Детективная весна

Евгения Михайлова Жаба

Как она любила вдохновение, желание творить — это легкое дыхание, которое поднимало вверх и окрашивало в нежные, яркие цвета мгновения ровной и будничной жизни. Рая в такие минуты смотрела вокруг, широко раскрыв глаза: все менялось. Лица окружающих становились красивее, дети и животные смешнее, старики трогательней. И всем для полноты существования нужно было одно. Ее ласковое внимание, привет, обещание следующей встречи, просто обещание…

И Рая выполняла свои обещания. Она помогала тем, кто в этом нуждался. Кто ждал от нее помощи. Это ведь так несложно для человека, легкого на подъем, быстрого в решениях. Для человека с открытой и щедрой душой.

Рая знала врачей, которые могли приехать к тому, от кого отказалась «Скорая». Она легко находила места, где продается одежда для особых детей. Она умела доставать дорогие лекарства вдвое и втрое дешевле. И наконец, она одна умела скрасить грусть брошенной жены, придумать развлечение одинокому ребенку, рассмешить друга, которого разлюбила та, без которой он — ну, ни капельки не хочет жить и мечтает лишь поскорее уйти из постылой жизни.

Как же хорошо было Рае после помощи в очередной беде. Она чувствовала себя свежей, сильной и отдохнувшей. Она думала о том, кого так поддержала. Она отмахивалась от благодарностей. Действительно, смущалась, испытывала неловкость. Ее наградой был только результат. Рая знала цену своему таланту: нести добро. Нести другим людям, от себя. Наверняка есть еще такие люди, как она, но Рая их не встречала. Видимо, так устроен мир. Поделен на части, в каждой один светлый, добрый, активный человек.

Наверное, у Раи был особый организм. Он помогал ей быть счастливой в любое время суток, после бессонных ночей и непрерывных тревог и поисков. И в эти моменты счастья, которые никогда не были эгоистичными, всегда связаны с другими людьми, Рая так любила себя. Только в эти моменты она себя любила. Смотрела на свое отражение и видела женщину, безусловно, привлекательную. Такую, которая должна привлекать всех — просто как праздник. Как яркий свет, как тепло после долгой зимы.

Она и была привлекательной. Не красавица, но и никаких дефектов внешности. Правильное лицо, пропорциональная фигура — не толстая и не изможденная голодовками. Все естественно и приятно. А вдохновенный свет небольших, карих с зеленоватыми лучами глаз делал ее лицо похожим на лик с полотен старых мастеров. И такой же мерцающей, трепетной и нежной была улыбка. Рая знала толк в живописи. И знала, что ей повезло с внешностью: природа одарила ее той тайной, которую ищут художники в своих натурах.

Ее муж Костя тоже любил моменты вдохновения Раи. И легко прощал ей дни и ночи, когда она была увлечена чужими делами настолько, что забывала о нем. Впрочем, он был из тех мужчин, которому необходимо свое пространство и свое время. То есть они совпали во всем. И это было их открытием: встречи, как после разлуки, яркие, разрывающие их ровную жизнь рядом.

Настоящих разлук у них и не было. А они смыкали вдруг объятия, и Костя всегда говорил: «Здравствуй, моя Рая. Мой ты рай». И это было прекрасной мелодией, чудесным фоном ее жизни, ее бурной, трудной, легкой и счастливой судьбы.

Ради такой судьбы Рая категорически отказалась иметь детей. Не ее это участь — принадлежать только одному, пусть самому любимому человечку. Она себя знала. Она затосковала бы и потеряла бы свое вдохновение в четырех стенах, в однообразном контакте, в череде необходимых, обязательных, одних и тех же дел. И работу она не хотела прерывать ни на день. Потому что и с работой ей повезло.

Талантливый и сплоченный коллектив дизайнеров интерьеров. И лучшая, верная, преданная подруга и коллега. Станислава. Милая Стася, для которой Рая и родной человек, и самый главный авторитет. Так сложились их отношения. Стася без Раи не покупала себе одежду, не принимала никаких важных решений, она даже свои эмоции могла понять окончательно лишь после того, как Рая объяснит, что к чему. Не потому, что глупее, а потому, что не очень уверена в себе. Потому что она привязчива и немного наивна.

