Демон ночи

3

Несколько недель спустя Тамлин, демон ночи, пережил нечто необычное. Он сидел на постели, отведя уши назад, наклонив вперед голову и обхватив ее руками, словно защищаясь от кого-то.

Опять оно было здесь-то, чего он больше всего боялся.

Опять его звал этот голос – голос, заставлявший его ежиться от страха и покорности. Этот голос приходил издалека, словно принесенное ветром эхо.

– Раб! – медленно и хрипло шептал этот голос. – Раб, раб, ничтожное создание, ты меня слышишь?

– Я иду, – без слов прозвучало в мыслях Тамлина.

Взглянув на спящую рядом с собой девушку, он быстро накрыл ее с головой одеялом, чтобы она не проснулась, и тут же вылетел через полуоткрытое окно, а затем взмыл вверх. Его крылья, уже полностью развившиеся, которые он обычно держал плотно прижатыми к спине, чтобы Ванья не увидела, какие они большие, раскрылись теперь в ночи и быстро понесли его прочь.

Инстинкт подсказывал ему, куда лететь. И это был не первый случай, когда он летел с донесением; голос звал его еще тогда, когда он был совсем маленьким и не умел летать, а просто стоял возле дома в ночи и посылал мысли своему господину и властителю. И он очень гордился своим поручением. Теперь же он достаточно вырос, чтобы самому навещать своего владыку.

Он знал, что все это происходит не на самом деле, что ему предстоит встреча лишь с образом господина. Но даже этот образ обладал такой силой, что подчинял себе ночных демонов, когда-то подчинявшихся ему в действительности.

Тамлин летел на север. Полет его был быстрым, как мысль; и даже если кто-то видел его, то принимал его за смерчь. Лилит не случайно выбрала себе в тот раз в качестве любовника демона бури, чтобы от него произвести на свет Тамлина по приказу властителя.

Ему не потребовалось много времени, чтобы попасть в долину Людей Льда, где его ожидал образ Тенгеля Злого. Несмотря на то, что многие холмы были превращены в горные пастбища, люди по-прежнему избегали самой долины, лежащей теперь под снегом. Никто не селился здесь с тех самых пор, как три столетия назад здесь были сожжены жилища Людей Льда. Все было тихо, пустынно, пугающе прекрасно.

Тамлин чувствовал, куда ему нужно спуститься. Но он медлил, ему было не по себе при мысли о том, что кто-то властвует над ним. Из-за этого радость его превращалась в страдание.

Грубый приказ сразил его, словно удар мощного кулака: «Спускайся, жалкая тварь!» И ему ничего не оставалось, как подчиниться. Он пытался утешить себя мыслью о предстоящей радости от совершения злых поступков.

А вот и он – дух, образ, тень. Он стоял на самом краю утеса, как в тот раз, когда вступил в смертельную схватку с Хейке и Тулой. В тот раз Тенгель Злой мог победить, потому что Хейке умирал от ран. Но вместо этого он потерпел полное поражение, потому что чертовой Туле пришли на помощь четыре неизвестных демона, сбросившие его со скалы. Хотя потом Тула исчезла вместе с этими демонами, что было для него, вопреки всему, хоть каким-то утешением. Обо всем этом Тамлин не имел ни малейшего понятия.

А еще раньше Тенгель Злой выиграл здесь другую битву. В тот раз его вассал Колгрим заколол его злейшего врага, Тарье, который был избранным для того, чтобы сокрушить Тенгеля. Но Тарье так и не узнал, для чего он был предназначен. Он проявил себя просто как необычайно одаренный потомок Людей Льда.

С помощью Колгрима Тенгель эффективно прервал его путь.

Здесь, поблизости, он предстал перед Ульвхедином и одолел этого несокрушимого противника, осмелившегося повернуться спиной к своему предку. А ведь Ульвхедин был таким хорошим помощником по части распространения зла! И неподалеку отсюда Суль однажды встретила Тенгеля. Но эта девчонка была настолько безрассудной, что даже не почувствовала смиренного страха. Жаль, что он не склонил ее на свою сторону, из нее получилась бы превосходная служительница зла.

