Демоны и мертвецы

Пирог для Князя над Башней

Улица Семаркас была демоном Второго Круга, и носила титул Проспекта Семи Зданий. Прозвище было вполне заслуженно – Семаркас не терпела на своем главном теле больше семи строений одновременно, и немедленно разрушала лишнее фонтанами кислоты; желающих найти себе место не убавлялось, поскольку она могла выбрать и нечто из уже существующих зданий, а не свежепостроенное. Именно потому сюда часто заходили демоны-алхимики, собиравшие кислоту и растворенные останки собратьев.

Но при этом Семаркас была спокойной и мирной по меркам Малфеаса. Потому-то здесь и предпочитали селиться те, чье дело было связано с творчеством – будь то музыкальные гильдии, ремесленники или кулинары.

Здесь находилось одно из отделений Гильдии Мясников. Как раз сейчас ее работник – хмурый крупный тинсиана – разглядывал клиента, помахивая закрепленным на клешне тесаком из адской латуни.

– Своя колесница есть? – деловито осведомился демон-скорпион.

– Вон, на другой стороне улицы, – кивнула люмината, похожая на свитого из белых щупалец оленя. – Дотащу, не стоит беспокоиться.

– Отлично, – украшенный острейшим жалом хвост мясника распорол воздух. – Плата?

Отделившиеся от тела щупальца бросили на стол мешочек; приглядевшись к нему, тинсиана одобрительно щелкнул клешнями и неспешно подошел к заказчице.

– Стойте спокойно, – велел он.

– Не в первый раз, – отозвалась люмината. Мясник удовлетворенно повел хвостом и размахнулся тесаком.

Бритвенно-острое лезвие врубилось в волокна люминаты, скользнуло меж ними по замысловатой траектории, рассекая и разделяя плоть и Эссенцию демона…

Послышался глухой стук – тело люминаты обрушилось на пол. Совершенно живая и здоровая заказчица поглядела на него и радостно вскинула рогатую голову.

– Отлично! Вот теперь на неделю хватит.

– Вы в соке галлмау сварите, – посоветовал тинсиана, – тогда дольше протянет.

– Он привкус дает, – печально отозвалась демон-олениха, – а я не терплю, когда ко вкусу моей плоти что-то примешивается. Вот, посмотрите.

Сильные щупальца потянулись к трупу, вонзились в него и вырвали кусочек мяса, переплетенных белых волокон; люмината предложила его мяснику. Тот ловко подцепил клешней, попробовал и одобрительно сообщил:

– У вас очень нежное мясо.

– Вот! – наставительно помахала щупальцами люмината. – Я могу себя есть только без посторонних примесей.

Тинсиана махнул хвостом, соглашаясь; заказчица кивком попрощалась, подхватила и поволокла к выходу собственный труп.

Рядом с дверью она чуть не столкнулась с нанеке в шафрановой мантии. Тот пригнул богомолью голову, пропуская над собой вскинутую вверх пищу люминаты и поспешил дальше. Лишь мимоходом остановился, полюбовавшись на возносящуюся вверх исполинскую черную башню, затенявшую треть улицы и на громадную латунную статую на ее верху. Даже сквозь изумрудный солнечный свет пробивалось яркое светлое сияние, исходившее от одной руки крылатого изваяния.

На мгновение вздохнув и восхитившись величием творения Джасинта, нанеке продолжил путь, к дому чуть дальше по улице.

В семи крупных зданиях на теле Семаркас расположилось немало контор и артелей. В том числе и Безукоризненные Кондитеры Адской Услады, сотворенные добрых сорок лет назад получившим гражданство демоном. Тот, отбросив при вступлении в ряды граждан прежнее имя и назвав себя Сияющим Шоколадом, взялся за дело энергично и живо; сотворенная им пекарня быстро разрослась, вытеснила пару конкурентов (их работники пошли на материалы для печенья) и прочно обосновалась на Семаркас. Дабы защититься от более старых соперников, Шоколад постарался угодить Флоривету, демону Второго Круга. Тот, известный любитель покушать, восхитился творчеством пекарни и с тех пор оказывал ей свое покровительство.

