День после Розуэлла

ГЛАВА 4 Внутри Пентагона, Иностранные технологии, Пентагон никогда не спит

И в первые несколько недель работы в Иностранных Технологиях УИР, я ничего не делал, а только ломал голову над стратегией, которую мог рекомендовать своему боссу. Среди постоянного двадцатичетырехчасового движения внутри здания, где всегда кто-то работает, я провел за своим столом больше времени, чем дома. Вечерами, выходными днями, ранним утро перед восходом оранжевого пламени солнца над рекой в Вашингтоне, Вы могли обнаружить меня глядящего на четыре ящика стоящей напротив угловой стены картотеки. Во время обдумывания стратегии применения этих инопланетных предметов, я иногда настолько поглощался игрой с кодовым замком, что забывал последовательность чисел и ожидал, пока мой мозг не перезагрузится. И всегда, недалеко от моего кабинета существовала сдерживаемая безотлагательность кризиса, взведенный спусковой механизм военной машины, готовый напасть всегда и везде, в любое время, в звуке голоса на другом конце зашифрованного телефона, в мягко окрашенных стенах кабинета и дальше среди миль коридоров во внутреннем или внешнем кольце.

Вы думаете о Пентагоне как о чем-то вроде аморфного существа с одним единственным типом мышления и одной единственной целью.

Вероятно, также большинство людей думает о структуре американских вооруженных сил: одна армия, одна цель, все идут вместе. Но это почти полностью неправда. Американские вооруженные силы и их кабинеты, Пентагон, как и любые большие бизнесы с сотнями различных отделений, где многие прямо и явно соревнуются друг с другом за одни и те же ресурсы, но с различными стремлениями и тактическими целями. Когда дело доходит до защиты Америки и войны, у разных армейских подразделений оказываются разные цели и таким отличиям весьма свойственно появляться даже внутри одного отделения.

Я погрузился в это сразу в течение первых недель, вернувшись к Дебатам округа Колумбия, которые начались еще во время Второй мировой войны шестнадцать лет тому назад и на фоне всего этого был Розуэлл. В военно-морском флоте были серьезные пререкания между защитниками авианосцев Второй мировой войны и подводниками Адмирала Хаймана Риковера, которые считали этих коротко стриженных стадом слонов, медленных и уязвимых. С другой стороны, почти все подводные лодки, передвигавшиеся на ядерном топливе, могли глубоко погружаться, подходить на тысячи миль к вражеской территории и наносить сильный вред в его самых уязвимых местах разделяющимися ядерными боеголовками. С нашим подводным флотом гибель противника неминуема. Поэтому, кому еще нужен авианосец с толпой истребителей и другим эскортом, когда всего одна подводная лодка может нокаутировать врага в любом месте, в любое время, без контроля каждого своего шага вражескими спутниками-шпионами? Посмотрите, что наши подводные лодки сделали с японцами в Тихом океане; посмотрите, что немецкие подводные лодки делали с нами в Атлантике. Но в 1960-х Вы не могли убедить морское руководство.

Как и у военно-морского флота, у военно-воздушных сил, как и у всей армии, также имелись различные защитники для различных целей. И когда там соперничают цели и стратегии, четко сформулированные самыми лучшими и самыми умными людьми, закончившими университеты, военные колледжи и курсы офицеров, существуют прагматичные люди, играющие друг с другом в большие игры ради больших призов: львиной долей военного бюджета. А в самом центре всего этого, в месте, где тратятся доллары, сидят разработчики оружия, которые работают на соответствующие подразделения вооруженных сил.

И это происходило прямо там, где я находился в первые дни 1961 года, вскоре после того, как Джон Ф. Кеннеди вступил в правление. Я только вернулся в Вашингтон с линии фронта, о которой никто не думал как о реальной войне кроме нас, парней, которые там побывали. Во время настоящей войны, такой как в Корее, было легче. Ваша цель состоит в том, чтобы обойти другого парня, насколько сможете, убить столько его людей, сколько Вы сможете и вынудить его сдаться. У Вас есть очень прагматическая стратегия: Вы что-то пробуете и если это сработает, то Вы продолжаете это делать, пока оно не прекратит работать. Но на линии фронта в Германии, где бои велись только с помощью радиолокации, угроз и маневров, Вы должны были оценивать, сколько может быть убито солдат или сколько самолетов вы сможете сбить, если начнется реальная стрельба. А у американцев была холодная война, противостояние военных машин двух крупных супердержав, которые способны к моментальному уничтожению друг друга, или же умение почувствовать существенную слабость противника в способности принимать ответные меры.

