Деньги или закон

Глава одиннадцатая

Тур края не знал, он не боялся, что его визит к вице-премьеру могут засечь, что не нужно было никому, и прямо с презентации и молодежной тусовки проехал в дом, где собрались сильные мира сего. Станислав, который сопровождал Тура на шумное сборище, где сфотографировал его, проследовал за бизнесменом, убежденный, что в один вечер монета не может всегда выпадать правильно, и либо Тур отправится к любовнице, либо в дом, куда мента не пустят. Станислав припарковался рядом с Туром, пошел нога в ногу, охранники видели "мужика" на тусовке, как он входил и выходил рядом с хозяином. Мужик был ментовского окраса, однако в смокинге, при бабочке, да и хозяин его не гнал.

А Станислав обронил замечание по поводу пышных грудей одной из певиц, подхватил Тура под локоть, помогая перешагнуть лужу, так они и вошли в подъезд, если не друзья, то люди одного разлива. Охрана знала Тура в лицо, а такой человек имел полное право привести с собой кого угодно.

В конце первого пролета, так сказать, на площадке бельэтажа, гостей встречал хозяин, но отсюда Крячко выставить было совершенно невозможно, так как никому не известно, кто он такой, может, солидный партнер, а может, личный охранник. Ловкий, обаятельный мужчина, одетый как все, "версаче" на нем или нет, в толкучке только профессионал может отличить, туфли сшиты на заказ или взяты с прилавка, черт не разберет.

А уж быть малозаметным, не мозолить глаза, так это его профессия. Он начал фотографировать и только молился Богу, чтобы хватило пленки. А уж чтобы хозяин дома. Тур и пара авторитетов оказались на одном снимке, чокаясь бокалами с шампанским, было не его, ментовское, дело.

А то, как он устал, что нервы у него далеко не стальные, Станислав понял, только когда выехал с барского двора и кивнул козырнувшим ментам, а может, и не ментам.

- Ну так кто прятаться должен? - поинтересовался Гуров, прикрепляя скрепками мокрые снимки к натянутой в ванной леске.

- Я тебе скажу, шпионская работа не такая уж сложная, - ответил Станислав. - Но рюмку я заслужил.

- И ты там ни грамма не выпил?

- Нормальные люди шампанское не пьют.

А жил Сергей Бестаев просто и спокойно. И жизнь его в свое время подробно описал Гуров.

Малаховка и Кратово, такие дачные поселки друг от друга не отличишь. Дачка двухэтажная, вполне приличная, но по сегодняшним меркам на нее без слез не взглянешь. Хозяева люди солидные, некогда богатые и знаменитые. Богатство отняли власти, знаменитость съело время. В дачном поселке их отлично знали, и стоило именитым супругам ступить на перрон, как они терялись среди стариков и старух. А ведь всего полвека назад их портреты не знал только слепой, а песни, которые они пели, распевала вся страна, чуть не из каждого открытого окна доносились их задорные уверенные голоса, казалось, что песня не кончится и солнце не зайдет.

К своей даче супруги относились более трепетно, чем к городской квартире. Но туалет во дворе, воду принеси, дрова заготовь, печку протопи - все требовало сил, которые с годами не прибывали. Стены дома были увешаны старинными вещами, которые имели ценность лишь для народных артистов, продать их было невозможно, а потому и украсть желающих не находилось. Однако супруги не сомневались: стоит им ступить за порог, как афиши тридцатых годов исчезнут со стен, икона, приобретенная в конце двадцатых ко дню их бракосочетания, бесследно пропадет, и вообще, оставить дом на зиму пустым - кощунственно. Но и жить в доме зимой они не могли, соседи по дружбе сосватали им разбитного паренька лет двадцати, от которого стойко пахло самогоном. Паренек осмотрел святое жилище, ткнул пальцем в афишу кинозвезды, сказал, мол, где-то девушку с ямочками видел, охранять этот склад забытых вещей от котов и замерзших собак он возьмется, деньги возьмет смешные, и назвал какие-то "баксы". Любимица публики и народная артистка так была шокирована, что удалилась в свою горницу принять валерьянки, а герой гражданской войны держался, как и подобает мужчине. Хрустнув ревматизмом, расправил плечи и сообщил, что дачу они не сдают, ошибка вышла.

- Где-то я вас видел, уважаемый, - сказал паренек. - Запомнилось, вы саблей сильно махали, - и ушел.

