Дело полковника Петрова

Я понял, что никакая газета мне теперь уже не нужна.

Глава Тридцать первая

Если два простых слова ОНА ОСТАЕТСЯ оказались для меня личным посланием, принесшим облегчение, то для общественности они сыграли роль запала в бочке с порохом.

Манифестация в аэропорту Маскот была бурной, но хорошо, что она произошла. Она продемонстрировала людям наглядный пример того, что может произойти, когда нарушаются основные свободы граждан. Немедленно в парламентах всех австралийских штатов на министров посыпался град вопросов по поводу того, почему раньше не было предпринято никаких действий для спасения миссис Петровой. Повсюду люди требовали принятия действенных мер и в жесткой форме запрашивали , что делает правительство в этом направлении. Газеты публиковали острые редакционные статьи.

На улицах больших и малых городов совсем чужие люди обсуждали это дело и воинственно объявляли о том, что бы они сделали, если бы решение вопроса зависело от них. Даже обычно сдержанные мужчины распрямляли плечи и говорили, что, если бы у них была возможность, они бы по-своему поговорили с такими-растакими сопровождающими миссис Петровой. А женщины со слезами на глазах рассказывали о "бедняжке миссис Петровой".

Значение этой благородной эмоциональной реакции на события для общественной морали просто невозможно было переоценить. Но на этом все не закончилось. Когда гнев поостыл, и эмоции начали утихать, многие стали оценивать политическое значение всего этого дела.

В политическом плане этот инцидент, как никогда, объединил людей в активном неприятии коммунизма и всего связанного с ним. Когда Петрову тащили в самолет, коммунизм в Австралии получил самое тяжелое поражение со времени его появления там.

Я уверен, что в аэропорту, несмотря на жесткие действия сотрудников советского посольства, Петрова, при всем её тяжелом моральном состоянии, была готова добровольно сесть на самолет. Ошибка сопровождавших её лиц заключалась в том, что они грубо обращались с ней на глазах у толпы. Петрова, неправильно истолковав настроение демонстрантов, испугалась их, но её также возмутили и грубые действия, с помощью которых её сопровождающие фактически тащили её в самолет.

К тому времени, когда Петрова вошла в самолет, она уже ясно поняла, что функция её сопровождающих заключалась не в её защите. В действительности они охраняли её, как заключенную, и если бы она продолжила полет, то прибыла бы в Москву именно в таком качестве. Если у неё ещё и оставались какие-то сомнения, то после взлета самолета они окончательно рассеялись. Она поняла, что может передвигаться по самолету только в сопровождении двух вооруженных гориллоподобных охранников. Ко времени прибытия в Дарвин она в достаточной мере пришла в себя. По-видимому, она поняла, что если вернется в Советский Союз, то никого она не спасет.

Когда ей предоставили шанс остаться в Австралии, она приняла единственное логичное для неё решение. Был бы телефонный звонок от Владимира, или его не было бы, она, по-видимому, все равно бы осталась. Дуся ведь реалист.

Дусе потребовалось не очень много времени для того, чтобы прийти в себя после такого тяжелого испытания. Я увидел её через несколько недель после того, как она сошла с самолета в Дарвине 13 мая 1954 года, и она выглядела превосходно. У неё уже стали появляться признаки, свидетельствующие о том, что она успешно адаптируется к новой жизни в новой стране. Норт организовал визит Петровых ко мне на новую квартиру, которую я теперь снимал.

В 8 часов вечера раздался стук в мою дверь. Это был Норт с Дусей и Владимиром. Дуся выглядела нарядной и привлекательной в хорошо сшитом костюме, и когда она увидела меня, то протянула ко мне руки.

Я взял её за руки, а она произнесла улыбаясь: - Мне бы следовало дать вам пощечину, Майкл. Почему вы не сказали мне правду о Владимире, когда я разговаривала с вами по телефону из посольства ? Я с ума сходила от тревожных мыслей.

Она продолжала осыпать меня шутливыми обвинениями и в гостиной, куда мы прошли вместе с Владимиром, Нортом и ещё одним сотрудником Службы безопасности, который неотступно следовал за нами.

Я приготовил привычные для каждого напитки; для Дуси - как всегда бренди, Владимир предпочел шотландский виски. После недолгого общего разговора, Дуся принялась рассказывать нам о том, что произошло с ней после ухода Петрова из посольства.