Таким образом, Вы ежедневно играли в шахматы по всему миру во множестве различных военных кабинетов, где чтобы узнать кто победит, формулировались различные сценарии. Это была игра в числа и стратегии со многими вооруженными силами во всем мире, где битвы за победу и поражение проводились на компьютерах — очень изящно и точно. Но что знало очень небольшое число людей за пределами правительства, так это то, что Холодная война была настоящей Горячей войной, идущей с применением настоящих пуль и с реальными жертвами, но только никто не мог сделать шаг, чтобы согласиться с ней, потому что линии фронта проходили в самих правящих столицах стран. Я видел это своими глазами прямо здесь в Вашингтоне, где война продолжалась начиная с 1947 года.

Поэтому при участии заинтересованных сторон и напряженных отношений между различными бюро и службами Пентагона, я в течение первых двух недель изучил политику новой работы. С грузом рапортов, научных исследований, результатов медицинских вскрытий и технологических обломков из Розуэлла, которые находились у меня под замком, мое первое правило состояло в том, чтобы быть максимально осмотрительным, не привлекать к себе внимание. Я освоил этот навык, когда служил в штабе Макартура в Корее десятью годами ранее: Я должен был стать незаметным человечком. Если люди Вас не видят, то они не обращают на Вас внимание.

Именно так вы учитесь.

И в течение этих первых нескольких недель я много увидел и узнал о том, как за эти четырнадцать лет со дня катастрофы, начиная с активных обсуждений в Белом доме после того, как Эйзенхауэр стал президентом, назрело убеждение в изучении Розуэлла. Каждое из различных подразделений армии защищало свою собственную тайну Розуэлла — связанные с ним документы и активно стремилось собрать как можно больше нового материала из Розуэлла.

Конечно, у всех служб были свои собственные отчеты для ревизоров из Уолтера Рида и Бетесды относительно природы инопланетной физиологии. Мои были у меня в картотеке наряду со схемами. Также было довольно ясно, по способу, которым морские и военно-воздушные силы формулировали свои планы относительно современных военных технологий, что многие из моих инопланетных предметов, вероятно были и у других служб. Никто ими не хвастал, так как все хотели знать что есть у других парней. Но с тех пор, официально, никаких событий в Розуэлле не происходило и никаких технологий для развития не было.

С другой стороны, разведки различных служб бешено интересовались вооружением.

Никто не хотел остаться на втором месте на тихой, непризнанной гонке разработок инопланетных технологий, идущей в Пентагоне, так как каждая служба занималась своей версией секретного оружия из Розуэлла. Я не знал, что было у военно-воздушных сил или военно-морского флота и что, возможно, они развивали, следуя своим собственным документам из Розуэлла, но я предположил, что у каждой службы что-то было и они пытались узнать, что есть у меня. Это было хорошей работой для разведки. Если Вы знали о том, что было доставлено из Розуэлла, Вы держали уши открытыми для обрывков информации о разработках в других подразделениях вооруженных сил, о том, что выставлялось на бюджетные комитеты по финансированию или какие оборонные подрядчики разрабатывали определенные технологии для служб. Если Вы не находились в петле Розуэлла, но были слишком любопытны ради своей собственной пользы, то Вы могли потерять голову от фабрики циркулирующих слухов розуэлльской гонки, которая была воздвигнута конкурирующими в службах разработчиками оружия и раздувала только пыль, в которую превращаются коридоры, как только Вы поворачиваете за угол.

Были и реальные истории, которые, однако, никак не хотели уходить независимо от того, количества официальных утверждений, что это ложь. К примеру, я довольно быстро узнал о слухе об НЛО, который военно-воздушные силы, предположительно, держали на Авиационной базе Эдвардс в Калифорнии и проводили исследовании технологии космического корабля, особенно его двигателя на электромагнитных волнах. Были также слухи, циркулировавшие вокруг военно-воздушных сил о более ранних исследованиях технологий из Розуэлла по разработке бомбардировщика в виде летающего крыла, но я не знал насколько можно было им доверять. Армия начала разрабатывать летающее крыло сразу после Первой мировой войны и в том же самом году, после катастрофы в Розуэлле, компания Джека Нортропа начала испытательные полеты своей модели разведчика/бомбардировщика в виде летающего крыла YB49. Четыре вертикальных киля YB49 так странно напоминали об основных чертах корабля из Розуэлла в наших документах, что было трудно не провести связи между космическим кораблем и бомбардировщиком. Но развитие самолета в форме летающего крыла началось более чем за десять лет до того, как я попал в подразделение Иностранных Технологий, поэтому у меня не было прямого доказательства, связывающего этот бомбардировщик с космическим кораблем.