И тут, как по мановению волшебной палочки, явился сказочный принц, а согласно паспорту - Бестаев Сергей Николаевич, одетый не модно, но вполне достойно, с благородной синевой под глазами и культурной речью. Он назвал хозяев по имени-отчеству, сказал, что фильмы, в которых они снимались, оказали на его формирование как гражданина огромное влияние. А когда Серега увидел ветхие афиши, то замер. Он не мог уразуметь, как подобная ветхость сохранилась, старался не смотреть на стариков, дабы не сравнивать их с афишами 50 - 60-летней давности.

Серега был актер от Бога, иначе бы не нравился так женщинам. Ошибся старый профессор из театрального.

- Да вы шутите, - сказал он с придыханием. - Среди такого богатства жить страшно, зарежут ненароком.

- Не преувеличивайте, молодой человек, - сказала актриса. - Сейчас это уже никого не интересует.

Позже пили чай из бабушкиного сервиза, который, в отличие от людей, с годами неизмеримо подорожал.

Сергей коротко рассказал о своей несложившейся жизни. С супругой пришлось расстаться, так как он материально не соответствовал. Весной закончат строительство его дома, точнее, квартиры, а до того времени ему необходимо жилье.

- У нас только пенсия, - голосом комбрига произнес хозяин.

- Я за счастье почту, какие деньги. В конце концов народные артисты уехали. Серега достал из рюкзака маленький телевизор, не подыхать же здесь со скуки, напилил и наколол дров, вынул припасенную бутылку и стал думать, как жить дальше.

Об авторитетах и ворье он ничего не знал, а ментам с их штатом и "усердием" не разыскать его, Бестаева, до конца жизни. Но ведь и это не жизнь, подождем, пока пена осядет, а там посмотрим, решил он и начал трудовую жизнь. Она на даче была действительно трудовой: то вода закончится, то дрова.

Однажды он сунул руку в карман, где по его подсчетам должно было лежать около миллиона, и выяснил, что там пара полтинников, еще мелочь, не годящаяся даже на семечки.

Он решил, что деньги оставил в другом пиджаке, но ехать домой и проверять нельзя. Слава Богу, сберегательная книжка, на которую он сразу перевел десять тысяч баксов, и паспорт были при нем. И сберкасса находилась не около дома, а в самом конце Суворовского, можно поехать и взять. При мыслях о Москве на душе стало муторно, не только ментов, вообще черт знает кого можно встретить. С одной стороны, одних приезжих в городе не считано, с другой - как ни повернись, ненужный человек стоит.

Сам Бестаев в розыске служил, знает, такие дурацкие задержания случаются, кому расскажешь - не поверят. Он открыл шкаф и достал боевую шинель "комбрига". Хороша вещичка, да не по сезону. Одежонку он решил оставить свою - джинсы, кроссовки, рубашка и ветровка. А вот с мордой надо чего-то придумать, заметный сильно. И тут на глаза Бестаеву попался старинный трельяж с почерневшим зеркалом. У актрисы разных красок должно быть - не счесть. Но и тут его ждало разочарование - несколько окаменевших от времени тюбиков. Он от безысходности выбрал самое правильное решение. Два дня не брился, испачкал руки, затем потер ими лицо.

Глянув в зеркало, он довольно присвистнул: от щеголеватого Сережки Бестаева остался какой-то подозрительный тип, даже глаза куда-то девались. Так можно в ментяру угодить, и на паспорт не посмотрят. На него могли объявить розыск, правда, за всю службу в ментовке он не помнил, чтобы по ориентировке кого-либо задержали. Если при человеке случайно ствол, в крайнем случае, нож окажется, сержант паспорт глянет, и гуляй. Сколько их в розыске, только компьютер знает.

Бестаев сосредоточился, вспомнил, на что обращает внимание милиция. Человек должен идти по какому-то делу, такое сразу чувствуется, потому не оглядываться, встретился с ментом взглядом - плохо, но если быстро отвернулся, да еще шарахнулся, так значительно хуже.

В общем, глупости, на электричке до Москвы, метро до Арбатской, там и сберкасса. Хорошо, все деньги не в одно лукошко положил, а то бы увидели двести миллионов, при такой внешности, обязательно звоночек нажали бы.

Он налил себе остатки коньяка, получилось солидно, выпил, запер гнездо "народных" и уверенно зашагал на платформу.

