Деспот (СИ)

Глава 7

– Ты в порядке? – не глядя на меня, спрашивает Марич.

Бугаи, пришедшие с нами, напряженно водят из стороны в сторону дулами, откуда-то взявшихся стволов.

Я в жизни своей оружия настоящего ни разу не видела. У отца, разумеется, была охрана, но на моей памяти у нее оно никогда не покидало кобуры.

Мозг находится в каком-то ступоре, отстраненно регистрируя происходящее, но отказываясь его понимать. Маричу приходится повторить свой вопрос, прежде чем я осознаю, что означают слова в этом коротком предложении.

Я снова поднимаю глаза на его лицо. В порядке?

Разве можно сейчас быть в порядке?

– Ты цела? – терпеливо, как больного ребенка, переспрашивает Марич.

Этот вопрос попроще.

И я медленно киваю.

– Александр Николаевич, тут никого нет, – доносится до нас из глубины квартиры сиплый голос одного из парней в форме.

А я даже не заметила, как он прошел…

Стволы опускаются.

Охранник нарисовывается в дверном проеме, ведущем в гостиную, и я только сейчас понимаю, что даже для такого крупного мужчины, как он, у него слишком плотный торс. Похоже, на нем бронник.

Он поднимает с пола какие-то дощечки и тянет за леску.

Откуда это все? У меня в квартире ничего такого не было!

Я все еще не могу вымолвить ни слова и только молча таращусь на охранника, благодарная за то, что Марич забыл или не захотел выпустить меня из рук.

– Самоделка, такую даже ребенок соберет, – растерянно чешет голову второй бугай. – Больной на всю голову ребенок. Анастасия Дмитриевна сумку поставила на рычажок, леска натянулась и выбила крепило. И как из рогатки стрельнуло.

Он говорит так просто и вроде бы понятные вещи, но они не укладываются у меня в голове.

Это Маричу в плечо прилетело, а мне бы в глаз как раз попало. А если бы я была на каблуках, то прошило бы горло…

– Анастасия Дмитриевна, – обращается ко мне первый, и я даже не сразу соображаю, с кем он разговаривает. Нечасто меня в мои двадцать два года называют по имени и отчеству. – Вы бы постояли пока в стороне…

Да бога ради! Я бы убежала со всех ног, но пока я не в состоянии отлепиться от Марича, который по-прежнему молчит и разглядывает что-то на полу.

– Анастасия, – все еще не отрывая взгляда от мусора под ногами, спрашивает он. – Ты в дартс играешь?

– Играла, – хриплю я. – Даже в соревнованиях участвовала, но давно. А что?

– А где у тебя висела мишень?

– Да нигде, – теряюсь я. – Я с третьего курса не играю, а переехала в эту квартиру после окончания университета. Я его с собой просто не привозила.

Марич пнул ногой что-то, и передо мной оказалась мишень для дартса.

– Кто-то изобразил разгульную вечеринку и подготовил несчастный случай… – задумчиво произносит Марич, доставая из плеча дротики, обернув руку мои шелковым шарфиком, висевшим на крючке. Я вижу красное на острие, и мне становится дурно.

– Вроде недлинный, – с сомнением качает головой здоровяк, все еще находящийся в дверях гостиной.

– Смотря куда попасть, – хмыкает Марич. – Ей бы хватило, чтобы как минимум выйти из строя и сбежать из города, куда глаза глядят, позабыв о наследстве. Знать бы, как давно все подстроили.

Ну, хоть тут я могу оказаться полезной.

Дрожащим голосом я привлекаю к себе внимание мужчин:

– После возвращения я сюда еще не приезжала, но в мое отсутствие здесь раз в месяц убирается девушка. Накануне вылета я с ней связывалась и договаривалась об уборке. Она присыла мне фото фикуса, – я указываю на стоящий по дороге на кухню цветочный горшок. – Он начал чахнуть, Надя спрашивала, что нужно делать. На фотке все было нормально.

– Дашь ее контакты, – хмурится Марич. – Тебе кто-то звонил вчера или сегодня?

– Пока я спала, звонила тетя Оля и писала Лена. Лена Смагина. Я не успела им перезвонить или ответить.

– Ясно. Осмотреть здесь все, – командует он парням, и они расползаются по квартире.

