Деньги или закон

Глава двенадцатая

- Снова война? - спросил старик, который уже лизнул водочки и расправил костлявые плечи.

- А тебя вновь на подвиги потянуло? - спросил Сергей.

- Ты чего лыбишься, арестант? Я мужик здоровенный был, пока немец мне костыли не укоротил. - У хозяина одна нога была ампутирована по бедро, другая без ступни. - Мне бы специальный ботинок, я бы еще за бабой бегал.

Выстрелы доносились из-за дома, который отделял их особняк от бульвара.

- Это не тебя, случаем, ищут? - прищурился хозяин.

- Ага, танковую бригаду двинули.

- Умолкни, - старик окреп и преобразился. - А чего ты, дочка, ко мне залетела, когда, у тебя комната этажом ниже? - глаза у хозяина стали недобрыми.

- Поешь, - Катя сунула ему миску с кашей. - Человека спасли, а он допросы устраивает.

Хозяин послушно съел две ложки каши, подвинул Сергею стакан.

- Налей, сынок, - голос у него был недобрый.

В нижнюю квартиру стали звонить, затем застучали.

- Екатерина! - раздался голос Крячко.

- Опять нажрался! - Катя дернула плечом. - Вот от него и сбегла, - взглянула на хозяина. - Будешь голосить, куска хлеба не принесу.

- Напугала, - злоба в хозяине прибывала. Сергей не мог понять, как только что умирающий от голода старик мгновенно окреп и налился таким ядом.

Внизу продолжали стучать, затем раздались шаги, и в дверь позвонили. Катя кинулась к старику, пытаясь заткнуть ему рот подушкой, но не успела.

- Здесь они! Здесь!

- Откройте! Милиция!

Катя знала голос Станислава. Сергей бросился к окну, третий этаж его не смущал, но на тротуаре стояли милиционеры.

- Прыгай, поймаем! - сказал один.

- А может, и не получится! - осклабился второй.

В комнату вошли Гуров и Крячко, последний деловито достал наручники.

- Успеем, - сказал Гуров, спросил: - Бестаев, ты что это на месте не сидишь, все по Москве бегаешь? Я что тебе, мальчик? - полковник повернулся к хозяину, нахмурился. - Змей? А ты как сюда попал?

- Проживаю на собственной площади согласно прописке, - ответил старик голосом актера Филиппова.

- Я даже не знал, что у тебя нора есть, - удивился Гуров. - А людям рассказываешь, что у тебя ноги фашистской миной оторвало. А не прыгал ли ты с чужим кошельком в зубах на станции Сходня? Тесен мир, - Гуров хохотнул.

- Еще посмотрим, чей смешок, сыскарь, будет последним! - вызывающе произнес Змей.

- Посмотрим, посмотрим, - повторял Гуров, направляясь к милицейским машинам.

И что-то сыщику не понравилось в сержанте, обеспокоило, он сделал шаг в сторону, хотел обратиться к Станиславу, выиграть две секунды, но не обернулся и ничего не решил. Ночь прилипла к глазам, а ноги подкосились, он увидел смешные завитушки на затылке лежавшего на асфальте Станислава, рванулся, но сумел только упасть на друга.

- Вот бьются, до последнего, - сказала женщина, закрывая собой сумку с молочными бутылками.

- Ты взгляни, как одет мужик, а внешность? Бельмондо!

- А его железом по затылку! Ужас какой-то! Моего бы кто шарахнул. Узнай, поменять нельзя? Я бы этого даже в нетоварном виде взяла.

Ряженые менты так внимательно следили за погрузкой в машину Гурова и Крячко, что напрочь забыли о Сергее. Когда они опомнились, ни парня, ни девки рядом не было.

Начальник разведки Турова в операции не участвовал. Когда поступил сигнал, что Бестаева засекли, то майора Дубова (так звали начальника разведки, он продолжал служить в органах. Туров считал это выгодным), не было на месте, а приехал он к шапочному разбору. Сержанты работали на преступников уже давно и, как часто случается, своего начальника не любили. Сейчас они тихо ликовали, что захватили полковников в отсутствие майора. А что те ушли, так никуда они не денутся, а битву вели вдвоем против восьми кавказцев и двух старших офицеров.

Майор Дубов прибыл во двор офиса одновременно с машиной, в которой находились Гуров и Крячко. Они еще не пришли в сознание. Узнав, что Бестаева среди задержанных нет, майор чуть не упал в обморок. Решил было "задержаться", чтобы результаты операции доложили хозяину без него. Но он был опытный мент и понял: концы можно убрать только одним способом, и сделать это может только он сам. Майор загнал машину в гараж, забрал у сержанта автомат, прикрыл дверцы гаражного блока и расстрелял в упор обоих сержантов и водителя, запер гараж и побежал к Туру.

Тот выслушал доклад спокойно, чем удивил майора.

- Раненых офицеров отвезите в Склифосовского, я туда позвоню, вас примут по высшему разряду. Чего хочешь делай, майор, но милицейскую машину необходимо отогнать за город, взорвать и сжечь. Она никакой экспертизы не выдержит. - И совершенно неожиданно успокоил майора: - Да ничего страшного не случилось, имели трех врагов, теперь остался один.

- Но полковник Гуров... - забормотал майор.

- Он не наш человек, ему полезно отдохнуть, не лезть в пекло.

Когда результаты боя в самом центре города доложили генералу Орлову, он ответил категорично:

- Живы, черепушки не пробиты? Значит, выживут! А все остальное - собачий бред! Такого не могло случиться никогда. Два лучших офицера дали подойти к себе сзади и оглушить себя, как кухарок! Нет! Вы мне можете выставить тысячу свидетелей, а я утверждаю, что такого произойти не могло!

Генерал вызвал к себе Нестеренко и Котова, сухо пересказал содержание рапортов.

Котов почему-то улыбнулся, а Нестеренко сказал:

- Такого произойти не могло.

- Как выражается Лев Иванович, это вряд ли.

- Я говорю, исключено, а не вряд ли, - набычился Нестеренко.

- Ты меня не учи, сопляк. Я знаю все, что там произошло. Я на это отделение давно гнилой зуб имею. Сотрудников отделения к работе не привлекать. Я сам скажу начальнику отделения, почему он полковник и кем станет в ближайшее время. У вас имеются два оперка... Тиша... Миша... Установить круглосуточное дежурство в палате. И передайте Константину, это начальник или главврач, черт их там разберет, что с него должок двадцатилетний имеется... Не стесняйтесь, так и передайте... Если он парней на ноги быстренько поставит, я его прощу.

Заместитель министра генерал-полковник Владимир Сергеевич Ушаков пригласил к себе Орлова. За огромным полированным столом хозяин отодвинул для гостя стул, сел рядом, бросил на стол золотую папку неподшитых бумаг.

- Быстро накопилось, - сказал Орлов, тыкая толстым коротким пальцем в неровно лежащие листы. - Думаю, если собрать все наградные листы и благодарности, которые ребятам объявляли, но напечатать поленились, получится больше.

Генерал-полковник служил в различных родах войск и на разных должностях. Он не знал Орлова, слышал о нем и, суммируя все, особенно высказывания людей, которые ругали или хвалили старого генерала, отчетливо понимал: протечет время, придут новые, блестяще образованные и умные, но таких, как Орлов, новая генерация родит не скоро. Таких мастеров можно сравнивать с актерами. Звезд много, но они не теряются среди других, светят не ярче, размером не крупнее, они просто иные.

Ушаков стеснялся начинать неприятный разговор, суетился с чаем, переставлял чашки.

- Тебе минул полтинник? - хозяин кабинета был старше и по званию и по должности, но обращение Орлова к заму на "ты" было закономерным.

Орлов, как говорят менты, был человеком с земли, и даже не это дало право начальнику главка обратиться к замминистра на равных.

Орлов почувствовал: новый зам - свой человек.

- Вчера... - начал хозяин и открыл бар.

- Не ко времени, - Орлов махнул рукой. - Ты понимаешь, Володя, нас мало, мы обязаны беречь друг друга. Я тебя третий раз в жизни вижу, однако верю. Почему?

- Вы сыщик, Петр Николаевич.

- Ну и что же, интересно, пишут? - Орлов, стесняясь, прикрыл ладонью зевок. - "Бестаев был практически схвачен доблестным нарядом отделения, когда в дело вмешались взявшиеся невесть откуда полковники главка, начали давать указания, нападавшие опомнились, открыли огонь из восьми стволов, в результате чего офицеры главка были сбиты с ног, экипаж отделения погиб".

- В различных вариантах примерно так, - сказал замминистра.

- Я пишу рапорт на ваше имя, товарищ генерал-полковник, прошу по факту провести служебное расследование. Некоторые события явно не вяжутся между собой. К примеру. Бог меня простит, но я никак не могу понять, каким образом рядовые были застрелены, а офицеры лишь оглушены?

- Версия просматривается достаточно просто, Петр Николаевич.

- Если вы имеете в виду предательство Гурова и Крячко, то об этом никто не посмеет подумать, а не только написать, - резко ответил Орлов.

- Однако посмели. Малограмотные люди, но достаточно убедительно.