Тенгель выбрал это место для встречи со своими новыми рабами. Здесь дух его был наиболее силен, здесь было его место обитания, и у него не было нужды напрягать свои силы для того, чтобы разыскивать своих родственников, в том числе того юношу, который мог бы его так порадовать, но которого испортил Тенгель Добрый.

И вот теперь в его распоряжении был летящий ночной демон. Он еще не взрослый, еще не развился окончательно, но у него крылья, а это самое главное. Теперь Тенгелю Злому не приходилось напрягать свою мысль, чтобы наблюдать за Липовой аллеей, он мог просто получать оттуда донесения.

Лилит постаралась на славу. Произведенный ею на свет потомок явно был сыном красивейшего из всех ночных демонов. Разумеется, этот его раб был с точки зрения людей страшилищем, но как демон он был в числе красавцев.

Но это, вообще-то говоря, к делу не относится.

– Жалкая тварь, – шептал дух Тенгеля Злого, и изо рта дряхлого, отвратительного создания вырывались клубы зеленоватой пыли. – Что ты можешь мне сообщить?

Тамлин, будучи по натуре гордым, терпеть не мог пресмыкаться перед этим уродом. Ему было отвратительно, когда с ним обращались как с рабом и низменной тварью, но власть Тенгеля Злого была над ним такой сильной, что ему оставалось только склоняться перед ней, смиренно опустив голову.

– Пока нет ничего опасного, господин и учитель.

– Ни от кого из них не исходит никакой опасности? – сердито спросил Тенгель, и демон почувствовал гнилостные испарения. – Я желаю получить сведения о каждом из них. Что делают самые старшие из них?

– Они умерли в Швеции.

– Превосходно, – с усмешкой произнес Тенгель. – Двое других?

– Те, кого зовут Вильяр и Белинда, слабые старики. Белинда – полное ничтожество, Вильяр ни на что больше не способен. Они долго не протянут. Они не произносят никаких опасных слов, их мысли и интересы касаются сугубо земных вещей, таких, как еда и отправление дурных потребностей организма.

– Но среди них есть один сильный человек, – с такой злобой произнес Тенгель, что Тамлин отпрянул назад. – Это Бенедикта. Как обстоят дела с ней?

Он по-прежнему сожалел о том, что она разрушила его злобные планы в тот раз, в Фергеосете.

– Бенедикта? – задумчиво произнес Тамлин. – Она не опасна. Она ни разу не видела меня!

– Не болтай чепухи, ни один человек не может тебя увидеть! – злобно выпалил Тенгель Злой. Тамлин понял, что проявил неосторожность.

– Я пристально наблюдал за Бенедиктой, согласно вашему пожеланию, господин. И я не заметил ничего достойного внимания в ее поведении, и все ее мысли вертятся вокруг ее сына Андре. Преимущество быть меченой она променяла на идиотское счастье материнства.

– Не спускай с нее глаз! А ее сын… проявляются ли в нем какие-нибудь признаки меченого или… избранного?

Последнее слово дух Тенгеля произнес с гримасой, потому что он ненавидел избранных, это новое изобретение Тенгеля Доброго.

– Андре? – сказал Тамлин. – Нет. Абсолютно никаких признаков. Он ужасно скучный и обычный человеческий детеныш.

Вид у Тенгеля Злого был удовлетворенный.

– Дальше! – скомандовал он.

– Хеннинг солиден и медлителен. Он не строит никаких планов относительно посещения этой долины. Его старуха – проклятая дочь священника – понятия не имеет, где вообще находится эта долина, и лишний раз не вытащит из дома свою широкую задницу. Вольдены тоже не опасны. Кристоффер носится с мыслями о долине Людей Льда, но он никогда не соберется туда. Так что в целом это сборище тупых, бестолковых чурбанов. Довольно скучное у меня поручение!

– А как Малин из рода Людей Льда? – с вызовом напомнил ему Тенгель. Тамлин покачал головой.

– Она достаточно сурова, но занята собой. Насколько мне известно, ее совершенно не интересуют книги Людей Льда и прочие реликвии. Как, впрочем, и всех остальных.

– Ты забыл еще одного!

