Демоны и мертвецы

Договор

Небо здесь было угольно-черным, лишь слегка расцвеченным искорками, что не имели ничего общего со звездами Творения. Расстилавшийся внизу песок сиял измельченным серебром, словно лунный свет впитался в него; но луна смертного мира никогда не восходила над этой пустыней.

Тересу Фенар не мог отвести завороженного взгляда от мерцающих барханов, пытаясь представить, каково это – идти сквозь сияющие пески, погружать ноги в мельчайший блистающий порошок. Сам он сейчас парил над пустыней, восседая на агате, и громадная оса-демон несла его над бесконечными песками своей повелительницы. Радужные крылья агаты сияли под черным небом, и прекрасная многоцветная оса удивительно подходила к такому пейзажу.

Конечно. Это ведь ее дом – мир демонов, где он сам остается чужаком. И все же Фенар пришел сюда по собственной воле, вызвав именно ту агату, которая знала, как проникнуть сквозь трещину между мирами и пуститься в пятидневное странствие по Бескрайней Пустыне, к Демоническому Городу.

Мало кто совершает такие странствия. Но разве не было у него веской причины?

Тересу Фенар смотрел на лениво перетекающие серебристые пески и ему казалось, что в них он видит лицо Келлии.

***

Он был родом из Лукши, и не из какого-то мелкого рода, а из Генса Тересу, одного из крупнейших кланов города-государства. Слегка выделялся среди прочих – большинство дракорожденных генса были Водными, а Фенар стал Древесным, и предпочел Академию Чародейства плаванию по великим рекам, но в целом мало чем отличался от других сыновей и дочерей своей обширной семьи.

Пожалуй, им даже могли гордиться. С отличием оконченная Академия, отточенное умение работы с Эссенцией, великое мастерство стрельбы из лука… Хотя последнее было не особенно примечательно; в конце концов, Лукши – город воителей, и здесь не найти Возвышенного, который бы не блистал в том или ином искусстве боя.

Но потом все поменялось, когда Фенар встретил Келлию.

Она ступала так легко, словно плыла по воздуху. Улыбка ее сияла солнцем, глаза Фенар мог сравнить только со звездами. И не только красота притягивала его – нежная, чистая душа Келлии сверкала на фоне вечных интриг генсов и военной жизни Лукши.

Чувства были взаимными. Келлия полюбила его, и эту любовь Тересу Фенар считал величайшей удачей своей жизни. Он очень быстро понял, что встретил женщину, с которой хотел бы прожить долгие годы.

Но он был Возвышенным, дракорожденным из древнего рода, а Келлия – обычной смертной, дочерью ювелира, и в ней не было ни единой капли Крови Драконов. Барьер, казавшийся непреодолимым.

Бросить Келлию было выше его сил. Жениться на избранной родом женщине и оставить Келлию любовницей виделось оскорблением для нее… тем более, что никто бы не позволил появиться на свет их детям.

Фенар избрал третий путь. Он исчез из Лукши вместе с любимой, благо семьи у нее почти не было; уверенность в том, что искать их не будут, оправдалась. Среди Тересу хватало тех, кто следовал заветам семьи и мог продолжить род, так что потеря одного Возвышенного вызвала порицание – но не более того.

Они осели далеко от Лукши, в небольшом городе в двухстах милях к югу от границ Марукана. Фенар очень быстро завоевал уважение местных жителей, очистив лес поблизости от нежити, и изгнав пару демонов, охотившихся в этих краях последние месяцы. Услуги Возвышенного всегда ценны, а Возвышенного лукшийской выучки – тем более.

Уже через пару месяцев у них был свой дом и свое дело. Келлия хорошо усвоила отцовское мастерство, Фенар же уверенно стал в ряды мастеров тайных наук – кроме него здесь было лишь два тауматурга и слабый чародей-полукровка, сын элементаля.

Жизнь потекла своим чередом, и Древесный был счастлив, днем занимаясь делами, а ночи проводя с женой. Фенар не мог пожаловаться на скуку – всегда находилось интересное занятие, пусть зачастую короткие приключения и были утомительны и опасны. Но он был свободен, распоряжался своей жизнью, совершенствовал мастерство, рядом была любимая – чего еще желать?

Когда пришла беда, Древесному подумалось, что так мир отвечает на чрезмерное счастье.

