Дембельский аккорд 1

Глава 23. Сборы, ссоры, разговоры

Через сорок минут весь личный состав караула находился в расположении первой роты. Здесь уже полным ходом шла подготовка к скорому и неизбежному отъезду на войну.

Наше подразделение сейчас более всего напоминало собой потревоженный ранним утром муравейник, когда отдохнувшие за ночь муравьи-рабочие с повышенной энергией снуют по разным направлениям, а их более воинственные собратья в статусе солдат лишь изображают встревоженный вид и готовность к боевым действиям. Так и здесь… Молодые бойцы в очень ускоренном темпе перемещались по указанным командованием маршрутам. Фазаны старательно имитировали повышенную трудовую деятельность, «выкладываясь» процентов эдак на сорок-пятьдесят… А дембеля… С хмурыми и озабоченными лицами они старательно слонялись из угла в угол… Из ружпарка в свою палатку, затем ещё куда-то… Но только не в вагончик!.. Поскольку именно там находилась Главная Матка всего нашего муравейника… С двумя майорскими звёздами на своих крылышках-погонах… И до боли знакомым голосом…

Но я его уже не боялся… Приказав своим караульным сдавать оружие и боеприпасы, я смело шагнул в наш вагончик…

— Ты мне сразу же список группы составь! — С ходу приказал мне Иваныч. — Оружие, оптика, связь… И ведомость закрепления с подписями солдат…

— Будет сделано! — гаркнул я и согнал писаря с его стула. — Корнюхин, бегом Бычкова ко мне!

— Ну, товарищ старший лейтенант! Я же пишу… — обиделся писарчук и обернулся к ротному в поисках поддержки и сострадания. — Товарищ майор…

Пришлось мне применить нестандартный приём…

— Иваныч! А давай-ка мы его с собой возьмём? — быстро предложил я. — Он нам там пригодится… Напишет чего-нибудь…

Одумавшийся Корнюхин пулей вылетел из канцелярии. Это вызвало у нас смех, но недолгий. Нельзя было терять ни минуты времени. Ведь майор Пуданов тоже шёл на этот выход, причём в качестве командира группы.

— Варапаева всё ещё нет. Цветков тоже отсутствует. Вжика списали. Молодые лейтенанты ещё не отданы приказом, как вступившие в должность… Когда же это всё кончится?! — ворчал Иваныч, собирая со стола бумаги и ШДК. — Когда же я буду командиром нормальной роты? Как Лимонов…

Его необычное брюзжание меня ещё больше развеселило.

— Ни-ког-да! — шутливо пробасил я.

— Я те дам «никогда»! — пригрозил мне ротный.

Тут в вагончик примчался сержант Бычков и мы с ним быстро отобрали нужных нам людей в состав группы. Ведь это было делом первоочередной важности. Лично я отобрал дембелей Шумакова и Нагибина. Остальные кандидатуры согласовывали сообща.

— Собери их. Получите оружие, оптику и радиостанции. Построишь и доложишь мне. Только давай побыстрей.

Я рассчитывал, что на всё это у Бычкова уйдёт минут пятнадцать-двадцать. Тем временем мне удастся закончить бумажную канитель. Но сержант вернулся ко мне через пять минут.

— Товарищ старший лейтенант! Вы не могли бы выйти к группе? — спросил он, так и не взглянув на меня.

Тут было что-то непонятное и необычное.

— Что такое? — с досадой сказал я. — Что у тебя там?

— Ну… Товарищ старший лейтенант! — замялся контрактник. — Вы лучше сами выйдите и всё узнаете…

Его странноватое поведение и непонятная таинственность мне очень не понравились. Ведь в самом же деле!.. Мне вот только этого ещё и не хватало, чтобы личный состав группы самостоятельно решал когда ему стоит видеться со своим командиром. И всё же что-то здесь было не то!.. Поэтому я быстро отложил свою писанину и пошёл во дворик.

Отобранные нами солдаты уже стояли в две шеренги: старослужащие сзади, а молодые бойцы спереди. Все шестнадцать человек. Чуть поодаль стоял контрактник Молоканов, как бы подчёркивавший свою отстранённость от всего происходящего.

— Что такое? — недовольно спросил я, быстро подходя к строю.

— Товарищ старший лейтенант! — бодро ответил молодой разведчик Фатеев, недавно вырезавший узоры на рубероиде. — Товарищи дембеля не хотят с вами идти на выход.

В моей командирской практике это было что-то новенькое!

— Та-ак… — протяжно сказал я и внимательно оглядел заднюю шеренгу.