– Кого же? – как можно более равнодушно произнес Тамлин. – Ах, да, Ванью. Нет, она тупа, как пробка. Совершенно неинтересна, думает только о тряпках и крутится перед зеркалом.

Он надеялся, что сеанс окончен, но это было не так. Дух Тенгеля не уходил, ему нужно было что-то еще.

– Есть еще один, – сказал он наконец.

– Еще один? Нет. Я назвал всех.

– Есть еще один, – повторил Тенгель медленно и удрученно. – Отыщи его!

– Я не понимаю, о ком идет речь. Я никогда не слышал о ком-то еще.

– Есть еще один, который постоянно скрывается от меня.

– Никто не может скрыться от вас, господин, – льстиво произнес демон. Но Тенгель его не слушал.

– Кто-то из них помешал мне в Фергеосете, – продолжал он. – Кто-то убрал паромщика, поставленного мной там. Кто-то разрушил образ бога, которому предстояло стать моим рабом. Кто-то убил моего помощника Ульвара. И мне никогда не удавалось увидеть этого человека. Какими силами он наделен, что может противопоставить мне? Как мог кто-то скрыться от меня?

Тамлин слушал, не зная, о ком говорит Тенгель Злой.

И внезапно устрашающий взгляд упал прямо на Тамлина.

– На обратном пути навести своих сородичей, ночных демонов. Переговори с каждым из них и попроси их проследить за тем, кто скрывается от меня. Пусть рыщут по всему миру! И когда они найдут этого дерзкого человека, пусть уничтожат его. Это мой приказ. Если им это не удастся, я сам займусь им. И я жестоко накажу всех! Отправляйся! И будь бдительным в доме Людей Льда!

– Да, господин.

Тамлин заставил себя поклониться, потом взлетел. И в звездной ночи он увидел под собой пустынную долину. На фоне снега он едва различал маленькую, черную фигуру Тенгеля Злого. Потом она исчезла.

Господин остался им доволен. Он чувствовал облегчение, он был горд собой.

Демон продолжил свой полет в царство кошмаров, в скрытую обитель ночных демонов. До этого он никогда не бывал там, и путь туда лежал через помутненный человеческий разум. Вскоре он был уже возле мрачного входа и направился прямо в жуткие, отливающие голубизной коридоры, ведущие в темные, как ямы, пещеры. Он инстинктивно находил верный путь, пролетая мимо дремлющих монстров кошмарных снов детей и взрослых, глядя на странные, комковатые фигуры, сидящие у входов в пещеры и провожавшие его мрачными, настороженными взглядами. До него волнами доносились крики и вопли, и он знал, что это эхо дурных снов спящих.

Он встретил других ночных демонов на пути из пещер, потому что они проводили ночь в том или ином месте на земле, где им было чем заняться.

Спустившись в самую низкую пещеру, он пролетел через высокие ворота.

В пещере собралось множество демонов. И все взгляды обратились к Тамлину.

Навстречу ему вышла высокая, красивая женщина, наполовину человек, наполовину животное.

Он приветствовал ее почтительным поклоном.

– Меня зовут Тамлин, – сказал он. – Я внедрен нашим властителем в жилище Людей Льда. Пытаюсь с честью выполнить возложенную на меня обязанность.

Женщина улыбнулась.

– Значит, ты называешь себя Тамлином. У нас же тебя называют иначе. Мы тебя знаем. Зачем ты пожаловал сюда?

Тамлин изложил им приказ Тенгеля не спускать глаз с «незримого».

Один из демонов встал, заведя назад уши, и сказал:

– Я знаю, кто такой этот «невидимый». Мы не должны вмешиваться в это дело.

– Но мне приказали это делать, – возразил Тамлин. – И я не могу ослушаться приказа, сила зла слишком велика, а мои понятия о чести довольно строгие.

– В таком случае, держи при себе сведения о «невидимом», – сказал более старший по возрасту демон. – За спиной этого потомка Людей Льда стоят мощные силы. Мы не можем совладать с ними. Так что для нас лучше держать язык за зубами. Я знаю, что ты обязан сообщить о моих словах нашему злому властителю, который так коварно захватил над нами власть, но твоя мать может стереть в твоем сознании сведения обо мне. Не будешь ли ты так любезна сделать это, Лилит?