Нанеке звали Серантолом и он был главным поваром артели. Неудивительно – типичное для его народа стремление к знаниям у Серантола касалось в основном кулинарии, и его даже пару раз призывали в Творение, чтобы обеспечить воистину сверхъестественный пир.

Эримантос-охранник у входа приветливо зарычал, завидев повара. Его помощник и сын поздоровался по всем правилам; демонокровного отпрыска страж как-то раз приволок из Творения, и долго пытался понять, как его воспитывать. Глава пекарни отнесся благосклонно, и разрешил ребенку остаться. Демоническая кровь защитила его от ядовитого для смертных воздуха Малфеаса, и хотя Кхалу еще не стал полноценным демоном – но сложением и силой превосходил смертных и гордо нес службу рядом с отцом.

Пройдя внутрь, Серантол кивнул сидевшей рядом со входом Незримой Скрипке; длинные тонкие пальцы ангиалки, демонессы-музыканта перебирали незримые струны и ласковая нежная мелодия струилась по дому. Оба стража у дверей слушали и вздыхали; любовь к музыке была свойственна всем демонам. Потому-то Шоколад и нанял ангиалку. То, что непрекращающаяся музыка берегла от касания Молчаливого Ветра, было приятнейшим приложением.

Сзади послышался стрекот; Серантол, обернувшись, поприветствовал догонявшего его аалу. Демон по имени Десять Свитков, похожий на саранчу размером с человеческого ребенка, безошибочно повернул к нему украшенную слепыми фасеточными глазами голову, учтиво поздоровался.

– Вы вроде на похороны отлучались? – уточнил нанеке.

– Да, мой давний товарищ слился с Повелителями, – отозвался Десять Свитков, горестно покачав головой. – Мы сочинили великолепные и удивительно вкусные стихи в его честь. Я потом вам процитирую, если пожелаете.

– Конечно, – согласился Серантол. – Полагаю, похороны прошли удачно?

– Воистину так! – с воодушевлением подтвердил аалу. – Тело покойника было так же вкусно, как и его каллиграфия при жизни; мне, как его давнему другу, позволили поглотить мозг, создавший столько прекрасных документов! Я, правда, поделился с Летучей Кистью – она ведь тоже его давно знала.

– Она тут же одарила вас взаимностью, – понимающе отозвался Серантол, прекрасно знавший погребальные обычаи аалу, не зря прозванных каннибалами-бюрократами.

– Истинно так. Собственно, ткань стихов и плоть друга и так уже воспламенила в нас подобное свету Лигьера желание… – Десять Свитков мечтательно потер лапы. – Мы, как и десятки других гостей, несколько часов предавались самой изысканной страсти.

– Восхитительно, – поддержал его Серантол. – Но не смею вас задерживать, ждут дела.

Аалу кивнул и поспешил к своему кабинету. Несмотря на слепоту, он был прекрасным счетоводом; правда, Сияющему Шоколаду пришлось настоять, чтобы Десять Свитков не пожирал совершенно все финансовые бумаги или хотя бы снимал копии на несъедобном материале. Разумеется, все пожранное откладывалось в памяти каннибала-бюрократа, но Шоколад желал и своими глазами увидеть финансовые отчеты.

Серантол отправился на кухню, взявшись за приготовление очередной партии булочек из жидкого яда и золотых плодов. В очередной раз порадовался решению шефа нанять ему в основные помощники Офори-декантропа – демон, владевший сразу десятью человеческими телами, и работы выполнял в десять раз больше, заставляя свои тела работать в идеальном порядке и гармонии.

Через некоторое время до Серантола донеслись громкие голоса; повар, заменявший хозяина в его отсутствие, выглянул из кухни.

А, ну конечно. Сияющий Шоколад давно заказал обновление вывески, и вот сейчас наконец явился мастер. Геранхаль, приземистый и могучий демон с алой шкурой и сияющими огнем глазами – существо из рода лучших кузнецов Первого Круга.