«Товарищи дембеля» располагались за молодыми бойцами таким образом, чтобы их старческие лица скрывались за головами стоящих в передней шеренге… Я сместился в сторону и кое кого успел обозреть. Глазки их смотрели куда угодно, но только не на меня…

— Первая шеренга, два шага вперёд — шагом МАРШ! — скомандовал я. — Кру-ГОМ!

Выполняя мои приказания, молодые бойцы сделали два шага вперёд и развернулись лицом к старослужащим. Затем я прошёл в начало строя.

— Может быть «товарищи дембеля» сами смогут объяснить, чего же они хотят?! — громко и насмешливо поинтересовался я. — Ну, же!

После короткого молчания вновь послышался голос Фатеева:

— Товарищ старший лейтенант! Они говорят, что вы специально поставите их на самые трудные участки! А им скоро домой ехать!

— Понятно! — произнёс я и обратился непосредственно к молодым воинам. — Вот посмотрите им в глаза!.. Этим, так сказать, «товарищам дембелям»!.. И что вы там видите? Да они даже на вас боятся посмотреть! Я уж не говорю про Чеченов…

Оказавшись на открытом пространстве старослужащие прятали свои взоры и упорно не желали ни говорить, ни смотреть прямо, ни попросту вести себя подобно мужчинам… Это на мой взгляд… По их же глубочайшему убеждению, они действовали вполне нормально… Хотя, как мне показалось, кое-кого из этих ветеранов попросту околпачили. Просто чьи-то панические настроения всерьёз повлияли на остальные старческие головы…

— Вот видите? — продолжил я говорить своей молодёжи. — если они сейчас прячутся за ваши спины, то что же они будут делать на выходе? Опять тариться[39] за молодыми? И они ещё называют себя дембелями! И ветеранами! Чеченской войны!

Хоть я и не кричал, но сейчас мой голос звучал твёрдо и решительно. Просто в данной ситуации мне следовало разоблачить всеобщую круговую поруку, ради которой многие нормальные бойцы вынуждены поступать точно также как и отпетые разгильдяи. То есть мне надо было любым способом сорвать с этой круговой поруки весь её надуманный ореол сурового солдатского братства, чтобы продемонстрировать окружающим всю её прогнившую сущность.

Поэтому я и поставил шеренгу молодых разведчиков напротив старослужащих, чтобы окончательно расставить все нюансы по своим законным местам… Чтобы молодёжь открыто посмотрела на некогда грозных «товарищей дембелей» во всей их нынешней красе! Чтобы молодые бойцы по-настоящему почувствовали своё реальное моральное превосходство над струсившими старослужащими, которые столько бравировали своей многоопытностью в боевых делах… Чтобы зелёные новички всерьёз ощутили свою причастность к настоящему боевому заданию. Чтобы они познали всю свою готовность к совершению действительно боевого дела.

Поэтому я постарался направить всю сложившуюся ситуацию в единственно правильное русло. И мне было нетрудно это сделать. Потому что «ветераны» сами выбрали своё место… А то, что данная ситуация всё-таки разворачивается и движется в правильном направлении — это было очень полезно и мне, и моим молодым подчинённым… Пусть неопытная и зелёная молодёжь всё ещё ощущала себя в непривычной обстановке, но она уже сделала свой первый шаг вперёд… Вернее, два шага вперёд! Два шага уже взрослеющих мужчин и их теперь следовало морально укрепить в своём новом мироощущении…

А дембеля… Они сами выставили себя в таком свете… В роли празднующих труса… И сейчас они сами опустились на несколько ступеней ниже, с которых смогут дышать разве что в пупок молодым бойцам… Но допускать их полное падение на дно армейской жизни?!.. Я всё-таки должен был это предотвратить!.. Вернее, мне следовало это сделать. Хоть я и люблю называть все происходящие события своими собственными именами, никак их не приукрашивая и не очерняя… Но всех своих подчинённых я старался уважать…

Правда, как обычно это происходит в конфликтных ситуациях, меня совершенно не заботили нормы приличий и военного этикета…

— Думаете, что вы всё-таки добились своего и я теперь вас с собой на войну не возьму? Ведь вы именно этого хотите?! — Я стоял лицом уже к дембелям и мои руки энергично изобразили «международный жест отказа». — Вот х. й вам! Пойдёте как миленькие! Если понадобится, то и побежите! А там уже поглядим! Вперёд! Получать оружие! Бычков! Командуй!..