Тем не менее Генерал Трюдо был прав, когда сказал, что люди в Пентагоне наблюдали за ВоенУИР, так как считали, что мы были на верном пути. Люди хотели знать, как работали Иностранные Технологии, а особенно экзотические вещи из нашего портфеля, только чтобы проверить, не дублируем ли мы траты бюджетных средств по два или три раза на те же самые вещи. Было много разговоров и давления Объединенного комитета начальников штабов на тему технологического разделения и совместной разработки оружия, но мой босс хотел, чтобы мы придержали то, что у нас есть, а особенно то, что он в шутку называл "инопланетным урожаем".

Так как другим военным службам недоставало глаз, мы также должны были спорить с аналитиками из Центрального разведывательного управления США. Под маской координации и сотрудничества, ЦРУ объединяло столько власти, сколько он могло. Информация — это власть и чем больше ЦРУ пыталось узнать о военной программе по разработке оружия, тем больше это заставляло нас, сидящих в центре УИР, нервничать.

Вскоре после того, как я поступил на работу отдел Иностранный Технологий, мои знакомые в агентстве намекнули, что, если мне будут нужны данные разведки о развитии технологий в других странах, они бы могли помочь мне. Но рука руку моет и они намекнули, что если бы я дал им какие-либо подсказки о том, где находятся части "груза" или "контейнер", именно так в вооруженных силах говорили о предметах из Розуэлла, то они бы это высокого оценили. На третий раз, после того, как мои контактеры в ЦРУ прожужжали мне все уши предложением об обмене информацией, я сказал боссу, что наши друзья беспокоятся о том, что у нас есть.

"Вы дали мне ответственный пост, Генерал", — сказал я Трюдо, во время одного из наших утренних совещаний в конце первого месяца моей работы. Я все еще работал над стратегией для наших «сумасшедших документов» и к счастью, босс не давил на меня со своими рекомендациями. И она неотвратимо надвигалась. "Откуда ЦРУ известно, что у нас что-то есть?"

"Я думаю, что они предполагают", — сказал он. "И выясняют это методом исключения. Обратите внимание, все подозревают, что у военно-воздушных сил что-то есть".

Трюдо был прав. В банке слухов Пентагона, которым все пользовались и регулярно пополняли, военно-воздушные силы сидели на Святом Граале — самом космическом корабле и возможно, у них даже был живой инопланетянин. Никто точно не знал. Мы знали, что после того, как они стали отдельным подразделением вооруженных сил в 1948 году, военно-воздушные силы хранили некоторые экспонаты из Розуэлла в Райт Филд вблизи Дейтона, Огайо, потому что туда был отправлен "груз" после остановки в форте Рили. Но военно-воздушные силы прежде всего интересовались полетами, поэтому в УИР они сфокусировали работу над невидимостью своих самолетов перед радарами и превосходстве над Советами вне зависимости от того, откуда у нас эта технология.

"И…", — продолжал он, "я уверен, что парни из агентства хотели бы почитать документы Военно-морской разведки о Розуэлле, если они уже так не сделали".

С своей развитой технологией строительства подводных лодок и подводных ракетоносцев, военно-морской флот боролся со своей собственной проблемой решая, что сделать с НПО — Неопознанными Подводными Объектами, как они их называли. Это беспокоило военно-морские круги, в особенности из-за того, что военная стратегия предусматривала планы длительной подводной войны в случае первого удара. Независимо от того, что летало кругами вокруг наших самолетов в 1950-х, уклонялось от радаров на наших совершенно секретных ракетных базах в Красном каньоне, что я наблюдал своими собственными глазами, оно могло погрузиться в океан, с легкостью переместиться туда, куда ему захочется и всплыть на другом конце земного шара, оставив после себя только всплеск, который мы можем зарегистрировать своими приборами. Построили ли эти НПО подводные базы на дне океана, куда не могут погрузиться наши лучшие субмарины, даже класса Лос-Анджелес, примерные наброски которых были еще только на чертежных досках? Это и должен был узнать начальник штаба ВМС, поэтому военно-морской флот был занят ведением своей собственной войны с внеземными кораблями в воздухе и на глубине.

Это выходило за пределы армии.

"Но они не знают точно, что у нас есть, Фил", — продолжил Трюдо. Он говорил постоянно. "И они надорвут свой живот, чтобы узнать это".

"Поэтому мы должны продолжать делать то, что мы делаем и не информировать их о том, что у нас есть, Генерал", — сказал я. "Я работаю над этим". И я работал. Даже при том, что я не был уверен в том, как мы это сделаем, я знал, что работа УИР не изменится просто от того, что у нас были свидетельства розуэлльской катастрофы.