Лилит? Его матерью была Лилит! Самая знаменитая из всех ночных демонов женского пола!

Красивая, чем-то напоминающая волчицу женщина положила ему на глаза свою руку и пробормотала какие-то слова.

– Когда ты выйдешь отсюда, сын мой, – сказала она – ты забудешь все, что тебе говорили здесь. Уберя руку, она улыбнулась ему.

– Закончив свое поручение у Людей Льда, ты присоединишься к нам. Я понимаю, что тебе скучно в человеческом жилище, но ведь люди не живут вечно. Ты будешь свободен, когда род их вымрет. Или когда Тенгель Злой воцарится на земле.

«Они не живут вечно?»

– Что с тобой, сын мой? Лицо твое омрачилось!

Он равнодушно покачал головой. Лилит продолжала:

– Ты осторожно ведешь себя в этом доме? Никто не догадывается о твоем присутствии? Ничего не ломай там, не оставляй следов!

– Никто ничего не знает, – ответил он.

– Прекрасно! Спасибо тебе за твое предупреждение, спасибо за твой визит! Придет время, мы еще увидимся.

Попрощавшись со всеми, он вскоре снова очутился в мире людей.

Летя быстрее, чем ветер, к дому, он тщетно пытался вспомнить обо всем, что говорили ему демоны. Память его была пуста. Кто-то о чем-то предупреждал его, а он возражал…

Нет, он ничего не мог вспомнить.

Тем временем Ванья проснулась. Она почувствовала, что ее покинули и стала шарить вокруг себя. Но Тамлин исчез.

«Вот опять, – подумала она. – Шастает по дому…» А может быть, он прячется где-то в ее комнате, замышляя очередную проделку?

Она чувствовала себя странно одинокой. Словно не только комната, но и весь дом были пустыми.

За окном на дереве сидела спящая ворона. Она часто сидела так. Ванья встала и выглянула наружу. Где он мог быть? Раньше он так не поступал. Ванья снова легла в постель, свернулась калачиком, потом вытянулась.

Удивительные у них были отношения! Фактически оба были еще детьми, но их игры стали принимать опасный характер.

Он никогда больше не баловался со своим хвосто-членом, как в тот раз. Но вскоре после того случая она обнаружила среди ночи его когтистую руку на своей груди. В этом не было ничего неожиданного, но теперь рука его прикасалась к ее коже иначе: под ночной рубашкой. Открыв глаза, она увидела его дразнящий взгляд.

– Ты растешь, – с усмешкой произнес он своим хриплым, сдавленным голосом.

Она поняла, что он имеет в виду. Он взялся рукой за одну ее грудь; это не был уже маленький бутончик, как раньше, ее грудь уже обрела некоторую округлость. И это был первый признак того, что она становится женщиной.

– И другая тоже, – сказал он, заметив, что она все поняла, и, будучи более расторопным, чем она, взялся за ее вторую грудь.

Она ничего не имела против, позволив его когтистой руке ощупывать ее новое приобретение.

– Я уже становлюсь взрослой, – пробормотала она. – Это так… занятно!

Он больше ничего не предпринимал, просто держал руку на ее груди, и она заснула.

После этого они часто лежали так. Но однажды вечером он принялся лизать языком ее кожу – игриво и ласково. В весенней ночи она видела его темное лицо, чувствовала на своем лице его жесткие волосы. Он ласкал языком ее шею, и она чувствовала, как по ее телу пробегает дрожь, он лизал ее плечи и грудь, касался языком ее тугих сосков – ив конце концов она оттолкнула его от себя и повернулась к нему спиной.

– Ты мучаешь меня, – жалобно произнесла она. – Ты гадкий, гадкий, гадкий!

– Вовсе нет, – удовлетворенно ответил он. – Это чудесно, и тебе это нравится, я знаю.

– Откуда ты это знаешь? – прошипела она.

– Ты чувствуешь то же самое, что и я. Она похолодела от его слов.

– Тамлин – сказала она. – Убирайся вон из моей постели! Немедленно, я не желаю тебя здесь видеть! Немного помолчав, он сказал:

– Судя по тому страху, который чувствуется в твоем голосе, мне не следует этого делать.

