Дембельский аккорд 1

Глава 3. Мелочи военной жизни… и не только…

У командира первой роты майора Пуданова с самого утра было приподнятое настроение. Ведь радоваться было чему… В армии праздники на пустом и ровном месте не возникают…

Ведь сразу же после развода командир первой группы сходил к начальнику службы РАВ и провёл с ним сверку оружия и средств наблюдения. Все автоматы, гранатомёты, снайперские винтовки, пулемёты вместе с приборами бесшумной и беспламенной стрельбы, а также обычные и ночные прицелы, вкупе с полевыми и ночными биноклями, и даже трубы разведчика ТР-4… Все номера совпали… Это означало то, что списки вооружения и оптики, закреплённых приказом комбата за командиром первой группы первой роты, были абсолютно идентичны тому боевому оружию и средствам наблюдения, которое сейчас находилось в моей пирамиде… То есть ничто не пропало и не было заменено на трофейный образец…

— Хоть и пустячок, а всё ж приятно! — улыбался ротный.

После моего доклада о полном соответствии штабных списков с имеющимся в ружпарке оружием первой группы майор Пуданов почувствовал себя гораздо лучше, нежели сразу после трудного подъёма… Спасительная стопка тогда конечно сделала своё доброе дело… Однако… Не хлебом же единым живёт военный человек…

— Стало меньше только одной головной болью… — бодро констатировал командир роты. — А их-то осталось ещё!.. Ого-го-го!..

Понять его было нетрудно… Ведь после гибели старшего лейтенанта Кириченко прошло уже много времени… А всё имущество первой группы, которое подвергалось последней проверке при появлении нового командира подразделения — капитана Пуданова, теперь нуждалось в тщательной ревизии… Но… Слава Богу, по линии ракетно-артиллерийского вооружения все данные оказались в очень хорошем состоянии… То есть всё совпадало до каждой цифирки…

Затем я принялся за проверку средств связи. С этим направлением дела обстояли несколько сложнее. Если автоматы и прицелы находились в одной пирамиде, ну, на крайний случай в нашем же ружпарке… То радиостанции…

— Что-то есть в ящике дежурного по роте… — сообщал мне ротный направления поиска. — Который в ружпарке. Две штуки — у наших патрульных… Четыре радиостанции — это караульный комплект! В третьей палатке лежат… Ещё два «Арбалета» находятся на охране Доки — это Денисов попросил на недельку! А ведь прошло уже полтора месяца… Кажется всё!.. А-а!.. И одна радиостанция — в штабе у майора Отто…

— Фон Штирлица? — пошутил я. — А ему-то зачем?

— Ты не смейся! Он дежурным по ЦБУ через день заступает. Вот и попросил у меня на время! — объяснял Иваныч. — Их рация накрылась тогда медным тазиком… Вот и помог я ему! Но я её сам заберу…

Я аккуратно переписал на отдельный листочек все номера радиостанций и поисковых радиоприёмников Р-255пп, после чего пошёл обходить все злачные места их возможного хранения… За моей первой группой числилось десять радиостанций «Арбалет-125», которые и представляли собой более ценные устройства, чем поисковые приёмники… Как и следовало того ожидать… Именно Р-255пп были в полном наличии… А вот радиостанций я обнаружил только семь штук… Да и то… Часть антенн отсутствовала… Другие представляли собой лишь куцые огрызки…

Через час напряжённых поисков я возвратился в канцелярию роты и доложил о своих результатах…

— Куда же они прое… Пропали, короче говоря? — озадаченно спрашивал меня командир роты.

— Мне кажется… Вопрос не по адресу! — честно заявил я. — Я приехал вот… Два дня назад…

— Понятное дело… — со вздохом отмахнулся ротный. — Ну… Ты тогда рапорт по связи пока-что не пиши!.. Когда всё перепроверим… Тогда и накатаешь…

— Я могу подождать только до того момента, пока не стану писать рапорт комбату о принятии своей должности командира первой группы. — озадаченно нахмурился я. — Нафига оно мне надо?

Предложенный Пудановым вариант меня совершенно не устраивал… Поскольку такая неопределённость по средствам связи могла очень ощутимо вдарить как по мне лично, так и по моему карману… Ведь после моего официального рапорта комбату о принятии группы, а следовательно и закрепленного за ней всевозможного имущества, то на мне автоматически повиснут не только то военное добро, которое сейчас находится в роте… Но и все те номера, хранящиеся в штабе в качестве исходных и подотчетных данных о вооружении первой группы первой роты… И тогда существующие лишь на бумаге «Арбалеты» будут гарантированно закреплены лично за мной, как реально существующие! А при первой же проверке, организованной приказом командира части и проводимой дотошным начальником связи, вскроется отсутствие этих самых трёх радиостанций…

— Когда жареный петух клюнет, они может быть и найдутся! — очень аргументировано говорил я. — Но будет уже поздно!.. Комиссия в этот же день отдаст результаты проверки комбату, а он объявит приказ по части о взыскании с меня ущерба… Начфин быстренько посчитает стоимость трёх радиостанций, а потом ещё умножит эту цифру на десятикратный коэффициент… И всё! Я им потом хоть тридцать радиостанций принесу, а им уже будет пофигу… Проверка уже прошла, комиссия закончила свою работу и распущена… Никто на себя такую ответственность брать не будет… А радиостанции идут по самому большому коэффициенту кратности! Номер десять! Как оружие и оптика… Лично мне такие приключения не нужны! Сколько есть в наличии, то есть которые я лично осмотрел… Именно столько я и укажу в своём рапорте о принятии средств связи… По номерам и с уже имеющимися недостатками! Там у половины «Арбалетов» штатных антенн нет…

Моё взволнованное выступление происходило при полнейшем молчании майора Пуданова… Когда я выговорился, то есть перестал обосновывать свою позицию по сбережению своих же карманных денежек… Только тогда ротный вздохнул…

— Э-эх… И не жалко тебе командира подразделения! — упрекнул он меня. — Подождать даже не хочешь…

— Саня! Я с этими оглоедами уже сталкивался! — чистосердечно признался-возразил я. — И знаю, как они любят такое крохоборство… Или плати за утерянное, или же им угощение выставляй! Когда Стариннов сдавал первую роту, то обнаружилось отсутствие двух приёмников Р-255-ых… Я же всё получал там, когда в январе сюда со своей группой ехал. Потом эти два номера куда-то затерялись, а я их не указал в рапорте на передачу группы… Так Стариннов мне все уши прожужжал… «Где два приёмника? Где два приёмника?» Он-то свои ведомости сохранил! И комиссия хотела эти приёмники на меня повесить!..

— И что ты сделал? — поинтересовался Пуданов.

— Мне пришлось срочно лететь из Ростова сюда — в Ханкалу… И лично ковыряться в ваших ящиках, где хранились радиостанции и приёмники! И я нашёл эти два приёмника, показал их твоему предшественнику Абрамову… Дал ему же почитать бумажки о работе комиссии… Только потом он разрешил забрать эти Р-255 с собой… В Ростов… Это хорошо, что я за один день успел управиться! Утром прилетел сюда, а к вечеру уже улетел обратно… И на следующий день предоставил комиссии эти два разнесчастных приёмника! Они носом повертели… Но меня из своих списков вычеркнули… Просто они свою проверку начали с моей первой роты… А потом вторая, третья… Рота связи была четвертой и последней в их плане… А у них же барахла много… Вот поэтому я и успел…

— Это хорошо… Что успел… — задумчиво проворчал Иваныч. — Хорошо…

— Ещё бы! — воскликнул я. — С меня и так уже вычитают пол-зарплаты! Куда же ещё дальше!

Пуданов по привычке почесал затылок и взглянул на меня:

— А больше они не имеют права! Это и так уже по максимуму… И чего же…

Но я возмущенно перебил командира:

— Это с одной зарплаты они не имеют права больше 50 процентов удерживать! А если дополнительно повесят? Так я могу и всю жизнь работать за половину денежного довольствия! Они же могут растянуть это удовольствие!

Интерес товарища майора возрос ещё больше…

— Так чего же ты такого натворил? У нас один придурок спалил командирскую палатку с оружием, оптикой и другим барахлом… И то… Списали…

Хоть я и не любил распространяться как о своих семейных «драм-мах», так и о последующих мытарствах… Но командир роты иногда предстаёт в роли самого близкого в материальном плане человека… Поскольку он тоже подвергается взысканиям да удержаниям…

Поэтому я был очень откровенен:

— С меня удерживают ежемесячно по двадцать пять процентов — это алименты на усыновлённого ребёночка! Жена перед разводом уговорила… Вот теперь расхлёбываю…

— Сколько раз я говорил… — с видом мудрейшего пророка заявил Пуданов. — Не делай жене добра перед разводом — не наживёшь себе зла после развода! Когда им требуется — они сирые да убогие!.. А потом… Злорадствуют и кукиши показывают!.. И как это ты вляпался?! Вроде бы не мальчик…

Действительно… И волос седой уже пробивается…

— Пожалел… — откровенно признался я. — А-а!.. Дай ей Бог здоровья! Итак! Двадцать пять процентов — это алименты! Потом ещё сколько-то процентов — это возмещение бывшей жене совместно нажитого имущества… Автомобиль «Москвич», телевизор, холодильник, мебелюшка… Она там со своим адвокатом тоже посчитали неплохо! Ни в чём себя не ограничивали… И третье… Это возмещение лейтенантской ссуды…

— Так ты же на неё машину купил! — напомнил мне ротный. — «Москвич-то» свой…

— А вот это я знаю лучше всех! — засмеялся я. — И за этот автомобиль я выплачиваю по двум направлениям: жене — как за совместно нажитое имущество, и Министерству Обороны — за ссуду молодому лейтенанту… А на ремонт этого «Москвича» денег нет…

— Ну… Ты и даёшь! — осуждающе произнёс командир. — Этот «Москвичонок» тебе в двойную цену обошелся… Мог бы иномарку взять…

— Да кто же знал, что так получится! — ответил я уже грустно. — Понадеялся на её порядочность… А потом этот суд… Я тогда ещё подумал… Гори оно синим пламенем… Дурень!