По её словам, 6 апреля, через три дня после исчезновения Петрова, её вызвали в посольство и приказали взять с собой из дома все её личные вещи. С этого времени она фактически превратилась в заключенную, и её никогда не оставляли без охраны. Никому не разрешалось с ней разговаривать, и в течение двух дней она оставалась совсем без еды.

Посол неоднократно опрашивал её в отношении Петрова и, как я и подозревал в то время, по телефону ко мне позвонил один из сотрудников посольства, находившихся рядом с ней.

Говоря о телефонном звонке, Дуся сказала : - Я почувствовала, что Владимир находился в контакте с вами, особенно когда вы произнесли, что "человек не может так просто пропасть."

Дуся ненадолго замолчала, и я воспользовался этой возможностью, чтобы наполнить её бокал. Когда я снова сел, она прямо посмотрела на меня, а затем подмигнула. - Скажите мне, Майкл, вы работаете на Службу безопасности? Говорите, не стесняйтесь. Теперь от этого уже не будет вреда.

- Нет, Дуся, как вы можете такое говорить?

Дуся сделала жест в сторону Норта, который безмятежно сидел, потягивая из стакана апельсиновый сок.

- Я часто задаю ему этот вопрос, - сказала она, - но он, конечно, не скажет мне ничего. Я начала подозревать вас в этом, когда вы приехали к нам в Канберру и предложили мне не возвращаться в Советский Союз, а остаться здесь с вами. Помните?

- Любой ваш друг в тех обстоятельствах сказал бы то же самое, заметил я.

- Это был не очень подходящий сюжет для беседы, и я постарался перевести разговор на другую тему.

Встреча закончилась довольно рано, но перед уходом Дуся вновь завела речь о своем: - Майкл, скажите мне честно, правильно ли я поступила ?

- Конечно правильно. Это было единственное, что вам следовало сделать. Вы хорошо знаете, что с вами бы произошло, если бы вы вернулись на родину, а кроме того, вы не принесли бы вашей семье ничего хорошего. У вас с Владимиром будет здесь хорошая жизнь. Даже не думайте, что вы сделали что-то такое, о чем потом придется сожалеть. Вы имеете полное право жить своей собственной жизнью. Любая система, любой режим, который уничтожает человека из-за его убеждений, не стоит того, чтобы из-за него переживать.

- Спасибо вам, Майкл ! - и Дуся, похлопав меня по плечу, присоединилась к остальным.

Владимир, Дуся и я продолжали время от времени встречаться, когда в июне в Службе безопасности мне сказали, что пришло время раскрыть перед Петровым мою принадлежность к Службе в качестве агента. Они сказали, что привезут Владимира ко мне на квартиру, а остальное - моя задача. Владимир приехал с Дусей и двумя сопровождающими из Службы. Я хорошо помню, что это было 11 июня 1954 года, и я приготовил к их приезду прекрасный ужин с большим количеством спиртных напитков. Мы изрядно выпили, и когда я увидел, что Владимир достаточно расслабился, я вызвал его в прихожую.

- Мне нужно кое-что сказать вам, Владимир. Я хотел поведать вам об этом ещё некоторое время назад, но до сегодняшнего дня все не было возможности. В течение нескольких лет я был сотрудником Австралийской Службы безопасности. Полагаю, что с некоторого времени вы уже догадывались об этом. Уже во время моей работы в Службе у нас с вами завязалась дружба, и уж потом я сконцентрировал мои усилия на попытках оказать вам помощь в том, чтобы остаться в Австралии.

Далее, я высказал уверенность, что наша дружба не пострадает в результате моего признания, а я со своей стороны считаю, что нас всех вместе ждут хорошие времена.

Я протянул ему мою руку и он крепко пожал её.

- Мы - друзья, и всегда останемся друзьями, - воскликнул он.

На его лице в этот момент не проявилось каких-то особенных эмоций, но, я почувствовал, что мое признание застало его врасплох и ему потребуется какое-то время, чтобы освоиться с этой мыслью.

Мы присоединились к остальным, и я дал понять представителям Службы безопасности, что все прошло нормально. Они сказали, что будут рады передать полковнику Спраю, что Владимир и я остались друзьями, несмотря на то, что он теперь знает о моей истиной роли в этом деле.

