Дело Сен-Фиакра

Глава 8 Приглашение на ужин

— Опять он собрался звонить, — вздохнул комиссар, увидав, что Метейе вновь поднялся с места.

Он проводил его взглядом, и оказалось, что секретарь направляется отнюдь не к телефонной будке и не в уборную. Между тем толстячок адвокат весь изъерзался, словно ему не сиделось на месте. При этом он то и дело поглядывал на графа. И даже как будто пытался изобразить подобие улыбки.

Быть может, Мегрэ был здесь лишним? Как бы то ни было, эта сцена напомнила комиссару некоторые эпизоды юности: компания приятелей сидит в какой-нибудь пивной вроде этого кафе, а где-нибудь в другой конце зала — две женщины. И вот начинаются споры, обсуждения, сомнения и колебания, в конце концов зовут официанта и просят передать записочку…

Адвокат пребывал в таком же возбуждении. И женщина, сидевшая за два столика от Мегрэ, ошибочно приняв это волнение на свой счет, заулыбалась, открыла сумочку и, вынув пудреницу, припудрила нос.

— Я сейчас вернусь, — обратился комиссар к Морису де Сен-Фиакру. Пройдя через зал вслед за Жаном Метейе, он обнаружил не замеченную им ранее дверь, за которой начинался широкий коридор, застланный красным ковром. В конце коридора у стойки, на которой лежала толстенная книга, сидела за телефонным коммутатором какая-то женщина. Здесь же, у стойки, торчал теперь Метейе, беседовавший с женщиной. Как видно, разговор их подходил к концу — секретарь собрался уходить как раз в ту минуту, когда комиссар двинулся по коридору.

— Спасибо, мадемуазель. Значит, первая улица налево?

Казалось, появление комиссара ничуть его не смутило и не напугало. Скорее, напротив. Глаза его весело поблескивали.

— А я и не знал, что здесь у вас есть гостиница, — проговорил комиссар, обращаясь к девушке.

— Вы остановились где-то в другом месте? Зря. Это лучшая гостиница в Мулене.

— Скажите, у вас не останавливался граф де Сен-Фиакр?

Девушка чуть было не расхохоталась. Потом вдруг посерьезнела.

— Что он натворил? — поинтересовалась она чуть встревоженно. — За пять минут уже второй раз…

— Куда вы отослали моего предшественника?

— Он хотел знать, здесь ли граф провел ночь с субботы на воскресенье. Пока что я ничего не могу сказать — ночной портье еще не пришел. Тогда этот господин поинтересовался, есть ли у нас гараж, и отправился прямо туда.

Черт подери! Комиссару не оставалось ничего другого, как последовать за Метейе.

— А гараж находится на первой улице налево, — раздосадованно проговорил он.

— Именно так. И работает всю ночь.

Жан Метейе не терял времени даром: Мегрэ еще только свернул на указанную улицу, а он уже возвращался, насвистывая на ходу. В углу гаража присел перекусить сторож.

— Я к вам по тому же делу, что и предыдущий посетитель. Меня интересует желтый автомобиль. Кто-нибудь брал его в ночь с субботы на воскресенье?

На столе красовалась десятифранковая купюра. Мегрэ положил туда еще столько же.

— Да, брали — около полуночи.

— А потом вернули?

— Часа в три ночи.

— Машина была грязная?

— Да не очень. Погода, знаете ли, сухая.

— Они пришли вдвоем, не так ли? Мужчина и женщина.

— Нет, только мужчина.

— Такой низенький и худой?

— Да нет, наоборот, очень высокий и вообще здоровенный.

Несомненно, речь шла о графе де Сен-Фиакре.

В кафе, куда вернулся Мегрэ, вновь надрывался оркестр, и первое, что заметил комиссар, войдя в зал, был пустой столик в углу, где сидели Метейе и его адвокат.

Правда, через мгновение он обнаружил адвоката: тот сидел на его собственном месте рядом с графом де Сен-Фиакром.