Однако, мы собирались замаскировать свою работу по развитию технологий из Розуэлла, эта работа должна была вписываться в границы существующих методов работы, чтобы никто не заметил разницы. Мы работали в рамках обычного бюджета проектов развития обороны в 1960-х с миллиардным источником, большую часть которого направляли на анализ новых систем вооружения. Только в нашем в бюро велись контракты с крупнейшими национальными оборонными компаниями, с которыми мы поддерживали связь почти ежедневно. Множество проведенных исследований было направлено на улучшение существующего вооружения, на основании полученных от разведки данных, о том, в чем наши противники пытались уязвить нас: более быстрые танки, более мощная артиллерия, лучшие вертолеты, улучшение вкуса сухих пайков.

В отделе Иностранных Технологий мы следили за тем, что производилось в других странах, у союзников и противников, и как мы могли это использовать для себя. Французы, итальянцы, западные немцы, у всех у них были свои собственные системы вооружения и направления развития, которые для наших стандартов казались экзотичными, но все же имели определенные преимущества. Русские обогнали нас в области жидкостных ракетных двигателей и пользовались более простыми и более эффективными разработками. Моя работа состояла в том, чтобы оценивать потенциал иностранной технологии и улучшать все, что мы могли улучшить. Я получал фотографии, проекты и спецификации иностранных систем вооружения, таких к примеру, как французские технологии вертолетостроения и передавал их в американские оборонные компании — Белл, Сикорский или Хьюз, чтобы посмотреть, сможем ли мы развить эти направления для себя. И это было прекрасное прикрытие для защиты технологий из Розуэлла, но мы все еще выясняли, что нам с ними сделать. Они не могли навсегда остаться в картотеке или на полке.

То, что мы почерпнули из катастрофы в Розуэлле и сумели придержать, вероятно было наиболее охраняемой военной тайной. Но пока это все было в зачатке. Вплоть до 1961 года у армии не было планов по использованию технологий, не раскрывая их природы или источника и не раскрывая единственной самой большой государственной тайны. В армии не было никаких специальных подразделений для управления розуэлльскими и другими аспектами встреч с НЛО, так как это все было в военно-воздушных силах, никто не вел публичного учета всего, что попало в армию из Розуэлла и следовательно, не было никакого механизма надзора. Вплоть до 1961 года, все шло по принципу «оторви, сколько сможешь», но теперь все должно было измениться. Генерал Трюдо искал великую схему игры до победы. Она началась с исследования истории о том, как все эти документы — полевые рапорты, информация о вскрытии, описания найденных после крушения предметов и сами розуэлльские технологии — попали в ВоенУИР.

К счастью для меня, вся история Розуэлла была пока еще неизвестна вне пределов самых высоких военных кругов в 1961 году.

Майор в отставке Джесси Марсель, офицер разведки 509-го, который был на месте крушения в июле 1947 года и который первым сообщил о космическом корабле, не будет ничего говорить публике по крайней мере в течение ближайших десяти лет. Все остальные связанные с инцидентом, либо уже умерли, либо поклялись навсегда замолчать.

Военно-воздушные силы, которые быстро все попрятали с целью перетянуть на себя управление делами Розуэлла, продолжающимися контактами с НЛО и их наблюдениями, все еще держали свои знания под грифом секретности в Команде Разведки Военно-воздушных сил и играли с ЦРУ в тяни-толкай для получения информации о наблюдениях и происходящих контактах с чем-либо внеземным. Они пока еще не являлись проблемой для меня, но все было еще впереди.

Мое исследование не касалось самих катастроф в Розуэлле, в Короне или в Сан Агустине — если эти катастрофы в действительности были в начале июля 1947 года, а следующего дня после Розуэлла, когда Билл Блэнчард из 509-го упаковал инопланетные обломки и отправил их в Форт Блисс, где штаб Генерала Роджера Рэйми определил их окончательное местоположение и начала разворачиваться официальная история событий по версии правительства.

В первые часы после прибытия груза в Техас было много суеты из-за того, что было найдено и что было не было найдено военными офицерами, отвечавшими за всю поисковую операцию, они быстро придумали прикрытие истории и план того, как заставить всех военных и гражданских свидетелей молчать об обломках. Прикрытие было простым. Генерал Рэйми приказал, чтобы Майор Джесси Марсель отказался от своей истории о "летающей тарелке" и сфотографировался с обломками от метеорологического зонда, который, как он сказал, и был обломками, обнаруженными поисковой командой за пределами Розуэлла. Марсель выполнил приказ и летающая тарелка официально стала метеорологическим зондом.

