владел совершенно законно, — успокоил Иван. — Даже не владел — они считаются собственностью Императорской академии, переданной господину Суволли для исследований, есть документы, подтверждающие эту передачу. К тому же вряд ли покойный собирался кого-то подчинять. По словам господина Оорно, мага интересовал механизм того, как голос колдуна передается в голову жертвы. Подчинить чужую волю не так уж сложно. По крайней мере, так говорит гоблин. Есть много способов… Но для того, чтобы жертва получила приказ, она должна его слышать, то есть быть рядом с колдуном. А «голова власти» позволяет отдавать приказы, где бы жертва ни находилась.

— Но теперь эта страшная вещь — в руках того, кто уже убил! И вряд ли остановится!

Ивану пожал плечами:

— Пока ничего не произошло. Хотя лучше последить, чтобы никаких «частей тела» никому не досталось. Мне интересно другое. Вторая часть украденного — несколько новеньких украшений из золота, серебра и драгоценных камней, на которые господин Суволли наложил не грозящие никаким вредом заклинания…

— Заказы ювелиров? — уточнил начальник полиции.

— Да, — подтвердил Пфалирон. — Содержать имение — дорогое удовольствие. Господин маг неплохо зарабатывал, изготавливая «огненные камни» и создавая артефакты… скажем так, простые, но надежные и изящные. Чаще всего — какие-нибудь кулоны или броши, магическое действие которых заключалась в повышении привлекательности владельца… Простейшие заклинания любовной магии.

— Все драгоценности, — продолжил Иван. — Находились в особом запирающемся ящике. Ящик не был взломан, ключ торчал в замочной скважине. А вот остальные артефакты, по словам Оорно, вечером были в разных местах лаборатории — на столах, на стеллаже, в застекленной витрине… Алмазы из «коробки лича» вообще были в стеклянном кувшине с наговоренной водой…

— Зачем? — удивился Пфалирон.

Иван пожал плечами, но слово в слово повторил то, что написал гоблин.

— Суволли считал, что нужно очистить камни от следов тех магических вязей, которые могли остаться на них после боя в Цитадели.

— И что из этого следует?

— Я пытался представить себя на месте убийцы, — задумчиво проговорил землянин. — Вот я убил мага. Затащил его труп в лабораторию… Зачем? Это понятно: не хотел рисковать. Наверняка убийца опасался конюха. Служанка сказала своему любовнику, что попросила не выпускать дхорков… не выпускать с вечера. Но рассчитывать, что их не будет в саду всю ночь, убийца не мог. Если бы конюх не заснул, то вскоре после полуночи пошел бы в сад. Поэтому-то убийца и затащил труп внутрь башни — чтобы прикрыть дверь. И вряд ли рассчитывал, что в его распоряжении — вся ночь. Он не мог себе позволить тратить время на обыск. Взял то, что собирался взять…

— Или — то, что под руку попалось? — перебил сыщика господин Томот.

«Вот зануда, — подумал Иван. — Впрочем, в начальниках такая упертость — к месту. Не дает мне увлечься одной версией».

Господин Томот тем временем забрал у землянина листок с записями гоблина:

— Действительно, очень странный набор… хотя… знаете, а ведь но не исключено и то, что изначально убийца ничего воровать и не собирался.

— Имитация ограбления? — Иван почесал подбородок. — Тоже вариант. Хотя…

Землянин замолчал, пытаясь сформулировать мысли.

— А что? — встрепенулся Пфалирон. — Убил и решил представить все так, словно виноват случайный бродяга.

— Нет, — покачал головой Иван. — Не складывается. Ни о каком «случайном бродяге» не может быть и речи. Башня мага посреди хорошо охраняемого поместья — не то место, куда может забраться случайный… даже не бродяга — посетитель. Конечно, все преступники считают нас, стражей порядка, глупцами, но не настолько же идиотами. Нет, я все же считаю, что мотив убийства — ограбление. Другие мотивы более сомнительны. Месть? Но все говорят, что врагов у мага не было. Точнее, о них никто не знает — ни дочь, ни господин Буригаг, ни камердинер… все в один голос говорят, что господин Суволли был бесконфликтным человеком.

— Да, — согласился господин Томот. — Амадеус был… незлым. Да, это лучшее определение. Конечно, его нельзя было назвать образцом любезности, но он никому не мешал жить. Занимался своими изобретениями и не лез ни в чьи дела.

— Еще один распространенный мотив — наследство. Но смерть мага никому не принесла выгоды. Дочь теперь оказалась в трудном положении. Расходы на содержание поместья наверняка быстро съедят все ее капиталы. Других законных наследников нет. Завещание, как вы знаете, обычное: небольшие суммы оставлены слугам, в том числе — плата за обучение младшего сына Бооти, если наставники сочтут его достаточно способным к магии, что-то из вещей и часть бумаг — старому гоблину, остальное — леди Лилиан. Никто не обогатился настолько, чтобы ради этого стоило убивать. Если же говорить о делах господина Суволли… нет, тоже пусто. Каретные мастера и ювелиры потеряли надежного поставщика. Конечно, они найдут, где брать эти «огненные кристаллы», но, боюсь, привозные будут обходиться дороже.

— И все же, — перебил Ивана Мулорит, поморщившись от предположения, что Лилиан может быть причастна к смерти отца. — Мы почти ничего не знаем о прошлом господина Суволли, о тех годах, когда он еще не жил в Кнакке.

— Согласен, — ответил Иван. — Значит, нужно поинтересоваться. Господин Томот! Вы же вхожи в дома долгоживущих… тех, кто помнит, как Суволли приехал в Кнакк? Можете порасспросить? Вдруг кто-нибудь что-то да вспомнит? Какие-нибудь сплетни, слухи о ком-то, обиженном магом?

