Деньги или закон

Глава десятая

"Удача. Везет мне. А почему везет? Не заслал бы я в тайгу парня, его судьба сложилась бы иначе. И доверительного разговора бы не сложилось. Бестаев парня обманул. А вот что за Бестаева авторитеты куш объявили, то у Ильи Ильича уши торчат. Какое дело "людям" в обыкновенной мокрухе? Если они за каждого убийцу станут баксы выкладывать, никакого общака не хватит, нищими станут. Тур поди полтинник объявил, а то и все сто тысяч. А с горки покатилось, уменьшилось".

Так рассуждал сыщик, припарковывая машину у Министерства. Так ведь теперь живого Бестаева вряд ли найдешь. А мертвый он кому нужен?

К вечеру подтянулись Котов и Нестеренко, Станислав появился значительно раньше.

- Потолкуем, - сказал Гуров. - Ну, во-первых, группа распущена, официально мы отстранены. Вопросы?

- Будем работать или действительно разбежимся? - спросил Нестеренко.

- Если бы я сегодня не повидал одного человека, то отправил бы вас, друзья, по домам. Но я повстречал, и фарш обратно провернуть нельзя. Наша работа с сегодняшнего дня является совершенно секретной, включая Петра Николаевича.

- Напрасно. Сильного советника теряем! - заявил Станислав.

- Если с нами чего случится, так обычная история. Но если после приказа министра с нами чего случится, то генерала Орлова порвут на стельки. А так он ничего не знает. Валентин с Гришей здесь больше не появляются. Гуров и Крячко пишут положенные бумаги, служат. А ежели они чего не так сделают, так с них, полкашей, и спрос.

- Тем более что я про этих двоих такое знаю, - по лицу Станислава расползлась слащавая подленькая улыбочка.

Оперативники не выдержали и рассмеялись, а Котова охватил неудержимый чих. Гуров выждал, пока все успокоится, и рассказал о сегодняшнем разговоре с арестованным Юрой Шубиным.

Молчали долго.

- Чего вы молчите? - спросил Станислав.

- Ума не хватает, - Гриша Котов потянул себя за нос, будто здесь находился ум.

- Ну, Сережка, не думал, что он такой длинный. То, что он деньги у кроликов Рудина и Рябова взял, правильно. А вот факт, что он против Тура попер, - мальчишество, силы свои переоценил.

- Сергей на вилле бывал? - спросил Гуров. - Бывал. Станислав, вопрос на засыпку: среди обслуживающего персонала имеется подходящая юбка?

- Пожалуй, - ответил Станислав.

- Так чего ждешь? - недовольно прервал Гуров. - Сделай на нее установку, познакомься, работай, в общем.

- Извините, Лев Иванович, но я считаю такую расстановку неправильной, - вмешался Котов.

- Я тебя слушаю, Гриша, - Гуров кивнул.

- Нас интересует девушка, была ли у нее связь с Сергеем. Он парень интересный, фасонистый. Станислав в другом плане, но тоже нравится женщинам. У девушки еще рана не зажила, а мы туда Станислава сунем. К ней следует мне идти. Во мне мужское начало бабы не распознают. Я легендируюсь, приду к ней с какой-то бедой, уверен, мы подружимся. Если Сергей через ее жизнь прошел, я об этом узнаю.

- Сыщик, - Гуров кивнул. - Григорий, ты настоящий сыщик. Так, с этим решили, - он потер ладони.

- Кровь из носу, нам нужен человек в мастерской, в которой Сергей изготавливал ключи, - сказал Станислав.

- Я тебе его дам, - ответил Гуров. - Но мужик тот - старый вор, человек мафии. Пробуй, однако боюсь, что разговора с ним совсем не получится. Да и труда и риска много, а результата - пшик. Ну, допустим, гром среди ясного неба грянет, и мастер тот скажет, мол, было дело, один молодой мне помогал и себе зарабатывал. Это максимум, стоит ли тебе из-за такой информации время терять?

- А если приоткрыться и на себя поманить? - спросил Станислав.

- Дурак! - Валентин сплюнул, растер сапогом. - Это же, как я понимаю. Хромой. Он сидит колупается с железками, принимает и передает информацию. Изредка встречается с другими ворами и с авторитетами. Возможно, держит небольшой общак. Ему тепло, сытно и спокойно, совершенно безопасно, так как ничего противозаконного он не делает.