Молчание свидетелей из числа военных, также было получено достаточно легко с помощью спущенных генералом Рэйми приказов по всему 509-му и Форту Блиссу, требующих отрицать участие в любой операции, кроме как по возврату зонда. Как только материалы покинули команду Рэйми и достигли Материальной части ВВС генерал-лейтенанта Натана П. Твининга в Райт Филд, все что надо было делать генералу Рэйми, так это отрицать то, что он уже отрицал, теперь они уже не были в зоне его ответственности. Теперь они принадлежали Генералу Твинингу, с чьего стола началась совершенно новая эра армейской путаницы с материалом из Розуэлла.

Генерал Рэйми рассматривал инцидент, как угрозу национальной безопасности и направил все силы, которые у него были на возврат материала для анализа и подавления любых провоцирующих панику слухов.

Поэтому, Рэйми использовал уже отправленный в 509-й персонал контрразведки и приказал, им внедриться в гражданское общество и вооруженные силы и использовать любые необходимые средства, чтобы подавить историю о катастрофе и обнаружении обломков. Нельзя допускать выхода наружу новостей, нельзя допускать никаких предположений и уже циркулирующая история о разбитой летающей тарелке должна закончиться.

К следующему утру 8 июля, операция по подавлению истории о катастрофе развернулась в полную силу. Армия успела выпустить новый пресс-релиз к тому времени, когда офицеры Корпуса контрразведки добрались до свидетелей и используя угрозы и откровенно предлагая деньги, вынудили их отказаться от своих заявлений о том, что они видели. Владелец ранчо Мак Брэзель, который сначала рассказал, что был там во время сбора обломков и описал эти странные обломки, исчез на два дня, а затем появился в городе в новом пикапе, отрицая, что он что-либо видел. Офицеры Корпуса контрразведки появлялись в жилых домах и спокойно разговаривали с родителями о том, что знали их дети. И не важно, что о произошедшем думали люди, военные сказали, что ничего не было и этого следует придерживаться.

"Вы этого не видели", — приказали они. "Здесь ничего не происходило. Повторите, что я сказал".

Глушение так хорошо работало, что в течение следующих тридцати лет казалось, что историю поглотила глухая пустота пустыни, где все стирается до полного единообразия. Но в противоположность тишине, кружившей по Розуэллу, на расстоянии в тысячи миль, часть американских войск была поднята по тревоге из-за того, что обломки корабля прибыли в места своего назначения. Одним из таких мест назначения был центральный узел подразделения генерал-лейтенанта Натана Твининга в Райт Филд, откуда предметы из Розуэлла попадут в отдел Иностранных Технологий в Пентагоне.

Одной из самых главных военных команд, замешанных в развернувшихся вокруг Розуэлла событиях в начале июля, вероятно, была Материальная часть ВВС генерал-лейтенанта Твининга в Райт Филд, куда были отправлены обломки из Розуэлла. Натан Твининг стал важным человеком для исследователей НЛО из-за его связи со многими строго секретными встречами у Эйзенхауэра в Белом доме по проблемам национальной безопасности, на которых рассматривались исследования НЛО и его отношения к специальному помощнику по Национальной безопасности Роберту Катлеру, который связывал СНБ и президента Эйзенхауэра, когда я служил в штабе СНБ в 1950-х годах. Убеленный сединами генерал Твининг был ключевым человеком в первоначальных исследованиях и распространении связанных с Розуэллом материалов, частично из-за его способности управления жизненно важными Аэромобильными войсками в Райт Филд, он стал частью специально собранной президентом Трумэном группы главных военных и гражданских официальных лиц, в качестве советников по изучению Розуэлла и его значения для национальной безопасности.

Генералу Твинингу поручили поездку на Западное побережье в начале июля 1947 года, но он отменил поездку и оставался в Нью-Мексико на армейской авиабазе в Аламогордо по крайней мере до 10 июля. Аламогордо был важен не только из-за того, что это была национальная испытательная площадка для ядерного оружия в 1940-х и 1950-х годах, но также и потому, что это был также филиал самой Аэромобильной Команды, в которой изначально базировались специалисты по ракетостроению, такие как Вернер фон Браун и другие. Рядом находилась база управляемых ракет Уайт Сэндс, где были развернуты некоторые из наших самых передовых обнаруживающих и отслеживающих радаров. Это были чувствительные установки, особенно во время активности НЛО в течении той недели и совершенно логично, что сразу после сбора обломков НЛО, военный генерал, в чью ответственность входило управление поиском, провел локальное совещанием со своими ведущими учеными.