При виде комиссара законник поднялся с банкетки.

— Прошу меня извинить… Ну что вы! Садитесь, прошу вас…

Но сам он вовсе не собирался уходить. Наоборот, уселся напротив. Выглядел он очень оживленным, даже щеки порозовели. Похоже, он старался поскорее закончить щекотливое дело. Адвокат без конца озирался, ища глазами Метейе, но того нигде не было видно.

— Сейчас вам все станет ясно, господин комиссар. Сам бы я не решился явиться в замок, что совершенно естественно. Но раз случаю угодно было столкнуть нас, если можно так выразиться, на нейтральной территории…

Он через силу заулыбался. И после каждой фразы кивал собеседникам, словно раскланиваясь в знак признательности за одобрение.

— Как я уже говорил своему клиенту, при такой тягостной ситуации совершенно незачем еще более усугублять положение излишней обидчивостью. Господин Жан Метейе прекрасно это понял. И как раз перед вашим приходом, господин комиссар, я говорил графу, что мы не прочь договориться полюбовно.

Мегрэ проворчал:

— Черт подери!

А сам подумал:

«Ну, любезный, если через пять минут ты не получишь по физиономии от этого самого господина, которого так сладко улещиваешь, считай, что тебе крупно повезло».

Бильярдисты по-прежнему кружили вокруг стола, крытого зеленым сукном. А женщина тем временем положила на стол сумочку и отправилась в дальний конец зала.

— Вот еще одна дурища, которая никак не возьмет в толк, в чем тут дело. Ее, по всей видимости, осенила блестящая мысль — Метейе вышел, чтобы переговорить с ней без свидетелей. Теперь она примется его разыскивать.

Мегрэ не ошибся: слегка подбоченясь, женщина расхаживала по кафе, стараясь отыскать Метейе.

А адвокат все не умолкал.

— Налицо весьма сложное сплетение интересов и прав, и со своей стороны мы готовы…

— К чему? — в упор спросил Сен-Фиакр.

— Ну… Вообще…

Адвокат забыл, что сидит за чужим столиком, и, чтобы перевести дух, машинально отхлебнул из кружки комиссара.

— Я понимаю — здесь не самое подходящее место. Да и время тоже. Но не забывайте: мы лучше, чем кто-либо, знаем финансовое положение…

— Моей матери. Что дальше?

— Из деликатности, что делает ему честь, мой клиент перебрался в гостиницу.

Бедняга адвокат! Теперь, когда на него в упор уставился Морис де Сен-Фиакр, он с трудом ворочал языком и каждое слово стоило ему огромного усилия.

— Вы понимаете меня, господин комиссар, не так ли? Как известно, завещание хранится у нотариуса. Успокойтесь. Права господина графа ничуть не нарушены. Но, однако, в завещании фигурирует и Жан Метейе. Дела графини крайне запутаны. Лишь мой клиент знает, что к чему.

Мегрэ восхитился самообладанием графа, которому удавалось хранить прямо-таки ангельское спокойствие.

Он даже слегка улыбался.

— О да, он был образцовым секретарем, — совершенно серьезно проговорил он.

— Заметьте, сам он из прекрасной семьи и получил великолепное образование. Я знаю его родителей. Отец…

— Вернемся к наследству, хорошо?

Совершенно невероятное везение! Адвокат едва мог поверить собственным ушам.

— Позвольте что-нибудь для вас заказать. Официант! Господам то же самое, что раньше, не так ли? И один рафаэль-ситрон для меня.

А через два столика от них женщина с мрачным видом уселась на свое место, не найдя Метейе, она решила, на худой конец, попытать счастья с кем-нибудь из бильярдистов.

— Как я уже говорил, мой клиент готов вам помочь. Он не питает доверия к некоторым личностям и сам расскажет вам, какие темные махинации проворачивали здесь эти людишки, отнюдь не страдающие от избытка совести. Наконец…

Теперь он подошел к самому трудному. Несмотря на весь свой апломб, адвокат судорожно сглотнул и лишь потом продолжил:

— Вы сами убедились — касса замка пуста. Но ведь совершенно необходимо, чтобы госпожа ваша матушка…

— Госпожа ваша матушка! — восхищенно подхватил Мегрэ.