Гуров слушал, понимал, что Валентин прав на сто процентов, но одновременно понимал и Станислава. В жизни все бывает. Не попробуешь камень поднять - никогда не узнаешь, мог ты это сделать или нет.

- Не знаю, подумаем. Вот сейчас поедем на Петровку, по дороге обсудим, - уклонился от решения Гуров.

Зазвонил телефон, Гуров взглянул на часы и усмехнулся:

- Припозднилось руководство, я их с утра раннего ждал. Видимо, у них тоже не все просто.

Он снял трубку и без привычных шуток сказал:

- Гуров слушает.

- Здравствуйте, Лев Иванович, - услышал он тоненький голос секретарши. - Вас просит к себе Петр Николаевич.

- Здравствуй. Спасибо. Иду, - ответил Гуров, недоуменно пожал плечами. - Григорий и Валентин, на выход, ждите у моей машины. Станислав, напиши письмо теще.

- Да она вчера у меня ужинала.

- Все равно напиши, оперработник не должен сидеть, сложа руки, - сказал Гуров, закрывая дверь кабинета.

- Здравия желаю! - сказал Гуров, входя к Орлову. У окна курил незнакомый генерал-полковник.

- Здравствуйте, - Орлов встал из-за стола. - Вадим Сергеевич, заместитель министра, в отсутствие Бардина курирует наш главк. Полковник Гуров, Лев Иванович, старший оперуполномоченный по особо важным делам.

- Приятно познакомиться. Наслышан, - генерал пожал Гурову руку, тут же спросил: - Неприятности, Лев Иванович?

- Они как четверть века назад начались, так и не прекращались, Вадим Сергеевич.

- Такая служба, - вздохнул генерал-лейтенант, не садился, потому все стояли. - Садитесь, садитесь, - Орлов спустился в кресло, Гуров кивнул и продолжал стоять. - В отношении денег наговор или был грех?

- Товарищ генерал-полковник, грех только в том, что известный нам и вам заявитель лжет. Мы от него берем только по договору, официально, а раз договора нет, то о каких делах речь?

- Ладно, хватит об этом, были деньги, не были, все одно - филькина грамота. - Замминистра прошелся по тесному кабинету. - Бардак! - Он ударил ногой по торчавшей из стены батарее. - В ХОЗУ хоромы, у начальника основного главка повернуться негде.

- Начальник ХОЗУ - лицо приближенное...

- Знаю, все знаю. Крыша на даче потекла, я позвонил, думал в ЖЭК попал, какой-то подполковник обещал меня в очередь поставить.

- С ним следует выпить, - посоветовал Гуров. - У него такого дерьма целый склад, уважения хочется.

- Забудем о крышах. Лев Иванович. Положа руку на сердце, вы считаете дело перспективным или это висяк?

- Меня отстранили, Вадим Сергеевич, - ответил Гуров.

- Деньги - сила, и против них не попрешь. Ему сказали, он сказал, через секунду забыл. На самом деле он все прекрасно помнит, но писать по такой ерунде не желает. Министр сказал и на самом деле забыл. Чего греха таить, он не Чубайс, голова другая. Я с вами разговариваю начистоту, стоит этим делом заниматься или его лучше похоронить? Сейчас все в нашей власти, как вы, полковник, скажете, так и будет.

- А если полковник откопает такое, чего лучше в жизни из-под земли не доставать? Тогда кто окажется крайним? - Гуров чуть заметно улыбнулся.

- Петр Николаевич, ваш важняк не трусливого десятка? - явно подначивая, спросил замминистра.

- Лева из чистого золота и ручной работы, - хмуро ответил Орлов. - Его давно в музее надо выставить. Лично я был бы только рад, если бы Гурова уволили.

- Это всегда успеется.

Зам был из новых, и Гуров не знал этого генерала. Сейчас он пригляделся к нему и увидел, что человек довольно молодой, как кажется на первый взгляд, выправка, да голову гордо держит, а волосы совсем седые, морщинки от глаз не от смеха.

- Сколько золотых ребят поувольняли.

- Вадим Сергеевич, хочу вас предупредить, чтобы вы от нашего дела дальше держались... - Гуров замялся, бросил взгляд на Орлова.

- Что-то не так? - поинтересовался замминистра.

- Говори уж, чего там, - недовольно, с видимой неприязнью к себе самому сказал Орлов.