Сержант скомандовал обеим шеренгам «напра-нале-ВО» и все солдаты послушно повернулись к ружпарку. Молодёжь двинулась вперёд со сдержанно-непроницаемыми лицами… Зато дембеля никак не могли скрыть под маской военного пофигизма обуревающие их растерянность и подавленность…

Так закончилась эта конфликтная ситуация. Причём, не очень-то и простая! Но тем не менее первая группа в полном составе вновь вернулась в управляемое состояние и это меня вполне удовлетворило. Понаблюдав несколько минут за процессом получения оружия, я затем пошёл в канцелярию, где меня уже поджидали сторонние зрители…

— Что там у тебя опять? — поинтересовался майор Пуданов.

Его чуть высокомерное словечко «опять» меня конечно не порадовало, но я почти не обратил на него своего внимания. Не до того… Как будто в других группах да и во всей первой роте дела обстоят очень хорошо… Почти превосходно…

Но как бы ни обстояли дела в нашем подразделении на самом деле, нынешнее присутствие в вагончике молодых лейтенантов обязывало командира роты усиленно изображать из себя очень мудрое и всевидящее руководство… Причём, руководство весьма респектабельного и приличного разведподразделения…

Ведь личный состав пудановской группы уже давным-давно занимается подготовкой к предстоящему выходу. Причём, только лишь намётанные взоры всего двух офицеров роты могли точно определить то, действительно ли эти ветераны занимаются своей подготовкой или же попросту слоняются из ружпарка в третью палатку и обратно…

«А то и вовсе!.. Хреном груши околачивают!»

И всё равно я считал, что ошибок и неприятностей в работе не бывает только у того командира, который вообще ничего не делает в своей группе. Как правило таких «директоров разведгрупп» неприятности находят сами в виде пьяных дебоширов или неуставного мордобоя…[40]

Поэтому я не скрывал ничего:

— Представляешь?!.. Дембеля обосрались идти на войну! Я им ночью пообещал проверить их боевой опыт. Попугал их малёхо, что специально наберу в свою группу побольше дембелей! Ну, я же не знал, что ты утром прибежишь в караулку и скажешь про выход… Вот они и обделались… Перед молодыми. Даже их не постыдились!

Меня выслушали в полной тишине и очень внимательно.

— Ну, и что дальше? — спросил Александр Иванович.

— Да ничего! Я так думаю! Теперь эти дембеля не смогут даже в глаза молодым смотреть! Не говоря уж про попытки припахать или погонять…

Я уселся на своё обычное место, с которого только что поднялся лейтенант Михаил, и стал просматривать список личного состава группы. Надо было подобрать дополнительные кандидатуры, достойные для выполнения боевых задач…

На несколько минут в вагончике стало тихо. Товарищ майор и оба лейтенанта молчали, очевидно занимаясь своими делами.

— А что ты будешь делать с ними? — спросил Иваныч.

Я оглянулся на призадумавшегося ротного и бодро изложил свою точку зрения по данному вопросу, найдя вполне подходящий вариант.

— А я этих голубчиков всё равно возьму с собой. — пренебрежительно фыркнув, заявил я. — Если идти у них на поводу, то так скоро вся армия разбежится… Хочу — пойду! Не захочу — не пойду!.. Вот только возьму молодых побольше, чтобы их натаскивать в боевых условиях. Так они побыстрее придут в хорошую форму.

— А дембеля тебе мешать не будут? — донёсся сзади голос Винокурова. — Они же могут исподтишка палки в колёса совать…

Об этом я тоже подумал, но как-то вскольз. Теперь же следовало пораскинуть мозгами пошире и по-масштабнее… Надо же их как-то определить…

— Я им предложу на выбор: или с нами выходят на засады, или же охраняют базу и выполняют чисто тыловую работу. Может хоть от этого у них совесть проснётся?! — Тут я закончил излагать свои мысли вслух и выжидающе посмотрел на ротного. — Ты как думаешь?.. Подходит? Всё равно ведь кто-то должен оставаться на базе.

Я ждал. Ведь любое решение командира группы должно быть согласовано с командиром роты.

— Да мне-то что! — буркнул Пуданов. — Твоя группа — ты и решай.

Вот и выходило так, что Иваныч поддержал меня целиком и полностью. Следовательно в обозримом моём будущем не должно было быть никаких проблем с раздутым боевым штатом, с повышенным потреблением сухого пайка и получением материальных средств.

— Понял, «тридцатый»! — доложил я шутливой фразой и опять углубился в изучение списка. — Так-с… Кого бы ещё отобрать?..

Командир роты помолчал и после вздоха всё же решил уточнить один момент:

— Слушай, Алик! Может ты Коленкина оставишь?

— Почему это? — удивился я. — У меня из опытных солдат первыми идут Бычков, Молоканов и он… Коленкин…

По причине предстоящего боевого выхода командир роты провёл комплекс мероприятий по отзыву в подразделение всех откомандированных бойцов. Чтобы было кого взять с собой на войну, или же оставить здесь для несения нарядов.