– Добро пожаловать, почтенный Багровый Уголь, – поприветствовал его Серантол, поправляя желтую мантию. – Пришли исполнить заказ?

– Конечно! – рявкнул геранхаль. – Только сперва плата.

– Потом плата, – вежливо, но непреклонно заявил нанеке.

– Я сгораю от страсти! – возмутился Уголь.

– Направьте ее в творчество, – посоветовал Серантол. Геранхаль устремил на него негодующий взгляд, но не добился успеха. Мимика богомола позволяла повару хоть статую переглядеть.

Недовольно фыркнув, Уголь развернул полевую кузню на черных плитах Семаркас и взялся за дело. Огромная линза сосредоточила свет Зеленого Солнца в пустом контейнере; геранхаль засуетился рядом, с удивительной ловкостью касаясь лучей когтями и постепенно заставляя их затвердеть, превращаясь в сияющий изумрудом металл.

– Кхалу, доставь плату, но пока не выводи наружу, – тихо велел Серантол; молодой демонокровный, послушно кивнув, отправился внутрь здания. Сам нанеке остался на месте, с интересом наблюдая за работой мастера. Рядом ангиалка сменила ритм музыки – теперь он стал быстрым и задорным; эримантос обнажил клыки в радостной улыбке.

А геранхаль тем временем взялся за дело рьяно, с обычным для его сородичей пылом. Сперва смешал жидкий свет с серебряным песком, придававшим ему стойкость и капнул немного морской кислоты – для нужного оттенка. Затем выбрал из десятков форм нужные и разлил по ним сияющий сплав. Азартно потерев руки, Уголь двинулся к своевременно притащенной эримантосом лестнице.

Взобравшись наверх, он отцепил прежние знаки, и аккуратно нанес на камень смесь яда из земли Сзорени и концентрированного отчаяния смертных. Коротким ревом отдал приказы, и охранник принялся послушно подавать ему формы, в которых металл уже затвердел. Геранхаль быстро и точно прилеплял их на нужные места и поглаживал, погружая глубже в пронизанный латунными жилами базальт здания.

Еще пара минут – и все кончилось. Уголь спустился вниз и довольно стукнул кулаком по стене.

– Готово! Ну как?

– На мой скромный взгляд – отлично, – искренне сообщил Серантол. – Что скажешь, Арлах?

Эримантос прорычал что-то неразборчивое и кивнул.

– Тогда давайте плату! – потребовал кузнец.

– Кхалу, – позвал Серантол, и демонокровный появился на улице, увлекая за собой человеческую девушку. Всю одежду рабыни составляла короткая туника; лицо ее закрывала трепещущая маска в виде мухи, фильтровавшая яд, разлитый в воздухе Малфеаса.

Девушка посмотрела на ухмыляющегося геранхаля испуганными глазами, бросила взгляд на Кхалу. Тот скрестил руки на груди, вернувшись на свой пост.

– Без вредительства, – напомнил Серантол кузнецу.

– Конечно, – отозвался тот и рыкнул в сторону девушки: – Что стоишь? Раздевайся!

Рабыня вздрогнула и выскользнула из туники, оставшись совершенно обнаженной. Геранхаль с радостным рыком оказался рядом, мгновенно повалил ее на каменную мостовую; меж когтистых ног вырос орган, не уступавший по твердости лучшим сплавам из кузницы Угля. Ангиалка вновь сменила мелодию, ритм стал еще более быстрым.

Маска заглушила вскрики девушки, когда демон с силой вонзился в нее, отдаваясь страсти с таким же пылом, как и работе. Для геранхалей эти два понятия были близки.

Могучее алое тело двигалось быстро и яростно; сквозь маску-муху прорывались сдавленные стоны бившейся под кузнецом рабыни. Серантол покачал головой, мысленно удивившись Углю. Обычно его собратья отправлялись тешить себя в башни неома, но Уголь упорно предпочитал смертных женщин. Извращенец, что тут сказать. Но мастер хороший.