- Мы разыскиваем убийцу, неожиданно меня отстраняют, а по агентурным каналам мы узнаем, что за этим человеком охотятся чуть ли не все уголовники Москвы. Авторитеты даже объявили за него награду в десять тысяч долларов. Вы понимаете, что это значит?

- Что же, ваших авторитетов купили? - поинтересовался замминистра.

Гуров вновь взглянул на Орлова, тот кивнул лобастой головой.

- Не однозначно, деньги, конечно, дали, но они роль играют второстепенную. Важны взаимоотношения, услуги.

- Сегодня я - тебе, завтра ты - мне, - догадался замминистра.

- Да. Существует человек, который не должен попасть в руки правосудия. Честно скажу, что я не до конца понимаю роль этого человека в происходящем. Но раз кто-то так уперся, значит, роль немаловажная. И я, старый сыщик, до сегодняшнего дня не знал, что существует дирижерская палочка. Уголовники - далеко не сводный оркестр, они очень не любят, чтобы ими командовали.

- Работай, - сказал Орлов. - Но чтобы посторонних в твоем кабинете я не видел. Свободен.

- Слушаюсь, - Гуров вышел.

Оперативники сидели в "Мерседесе" Станислава. Увидев Гурова, Станислав перешел в "Пежо" шефа.

Выезжая на дорогу, Гуров спросил:

- Станислав, ты видел умного и порядочного замминистра?

- На ту полку подобных не пускают, - уверенно ответил Станислав. - Какой же министр потерпит подобного зама?

- Я познакомился, неделя, как к нам пришел. Настоящий мужик.

- Либо ты ошибся, либо министр маху дал, очухается - выгонят. Такого безобразия верха не потерпят, - убежденно продолжал Крячко.

- Ладно. Ты думал, с какой легендой в подвал спустишься? - спросил Гуров.

- Командир, ты заметил, чем легенда безумнее, тем она действеннее? От имени Сергея деньги попрошу.

- Ну-ну, - Гуров доехал до Петровки молча, припарковался, они поднялись на свой этаж и вызвали арестованного Шубина на допрос.

Его привели довольно быстро, он что-то жевал на ходу, в кабинете снял телогрейку, устроился на диване, указал на Станислава, сказал:

- А я тебя знаю. Году в восемьдесят шестом Филю в Марьиной Роще брал. Фамилия у тебя короткая, а зовут Стасом, дай закурить.

Гуров с арестованным закурили. Шуба начал ругать нынешних оперов, хотя признал, что лично с ним занимается парень с понятием.

- Хватит ля-ля разводить. Как рука? - спросил Гуров.

- Кость не задета, а мясо заживет.

- Значит, ты в подвале, где Сергей железо точал, бывал? - спросил Гуров.

- Ну... - Шубин задумался. - Прошлым летом заскакивали. Хозяин - старик здоровенный, кажись, хромой, точно не скажу, он оба раза сидел. В первый раз, увидев меня, обозлился. Паспорт смотрел, ну, у меня выдано-то на основании справочки, сами понимаете. Он и ухватился, лепит, что у него братан там червонец тянет, стал расспрашивать, чую, понимает он зону, людишек знает. Ну, когда он понял, что и я не горбатый, достал бутылку, махнули мы помаленьку. А во второй раз я ему загнул, что овощи у черных подрядился грузить, он меня признал, говорит, воровать грех. Ну, я осмелел, говорю, не знаю, какой грех, только я за колючку сызнова не хочу, думаю, куда похлебнее пристроиться. Он ответил, что тоже подумает, чтобы я заглянул через недельку. Ну, тут мы с Серегой закрутились, меня в охрану взяли.

- Как думаешь, Юрий, дружок твой из Москвы подался? Или тут залег?

- Я о Сереге говорить не хочу. Темное дело, одни одно говорят, другие - другое. Братва на него щетинилась, за что - не пойму. Меня, хотите знать, здесь о нем расспрашивали. Тоже людишки, мать их. Один ваш, дурачок, рубашку не сменил, вчера глаженная. Второго за рывок сумки взяли. И обоих их Серега Бестаев интересует. И знал бы, не сказал. У него отдельная жизнь была, и я не спрашивал.

- А когда он задание на особняк получил, ты заказчика видел? - спросил Гуров.

- Куда? Его полдня, как эстафетную палочку, передавали, я чуть не отпал.