***

Агата могла долго лететь без остановки, но люди устают – даже Возвышенные. Приказав демону опуститься, Фенар отдохнул на серебристом бархане. Оба они молчали – призванная оса была неразговорчива, Возвышенный тоже не стремился к беседе.

За свою жизнь он много узнал о мире демонов, и без страха вдыхал пронизанный адской Эссенцией воздух; тот за неделю убивал любого смертного, но был безвреден для Возвышенных.

И он знал, что путь близится к концу. Дорога через Бескрайнюю Пустыню всегда занимала пять дней, как бы быстро или медленно не двигался странник. Но если просто выйти в нее, не ставя целью Творение или Малфеас – то можно было бродить вечно, эти пески были истинно безграничными.

Как бесконечность сочеталась с пятидневным странствием? Фенар не мог понять и подозревал, что объяснение таких явлений лежит за пределами человеческого разума. Но чему удивляться? Мир демонов не обязан следовать законам Творения, и даже напротив – странно было бы, если он им следовал.

Древесный поел, не чувствуя вкуса. Поспал несколько часов, не страшась демона рядом – чародейские узы надежно сковывали огромную осу, не давая ей напасть на призвавшего.

Здесь трудно было отмерять время – небо оставалось неизменно черным, и помогали лишь прихваченные с собой маленькие часы, тонкий и дорогой механизм варангийской работы. Фенар ведь уже бывал в Царстве Демонов, и на этот раз подготовился получше.

Но на горизонте уже виднелось изумрудное зарево, а значит – осталось недолго. Хотя, конечно, свет Зеленого Солнца может разливаться на тысячи миль и пронизывать пространство как ему хочется.

Смешиваясь с серебряными отблесками пустыни и бездонным мраком неба, далекое зеленое сияние вспыхивало странными оттенками. Фенару, вновь поднявшему в воздух агату, они напоминали пламя Хаоса.

***

Порождения Вильда прошлись по окрестностям внезапно, как и всегда – чтобы обрушиться на города и деревни, и исчезнуть, оставляя за собой мертвецов, лишенные душ тела и уводя с собой пленников. Предсказать, где вновь возникнут воины Хаоса, было невозможно; сам Фенар никогда даже и не пытался постичь мышление фейри.

Но они пришли в город, и на несколько часов принесли свой родной хаос с собой.

О нашествии детей Вильда всегда говорили одинаково – всадники совершенной, нечеловеческой красоты во главе орд чудовищ, несущие с собой ветер колдовства Хаоса и безумие из-за грани мира. Так было и в этот раз.

Легенды не говорили о крови.

Они отбили нападение – но Фенар помнил каждую секунду стремительного, неожиданного вторжения. Стоило лишь задуматься, и образы сами собой вставали перед глазами.

Всадник с изумрудной кожей и листьями вместо волос наклоняется с седла золотистого коня, и точным ударом меча сносит голову бегущему горожанину. Та катится по мостовой, оставляя за собой кровавый след; фейри вздергивает обезглавленное тело за воротник и его слуга подставляет чашу, где кровь мгновенно застывает, обращаясь алым кристаллом.

Твари Хаоса, похожие на очень уродливых людей в темно-зеленых доспехах, зажимают в углу несколько человек – и пронзают их длинными копьями с ледяными наконечниками. Один из раненых дергается вперед, наконечник с хрустом вырывается из спины, вырастающие из древка шипы останавливают рывок – и человек бессильно повисает. Бойцы соревнуются, кто нанесет удар получше, оглядываясь на внимательно наблюдающую за состязанием женщину с глазами из чистого льда.

Облаченное в доспех из переливающегося десятком цветов металла существо неопределимого пола приникает к девушке, сбитой с ног ударом кулака. «Согласна?» – шипит оно, глядя в глаза пленницы, проникая волей в ее разум – и та кивает. И фейри пьет, впитывает, поглощает ее душу – а потом с коротким смехом всаживает закованную в металл руку ей в грудь, и бросает еще трепещущее сердце в сумку у седла.

Все это Фенар запомнил между отчаянными схватками и вспышками собственной силы, озаряющей улицы живой стихией. Но последний образ отпечатался в памяти навсегда, как шрам, оставленный волнистым клинком.

Келлия, застывшая на мостовой, похожая на отброшенную куклу. Темные волосы разметались по серому камню, кончики прядей намокли в алой луже, растекавшейся вокруг скорчившегося рядом стражника.