Удивительно, но, оказавшись среди людей, он почувствовал себя уверенно, даже весело. Найти человека в этом муравейнике невозможно.

Наметанным глазом он засек в метро щипача, нефирму, мелкого, но на всякий случай встал подальше.

Арбатская площадь встретила его как родного, а когда в Сбербанке крашеная операторша спросила:

- Картошку убираете?

- Куркульные замашки тещи, - ответил Бестаев, - чтобы эта дача сгорела.

Он забрал свой расходный ордер, переписал сумму с пятидесяти на сто тысяч:

- Я не мальчик, копай да за деньгами бегай.

- Верно, и проценты плевые, кому это нужно? - согласилась блондинка, передавая его бумажки в кассу. Через пять минут он уже выходил на улицу с деньгами, небольшими по сегодняшним дням, но в переводе на коньяк значительными.

И тут его кто-то дернул за рукав и тихо сказал:

- Сергей, а тебя и не узнать. Он глянул, не признал в роскошной девчонке знакомую и облегченно вздохнул.

- Обознались, девушка.

Но незнакомка крепко вцепилась в тонкую ткань ветровки.

- Ты, парень, умом съехал - по Москве разгуливаешь. Я такой собаки не знаю, что бы тебя не разыскивала. - Она затащила Сергея в подъезд. - Как ты ухитрился всем ноги отдавить? Ладно менты, у них служба, им ведено искать, они ищут. Все авторитеты против тебя поднялись, награду объявили. Шпане твои карточке выдали, а ты разгуливаешь. Я, честно, решила, что тебя и в городе давно нет, - быстро говорила она. Только сейчас Сергей узнал Катю.

- Врешь все, - у него похолодело внутри, но он понял - правду говорила. Не по словам судил, а по красным пятнам, которые расползлись у нее на щеках. - Откуда ты-то знаешь?

- Я с одним ментом сплю, который и вашим и нашим, мразь такая. Все собираюсь кинуть его, да на улицу не хочется идти, а больше некуда.

Он осмотрел ее с ног до головы, прищурился, сказал:

- По виду не скажешь.

- Все свое ношу с собой, ну, еще сумочка небольшая, да сто баксов. Меня Гуров в фирму Тура устроил, да попросили вчера.

Катя говорила правду, и он ту правду чувствовал.

- Гуров - волкодав, чего он к тебе проникся?

- Ты обо мне меньше думай, Черт, - он вздрогнул, как от оплеухи. - Обними, не стой, словно колода.

- Мне уехать надо, - прошептал Сергей.

- Через всю Москву и вокзал?

- Я же сюда добрался, значит, можно и выбраться.

- Еще опером служил, - презрительно сказала Катя. - Когда поезд приходит, с него двигает толпа, а садятся все поодиночке. И смотрят отъезжающих, а не приезжающих.

- Куда же мне деваться. Катюша? Не век же в этом подъезде стоять?

- Катюшей стала? - она скривила накрашенные губы. - Ты хоть при деньгах?

- Куда же они делись? - Сергей решил врать до конца, пусть она верит в миллионы.

- Эта хреновина, которую они ищут, она в надежном месте?

- Не сомневайся.

- Да я ни одному твоему слову не верю, - ответила Катя и обняла Сергея, так как у подъезда остановился милицейский патруль.

- В центре его искать - дохлое дело, - сказал сержант. - Вокзалы, рынки.

- Нам участок выделили, - ответил рядовой.

- Скажем, заметили подозрительного, потянулись за ним к Киевскому. Там возьмем любого рослого москвича и в комнату милиции для проверки, - патруль ушел.

- Покажи деньги, - потребовала Катя.

Сергей вынул пачку стосотенных, полученных в сберкассе. Катя глянула презрительно:

- Это деньги?

- У меня в этой кассе осталось пол-лимона и в банке, что на той стороне проспекта, в начале Гоголевского, полтора, - ответил Сергей.

- Надо забрать все и здесь и там. Молись Богу, Черт, меня встретил, я твое прикрытие. Ищут одиночку, я тебя обниму, словно поддатая. В этой кассе тебя видели, привыкли, а там я сцену разыграю, они на тебя и не взглянут.

Встреча Екатерины с Бестаевым не была случайной. Накануне, поздно вечером, оперативники держали совет.

- Только не молчать, несите любую чушь, - сказал Гуров. - Порой именно в дерьме зарыта истина.