- Но не отпал? - Гуров пытался на ходу определиться, где правда, где ложь, и он изредка поглядывал на угрюмо молчавшего Станислава, который взглядом держал друга, пытался помочь.

- Чуть свезло. Они точку меняют, а меня в ноги таксист тычет, так что я в машине раньше их оказался. Водила у меня догадливый и азартный оказался. Он меня за опера принял, спрашивает, мол, рация моя где? Я отвечаю, села к едрене-фене, дружки потерялись, теперь я один, сколько продержусь.

- А на что же вы с Бестаевым рассчитывали? - спросил Гуров.

- Я и не знал ничего, а Серега мне сказал, "стрелка" у меня забита, держись неподалеку, бить начнут - поможешь.

- Тут он тебе впорол, знал точно, никто его бить не будет, - сказал Гуров.

- Умный-умный, а на дачу полез, хотя я говорил, что дело дохлое, и он вроде согласился. А я через неделю в "МК" читаю... Серега-Серега... И "Макаров" у него имелся, и ключи он изготовил.

- А слепок кто ему дал?

- Мы к тому времени полаялись, разбежались, слава Богу, к тому делу никаким краем.

- Юрочка, если бы я тебе верил, - Гуров вздохнул, развел руками. - Там ты в окно без оружия полез, здесь от миллиона отказался, так как с другом полаялся. Ох ты, милая моя душа... - сыщик резко сменил тон: - Где сейчас Сергей? Кто его на Турова навел? Кто на даче ваш человек? Не ври, что в особняке не было своего!

- Лев Иванович, давай по-хорошему. Что ты на меня кинулся? Ну, не все говорю, признаю. Так все говорят дураки, потому они завтра покойники. На Турова его вывел, как его, запамятовал... Вроде Рудин, банкир этот. От него цепочка пошла, машины стали менять и всякое такое... Где Сергей? Его, почитай, вся Москва ищет, убийцу Листьева так не искали.

Сыщик заметил, как в глазах Шубина мелькнул огонек, а может, и тень, но что-то точно мелькнуло. Гуров сделал вид, что не заметил, отвернулся, решил отложить разговор на завтра. Случается, усталый человек упирается из упрямства, говорить надоело, лечь хочет.

- Перерыв, Юрий. Мы с тобой остановились на том, что ты знаешь, где прячется Сергей Бестаев, но делаешь вид, что не знаешь, а я изображаю, что тебе верю. Я не прокурор, но за Бестаева вольную тебе гарантирую.

- Лев Иванович, на моем месте вольную только дурень возьмет. Если мне суд условный срок вынесет, из зала суда не выйти.

- Верно, потому я и сказал, все думают, объявлен перерыв до завтра. Оперу твоему я скажу, чтобы он тебя не допрашивал, и камеру твою следует почистить. Сигареты возьмешь?

- Я сокамерников не боюсь, базара не хочется. Устал. Пару штук возьму, так нормально будет.

По крутой железной лестнице Станислав спускался в подвал, где расположилась мастерская хромого Митрича.

Все здесь было, как Станислав и предполагал. Несколько ступенек, железная дверь, пахнет сыростью, одинокая лампочка без абажура освещает комнату с косым потолком, щербатый стол завален инструментами, кусками жести.

Хозяин сидит на низкой широкой скамеечке, на приход гостя никак не реагирует.

- День добрый, Митрич, - сказал Станислав, понял, что ни ответа, ни предложения присесть не дождется, опер вытащил из-под стола пустой ящик, присел. - Серега давно не заходил?

Митрич тряхнул седым чубом, но явно не слушал незваного гостя.

- Ты извини, мешаю, - продолжал Станислав, - но уж больно деньги нужны.

Подобное заявление вывело из себя даже глыбу Митрича. Он поднял голову, взглянул на Крячко с любопытством.

- На кой тебе деньги, от них забота одна. Ну а коли приперло, иди в банк.

- В банке мне не дадут, - убежденно ответил Станислав.

- А тут дадут, - сказал Митрич, оперся на огромный костыль, поднялся в свой немалый рост.

Станислав сидел, понурившись, спокойно, молчал, после долгой паузы сказал:

- Серега говорил, к тебе можно обратиться, я, честно сказать, не верил, так зашел.

- Чаю выпьешь? - спросил Митрич.

- Можно.