- Жильцы дома? - спросил Орлов.

- Нет, находившиеся на бульваре, - ответил Ушаков.

- Открытое лжесвидетельство. Я это место прекрасно знаю. С бульвара не видно, что происходит между скопищем машин. С обеих сторон стреляли, этот уникальный свидетель не ткнулся носом в траву, оказался акробатом и забрался на дерево?

Генерал-полковник рассмеялся, ответил:

- Дорогой Петр Николаевич, я же не говорю, что верю в свидетельские показания, лишь упомянул, что таковые существуют.

- Интересно, как вы себе представляете скоротечный огневой контакт на узкой улице, и где именно должны находиться желающие остаться в живых свидетели?

Прокурор неожиданно уперся и заменить своего помощника Федула Драча, который вея дело, отказался. Имелись три свидетеля, чьи показания порочили мужчин, одетых в штатские костюмы. Но стоило материалам переехать из отделения милиции в прокуратуру, как двое из троих свидетелей исчезли, третий разговаривал с Драчем минут двадцать, попросил отвести его в туалет. Вернулся он в кабинет с сильным запахом алкоголя, быстро начал пьянеть, через сорок минут оказался совершенно пьяным. Драч хотел было отправить свидетеля в вытрезвитель, но узнал, что в Москве вытрезвители закрыты.

Не обязательно тридцать лет работать в милиции и прокуратуре, чтобы разобраться: обвинения против Гурова и Крячко слеплены на скорую руку, причем "лепилы" так торопились, что не могли разобраться, какая у них правая рука, а какая левая.

Через сутки на загородном проселке обнаружили остов обгоревшего "уазика" и три трупа, которые с трудом удалось идентифицировать: два сержанта и водитель. Мафия - структура неоригинальная, пожар начинала с подвала, первыми погибли рядовые бойцы, даже не бойцы, просто люди, не знающие, на чьей стороне они воюют. Генерал Орлов, уверенный, что его уже ничем не удивишь, неожиданно понял: он работает если не в стане врага, то не только друзей, но просто единомышленников у него в Министерстве категорически мало.

Раньше он добегал от лифта до кабинета максимум за минуту, на ходу козыряя и хлопая своих коллег по плечам. Сегодня на этот же путь он затратил чуть ли не полчаса. Он почувствовал перемену не сразу, но начал отмечать, кто его останавливает, жмет руку, почему-то начинает интересоваться здоровьем супруги, берет под руку, отводит в сторону и начинает идиотский разговор о футболе. Только единомышленники пробегали мимо, небрежно махнув рукой, сказав нечто нечленораздельное.

Орлов понял, остановился, перегораживая грузной фигурой коридор. Смерть сержантов, плохо организованный взрыв "уазика" подорвали первую ступеньку во дворце мафии. За повод овчарки, тянущей по следу, держится генерал Орлов.

Как наводчица Настя обладала неоспоримым преимуществом, она больше походила на нескладного пацана, чем на женщину. Она работала на кухне в поместье Турова, когда и кухни фактически еще не было. Помещение существовало, были подведены все коммуникации, а кухню заказали в Германии, но Тур не проследил, и представитель заказчика оказался обыкновенным русским жуликом. Воспользовавшись отсутствием хозяина, заказчик взял наличные деньги, объяснив, что лично оно получится и быстрее и вернее, уж больно много было у новомодного агрегата наименований. Жулик объяснил, мол, каждая мелочь должна иметься в наличии, и каждая деталька к своей родной должна подойти, необходимо все проверить на месте, иначе произойдет путаница, какой-нибудь фитюльки не хватит, и будем мы ждать ее прибытия до второго пришествия.

С ним согласились: свой глаз всегда лучше, благословили, и отбыл мужик в неизвестном направлении.

Когда Тур вернулся, ему доложили, он нахмурился, ничего не сказал, хотя прекрасно знал фирму-изготовителя и знал, что такие крупные заказы не оформляются наличными деньгами. Он бы сразу связался по факсу, однако понимал, что дело не в чертовых марках, а в его имени. А тот факт, что Илью Турова обманули в России, мог ему обойтись значительно дороже самой современной и комфортабельной кухни.

Он в раздумье расхаживал по пустому помещению, когда столкнулся с Настей, как и большинство, принял ее за пацана.

- Барин, прости Христа ради, не в свое дело лезу, но уж больно за вас обидно. Вам, как я понимаю, деньги жалко, но они не главное.

- Ты кто будешь? - стараясь держаться мягче, спросил Тур.

- Я по кондитерскому делу мастерица. Когда все наладится, за вашим хлебом из других областей ездить будут, - ответила Настя.

- Значит, девка? - приглядевшись, спросил Тур. - Насчет других областей, это ты заливаешь. Я хлебное дело только в будущем году ставить начну. Здесь будет только небольшой цех.

Кухню Турову мигом доставили, неразумного жулика Тур отыскал, разорил и забыл, а вот Настю не забыл. А надо бы Туру поступить наоборот, так как девка была значительно опасней вороватого парня. Настя была среднего роста, имела прекрасную фигуру, но так как носила холщовую рубашку до колен, в талии перетянутую войлочным шнуром, а на ногах плетеные лапти, то о ее фигуре мог догадаться лишь художник с большим воображением. Не лучше она обращалась и со своей головой: льняные прямые волосы она сама стригла под мальчишку, никакой косметики не употребляла, выглядела стройным подростком, хотя ей уже минул четвертак. Настю знали все, но никто на нее внимания не обращал - ни парень, ни девка. Всегда услужлива, в движениях быстра и ловка, на любую работу согласна. У нее был настоящий паспорт, о котором никто не знал, и старая, как мир, идея - украсть миллион и скрыться. Деньги она желала, естественно, только в долларах. Где находится сейф, когда в нем имеются деньги, Настя тоже знала. Она понимала, что одной ей такое дело не осилить, искала партнера. Большая наличность, хранящаяся в сейфе, должна была обязательно привлечь к себе внимание. Настя ждала такого человека и дождалась. Появился новый швейцар, высокий, красивый, ладный парень, звали его Сергей Бестаев.

Он был далеко не глуп, но в замке был лишь гость, а Настя являлась хозяйкой, хотя и занимала скромную должность, пекла хлеб, деревенские кренделя, различные пышки. Работать с кремами шеф-повар не разрешал, убежденный, что крестьянка для подобного дела не годится. А Настя и не рвалась, не желая быть на виду, не старалась выглядеть симпатичной, не причесывалась, лицо ее часто было испачкано мукой. Правда, когда кухню открыли, Насте пришлось со своей мешковиной расстаться, надеть фирменный халат, который мало что изменил в ее блеклой внешности. Даже такой опытный опер, как Гриша Котов, занимаясь персоналом ресторана, хотя учуял, что без наводчика не обошлось, на Настю внимания не обратил.

А вот она Сергея Бестаева засекла сразу, долго приглядывалась. На второй день она проехала за ним в Москву и обнаружила и мастерскую в полуподвале, и одноногого хозяина. Пасьянс складывался отлично, непонятно было только одно: каким образом городской мастер проведал об имении, сейфе и долларах. Настя не могла догадаться, что Тура подставили коллеги, и настойчиво искала третьего. Она не хотела, чтобы он существовал, но откуда-то "швейцар" получил информацию. Необходимо раскрутить самого Бестаева, а для этого у женщины существует древний, проверенный путь. Красавец Сергей не обратит внимания на замарашку с кухни, никакие тут глазки и иные заморочки не годятся, здесь может спасти только открытая игра. Бестаева следовало заманить в баню. Настя услышала, что в ближайший четверг хозяин намерен посетить Большой театр, потом ужинает с друзьями в ресторане и остается ночевать на городской квартире.

В четверг утром она, проходя мимо главного банщика, обронила:

- Барин велел на вечер баню затопить, а ты чего-то не шевелишься.

- Когда велел? - вскинулся банщик.

- Намедни. Они вечером в театре, потом вчетвером к нам в баню. Не маленький, сам понимаешь.

Тур изредка устраивал загулы с девочками, основным принципом такого мероприятия была полная секретность.

Люди это понимали и свято блюли.

Около десяти Настя подошла к Бестаеву, равнодушно сказала:

- Проверь парную и сам будь на подхвате.

- Будет сделано! - Бестаев шутливо козырнул.

Не зря древние ваяли своих богинь обнаженными. Модельеры появились, когда людская порода начала сдавать, мужики бьются, чтобы как-то дефекты залатать, прикрыть. Разденьте манекенщицу, приглядитесь, кроме как о гробнице, иных мыслей у вас не появится.

Около часа ночи Сергей Бестаев шел из бани, покачиваясь, словно пьяный, брел к своей комнатушке, мечтая упасть на кровать.

Через два дня Настя объяснила ему, где и как выключается сигнализация, а он ей передал специальную мастику и рассказал, с каких ключей необходимо снять слепки.

Тур прислуге доверял полностью, горничная сама решала, какие костюмы гладить, порой ей в карманах и ключи попадались. Отутюжив костюм, она возвращала ключи на место. Дважды Насте пришлось помогать подружке в этой несложной, но кропотливой работе, пока все нужные ключи перебывали у нее в руках.