- Дачи отпадают, я взглянул на карту, дохлое дело, - сказал Станислав. - Мы его можем взять только в городе. Он выходит в город за хлебом...

- Не магистраль, не большой универсам, - сказал Нестеренко.

- За продуктами, водкой идти рано, - возразил Котов. - Уж этим-то он запасся.

- Деньги, - Станислав взглянул вызывающе. - У него должны быть деньги. Он получил с бизнесмена аванс в долларах, часть спрятал, часть поменял. Пока он не понял, что засветился, гулял, потратился. Носить крупную сумму с собой опасно.

- ОМОН и отберет, палкой по голове, ногой по почкам, обдерут, как перезрелый банан, - флегматично заметил Котов.

- Денег должно быть с собой ни много ни мало около миллиона, - сказал Нестеренко. - Остальные я бы положил в Сбербанк, но не в один, в несколько.

- Глупости, сейчас деньгами никого не удивишь, - категорически заявил Станислав. - Но положить в банк может. Он же не думает, что его хотят убить. Уверен, если поймают, отлупят, деньги отнимут наверняка.

- Деньги, продукты, о чем только не говорят, но с первого дня никто слова не сказал о пистолете, - сказал Гуров. - Где пистолет?

- Ну, Лев Иванович, - Станислав развел руками. - Это таблица умножения, пистолет выбросил.

- Возможно. Где? Когда? Человек бежит по парку, в руке у него пистолет. Бросить в кусты? Собака найдет. Стереть пальцевые отпечатки? Пистолет номерной и зарегистрирован.

- Почему ты уверен? - спросил Станислав.

- Здесь не Чечня, где сотни пистолетов передают из рук в руки. Здесь один пистолет, и он зарегистрирован. Байки об утере, устном заявлении покойному участковому - для дебилов. Пистолет не брошка, ах, потерял, не знаю где.

- Значит, пистолет взял кто-то из мужчин.

- Или женщин, - как бы между прочим заметил Гуров. - Семейка та еще, но ненавидели они все только старшего. Он знал да посмеивался. Все банковские счета были открыты только на него, хочу - дам деньги, хочу - не дам, собственник, а куда денешься. Считаешь, нормальный человек такое терпеть станет?

- По вашему рассуждать, так убить должны были старшего, а не младшего, - заметил Нестеренко.

- Я спрашиваю, где пистолет? - повторил Гуров. - И его не выбросили, так как желают, чтобы он выстрелил вторично. А в какую сберкассу, тьфу, банк, в первую очередь понесет деньги Сергей?

- Знаешь, Лев Иванович, мы не дети, ты не ведущий игры "Что? Где? Когда?" - рассердился Нестеренко.

- Ты думай, Валентин, а не заводись. Окраины города для Бестаева не годятся, Тверская тоже. Так куда пойдет человек, коли ему все равно? Я высказываю только догадку, человек интуитивно пойдет в Сбербанк, который увидел в первый раз в жизни. А родился Бестаев в роддоме имени Грауэрмана. Сегодня он во что-то переоборудован. И первые пять лет Сергей жил на Арбатской площади.

- И что, прикажешь дежурить по твоему наитию? - спросил Станислав.

- Дежурить не надо, пошли туда Катерину, пусть погуляет днем, не утром, не вечером, именно днем.

Сергей снял деньги с обоих счетов, закрыл их, удивляясь, какую уверенность придает ему Катерина. Она держалась свободно, шутила с девушками, придумала байку, мол, отговорила друга детства покупать дом в деревне, а приобретут они на эти деньги тачку, поедут к ее родне, несла еще какую-то чепуху. Они прошли Гоголевским бульваром, свернули в арбатские переулки. Сколько раз Бестаев здесь бывал, все равно путался.

Катя шмыгнула в подъезд трехэтажного дома, прижалась к стенке. Страх, который было отпустил Сергея, вновь появился, кожа стала "гусиной", ноги пьяными.

- Проверим, не притащили мы с тобой кого. - Катерина старалась говорить спокойно, но, когда закуривала, руки у девушки заметно дрожали. Сергей собрался выглянуть из подъезда, оглядеть переулок, но Катя дернула его за ветровку, зашипела, словно змея:

- Стой, придурок!