Хозяин снял с плитки уже горячий чайник, налил большую жестяную кружку. Станислав обхватил ладонями, хлебнул осторожно.

- Ты когда его видел? - спросил Митрич.

- По ранней весне, еще снег лежал, - Крячко шумно хлебнул. - В марте, видимо. Он твою нору указал, сказал, деньги неплохие имеет. Из Москвы уезжал, сейчас возвернулся, думал его найти. Он, когда у меня служил, хороший малый был, потом закосил, легкие деньги искал.

- Его в апреле видел, - сказал Митрич. - Он в порядке был, одежонка модная, сам ухоженный, чувствуется, при бабе.

- Ну, это у него всегда имелось. Я знаю одну, верную, зашел, не застал, но соседи говорят, кто-то есть у нее, мол, сматывай. Чучелы, они меня за хахаля приняли.

- Это которая в Банном живет? - беспечно спросил хозяин.

- Нет, другая, - и Станислав сменил тему. - Сколько мы с Сережкой вместе пахали? В девяносто третьем враз обоих выгнали! Не по-людски.

Митрич давно заметил, что гость в ментовских штанах и ботинках.

- Значит, не одолжишь? - голос у Станислава был не жалостливый, равнодушный. - Напрасно, я не бомж какой или пьяница. Перекручусь - верну.

Митрич сразу отметил, что одежда на госте хотя и ношеная, но чистая, глаженая, морда бритая, одеколоном пахнет.

- Ты же не деловой, деньги с неба не падают, - сухо ответил Митрич. - А сколько тебе?

- Да пустяк, штуку на пару дней, я Сережку найду, он мне по старой жизни должен, и вмиг верну.

- Небось майором был? - Митрич сплюнул.

- Держи выше, да что тебе мое звание? Я о нем сам уже забыл.

Митрич возил напильником по инерции, решая, что делать. Сережку ищут, убьют мигом, не хотелось бы мазаться. Этот бывший мент полный лох и не в курсе, может знать такое, что другим неизвестно. Станислав понимал, о чем думает пахан, но если его подтолкнуть, только испортить.

- Да, деньги сегодня ерундовые, но лучше, если ты их отдашь, - он из ящика с инструментами вынул толстую пачку денег, бросил Станиславу на колени. - Отсчитай себе. Процентов не беру.

- Через неделю я вернусь, если жив буду, - Станислав широко перекрестился. - Если Сережку отыщу, тогда раньше.

Митрич тяжело поднялся, а по лестнице шагнул легко и зычно крикнул:

- Карась, пиво мне, да побыстрее! - руку Крячко он пожал крепко, обронил: - Удачи. Серегу увидишь, скажи, что не по-людски старых корешей забывать.

- Спасибо, до встречи, - Станислав зашагал в плотной толпе, убежденный, что "пиво" было маяком, и сейчас за ним двинулась такая "наружка", которой может позавидовать любая спецслужба.

"Гавроши" самые шустрые и незаметные наблюдатели, район они знают, как свой карман, но, разрабатывая уход, Гуров все это учитывал. Уйти из района можно только на транспорте и только на машине. Но сразу сесть в машину для человека, который только занял деньги, грязная работа. Да и все поведение бывшего мента доказывало, что он никуда не торопится. Он спустился в метро, купил газету и поехал в другой конец Москвы, где в машине его ждал Нестеренко.

За Станиславом шли трое, лет по пятнадцати. Держались они двое и один отдельно. Через три станции двоих ребят ссадили с поезда для проверки документов. А только проехали две станции, как в толкучке незадачливому "наружнику" наступили на ногу. Он в ответ матерно выругался и попытался схватить обидчика за нос. Подобные инциденты кончаются ничем в десяти случаях из десяти. Но этому парню не повезло. Он сунул руку в карман за перочинным ножом, рядом оказался постовой. В общем, пришлось выйти.

В обусловленном месте Станислав сел в серые "Жигули". Нестеренко перекусывал, проглотив, спросил:

- Все в порядке?

- Обязательно, как скажет шеф. Только в какой угол выданный порядок поставим, мне не ясно, - ответил Станислав.

Как и обычно, каждый день без пятнадцати девять у подъезда дома, где жил Рудин, остановились две машины, впереди правительственно длинный "Линкольн", лакированный, с затемненными окнами, позади обычная "Волга"

Из подъезда вышел мужчина, его внешность как бы подчеркивала его профессию: бульдог, да и только! Страшилище, не дай Бог, вцепится.