Бестаев получил слепки, изготовил ключи, и тут выяснилось, что для совершения квалифицированной кражи этого мало. Не хватало характера. Дух у Сереги оказался не тот.

А в таком деле, как с десятиметровой вышки: либо с первого раза прыгнул, либо ты на нее больше не залезешь. Потому как с каждым подходом ноги у тебя будут все слабее и слабее.

Уж как Настя его ни уговаривала, он ни в какую, отдал ей всю валюту, что оставалась от задатка, полученного от Рудина, и поставил на задуманном крест. И тут понял, что ключи-то у него все же есть, они цену имеют. И лучшего покупателя, чем сам Тур, в жизни не найти.

Сгоряча уволили Бестаева из ментовки, но, в принципе, сделали правильно. Голова у парня являлась не самым сильным местом. Он положил связку ключей в камеру хранения одного из вокзалов, позвонил Туру и сказал, что если в камере номер тринадцать добрый человек найдет сто тысяч долларов, то Илья Ильич Туров в камере пятьдесят пять обнаружит связку ключей от своего загородного кабинета и сейфа. Ехидно предупредив о сигнализации, Бестаев занял удобную позицию наблюдения за камерой пятьдесят пять.

Давно известно, дуракам везет. Бестаев увидел оперативника, с которым некогда работал. Через несколько минут он увидел второго оперативника, третьего коллегу Бестаев ждать не стал, уехал.

Генерал-лейтенант Орлов терпеть не мог надевать парадный мундир. Чем человек старее, тем чаще ему приходится совершать поступки, которые он делать не хочет.

Генерал узнал, что его питомцы достаточно оклемались, он приехал в институт Склифосовского, позволил накинуть на золотые погоны белоснежный, хрустящий от крахмала халат и отправился в сопровождении дежурной медсестры в палату.

- Что же вы без цветов, товарищ генерал? - довольно ехидным тоном спросила сестричка. - Им уж тут носят, носят.

- Я несу себя, что очень даже много, - улыбнулся Орлов.

- У них даже заместитель министра был, - не унималась сестра. - С цветами, между прочим. А уж простых-то генералов мы тут за эти дни навидались, и не счесть. Так что вы, товарищ генерал, и в первую десятку не входите.

- Я, дочка, для этих паршивцев самый наиглавнейший генерал. Единственный! То все были сослуживцы, а я - отец родной.

У входа в палату он остановился, перекрестился, вошел и увидел наведенный на него пистолет.

- Отставить, всем лежать! - гаркнул Орлов.

- Накомандуешься еще, - Гуров обнял друга, Орлов довел сыщика до кровати, затем обнял Крячко.

Генерал поставил стул между кроватями. Сыщики лежали ногами к: начальству, головы их были упакованы в марлевые шлемы, и видеть друг друга они почти не могли, если только лечь на бок. Генерал, как полагается, занимает стратегическую высоту, он улыбался, довольный этим обстоятельством.

- Я не уверен, что меня уже можно допрашивать, - заявил Станислав. - Волнение. Давление. Совершенно непредсказуемые последствия.

Орлов довольно кивал.

- Абсолютно согласен, поэтому допрашивать вас не буду, вы лежите, слушаете и молчите. Наконец-то я смогу высказать вам все, что о вас думаю, не выслушивая возражений одного и плоских шуток другого. Молчите? Очень хорошо! - Орлов сцепил толстые пальцы на животе, улыбался.

- Я не комментирую ситуацию, когда два ведущих сыщика Главка одновременно подставили свои головы и оказались в нокауте. Никому об этом не скажу, ни один разумный человек такому не поверит. Поговорим об ином. Судя по отношениям между родственниками, дело это чисто семейное, однако резонанс на всю Россию, и даже интересует определенные финансовые круги в Европе. Обычное положение, когда мы имеем много вопросов и крайне мало ответов. Правительственный кризис - перманентное состояние нашего общества. Финансовые корпорации Турова, как любит выражаться Президент, являлись системой сдержек и противовесов для финансистов иной ориентации. Потеряв ключи, коды и прочие заморочки, в которых я ничего не понимаю, Туров практически парализован и не способен защищать свой участок фронта.

- Наша задача - разыскать Бестаева, а не заниматься анализом чуждых нам проблем, - сказал Станислав.

- В отношении Бестаева идея свежая. Насколько мне известно, его разыскивают несколько человек, наших позиций в данной работе я не вижу.

- Пусть Гриша Котов поговорит со своей женой, у нее были выходы на валютных девочек, - сказал Станислав.

- Знаю, она работала в буфете Шереметьева. Уже два года не работает, контингент сменился. Твою Катю там давно забыли, - сердито ответил Орлов. - Методы работы у нас допотопные.

- Каков кучер, такова и кобыла, - огрызнулся Станислав. - Вы бы, господин генерал-лейтенант, распорядились, чтобы нас выписали. Ведь держат из чистой перестраховки.

- Сколько надо, столько и будешь лежать. Взгляни на Льва Ивановича, лежит и глупости не бормочет. Знает, толку от него в кабинете, что в койке - одинаково.

- От бессилия чего не скажешь. Прощаю, - произнес глухо Гуров. - Нужен нестандартный агентурный подход. Если бы Бестаева могли найти, его бы давно зарезали. Все, что мы знаем, авторитеты знают не хуже, во многом лучше. Быть надо там, где они считают броню непробиваемой. Взять информацию там, где они считают, что никакой информации нет.

- И ты знаешь? - настороженно спросил Орлов.

- Господь знает, я лишь предполагаю. Я должен выписаться сегодня, и завтра часиков в пять быть уже на месте.

- А я? - Станислав сел.

- Как себя вести будешь. А сейчас мы должны спать. И чтобы врачи накачали нас химией, которую они вкалывают мертвым слонам.

- А если еще денька два обождать?

- Генерал, когда ты был капитаном, то однажды сказал: "Запомни, малявка, кто не успел, тот опоздал".

- Я пошел договариваться с врачами, вам дадут снотворное, будете спать четырнадцать часов. Ночью я за вами вернусь.

В три утра врачи начали обследовать и колдовать над оперативниками. Орлов сидел в коридоре и думал, насколько легче самому идти на дело, чем посылать людей. Он мял платок, хлюпал носом, насморк всегда появлялся не ко времени.

Оперативники наконец вышли, провожавший их врач сказал:

- Бегать, прыгать, падать категорически не рекомендую, - пожимая руку Орлову, спросил: - Ну, Петр, мы с тобой в расчете?

Орлов сплюнул через левое плечо, опустив голову, тяжело зашагал к дверям.

- Сдает старик, - прошептал Станислав.

- Сам ты... не умывался. Скажи Петру, что лезть должны не мы, а он... - ответил Гуров. - Вот ты сейчас попрощаешься с ним, сядешь за руль, замолчишь и будешь молчать до тех пор, пока я к тебе не обращусь.

Станислав кивнул, они вышли во двор, где стоял "Пежо" Гурова. Станислав чуть было не сорвался и не спросил, почему они едут не на его "Мерседесе". Гуров мельком глянул на друга, и тот промолчал.

Прощались молча, сухо обменялись рукопожатиями, генерал сел в служебную "Волгу" и укатил первым. Машину лучше водил Станислав, он и сейчас сел по-хозяйски за руль, поправил сиденье. Гуров сел сзади, машина мягко покатила на улицу.

В Хлебном переулке, что неподалеку от Поварской, то есть в самом центре, в прошлом престижном районе Москвы, располагался нужный им дом, но Станислав не затормозил, свернул в сторону Скатертного. Недалеко стояла "канарейка", экипаж завтракал, свидетели оперативникам были не нужны, они отъехали в сторону, выждали, пока менты уедут, подъехали чуть ближе, остаток пути проделали пешком. В подъезд вошли с интервалом в пару минут, но переулки были пусты, даже дворники, если они тут существовали, еще не взялись за свои метлы.

Гуров не позвонил, а поскреб ногтем дверь, примерно через минуту в квартире зашаркали, "глазок" затуманился. Гуров приложил к глазку свое удостоверение, убрал, дал возможность хозяину осмотреть себя, затем снова приложил удостоверение.

Замки были серьезные, хозяин открывал их долго, когда осталась одна цепочка, дверь приоткрылась, но мужчина в проеме не показался, тихо сказал:

- Ну-ка, давай сюда свою ксиву.

Гуров молча отдал удостоверение. Дверь вновь захлопнулась, через секунду бесшумно распахнулась. Дмитрий Судин опирался на костыль, был одет в исподнее, босиком, лохмат, имел выражение лица недоброжелательное.

- Сам полковник Гуров, кому скажи - не поверят. Я полагал, в такую пору только бомжи шастают, - хозяин прошел в комнату, походя отряхнул скатерть. - Располагайтесь, в доме курят.

- Здравствуйте, Дмитрий Степанович, надеюсь, не слишком рано? - Гуров подошел к окну, шторку задернул, а форточку открыл.