Только стойкая воля чародея не дала самому Фенару сойти с ума.

***

Мрак, туманивший небо, исчез, сожженный зеленым пламенем. Солнце Ада пылало ярче, чем полуденное светило Творения, и Фенар невольно прикрыл глаза рукой, от света – и от вида самого Малфеаса.

Его нельзя было описать. Как описать стены города, который ограничен и бесконечен? Многослоен и целостен разом? Как передать ощущения от циклопических зданий из латуни и базальта, от улиц из черного железа и демонической плоти, от далекого плеска волн, шипящих кислотой, и от тени вдалеке, столь огромной, что глаза слезятся при одном взгляде в ту сторону? От небосвода, залитого изумрудным огнем, и мечущейся по нему кроваво-красной луны?

Никак. Можно только повторять слово «безумный».

Безумный город. Безумный мир.

Фенар был знаком с безумием лучше, чем хотелось.

***

Келлия пережила удар клинка фейри – но когда очнулась, то не узнавала никого. Впадала то в бешенство, то в абсолютную апатию, видела несуществующее, слышала голоса из ниоткуда… Безумие вгрызлось в разум глубже, чем порожденная снами сталь – в плоть. И лекарства ему было не найти.

Фенар проклинал тот час, когда решил не развивать свойственный его стихии дар целительства, сосредоточившись на иных силах. Он мог защитить, сокрушить, познать – но не вылечить, и сейчас как никогда остро чувствовал свое бессилие.

Городской целитель лишь развел руками; такие увечья находились за пределами возможного для смертных. Дракорожденный метался в поисках помощи по всей округе, но его ждала одна неудача. В конце концов другой Возвышенный, странник-ученый, согласился хотя бы осмотреть и вынес неутешительный вердикт. Он хорошо знал Вильд и с уверенностью сказал – Келлию постигло не просто наведенное безумие, которое можно разрушить. Частичка Хаоса осталась в ней, и по-прежнему отравляла плоть и разрушала сознание. А извлечь ее было не в силах человеческих.

Фенар оцепенел. Он даже не отреагировал на бесстрастно высказанное предложение избавить женщину от мучений, он расплатился за осмотр молча. И только когда Древесный вернулся в дом и посмотрел на Келлию, вновь погрузившуюся в бредовые видения, внутри вновь расцвели ярость и твердая уверенность. Он – не смертный, неспособный ничего сделать против мира, он – дракорожденный Дерева, Возвышенный, сын Генса Тересу… и он добьется своего! А если помочь Келлии люди не могут – то в мире есть и иные силы!

Заклятие призыва демона Первого Круга – одно из самых распространенных в Творении. Знал его и Фенар; в Академии он интересовался порождениями Малфеаса и мог смело назвать себя сведущим демонологом.

Пришла пора найти старым знаниям применение.

Фенар призывал обитателей Демонического Города, одного за другим, и задавал им один-единственный вопрос – но все они, лишенные возможности лгать чародейским связыванием, отказывались помочь. Сесселджэ лечили лишь отравления, бисклавареты умели вести к безумию, но не изгонять его, нанеке собирали знания, но редко могли применять их на практике… Ни один демон не мог помочь, и Фенар уже находился на грани отчаяния.

Все изменилось, когда очередной призыв привел в мир фешарета, странное изменчивое существо, совершенного шпиона. Тот, выслушав Древесного, задумался ненадолго – и произнес слова, которые навеки врезались в память чародея.

«Я не смогу тебе помочь, призвавший. Но есть тот, кто неизмеримо сильнее меня, и он – сможет».

Фенар ухватился за эту соломинку. Да, он не мог призвать демонов, стоявших выше Первого Круга – однако близилось Межсезонье, странные пять дней, знаменующих конец года. Все миры сближаются в это краткое время, и волевой человек, обладающий нужными знаниями, смог бы пройти в Малфеас.

Воля у Фенара была. Фешарет предоставил знания.

Так дракорожденный впервые шагнул на улицы Демонического Города, оказавшись совсем рядом с местом назначения. И там он впервые понял, что фешарет не лгал, но и не сказал всей правды; Фенар ожидал встречи с демоном Второго Круга.

Вместо этого его встретила сила одного из властителей Малфеаса, прародителей всех демонов.