Затем она повела его внутрь парадного, они перелезли через какие-то бочки с краской и оказались в другом переулке, прошли два дома, вошли в другой подъезд. Этот дом был покрепче, на каменной лестнице кое-где сохранились медные прутья с шариками по краям, в незапамятные времена на лестнице лежал ковер. На дверях виднелся черный облезлый лак, а номера квартир были медные, с виньеточками.

Катя остановилась на втором этаже, достала ключи, вошла в темную квартиру и крикнула:

- Тетя Нина! Ты жива еще?

Дверь одной из комнат открылась, в квадрате света появилась женщина неопределенного возраста и неожиданно низким голосом ответила:

- Мне-то еще жить и жить, а вот что ты, девонька, еще по белу свету шастаешь, то чудо великое. Никак с мужиком? В первый раз я тебя, беспутница, с мужиком вижу.

- Сережка не мужик, тетя Нина, школьный дружочек.

Неожиданно для себя Сергей поклонился:

- Сергей Бестаев, рад познакомиться.

- Ну, это мы еще поглядим. Я Катерине в этот дом не только мужиков, девок водить не разрешаю. Предупреждаю, сегодня же участковому Мишке позвоню.

- Непременно, тетя Нина, порядок должен быть непременно, - Катя отперла дверь второй комнаты, кивнула Сергею, он быстро прошел в большую светлую комнату с лепными высоченными потолками. И окна были тоже огромные, вверху полукруглые.

- Так тетка-то в ментовку настучит, - зашептал Сергей.

- Непременно, только против этого средство верное имеется, - Катя провела Бестаева на кухню, указала на ведра и тряпки. - Я в магазин, а ты пол вымой да пыль протри, с теткой в разговоры не вступай, она сама болтлива, твоего молчания и не заметит.

- А комната чья? - спросил Сергей.

- Моя, от покойной матери осталась. Я живу у отца, он плохой совсем, уход нужен.

- Так и крутишься? А клиенты?

- Устраиваюсь. Заткнись. Деньги давай. Сергей протянул Кате пачку стотысячных, не считая, - она взяла, криво усмехнулась, хотела что-то сказать, лишь тряхнула кудрями и пошла к соседке, спросила:

- Я в магазин, надо чего?

- Всего. В холодильнике дохлая мышь валяется, с голоду померла. Видно, тебя Бог послал, я второй день не евши, и продать уже нечего. Мужик-то денежный?

- Перебьемся, тетя Нина. Он тут убираться будет, может, прольет чего, ты его не обижай. Он из Чечни, всех дружков там оставил, молчаливый стал, я его встретила, еле признала.

- Иди-иди, бутылочку красненького мне не забудь, - тетя Нина перекрестила Катю, подтолкнула к дверям.

Через час с небольшим они сидели за столом, еды было вдоволь, но без лишнего, ни икры, ни рыбы, простая закуска, бутылка красного и бутылка водки.

- Вот за что я тебя люблю, бесовку. Вот стол накрыла - истинно русский стол. Ни шампанского, ни коньяка, ни этих заморских раков. Хорошая русская ты баба, Катерина. И все при тебе, а мужика нет.

Катя соглашалась, сама думала, надо звонить Стасу или Гурову. Сереге не спастись, если ментовка возьмет, так следствие, суд, адвокаты, присяжные, а если ворье накопает, так в лучшем случае сразу голову отрежут, а то еще пытать вздумают, где эти миллионы долларов. Она понимала, у Сережки миллионов нет, и авторитетам до них не добраться. Может, Туру позвонить? Так он, сучий потрох, ее как грязную тряпку за порог вышвырнул, слова сказать не захотел, а она ему такие подарки делать будет? Заткнется. Стас с Гуровым люди, если что можно сделать, сделают. А чего они могут? За решетку посадить. А там уже другая власть.

Тетя Нина выпила еще рюмку, перекрестилась.

- Благодарствую, Катюша, проводи, ноги совсем не держат.

Катя взяла ее под руку, забрала со стола бутылку, прошла к соседке. Та лукавила, спать, конечно, хотелось, но ноги держали.

Усевшись на тахту, тетя Нина спросила:

- Чего мы с твоим будем делать?

- А чего с ним делать? - удивилась Катя. - Поживет два дня и уедет.

- А может, он беглый? Или похуже чего? Ты сама говоришь, десять лет его не видела. А с другой стороны, вызову я Мишу, парня твоего заберут, а у него деньги имеются, мы могли бы и пожить чуток. Как полагаешь?