— Хорошо, — кивнул начальник полиции. — Не будем забывать и о мести. Но если исключить этот вариант… Да, пожалуй, вы правы, господин Дурин! Убийца затащил тело в башню, взял несколько древних артефактов… причем одни из них стояли на виду, другие хранились в витринах, которые нужно было вскрыть. Похоже, преступник заранее знал, где они находятся, знал их истинную цену… залезать в несгораемый ящик убийце не было никакого резону — он взял то, что гораздо ценнее, чем золото и алмазы.

— Именно так! — Иван в который раз порадовался, что местное начальство соображает гораздо лучше, чем некоторые земные генералы. — А теперь об этом втором… следы дают возможность восстановить картину. Если убийца, можно сказать, парил над землей, то этот второй натоптал, как лошадь. Думаю, в тот момент, когда убийца подошел к башне, этот второй копался в клумбе. Он тоже спешил — ведь он не знал, сколько служанка будет миловаться со своим ухажером. Значит, залез в сад, как только господин Оорно отправился спать. То есть незадолго до полуночи. Этот второй видел момент убийства. Потом, когда первый ушел, этот второй выждал немного и вошел в башню.

— Интересно, зачем? — словно самого себя, спросил Пфалирон. — Если этот второй хотел украсть луковицы, то ему лучше бы было побыстрее убраться из сада… зачем лишний риск?

Иван улыбнулся:

— Характеры у всех разные. Кто-то — осторожен и предусмотрителен, а кого-то любопытство или жадность толкают на самые отчаянные поступки. Или, может быть, — глупость. Я не удивлюсь, если воришкой окажется сын садовника, причем не старший, а младший, тот, которому 13 лет…

Господин Томот рассмеялся:

— Будем надеяться, что дети тут не причем. Хотя ваша мысль, господин Дурин, верна. Похоже, вор — ребенок по разуму. Именно такого и нужно найти среди слуг Суволли… Но все же ограничиваться поисками вора нельзя. Ради такого дурачка вам не стоило ехать из столицы. Ищите первого! Убийство…

— Пока у нас есть только всего одна улика — слепок ботинка, — ответил Иван. — Ее надо максимально использовать. Обувь убийцы имеет несколько особенностей. Во-первых, очень острый носок. Во-вторых, наборная подошва — об этом можно судить вот по этим выступам на слепке. Похоже, нижний слой подошвы — с прорезями, которые нужны, чтобы кожа не скользила. На похоронах я смотрел на ноги гостей — таких ботинок или туфель не увидел. Наверное, столичная мода еще не добралась до Кнакка. Так что можно обратиться к чистильщикам обуви. Может, кто-нибудь сталкивался с подобным? Может, вспомнит хозяина? Конечно, модные туфли, а я все же думаю, что это — туфли, носит не только убийца. Но нельзя упускать шанс…

— Опросить всех чистильщиков? — господин Томот нахмурился. — Из-за ярмарки и так полицейских не хватает.

— Озадачим этим квартальных надзирателей, — предложил Пфалирон. — Уж они-то знают, кого и как спрашивать.

Начальник полиции кивнул.

— Ну, а я сначала поеду к Суволли, поговорю со слугами, а потом на ярмарку, — сказал Иван.

— Погодите, — перебил его господин Томот. — Думаю, вам было бы интересно узнать о том, что произошло вчера. Вы остались в поместье, а я вернулся сюда и имел весьма неприятный разговор с отцом бедной девушки. Пег Брютти требовал срочной выдачи тела дочери для похорон и грозил пожаловаться в монастырь…

Лицо Пфалирона вытянулось.

Иван вспомнил разговор с эльфом-патологоанатом о «допросе мертвых»:

— Придется отдавать тело?

— Нет, — усмехнулся старик. — Я не хотел упускать ни одной возможности что-то узнать о таинственном ухажере, поэтому побеспокоил монашек. К сожалению, это ничего не дало.

— Почему? — спросил Иван с той неопределенной интонацией, которая могла означать, что он прекрасно знает, при чем тут какие-то монашки.

— Господин Суволли вряд ли видел убийцу, но служанка не могла не знать того, с кем она проводила вечера, — продолжил начальник полиции. — Допрос мертвеца — действо, которое совершается весьма редко. Жрицы Зеленой Девы строго следят за тем, чтобы Темная магия не использовалась без особой необходимости. Но мои полномочия позволяют инициировать обряд.

— Вот как? — протянул Ивана, сообразив, что в этом мире существует что-то вроде инквизиции, препятствующей использованию какой-то Темной магии.

— Да, Олаф, у меня высший статус, если вы не знали, — начальник полиции высокомерно вздернул подбородок, но тут же улыбнулся, словно иронизируя над своим высоким званием, и продолжил. — Я не всю жизнь служил в Кнакке… Однако для проведения допроса нужен специалист, которого в такой провинции, как у нас, не сыщешь, На то, что Кнакк считается заштатным городишкой, и был мой расчет.

— Точно! — воскликнул Иван. — Я никак не мог понять, почему убийца бросил труп девушки в саду. Гораздо надежнее было бы выманить дуреху за ограду, зарезать и сбросить тело в канал. Конечно, на это понадобилось бы время, но зато появлялась гарантия, что покойница не заговорит хотя бы в первые дни. Так значит, вы думаете, что убийца понадеялся на то, что в Кнакке нет мастеров допроса мертвых, и поэтому не спрятал труп более тщательно?

— Да, — кивнул господин Томот. — Но я ошибся. Подождите немного, сейчас придет тот, кто объяснит лучше меня.