Одного из Йози.

И ему было что предложить.

***

Улицы внизу были полны существ, от вида которых хотелось содрогнуться. Агата несла Фенара в небе, не приближаясь к улицам – и он видел достаточно, чтобы спускаться не хотелось. Ранее он ступил под пылающий небосвод в двух шагах от цели, теперь же видел Город во всем его разнообразии.

Вот тройка пауков размером с лошадь неспешно обходят человека, подвешенного в сети, пронизывающей его плоть и кости. Каждый из пауков быстрым точным движением отрывает кусок плоти, другой – накладывает на рану повязку, дабы пища не умерла раньше времени.

А вот на крыше угольно-черного здания существо в плаще с капюшоном поет, выпевает удивительно тонкую и прекрасную мелодию над огромным чаном с бурлящей зеленой кислотой, куда медленно погружается рама с привязанным к ней бьющимся демоном, огромной обезьяной. Плоть ее с шипением растворяется, но криков не слышно – песня их заглушает.

Фенар покачал головой. За эти годы он узнал о Царстве Демонов достаточно, чтобы помнить, как именно в нем выживать.

Держаться громких мест и бежать от тишины. Когда небо закроет тень – заткнуть уши или петь как можно громче. Не пить дождевую воду. Никогда не напевать на улицах, если у тебя нет отличного слуха и голоса.

И еще десятки странных правил, плохо понятных жителю Творения, но естественных для всех демонов и знакомых им с момента зарождения. Обыденная для них жизнь, столь отличающаяся от быта смертных.

С которым он расстался совсем недавно.

***

Йози сдержал обещание. Благодаря Межсезонью и послужившему проводником Фенару, он смог дотянуться до разбитого разума Келлии и собрать его осколки в единое целое; когда женщина открыла глаза, из них полностью пропал туман безумия. Поначалу дракорожденный наблюдал за ней со смесью ослепляющей радости и затаенного страха, но шло время, и Фенар убеждался – опасения беспочвенны. Повелитель демонов не внес в разум жены ничего своего, не превратил ее в прислужницу. Просто вылечил.

«Возможно, – размышлял тогда Древесный, – именно смертная природа Келлии защитила ее. Что толку Йози тратить силу на обретение слуг таким образом?»

Доказательств он не получил, хотя и старался понять мотивы своего благодетеля. За последующие годы Фенар не раз призывал демонов с одной лишь целью – побольше узнать о Малфеасе и Йози. И они отвечали – охотно, пространно, каждый делился тем, что знал. Понемногу Древесный проникался все большим интересом к этому странному, искалеченному, безмерно чуждому и именно своей чужеродностью и привлекательному миру. О нем можно было написать не меньше, чем о Творении, а демоны даже в чем-то и походили на смертных… Во всяком случае, больше обитателей Вильда.

Конечно, он не сказал никому о том, как сумел исцелить жену. Сплел правдоподобную историю о магическом эксперименте, совершенном на грани отчаяния и неповторимом, и все поверили. Келлия – тоже, она никогда не сомневалась в талантах любимого; ложь жгла язык Фенара, но иначе поступить было нельзя.

Но это общение и эта тайна были единственными серьезными изменениями в жизни Фенара. В остальном она текла своим чередом, и он был счастлив. В городе его уважали еще больше, рядом была полностью излечившаяся любимая, он по-прежнему отлучался на приключения… словом, нити судьбы вновь натянулись ровно и гладко.

Только одно кололо сердце – у них так и не было детей. Сперва просто не успели завести – потом, после нападения фейри, стало поздно. Об этом его предупреждал Йози, объяснив, что даже при полном очищении соприкосновение с изменчивой силой Вильда не проходит даром. Так и случилось.

Но эту боль, понятную любому дракорожденному, Фенар усилием воли загонял в глубь души. Не такая уж и большая плата за счастливую жизнь.

За долгую счастливую жизнь – в течение шестидесяти трех лет.

***

Агата опустилась на землю – на латунную поверхность, пронизанную черными каменными жилами – и Фенар соскользнул с ее спины. Коротко наклонил голову, и заговорил с демоном впервые с начала путешествия:

– Твоя обязанность исполнена. Я освобождаю тебя от уз служения и даю волю в обители твоей.