Дуся не могла не слышать того, о чем говорилось. Она повернулась к Владимиру: - Ну, - произнесла он торжествующе. - Я всегда была дальновиднее тебя. Сколько раз я говорила тебе, что Майкл работает на Службу безопасности ?

Я вмешался в их разговор. Мне не хотелось, чтобы Дуся одержала верх над ним - у него и так было достаточно проблем со всем этим.

- Владимир все знал обо мне уже некоторое время назад, - сказал я, но мы заключили негласное соглашение по этому поводу и старались не задавать друг другу лишних вопросов.

Владимир воспользовался предложенным мною шансом: - Это правда, произнес он с энтузиазмом.

- Прекрасная работа, Майкл, - сказала Дуся. - Знаешь, если бы тебе удалось проделать то же самое с любым другим сотрудником советского учреждения, то ты добился бы того же результата.

Вероятно она старалась сохранить лицо Владимиру, но я не был с ней согласен. Весь мой опыт отношений с советскими представителями не подтверждал то, что она сказала.

По моему мнению, Петров в целом не отличался от любого другого советского представителя, работающего в аналогичной области. Для сотрудника разведки он был умным человеком. Если бы использовать его на работе в разведслужбе любого из демократических государств, он показал бы там очень высокие результаты. Его слабость заключалась в его повышенных притязаниях в жизни. Однако на службе в демократическом государстве он смог бы их удовлетворить. А вот на службе в советском МВД он не мог этого сделать, и это было причиной его разочарования. Это было его незащищенное, слабое место.

Поговорив напоследок о моей связи со Службой безопасности, мы ещё выпили перед расставанием и попрощались. Владимир крепко расцеловал меня в обе щеки и мои гости отбыли, оставив меня с горой грязных тарелок, пустых стаканов и пепельниц, полных сигаретных окурков.

Глава Тридцать вторая

Моя карьера агента спецслужбы близилась к концу. В течение нескольких месяцев Служба безопасности не могла решить, представлять ли меня в качестве свидетеля на заседания Королевской Комиссии. Ее решимость окрепла в августе 1954 года, когда доктор Г.В. Эватт, королевский адвокат и лидер оппозиции в Палате представителей, а также бывший судья в Верховном суде, выступил перед Комиссией в качестве адвоката, представляющего интересы некоторых членов фракции оппозиции, имена которых были упомянуты в документах коммунистов.

Он заявил, что Служба безопасности и супруги Петровы были в сговоре с целью сфабриковать документ, в котором упоминались фамилии некоторых членов оппозиции.

Далее он заявил, что Документ Джи10 является подделкой, изготовленной в политических целях, чтобы нанести ущерб репутации его самого и возглавляемой им Лейбористской партии.

Дискуссия в отношении Документа Джи длилась несколько недель. Ее апогеем стало полное драматизма решение Комиссии аннулировать разрешение Доктору Эватту на участие в работе Комиссии в качестве адвоката. Члены Комиссии утверждали, что Доктор Эватт не способен отделить свои обязанности в качестве адвоката от обязанностей лидера оппозиции.

Впоследствии Комиссия подготовила промежуточный отчет, в котором она сделала заключение, что Документ Джи - настоящий, и был напечатан в советском посольстве коммунистом Рупертом Локвудом. В отчете также говорилось, что утверждения о том, что представленные супругами Петровыми документы сфабрикованы в результате сговора, в котором, якобы, принимал участие и я, лишены оснований и не подтверждаются никакими заслуживающими доверия свидетельствами.

После своего сенсационного заявления Доктор Эватт потребовал, чтобы меня вызвали на заседание комиссии в качестве свидетеля. Участвовавший в работе Комиссии в качестве адвоката мистер У.В. Уиндейер согласился с этим, так как он знал, что мое свидетельство никоим образом не подкрепит заявления Доктора Эватта.

Легко понять цель требования Доктора Эватта, вызвать меня на заседание Комиссии в качестве свидетеля. Австралийские коммунисты уверенно полагали, что результат слушаний на заседаниях Комиссии будет зависеть от степени доверия к свидетельским показаниям Петрова. Они знали, что я был близкой связью Петрова и надеялись, что я помогу им поколебать доверие к нему. У них были достаточные основания для такого рода надежд, так как было очевидно, что коммунисты не осуждали меня за уход Петрова на Запад. Меня до сих пор считали верным сторонником революционного дела, и я поддерживал такую веру, продолжая радикальную деятельность в ассоциациях коммунистов.