Хозяин оделся быстро, в хорошем костюме и свежей рубашке он выглядел отнюдь не как мастеровой из подвала, даже морщины на его задубелом лице, казалось, разгладились. Он поставил на стол самовар, бутылку "Смирновской", тарелку с хорошей колбасой, чашки, стопки, вилки, в общем, все, что положено.

- Значит, болтает братва, не добили вас, оно и к лучшему. Тебя, - он ткнул пальцем в Крячко, - я тогда сразу расколол.

- А я не темнил, Митя не тот человек, чтобы ему лапшу на уши вешать, - ответил Станислав.

- Мыслишь правильно, а в каких чинах будешь? - хозяин наполнил стопки.

- Полковник, - ответил Станислав.

- Ну, со свиданьицем, дорогие гости. Два полковника ко мне еще не захаживали. Так понимаю, нужен вам Серега. Он, грешный, сейчас всем нужен. Только зазря в такую рань поднялись, не знаю я, где он ошивается. Так что извиняйте, пустые у вас хлопоты.

- Случается, Дмитрий Степанович, - Гуров чокнулся со стопкой хозяина. - Случается, карта не всегда в масть, другой раз и в разрез прикупишь.

- Тот случай, - сказал хозяин и выпил, но сказал он лишние слова. Гуров понял: знает мастер, где его подмастерье обитает. Знает, но ворам не отдает, в таком случае сам жизнью рискует, потому как он "вор в законе".

Хозяин больше пить не стал, начал разливать чай.

- Лев Иванович, положа руку на сердце, признайся, надоело тебе воров ловить? - спросил Судин. - Это столько лет одно и то же, с ума сойдешь!

- Надоело - не то слово, Дмитрий Степанович! - Гуров провел пальцем по горлу. - Но я мастер в этом деле, другого ничего делать не умею. Опять же праздники случаются, не часто, однако случаются. Они мне душу согревают, человеком делают.

Митрич глянул настороженно, после паузы спросил:

- Какие праздники? Это когда ты живого человека в железную клетку упрячешь?

- В прошлом году я парня одного от смерти спас. Запутали парня, засадили невиновного, а я его на волю вытащил. Так его дед, около века проживший, плакал. У него и слезы давно кончились, а текут по щекам и текут. - Гуров выпил чая, продолжал: - Такое в моей жизни один раз было. Но вот тебе рядовой случай. У бабки золотишко украли, опись составили, оценили все, громадная сумма получилась... - он запнулся, вспоминая.

- Семьсот тридцать четыре рубля сорок копеек, - подсказал Станислав.

- Крохоборы, - хозяин нахмурился.

- Так крестик был, муж в Отечественную погиб, женщине переслали. Она памяти о муже другой не имела. Убивалась. Станислав вора разыскал, ты его знаешь, солидный, в законе... И крестик у него отобрал.

- Брось, Лев Иванович, неловко, словно хвастаемся, - сказал Станислав.

- Так женщина Стасу руки целовала, - закончил Гуров. - В газетах и по телевидению обсуждают, отменить смертную казнь или не отменить?

- Человеку жизнь дал Бог, человек, особо государственный, не может жизнь отнять, грешно, - убежденно сказал вор.

- Я тоже так считаю, хотя видел в жизни такое, что тебе не приснится. Так знаешь, что я придумал? Нелюдей, которые детишек терзают, к смерти не приговаривать. Но когда следователь мать растерзанного ребенка допрашивает, такого убийцу в кабинете к стулу приковывать, чтобы он мать видел. И так до конца жизни.

- То не воры, не люди, - сказал хозяин, отер лицо ладонью.

- Среди законников мы с тобой, Дмитрий Степанович, знаем, кого можно на то кресло усадить, - возразил Гуров. - Или нет?

Хозяин молчал, смотрел в пол.

- Ты мужик, Митя, насколько я знаю, рук в крови не мочил. Ты мне только скажи, да или нет? Вот сегодня семь человек в городе "в законе". Вот среди них есть один-два кандидата на то кресло? Я же имен не спрашиваю, без тебя знаю. Так да или нет?

Судин хотел подняться, пот заливал его лицо.

- Сиди, - совсем немиролюбиво сказал Гуров. - А ты знаешь, что Весло, которого ты пером в восемьдесят третьем на Казанском ткнул, помер? За давностью и не доказывалось. Я с тобой на казенном суде говорю. Ты дом построил? Дерево посадил? Сына вырастил? Тебе женщины руки целовали?

Рубашка на Гурове тоже промокла. Он снял пиджак, стянул галстук, пошел в ванную, умылся, позвал:

- Станислав, помоги.

Станислав пересек комнату, они вернулись, не очень было понятно, кто кого ведет. Гуров достал из кармана пробирку, дал две таблетки Станиславу, две выпил сам, подумал и дал две хозяину.

- Пей, не кочевряжься.

Вор выпил и только сейчас заметил, что затылки у оперативников заклеены марлей, она побурела, походила на клеенку.

- А вы у меня тут не завалитесь, а то потом мне вас на шею повесят, - он выпил рюмку водки. - Черти вас принесли. Не знаю я, где Серега.

- Врешь! Скажи прямо: знаю, да не скажу. А ведь Сережка хороший парень был, дурак только. Но тут его вины нет, таким мать родила, - сказал Гуров. - И кровь его будет на тебе, Дмитрий Степанович.

- А если я тебе его отдам, так на мне будет венок, как он называется? - усмехнулся Судин.

- Лавровый, - подсказал Станислав. - Нет, Степанович, на тебе никогда лаврового венка не будет. Но одну жизнь на своем грешном пути ты спасешь. И когда помирать будешь, вспомнишь, грешен, но и я к жизни разок прикоснулся.

Гуров качнулся, чуть не ткнулся лбом в стол, удержался.

В дверь осторожно постучали. Судин вытянул из-под стола обрез, Крячко, который увереннее стоял на ногах, достал пистолет, глянул в глазок, снял запоры.

В дверях стоял Орлов. Он переступил порог, закрыл за собой дверь, быстро посмотрел на Гурова, поздоровался с хозяином.

- Ты еще живой? - он сел, выпил рюмку. - Он назвал адрес? - спросил Орлов, продолжая смотреть на Гурова.

Вор назвал адрес, выпил еще рюмку, сказал:

- У вас времени до десяти утра. Уходите. Орлов взглядом указал на Гурова, хотел забрать обрез, который хозяин бросил на кровать.

- Оставь, не твое! - твердо сказал вор. Орлов на секунду замешкался, выждал, пока оперативники выйдут из квартиры, взглядом прикинул расстояние от хозяина до обреза, свое до двери, быстро шагнул за порог, закрыл за собой дверь.

Котов, Нестеренко и, несмотря на протесты генерала, Крячко подъехали к солидному дому на проспекте Мира. Станислав посмотрел на часы, на сопровождавшую их "Волгу", вышел. Из сопровождавшей машины вышел мужчина в штатском, подполковник, начальник отдела МУРа.

- Стас, ты никаких сюрпризов не ждешь? - спросил он.

- В квартире исключено, извне всего можно ожидать, как говорится, улица полна неожиданностей. Судин адрес знал, могут быть еще люди. Но если дело будут ставить авторитеты, а не черные, то в десять утра никто не полезет. Машины отгоните, идем вдвоем, сутолока ни к чему. Пусть твои ребята перекроют подъезд, мужчин, входящих после нас, не пропускать, найдите ящик, хотя бы мусорный, создайте естественную преграду. Мои парни пройдут на этаж выше, давай свою почтальоншу.

Первой к двери подошла почтальон, настоящая, женщину пригласили из отделения связи, она действительно обслуживала данный подъезд, ее все знали.

- Главное, ничего не бояться, случайности исключены, скажите, что перевод, если откроют на цепочку, суньте "перевод" в щель, скажите, пусть идут сами, так как необходимо заполнить и расписаться. Если дверь захлопнется, спокойно уходите в лифт.

Почтальонша позвонила, взглянули в глазок и неуверенно спросили:

- Вам кого?

- Ася, ты? - спросила естественно почтальонша. - Тут тебе какой-то хахель из Сочи триста тысяч рублей прислал.

- У кого это лишние деньги? - удивилась Ася, дверь приоткрылась.

Станислав, стоявший у стены, сделал знак рукой, чтобы девушка дверь не дергала.

- Слушай, тебе интересно, взгляни сама, - почтальонша сунула бланк в щель. - Но деньги я тебе дать не могу, подпись требуется и номер паспорта, сходи к нам на почту.

Все разыграно было, как по нотам. Ася прикрыла дверь, сняла цепочку, Станислав оттолкнул почтальоншу и вошел в квартиру. Первый, кого он увидел, был Сергей. Он замер, Станислав шагнул вперед и влепил парню пощечину. Не ударил кулаком, а именно хлестанул ладонью по щеке.

- Ты что выделываешься, сука? Ты знаешь, что из-за тебя чуть было замечательный человек не умер?

В квартиру влетели оперативники, но никого, кроме хозяйки и Сергея, в квартире не было.

Бестаев протянул обреченно руки, Станислав сказал:

- Ну, если тебе так хочется, - и защелкнул на нем наручники.