С последним словом ритуальной фразы крылья исполинской осы едва заметно вспыхнули, и та склонила голову в ответ.

– Да будут Они милостивы к тебе, – прозвучал звенящий, напевный голос, и агата взмыла вверх, уносясь к пылающему изумрудным огнем небу.

Фенар, даже не глянув ей вслед, повернулся и двинулся к своей цели. Он шел медленно, глубоко дыша и стараясь успокоить сердце; Древесная Эссенция внутри отзывалась на силу, которая сейчас касалась его кожи, почти ощутимую физически силу.

Ведь он подходил к бескрайнему лесу, сотням тысяч серебряных стволов, вырастающих из земли. Каждый из них был отполирован – не руками, но могучей волей – каждый из них являл чистейшую зеркальную поверхность, и мириады отражений дробились, исчезали и появлялись в этих зеркалах. Тонкие веточки отходили от изгибающихся стволов, расцветали полупрозрачными листьями и трепещущей мелкой бахромой.

Такой же была и трава. Влажно блестящие ртутные стебельки шелестели под ногами, обвивались вокруг сапог и тут же отступали; взглянув вниз, дракорожденный увидел свое искаженное отражение в каждой травинке.

И по-прежнему вокруг была сила. Разлитая в воздухе, заключенная в каждом зеркальном образе, пристальным бесстрастным вниманием окружающая со всех сторон.

Ведь он шел среди ветвей и стволов основного тела Сзорени, Серебряного Леса, того Йози, с которым десятилетия назад заключил сделку.

Тогда он, не раздумывая, согласился на названную цену, тем более, что сам Сзорени дал отсрочку, так сформулированную, что Фенар не мог не согласиться. Но сейчас он начинал сомневаться в своем выборе, неуверенность тихо поднялась в душе…

…и опала. Нет. Какой бы цена ни была – сын Генса Тересу платит долги и держит свое слово. Всегда и во всем.

Ветви-зеркала, зашелестев, медленно расступились перед ним, выводя на круглую поляну. Фенар остановился в самом ее центре, повернулся, заметив движение краем глаза.

Из-за ствола дерева неспешно выступил человек, показавшийся одновременно удивительно знакомым и совершенно чужим; только через мгновение Древесный понял, что смотрит на точную свою копию.

Если не считать, что смуглая кожа двойника была расчерчена сетью серебряных вен, а из глазниц смотрели два зеркала – и эти приметы, как и исходившая от лже-Фенара аура мощи, не давали обмануться.

– Мастер Кагами, – сдержанно произнес Древесный, склонив голову перед Городом Зеркал, демоном Третьего Круга и главной душой Сзорени.

– Тересу Фенар, – прозвучавший голос был точно таким же, как у самого дракорожденного, но с иными интонациями. В нем чувствовалась спокойная, уверенная властность; зеркальные глаза смотрели пристально и цепко. – Я вижу, срок настал.

– Да, – ответил Древесный. – Келлия… она умерла на прошлой неделе.

– Сочувствую, – произнес Кагами; в голосе звучало искреннее сожаление, отражение тех же чувств, что вызвали у Фенара собственные слова.

На мгновение он прикрыл глаза, вспоминая прощальную улыбку жены. Тело ее увядало, но разум оставался острым и чистым до самой смерти, и последнее кольцо, украшавшее сейчас руку Древесного, она сделала всего за неделю до того, как покинуть мир живых.

Долгая жизнь. Счастливая жизнь, оплаченная сделкой с Адом.

– Итак, – голос демона отвлек Древесного от воспоминаний, – зачем же ты здесь, Тересу Фенар?

– Я пришел отдать долг, – произнес Фенар, но Кагами покачал головой. Улыбка превращала отраженное им лицо в чужую маску – сам Фенар никогда в жизни не улыбался с таким насмешливо-покровительственным сочувствием.

– Нет-нет. Это именно долг говорит в тебе, и ты не думаешь так по-настоящему. Ты чувствуешь себя обязанным – и твои слова это отражают.

«Твоя жена излечится, и никогда не потеряет разум. Живи с ней, а после ее смерти – приди ко мне».

Прозвучавшие больше шестидесяти лет назад слова Йози слова зазвенели в памяти, и Фенар медленно, неохотно, опустился на колени в ртутную траву.

– Я пришел… – Древесный помедлил. – Я пришел служить.