– С каких это пор ты стал таким добрым?

– Добрым? Я вовсе не добрый! Просто мне не хочется лежать на полу. И твой страх может означать то, что ты рассказываешь обо мне остальным. Так что моя так называемая доброта – это всего лишь эгоизм. Мне нужно выполнять свое задание, и ты не должна болтать обо мне. Только и всего.

– Что же это за задание такое?

– Заткнись и спи, похотливая сучка!

Его слова настолько возмутили ее, что остаток ночи она провела сидя за письменным столом. Тамлин тоже встал и составил ей компанию. Он был на редкость язвителен и злобен по отношению к ней, и наутро они расстались врагами.

Это было прошлой ночью.

И вот теперь он исчез.

Он обиделся на нее? Поменял место своего обитания? Нашел себе более сговорчивую девушку? Мысль об этом была для нее просто невыносима. И тут она увидела на фоне ночного неба какую-то тень. Эта тень приближалась и наконец опустилась на подоконник. Она тут же распахнула окно.

– Где ты пропадал?

– Не твое дело.

– Не груби! Я думала… я думала… К своему огорчению она заплакала.

– Ты думала, что я больше не вернусь? – хладнокровно произнес он и проскользнул мимо нее в комнату. – Очень мило с твоей стороны! Она быстро смахнула слезы.

– Ты не можешь сказать, где ты был?

– Нет.

– Ты выполнял… свое задание?

– Можно сказать так. А теперь заткнись, я хочу спать.

Он повалился в постель и натянул на себя одеяло.

Ванья всегда сомневалась в том, что он вообще когда-нибудь спит. Все дело было в том, что ему нравилось такое времяпрепровождение, нравилось лежать в расслабленном состоянии, ничего не делать. Разумеется, когда ему не нужно было выполнять свое задание.

Она неохотно подошла к кровати, легла возле него, повернувшись к нему спиной, поскольку он явно был зол на нее за вчерашнюю ночь.

– Ты замерз, – констатировала она.

– Да, ну и что? – огрызнулся он. – Там, где я был, не светит солнце.

Повернувшись к нему, она обняла его, прижалась грудью к его спине.

– В первый раз я видела, как ты пользуешься крыльями, человечек! – с улыбкой сказала она. – Я не знала, что они у тебя уже действуют. И они оказались намного больше, чем я думала! Как тебе удается складывать их?

– Не называй меня человечком, чертова старуха!

– Тебе не нравится это слово? Но ведь ты же меньше меня.

– Это соотношение может перемениться. Он замолчала, надув губы. А Ванья пыталась обогреть его своим теплом.

Внезапно он лег на спину и повернул к ней голову.

– Я продрог, – с дрожью страха произнес он. – Моя душа превратилась этой ночью в лед!

Ванья тут же подложила одну руку ему под голову, а другой рукой обняла его.

– Я согрею тебя, Тамлин! Давай забудем обо всем плохом, что было между нами, давай будем держаться друг за друга, ведь я тоже нуждаюсь в твоей близости! Мне так не хватало тебя этой ночью! Не уходи от меня больше так, ничего не говоря!

Он охотно давал ей себя греть, и тепла у нее было предостаточно. Она чувствовала, что он дрожит от какого-то неведомого ей страха.

Мог ли демон чувствовать страх? Что он мог такое встретить этой ночью?

– Где, по-твоему, я был? – спросил он, осторожно касаясь фланелевой рубашки на ее груди.

– Я не знаю. Но тебе было страшно. Возможно, я обидела тебя прошлой ночью, возможно…

– Обидела меня? Ты просто спятила, меня невозможно обидеть! На это ты не способна. А что еще «возможно»?

– Нет, ничего, – ответила она, на этот раз обидевшись сама.

Приподнявшись на локте, он с демонической злобой посмотрел на нее.

– Нет, скажи! – прошипел он сквозь зубы.

– Не скажу. У меня тоже могут быть свои тайны.

– Чертова старуха, – в гневе прошептал он и стукнул ее по голове.