Иногда я относился к своей персоне очень уж самокритично… Но весьма объективно…

— В следующий раз умнее будешь! — назидательным тоном сказал Пуданов. — С ними надо строго по закону! Ни шага влево или вправо… А назад — тем более! Ладно… Пошли… В ружпарк…

Поскольку процесс проверки вооружений уже сдвинулся со своей мёртвой точки… И очень успешно миновал первую группу… То командир роты решил развить это благое дело в дальнейшем направлении… И провести полную ревизию всех остальных групп… Причём, абсолютно не в гордом одиночестве!

И вся нагрузка легла естественно на майора Пуданова и его единственного командира группы, то есть меня… Занятие это было очень утомительное и хлопотное. Чтобы не проходить по тому же кругу, но уже с целью обследования состояния оптики, мы проводили ревизию в комплексе. Это означало поиск одного экземпляра оружия, а затем уже и соответствующей ему оптики или же иных спецприспособлений. Сначала отыскивался автомат, после чего его номер «пробивался» по всем ротным ведомостям и спискам, а уж потом становилось ясным то, что же именно должно сопутствовать этому оружию. Так как к автомату АКС-74Н непременно прилагался ночной прицел… А к 7,62 миллиметровому АКМСу мог присовокупляться прибор для беспламенной и бесшумной стрельбы с аббревиатурой ПБС… В просторечии — глушитель… А подствольные гранатомёты ГП-25 навешивались в качестве дополнительного вооружения на любой тип автоматов, кроме укороченных «ублюдков», то бишь АКС-74У, которыми «оснащались» лишь водители да башенные стрелки… Да… К снайперским винтовкам подствольный гранатомёт присоединяться попросту не мог… Поскольку наши тульские оружейники практически не были ознакомлены с нынешними пристрастиями и аппетитами современных снайперов Российской Армии… И Слава Богу…

— Да-а-а… Наши солдаты способны на многое… — ворчал майор Пуданов, передавая мне один автомат. Посмотри-ка в ствол!

Я заглянул в страшненькое чёрное отверстие и ничего там не увидел… Абсолютно и совершенно… Хотя в самом конце мрачного тоннеля должны были мелькать солнечные блики… Особенно на элементах конструкции ударно-спускового механизма…

— Ствол чем-то забит! — Мне удалось почти сразу определить истинную причину такого несоответствия вполне нормальному порядку военных вещей.

— Это пуля внутри застряла!

Проверив таким вот нехитрым способом мои оружейные познания, командир роты более точно, чем я, классифицировал недостаток в состоянии оружия… И всё-таки я был немного удивлён…

— Как это получилось? — озадаченно разглядывая ствол уже с другой стороны, спросил я знатока. — Песок что ли попал вовнутрь?

Другого объяснения данному феномену я не смог подыскать во всей своей богатой армейской практике… Всё-таки восемь лет отдал действительной службе… Однако я оказался не на верном пути… И моя военная мысль двигалась по ложному маршруту…

— А это в магазин случайно забили один спецпатрон! — пояснил Иваныч. — От ножа разведчика… Калибр-то одинаковый…

От внезапного удивления я даже присвистнул. Поскольку с такими военными художествами мне ранее не приходилось сталкиваться…

— Да-а-а… — только и смог я сказать, комментируя таким неопределенным ответом всевозможные способности особо одаренных военнослужащих.

Хотя и вина командиров тут тоже имелась… Поскольку этот химический спецпатрон совершенно не относился к обычным боеприпасам. И храниться он должен был только у господ офицеров… Или хотя бы у прапорщиков… Поскольку такое спецоружие, как нож разведчика да ещё и стреляющий, не следовало доверять даже самым проверенным и надёжнейшим представителям личного состава… Ибо соблазн «случайно потерять», а затем и умыкнуть на дембель такую игрушку с каждым днём становится всё сильнее и сильнее… Чем ближе отправка домой…

Действительно… Калибр НРС-1 совпадал с калибром 7,62 мм автомата АКМС… Да и патроны от этих двух совершенно разных типов оружия отличались друг от друга лишь маркировкой завода-изготовителя и номером партии… Ну… Ещё НРСовский химбоеприпас выглядит чуть невзрачнее своего порохового собрата… Это до выстрела… А уже после того, как пуля вылетит в каком-либо направлении и отработанная гильза будет извлечена из патронника… То только теперь становится очень заметна вся разница в процессе выстрела… Гильза от обычного патрона выглядит весьма непрезентабельно… Ну… Слегка зауженная трубочка с одной стороны, да донцем с другой… Пахнет сгоревшим порохом… Словом, привлечь она теперь может только любопытных мальчишек, чтобы потом годами храниться в заветной коробочке с позеленевшими «драгоценностями» умчавшегося вдаль детства…

А отработанная гильза химического спецпатрона представляет собой оч-чень даже интересную вещицу! До недавних пор за этой бесценной приманкой охотились практически все разведки мира, включая эквадорскую якобы наркополицию и боевые отряды мадагаскарских собирателей опавших от старости кокосов… Естественно этот список соискателей возглавляло Центральное Разведывательное Управление Соединённых Штатов… И все эти напрасные старания да бесполезные потуги были направлены на достижение одной единственной цели — узнать страшно засекреченный состав химического вещества, способного бесшумно посылать боевую пулю с такой скоростью, что стоящий в пятидесяти метрах жертвенный человечек, обычно это вражеский часовой… В общем, поражённая вражина падает замертво, так и не успев выстрелить из своего ружья… Но не от страха, а от практически неслышного щелчка и абсолютно бесшумного полёта пули.

«Увы… Для них… Ведь на войне, как на войне…»

Но этот строжайший секрет советской боевой химии был пока что недостижим ни для какой разведки мира… Чопорные господа англичане хоть и придумали лет сто назад тогда ещё никому не известный способ убийства легендарного сыщика Шерлока Холмса, которого едва не укокошили из иностранного духового ружья, стреляющего мягкой револьверной пулей, но то же было написано лишь в книжке… Да и слепой немецкий механик уже давным давно умер, утащив с собой в фамильный склеп все свои оружейные секреты…

Так что… Только наши солдаты-разведчики и офицеры-спецназовцы могли безнаказанно лицезреть этот чудо-патрон, а после характерного щелчка они даже могли подержать в руках ещё и спецгильзу с торчащим из неё штоком… Но самое интересное случалось в тот момент, когда на данный штырёк давила грубая мужская сила… Тогда страшно секретные остатки отработанного спецхимвещества с легким шипеньем вылетали из герметичной гильзы, распространяя вокруг очень неприличный запах сероводорода… После чего все эти таинственные газы окончательно улетучивались в земную атмосферу… Чтобы в очередной раз оставить с носом все разведки мира, включая всех «ноль-ноль-седьмых» агентов Её Величества и страшно озадаченных федеральных детективов… А также измученных жарой полицейских Гуаякиля и вконец уморившихся тайских охотничков за жирненькими дождевыми червями…

Пока я размышлял о всех особенностях применения боевых спецхимпатронов, товарищ майор Пуданов взялся за техническое восстановление стрелковых способностей автомата АКМ с застрявшей в стволе пулькой. Александр Иванович вытащил шомпол и вставил его в канал ствола. Но все попытки выдавить застрявшую пулю только лишь силой инженерной мысли и давлением мужских рук — всё это оказалось безрезультатным. Спецпуля стойко оставалась на своём месте. Тогда по зычному приказанию и после непродолжительной словесной перепалки дневального с кем-то невидимым из-за стен палатки… В конечном итоге командиру первой роты спецназа всё-таки преподнесли боевой топор… Один-единственный на всё наше подразделение!.. Боевых двуручных пил имелось аж пять штук… Уже покрытых бурой ржавчиной… Но боевой топор был последним… Причём самого устрашающего цвета!.. То есть красного!..

И нашли его, ну, разумеется, в третьей палатке, где проживали злые-презлые старейшины…

— Вот! Товарищ майор!

Дневальный почти торжественно вручил боевой топор майору Пуданову, а сам остался стоять чуть поодаль. Чтобы самолично наблюдать за бесценнейшим ротным достоянием… И не допустить его захвата конкурирующим племенем из первой палатки… Ибо дневальный своей головой отвечал за сохранность данного орудия обогрева…

А командир роты уже установил злополучный автомат в вертикальном положении, вставил в его ствол шомпол набалдашничком вниз и теперь размахивал топором в воздухе, примеряясь для одного, но точного удара обухом…

— И-е-эх! — выдохнул Иваныч и хряснул топором по узенькой оконечности шомпола.