В результате этих мер два дня назад из охраны чеченского Президента в роту вернулся наш разведчик Коленкин, которому оставалось дослуживать ещё полгода. Невысокого роста боец с умными живыми глазами проявил себя на недавних полевых занятиях очень толковым и грамотным спецназовцем. Его фамилия была в числе первых внесена в список уходящей на войну разведгруппы. И поэтому я не понимал Пуданова…

— Мне сегодня утром комбат письмо передал. — Иваныч достал из внутреннего кармана сложенный конверт. Сказал, чтоб мы сами решали… А мне-то что… Твой боец — ты и думай…

Раздосадованный тем, что меня вновь оторвали от важного дела, я быстро вынул из конверта листок бумаги и стал читать…

— Так… «Здравствуйте, дорогие товарищи командиры!» Здравствуйте… «Пишет вам мать солдата Коленкина…»

Я прочитал письмо полностью, подумал немного и начал читать его заново… Писала мама моего непосредственного подчинённого… О том, что её единственный сын служит у нас в Чечне… О том, как ей было тяжело одной растить и воспитывать своего ребёнка… О том, что она уже целый год переживает за жизнь самого родного ей человека… О том, что последнюю неделю она буквально места себе не находит от самых страшных предчувствий…

Я потёр ребром ладони внезапно повлажневшие глаза и продолжил читать последние строчки, которые просили и почти умоляли нас отправить её сына из Чечни на мирную землю… В этом месте некоторые слова, написанные чернильной ручкой, теряли чёткие контуры… Видно, на них упали материнские слёзы… И она их затем попросту подчистила бритвочкой, возможно не имея уже сил переписать письмо заново…

Я дочитал письмо и основательно прокашлялся. К таким вещам я относился очень серьёзно, ибо не хотел брать лишний грех на свою душу… Ведь материнское сердце порой задолго может предчувствовать надвигающуюся беду…

— Отправляем! В Ростов… — сказал я решительно. — Жалко, конечно, лишаться такого солдата… Но… Сам понимаешь…

— Вот и хорошо! — обрадовался ротный.

То ли он думал, что я не соглашусь с просьбой матери, то ли тоже переживал за дальнейшую судьбу солдата… Но в данном вопросе наши мнения совпали по всем моментам…

Это дело не терпело никаких отлагательств и мы тут же вызвали рядового Коленкина в свою канцелярию. Он прибежал с новеньким рюкзаком в руках и с ходу отрапортовал о получении им оружия, ночного прицела и прочего имущества. Солдат смотрел прямо и спокойно, что в лишний раз доказывало его непричастность к только что прочитанному мной письму. Именно в этот момент моя командирская привычка всё перепроверять и выискивать тайные подвохи показалась мне постыдной и неуместной…

— Вот что, разведчик Коленкин! — чтобы заглушить свои чувства, я даже говорить стал официальнее. — Сдавайте обратно оружие и всё своё имущество! Вас…

— За что, товарищ старший лейтенант?! — оторопело спросил боец, перебив меня на полуслове. — Я ведь не как эти дембеля… Я не боюсь…

— Отставить разговорчики! — оборвал его Пуданов. — Слушай, что тебе командир скажет.

— Мы тебя отправляем в бригаду, то есть в Ростов! Понял? — быстро произнёс я.

— Зачем, товарищ старший лейтенант? — обиделся Коленкин. — Я как все пацаны хочу…

— Не перебивай старших по званию! — прикрикнул я, входя в своё привычное состояние. — Дослушай до конца! Письмо мы получили от твоей матери. Просит она командиров, чтобы мы тебя отправили в другую часть. Где войны нет. Вот командир роты подумал… И я тоже… Короче, сдавай всё имущество! Мы подготовим на тебя необходимые документы и ты уедешь в бригаду. Будешь там молодых обучать! Понял? Вперёд! Время пошло…

Последние два слова я проворчал недовольным и очень строгим тоном. Боец Коленкин по-настоящему растерялся и даже не знал что ему сейчас нужно сделать или сказать. Он пару раз попытался развернуться в сторону входной двери, но почему-то не заканчивал своего движения. Наконец-то он сказал «Есть!», приложил руку к вязанной шапочке, развернулся и неуверенно пошёл к выходу. Но там Коленкин вновь остановился и посмотрел на всех нас…

— Спасибо… Товарищи офицеры…

Он говорил всё ещё растерянно и наверное то, что первым пришло ему на ум… Но просветлевшее лицо солдата… пусть со слегка увлажнёнными уголками глаз… Демонстрировали его неподдельную искренность и чистоту души…

— Пожалуйста! — по-доброму ответил Пуданов.