Тур расхаживал по своему загородному, огромному и совершенно пустому дому. Прислуга, чуя, что хозяин не в настроении, затаилась по своим закуткам. Лишь шеф-повар колдовал у плиты, готовя на всякий случай легкую закуску, хотя чувствовал, что Тур ничего есть не будет. Шеф пользовался особым расположением хозяина, но боялся выйти из кухни и спросить об обеде. Пустой дом своей неживой чистотой походил на музей.

Лишь дворецкий в галунах и с вычерченным пробором маялся у парадных дверей, хотя никого в гости не ждали.

В непомерно большой гостиной у круглого инкрустированного столика в креслах сидели младшие брат и сестра. Олег перебирал четки черного блестящего дерева, Елена тасовала колоду карт, изредка вынимала одну, смотрела на нее с отвращением, убирала в колоду.

Тур, прогуливаясь по дому, гостиную обходил и на младших не смотрел. Наконец, Елена не выдержала, встала, открыла бар, задумчиво провела пальцем по бутылкам, из одной плеснула в хрустальный бокал и с отвращением выпила.

- Илья! - крикнула она. - Хватит театра, иди и расскажи простым русским языком, что произошло. - Голос ее разносился по залу, казалось, позвякивает хрусталь огромной розовой люстры.

Тур появился в одной из дверей, картинно остановился на пороге. Он был в смокинге с вишневой бабочкой, такого же цвета бутоньеркой в петлице.

Елена была права, все происходящее походило на театр, в котором среди очень дорогих декораций болтаются, не зная, чем себя занять, провинциальные фальшивые актеры.

- Ну, хорошо, мы разорились, хотя я в это абсолютно не верю. У тебя есть и всегда был тайный ото всех нас, только твой капитал. У меня тоже есть личный капитал, небольшой, но мне на жизнь хватает. Поэтому лично мне наплевать и на тебя, и на твои гнусные тайны. Черт с тобой, как говорится!

В глубине дома зазвонил телефон, Тур вынул из кармана аппарат, сказал:

- Слушаю, - минуту молчал, затем рявкнул: - Не говори глупости, ты знаешь, сидирома у меня нет, я не знаю ключа от твоего сейфа, - снова помолчал и ответил: - Ничем не могу помочь, обратись в милицию... Интерпол, не знаю куда, но не трогай меня, - Тур убрал аппарат.

Где-то вновь зазвонил телефон, но Тур никак не реагировал, вдруг тихо, проникновенным голосом спросил:

- Олег, за что ты убил Игоря?

- Чего? - неимоверно растягивая гласные, спросил Олег, и голос его звучал до отвращения фальшиво. - Ничего глупее не придумал?

- Где ты был в ночь с шестого на седьмое? - спросил Тур.

- Мы обсуждали этот вопрос тысячу раз, я не желаю снова отвечать на него.

- Ответишь в прокуратуре.

- Прекрати, это не смешно. И Татьяна допрошена, и мать ее допрошена, не будь смешным, - Олег порвал четки, и костяшки защелкали по зеркальному паркету.

- Кто-то, используя данные, хранящиеся в похищенном у меня сидироме, грабит банки, скупает наши акции за бесценок, на бирже паника.

- Плевать я хотела на ваши деньги и на эту гробницу Тутанхамона. Не сходи с ума, Илья. Олег далеко не подарок, но убить Игоря он не мог.

- Почему? - Тур пожал плечами. - Если он убил свою невесту и ее мать, почему он не мог убить родного брата?

- Что ты сказал? - Олег встал, но не удержался на ногах и упал в кресло.

- Я ждал, думал, ты признаешься, мы вместе будем искать выход, - сказал Тур. - Вчера ночью, после того как вы разъехались, женщины были убиты. Совсем плохо то, что был застрелен киллер. Не понимаю, где наш хваленый Гуров? По моим расчетам, он давно должен находиться здесь.

Тур был ниже Олега, но, подойдя к брату, взял его за лацканы пиджака, легко вынул из кресла и поставил на ноги.

- Я сделаю все, чтобы тебя не посадили, подонок. Но деньги, которые ты занял под приданое Татьяны, тебе придется отдавать самому. Понял?

Помощник прокурора Федул Иванович Драч сидел в своем кабинете, перелистывал страницы уголовного дела, недовольно морщился, изредка поглядывая на разместившихся напротив Гурова и Крячко.

- Я вами недоволен, милиция, - говорил он и снова морщился. - Мы не имеем права тратить столько времени и сил на несложное в принципе дело.

- Время тратим мы, Федул Иванович, - ответил Станислав. - Прокуратура провела осмотр, допросила человек двадцать, и всех делов.

- А ты чего заявился? - Драч грозно взглянул на Гурова. - Не хватает, чтобы ты у меня в кабинете в обморок грохнулся. Между прочим, на тебя еще три анонимки пришли, теперь тебя обвиняют не во взятках, а в соучастии. Ты знаешь, что Олег Туров скрылся? Якобы ты не задержал его вовремя, даже помог скрыться.

- Интересно, - вяло ответил Гуров.

- Пишут в прокуратуру, а не в вашу лавочку, потому тебе и интересно. - Драч разговаривал явно сам с собой, не ждал ответа. - Я за прошедшие дни разве что с Президентом не познакомился. Сегодня поутру ко мне заявился лично заместитель министра финансов. Полчаса объяснял мне, какие суммы уходят на запад, какие кредиты заморожены и что конкретно нас ждет завтра. И некто делает на скандале огромные деньги, а прокуратура якобы виновата.

- Вы так искренне возмущаетесь, Федул Иванович, можно подумать, что ни за что ни про что с вас шкурку снимают впервые.

- Но малого-то прозевали вы, розыскники!

- Вы серьезно, Федул Иванович? - глядя на прокурора сочувственно, спросил Гуров.

- Шучу! - гаркнул Драч.

- Допустим, я сейчас Олега Турова привел бы в этот кабинет, - и выражение лица у Гурова стало мечтательным. - Простите покорно, что бы вы с ним стали делать, о чем беседовать?

- Да такая мямля раскололся бы часа через два. А уж добыть доказательства было бы делом техники! - ответил Драч.

- Такая мямля убивает родного брата, невесту и будущую тещу, затем на пустом месте, без единого доказательства признается в содеянном. Несколько противоречивая натура.

- Доказательства добываю я, а подозреваемого приводишь ты.

- А как обстоят дела с доказательствами против Бестаева? - мягко спросил Гуров. - "Не знаю". "Не видел". "Не был". Он даже изготовление ключей отрицает. Если он наймет адвоката, вы его завтра на волю выпустите. - Гуров сочувственно вздохнул. - Розыск свое дело исполнил, подозреваемый задержан.

- Тут наша общая ошибка. Бестаев - пятое колесо в телеге. Обмишурились.

- Не может того быть! - заявил Станислав. - Если бы парень к делу никакого отношения не имел, авторитеты на него не вздыбились бы. Ему в камере объявили: слово скажет - удавят. Он будет молчать до последнего вздоха.

Драч закрыл папку, аккуратно выровнял листочки, огладил ее, взглянул на оперативников.

- Вы что же из меня старого дурака делаете? Вы что-то знаете, молчите!

- Это они! - Станислав указал на Гурова.

- Хорош! - Гуров чуть было не развел руками. - Какого верного друга я за четверть века вырастил!

- Ты откровенничать не вправе и молчать не должен. - Привычная усмешечка с лица Станислава пропала. - Федул нам человек не чужой, однажды мог тебя арестовать, в камере помурыжить, прикинулся недоумком. А когда твоя власть, ты желаешь все в кулаке держать. Не люблю я тебя. Лев Иванович.

- Ну это, положим, ты врешь, - не принимая вызывающего тона друга, спокойно ответил Гуров. - А что я могу сказать?

- Ты шибко умный, чуть ли не гениальный, вот и реши, что ты можешь сказать. Закури, у тебя в мозгу прояснеет!

Гуров взглянул на хозяина кабинета, Драч махнул рукой. Сыщик тут же поднялся, закурил, расхаживал молча, наконец спросил:

- Федул Иванович, вы как полагаете, мы вправе иметь свои секреты?

- Что ты ползешь, как по тонкому льду? Не бойся, не замочишься.

- Я вас боюсь замочить, - ответил Гуров.

- Меня сберегать поздно, я отбоялся! - Драч повысил голос. - Бережливый нашелся! Яйца курицу учат!

- Я не за вас, за себя боюсь, - так же спокойно ответил Гуров. - Есть люди смелые, а встречаются и не очень. Я, к примеру. - Он смущенно улыбнулся. - Вы говорили, за минувшие дни познакомились с людьми высокопоставленными, чуть не до Президента дошло дело. У меня есть основания подозревать, не все, но многие из этих людей кровно заинтересованы в результатах нашей работы. Как я понимаю, генеральный от дела отстранился, и вы в шеренге крайний. Мы оперативники, с нас спрос не велик, а случись промашка, вам голову оторвут, словно Бенгальскому[1]. Вам, дорогой Федул Иванович, лучше ничего не знать и не делать, ждать, пока менты свое дело сделают, либо ошибутся и ответят.