Хотя я никогда не видел реальных записей президента Трумэна относительно поездки генерала Твининга в Нью-Мексико, я слышал истории о секретных приказах, которые Трумэн дал генералу Твинингу, направляя его в Нью-Мексико, чтобы проверить сообщения о катастрофе и сообщить непосредственно в Белый дому о том, что он обнаружит. Я полагаю, что это было первоначальный рапорт генерала Твининга президенту, в котором он подтвердил, что армия обнаружила нечто в пустыне и возможно, предложил сформировать консультативную группу для разработки стратегии в отношении обнаруженного. И помнится, в первые сорок восемь часов, никто в действительности не знал, что это было.

К тому времени, когда обломки Розуэлла были отправлены из Форта Блисс и достигли Райт Филд, генерал Твининг вернулся из Нью-Мексико в Райт Филд, чтобы посмотреть на анализ и оценку найденных в Розуэлле сокровищ. Твининг быстро вернулся в свой кабинет. Вскрытие инопланетных тел должно было проводиться в крайней секретности и космический корабль и проанализированное содержимое были каталогизированы и подготовлены к распространению среди различных служб в вооруженных силах. Так же как и всему остальному, касающемуся катастрофы, всему был дан самый высокий уровень секретности, подготовлены истории для более низких уровней секретности и чье влияние могло оказаться важным для операции прикрытия.

Официальная маскировка была так же важна для вооруженных сил в 1947 году, как и в 1961 году, когда я включился в работу. Это было важным, потому что, насколько к этому была причастна армия, 1947 год был все еще военным, холодная война, возможно, но все таки война, и истории о военной технике, настолько же ценные, как и материалы из Розуэлла, не могли быть раскрыты из опасения, что Советы этим воспользуются. Таким образом, с первого дня армия считала обнаружение обломков военной операцией, проводимой в театре военных действий в условиях сражения. Розуэлл стал военной разведкой.

Генерал Твининг видел подготовленные для него материалы и он даже, прежде чем вернуться в Райт Филд, посоветовался с учеными-ракетчиками, которые были частью его мозгового центра в Аламогордо. И потом, в последние месяцы лета он спокойно скомпилировал доклад, который представил президенту Трумэну, специальной группе военных, правительству и гражданским официальным лицам, которые в конечном счете стали бы главными влиятельными деятелями для того, что в будущем станет постоянным контактом с инопланетянами на последующие пятьдесят лет. И поскольку истории о катастрофе в Розуэлле и другие наблюдения НЛО вокруг американских военных баз начали просачиваться сквозь цепочку управления вооруженными силами, Генерал Твининг должен был также подготовить более низкий канал секретности, через который он мог обмениваться информацией с другими, полностью не допущенными к верхушке командами.

Генерал Твининг продолжал сообщать о внеземном контакте более высоким чинам, которые хоть и не имели категории допуска, но тем не менее были своими людьми и обычно обращались за информацией к Аэромобильным войскам. Соответственно, Генерал Твининг должен был поддерживать квази-прикрытие даже внутри вооруженных сил.

Первый из этих докладов, датированный 23 сентября 1947 года, был передан от Генералом Твинингом командующему генералу Военно-воздушных сил в Вашингтоне. Предназначавшаяся бригадному генералу Джорджу Шулджену, записка Твининга, в самых общих терминах разведки Материальной части касалась темы "летающих дисков". Он сделал заметное число выводов, большинство которых, я также сделал, когда находился в Совете национальной безопасности Эйзенхауэра и с другой стороны, в Пентагоне я основывался на собственном опыте Твининга из первых рук, докладах о наблюдениях в Розуэлле и других докладах о наблюдениях, а также на самих, находящихся в вооруженных силах материалах.

Летающие тарелки или НЛО не иллюзии, говорит Твининг о наблюдениях странных объектов в небе " это что-то реальное, а не призрачное или поддельное." Даже при том, что он допускает возможность появления, в некоторых случаях наблюдений, метеоров или других природных явлений, он говорит, что рапорты основаны на реальных наблюдениях фактических объектов "примерно похожих на диски, при чем такого заметного размера, что выглядят достаточно большими по сравнению с земным самолетом".