– Я вижу, теперь ты снова стал самим собой, – сухо заметила Ванья. – И у меня нет больше нужды согревать тебя.

Она повернулась к нему спиной.

Но Тамлин просунул руку ей под рубашку и снова взялся за ее грудь. И долго теребил двумя пальцами ее сосок.

С бьющимся сердцем она почувствовала, как он – медленно, но решительно – прижался своим пахом к ее спине, почувствовала на своем копчике его твердый, поднятый член. Этот член его не стал меньше с годами. Хорошо, что она была в ночной рубашке, а он – в набедренной повязке!

Она лежала, не шелохнувшись, едва дыша, чувствуя пульсирующий прилив крови к нижней части тела.

Это было так опасно! Это не могло продолжаться дальше!

Но пока он опасался, что она проболтается, она могла не бояться. Если это вообще был страх…

После этого случая Ванья не осмеливалась больше ложиться в одну постель со своим демоненком. Ребенком его назвать было уже нельзя, он был примерно ее возраста, был подростком. Но, несомненно, он взрослел быстрее, чем она, и теперь, как ей казалось, дело принимало серьезный оборот.

Она не понимала причин его несправедливого недовольства ею. К тому же он грубил и был бессердечен по отношению к ней, чего нельзя было ожидать от бедного, продрогшего насквозь ребенка.

– Не приставай ко мне больше, – огрызнулась она. – Не пытайся убедить меня в том, что демоны настолько изнежены и слабы, что им нужно спать в постели! Они вовсе не нуждаются в этом, они слоняются повсюду и делают всякие пакости или же странствуют в пустоте, потому что люди больше не верят в них.

– У тебя просто нет сердца, – мрачно заметил он, сидя на ее прекрасном письменном столе в стиле рококо. Более подходящего места для себя он не мог найти!

Ванья подошла к нему вплотную.

– Я терпела тебя целых три года, – с горечью произнесла она. – Я заботилась о тебе и оберегала тебя, тогда как ты только злобно насмехался надо мной. Но теперь этому пришел конец, понимаешь? Я хочу жить своей жизнью, хочу сама распоряжаться своей комнатой и своей постелью, и прежде всего – я не желаю никаких попыток сближения с твоей стороны! К тому же нам обоим здесь тесно, мы оба растем.

Внезапно он стал добродушным.

– Что тебя так напугало? – спросил он. – Я ведь ничего тебе плохого не сделал. Тебе стало трудно дышать? Может быть, у тебя стало мокро между ногами? Как в тот раз, когда мой хвост обнаружил кое-что? Не проверить ли нам это ночью?

Его предложение привело ее в ярость.

– Тамлин, меня совершенно не интересует, куда ты отправишься, – сказала она, – но ты должен убраться из моей комнаты. Ты сам лишил себя права жить здесь.

Он отвернулся и принялся равнодушно перебирать ее письменные принадлежности.

– Ладно, – сказал он. – Я могу убраться отсюда. Но я не имею права покидать этот дом, так мне было приказано. Поэтому я переберусь к Бенедикте и мальчику Андре.

Ванья похолодела от страха.

– Нет, не делай этого! Хорошо, оставайся жить здесь, но в мою постель больше не суйся! Во мне или в тебе тут дело, это неважно, но ты должен понять, что с этим покончено!

– Я так не думаю, – дразнящим голосом произнес он.

Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. Когда она снова открыла их, он сидел и смотрел на нее своими сверкающими желтыми глазами, высунув язык.

– А может быть, дело в нас обоих? – предположил он, и она не могла удержаться от смеха.

– Нет, на тебя просто невозможно сердиться, Тамлин, – сказала она. – Но запомни: если ты хоть раз до меня дотронешься, я расскажу о твоем присутствии. И тогда быть Тамлином станет вовсе не завидно. Тогда Бенедикта вызовет наших предков, а они, надо тебе сказать, обладают большой властью!

– О, есть те, кто обладает куда большей властью, – загадочно произнес он, но было заметно, что ему не по себе от собственных слов. – Ладно, живи в мире, мерзкая вшивая старуха…

– Я вовсе не вшивая, – завопила она, и спор возобновился снова. Но она настояла на своем, и это было важнее всего.