- Ну ты и дипломат, - заметил Станислав.

На следующий день Гуров утром проводил Марию до машины, актриса уезжала на съемки. Возвращаясь в квартиру, он взял в ящике газеты и какое-то письмо в нестандартном изящном конверте. Почерк был явно женский, обратный адрес отсутствовал. Данный факт сыщика успокоил, если бы готовили какую-нибудь подлянку, конверт бы не выделялся своим изяществом и обратный адрес сочинили бы обязательно. Он ожидал покушения, но если убийца хочет быть последовательным, то должен стрелять из пистолета, именно из того пистолета, из которого убили всех остальных. Ведь недаром женщин застрелили из того же оружия, что и Игоря Турова. Профессиональный киллер одним стволом дважды не пользуется. А здесь он его сохранил, не выбросил, следовательно, собирается стрелять и в дальнейшем.

Гуров вскрыл конверт и прочитал: "Уважаемый Лев Иванович. Мне крайне важно вас сегодня же увидеть. Буду ждать вас в девять вечера в кафе..." Далее следовал не известный Гурову адрес, судя по всему, кафе находилось где-то на окраине. И приписано: "Прошу вас прийти одному, это крайне важно. Елена Турова"

- Для детей, - сказал вслух Гуров, снял трубку и позвонил Елене на квартиру.

- Алло, - ответил интеллигентный женский голос.

- Здравствуйте. Будьте любезны Елену Ильиничну.

- Здравствуйте, Лев Иванович?

- Признаюсь. Получил ваше письмо, благодарен за приглашение, но несколько удивлен.

- Лев Иванович, если женщина не загадочна, она не женщина.

- Согласен. Но договориться можно было по телефону и место встречи определить более оригинальное, например, у памятника Пушкину.

- Я считала вас мужчиной более решительным.

- Сожалею, что разочаровал.

- Вы приедете?

- Так куда я денусь? До встречи. - Гуров позвонил в кабинет, Крячко оказался на месте. - Жди, я сейчас буду. Разыщи Нестеренко и Котова. - Он положил трубку и отправился в ванную.

Когда оперативники собрались, Гуров коротко обрисовал ситуацию, показал письмо, спросил:

- У кого имеются соображения? Убийца принимает меня за дебила, собирается завлечь в темный угол и там прикончить?

Оперативники переглянулись, помолчали, затем Гриша Котов засопел, долго сморкался, наконец спросил:

- Лев Иванович, а почему вы не поедете к Туровой домой и не скажете простыми словами, мол, милая дамочка, мы с вами не в прятки играем, трех человек уже убили, и я не хочу быть четвертым. Вы хотели поговорить со мной, я вас слушаю. Самолюбие жмет?

- Ай да Григорий! - воскликнул Станислав.

- Убийца не считает вас недоумком. Лев Иванович, - Котов насупился, вновь начал сморкаться. - Он считает вас умным, осторожным сыщиком. Но он видит в вас недостаток, с которым мы все смирились. Вы человек самолюбивый и крайне самоуверенный.

- Во дает! Я четверть века не могу такие слова выговорить, - заявил Станислав.

И Гуров покраснел, чего никто и никогда не видел.

- У меня есть и другие недостатки, - произнес Гуров. Сыщик употреблял эту фразу, когда ответить было больше нечего.

- Есть, - согласился Котов и клюнул длинным носом. - Упрямство. В девяти случаях из десяти оно приводит вас к успеху. И это тоже учел убийца. Он умен и прекрасно вас изучил. Вы же всегда идете до конца. Чем отличается настоящий талант от человека очень способного? Он берется решать задачу, которая всеми давно признана нерешаемой.

- Ты не подслащай мне пилюлю, Григорий. Я и так проглочу, - голос у Гурова немного сел, сыщик откашлялся. - Ты многого не понимаешь, Григорий.

- Естественно, - Котов кивнул. - Если бы я понимал столько, сколько понимаете вы, Лев Иванович, стал бы другим человеком. - Он оценивающе взглянул на Гурова. - Хотя нет, не получилось бы, хребет бы сломался. Еще становую силу требуется иметь. В общем, мое мнение, ехать в кафешку нельзя. Этот проулочек в конце Профсоюзной знаю, мышеловка. Мадам следует перехватить по дороге, что она знает, и так скажет.

- Ты умный, Григорий, спасибо за заботу обо мне, - ответил Гуров. - Одно плохо, если мадам ничего не знает? Если встречу в кафе назначает не Елена Турова, а человек, располагающий определенной информацией? Он боится, потому уводит место встречи в захолустье. Его не интересуют чужая жизнь, человеческая нравственность и прочие глупости. У него с убийцей личные счеты.

- А возможно, его используют втемную и там заготовлен коллективный могильник, - сказал Станислав.

- Мой друг, ныряй, там не глубоко, - Гуров начал сердиться, Григорий Котов стоит на несколько ступеней ниже, в разговоре с ним необходима деликатность, а Станислав свой человек, стерпит. - А пока ты стоишь на берегу, ты никогда не выяснишь, глубоко там или нет.

- Вы очень сложно объясняетесь, - вмешался в разговор Нестеренко. - Если существует опасность, следует сначала определить, какова она. Какие расчеты у убийцы ни существуют, он не сомневается, опытный сыщик один не поедет. Прятать в переулках подразделение ОМОНа тоже не будет. Значит, три-четыре оперативника. А оперативников никакой снайпер или автоматчики не снимут. Оперативник может находиться на кухне, на чердаке, в кладовке. Мое мнение: стволы в такой истории не годятся. Они этот сарай начинят взрывчаткой, сровняют с землей. А сами будут сидеть за тысячу верст, играть в карты и пить водку.

- А мадам? - спросил Котов.

- Гриша, кому она нужна? - ответил Станислав. - И кого из семьи пощадили?

- Не ездить туда, не искать приключений, - уверенно сказал Нестеренко.

- Тут, Валентин, ты не прав. Если мы не будем драться, то никогда не найдем убийцу и будем все время висеть на мушке, - Станислав повернулся к Гурову. - Лев Иванович, тебе решать.

- Разверните карту, сейчас мы туда поедем, - сказал Гуров. - Начнем с конца. Убежден, если мы разминируем кафешку, нас все равно попытаются прихлопнуть. И мы начинаем с того, что определяем, как мы из того района уходим. Сколько машин? Видимо, три. Я за рулем машины Елены, мне нужен отличный стрелок на заднее сиденье.

- Так где вы их возьмете? - поинтересовался Нестеренко.

- Твой вопрос - разыскать Тихона, - довольно резко сказал Гуров, увидел, как болезненно дернулась щека у Нестеренко, пояснил: - Мне следует идти в кабинет, идти не хочется. А кроме тебя, рядом никого нет, так что извини.

- Брось, свои люди, - Нестеренко сел за стол, подвинул телефон.

Гуров зашел в кабинет Верочки, сказал:

- Верунчик, ты моего телефонного звонка никогда не слышала, - он начал набирать номер, умоляя всех богов, чтобы нужный человек оказался на месте и не проводил совещания.

Гуров звонил заместителю министра генерал-полковнику Ушакову. Они виделись один раз, и почему сыщик решил, что может обратиться на такой верх с совершенно неприемлемой просьбой, Гуров не только объяснить, но и сам понять не мог. Генерал-полковник напоминал сыщику отца в молодости. Вряд ли такое объяснение годится, но другого у Гурова не было.

- Ушаков, - ответил уверенный голос.

- Здравия желаю, Вадим Сергеевич, беспокоит полковник Гуров. Вы могли бы принять меня по личному вопросу?

- Лев Иванович? - генерал на секунду замялся, но тут же сказал: - Заходите.

Он шагал длинными коридорами, повторял старый, как Библия, анекдот о том, что жена сапожника согласилась выйти замуж за герцога, и человек, узнавший об этом, шел радостный и повторял, мол, полдела уже сделано, осталось только получить согласие на брак самого герцога.

Но когда он вошел в приемную замминистра, и тени сомнения не было на лице сыщика. Адъютант вскочил:

- Полковник Гуров? Вас ждут!

Он вошел в кабинет, в котором ранее никогда не был, хозяин вышел из-за стола, указал на гостевое кресло, сам сел напротив.

Без предисловий и объяснений Гуров изложил свою просьбу.

- Лев Иванович, почему вы обратились именно ко мне? - спросил генерал, подвигая Гурову пепельницу.

- Потому, Вадим Сергеевич, что до назначения к нам вы служили в армии. Следовательно, имеете друзей вне нашей системы.

- Вы не доверяете своим коллегам? - Ушаков закурил, но Гуров молчал, и генерал продолжил: - С какого по какой час вам требуются специалисты?

- С девятнадцати до двадцати часов. Вадим Сергеевич, я оперативник, не хотелось бы, чтобы окружающие люди поняли, что проверка целенаправленная.

Генерал потушил сигарету, встал, проводил Гурова почти до дверей, протянул руку.

- Желаю удачи, Лев Иванович. Результат сообщат в вашу машину.

- Благодарю за внимание, Вадим Сергеевич, - Гуров поклонился и вышел из кабинета.