Полагаю, что этот отчет не предназначался для общественного внимания, особенно в 1947 году, Твининг поразился техническими характеристикам летающих аппаратов и официально заявил о сделанных главных выводах об имевшемся у него материале, о том, что он слышал или прочитал. И когда он писал о чрезвычайной маневренности летающих аппаратов и замеченных за ними "уклончивых" действий или о дружественных "контактах" с самолетом и радаром, он полагал, что эти полеты управлялись "вручную, автоматически или удаленно", он не только предположил управляемый полет, но и придал их уклончивым маневрам враждебный характер. Его характеристика поведения летающих аппаратов показала, даже спустя несколько недель после реального столкновения, что те офицеры вооруженных сил, которые сейчас запускают уже засекреченный проект по контакту с инопланетянами, рассматривают эти объекты и управляющих ими существ, как военную угрозу.

Он описал летающий аппарат по сообщениям наблюдателей: "светлая отражающая или металлическая поверхность", "отсутствие инверсных следов кроме тех немногих случаев, когда объект работал на большой мощности", "круглый или эллиптической формы, плоский снизу и куполообразный на верху", летают группами "от трех до девяти объектов" и совершенно беззвучно за исключением случаев, когда "был замечен сильный грохочущий рев". Он отметил для генерала Шулджена, что для самолетов того времени эти объекты очень быстро перемещались, свыше трехсот узлов в горизонтальном направлении.

Могли ли тогда Соединенные Штаты построить такой самолет, особенно с радиусом действия более семи тысяч миль, цена, заинтересованность, административное и производственное управление и утечка у существующих высокотехнологичных проектов потребовали бы независимости всего проекта или недосягаемости от обычной военной бюрократии. Другими словами, как я понял записку, Твининг предлагал командующему Военно-воздушных сил, которые через год станут отдельным подразделением вооруженных сил, попытаться использовать технологию, которая буквально залетела у ним в руки, это должно было делаться отдельно и независимо от любой нормальной программы разработки вооружения. Описания супер секретных проектов в авиабазе Неллис или Зоны 51 в пустыне Невада, как кажется, соответствуют профилю этого вида рекомендаций, которые сделал Генерал Твининг, особенно работа "Сканк Уоркс" в Локхиде при разработке истребителя Стелс и бомбардировщика B2.

При посещении базы в Нью-Мексико в первые часы после катастрофы, Твининг приказал Военно-воздушным силам молчать, генерал советовал своим боссам, что военные должны утверждать местное происхождение летающих дисков, "продукт проекта с высокой степенью секретности", уже развитого Соединенными Штатами за пределами нормальных каналов, или развитого иностранной державой, у которой "есть разновидность движения, возможно ядерного, которое выходит за пределы наших познаний". В то же время запутывая прикрытие, которое избавляло его от петли при появлении информации о любом из этих летающих дисков, как первого, кто держал их в руках, Твининг пишет, что в этом случае "отсутствуют вещественные доказательства в виде обломков после катастрофы, которые бесспорно докажут существование этих объектов".

Но, даже тогда, когда Генерал Твининг написал об отсутствии каких-либо доказательств, он тем не менее, рекомендует своим начальникам вот что:

Главный штаб, Военно-воздушные силы выпускают директиву, назначающую приоритет, классификацию секретности и кодовое название для детального изучения этого вопроса, включая подготовку полных комплектов всех доступных и подходящих данных, которые затем будут сделаны доступными для армии, военно-морского флота, Комиссии по атомной энергии, Объединенному комитету по НИОКР, Научно-консультативной группе ВВС, Национальному консультативному комитету по воздухоплаванию, Американскому стратегическому исследовательскому центру и проектам Закона о политике в области окружающей среды для комментариев и рекомендаций, с предварительным отчетом, который будет отправлен в течение 15 дней после подготовки данных и подробным докладом каждые 30 дней по ходу расследования. Должен быть произведен полный обмен данными.

Это было важной частью директивы, по крайней мере для меня и моего исследования того, как армию заразила розуэлльская горячка, от которой зависело разглашение армией материалов и сопроводительных отчетов по Розуэллу, в течение всего нескольких месяцев после поступления материала в Райт Филд. Когда Генерал Твининг предложил своему командному составу ВВС, что все подразделения вооруженных сил, а также действующее правительство и гражданские комиссии, должны были поделиться этой информацией, распространение материалов шло уже полным ходом. Таким путем эта технология попала в руки ВоенУИР.