Меня сажают на тщательно проверенный со всех сторон пуфик возле входной двери и строго настрого велят не шастать по квартире.

Какой шастать? Сейчас мне уже все равно, что незнакомые мужчины могут увидеть мое белье. Пусть хоть примерят. После того как тут кто-то похозяйничал, я вряд ли смогу пользоваться носильными вещами. Мерзкое ощущение, что кто-то забрался с грязными ногами в мой чистый уютный кукольный домик. Несмотря на то что я даже ни к чему не успела прикоснуться, хочется помыться, настолько мне гадко.

– Тут соседей вообще, что ли, нет? – удивляется Марич, который обзвонил все двери на лестничной площадке на моем этаже. – Кто-то же должен был слышать хоть что-то. Квартира стояла пустой полгода, и вдруг шум.

– Соседей нет. Это одна из причин, почему выбрали именно эту квартиру. Соседние принадлежат папиной фирме. Мама очень боялась, что рядом может оказаться дурная компания.

– Ну, конечно, – с непонятной интонацией тянет Марич.

– Александр Николаевич, – зовут его откуда-то из ванной. – Посмотрите.

И Марич идет смотреть, а я впервые слышу, как он матерится.

Что там? Он дротики в плечо получил и не ругнулся, так что мне уже страшно.

Однако Марич выносит из ванной маленькую коробочку. Даже отсюда я вижу, что она пыльная.

– Как ты относишься к позированию обнаженной? – спрашивает меня он.

– Что? – голос мой срывается.

– Это камера, Анастасия. Она уже требует зарядки. Модель больно знакомая. Если она куплена там, где я думаю, мы скоро узнаем, кто ее поставил.

– Камера? – я не верю своим ушам. – Кто-то посмотрел на меня в душе и решил убить?

– Вряд ли это один и тот же человек, – с сомнением произносит Марич. – А жаль.

– Не один? – я понимаю, что, постоянно переспрашивая, выгляжу как идиотка, но мне уже наплевать.

– Мы закончили, Александр Николаевич.

– Тогда поехали домой.

Я позволяю вывести себя, придерживая за плечи как старушку, из квартиры.

В голове шумит, калейдоскоп из мыслей никак не складывается в единую картинку. Все осколки кажутся чужеродными, неуместными и ненастоящими.

И только когда я поднимаюсь на второй этаж в доме Марича и закрываю за собой дверь спальни, меня накрывает. Я срываю с себя одежду и забираюсь под горячие струи душа. Мылюсь раз за разом, будто кто-то неизвестный копался не в моих вещах, а меня трогал. И все равно чувствую себя грязной.

Через полчаса я понимаю, что скоро сотру себе всю кожу, и выбираюсь из воды. Натягивая толстый махровый халат, подходящий скорее для зимы, чем для жаркого лета, я слышу в открытое окно доносящийся с улицы голос Марича. Выглядываю.

Так и есть, он все в том же.

Даже не подумал обработать раны.

Да, они, скорее всего, несерьезные, но это не значит, что нет риска подхватить воспаление.

Пока я, подсохнув, переодеваюсь в домашнее, Марич поднимается к себе. Я определяю это по слышному из-за двери его негромкому баритону. Судя по всему, он разговаривает с кем-то по телефону.

Мне очень не хочется идти к нему, потому что его спальня напоминает мне о моем позоре, о том возбуждении, которое я испытываю, против своей воли, когда ему приходит в голову охота со мной поиграть.

Не хочется, но я благодарна Маричу за его нечеловеческую реакцию, которая, возможно, спасла мне жизнь.

Скрепя сердце стучу к нему.

Ответа нет, и я решаюсь заглянуть и уже не могу отвести взгляд.

Горячая волна накрывает меня. Ноги приклеиваются к полу, не позволяя сделать ни шагу от порога. Дух перехватывает, а ладони становятся влажными.

Мой взгляд неотрывно скользит по обнаженной спине от широких, бугрящихся мускулов плеч вдоль увитой жгутами мышц спины к узким бедрам, крепкой мужской заднице…

Марич разговаривает по мобильнику, а я боюсь даже вдохнуть, чтобы не выдать своего присутствия.

– Макс, тогда жду тебя сегодня, как освободишься. Хорошо. Договорились, – и он отбрасывает телефон на покрывало. – Анастасия, ты как раз вовремя.