— Вз-и-к! — жалобно взвизгнул стальной прутик.

— Тук! — глухо отозвался автомат при встрече обуха с прицелом.

Я замер в ужасе от такой картины… Ведь так можно отсечь от оружейного ствола все выступающие детали…

Но… Своё негативное отношение к случившейся только что досадной неудаче командир роты выразил лишь одной неопределённой фразой…

— Ах, ты, с-сука! — сказал Иваныч.

И стал примеряться для более точного удара…

— Ты сейчас от ствола всё лишнее поотрубаешь! — предостерёг его я. — Как сучки с дерева…

И тут же закрыл глаза, чтобы не видеть повторения неприятности… Но второй замах оказался более продуктивным… И вся кинетическая энергия удара топором вошла сначала в торец шомпола, а затем передалась застрявшей в стволе пуле…

— Пошла… Потихоньку!.. — радостно произнёс командир роты и перевёл дух. — Да шомпол с этой стороны узенький… И резьба ещё на нём… Вот и соскользнул топор…

Третий, четвёртый и наконец-то пятый удары заставили пулю сдать назад, а затем и вовсе выпасть в ствольную коробку… Майор Пуданов достал её оттуда и повертел в пальцах…

— Это мы тогда на стрельбище были! — вспоминал довольный собой командир роты. — Всё было нормально: я с Олегом пристреливаю, бойцы по банкам стреляют. Вдруг что-то непонятное. Сперва подумали, что осечка! А автомат не перезаряжается! Гильза застряла в патроннике! Что за ерунда?!.. Потом смотрю, а из патронника достали эту спецгильзу… А пуля, стало быть, сколько смогла проползла по каналу ствола… Потом и застряла… Вот и мучайся потом… Из-за одного раздолбая…И как там сейчас внутри?!.. Хрен ведь его разберёт…

Мы поочерёдно посмотрели в канал ствола, но ничего там не обнаружили… Ни повреждений внутренней поверхности… Ни чего-то хорошего, ни чего-то плохого.

— Надо будет его пристрелять по-новой! — размышлял командир. — И посмотреть на результаты… Если разброс большой или ещё чего, то сдать на склад… И всё тут…

Я подкинул несколько раз извлечённую пульку, да и зашвырнул её в автопарк… Она слабенько звенькнула об башню боевой машины пехоты и затихла там навеки…

— На!.. Забирай свою секиру! — говорил Пуданов, направляясь к дневальному с топором в правой руке.

В этот момент из межпалаточного прохода появился солдат в очень уж чистеньком обмундировании и с гражданской сумкой на плече… Увидав решительно настроенного командира роты, да ещё и с поднятым топором в руке, военнослужащий испуганно отшатнулся обратно…

— Куда? Стоять! — заорал Иваныч. — Догнать его! Живо!

Дневальный метнулся было следом… Но из прохода вновь появился этот опрятненький солдат… Подталкиваемый сзади высоким капитаном… Уже мне знакомым…

— Саня! Ну, ты чего? — Командир третьей группы упрекнул Пуданова, чтобы тот поумерил свой боевой пыл. — Он сейчас опять дёру даст!

— Уф… А я-то чёрте что подумал! — вздохнул облегченно Пуданов и пожал протянутую офицером руку. — Здорово!

Это оказались капитан Варапаев и пойманный им СОЧник. Месяц назад этот солдат самовольно оставил нашу часть и каким-то образом умудрился выбраться из Чеченской, так сказать, Республики живым да невредимым… После чего беспрепятственно дотопал до родных мест, где и затаился за печной завалинкой… Или же в полуподвальчике, а то и на чердаке… Это уже зависело от местности проживания беглеца… Ведь вариантов-то имелось немного…

Такова была судьба практически каждого дезертира. Ведь все эти меры предосторожности были направлены на достижение одной цели… Лишь бы уберечься от дотошно-настырного участкового и подозрительно-въедливых военкоматчиков… Сердобольные родственники приносили ему в убежище еду и под непрерывное чавканье выслушивали со слезами на глазах всякие россказни о страшной Российской Армии… Затем потрясённые военными ужасами бабки да тётки с тихим плачем забирали успешно опустошенные «дитятком» кастрюльки. Естественно не забывая с глухими рыданиями прихватить переполненные «защитничком» горшки… После чего вход в «тайное убежище» тщательно маскировался и счастливый дезертир заваливался на боковую… Чтобы отоспаться к приходу верной своей подружки… Или ещё кого…

Но его дезертирско-гражданское счастье длилось недолго и даже всполошённые им женщины не успевали привыкнуть к тому, что заполнять надо кастрюли, а опорожнять горшки… По адресу проживания родителей беглеца появлялся наш капитан Варапаев, который с ходу принимался рассказывать вполне реальные истории о неизбежной поимке дезертира и военно-полевом трибунале, а также об отбывании наказания в дисциплинарном батальоне, а то и в российской тюрьме… Данные версии обозримого будущего их любимого чада были прямо пропорциональны времени отсутствия солдата в части… И командиру третьей группы всё-таки удавалось убедить отца, а тем паче мамку военного дезертира в том, что беглецу будет крайне полезно именно с ним, то есть с товарищем капитаном тихо-мирно возвратиться в родную часть, чтобы спокойненько дослужить оставшиеся ему несколько месяцев, а потом вполне благополучно и уволиться…

«Причём, как говорится, белым человеком! Без уголовного прошлого и даже без записи в военном билете про дисбат. Ведь всё это оставшееся ему время службы их сыночек будет находиться под неусыпным контролем товарища капитана Варапаева…»

Когда родители были переубеждены и гарантированно успокоены, тогда дело оставалось лишь за малым. Но раздобревший «малый» не всегда поддавался уговорам парламентёров-родичей и тогда Отъевшегося солдата с определённым трудом извлекали из его тайного пристанища… Иногда эти трудности возникали из-за резко увеличившихся объёмов и веса; Иногда сложности появлялись из-за накопленной силушки, с которой «чадо» так отчаянно цеплялось за углы, топчаны, батареи да подоконники с дверными косяками; Порой всё обстояло проблематично из-за местной подружки-дурнушки или же верной старой девы, вознамерившейся было осчастливить в юридически-экстренном порядке бравого солдатика рождением двойни, а ещё лучше — тройни…

«Ведь в таком случае беглец будет на все сто процентов освобождён от службы в армии. И ему будет хорошо, а уж ей-то… Тем более! Чуть что не по её, тогда мужа можно застращать армией!»

Именно такие-то «патриархально-матриархальные» формы уклонений от воинской службы капитан Варапаев не любил больше всего, ибо молодая «крепкая семья» разрушалась окончательно и безвозвратно… Только-только сделав несколько сладострастных движений, то есть шагов за определённый порог людских взаимоотношений…

Но при ярком свете дня все жизненные неурядицы почти всегда выглядят более решаемыми. Поэтому оказавшись вне своего «убежища» и особенно в присутствии товарища капитана Варапаева раздобревший юноша моментально вспоминал своё армейское прошлое, а ещё паче всерьёз озадачивался своим недалёким будущим… Он послушно переодевался в личную камуфлированную форму одежды, до того момента благополучно висевшую в шкафу в отстиранном и отутюженном состоянии… Обувался в ботинки с высоким берцем или заурядные кирзачи… И бодро топал вслед за товарищем командиром… Под всхлипывания мамки, напутствия папки да подвывания разнесчастной «красавицы»… Капитан Варапаев напоследок клялся в том, что их сын будет находиться под его бдительным контролем, после чего прощался с родственниками…

«Но зарёванную девушку обходил стороной… Так… На всякий случай…»

Затем по прибытию на базу Ханкала командир группы передавал пойманного солдата в руки майора Пуданова, после чего товарищ капитан заступал в наряды и караулы. В общем, отдыхал в роте несколько дней… Перед следующей поездкой… Уже к другому страннику… Но всё это время, пока капитан Варапаев пребывал в расположении подразделения, он всячески опекал «своих крестников»… Ведь слово-то надо держать!.. Да и после каждого своего возвращения в роту командир третьей группы непременно пересчитывал «своих» по головам… Слава Богу… Рецидивистов в роте пока что не имелось… Так что повторно по одному и тому же адресу ему ездить не приходилось…

Вот и сейчас капитан Варапаев вручил пойманного им дезертира прямо командиру первой роты. Этот торжественный момент мог бы произойти недели полторы назад, но на обратном пути солдат сильно простудился… «То ли от тоски по дому, то ли действительно просквозило…» И командир третьей группы был вынужден сдать его на лечение в госпиталь, что в аэропорту Северный, предварительно забрав всю его Верхнюю одежду и ботинки. Ведь в больничной пижамке да в солдатских тапочках далеко не убежишь… А сегодня капитан Варапаев ранним утром поехал в госпиталь и забрал оттуда полностью выздоровевшего воина… Чтобы окончательно препроводить его в родную первую роту…

И командир подразделения встретил беглеца вполне благодушно… Нечаянный конфуз с боевым топором и отчаянной погоней следовало побыстрее забыть…

— Вот скажи мне… Из-за чего ты удрал? — спрашивал Пуданов солдата в чистеньком камуфляже. — Обижают тебя? Ты не бойся… Мы здесь одни… Ты хоть намекни! Кто тебе житья здесь не даёт. А мы его быстро успокоим! Это же нам тоже во вред идёт! Комбат ругается… Сегодня ты сбежал, а завтра другой…

Но уже бывший дезертир упорно хранил солдатскую тайну, не желая разглашать ни малейшего военного секрета…

— Тебе до твоего дембеля осталось полгода! — продолжал увещевать его командир. — Будешь служить? Или опять в бега подашься? Ты лучше сразу мне скажи!