Так вот, человек, вышедший из подъезда дома, где жил Рудин, был из такой породы, что не дай Бог вцепится.

Он осмотрел тихую улицу, отметил милиционера на углу переулка, заводившего свой мотоцикл, отметил и Гурова, стоявшего рядом; мужчина открыл дверь подъезда, и вышел хозяин. Рудин был среднего роста и телосложения, в плаще и шляпе, словом, обычный чиновник. И если бы не эти машины, никто на него и внимания бы не обратил.

Охранник открыл заднюю правую дверцу, Рудин вошел в темное чрево машины, охранник сел на переднее сиденье, и кортеж двинулся. Стоявший впереди инспектор на мотоцикле проехал два метра навстречу, повернулся боком, слез с мотоцикла, подошел к дверце водителя, представился, попросил документы.

Немая сцена из "Ревизора" была шумной и базарной по сравнению с этой сценой. Водитель опустил стекло и, пуская по-детски слюну, бессмысленно повторял:

- Ты что? Ты что?

Постукивая жезлом по лакированному крылу, инспектор лениво произнес:

- Водитель, я просил предъявить документы. А ну-ка, выйдите из машины.

Гуров подошел к машине с другой стороны, открыл переднюю дверцу, глянул в заплывшие жиром глазки охранника, сказал:

- Перейдите в "Волгу".

Охранник заворочался, пытался взглянуть на хозяина, Гуров неожиданно резко сказал:

- Николай Васильевич, скажите человеку, пусть уйдет, нам следует поговорить наедине, - Гуров сел в задний салон, - поднимите стекло.

- Я не понимаю, - начал было Рудин, но Гуров резко его перебил:

- Сейчас объясню. Вас никто не собирается похищать в центре Москвы. Я полковник Главного управления, старший инспектор по особо важным делам. Вам удобнее беседовать в машине или проедем ко мне в кабинет?

- Не стоит беспокоиться, можно в машине, - ответил Рудин. - Я в прекрасных отношениях с министром, он мне не говорил, что его ведомство имеет ко мне претензии.

- Министры решают глобальные вопросы, они не знают всех чертей, которые шастают по земле. Вы полагаете, министру будет приятно узнать, что его приятель нарушает уголовный закон?

- Я не говорил, что мы приятели...

- Достаточно прозрачно намекнули, - перебил Гуров. - Мне бы не хотелось добавлять забот своему шефу, у него хватает своих, а черти - моя епархия.

Гаишник уехал, освободил дорогу. Гуров беспечно сказал:

- Позвоните секретарю, предупредите, что приедете позже, в ваших интересах, чтобы в офисе пока не знали, что вы задержаны.

- Я арестован? - Рудин пытался придать своему голосу грозные нотки, но получилось довольно жалко.

- А вас есть за что арестовывать? - спросил Гуров насмешливо.

- Конечно, нет, все происки Турова.

- А кто такой Туров? - поинтересовался Гуров.

- С какой стати вы сели в мою машину?

- Вы хотели предупредить секретаря об изменении утреннего расписания.

- Ерунда какая! - тем не менее бизнесмен позвонил секретарю, сказал, что едет к врачу, неважно себя чувствует.

- Николай Васильевич, сколько ошибок вы наделали за пятнадцать минут, - Гуров закурил без разрешения, выдвинул пепельницу. - Вы не спросили, кто я такой, не взглянули на документы. Вы не отреагировали на слово "Черт", словно это ваш знакомый. Да, он ваш знакомый, и он подвел вас. Возмущаться и задавать вопросы поздно.

Встреча с Рудиным была срежиссирована Гуровым и Крячко накануне вечером. Перебрали множество вариантов, варьируя время и место, только первые фразы сыщик отказался обсуждать, и Мария его поддержала, мол, импровизация хоть и может оказаться не точной, но всегда достовернее заранее заготовленного текста. Оперативники были убеждены, что служебные кабинеты действуют лучше всего, но Мария не согласилась с этим доводом. Если клиент не испугается до мокрых штанишек, то он в любой момент может потребовать прокурора или встречи с начальством. Только в машине, в его машине, где он расслаблен, где он был абсолютным хозяином. Кто может спорить с женщиной? Самым опасным поворотом может стать требование Рудина ехать в прокуратуру. Но это не смертельный вариант, у прокуратуры тоже нашлись бы вопросы. Но эффект, конечно, был бы ослаблен.