— Госпожа ваша матушка… — повторил адвокат, и бровью не поведя. — О чем бишь я? Ах да! Необходимо, чтобы похороны были достойны семьи де Сен-Фиакров. И пока дела будут улаживаться ко всеобщему удовлетворению, мой клиент готов приложить все усилия, чтобы…

— Иначе говоря, он одолжит денег на похороны? Вы это имели в виду?

Мегрэ не осмеливался взглянуть на графа. Не сводя глаз с Эмиля Готье, который вновь провел серию блистательных ударов, комиссар, весь напружинившись, ждал, что за их столиком вот-вот разразится жуткий скандал.

Но нет. Граф де Сен-Фиакр поднялся с места и обратился к новому посетителю:

— Садитесь же за наш столик, сударь.

Он обращался к успевшему вернуться в кафе Жану Метейе, которому адвокат, по всей видимости, знаком дал понять, что все идет хорошо.

— Вам тоже рафаэль-ситрон? Официант!

В зале раздались аплодисменты, оркестр закончил очередную пьесу. Но шум стих, и говорить стало еще более неловко — голоса зазвучали четче и громче. В наступившей тишине только и было слышно, как стучат, сталкиваясь, бильярдные шары.

— Я сказал господину графу, и он прекрасно все понял…

— Кому коктейль?

— Вы приехали сюда на такси, господа? В таком случае, если вы собираетесь ехать обратно в Сен-Фиакр, моя машина — в вашем распоряжении. Правда, нам придется слегка потесниться, я уже предложил комиссару захватить его с собой. Сколько с меня, официант? Да нет же, я сам за все заплачу.

Но адвокат уже поднялся и сунул стофранковую ассигнацию в руку официанта, осведомившегося:

— За все?

— Ну конечно!

А граф, изобразив самую что ни на есть очаровательную улыбку, проговорил:

— Право, вы слишком любезны.

Эмиль Готье, наблюдавший, как они, уходя, расшаркивались друг перед другом у дверей, даже забыл, что ему пора наконец бить по шару.

В машине адвокат оказался рядом с сидевшим за рулем графом. А на заднем сиденье, куда уселся Мегрэ, едва хватило места для Жана Метейе.

Было холодно. Фары едва освещали дорогу. В машине без глушителя говорить было трудно.

Интересно, всегда ли Морис де Сен-Фиакр ездит на такой бешеной скорости? Или это маленькая месть? Как бы то ни было, двадцать пять километров от Мулена до замка они проделали меньше чем за четверть часа — не сбрасывая газа на виражах, стрелой мчась во мраке, так что в какой-то момент машина только чудом не врезалась в телегу, стоявшую посреди дороги, и то лишь потому, что граф объехал ее по насыпи.

Студеный ветер обжигал лицо. Мегрэ пришлось обеими руками придерживать воротник пальто. По деревне они промчались, не сбавляя скорости. Лишь на мгновение показались освещенные окна гостиницы, мелькнула островерхая колокольня церкви.

От внезапной остановки пассажиры повалились друг на друга. Оказалось, что машина уже стоит у крыльца замка. Видно было, как в полуподвальной кухне ужинают слуги. Кто-то хохотал во весь голос.

— Господа, позвольте предложить вам поужинать.

Метейе и адвокат неуверенно переглянулись. Граф дружески подтолкнул их к дверям замка.

— Прошу вас, теперь моя очередь, не правда ли?

И, когда они вошли в вестибюль, добавил:

— К несчастью, это будет не слишком весело.

Мегрэ хотел было сказать ему кое-что без свидетелей, но граф, не дав ему и слова молвить, отворил дверь в курительную.

— Я вынужден оставить вас на несколько минут, а вы тем временем выпейте чего-нибудь. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения. Господин Метейе, вы ведь знаете, где стоят бутылки. Там еще осталось что-нибудь приличное?