— Буду служить… — глухо пообещал боец третьего периода.

Хотя мы отлично понимали всё то, что в своём положении он только это и может нам выдать… Но гарантии не было-то никакой…

— Ну… Давай… Иди служить! — произнёс Александр Иваныч, отпуская проштрафившегося в верном направлении. — Твоя кровать ещё не занята… За бельём придёшь после обеда…

Боец послушно вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь. Этот солдат был из другой группы и ко мне не имел никакого отношения… А к первой палатке тем более…

До обеда была ещё целая уйма времени! И в нашей же канцелярии продолжились ремонтно-восстановительные работы… Теперь нам следовало заняться реконструкцией прибора бесшумной и беспламенной стрельбы.

— Это уже не рота! — ворчал Пуданов, прилагая максимум своих инженерно-технических усилий. — А какое-то сборище…

Он не договорил — под напором его могучих рук донная часть ПБСа стала постепенно откручиваться… До сегодняшнего дня прибор трое суток «отмокал» в солярке, чтобы дизельное топливо хоть как-то посодействовало в разборке… Помогло… И прикипевшее резьбовое соединение потихоньку поддавалось… Наконец-то ротный полностью раскрутил прибор и высыпал его внутренние останки на промасленную портянку… После чего присвистнул от огорчения…

— Да-а-а… — только и произнёс он самым удручающим тоном. — Полный писец.

Прибор беспламенной и бесшумной стрельбы по своему внешнему виду напоминает собой либо рукоятку газа на мотоцикле, либо допотопный микрофон с массивной рукоятью и утолщённым цилиндром-набалдашником. Именно этой самой толстенной частью ПБС и накручивается на автоматный ствол. Внутри данного «набалдашника» находится обтюратор из толстой резины, который и препятствует дальнейшему расширению сгоревших пороховых газов. Почти препятствует… Поскольку вслед за пробившейся сквозь обтюратор пулей какое-то количество газов всё равно вырывается наружу. Но… Пуля стремительно летит дальше с дозвуковой скоростью 300 метров в секунду. А энергия прорвавшихся пороховых газов, но самое главное — звук выстрела, гасятся несколькими перегородками, которые внутри этой «рукояти» образуют четыре камеры. Но сейчас…

— Поубивал бы гадов! — ругался Иваныч, безрадостно гремя внутренностями ПБСа. — Угробили глушитель…

Внутренние перегородки круглой формы и с небольшим отверстием по центру должны были представлять собой своеобразную «этажерку», закреплённую на трёх стержнях. Но надёжное соединение осталось лишь на верхней переборке и на нижней. Остальные же перегородки свободно сдвигались вперёд или назад… Ни о каких пламе- и шумогасящих камерах теперь не могло быть и речи… Прибор был безвозвратно уничтожен…

— Как это умудрились? — спросил я ротного, поиграв уже после него «погремушкой».

— Всё там же! В карьере на стрельбах… — пояснил командир. — Этот мудак сначала отстрелял один магазин УСовских патронов… А потом забыл открутить ПБС со ствола! И продолжил стрелять уже боевыми патронами… А я-то один был! Когда заметил, он уже три магазина израсходовал… Сукин кот!

УСовские боеприпасы обладают Уменьшенной Скоростью полёта пули и поэтому предназначены для бесшумной одиночной стрельбы из 7,62 автомата Калашникова. Чудесами современной химии здесь и не пахнет! Принцип выстрела тут точно такой же, как и у всего огнестрельного оружия. Но УС-боезаряды имеют в три раза меньше пороха, чем боевые патроны. Поэтому их энергии хватает на то, чтобы вытолкнуть пулю из канала ствола и перезарядить автомат для следующего выстрела. И только лишь под такие УС-патроны и рассчитан ПБС… Но солдат забылся… И стал стрелять боевыми патронами при накрученном на ствол приборе… И мощная энергия полноценных боеприпасов, да ещё и при автоматическом ведении огня, попросту смела все внутренние перегородки, сорвав их со своих мест на стержнях… И теперь они болтались словно…

— Понятно… — вздохнул я. — Может быть… Его смогут отремонтировать в оружейных мастерских! Но вряд ли… Тут же заводская сборка!..

— Начальник службы РАВ обещал привезти перегородки… — жаловался ротный. — Но уже два месяца прошло!.. И ни ответа, ни привета. На списание не соглашается… На ремонт тоже не берёт… Пойду сегодня и сдам его вместе с автоматами… Под общий шумок! А там уже полегче будет…

— Тоже выход из положения! — согласился с ним я. — Его же обязанность — заниматься ремонтом оружия…

— Да обязанностей-то у всех полны карманы! — засмеялся майор Пуданов. — Только работать никто не хочет по серьёзному… Создают лишь видимость работы… Пошли! Хоть мы поработаем… За всех…

Практически весь оставшийся день мы занимались проверкой и переучётом оружия в ружпарке. Часам к пяти вечера наша работа закончилась. Я пошёл отдыхать в канцелярию, а командир роты направился на склад РАВ, чтобы сдать незакрепленные за кем-либо автоматы. Ну, И угробленный ПБС…

А в вагончике раздавался громкий голос капитана Варапаева, который беспощадно отчитывал какого-то контрактника. Причём очень зло…

— За что ты его? — поинтересовался я после того, как его подчинённый вышел.

— Да! Есть за что! — хмуро ответил командир третьей группы. — Уволить бы его надо! А Иваныч его всё держит… Людей ему не хватает…

Такое злое отношение командира к своим подчинённым меня несколько озадачило… Ведь столь негативные чувства не возникают просто так…

— А за что же ты его уволить хочешь? — не выдержал я столь мучительной пытки служебной неосведомлённостью.

— Потому что дерьмо собачье! — всё с той же лютой недружелюбностью произнёс капитан. — Не терплю трусов и обманщиков…

— И что же он сделал? — продолжал я интересоваться, улегшись на свою кровать. — Пьянствовал или ещё что?

Командир третьей группы лишь на пару лет был старше меня, но всё равно он вёл себя вполне по-свойски… Не задавался, как местный старожил…

— Моя группа в сентябре на выходе была. — рассказывал Варапаев. — Надо было перекрыть полосу километра в четыре… Я посадил группу на самом опасном направлении, а этого снайпера… Мы оборудовали для него позицию на соседней горе. Замаскировали, будь здоров! Лежи себе и постреливай! И как назло… Утром два духа идут как раз мимо него! Метрах в ста! Я их в бинокль вижу, но достать огнём не могу! Далеко слишком… Вызываю этого «снайпёра» по радиостанции: «Видишь духов?» А он мне: «Нет!» Тогда я даю ему целеуказание — куда смотреть надо! А он мне опять: «Ничего не вижу!» Я уже и матом на него… А он, знай, всё своё твердит: «Не вижу!» Так духи и ушли… Два автомата было при них… Мог бы спокойно завалить одного в спину, а потом и второго! Причём следующим же выстрелом… Без промедлений… А он зассал!.. Вся группа в свои прицелы видела двух боевиков, а он — никого! Я плюнул и пошёл его снимать… Днём!.. Молоканов хотел даже его прибить… Но я не дал…

— А Молоканов раньше у тебя был? — с неменьшим интересом спросил я про своего здоровяка-контрактника. — Как он?..

— Нормальный мужик! — похвалил его Варапаев. — Здоровый, как лось!.. Вся группа уже еле идёт — языки на плечо!.. А он прёт как танк… Прикинь!.. Два РПО на себе таскал! Это по горам!..

Ручной пехотный огнемёт весит килограмм десять-двенадцать.

— Да… — отозвался я, довольно живо представив себе эту впечатляющую картину. — Впечатляет! А чего же он ушёл от тебя?

— Меня же стали отправлять за теми, кто в СОЧах! — пояснил Игорь. — То за одним, то за другим… Их же в нашей роте человек пятнадцать было!.. Сейчас осталось семь или восемь… А Молоканову скучно сидеть без дела… Вот он и попросился к Олегу Кириченко… Покойному…

Мы немного помолчали… История гибели моего предшественника мне уже была известна…

— А как с ним это случилось? — вновь не сдержался я.

Я надеялся на то, что может быть капитан Варапаев знает про гибель Олега немного больше… Чем другие офицеры… Ведь они служили в одном подразделении… И на равнозначных должностях…

— Они поехали на рынок, чтобы закупить продуктов и выпивки на ноябрьские праздники… Олег — от нашей роты, Кулинкович — от третьей… И с ними ещё две девушки было… Анжела Дюжева и вторая… Не помню!.. Обе делопроизводителями в нашем штабе работали… Закупились чем следовало, бойцы отнесли всё в БТР… Ну, и остались рядом с бронёй. Вдруг выстрелы! Из ворот рынка выбегает Кулинок, держится за голову простреленную… Кричит… И сразу упал! Бойцы бегом на рынок… А они уже лежат… Олег и эти девушки… Кто-то сзади подошёл и прямо в упор! В затылок!.. Первым Олега убили… Сразу насмерть! Кулинок успел оглянуться и пуля чуть вбок пошла… Но всё равно… Черепную коробку разворотило!.. А девчонок… Тоже в голову!.. Прямо в лицо! Пистолет Стечкина срезали с пояса Олега… И никто ничего не видел!.. Торгаши свой товар быстренько собирают… В двух метрах от них лежат убитые, но никто ничего не видел…

— Они же местные… — вздохнул я. — Что с них возьмёшь?!