Геранхаль почти достиг пика – и вдруг замер, вглядываясь в нечто, видимое лишь ему. С коротким радостным вскриком он вдруг подался назад, вырываясь из девушки, прыгнул вверх – и пропал, растворившись в воздухе.

На какое-то мгновение повар и охранники остолбенели, но тут же понимающе кивнули. Распластавшаяся на камне девушка выдохнула с явным облегчением, пытаясь приподняться. Ангиалка вновь вернулась к прежней, тихой и нежной мелодии.

– Кхалу, – велел Серантол, – отведи ее обратно и введи исцелитель.

Стоило демонокровному скрыться в здании вместе с еще не успевшей одеться рабыней, как снова послышался грохот колес. Нанеке, уже собравшийся вернуться к работе оглянулся и удивленно покачал головой – владелец пекарни редко проявлял такую поспешность.

Привлеченные шумом, на улице появились и счетовод с одним из тел пекаря, и вернувшийся Кхалу. Колесница остановилась перед самой пекарней, и Сияющий Шоколад соскочил на черные плиты. Он был гетином – ящерицей размером со смертного, покрытой маслянистым и черным как его имя оперением; огромные киноварные глаза взволнованно светились, и работники, как всегда, постарались не встретиться с ним взглядом. Слишком уж опасно это было.

– Добро пожаловать, мой господин, – учтиво поклонился нанеке. – Что-то случилось?

– Невероятные новости! – выдохнул Шоколад. – Нам… стоп, что это?

Он остановил взгляд на полевой кузнице, перевел взгляд на вывеску.

– А, Уголь наконец явился… А где он?

– Ушел в Творение, – лаконично пояснил нанеке.

– Ушел в Творение? – недоуменно повторил Сияющий Шоколад. – А какое у геранхалей условие такого выхода?

Все дружно посмотрели на Серантола. Повар, эрудированный как и все его собратья, не замедлил пояснить:

– Они могут выйти в мир людей, когда раскаленное железо обжигает тела совокупляющихся смертных.

Повисло краткое молчание.

– Какие кретины, – спросил гетин в пространство, – будут трахаться рядом с раскаленным железом?

Демоны переглянулись лишь пожали плечами.

– В Творении все психи, – заключил Сияющий Шоколад, покачав головой. – Ладно, заносите его кузню внутрь, вернем, когда он придет снова. И если придет.

– Господин, у вас вроде была какая-то весть? – напомнил Серантол.

– О, да, точно! – опомнился гетин. – Все внутрь. Быстро. Я сказал – все!

В пекарне, захлопнув дверь и нервно оглядевшись, Шоколад сообщил:

– Нам заказали пирог для пиршества. Самый лучший – и этот заказ нельзя не выполнить!

– Кто-то из граждан Второго Круга? – уточнил Десять Свитков. Пусть Шоколад и вошел в число граждан, но оставался в Первом Круге, и граждане по рождению его превосходили.

– Нет, – замотал головой гетин. – Если бы…

– Кто-то из Избранных? – чуть склонил голову Серантол.

– Нет! – выдохнул Шоколад, вновь оглядевшись и понизив голос. – Вспомните, в чьей тени мы живем!

Повисла полная тишина, нарушавшаяся лишь музыкой ангиалки – легкими, взволнованными трелями.

– Вы хотите… – даже Серантолу изменил дар речи.

– Да! – энергично подтвердил Сияющий Шоколад. – Сам великий Джасинт, сам Князь над Башней! Мы должны создать пирог для Него!

Демоны окаменели. Пирог… кушанье для одного из неоспоримых, выше которых лишь сами безграничные Владыки…

Величайшая честь. Величайшая опасность, если Князю над Башней не понравится лакомство.

– Я вспомню лучшие рецепты всех миров, – первым опомнился повар.

– Я немедля закажу все ингредиенты, какие скажете! – выдохнул Десять Свитков.

– Я сготовлю все, что будет нужно, – пообещал декантроп десятью голосами разом.

– Гррр! – сообщил Арлах.