И граф нажал на кнопку электрического звонка. Однако дворецкого не было довольно долго, и появился он, дожевывая на ходу, с салфеткой в руках.

Резким движением граф выхватил у него салфетку.

— Вызовите ко мне управляющего. Потом соедините меня по телефону с приходским домом, а затем с доктором.

И, обращаясь к гостям, проговорил:

— Вы позволите?

Телефонный аппарат находился в вестибюле. Как и во всем замке, здесь царил полумрак. В это захолустье еще не подвели электричество, и замок получал ток от собственного, довольно-таки маломощного движка. Поэтому нити накаливания в лампах светились тусклым, красноватым светом, как в трамваях во время какой-нибудь поломки.

Словом, вестибюль почти утопал в тени — в дальних углах едва проступали контуры мебели.

— Алло! Да, я категорически настаиваю… Спасибо, доктор.

Мегрэ и адвокат нервничали, но старались не подавать виду. Молчание прервал Жан Метейе:

— Что вы будете пить, комиссар? По-моему, портвейна больше не осталось. Но есть кое-что покрепче.

Комнаты первого этажа располагались анфиладой.

Сейчас все проходные двери были распахнуты. Сначала шла столовая. Потом гостиная. Затем курительная, где находились теперь трое гостей. И наконец, библиотека, куда и отправился за выпивкой юный секретарь.

— Алло!.. Да… Так, значит, я могу рассчитывать?.. В таком случае, до встречи.

Граф все звонил и звонил по телефону. Потом прошелся по коридору, пробитому по всей длине первого этажа, поднялся на второй, и в комнате покойной шаги его смолкли.

Между тем кто-то протопал по вестибюлю. Затем в дверь постучали, и створки ее распахнулись. На пороге стоял управляющий.

— Вы меня вызывали?

Но обнаружив, что графа в комнате нет, Готье замер, обескураженно уставился на троих мужчин, шагнул назад и принялся о чем-то расспрашивать подоспевшего дворецкого.

— Может быть, принести сельтерской? — суетился меж тем Жан Метейе.

А адвокат, воодушевившись, откашлялся и заговорил:

— У нас обоих довольно-таки странные профессии, комиссар. Вы давно в полиции? Я-то практикую уже пятнадцать лет. Иначе говоря, мне довелось участвовать в самых что ни есть волнующих историях… Ваше здоровье. И ваше, господин Метейе… Рад, что дело принимает для вас такой оборот…

Из коридора донесся голос графа:

— Ну так раздобудьте! Позвоните сыну, он как раз играет сейчас в бильярд в Мулене, в «Кафе де Пари». Пусть привезет все, что нужно.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел граф.

— Вы нашли, что выпить? А сигар здесь нет?

Он вопросительно глянул на Метейе.

— Только сигареты. Я курю только…

Недоговорив, секретарь в смущении отвернулся.

— Сейчас принесу сигары.

— Господа, прошу извинить меня за скудный ужин, который я вынужден вам предложить. Мы живем вдали от города, и…

— Ну-ну! — вмешался слегка захмелевший адвокат. — Не сомневаюсь: все будет прекрасно. А на этом портрете изображен кто-то из ваших родственников?

И он указал на висевший в большой гостиной портрет мужчины в облегающем рединготе, из-под которого белел туго накрахмаленный пристежной воротничок.

— Это мой отец.

— В самом деле, вы на него похожи.

Вслед за слугой вошел доктор Бушардон и настороженно огляделся по сторонам, словно в предчувствии драматических событий. Но молодой граф встретил его приветливо и оживленно:

— Проходите, доктор. Полагаю, вы знакомы с Жаном Метейе. А это его адвокат, очаровательный человек — сами увидите. Ну а что до комиссара…

Мегрэ и Бушардон обменялись рукопожатием, и через несколько минут Бушардон пробурчал на ухо комиссару:

— Что вы тут подстроили?