— Как привезли их… Мы все тут в шоке ходили! Впервые такие потери! Но зато потом наши артиллеристы недели три «обрабатывали» все имеющиеся цели… Днём и ночью! Без перерыва гаубицы долбили… Днём и ночью… Чтобы хоть таким Макаром отомстить…

Тут вернулся ротный… Радостный и страшно довольный, потому что ему всё-таки удалось сдать покорёженный ПБС на склад вместе с автоматами. Походил Иваныч по холодной нашей канцелярии… Потирая руки от радости… Да и предложил отправиться в гостеприимную третью роту…

— Пошли к Денисову!.. Хоть телек посмотрим… И согреемся!

Я не заставил себя долго уговаривать…

— Погодите минут пять! — попросил нас Варапаев. — Я сейчас допишу свою рапортину…

Пока командир роты собирался, а я одевался, Игорь успел по-быстрому закончить все свои бумажные дела… И из вагончика мы вышли вместе…

Подразделение капитана Денисова располагалось по соседству с нашей ротой. Точно такие же три большие палатки… Тот же внутренний дворик… Зато вагончиков было два, причём вполне благоустроенных. В самом комфортном проживал конечно же командир третьей роты — капитан Юра Денисов. В другом, который притащили волоком совсем недавно, уже успели обустроиться господа прапорщики…

В отличие от архитектурных особенностей нашей первой роты, которые соответствовали всем уставным правилам полевой установки брезентовых солдатских жилищ… Большие палатки третьей роты были установлены своими боковыми стенками впритык друг к дружке. И какого-либо прохода между палатками не наблюдалось. Несколько отличались они и своим внутренним содержанием. Если ближайшая к нам палатка была аналогичной нашим УСБешкам, то две остальные палатки были наглухо перегорожены брезентом, в результате чего у Денисова получилось четыре изолированных друг от друга помещения… Во внешних половинках палаток проживал личный состав, который без особого труда выходил на переднюю линейку через свои отдельные входы. А вот внутренние отсеки, граничащие с двориком, использовались для других целей… В половинке средней палатки размещался ружпарк третьей роты. Стены тут были заставлены пирамидами, в которых хранилось оружие и нагрудники с боеприпасами… Здесь постоянно горел свет, а посередине на табурете дежурил «вечно-бессменный» дневальный… Зорко стерегущий вооружение третьей роты… Этот фактически часовой не имел никакого права оставлять свой пост ни на минуту… Еду ему приносили сюда же, а в случае необходимости его на время заменяли другим дневальным из наряда по роте…

А вот другая половинка самой крайней, то есть дальней палатки предназначалась для проживания командиров групп… И именно сюда мы и пришли… Слева от входа стояло четыре кровати, одна из которых была наискосок перехвачена траурной красно-белой полосой… Рядом на табурете находился традиционный стаканчик с водкой и куском хлеба… Раньше здесь спал покойный лейтенант Кулинкович…

Три другие кровати были совершенно свободны. Командир боевого охранения Доки Завгаева прибудет на своём БТРе поздним вечером и уедет к шефу ранним утром… А две должности командиров групп третьей роты оставались вакантными. Следовательно… Пара кроватей также была свободной… Юра Денисов нисколько не возражал по поводу нашего слишком уж частого пребывания на его территории. Ротный-три занимался своими важными делами в своём отдельном и благоустроенном вагончике…

А в командирской полупалаточке жарко топилась внушительная «печурка», которая хоть и была точно такой же формы как и наши буржуйки, но зато в два раза толще… И тепла от неё исходило тоже… Очень много… Не в пример нашим…

Это обстоятельство сейчас и приметил майор Пуданов.

— Вот почему так? — спросил он, держа раскрытые свои ладони у раскалённого бока печки. — Всё чужое кажется лучшим… Чем своё!..

— Это сейчас в тебе мещанские взгляды просыпаются! — произнёс Варапаев, «прижимающийся» к пышущей жаром «буржуихе» с другого бока. — Нет бы порадоваться!.. За боевых товарищей…

Командир первой роты рассмеялся и расстегнул свой бушлат, чтобы животворящее излучение проникало к его телу без лишних препятствий…

— А я и радуюсь! — заявил он без тени какого-либо смущения. — Что у моих боевых товарищей очень хорошие условия проживания!.. Причём из них никто здесь почти не обитает… Если не считать Серёгу Махаева… Зато мы можем тут пожить!..

— А как сгорела ваша командирская палатка? — спросил я ротного.

Ведь майор Пуданов был непосредственным свидетелем этого чрезвычайного происшествия… И даже руководил тушением пожара… Пока в огне не стали разрываться гранаты… И вся пожарная команда, кто ползком, а кто на карачках, бросилась врассыпную…

— Приказал я как-то этому таёжному медвежатнику печку топить! — недовольным тоном ворчал Иваныч. — Он дров-то закидал под самую завязку!.. Мол, чтобы подольше горело… Но из-за этого даже дверцу не смог закрыть — столько внутри поленьев было!.. И ушёл… «За дровами!» По дороге где-то заснул… Дневальный потом мне говорил, что этот Корнюхин зафазил в третьей палатке… На своей же постельке… А дверца-то у моей печки полуоткрытой осталась!.. Вот и выпала искорка… Я просыпаюсь, а вокруг уже полыхает вовсю! Еле успел выскочить…

— Как? — уточняю я. — Через задний выход?

— Ну, «конечно»!.. — возмущается ротный на мой нескромный вопрос. — Задний-то вход задёрнут намертво! Пока я там все эти шнурочки развязывал да эти деревянные пукли из петелек вытаскивал… Поджарился бы насквозь! Я выдернул снизу брезент и под него пролез! Успел только камуфляж забрать и ботинки прихватить!.. А палатка-то горит очень быстро… Сам же знаешь! Вот и каюкнулось всё наше имущество…

— Да-а… — печально вздыхает Варапаев. — В моём сейфе две кожаные куртки лежало… Только-только купили… Моя и русланкина… А-а!.. Не будем о грустном!.. Что там у нас по ящику?

В телевизоре находилась грудная фигура молоденькой дикторши… То есть, не мишень с вражеским торсом… А очень даже симпатичная девушка. Конечно с грудью у неё было вроде бы скромно, но зато она демонстрировалась почти по пояс… Причём сверху… Но говорила ведущая теленовостей очень ужаснейшие вещи…

Оказывается… В многострадальной Чеченской Ичкерии совсем уже одичавшие «федеральные солдаты» только что сотворили своё очередное злодеяние… Почти зверство![9] Именно поэтому во всём мире уже ширится поддержка замерзающих в горах и питающихся одним снегом свободолюбивых борцов… В Польше уже начался сбор пожертвований и гуманитарнейших продуктов питания… В помощь нуждающимся «партизанам» Чечни…

— Вы как хотите! — безапелляционно заявил нам майор Пуданов. — Но я уже не могу слышать этот бред… Пусть она вхолостую языком поработает!.. Вот… Совсем другое дело!

При отключённом звуке девушка с экрана вновь показалась нам симпатичненькой… И даже привлекательной… Но увы… Вытащить её из телевизионного ящика мы не могли… Не учились же мы на цирковых фокусников… Да ещё и сексуально озабоченных…

Капитан Варапаев предпочёл отвлечься от заманчивой, но ужасно недоступной телеведущей…

— А знаете, почему именно поляки больше всех в Европе поддерживают чеченов? — спросил он нас, старательно отвернувшись от телевизора.

Мы не знали.

— Ну… И почему же? — поинтересовался Иваныч, по-прежнему глядя на секс-символ теленовостей российского канала.

Я же находился в батальоне всего-то ничего… И потому практически не страдал от длительного воздержания…

Капитан Варапаев принялся усердно раскрывать наши глазки на истинные корни многолетней дружбы двух очень-таки свободолюбивых народов… Ичкерии и Речи Посполитой…

— Поляки же долгое время находились под властью российских царей, но им постоянно это не нравилось… Только-только отвернёшься от них, как они уже опять восстание учудили! Раз за разом… Сколько же можно?.. Вот и начали царские полицейские высылать бунтовщиков сюда — на Кавказ. Энергии-то у борцов по самые уши!.. Надо же её поубавить… Короче говоря, стали польские каторжане выковыривать валуны и распиливать их на кирпичики в ставропольских каменоломнях.