- Утро вечера мудренее, так и полагаю.

Старый мастер по железу - ключи, замки и прочая мелочевка - хромой, с вислыми седыми волосами, был здоров ростом и отнюдь не стар. Так как морщинистое его лицо постоянно закрывали спадающие волосы, да и крутились вокруг мастерской несовершеннолетние пацаны, Митрич в свой полтинник с небольшим считался стариком. Жизнь Митьке давно обрыдла, запросы у него были минимальные, до гробовой доски он с лихвой заработал и, часами точая железо, начал думать о смысле жизни. Нет, не то, что в Библии говорится, Митька ее в руках ни разу не держал, а о смысле, зачем человек живет-существует, и какой человек плохой, а какой хороший.

Вот у него самого четыре ходки в казенный дом было, не много, но и не мало, семьи никогда не имел, вору не положено, одежду хорошую не носил, на чистом не ел, не спал. Но он, Митька Судин, в законе, и людишки его боятся, а кто не боится, тот либо Митьку не знает, либо просто дурак.

К пятидесяти годам Митька понял, что воровской закон, по которому фраера живут, сплошной обман. Старые молодым голову дурят, заповедей своих не соблюдают, каждый гребет к себе, сколько может, и о ближнем никогда не думает. Митька в мыслях своих совсем до края дошел, начал милостыню подавать. А когда один вор увидел и спросил, ты, мол, вор или монах, Митька его костылем огрел.

А когда на толковище вопрос подняли, Митька прямо сказал: "Человек должен жить, как выглядит. У тебя, - он ткнул в Хазара, - совсем дикая харя. Ты бандит и живешь, как бандит, вся округа и ментовка о том знают. Митька - тихий мастеровой, должен соответствовать и может пятерку старухе дать, иначе шустрые оперы его посетителями заинтересуются. Ты, недоумок, хочешь ко мне спуститься, а подняться уже с "хвостом"?" Люди одобрили Митькины слова и больше о том не говорили.

Сегодня у него была работа пустяшная: сделать копию с серийного ключа, в сущности, делать нечего, таких ключей в ящике дополна, подобрать да зачистить, чтобы новым смотрелся.

Митька поднялся на асфальт, встал в проеме двери, опираясь на костыль, оглядел базар. Подползла старая мухоморка, хотя сигаретами торговала, окурочек у ноги Митьки подняла. Он знал, за ларек зайдет, выбросит, но надобно засветиться перед барином, может, и перепадет. Бабке повезло, он сунул ей полтинник, старушенция была сродни иллюзионисту: купюра у нее в руках мгновенно пропала.

Подлетел пацан по кличке Блоха, больно мал был, непрестанно прыгал, уши больше головы и красные.

- Командир, дело, - прошептал он.

- У каждого дело, излагай, - Митька начал заряжать папиросу смесью табака и анаши.

Чуть в стороне стоял Станислав, решал, заходить к "пахану" или не стоит.

- Слушаю, - Митька зажег самопал, затянулся, мальчонка извернулся и проскочил в мастерскую.

Митька знал, такое Блоха мог себе позволить только в случае пожара, пыхнув сигаретой, мастер тяжело вздохнул и спустился.

- Коли зря, так убью, - спокойно обронил он. Блоха быстро выпалил:

- Серегу Черта видел.

- Врешь, убью точно, - но ленивая гримаса исчезла с лица Митьки. - Где? Когда? Блоха повалился на колени.

- С полчаса, на Калининском, он прошел переходом, по Гоголевскому, тащил пьяную девку.

- Не ошибся?

- Я Серегу не знаю? Одет необычно, будто из помойки выбрался.

- Куда же он с Гоголевского девался?

- В дом вошел, на второй или третий этаж.

Станислав нарушил все существующие законы и подошел к стоявшему палаткой Нестеренко.

- Мы прослушали разговор в подвале. Мальчишки нашли Бестаева. Видел пацана, что в подвал спустился? Появится, как хочешь, отнеси его в отделение. И никаких контактов с посторонними.

Нестеренко кивнул.

Крячко пробежал квартал, снял телефонную трубку, услышал голос Кати, сказал:

- Ты чего выделываешь? Красивый парень, так вас убьют обоих. Неужели ты думаешь, его убьют, тебя оставят?

Катерина всхлипнула.