— Ты время не теряй! — приказал я солдату. — Нам сейчас нужно и твои бумаги оформить, и самим подготовиться… Давай-ка пошустрей…

Коленкин умчался в палатку, а Иваныч поручил лейтенанту Винокурову заняться подготовкой всех документов, необходимых для отправки этого бойца в Ростов.

— И вообще!.. Ты у нас остаёшься за командира роты! Начинай работать прямо сейчас. Все бумаги мне нужно подписать до нашего отъезда. Когда комбат даст своё «добро», а строевая часть выдаст все документы, тебе надо будет отправить Коленкина в бригаду. Одного не отсылай! Только вместе с другими нашими солдатами и офицерами. Так надёжней будет…

Эти его ценные указания я слушал уже в пол-уха, так как подбирал необходимые кандидатуры. Теперь мне требовалось уже пять человек… При этом надо было учесть и должность, и закреплённое оружие, и уровень боевой подготовки и моральный фактор, а также наличие смекалки и отсутствие заторможенной реакции…

В вагончик кто-то вошёл и командир роты тут же издал радостный вопль…

— О-о-о!.. Кто к нам пришёл?!..

Я буквально на секунду оглянулся на вошедшего гостя, но опять отложил своё занятие… Не только волка кормят ноги, но и замполита Вовка тоже… Ведь в наше время за счёт одного-единственного языка долго не проживёшь…

— А я-то думаю, куда это мой заместитель по воспитательной работе подевался? — иронизировал командир роты. — Захады, дарагой!.. Шашлык-машлык? Выбирай!..

Не обращая внимания на подначку Иваныча, капитан Вовк встал по середине канцелярии и внимательно осмотрел нас всех, прежде чем поздороваться за руки. Дошла очередь и до меня…

— У тебя всё нормально? — спросил он мимоходом, но делая при этом ударение на букве «ё»…

— Конечно! — отозвался я. — А что такое? Опять что ли?!.. Весть пошла во все концы?

— Какая весть? — попытался уточнить замполит.

Но меня на этой замполитовской мякине уже было трудно провести и я проявил ответную наивность…

— Какая-нибудь… Или нет ничего?..

Но Вовчара отвечал уклончиво и даже отрицательно… А потом и вовсе переключился на другое. Так что некоторое время он занимался обсуждением насущных вопросов с командиром роты. Однако затем Серёга всё-таки продемонстрировал истинные причины своего появления в нашем вагончике. Так товарищ капитан опять принялся разбирать «очередной конфликт» в первой роте и первой группе…

— У тебя с ними что, уже прямая телефонная связь налажена? — спросил я Вовка без всякой утайки и официальных церемоний. — Признавайся! Кто стуканул?

— Алик! Ну, как ты можешь так говорить? — стал обижаться замполит. — Не стуканул, а проинформировал меня о серьёзной ситуации. Это же и меня касается…

Его иезуитские подходы вызвали вполне достойную реакцию со стороны других офицеров первой роты.

— Слушай, Серёга! — Майор Пуданов пошёл в атаку с другого фланга. — Чтобы это тебя действительно «касалось», тебе надо находиться в нашей первой роте с утра и до самого «отбоя». А не такими вот набегами…

Поддержка ротного оказалась весьма кстати — теперь можно было разворачивать широкомасштабное контрнаступление и с моих позиций.

— Ты тут сейчас опять воду взбаламутишь своим длинным языком, собьёшь всех дембелей с панталыку, а потом смоешься… — закипал я. — Дембеля опять будут волноваться и бунтовать!.. И мы потом весь этот бардак с Иванычем разгребаем! И вообще! Ты зачем сюда пришёл? Тебя опять комбат сюда направил?

Именно таким способом наш общий коварный враг был отброшен… Ведь у комбата Сухова есть поболе важных дел!

— Мужики, да вы чего? — возмущался Вовк. — Я же как лучше хочу… Чтобы в роте была хорошая атмосфера…

— Ага!.. Чтобы отцы-командиры целовали солдатиков в розовые попки… Тьфу… Бля-а…

Обоснованному недовольству, открытой ругани и демонстративному плевку командира роты, то есть ко всем этим проявлениям вскипевших эмоций Александра Ивановича тут же нашлась дополнительная поддержка. К майору Пуданову естественно присоединились и мы — его подчинённые… Один старлей и два лейтенанта.