— Да-а… — говорит Иваныч. — Теперь понятно… Кто трудился на строительстве Пятигорска… И так далее…

Но рассказчик упорно игнорирует всевозможные домыслы, а просвещает нас — неучей далее:

— Но это же девятнадцатый век! Царские войска до сих пор воюют с Имамом Шамилем. Под самым боком… И гордые поляки стали потихоньку сбегать со своих «рабочих мест», чтоб больше не мучаться со старым лобзиком… А куда ещё могут податься эти поляки-каторжане, то есть сосланные бунтовщики?!.. Только к чеченским мятежникам! Ведь польские борцы за независимость сражались с самодержавием там — в Европе, а горные джигиты воевали с царём здесь… На Кавказе… И чечены стали помогать беглым собратьям: кормили, поили, одевали, обували, а потом ещё и сопровождали аж до турецкой границы… Ну, а дальше поляки разными путями пробирались обратно в Европу… Вот такая у них была взаимовыручка…

— Ясненько всё с ними! — я словно подвожу итоги. — И прошло ведь уже столько лет! Революций сколько было! Войн немереное количество… Но поляки всё равно помнят старую помощь… Вот и поддерживают теперь чеченцев! Посылки собирают, деньги…

Однако командир первой роты больше меня осведомлен о реальных масштабах современного сотрудничества двух «народов-побратимов»:

— Да в Польше уже открыто представительство «независимой Чеченской Республики Ичкерии»! И сидят в нём дудаевские посланники… Пугают местное население кошмарами…

— А я-то думал, что поляки всех нерусских… — тут я запнулся и уточнил. — То есть и русских тоже!.. Словом, недолюбливают всех православных и мусульман!.. Оказывается, что не всех…

Тут в майоре Пуданове разгорается немалый интерес к новым познаниям:

— Так с кем же поляки не дружат до сих пор?

— Да мне говорили как-то… — Начинаю я, стараясь подбирать верные по смыслу слова. — На подавление очередного польского восстания царские генералы отправляли как можно больше башкирских казаков. Ну, чтобы…

Но тут меня прерывают возмущённые возгласы Пуданова:

— Какие такие «башкирские казаки»?!.. Что ты тут ерунду порешь?!.. Башкирские… «Казаки…»

Тут старший лейтенант Зарипов упорно возражает своему непосредственному командиру:

— Товарищ майор! Почитайте-ка историю! Башкиры добровольно вошли в состав России! Но потом тоже не один раз восставали против царских наместников, которые устраивали произвол и беззаконие!.. А такого никто не стерпит… Но однажды русский царь своим Указом записал всех башкир в казачье сословие и тут же призвал их на действительную военную службу!.. При этом освободил почти от всех налогов, кроме солевого! Родовые земли вернул… Но обязал служить верой и правдой Государству Российскому!..

— Ну, и что получилось? — недоверчиво спрашивает Пуданов.

— А то! — убедительно доказываю я. — Что башкиры приняли этот царский Указ… Уже не помню от какого он года…[10] Там было написано «создать по подобию Донского Казачьего Войска новое… Башкиро-Мещерякское Казачье Войско»! То есть уже по имевшемуся образцу сформировали новое соединение!.. Куда вошло одиннадцать башкирских кантонов, пять мещерякских, то есть татарских, кантонов и один Ставропольский Калмыцкий Полк![11] Но православные казаки из Оренбургской крепости и Бердской Слободы, как и Яицкие Казаки к ним не относились, а числились отдельными подразделениями. То есть это Башкирско-Мещерякское Казачье Войско было сформировано исключительно из башкир и татар!.. Плюс отдельный Калмыцкий Полк из Ставрополя-на-Волге… И практически сразу после этого Указа Павла Первого все башкирские и татарские восстания прекратились. Потому что Император Государства Российского учёл местные особенности и создал нормальные по тем временам условия для обязательной военной службы! И хоть как-то упорядочил гражданскую жизнь! Для башкир и татар… И польза получилась огромная! Все татары и башкиры приняли новые правила! И стали служить!.. Охраняли посменно южную границу… От Среднего Урала до Каспия — Гурьев-городка… Каждые полгода выделялось по десять тысяч башкирских казаков. Все они были распределены по эскадронам и полкам!.. Стерегли открытые участки южной границы «по линии», то есть все десять незащищённых ранее дистанций! От одной крепости и до следующей… И помимо этой охраны границы они являлись военнообязанными. То есть в двухдневный срок выставляли всё своё Башкирское Казачье Войско!.. Но к концу вторых суток в Оренбург прибывали те башкиры и татары, которые находились на самых отдалённых пастбищах… Приезжали о-дву-конь! Имели при себе обязательное штатное вооружение: пику, саблю и кинжал, аркан и топор, лук и три колчана стрел… И со своими ружьями! Трофейными…

— А где они их брали? — ухмыльнулся Пуданов. — Во время своих восстаний?

Я честно признал…

— И тогда тоже! Но!.. Ты не забывай, что башкиры ещё со времён Ивана Грозного воевали за русское государство! Во времена Великой Смуты с польскими интервентами боролись! И при Петре Первом тоже!.. Вместе с его полками осаждали Азов! Причем оба раза! Так что… У них было очень много возможностей!.. И головы свои сложить в сражениях под русскими знамёнами, и трофейными ружьями запастись… Так вот! По тревоге они прибывали в Оренбург со своим огнестрельным оружием! Даже порох и свинец для пуль им выдавали только перед большими войнами… Потому что всё имели своё!.. С ними военные сборы проводились регулярно!.. Такое было на самом деле! И не надо вам головой махать!.. Из российской истории данные факты уже ничем не вытравить!.. Вот умолчать — это постараются!.. Но реальные факты: были, есть и будут храниться в исторических документах!..

В этот момент мне захотелось отпить водички из пластиковой бутыли… Чтобы промочить натруженное горло…

— И где же воевали твои башкирские казаки? — с уже привычным скепсисом вопрошает Иваныч.

— Да практически везде! — твёрдо заявляю я. — От Парижа и Берлина — аж до самого Туркестана! Куда только их не посылали!.. И в Бородинской битве башкирские казаки сражались бок-о-бок с казаками атамана Платова!.. Да под его же командованием!.. И это тоже было на самом деле!.. А уже потом вместе въехали в Париж! Когда Наполеона разгромили… И в Берлине башкиры бывали не раз победителями!.. Но!.. В составе российских войск!.. Ведь только вместе мы — силища огромная!.. Любую армию можем поставить раком! Да и вдуть оглоблей по самые гланды!.. А ты…

— Может легче на кол посадить? — смеётся Варапаев.

— Возни много! Вкапывать, сажать, снимать, потом закапывать… Уж лучше один раз! Да на их же оглобли нанизать!.. А лошадей выпрячь… И с собой увести… — объясняю я капитану, но затем сразу же возвращаюсь к прежнему своему собеседнику-оппоненту. — А вы!.. «Какие такие башкирские казаки»!.. Память у вас коротенькая!.. Товарищ майор Пуданов!.. Ладно бы этот прапор Кацнельсон… А вам!..

Моё красноречие иссякло, исчерпавшись почти полностью… Хотя на данную тему можно было бы говорить и говорить… Но при наличии документальных доказательств. Которые бьют наповал любого демагога и проходимца от нашей великой истории…

— Вы немного отвлеклись. — напоминает нам капитан Варапаев, внимательно слушавший наш военно-исторический спор. — Вообще-то мы говорили про польские восстания…

Командир роты тоже возвращается к прежнему разговору, но всё ещё пытается иронизировать:

— Ну, сейчас Алик тебе порасскажет!..

Но меня уже невозможно сбить с толку хиханьками да хаханьками…

— Какие проблемы?! — беспечно заявляю я. — Вот телевизор! Сделайте звук погромче и слушайте всё!.. Что вам оттуда говорят… Про достижения капитализма и бандитские разборки!.. И так — день за днём…

Но эту пустопорожнюю тарабарщину и идиотскую бессмыслицу, густо сдобренную откровенной чернухой мы уже наслушались до отвала… И сейчас хотелось просто поболтать за «настоящую жизнь»… Со всеми её плюсами и минусами…

И мне вновь предоставили возможность поведать сущую правду:

— Так вот… О подавлении восстаний в Польше!.. Чтобы одни славяне не воевали с другими… Да и христиане же… Хоть и с католиками… Короче говоря, на реке Буг стояло два башкирских конных полка, которые заступали на боевое дежурство сроком на два года! И в Финляндии точно так же служило ещё два полка из Башкирского Казачьего Войска… Так… На всякий случай! Следовательно на усмирение польских мятежников в первую очередь направлялись те два башкирских полка, которые были расквартированы на реке Буг. И ведь ничто их не связывало: ни вероисповедание, ни этническое происхождение… Даже язык!.. Ведь башкиры в основной своей массе не понимали русского языка!.. Так что полякам не удавалось провести свою подрывную агитацию… А ведь башкирам только дай возможность с кем-нибудь повоевать! Тем более за русского царя!.. И они замиряли польских повстанцев по полной программе! Как и приказывали военные советники из вышестоящих штабов!.. Но вот самое интересное начиналось потом… Когда восстание полностью подавлено, а весь польский народ пребывает в ужасно шоковом состоянии от столь негуманного с ним обращения. Тут царские генералы находят крайних!.. Которые и виноваты в этих военных кошмарах! А кого же ещё, кроме как…

— Младший нерусский брат!.. — подсказывает Пуданов. — Который ни бельмеса по русски…