Как только Эватт впервые упомянул мое имя, я понял, что скоро меня вызовут давать свидетельские показания. Хотя я готовился к тому, чтобы поведать миру мою историю, которая, как я наверняка знал, подорвет обвинения против меня в сговоре, я все-таки ощущал некоторое беспокойство. Я понимал, что мне нелегко будет резко изменить мой сложившийся внутренний настрой с негласного сотрудника спецслужб Бейкера на государственного свидетеля Бялогуского.

Вызов на заседания Комиссии пришел не так скоро, как я ожидал, и я замучил Службу безопасности просьбами ввести меня в курс их планов. Они не очень хотели связывать себя какими-то обязательствами, так как на этой стадии было не ясно, какой характер примет ход слушаний Комиссии, и тактика Службы все ещё не была определена.

Я узнал о моем вызове на слушания из сообщения, которое пришло не напрямую. В моем офисе появился фотограф агентства новостей и сообщив, что в Комиссии было названо мое имя, попросил разрешения сфотографировать меня. На следующий день Норт вручил мне судебную повестку с извещением о том, что меня вызывают в качестве свидетеля на заседание, которое должно было состояться днем позже. Когда я один без сопровождения пробирался через толпу фотографов со вспышками, я ощущал некоторое напряжение и почувствовал облегчение лишь тогда, когда увидел Норта, направляющегося мне навстречу. Он стал моим гидом и наставником до самого конца заседаний Комиссии.

Теперь все согласны с тем, что, выступив с заявлением перед Комиссией, доктор Эватт допустил серьезную ошибку. Большинство неприятностей и трудностей, с которыми он столкнулся внутри своей партии, относят за счет этого решения. Нет сомнений в том, что Доктор Эватт, сделав заявление перед Комиссией, нанес себе серьезный политический ущерб, но, в целом, он достиг тех целей, которые ставил перед собой. Он понизил значимость Комиссии в глазах общественности и создал дымовую завесу, которая снизила остроту восприятия многих важных разоблачений.

Как бы то ни было, и как бы сильно не влияла политическая конъюнктура на восприятие общественностью того, что происходило на заседаниях Комиссии, нет сомнений в том, что Комиссия проделала внушительную работу. Она скрупулезно расследовала и убедительно доказала, что в Австралии действовала обширная шпионская сеть; что ряд чиновников правительственных ведомств сознательно или неосознанно передавал информацию советским агентам ; что австралийская коммунистическая партия действовала в интересах Советского Союза, и Москва оказывала ей финансовую помощь.

Общественность была разочарована тем, что не прозвучали имена известных лиц. Такая реакция, конечно, нелепа. Разве кто-то ожидал услышать, что некий министр или сам премьер-министр были скрытыми коммунистическими агентами?

Конечно, нет. Комиссия провела ту работу, которую она намечала, и в процессе расследования показала, что в Австралии существовала высокоэффективная шпионская сеть. Выявив её, она оказала большую услугу не только Содружеству, но и любой другой стране в свободном мире.

Комиссия показала, что если советское МВД прилагает такие усилия для создания разветвленной шпионской сети в Австралии, то оно наверняка делает это в ещё более широких масштабах в крупных странах Западного мира.

Дело полковника Петрова будет оказывать воздействие на политическую жизнь в Австралии ещё многие годы. Оно нанесло по Лейбористской партии сокрушительный удар. Уже появилась выделившаяся из неё группа под названием "Лейбористская партия Австралии (антикоммунистическая)" и накапливаются свидетельства того, что лейбористское движение может полностью расколоться на левое и правое крыло.

Некогда популярных в Австралии политических высказываний о том, что коммунизм "это просто другая политическая идеология" больше не слыхать. Теперь австралийцы внимательно оценивают факты. Отныне никакой контролируемый коммунистами профсоюз не сможет безнаказанно затеять социальную смуту без реального повода для недовольства.

Как ожидается, результатом доклада Королевской комиссии станет ужесточение положений "Закона о государственных секретах" и усиление законодательства в отношении шпионажа в мирное время. Нет никаких сомнений в том, что меры безопасности будут значительно усилены , а проверки государственных служащих будут проводиться гораздо более тщательно.