– Папа говорит, что никто не войдет и не помешает, пока не закончите, – перевел Кхалу.

– Истинна будет мелодия моя, что вдохновит все дело ваше, – пропела Незримая Скрипка.

– Отлично! – энергично встопорщил перья Сияющий Шоколад. – Все по местам, у нас срок в четыре вопля томеску!

Безукоризненные Кондитеры Адской Услады не зря носили свое имя, и не зря заслужили свою репутацию. Отмеренный срок был заполнен бешеной работой всех, кого Сияющий Шоколад только смог привлечь; никогда еще поварам не давали настолько чистых ингредиентов, и никогда еще они не работали так старательно.

Все десять тел Офори метались по кухне, замешивая тесто на редком вечернем тумане из Творения и следя за тем, чтобы оно не убежало, высчитывая мгновения до того момента, как туда надо будет добавить немного ртути. Рядом трудились Шоколад и Серантол; второй подавал идеи и перечислял рецепты, первый вновь вспомнил мастерство кулинара, которым славился еще в бытность свою серфом. Оба демона толокли золотые ягоды с ветвей Виталиуса (иногда призывая Арлаха раздробить наиболее твердые), и смешивали их с соком со склонов Орамуса. Для остроты вкуса Шоколад добавлял чуть-чуть соли из самых глубин Кимбери и кристаллизованных снов, заказанных на улице Засахаренных Кошмаров. По настоянию Серантола он добавил еще и глазурь, сотворенную из собранного в борделях улицы Золотых Ламп наслаждения (конечно, вознеся молитву Ипитимии, что и была этой улицей).

Десять Свитков пустил в ход все свои связи, и заказанные ингредиенты прибывали буквально в течение пары часов. Одну приправу Шоколад, правда, извлек из личных запасов – маленькую колбу с остававшейся вечно свежей кровью бога из Творения. Гетин берег ее для особых случаев. Вот таких, как сейчас.

Незримая Скрипка безупречно подбирала мелодию, полностью отражавшую ритм размешивания, измельчения, запекания… или напротив, задававшую этот ритм? В любом случае работа спорилась.

Для пекарни пространство, разделяемое криками томеску (единственным, что отмечало время под неугасающим Зеленым Солнцем) слилось в одну непрекращающуюся готовку и безостановочную работу.

Но когда кушанье оказалось готово, все подчиненные Шоколада собрались посмотреть и восхититься. Пирог вышел столь огромным, что Кхалу с Арлахом с трудом вынесли его наружу; он был подобен куполу храмов Бескрайней Пустыни, глазурь на нем сверкала отливающей алым синевой, а узор по краю сиял зеркалами Серебряного Леса. Поверхность рассекали подобные творениям Джасинта дороги из черного шоколада, в центре же возвышалась спиральная башня из туманного крема.

Подходил срок, и все работники скрылись в пекарне: Князь над Башней мог прислать за пирогом кого-нибудь, кого серфам видеть не полагалось.

Внутри здания они прислушивались к тому, как опустилась огромная тень, на мгновение заслонившая свет Лигьера. Как Сияющий Шоколад смиренно представил творение пекарни – и как звучали тяжелые слова, падающие в ответ. Демоны радостно переглянулись: голос звучал благожелательно.

Минуло еще немного времени, и гетин вернулся в пекарню. Шумно вздохнул, обвел всех киноварным взглядом и подтвердил:

– Посланник доволен. И говорит, что Князь над Башней тоже будет доволен. Подождем награды.

– Поздравляю, мой господин, – поклонился Серантол.

– Благодарю, – церемонно кивнул Шоколад. – Ну что ж… Всем даю отдых на шесть криков томеску. Кхалу, Арлах, вам отдельно позволю сходить к неома или тем, кого выберете!

Пекарня взорвалась радостными криками, в которые вплелась музыка Незримой Скрипки. Демоны чувствовали себя так, словно победили могучего врага или поднялись по склонам Пронзающего Небо Копья.

Но разве такой пирог нельзя считать великим деянием?

17.09.2012