— Вот у тебя есть по расписанию два часа воспитательной работы по вторникам и пятницам — ты и работай! — продолжал бушевать наш командир. — И в субботу, и по воскресеньям тоже… А то прибежал сюда на полчаса…

Но как любому мало-мальски бывалому замполиту, все эти пудановские обвинения и мои наскоки были для Вовка словно проливной ливень для отлично откормленного гуся. Он спокойно дослушал всё до конца и тем самым дождался возможности высказать своё веское слово.

— Но ведь в прошлый раз всё нормально прошло. — невозмутимо заявил Сергей. — Я поговорил с бойцами и мы друг друга поняли.

— «Мы друг друга поняли!» — передразнил замполита командир первой роты. — А ты на следующий день… Ты видел, что потом было?!

Я сдержанно откашлялся, подготавливая свой инструмент к долгой работе, и начал издалека…

— Серёга, ты только не обижайся! Но ты тогда ушёл спокойный и довольный, а я потом два часа горло драл… Чтобы сделать группу опять управляемой! И в итоге один солдат сел на губу на шесть суток, а трое получили наряды на земляные работы.

— А вся рота на следующий день бегала марш-бросок на три километра! — добавил майор Пуданов. — Чтобы из них вся эта дурь вылезла!

Я благодарно посмотрел на ротного и продолжил свою речь:

— Тебя же потом не было! Хотя ты нам обещал, что теперь…

— «Мужики! Я теперь буду служить в первой роте!» — язвительно вставил товарищ майор. — И где ты потом был всё это время?! Даже на разводе к нам не подходил!

Я опять посмотрел на Александра Ивановича, но уже с укоризной, чтобы и мне дали сказать своё командирское слово. Слава Богу!.. Товарищ майор меня понял и всё же предоставил мне эту возможность.

— Серёга, ты не обижайся, но Александр Иванович тебе правду говорит!.. Если хочешь у нас работать, то работай по-настоящему!.. С утра и до вечера! Мы тебе мешать не будем. А то получается не совсем хорошая картина: ты к нам пришёл на полчаса, поболтал с дембелями, воодушевил их… Типа того, что «Ребята! Комбат о вас помнит и будет всегда о вас заботиться!» Ну, и так далее!

— А что тут такого? — возразил мне капитан Вовк. — Комбат о всех бойцах должен помнить и заботиться!

— Да ты этих дембелей вводишь в заблуждение! — заявил я. — Что комбат у нас самый добрый и самый хороший командир, который защитит всех солдат первой роты от их офицеров-извергов! Понимаешь, да?! Вот ты хочешь добиться того, чтобы у нас в роте была нормальная атмосфера… Но при этом ты вбиваешь клинья между офицерами первой роты и командованием батальона! То есть ты умышленно разрушаешь принцип единоначалия!

— Ну, ты даёшь! — воскликнул товарищ капитан и посмотрел на Пуданова. — Как будто я тут у вас самый главный враг!

Но товарищ майор смотрел на меня очень одобрительно и я стал подытоживать своё выступление:

— Так что ты сейчас и мне, и моим людям голову не морочь. Нам послезавтра выезжать под Шали и мои солдаты должны быть с нормальными мозгами. Чтобы знали только одно, что я их командир, а они — мои подчинённые, которые должны выполнять любые мои приказания… Что мои приказы всегда правильные и никто не может их отменить!

— Но дембеля ведь не хотят! — опять возразил мне Вовк. — Они не хотят с тобой ехать на войну!

— А мне глубоко насрать на то, что хотят они или не хотят. — грубо отрезал я. — Они в первую очередь солдаты моей группы и только я один здесь решаю кого следует брать на войну, а кого нет. Если им дать волю — они все сразу же по домам разбегутся…

Тут товарищ капитан решил выложить свой последний козырь.

— Но они говорят, что ты их на самые трудные участки поставишь. — произнёс Сергей. — Ты же сам им сказал…

— Да мало ли что я им говорил! Они сегодня сами в карауле стали выделываться, вот я им и пообещал. — возмущался я, после чего сразу же предложил радикальный вариант. — А если это тебя действительно так беспокоит, то давай… Поехали вместе с нами, я соберу подгруппу дембелей и ты будешь у них старшим… Выделю вам правый фланг, там и будете куковать наедине… Ну, что?! Идёт?

На это моё откровенное предложение у капитана Вовка нашлось сразу же столько дел… Замполитовских, естественно.

— У меня сейчас других дел полным-полно. — стал отмазываться Вовк. — Не могу… Я бы с вами поехал… Но не могу!