- Тут не только твоя и его жизни, здесь много чего. Слушай внимательно, уходите немедленно, вещей минимум, двигаете к Пироговке и по ней до Садового, думаю, я вас там перехвачу. Двигай.

Он тут же набрал номер машины Гурова, услышал ответ, сразу спросил:

- Ты где находишься?

- На Пресне.

- Значит, ты ближе. По Пироговке идут Бестаев и Катерина, думаю, их уже преследуют, собирай людей.

Но Екатерина была женщина, рассуждала иначе. Конечно, попасть в руки ментов значительно лучше, чем оказаться в лапах воров. Стас умный, а дурак, им с Сергеем не пройти Гоголевский, тем более не свернуть на Пироговку, в лучшем случае пристрелят, а то и захватят. Дура она, дура, чего тянула, на что рассчитывала?

- Я пытаюсь тебя спасти. Не знаю почему, и не спрашивай, - она положила в сумку хлеб, закуску и водку, опрокинула стул, сдернула со стола скатерть. - Если ты мне веришь, идем со мной. Иначе одна уйду, мне ваши дела неинтересны.

После небольшой паузы Сергей спросил:

- Чем здесь плохо? Куда пойдем?

- Идешь? - Катерина открыла дверь.

- Сдать ты меня могла давно, - рассудил Сергей и вышел за Катериной.

Она не пошла на улицу, начала подниматься по лестнице. На следующем этаже ключом открыла дверь, пропустила Сергея, вошла следом, сказала громко:

- Олег Иванович, это Катя, поесть принесла.

Квартира была двухкомнатная, точно такой же планировки, как и та, из которой они ушли.

С кухни раздался шум, что-то упало, раздался мужской голос, но слов было не разобрать. Катя пробежала коридорчик, в кухне лежал седой мужчина в военной, блеклой от стирки форме, при орденах и костылях, мертво смотрел на вошедших.

- Серега, а ну, разом, перенесем его в комнату, на диван.

Сергей подхватил мужчину под мышки, Катя под коленки, напряглись, но тело почти ничего не весило, как у ребенка. Они уложили хозяина на диван, Сергей нашел шейную вену, человек был еще живой.

- Что же ты забыла, - шепотом сказал хозяин, - один пятнадцать один.

- А тетя Нина? - оправдываясь, произнесла Катя.

- Она спуститься может в гастроном, а назад - уже дух вышел. Тюрю сделай, коли есть сахар... - пробормотал хозяин, закрыл глаза.

Подогрели воду, растолкли хлеб и сахар, начали бурую массу вливать с ложки старику в рот.

А в Москве в этот момент многие пацаны и подростки словно враз договорились играть в непонятную войну. И первое, что они сделали, это приобрели хладнокровный, безразличный вид. Парни постарше смазывали "стволы", вели себя тихо, бесшумно исчезали из дома и с работы. Настал самый подходящий момент пересчитать, сколько сегодня в Москве вооруженных преступников.

Поняв, что раньше Гурова на Пироговку не успеть, Станислав позвонил дежурному, сказал, что, по агентурным данным, на Гоголевском сейчас начнется бандитская разборка.

- Я уважаю тебя, Станислав, но в центре дня, в таком узком месте, где полно людей... Сам подумай.

- Подумал, что знал, сообщил, твой аппарат мое сообщение записал...

Снял трубку и бизнесмен Илья Туров, абонент, не представившись, сказал:

- Интересующий вас человек находится на Гоголевском бульваре, по моим сведениям, о данном факте знает половина Москвы.

- Так данного человека убьют.

- Может быть. Так как делом занимается полковник Гуров, я ни в чем не уверен.

Тур положил трубку и не в первый раз подумал, что совершенно напрасно поссорился с сыщиком.

Поездка на машине по центру Москвы в дневное время - занятие утомительное и рискованное. И хотя дорога у Гурова была простой и короткой, а машина быстрой и маневренной, сыщик пробивался к Пироговке, как заядлый фанат на футбольный матч, но не сегодня, а в 50 - 60-е годы. Вместо того, чтобы думать о деле, к примеру, поинтересоваться, не ведет ли кто его, он решал совершенно никчемную задачу. Каким образом Сергей соединился с Катериной и каким образом они оказались в самом центре Москвы?

Хозяин ожил, пергаментная кожа двинулась, даже сложилась в улыбку.

- Опоздала кривая, не так просто меня взять, - такая длинная речь опрокинула его на подушку.