В данном аспекте командир первой роты прав на все сто процентов…

— Правильно!.. — подтверждаю я. — Надо же царским наместникам продемонстрировать всем полякам свою приверженность основам демократии и всеобщей справедливости! И ведь этого можно добиться только показательным наказанием своих же подчинённых!.. Чтобы мстительные поляки успокоились хоть на какое-то время!.. И вот… Из башкирских полков арестовывали несколько сотников… Ну, командиров кавалерийских сотен… И объявляли оставшимся казакам-мусульманам, что их боевые товарищи слишком уж зверствовали при подавлении восстания!.. Хотя перед этим самым подавлением приказы сверху отдавались будь здоров! Огнём и мечом карать!.. Всех мужчин с оружием или без… И вот… Самых «отличившихся» сотников вязали по рукам и ногам. Остальные башкиры втихомолку в своём полку обсудят это дело, да и стерпят такое вероломство царских начальников. Ведь они-то, то есть рядовые казаки тоже поляков не баловали… А затем арестованных привозили на центральную площадь Варшавы… Ждали, когда соберётся побольше местных жителей… Затем вслух зачитывали приказ военного командования о проведении справедливейшего расследования!.. Башкирские сотники объявлялись виновными во всех этих зверствах… И тут же публично их отправляли на виселицу… «Варвары же… Ничего не понимают по русски… Перестарались!» Вот так-то и расплачивались царские генералы с самыми исполнительными своими подчинёнными…

Я тяжело вздыхаю… Мой рассказ закончен…

— Да-а-а… — задумчиво произносит Иваныч. — Печальные вещи ты говоришь… И даже страшные…

На это его высказывание я никак не отвечаю… Ведь правда бывает только в единственной своей исторической версии… Об остальном уже судить не мне…

Какое-то время мы сидим молча… Наблюдаем в телевизоре очередное словоблудие в немом исполнении… Затем Пуданов просит Варапаева, который сидит поближе к голубому экрану, поискать что-нибудь на втором или третьем канале…

Капитан подошёл к телевизору и защёлкал кнопками… Из динамиков послышался женский визг и смех… Вот это уже было поинтересней других передач… И Варапаева тут же попросили отодвинуться в сторону… А на экране появились совершенно голенькие девушки… Да ещё и в бане!..

— О-о! — вскричал Пуданов. — Это же самая первая советская порнография! Наши зенитчицы в бане моются!.. А сейчас эта зайдёт!.. Самая красивая и фигуристая!.. Вот она! Русалка!..

Действительно… Повинуясь приказаниям командира первой роты майора Пуданова… На пороге банного помещения появилась очень стройная и ещё больше соблазнительная актриса… В самом что ни есть своём неглиже… Но всё-таки прикрытая в срамных местностях разлапистым веничком… Но своим подружкам-артисткам-зенитчицам она была видна вся… И понеслись старательно заученные реплики… Очень восхищённые и практически без стиснутых зубок… Ну… Про её фигуру, с которой скульптуры можно лепить… Да о прозрачной её коже…

Но произведённым среди нас сногсшибательным эффектом обнажённая красавица наслаждалась очень недолго… И плеснула ковшик воды на раскалённые камни…

— Ну, зачем так? — возмутился Иваныч. — Сколько пара!.. Ничего не видно!.. Кто же так в баню ходит? Сначала надо помыться!

— Точно! — поддакнул я. — И крупного плана побольше!.. И чтобы всё было не спеша…

— И только потом можно париться! — не слушая меня, продолжал горячиться командир роты. — Эх, вы!.. А ещё зенитчицы!.. Только душу растравили…

Но телевизионная баня уже закончилась и сейчас на экране свежепомытые и распаренные девчонки уже вовсю распивали казённые чаи… Прихорашивались в военной форме… Да готовились к балу в служебном помещении…

— Нет… — вздохнул капитан Варапаев. — Нельзя такие фильмы показывать военнослужащим!.. Да ещё и в Чечне… Сразу же начинает домой тянуть со страшной силой!..

— Кто о чём, а Игорёха про своих дезертиров! — сочувственно произнес Пуданов. — А я бы этот эпизод с баней ещё раз посмотрел!.. Всё очень просто и естественно!

— И небезобразно! — сказал я вполне серьёзно. — Вернее, красиво! Не то что… «Дастиш-фантастиш!»

— Да-а… — поддержал меня капитан. — Эти немецкие порнотётеньки с их охами да вздохами… И в подмётки нашим не годятся! Наши девушки-зенитчицы в тыщу раз лучше… И чище!..

— Это точно!.. — согласился Иваныч. — Не потому, что они только из бани! Морально чище!..

Возражений не было! Художественный фильм «А зори здесь тихие» каждый из нас просмотрел наверное уже сотню раз, но и сейчас мы были не прочь вновь пережить эту историю… Очень трагическую, но жизнеутверждающую… И поднимающую в нас гордость за своих девчонок… И за старшину Васкова… Пусть в чём-то и недотёпистого…

Однако сейчас мы находились в зоне боевых действий… Да и военного пороху уже нанюхались досыта… И теперь на этот художественный сюжет взирали со своих командных высоток… То есть как профессионалы своего разведчицкого дела… И поэтому некоторые моменты мы воспринимали с откровенной критикой… Но с добродушной…

— Два опытных немецких диверсанта прошли в трёх метрах от девушки в гимнастёрке и юбке! Да к тому же и перематывающей портянки! И ничего не заметили! — с нескрываемой иронией говорил капитан Варапаев. — Да эти «разведчики» похуже будут, чем мой контрактник… Подслеповатый снайпер, который «не видел» двух духов в ста метрах от себя…

И сразу же разгорелся спор…

— Но твой-то лежал на плоскогорье! — возражал Пуданов. — А эти фашисты шли по нашему лесу… И всего боялись!

— Саня! Ты когда-нибудь ходил в поиск по лесистой местности? — не унимался Игорь. — Там слышно ещё лучше! Да и видно всё сразу…

Они замолчали и наблюдали за дальнейшими приготовлениями к боевым действиям… Вот Васков докладывает по телефону вышестоящему начальству…

— Сразу на перехват! — комментировал сюжет Варапаев. — Нет бы вернуться к тому месту, где она увидала фрицев, дотошно осмотреть всю округу!.. Прочесать лес осторожненько… И следы обнаружили бы все! Не двух человек, а шестнадцати… Тогда и другой разговор получился бы…

— Игорь! Я тебя очень прошу! — обратился к нему Пуданов, не отрывая горящего своего взгляда от экрана. — Не мешай! Ладно?.. Тогда и кино совсем другое было бы!..

Капитан Варапаев угомонился на некоторое время и минут двадцать мы смотрели фильм почти в полной тишине. Пока старшина Васков не полоснул ножом по горлу первому диверсанту… И не стал бороться со вторым…

— Не бывает такого! — категорично заявил местный военный кинокритик. — Отвлечь внимание и прирезать одного — это ещё можно! Но чтобы сразу же броситься на второго! Немцы же не под ручку шли друг с дружкой! А с интервалом! И второй завалил бы его с первой же очереди!

— Но они же в нашем тылу! И не хотят шум поднимать… — защищал сценариста Иваныч. — Вот и не стрелял…

— Да они только что обнаружили девушку в военной форме! — бурно спорил Игорь. — И убили её!.. Только что! Следовательно внимание их усилено ещё больше!

Тут не выдержал и я:

— Да и прыгать с одного, уже умирающего диверсанта… На второго, который очень даже здоров!.. Как-то нереально… Это уже не старшина Васков… А Тарзан какой-то получается!

Командир роты недовольно засопел… Ибо наши критические замечания превращали этот военно-драматический фильм в своеобразную кинокомедию… Но мы же себя сдерживали перед этим эпизодом… Когда вся немецкая шайка-лейка уселась пить свой эрзац-кофе… Когда Васков услышал-таки предсмертный вскрик Сонечки Гурвич… А два военных Дауна в гитлеровской форме даже не заметили ни топота нашего старшины с напарницей, ни его кровожадных приготовлений к возмездию над супостатами…

— Если не хотите смотреть… — продолжал командир роты. — Идите в нашу третью палатку… Там бойцы сейчас какую-нибудь видеокассету крутят…

Но капитана Варапаева и меня вместе с ним совершенно не прельщали иностранные блокбастеры или триллеры… Нам хотелось отдохнуть душой… Причём за сто-первым просмотром одного и того же кинофильма… Чтобы находить очень существенные несовпадения или неточности… А то и несоответствия… И посмеяться над этим от всего сердца…[12]

А на экране уже вовсю шёл жестокий бой… Упрямый командир фашистской развед-диверсионной группы орал своим тринадцати подчиненным «Форверст!», то есть посылал их вперёд… В атаку… На два трофейных автомата и четыре винтовки-трёхлинейки… Но бесполезно… В ход пошли ручные гранаты!.. Наши!..

— Зря старались гитлеровские гадёныши! — сумрачно советовал им капитан Варапаев. — Смываться надо было втихаря! И без лишнего шума топать к Беломоро-Балтийскому каналу… Раз уж вас засекли, то ноги в руки и вперёд… К поставленной цели… А не отвлекаться на мелкие неприятности…

— А ведь может быть, что они хотели лишних свидетелей убрать?! — отвечал ему Иваныч. — Видишь?.. И своих тяжелораненых добили!.. И лапником закидали…

После минутной паузы послышался вкрадчивый голос Игоря, подобравшего очень подходящее сравнение:

— Саня! А когда ты от пожара сматывался… Ну, ночью-то… Ты не забыл свою постель заправить?