- Допрос человека, ранее судимого, - одна статья, беседа с человеком, в прошлом невинным, дело совсем иное.

- Лучше поздно, чем никогда, - сказал Рудин, нажал кнопку, и водитель остановил машину. - Кто вы и на каком основании допрашиваете меня?

Гуров протянул свое служебное удостоверение, сказал:

- Обращайтесь ко мне по имени-отчеству, так удобнее.

- А если я вообще откажусь отвечать на ваши вопросы? - спросил Рудин, чувствовалось, силенок у него прибыло.

- Имеете законное право, - согласился Гуров. - Мы едем с вами в городскую прокуратуру, где вас официально допрашивают. Обратите внимание на нюансы. Выше я сказал, что мы беседуем, подобный разговор вообще никакой юридической силы не имеет. А допрос в прокуратуре есть допрос. Я вчера вечером часа два ломал голову, как лучше организовать нашу встречу.

- Лучше для кого? - Рудин совсем ожил. - Вы, естественно, думали только обо мне. Как господину Рудину лучше, как бы его, дорогого, не скомпрометировать?

- За придурка держишь? - Гуров даже цыкнул по-блатному. - Да имел я в виду твой авторитет и беспокойство! Я о себе, родимом, пекусь. Ты знаешь, что такое прокуратура? Железнодорожный вокзал, рельсы стальные, как в вагон сел, только вперед и назад, ни полшага в сторону.

Гуров опустил стекло, проветрил кабину, закурил новую сигарету.

- Как мы с вами, Николай Васильевич, в прокуратуру попали, так наша свобода и кончилась. Вы сказали слово, оно записано, следующее слово... Получается у меня дело, не получается, и я хочу его забыть, выкуси. Прокурор ткнул пальцем, сказал, ищи, и будь мил, ищи, может, вчерашний день, а ищи.

- Таков закон, - Рудин несколько сник.

- Верно. Прокуратура необходима! Только я хотел предварительно с вами встретиться и договориться, что мы будет искать, а чего нет. Мы с вами Черта будет искать? Бестаева Сергея Николаевича. Выяснять, за что вы ему аванс дали, станем выяснять?

- Не будем, - сразу сказал Рудин. - Я совершил ошибку и уже от идеи отказался.

- Вы совершили ошибку, а Сергей совершил убийство, и вы стали прямым соучастником, как говорят блатные, заказчиком. А вы говорите, прокуратура. Сейчас мы с вами побеседовали и забыли, - Гуров сделал паузу. - А прокуратура, значит, лесоповал. И никакие деньги, адвокаты...

- Насколько мне известно, требуются доказательства, - уверенно произнес Рудин.

- Правильно известно, - согласился Гуров. - Так ведь ни Бестаев, ни его напарник вас покрывать не будут. А учитывая заинтересованность в деле Турова, так и говорить не о чем.

- Насколько мне известно, Бестаева не могут разыскать.

- Правильно. Вам много известно по делу, Николай Васильевич. Но, как говорят розыскники, разговоры к делу не подошьешь. Спасибо, что уделили так много времени.

- Так пока Бестаев не арестован, я сплю спокойно.

- У меня бессонница, а я розыскник, - ответил Гуров.

- Я вам деньги не предлагаю...

- И правильно делаете, вам и одной статьи вполне достаточно.

- Вы циник. Лев Иванович.

- Что выросло, то выросло.

- Вы наш разговор прокурору передадите, - утвердительно произнес Рудин.

- К сожалению, разговоры в прокуратуре не слушают. Счастливо оставаться, - Гуров открыл дверь и вышел из машины.

Гуров стоял на загородном шоссе, смотрел вслед уносившимся машинам, когда рядом остановился "Мерседес" Крячко. Гуров сел в машину, снова закурил, хотя во рту от табака было уже горько.

- Зачем ты это сделал? - спросил Станислав.

- А что изменилось? Меня такие звери сегодня желают убить, что данный клоун положения изменить не может.

Станислав развернулся и поехал от Москвы.

- Я верю, ты вывернешься, только каким образом ты это сделаешь, я понятия не имею.

- Смешно, что я тоже понятия не имею, - ответил Гуров.