— Но это же солдаты твоей роты! — доказывал я. — Чего же так? Будешь с ними в чистом поле, так сказать, в боевой обстановке проводить воспитательную работу… Медаль заработаешь или орден…

— «Замужества!» То есть «За мужество!»-опять подковырнул Иваныч. — Станешь самым мужественным замполитом…

— Я работаю не за награды… — заявил нам скромняга-капитан.

Но мы другого «газетно-журнального штампа» сейчас и не ожидали услышать…

— Конечно-конечно… Тебе за державу обидно! — усмехнулся Пуданов. — Так… Ты у нас время отнимаешь… Нам нужно людей готовить, имущество, технику… А ты тут языком мелешь…

Это было им точно подмечено… Уж с кем-кем, но с замполитом мы могли бы спорить до хрипоты и до самого «отбоя»… Обескураженный, но ещё непобеждённый замполит покинул расположение роты. Но, на всякий случай, я вышел во дворик, чтобы при острой необходимости смог своим телом преградить военному баламуту дорогу К «только моему» личному составу… Но всё обошлось, капитан Вовк действительно ушёл из расположения первой роты и я занялся подготовкой группы дальше…

Командир роты взял себе в подмогу обоих наших лейтенантов и теперь в полную силу наращивал всеобщую результативность солдат и офицеров. На складе РАВ были получены ящики с новенькими одноразовыми гранатомётами РПГ-18. Причём, из расчета по одной «Мухе» на каждого убывающего. В нашей первой роте уже имелось предостаточное количество этих одноразовых гранатомётов, однако командир довольно справедливо предположил то, что дополнительный запас «Мух» нам нисколечко не повредит. Да и все старые можно будет смело расстрелять как на стрельбище, так и в ходе боевого выхода.

Всё на том же складе РАВ были получены ручные гранаты обоих типов, ящики патронов разного калибра, выстрелы ПГ-7 лично для Кяйса, боеприпасы к подствольным гранатомётам, осветительные ракеты, сигнальная пиротехника и «что-то ещё по мелочи»! На складе вещевой службы командир первой роты обзавёлся солдатскими портянками и рукавицами, горным обмундированием и белыми маскхалатами, нижним солдатским бельём и полотенцами… Ну, и опять… «Кое чем из мелочи!»

Всё это имущество затем перетаскивалось в первую роту целыми вереницами солдат и контрактников. Причём, под строгим и бдительным командирским контролем. Ведь перед тем как приступить к пешей транспортировке вещевого имущества, майор Пуданов предварительно оглядел и пересчитал все тюки и стопки. Только после этого первые носильщики пошли по направлению к ротной каптёрки и сбоку их охранял сам товарищ майор. Один наш лейтенант остался у вещевого склада, второй занял наблюдательно-контролирующий пост на углу кирпичного здания. Ну, а Александр Иванович по прибытию в роту сразу же заступил на боевую вахту у распахнутой двери каптёрки. Так что вся протяжённость маршрута военных носильщиков оказалась под бдительнейшим контролем. Вследствии которого ни одна подлая вражина не смогла стырить ни одной новенькой вещи. Только что полученной на вещевом складе для солдат первой роты спецназа и предназначенной для боевого применения в чеченских предгорьях.

С боеприпасами было немного попроще. Ведь они не пользуются столь повышенным спросом и поэтому их перетащили в роту без особых мер предосторожности. Затем к передней линейке подогнали грузовой автомобиль Урал, в кузов которого и начали загружать только что полученные боеприпасы. Здесь командирский контроль осуществлял лейтенант Винокуров, который справлялся с этой задачей без особого труда. Когда с боеприпасами было покончено, тогда в Урал загрузили бывшую штабную палатку с кольями и верёвками. Затем там же разместили ящики со «старыми» боеприпасами, печку-буржуйку с вязанкой труб, ломы, лопаты, единственный наш боевой топор и пару двуручных пил под названием «Дружба». Рядом с Уралом наготове лежало несколько толстых брёвен для первичного обогрева палатки… Их должны были забросить в самую крайнюю очередь… Если в кузове им хватит места…

Когда наконец-то закрыли задний борт Урала, тогда на переднюю линейку пришли майор Пуданов и дежурный по первой роте.

— Теперь ты отвечаешь за сохранность Урала! — инструктировал командир роты своего дежурного. — До тех пор пока ты завтра не сдашь свой наряд! Можешь пропустить телефонный провод через все дырочки на тенте и потом опечатать своей печатью. Но чтобы всё имущество осталось в кузове целым и невредимым!

— А можно мне взять оттуда топор? — неожиданно спросил дежурный. — А то в нашей палатке нечем дрова колоть!

Командир первой роты тяжко вздохнул и всё же дал своё «добро».