Итоги расследования подведены ещё не полностью и эта работа займет, по-видимому, ещё несколько лет. Но, влияние коммунистической партии в Австралии упало до самого низкого уровня за последние двадцать лет, и нет никаких перспектив на её возрождение в качестве политической силы.

А теперь о супругах Петровых. Владимира неоднократно вызывали для дачи свидетельских показаний на заседания Королевской комиссии. Его свидетельство об отношениях с австралийскими информаторами подвергся ожесточенным нападкам со стороны адвоката обвиняемых, но эти нападки успеха не имели. Служба безопасности держала супругов в надежном месте. Но Владимир был свободен в своих действиях и до сего времени пользуется полной свободой. Для того, чтобы принести присягу перед тремя судьями, он вошел в зал суда так же, как и все остальные.

Сотрудники службы безопасности продолжают охранять его от возможных посягательств на его жизнь. Я не задаю вопросов о том, где Владимир и Дуся живут, и мы видимся на встречах, которые организует Служба безопасности. Они довольны своей свободой от советского влияния, но жизнь в Австралии оказалась не совсем такой, как Петров представлял её себе. Его собаку Джека, которого, наконец, забрали из советского посольства, оказалось невозможно держать там, где Петровы сейчас живут. Его устроили в специальный пансионат для собак, и получит ли Владимир его когда-нибудь обратно, никто сказать не может. Реализацию своей мечты о ферме по выращиванию цыплят ему пришлось пока отложить. В настоящее время у них есть одиннадцать тысяч долларов, выданных им правительством Австралии, и, кроме того, правительство оплачивает их текущие расходы.

Петров иногда ездит на охоту, причем в правительственной автомашине и с охраной Службы безопасности, а представитель Службы сопровождает Дусю Петрову при её выходах в город за покупками.

Во время нашей последней встречи Владимир предложил открыть санаторий для выздоравливающих и институт водной терапии. Однако, он уверен, что рано или поздно агентура советских спецслужб совершит покушение на него или на Дусю. По его настоянию я постоянно ношу пистолет в кобуре подмышкой. Мне это изрядно надоело. Конечно, очень хорошо быть доктором Бялогуским, который занимается лечением переломов ног и оказывает моральную поддержку беременным женщинам, но, время от времени меня охватывает желание снова превратиться в Джека Бейкера и принять участие ещё в какой-нибудь хитроумной операции разведки или контрразведки.

1 В начале пятидесятых годов внешнеполитическая разведка входила в состав Министерства внутренних дел СССР. (Прим. перев.)

2 Foreign Office - министерство иностранных дел в Великобритании. ( Прим. перев)

3 Бёрджес и Маклин - англичане, завербованные советской разведкой незадолго до Второй мировой войны. Являлись членами так называемой "кембриджской пятерки" - группы агентов, завербованных из числа студентов Кембриджского университета (Великобритания). Длительное время продуктивно работали, передавая СССР политическую, военную и контрразведывательную информацию. В результате действия различных обстоятельств были разоблачены у себя на родине и часть их вывезена в СССР. (Прим. перев.)

4 По-видимому автор имел в виду роспуск Коммунистического Интернационала (Коминтерна), который произошел в мае 1943 года. (Прим. перев.)

5 Мемель - прежнее название города Клайпеда в Литве.(Прим. перев.)

6 Имеется в виду визит в Австралию королевы Великобритании, которая номинально являлась главой Австралийского Союза.(Прим. перев.)

7 Герцог эдинбургский - супруг британской королевы Елизаветы.(Прим. перев.)

8 Акр мера площади. 1 акр равен около 4046 кв. метров, т.е. немногим более 0,4 га. (Прим. перев.)

9 Гузенко - шифровальщик резидентуры Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Советской Армии, находясь в 1946 году в командировке в Канаде, перешел на Запад, выдав противнику большой объем важной разведывательной информации ( прим. перев.)

10 Документ Джи состоял приблизительно из сорока машинописных страниц и содержал злонамеренные сплетни в отношении видных австралийских государственных и общественных деятелей. Королевский, адвокат участвовавший в работе Комиссии мистер, У.В. Уиндейер обоснованно охарактеризовал Документ Джи как "смесь непристойности, лжи и фактов". Под этим он имел в виду, что в документ намеренно были вставлены крупицы правды, чтобы придать достоверный вид тщательно составленному тексту, содержащему ложь и вымысел. [ГВН1]