Я невольно залился почти беззвучным смехом…

— Так! Товарищи командиры! Шагом марш отсюдова! — приказывал вконец рассерженный майор Пуданов. — Куда угодно… Лишь бы мне не мешали… Вперёд-вперёд!.. Форверст!

Но его подчинённые осмелились остаться на своих местах, однако режим полного молчания всё-таки был включен… Чтобы это непослушание сошло им с рук…

По-мог-ло…

И весьма забавный эпизод… Когда немцы сами приступили к прочесыванию карельских лесов… Так и остался без соответствующей критической оценки… Затем ополоумевшие германцы бросились играть в догонялки с местным лешаком Федоткой, отлично знавшим свои владения… Тоже безрезультатно… Опять наша взяла…

И дневной бой на речных перекатах… Когда диверсанты смогли бы беспрепятственно перескочить этот брод тёмной ночью… И даже подстреленный у колодца немчик… Попытавшийся было испить нашей советской водички…

Но когда рассвирепевший старшина Васков опять прирезал зазевавшегося гитлеровца… Охранявшего под проливным дождём избушку со спящими коллегами…

Тут капитан Варапаев не сдержался… И крик его измаявшейся души прорвался наружу…

— Вот чего он его автомат не взял? А попёрся с последним патроном в револьвере? И с одним только корпусом гранаты! У часового ведь автомат был!.. И немецкие гранаты-колотушки!

Но за нашего парня на экране было кому заступиться в местной палатке…

— Он ранен! — угрюмо ворчал Иваныч. — Позабыл про всё!

А старшина Васков уже пристрелил своей единственной пулей слишком уж шустрого диверсанта… И теперь вовсю стращал перепуганных фашистов корпусом гранаты Ф-1… Но без запала… И плакал… И кричал… Про убитых девчонок…

— Сильный момент… — вздохнул я, протирая повлажневшие веки. — Аж за душу берёт!.. Сколько раз смотрю… А всё равно прошибает…

— Да-а… — утвердительно произнёс командир роты. — Хороший фильм! После него на подвиги тянет!.. Если уж девчата такое смогли совершить!.. То и мужикам подавно!

Но капитан Варапаев опять оказался настроен более чем скептически…

— И кино красивое! И артисты классные! И на подвиги призывают… Но только у нас вечно всё получается через одно место! Из-за раздолбайства одних мудаков страдают очень хорошие люди! Причём совсем невиновные…

Командир роты смотрел на экран, где навстречу Васкову и пленным фашистам уже бежали наши военные дяденьки и тётеньки…

— Ну, Игорь! Хватит! Нечего тут демагогию разводить!

Капитан лишь иронично усмехнулся от слов ротного:

— Какая демагогия! Посмотри повнимательней на всё! Трусость и головотяпство одних военачальников приводит к тому, что их недостатки вынуждены устранять другие командиры! Только рангом чуть пониже… И подвиг младшего командного состава вместе с солдатским героизмом — это прямое следствие непрофессионализма и тупости нашего начальства!.. Которое только и умеет: сказать вышестоящим боссам «Есть!», взять под козырёк и побежать исполнять!.. Ведь не им же рисковать своими жизнями и здоровьем! А нижестоящим…

Тут в беседу вступил военный философ Альберт Маратович:

— Увы… Но Игорь прав!.. Наша Россия — это Родина потенциальных Героев! И буквально каждый коренной россиянин с юношеских лет готов к совершению подвига… Но… К сожалению… Героизм приходится проявлять тогда, когда необходимо ликвидировать чью-то оплошность… Грозящую остальным людям!

Однако командир роты уже не был настроен на бурные дискуссии. Он встал и надвинул шапку на лоб.

— Эх… Вы-и… — заявил Иваныч. — Такой отличный фильм шёл! А вы всё это время языками чесали… Пошли!.. На ужин опоздали… Может успеем?

По дороге обсуждение сюжета фильма продолжилось. Мы с Варапаевым считали, что реальные разведывательно-диверсионные группы немцев практически ничем не уступали нашим спецподразделениям, хотя фашисты действовали на чужой земле. Советским военным разведчикам затем тоже довелось «поработать» на германской территории, причём очень даже неплохо… И с нашей уже устоявшейся точки зрения в данной киноленте было допущено немало ошибок при демонстрации тактики действий диверсантов в глубоком тылу…

— Врагов надо показывать с предельной точностью! — доказывал я ротному. — Чтобы точно знать с кем же придётся встречаться… Уж лучше настраиваться против сильного противника и победить его, несмотря ни на что! Чем готовиться к бою со слабым! А он неожиданно окажется сильнее… И даст прикурить на всю катушку!.. Это же ещё хуже получается…

— Чего вы докопались? — возражал ротный. — Это же гражданский фильм! Для широкого потребления… А не для специализированного просмотра…

— Обидно за «коллег»! — пошутил Варапаев. — А то получается, что таких упитанных бюргеров к нам закинули на парашютах!.. В самом конце… Когда толстый пленный всё оборачивался на Васкова… Тогда ведь таких парашютов не было!.. Чтобы эдаких кабанов десантировать!..

— Ох… Как же вы мне надоели! — вздохнул Пуданов и стал стряхивать грязь с обуви. — Это ведь художественное кино! А вы!..

На наше оголодавшее счастье в офицерской столовой что-то ещё оставалось… И мы не зря торопились… А из столовой мы подались в разные стороны… Командир роты — на вечернее совещание к комбату. Капитан Варапаев — в свою третью палатку… А я — обратно, то есть в гостеприимную третью роту…

Но по телевизору уже ничего хорошего не показывали и я завалился спать… Полностью не раздеваясь и не влезая под чужое одеяло… А так… Лишь сняв ботинки, да укрывшись своим же бушлатом…

Время было раннее — около двадцати одного часа… И сон всё не шёл…

По недавно приобретенной привычке я стал прокручивать в памяти все события сегодняшнего дня, чтобы внимательно проанализировать как свои поступки и высказывания… Так и действия других людей, с которыми мне довелось общаться в течении нынешнего дня…

Ведь такой самоанализ позволял с некоторого расстояния взглянуть на недавние события… Чтобы в спокойной обстановке и с предельной честностью классифицировать все жизненные обстоятельства. Таким образом все вещи обретут свои законные имена! Как негативные случаи, чтобы запомнить их хорошенько и более их не допускать! Так и положительные… Чтобы они почаще имели место в дальнейшей жизни…

— «Итак… С вооружением и оптикой группы я разобрался очень тщательно… Это хорошо! Надо будет составить ведомость закрепления оружия, средств наблюдения и связи, чтобы каждый солдат расписался за закреплённый за ним автомат, прицел или радиостанцию! С таким бумажным подходом, вернее со строгой подотчётностью, они будут более ответственно следить за сохранностью своего имущества! И это надо сделать в ближайшие дни! Далее… По радиосредствам! Командир конечно обиделся на то, что я не хочу ждать так долго! Но и брать на свою душу чужие грехи мне не следует! Каждый отвечает за свои промахи! Чужих грехов мне не надо — мне бы своих не допустить! Я подожду сколько смогу… До момента написания главного рапорта о принятии группы. Но если недостающие радиостанции так и не объявятся… То я укажу в рапорте только то количество… И только лишь те их номера, которые держал в своих руках! И пусть Иваныч потом не обижается! А займётся списанием недостающих станций… Это же и его тоже может коснуться! Та-ак-с… Идём дальше… Зато я помог ротному проверить всё вооружение роты вместе с оптикой! А то у него всё руки не доходили… Варапаев… Мужик толковый… И командир грамотный… Но я бы одного снайпера так далеко, да ещё и в-одиночку не стал бы сажать… Даже с маскировкой! Забоялся контрактник и всё тут! Ведь свои-то далеко и прибегут не скоро! А боевики — вот они! С двумя автоматиками… А может ещё кто рядышком шастает?! Надо было ему двоих сажать на эту горку… Снайпера и автоматчика… Тогда какой-то толк получился бы… Молоканов! Крепкий орешек… Не рыхлый увалень! И это хорошо! Два огнемёта «Шмель» таскать по горам — это не с «Мухами» забавляться! Сколько же весит один «Шмель»? Точно не помню… Килограмм десять, кажется… Если не больше… Всё равно — молодец! Полтора боекомплекта с сухпаём, нагрудник с магазинами и гранатами… И вдобавок к этому грузу ещё два РПО! Солидно… Проехали… Нет… Хорошо, что он в моей группе оказался!.. Вот теперь точно проехали!.. А что дальше?.. Кино и всё!.. Хороший фильм… Только и всего… Эх-х!.. Вот бы и мне… В эту баньку!.. Хотя бы веничком помахать… Или водичкой поплескать… Хотя… Разбегутся… И ничего не видно будет… А темнота… Это друг… Молодёжи…»

Я уже почти заснул, когда меня пронзила едва не забытая мысль:

«Завтра!.. Следует проверить получение имущества по инженерной службе, химической и вещевой! Противогазов и матрасов полным, конечно, полно… Но вдруг подрывная машинка какая-нибудь числится за группой! Или сто килограмм тротила… Мало… Ли… Чего…»