— Но чтобы к нашему отъезду топор был на месте! — предупреждал он. — И вообще!.. Найдите себе ещё один топор! А то что вы будете делать, когда мы уедем? А пока… Вот твой дневальный под грибком!.. Смотри за ним хорошенечко! Чтобы он не проспал… Если вдруг кто-то полезет в Урал. Понял меня?

— Так точно! — отвечал дежурный. — Разрешите приступать к опечатыванию?! Только я сперва топор заберу!

— Ну, давай!.. Бери!

Майор Пуданов неодобрительно покачал головой и какое-то время смотрел на контрактника Яковлева. Вернее, на его неуклюжие попытки по-молодецки лихо вскарабкаться на задний борт Урала. Когда боевой топор всё-таки оказался извлечённым наружу, тогда командир роты ещё раз вздохнул и направился обратно в канцелярию.

— Вот что будет с ротой? — спросил он меня, когда мы остались в вагончике одни. — Вот уедем мы отсюда на десять суток! И что тогда? Кот из дома — мыши в пляс?!

— Ну… Здесь ведь остаётся двое офицеров! — сказал я и задумчиво посмотрел в потолок. — Они справятся… Ведь мы с собой забираем большую часть дембелей. Только вот с каптёркой что делать? Там же сейчас столько всего хорошего!

Вопрос был из немаловажных. Ведь новенькое вещевое имущество всегда прельщало и манило всех военнослужащих… Так и мечтающих отправить что-то домой «на память о службе»! Или же привезти с собой «на дембель»!

— Я уже придумал. — заявил мне ротный. — Она будет закрыта на замок, ключ я возьму с собой и ещё опечатаю двумя печатями. Одну возьму у начштаба, а другую… Короче говоря, найду!

— И перед отъездом сдашь опечатанную дверь каптёрки дежурному по роте? — спросил я. — В принципе-то правильно!.. Пусть всем нарядом охраняют эту дверь и все печати! И пусть лейтенанты каждый день проверяют целостность оттисков!

— Ну, да! — сказал Пуданов. — Так я и хочу сделать. Только сперва надо закончить эту подготовку… Надо ещё сухпай получить! А Лёня куда-то запропастился. Да и с инженерным имуществом надо что-то решать! То ли мы его получаем, то ли Волженко!

Но самое большое беспокойство у нас сейчас занимало техническое состояние боевых машин пехоты, которые предоставлялись нам во временное пользование третьей ротой. Ведь капитан Денисов сегодня ночью получил серьёзное ранение и поэтому оказался в госпитале, других офицеров в его подразделении не было и сейчас общее руководство третьей ротой осуществляли товарищи прапорщики. Они пообещали нам, что не подведут и мы искренне им поверили.

После обеда мы в полном составе двух разведгрупп покинули пределы нашего батальона, проделали недолгий путь и оказались на дне небольшого, но довольно глубокого карьера. Именно здесь и располагалось наше стрельбище, на котором нам сейчас предстояло пристрелять автоматы и винтовки, а также один пулемёт… Вот где и пригодились нам страшненькие мишени из склеенных краской кусков рубероида…

Пристрелка оружия заняла у нас час. Сначала проверили стволы на кучность боя… Обнаруженные недостатки устранялись на месте. Хоть мой мушковод и был слегка деформирован, но работал вполне нормально… А миллиметры, на которые и следовало передвинуть мушку, мы отсчитывали, так сказать, на глазок… Вроде бы всё получалось неплохо…

С наступлением сумерек мы возвратились в роту и я занялся склеиванием отдельных листов топографических карт в одну пребольшую карту. Когда эта работа была закончена, мои руки быстро скомкали ворох боковых обрезков с координатной сеткой образца 42-го года… Затем под стенкой каптёрки вспыхнуло пламя зажигалки и секретнейшая информация оказалась успешно уничтоженной. Остатки пепла были окончательно раздавлены командирским ботинком и моя совесть мгновенно успокоилась — теперь ни один вражеский шпион не узнает нашей самой главной военной тайны…

К девятнадцати часам Пуданов, я и Стас Гарин прибыли в штаб группировки, чтобы отчитаться перед разведкомандованием о готовности наших групп к предстоящему выходу… как и положено в нашей армии, гипотетический враг оказался чрезвычайно хитёр и коварен, но две разведгруппы спецназа тоже были не лыком шиты… И многочисленный противник потерпел сокрушительнейшее поражение…

Несколько лавровых веточек достались Пуданову и мне… Сам же венок победителя водрузился на круглую голову Стасюги, ибо именно он являлся нашим оперативным боссом…

Се ля ви… Штаб — это вам не… В общем, это штаб!