Никогда и никому Тур не разрешал разговаривать с собой снисходительно. Даже когда он был подростком, отец говорил с ним на равных, другое дело, что порой батя позволял себе обмолвиться, мол, данный вопрос тебе пока не по зубам, отрастишь - будешь орехи колоть, а пока выжди. Тур привык, считал такое положение нормальным. Надо признать, он по натуре родился захватчиком, порой хотел получить больше, чем ему полагалось. Отец его осаживал, держал в рамках, но внутренне соглашался с сыном, часто повторяя, мол, в жизни не просить, отнимать надо.

Когда отца не стало. Тур стал главой семьи, возникли неприятные разговоры о наследстве. Отец завещания не писал, как-то само собой разумелось, что владения и деньги Туровых общие, но правит кланом старший. О заветном чемоданчике знал только он, но, как это всегда случается в жизни, остальные что-то пронюхали и начали делать довольно прозрачные намеки. Старший молчал вмертвую. Когда же Игорь был убит - старший, Илья Ильич, сказал: "Мне нужен лучший сыщик России". Первоначально с ним разговаривал вице-премьер, затем планка опустилась до заместителя министра Бардина, который сказал, мол, такой сыщик имеется, но вам не советую, Илья Ильич, у этого человека вздорный характер. "Послушный конь барьера не берет", - ответил Тур и дал понять, что разговор закончен.

Как известно, Гуров и Тур поначалу понравились друг другу, ладили, а потом сыщик вышел из повиновения. Сначала Гуров не взял у миллионера дополнительные деньги, а Тур точно знал, хорошо работать без больших денег нельзя. А затем Гуров вообще повел себя с точки зрения Тура по-хамски, решил, что они ровня, ушел без разрешения, и отношения прекратились.

Расчет Гурова, что зампрокурора Федул Драч обломает строптивца, вызвал обратную реакцию. Тур просто отказался прокурора принять, сославшись на плохое самочувствие.

Казалось, ситуация зашла в тупик, но Тур не признавал, что деньги могут партию проиграть, и приказал доставить к нему главного уголовника Москвы. Тур был крайне самонадеян и не признавал, что может в каком-то вопросе не разбираться. "Главного" уголовника в Москве не существовало. Город делился на зоны влияния, и несколько человек мирно сосуществовали, так как война была разорительна для всех одинаково. Изредка одного убивали, но положение от этого не менялось. Группировка выдвигала из своих рядов нового человека, и ни уголовного Петра Великого, ни даже Калиты на Москве не было.

И все-таки деньги - такая сила, что сумела пробить брешь, затем вынудить собраться нескольких авторитетов. И не столько им нужны были деньги, сколько занимала сама ситуация и возможность приблизиться к тому или иному министру, даже вице-премьеру.

Для встречи определили пышную, нынче достаточно редкую презентацию какого-то фильма, где все внимание приковывали к себе звезды, и пять человек оказались, естественно, незамеченными. Телеоператорам шепнули, и они даже не смотрели на угловой столик, да и свет над ним был приглушенный.

Тур появился ненадолго, выразился предельно ясно.

- Если у кого из вас имеются экономические интересы, прошу сообщить их позже моему помощнику. Если договоренности достигнуть не удастся, мы встретимся лично и найдем приемлемое решение. Один человек завладел моей вещью и потерялся в Москве, я просил бы его найти. Чтобы между вами не возникло соперничества, я постараюсь удовлетворить просьбу каждого из вас. А теперь извините, для меня здесь слишком шумно, - Тур поднялся, поклонился и ушел.

Каждый из авторитетов получил прекрасно выполненную визитную карточку Сергея Николаевича Бестаева. Сам Сергей никогда карточек не имел. Кроме того, передавая карточку, помощник шепнул, что ее содержание желательно запомнить, так как текст через несколько минут исчезнет.

Текст действительно исчез, а всемогущие авторитеты получили такую головную боль, о которой не подозревали.

Нечего и говорить, что фотография Сергея имелась в кармане у каждого вора, таксиста и просто частника, подрабатывающего извозом.

Известно, на каждого мудреца довольно простоты. Тур ожидал, что Сергея выловят, как рыбку в аквариуме, максимум суток за двое.

Время шло, результатов не было. Страсти накалялись. Тур при всем своем природном уме не подозревал, что уголовная среда неуправляема и разношерстна, произошло несколько необъяснимых убийств.