Котов не сомневался в своем "помощнике", который был исключен из агентурной сети девять лет назад. Витек, так звали бывшего агента, был честным парнем, который попал за хулиганку и был завербован Котовым от безвыходности: у опера уже год не было вербовки, и начальство его грызло на каждом совещании. Котов прекрасно понимал, что вербует для "палочки", никакого толка от тихого, не имеющего связей среди блатных Витька не будет, но выхода не было, и подписку отобрали, кличку присвоили, необходимые бумаги опер слиповал, и дело завели. Опер и агент мучились одинаково. Котов, добывая информацию, оформлял донесения, Витек их подписывал, смотрел жалостливо. Витек женился, у него родился сын, опер написал рапорт, где объяснил начальству, что, кроме риска, такое "сотрудничество" иных результатов дать не может. Ему намылили шею, но исключение подписали. А спустя год Витек купил жене краденые сапоги. Котов словчил, убедил вора, что ему подельник не нужен, сумел отмазать Витька, того освободили из-под стражи, в суде он прошел свидетелем и "поклялся оперу на крови", если что, то всегда... Они подружились, Витек и работал электриком на нужной подстанции.

Сделает, заявил он, выслушав своего друга и благодетеля. И Котов ему верил. Но операция была масштабной, а Витек парень не шибко ловкий и совсем в себе не уверенный.

В общем, к вечеру Григорий Котов места себе не находил, а вдруг "помощник" в последний момент струсит или случится непредвиденное.

У Станислава Крячко имелся гардероб чуть ли не на все случаи жизни. Он надел задрипанный костюмчик, заляпанную, слегка порванную ветровку, подошел к грязной обшарпанной стене дома, прижался к ней щекой и дернул вниз. Слезы невольно брызнули из глаз, но эффект получился соответствующий. Станислав прижег ссадину йодом, посмотрел на себя в зеркало и вспомнил слышанную где-то фразу, что искусство требует жертв.

Через некоторое время щека распухла и всерьез разболелась, Станислав решил, что Гуров за все заплатит. Конечно, можно было загримироваться, но опытный опер знал случаи, когда грим подводил под пулю. После этого он руками вскопал газон, затем вымыл руки холодной водой. Остался последний штрих. Станислав выпил рюмку водки и съел дольку чеснока с черным хлебом.

Во двор нужного кафе он доехал городским транспортом, последние кварталы прошел пешком. Здесь разгружали рефрижератор, Станислав, ни слова не говоря, схватил какой-то ящик и поволок его по осклизлой лестнице в подвал. На третьей ходке его задержал мужчина в фирменном халате и брезгливо спросил:

- А ты из какой канавы вылез? Станислав одернул курточку и молчал.

- А ну-ка, пошел отсюда, у нас без тебя воров хватает.

- Петрович! - окликнул мужчину другой мужик, тоже в халате. - Я за ним приглядываю уж с полчаса. Доходяга на стакан хочет заработать, а у меня людей не хватает. Оставь, пусть вкалывает, нальем да выгоним.

- Ну смотри, - и начальник скрылся в полутемном коридоре.

Часов у Станислава не было, свои "Сейко" он нацепить не мог, а подходящих не нашлось, но по подсчетам оперативника до отключения света оставалось минут тридцать.

- А ты ничего, не всю силушку пропил, - сказал служащий, видимо, кладовщик. - Асфальтовая болезнь? - он указал на лицо оперативника.

- Споткнулся, я вообще-то ничего, - ответил Станислав и непроизвольно скривился.

- До последнего стакана мы все ничего, - философски изрек мужик, хотел уйти, передумал. - Ходи сюда.

Он завел Станислава в подсобку, плеснул в стакан, отломил огурец.

- Поправься.

- Угу, - Станислав выпил и полез за новым ящиком.

В это время и погас свет. Стоявший в конце квартал Котов вытер рукавом пот и вздохнул так, словно сбросил с плеч мешок картошки.

Елена Турова вышла из подъезда своего дома и, хотя Гуров неоднократно предупреждал этого не делать, украдкой оглянулась.

Гуров собирался ехать на заднем сиденье "мерса" Туровой, но в разговоре с замминистра начисто об этом забыл, и генерал предупредил, что связь будет с машиной оперативника. Поэтому Гуров сидел за рулем своего "Пежо", что было совершенно ни к чему, так как его машину знали. Но изменить было уже ничего невозможно.

В конце августа на улице еще светло, правда, до девяти еще около двух часов, но и после девяти света будет хватать, и кафе не закроют. Гуров подумал, что ошибается в самых элементарных вопросах. Сыщик видел, как суетлива и неуверенна Турова, и, конечно, ему необходимо находиться рядом.

Зазвонил телефон, Гуров снял трубку.

- Вам просили передать, что специалисты вошли на объект.

- Спасибо, - ответил Гуров, но на другом конце отсоединились. Он нервничал, два человека приезжают на двух машинах. Довольно нелепо, у внимательного человека могут появиться ненужные мысли. Какие мысли?

"Я просто накручиваю себя, - рассуждал Гуров, но помогало плохо. Он чувствовал, что-то не учли, вот и выезжаем рано, можем оказаться на месте до окончания работы саперов. - Ничего, я приглашу Турову в машину, мало ли какие могут появиться у мужика мысли".

Олег Туров поступил до наивности просто, поселился в гостинице "Украина". Он терпеть не мог эту гостиницу и решил, что если начнут проверять московские гостиницы, что маловероятно, то до этого монстра доберутся в последнюю очередь. "Искать меня в гостинице - считать за идиота, а учитывая мой вкус, к "Украине" и подходить не стоит. Официально мне предъявить ничего не могут, им и не надо, убьют и хоронить некому. Кто меня защитит, кому я нужен?"

Гуров позвонил в машину Туровой, трубку снял Тиша.

- Ты понимаешь, что мы разговариваем со вселенной? - спросил Гуров.

- А то! - жизнерадостно откликнулся опер. - Я вообще человек крайне общительный.

- Молодец, за груз отвечаешь головой.

- Далась вам моя голова! Она одна, а вы хотите ею все дырки заткнуть.

- Говори, не торопясь. Понял?

- Я еще в первом классе был отличник.

Тур сидел в офисе, говорил по сотовому телефону.

- Птенцы между собой переговариваются, - докладывал ему не очень уверенный мужской голос. - Моя бы воля, швырнул бы горсть гороха, и забот никаких. Убей меня Бог, если я понимаю, куда мент едет.

- А зачем тебе понимать? - усмехнулся Тур. - Ты мне лучше скажи, где мой братец обитает?

- В Москве живем, вот переберемся в Рязань, там я мигом разберусь.

- В сортире найти еще легче. Ну, этот психопат никуда не денется, ты сегодня не обделайся.

- А мне не нравится, опытный мент, а пустой крючок заглатывает.

- Самолюбие человека куда угодно привести может. Ты мне скажи, лампочку Ильича включили?

- Копаются. Они, видно, трудовой день закончили сильно поддатые.

- Они случайно не обнаружат ничего лишнего? - спросил Туров.

- Исключено. Для того требуются профессионалы, аппаратура, а не наши совковые электрики. Найдут разрыв, соединят два конца, выпьют по стакану и по домам.

- Ну-ну, будем надеяться. - Тур отложил трубку.

- Вещи забрали, можно ехать, - сообщил Гурову безразличный голос и отсоединился.

Сыщик позвонил в машину Елены, затем Нестеренко, который должен был приехать в кафе первым.

Бывший полковник оставил "мерс" Станислава в параллельном переулке позади заведения, прошел дворами, ничего подозрительного не заметил. Он рассудил так: или они настолько уверены, что работают без страховки, либо машина, скорее две, находятся во дворе неподалеку и подлетят в случае надобности.

Сыщик вошел, тщательно вытер ноги, посетителей было всего две парочки, один из парней был изрядно пьян или здорово прикидывался. Нестеренко подошел к буфету.

- Садитесь за стол, вас обслужат, - голос у буфетчицы был злой и усталый.

- Чего людей гонять? - Нестеренко достал деньги. - Я возьму стакан и сяду.

Буфетчица пожала полными плечами, наполнила стакан из бутылки, на которой была прилеплена этикетка "Коньяк", но жидкость не соответствовала этикетке ни цветом, ни запахом. Нестеренко невозмутимо заплатил, пошел в зал, минуя урну, вылил содержимое, на ходу достал из кармана бутылку, наполнил стакан и занял столик сбоку от входной двери.

Без пяти девять зажегся свет. "Электрики" ушли почему-то черным ходом. На кухне и в кладовке не было ни души, затем раздались шаркающие шаги, и из глубины кафе появилась фигура Станислава, который, плохо ориентируясь в пространстве и времени, плюхнулся за ближайший стол.

В кафе вошли Елена и Гуров, она громко фыркнула и сказала:

- Это общественный туалет?

- Нормальное кафе, просто большевики ушли и забыли за собой убрать, - он взглянул на часы, секундная стрелка бежала свой последний круг, до девяти оставались считанные секунды.

Гуров носовым платком протер сиденье стула, подал его Елене, насмешливо сказал:

- Елена Ильинична, вы говорили, что здесь нас встретит человек, который сообщит мне нечто крайне важное.