В конце, генерал обещал управлению ВВС, что Материальная часть ВВС продолжит исследование явления в рамках своих собственных ресурсов, чтобы определить в дальнейшем его характер и будет распространять больше информации по каналам. Через три дня после директивы 26 сентября 1947 года, Генерал Твининг сделал доклад о катастрофе в Розуэлле и его значении для Соединенных Штатов президенту Трумэну и небольшому числу созванных им офицеров, чтобы начать управление этой сверхсекретной комбинацией расследования, полицейских дел и всему остальному. Эта рабочая группа включавшая в себя Адмирала Роскоу Х. Хилленкоеттера, Доктора Вэннивара Буша, Секретаря Джеймса Форрестола, Генерала Хойта Ванденберга, Доктора Детлева Бронка, Доктора Джерома Хунсакера, Сидни В. Соерса, Гордона Грэя, Доктора Дональда Мензеля, Генерала Роберта М. Монтегю, Доктора Ллойда В. Беркнера и самого Генерала Натана Твининга, стала ядром для продолжающейся уже пятьдесят лет операции, которую некоторые люди называют "Маджестик-12".

В Белом доме Эйзенхауэра их просто упоминали как "группу" и в дни после Розуэлла, они вошли в операцию так же гладко, как если бы Вы вплывали на своем новом Бьюике 1949 года с автоматической коробкой передач "Динафлоу" в движущийся поток и улетали вперед. Таким образом Генерал Твининг тщательно организовал полное прикрытие случившегося в Розуэлле, а также полномасштабную сверхсекретную операцию по исследованию и разработке, чтобы определить природу явления и оценить его военную угрозу Соединенным Штатам. Это было также изящно, как и эффективно.

Но план не ограничивался созданием рабочей группы — фактически, операция очень быстро развивалась в нечто намного более сложное, потому что "летающие диски генерала Твининга" просто так не улетят. Когда появилось больше информации о наблюдениях и столкновениях, которые сыпались через любой доступный канал от полицейских, опрашивающих всех напуганных сограждан, до пилотов авиакомпании, наблюдавших странные объекты в небе, группа поняла, что им была нужна стратегия в отношении того, как управлять тем, что превращалось в феномен масс медиа. Им был нужен механизм для обработки тысяч рапортов о летающих тарелках, которые могли быть чем-угодно, от реальной катастрофы или близкого столкновения, до нескольких пьяниц, подбрасывающих в воздух тарелку от пирога и щелкающих эту картинку на Кодак Брауни своей Тети Харриет. Группа также должна была оценить угрозу со стороны Советского Союза и стран Железного занавеса, предположив конечно, что летающие тарелки не ограничивались Северной Америкой и собирали данные разведки об информации о летающих тарелках, которая также была и у наших союзников. И при этом еще надо было обрабатывать технологии из Розуэлла и выяснять, как это можно использовать. Таким образом из исходной группы развилась целая древовидная структура свободно объединенных комитетов и подгрупп, иногда таких организаций как Проект ВВС «Синяя книга», все были разделены административными барьерами так, чтобы не случилось утечки информации, но всеми при этом управляли сверху.

С благополучно прикрытых первоначальных и текущих событий можно было начать реализовывать относительно долгосрочный планы по перепроектированию розуэлльских технологий. Но кто бы это сделал? Где должен находиться материал? И как могла сделанная военными маскировка остаться в тайне на фоне толчка в развитии нового вида вооружения, соревнования с Советами и охватившей страну в конце 1940-х годов мании в летающих тарелок? Относительно этого у Генерала Твининга также был план. Только спустя немногим более года после первой встречи группы в Белом доме, Разведка ВВС, когда военно-воздушные силы стали отдельной службой, в декабре 1948 года выпустила доклад № 100-203-79 под названием "Анализ Инцидентов с Летающими Объектами в США", в котором НЛО относятся не к инопланетным объектам, а к элементам "иностранной технологии", которые фактически и являются предметом доклада. Доклад, безвредный для большинства людей, так как в нем не сообщалось о прилетевших из космоса летающих тарелках, фактически был одним из первых индикаторов, продемонстрировавших, как будет работать план по маскировке в последующие годы.

Авторы доклада определили в пределах существующей военной административной структуры точное место, в котором все научные исследования явлений летающих дисков могли проводиться не только под завесой секретности, но и без лишних глаз: отдел Иностранных Технологий. В этом месте можно было накапливать и безопасного хранить материалы, пока цвет армии и военно-воздушных сил решал, что из существующих промышленных и исследовательских технологий можно привлечь. Возможно ли сделать из него оружие, секретные эксперименты без огласки и что самое главное, дискуссии от том, как Соединенные Штаты могли использовать эту волшебную техническую информацию, все это предполагалось делать внутри структуры. Просто не надо называть их внеземными; назовите их "иностранной технологией" и бросьте в воронку вместе с остальным материалом, с которым собирались работать офицеры иностранных технологий.

И таким образом двенадцать лет спустя, сложенные в старую картотеку под замок технологии из Розуэлла, закатились с помощью двух невероятно огромных военных в мой новый кабинет в Пентагоне.