– Опять не то, – с сожалением вздохнул Город Зеркал. Прямо за ним тихой, неумолкающей мелодией звучали листья и ветви его прародителя. – «Службу» принимают властители Творения. Но никак не Те, Кто Создал Мир.

Наступила тишина; дракорожденный сжал кулаки, пытаясь отыскать в себе нужные слова, верный образ. Передать то, что он на самом деле ощущает… к чему он готов.

Да, к чему? Что он готов отдать за помощь, как готов расплатиться за шестьдесят счастливых лет и спокойную, мирную жизнь с любимой?

Слова пришли сами, вплетаясь в шелест ветра меж зеркальных листьев, и были единственно верными и возможными.

– Повелитель Сзорени, – прошептал Тересу Фенар. – Прими душу мою.

И мир вокруг взорвался тысячами отблесков.

Мириады отражений закружились вокруг Древесного, его собственный образ засиял в них, искажаясь и изменяясь. Сквозь зеркала проступила фигура – ладонь Кагами легла на лоб дракорожденного.

Кажется, он закричал. Сказать было трудно – тело Фенара пронзила волна невероятно острых, пылающих чувств. Зеркальные осколки вспарывали плоть, раздробленное стекло мешалось с кровью, острые длинные иглы пронзали тело, впиваясь остриями в душу. Бесконечная сила, текущая сквозь него, заставляла корчиться от боли и одновременно испытывать непередаваемое, дикое наслаждение.

Он ощущал, как исполинские руки поднимают его в воздух, с легкостью разрывая на части – но уже не чувствовал ни страха, ни боли. Энергия, отражающая в себе весь мир, текла в его крови, обжигая своей мощью – но Фенар знал, что на нем не останется ожогов.

Или это лишь казалось?

Или он по-прежнему стоял на коленях посреди тысяч отражений, чувствуя, как пылает лоб от касания Города Зеркал, и разум просто наполнялся образами, которые нельзя выразить словами?

Фенар не мог и не хотел определить. Он вообще сейчас не мог задуматься – полностью погрузившись в пронизывающие и обжигающие волны силы, переплавлявшие его плоть и душу, разрывавшие тело на мельчайшие частицы и соединявшие его заново.

Сколько это длилось? Минуты? Часы? Дни?

Время перестало иметь значение. Пространство – тоже.

Как и весь мир.

***

Серебристая трава щекотала тело мягким холодом. Фенар смотрел вверх, в залитое зеленым огнем небо, понимая, что оно кажется более родным, чем синий небосвод Творения.

Это не удивляло. Совершенно. Он и себя теперь чувствовал иначе – родная Эссенция Древесной стихии теперь была пронизана мириадом серебряных искр, миниатюрных зеркал. Новая мощь струилась в жилах… и по-новому ощущался мир.

Больше не было растерянности или страха. Пропали нерешительность и сомнения.

Фенар чувствовал лишь уверенность – несокрушимую, стойкую уверенность в своей цели и в главном благе своей жизни. Впервые он твердо знал, чего хочет – и хотел он исполнять приказы своего повелителя, делать все возможное, дабы его планы претворились в жизнь.

Мощь и уверенность. Сила Йози и бесконечно ясное понимание цели. Вот что значит – быть верным повелителям демонов, быть их избранным, достойнейшим слугой.

Быть акумой.

Рядом послышались шаги, и даже не оглядываясь, дракорожденный ощутил, что рядом стоит Кагами. Резко выдохнув, Фенар попытался подняться на ноги, прогоняя слабость.

– Вернее тебя, – негромко произнес демон нараспев, – не будет служителя у Серебряного Леса.

– Он… – Фенар наконец сумел встать и взглянуть в собственное лицо, пронизанное зеркальным серебром. – Он этого и ждал? Столько времени?

– Конечно. Разве не стоит подождать десятилетия, чтобы обрести верного помощника на века?

Дракорожденный покачал головой.

– Это… Это все равно очень долго. И он ждал меня все это время…

Осознание наполняло гордостью. И радостью предстоящего служения владыке, что держит свое слово.

– Он ждал, – тихо повторил Древесный.

– Разве ты еще не понял суть моего прародителя и твоего господина, Тересу Фенар? – расслабленно улыбнулся Кагами. – Все в Малфеасе знают – Сзорени терпелив.

14.08.2012 – 19.08.2012