Подошла официантка в белом фартучке, Гуров почему-то подумал, что девушка вынула фартучек из шкафчика, увидев неожиданно богатых гостей. Гуров смотрел завороженно на стенные часы, они отставали на две минуты и показывали без одной минуты девять. Руки дрожали, и он ничего не мог с ними сделать, только сунуть в карманы.

- Что у вас можно выпить и не отравиться? - спросил он. - Вы лично что-то употребляете?

- Имеется "Абсолют".

На улице взвизгнули тормоза, у кафе остановились две машины. Гуров, ничего не объясняя, схватил Елену и официантку за руки, бросился к столику Станислава, следом метнулся и Нестеренко. Они встали за обшарпанной четырехугольной колонной, отделявшей гостевой зал от буфета, кухни и других подсобок.

Как обычно, открывалась только одна створка входной двери, вторая была закрыта году в восемнадцатом. Два здоровенных амбала с "Калашниковыми" в руках задержались в двери. Станислав и Нестеренко выстрелили одновременно, нападавшие обрушились на пол и своими телами закупорили узкий проход.

Григорий Котов сидел за рулем, распахнул дверцы "Мерседеса" Крячко. Гуров буквально - швырнул Елену Турову в салон, сел рядом, Станислав садился в машину уже на ходу.

Проскочив дворами, они вылетели в переулок, где стоял "Пежо" Гурова. Он пересел в свою машину, сзади за домами бессмысленно стреляли. У Елены началась истерика.

Где-то неподалеку включила сирену милицейская машина, тут же откликнулась вторая.

"Мерседес" и "Пежо" выкатились на Профсоюзную и на средней скорости направились к центру.

Станислав позвонил Гурову, сказал:

- Ну, давай, гений, покажи, что ты можешь.

- Работай, - ответил Гуров и переключился на кабинет Орлова, услышав его голос, сообщил: - Мы в норме, у Григория насморк. Позвони, лучше сходи к руководству, передай благодарности. Пошли машину за своим другом, у них вечно транспорта нет.

Станислав отпаивал Елену валокордином.

- Мы где живем, в Москве или в Грозном? - она вынула из сумочки пудреницу, начала приводить лицо в порядок. - Куда мы едем?

- В ваше поместье, мадам. А в отношении кафе вас предупреждали, что туда ходить не нужно?

- Но мне обещали дать неопровержимые доказательства, кто убил Игоря и этих несчастных женщин. Я знаю Олега, он не способен...

- Позвоните брату, скажите, что вас едва не убили, и добавьте, что милиция и прокуратура везет вас в особняк, просит приехать и его, так как юридическим владельцем является он, Илья Ильич Туров.

Елена вынула из сумочки сотовый телефон и сказала:

- Илья никуда не поедет. Я позвоню, но совершенно напрасно, я не имею на него никакого влияния.

- Вы позвоните, скажите, что вас просят, - настаивал Станислав.

Елена безнадежно махнула рукой, соединилась с Туром.

- Илья, это я, - только и успела она сказать, как Тур перебил:

- Где ты? Ты цела, здорова? Где находишься?

- Меня арестовали! - неизвестно почему закричала Елена. - И везут в наше имение.

- Гуров с тобой?

- Да нет тут никакого Гурова, есть прокурор, который просит, чтобы ты приехал немедленно.

В отношении ареста она придумала, полагая, что это повлияет на решение брата. А Гурова в машине действительно не было. У нее вновь начиналась истерика, и она говорила то, что в конкретный момент видела.

Тур знал сестру, она могла наболтать невесть чего, главное, Елена могла сообщить, что он, Илья, посоветовал ей съездить с милиционером, может, узнает что-либо об Олеге. Это ничего не доказывает, но прокурор начнет сестрицу допрашивать, и не известно, что она в горячке сболтнет. Например, что Олег занял деньги не у убитой невесты, а у него, Ильи Турова. А такое совершенно ни к чему.

- Хорошо, только без меня помалкивай.

Федул Иванович Драч приехал в имение раньше всех. Охрана не посмела не пустить за ворота помощника прокурора.

Следом, с интервалом в минуту, подкатил Гуров, затем оперативники с Еленой и Илья Тур.

Гуров и Драч успели перемолвиться лишь несколькими фразами.

- То, что он заманил тебя и организовал покушение, не доказывается. - Драч понимал, что его службе в прокуратуре пришел конец.

- А то, что кафе было заминировано? И то, что он хотел разделаться и со мной, и с собственной сестрой? И когда мы найдем Олега Турова, выяснится, что он скрывается от старшего брата, боясь разделить участь Игоря.

- Лева, не будь сопляком. Это все слова.

- А если мы найдем пистолет, из которого был убит Игорь, а позже невеста Олега и ее мать? А парень уже подарил невесте десять миллионов долларов?

- Если ты найдешь пистолет, то никогда не докажешь, кто из него стрелял. Пальцевые отпечатки на оружии перестают оставлять ребятишки, закончившие пятый класс.

Из подлетевшей машины выскочил Тур.

- Вы прокурор? - он чуть не толкнул Драча. - На каком основании вы здесь находитесь?

- На основании постановления о проведении в вашем доме обыска.

- Интересно, кто его подписал? Наверняка это человек, который вчера застрелился! - Тур хотел рассмеяться, но закашлялся.

- Плохая примета, Илья Ильич! Очень плохая примета, - сказал стоявший здесь же Гуров.

- Ты еще! - Тур замахнулся.

- Советую ударить, - Гуров не шелохнулся. - Лежа в госпитале, вы сможете обдумать систему защиты. У меня восемь человек свидетелей, что я защищался.

- Боже! - Тур схватился за голову. - Я потерял разум!

- Проведем экспертизу, - Гуров закурил. - Идемте в дом, показывайте свои бумаги!

Помощник прокурора заполнял бланк протокола. Понятые диктовали свои данные. Станислав, Котов и Нестеренко стояли в сторонке и старались не смотреть на Гурова, который, стесняясь достать носовой платок, незаметно утерся рукавом.

Драч закончил писать, сказал необходимые слова, что поручает провести обыск полковнику милиции Гурову.

- Уважаемый Илья Ильич, имеется ли в доме огнестрельное оружие? - спросил Гуров.

- Мы уже неоднократно обсуждали данный вопрос! - вызывающе ответил Тур.

- Прошу вас конкретно ответить на вопрос.

Гуров заметил, как в глазах Тура мелькнула тень, и он инстинктивно вытер лицо. А Станислав увидел, что Гуров успокоился.

- Прошу вас и понятых пройти со мной в ваш кабинет, - сказал Гуров. Все поднялись на второй этаж.

- Я, кажется, не взял связку ключей, - сказал Тур, небрежно ощупывая карманы.

Эта фраза была началом конца. Не только сыщики, но и все присутствующие поняли: всемогущий Илья Ильич Туров сломался. Гуров молчал. Пауза походила на театральную. Тур опустил руку в один карман, затем в другой. Неожиданно звонко, даже радостно, Елена сказала:

- Илья, ключи на цепочке под жилетом, слева.

Он достал тяжелую связку ключей, которую не было никакой надобности искать, отпер кабинет.

- Откройте, пожалуйста, сейф, - подсказал Гуров.

Тур открыл тяжелую дверь. Гуров подошел, повернул ручку открытой двери в обратную сторону, и боковая пластина поползла вниз. Гуров вынул из образовавшегося проема золотой диск.

- А вот и украденный сидиром.

Стоявший рядом Тур протянул руку и мгновенным движением выхватил из тайника пистолет. Но Гуров оказался быстрее. Он ударил ребром ладони по руке Тура, пистолет упал на пол, закрутился.

- Совершенно лишнее, а если ваших пальцев на пистолете не было? - спросил Гуров.

- Что ж, полковник... - Тур вздохнул и утомленно посмотрел на потолок. - Да. Вам повезло.

- Отчего же. Мы сделали свою работу. Это называется по-другому, мастерство. А везет карманникам, - подчеркнуто равнодушно произнес Гуров.

- Вам повезло, - упрямо повторил Тур. - То, что придумал я - вам было не по зубам. Я нашел Черта. Обработал его. Заставил сыграть роль. Не откажите - вы плутали не в трех соснах, а в дремучем лесу. И то, что вы выползли на опушку - случайность и ваше везение. Не откажите: выйди по-моему - вы бы в лучшем случае посчитали, что мои родственники убиты кем-то, вами неустановленными. Вы бы никогда не подумали, что это моих рук дело. Вы ведь ничего не знали о наших внутрисемейных отношениях. И не могли основываться на том, что моих родичей обуяла вполне нормальная жадность. И я вынужден был поступить так, как поступил. Моя выдумка была безукоризненна, не про вашу честь... Но бывает, что ж с этим поделаешь. Да... Выйди по-моему...

- Но не вышло, - хмуро сказал Гуров. - Знаете, мерихлюндии нас мало волнуют. У нас говорят: "важен результат". А он - за нами. А насчет жадности... Здесь я согласен. Она вашего брата всегда губит. Погубила и на этот раз.