— Это не я. Это он.

Чтобы приободриться и вообще прийти в себя, адвокат без конца подходил к круглому столику и пил бокал за бокалом. Судя по всему, он даже не замечал, что чрезмерно налегает на спиртное.

— Что за чудо этот старинный замок! Какая была бы декорация для фильма! Совсем недавно я говорил об этом буржскому прокурору — он на дух не переносит кинематограф. Пока фильмы будут сниматься в таких декорациях, которые…

Возбуждение его нарастало прямо на глазах, он без конца приставал с разговорами то к Мегрэ, то к секретарю, то к управляющему.

А граф тем временем подошел к Метейе и пугающе любезно заговорил с ним:

— Не правда ли, в этих краях самое грустное время — это долгие зимние вечера. Помнится, в мое время отец тоже зачастую коротал время в обществе местного врача и священника. С тех пор здесь сменился и священник, и врач. Наш прежний доктор тоже был совершеннейший нехристь, так что любой разговор рано или поздно превращался в философскую дискуссию. А вот и…

В дверях появился кюре: подобравшись, лихорадочно поблескивая ввалившимися глазами, он замер на пороге, словно не решаясь войти.

— Извините за опоздание, но я…

В распахнутые двери было видно, как двое слуг накрывают в столовой на стол.

— Предложите же господину кюре чего-нибудь выпить.

Граф обращался к Жану Метейе. Мегрэ заметил, что секретарь ничего не пьет, зато адвокат хмелеет прямо на глазах. Закусив удила, он яростно доказывал комиссару:

— Немного дипломатии — только и всего. Или, если хотите, знание человеческой природы. Они ведь почти ровесники, оба — из хороших семей. Скажите на милость, почему же они должны глядеть друг на друга волком? Самое любопытное…

Рассмеявшись, он опять приложился к рюмке.

— Заключается в том, что все произошло совершенно случайно, в захудалом провинциальном кафе. Чем и хороши подобные заведения: каждый чувствует себя там как дома.

На улице послышался рокот мотора. Чуть погодя граф на мгновение заглянул в столовую, где по-прежнему суетился дворецкий, и о чем-то распорядился:

— Да, оба… Если угодно… Это приказ!

В эту минуту зазвонил телефон, и граф вернулся к гостям. В курительную вошел дворецкий:

— Звонит агент похоронного бюро. Спрашивает, в котором часу привезти гроб.

— Когда ему будет угодно.

— Слушаюсь, господин граф.

И с деланным оживлением Морис де Сен-Фиакр воскликнул:

— Прошу к столу. Я приказал принести из погреба последние бутылки. Прошу вас, господин кюре, проходите первым. Нам будет слегка недоставать женского общества, но…

Мегрэ хотел было что-то сказать графу наедине и тронул его за рукав. Но тот, порывисто заглянув ему в глаза, резко высвободил руку и прошел в столовую.

— Кроме того, я пригласил в нашу компанию управляющего, господина Готье, и его сына — весьма многообещающего юношу.

Взглянув на юного клерка, Мегрэ, несмотря на терзавшую его тревогу, не мог удержать улыбки. Волосы юноши были совсем мокрые, перед тем как явиться в замок, он тщательно причесался, выровнял пробор, старательно вымыл лицо и руки и даже переменил галстук.

— Прошу за стол, господа.

Мегрэ явственно уловил сдавленное рыдание, прозвучавшее в голосе графа. Но, кроме него, никто этого не заметил: всеобщее внимание отвлек доктор, схватив запыленную бутылку и восхищенно пробормотав:

— Так, значит, у вас еще осталось это замечательное вино? Это же Оспис де Бом девяносто шестого года! Я думал, все уже закуплено рестораном Ларю и…

Конец фразы потонул в шуме отодвигаемых стульев.

Священник, сложив руки на скатерти, потупив глаза и беззвучно шевеля губами, читал молитву.

Мегрэ заметил устремленный на него пристальный взгляд де Сен-Фиакра.