Катя напряженно прислушивалась, решая, кто явится раньше и как это определить.

К дому подлетели два джипа, в которых сидели, как мы сегодня выражаемся, лица кавказской национальности, они громко разговаривали между собой, не осознавая ясно, какой им дом нужен. Беглецы же находились в доме на параллельной улице, ведь Блоха их засек при входе в проходное парадное. Вид у кавказцев был воинственный и растерянный одновременно. Они не знали, что остановились не у того дома, не знали, в какую квартиру идти.

В переулок вкатился милицейский "УАЗ" с двумя молоденькими сержантами. Увидев джипы, милиционеры замерли метрах в двадцати. Картина получалась довольно комичная, открывались и мгновенно закрывались окна, словно стекло и занавески могут прикрыть от пуль.

Сержанты совещались между собой.

- Чего теперь делать? - спросил один.

- Сказано, проверить документы, доставить в отделение, - ответил его товарищ.

- Кто будет проверять? - спросил сержант, на груди которого висел "Калашников". - Ты проверь, а я тебя прикрою.

- Со спины? Я же буду стоять между вами. Ты меня прямо между лопаток прикроешь. - Водитель включил рацию: - "Второй", я "Седьмой", прибыли на место. Два джипа, восемь черножопых, оружие не торчит, но вооружены точно.

- Раскорячились, мать вашу так, окружить следовало...

- Совсем уже, капитан... - сержант выругался. - Живы будем, научишь, как вдвоем восьмерых окружают.

- Ты как со старшим по званию базаришь, салага?

Вся история глупостью бы и кончилась, нервы у одного из кавказцев не выдержали, и он выпустил длинную очередь в воздух.

Сержанты мигом выпрыгнули из машины и начали стрелять по джипам из "Калашникова" и "Макарова". Бандиты ответили несколькими очередями. Машины стояли плотно, кто-то из милиционеров попал, со стороны джипов раздался истошный крик. Известно, движение по бульвару одностороннее, достаточно узкое. Идущая со стороны проспекта машина остановилась, следом стала другая.

Крячко ехал навстречу движению, это ему помогло, может быть, спасло, его "Мерседес" оказался позади милицейского "уазика".

- Сержанты, говорит полковник, слушать команду! - рявкнул он не своим голосом. - Вы молодцы, прекрасную пробку устроили. Плохо, что айзики будут пробиваться сквозь нас, так как с обратной стороны их закупорили к едрене-фене.

Действительно, со стороны проспекта подошли одновременно грузовик, автобус, несколько легковушек, нельзя было пробиться даже на танке.

- Заяц медведя поймал и держит, - расхохотался Станислав.

- Чего ты ржешь? - спросил подъехавший Гуров.

- Водители! Кто без оружия и не имеет к бандитам отношения, - крикнул Гуров, - вооружайтесь железом и двигайтесь между машинами в мою сторону, головы держите ниже!

Из джипа полоснула автоматная очередь, закричали на незнакомом языке. Затем уверенный голос отдал какие-то команды, моторы заработали, джипы начали разворачиваться в сторону храма Христа Спасителя.

- Лева, они нас сомкнут, - Крячко сказал таким тоном, словно речь шла о ком-то постороннем. - Главное, бандиты поцарапают мою ласточку. Я этого позволить не могу.

Он прыгнул на капот "уазика", неторопливо прицелился, выстрелил и тут же спрыгнул на землю.

- Замедленная реакция, - прокомментировал Крячко раздавшиеся выстрелы. - Теперь им понадобится оттаскивать тела, - он повернулся, но Гурова рядом не было.

Он пробирался между машин к джипам. Один из нацменов скручивал жгутом тряпку, засовывал ее в открытую канистру. Гуров вытер ладони о борт грузовика, прицелился и выстрелил, гранатометчик упал на канистру, опрокинул ее.

Конечно, если бы нападавшие знали Москву, то бросились бы в ближайший подъезд, он оказался бы проходным, либо имелось окно во двор. Мы не умели воевать в Грозном, они не умеют драться в Москве. Сиди дома и пей чай.

- Хватит! - крикнул Гуров. - Отвоевались. Оружие на землю, руки за голову, по одному ко мне. Вам не выбраться из этого железа, всех перестреляем, живых под суд. А так, может, дорожным происшествием отделаетесь.

Гуров говорил глупости, но протяни человеку ниточку надежды, он сам совьет из нее веревку веры.