Рая поймала в зеркале свой долгий, манящий взгляд, адресованный всем, кого она любит. И вызвала рядом отражение Стаси. Они хорошо смотрелись вместе. Стася тоже аккуратная и пропорциональная. Но у нее внешность бледнее, чем у Раи. Узкое личико с мелкими чертами. И удивительные глаза. Глубокие, как осенние озера с тайной омута. И скорбный рисунок по-детски беспомощных губ. Стася очень редко улыбалась.

Рая подошла к журнальному столику и подняла две очень красивые вещи. Белую прозрачную блузку с черным кружевом и черную юбку с водопадом воланов, тоже из тонкой и легкой ткани. Совсем недорогой наряд. Но смотрится, как говорят, на миллион долларов. Он создан для Стаси. Рая была счастлива, когда его нашла, выбирая подарок подруге на день рождения. Завтра и вручит. И поймает с удовольствием редкий момент улыбки Стаси.

В день рождения Стаси все работали, как обычно. И лишь ровно в шесть часов вечера заведующий отделом вошел в кабинет с большим букетом красных роз, торжественно вручил его имениннице, поцеловал ей руку и подмигнул коллективу:

— Никто не надеялся прогулять сегодняшний праздник? Или я напрасно рассчитываю на шампанское и чего-то поесть?

— Не напрасно, — рассмеялась Рая.

И привычно возглавила подготовку торжества. Все было: и шампанское, и домашние закуски, и большой торт. Когда все уже усаживались за праздничный стол из нескольких сдвинутых рабочих столов, в кабинет вошел красивый мужчина. Постоял у порога, пока его не заметили, а потом сделал несколько шагов навстречу бежавшей к нему Стасе. Он подхватил ее на руки и крепко поцеловал в губы.

Это был Никита, муж Стаси. Он работал в соседнем отделе. Стася и Никита поженились недавно, и медовый месяц у них только-только закончился. Рая смотрела на них и улыбалась. Красивая пара. Стася расцветала рядом с Никитой. И решились они оба на этот важный шаг, конечно, не без помощи Раи.

Стася долго не могла поверить, что в нее действительно влюбился такой мужчина, о котором мечтали многие. А Никита не сразу решился расстаться со своей свободой. И Рая сумела им обоим объяснить, что это и есть главная свобода — хотеть быть вместе. Она теперь для них самая близкая родственница.

Приятная, озорная мысль иногда кружила голову Рае. Если бы этот мужчина не принадлежал ее лучшей подруге, ей бы ничего не стоило его увлечь. Что-то в нем есть такое — опытная женщина поймет: он любит любовь. Но Рае не нужен никто, кроме Кости. Просто она понимает: Никита такой подарочный вариант — сероглазый, с красивым мужским лицом, с широкими плечами и сильными узкими бедрами. Ей было бы интересно проверить свою привлекательность. И он бы, наверное, не устоял. Но счастье трепетной и наивной Стаси теперь под ее неусыпным контролем. И Рая повела их к центру стола, держа обоих за руки, как любящая сестра.

Вечер прошел отлично. Стася даже сразу переоделась в подаренный Раей костюм. Вышла, и все ахнули. Что-то главное подчеркнуло и высветило в ней это черно-белое страстное сочетание, эта кружевная прозрачность ткани. То, о чем, наверное, было известно до сих пор только Никите. Женственность — зовущая, созревшая, оцененная, удовлетворенная и побеждающая даже целомудрие — стала очевидной всем. Стася в свои двадцать восемь похожа на девушку-подростка, которая только переступила порог женской взрослой жизни. И кажется совершенно счастливой.

И только Рая заметила один момент. В кармане Никиты позвонил телефон. Он взглянул на дисплей и сбросил звонок. И взгляд Стаси вдруг заметался. Она сразу опустила глаза, озабоченно поправляя оборки на коленях. Пальцы ее вздрагивали. И губы опять сложились в скорбный рисунок. Всего на секунды. Стася тут же улыбнулась. И все продолжилось. Шутки, смех, поздравления и пожелания.

«Но это точно было, — сказала себе ночью Рая. — Надо узнавать».

Она не стала приближаться издалека. Просто поставила перед Стасей на следующий день чашку кофе, села рядом и сказала:

— Рассказывай. Я что-то почувствовала. Ночь не спала. Что у тебя случилось?

Стася задумчиво на нее посмотрела. Потом кивнула и открыла у себя в компьютере какой-то сайт. Зашла на страничку, увеличила фотографию на аватарке.

— Вот, — показала она.

Рая пристально рассматривала снимок женщины, молодой, но явно старше Стаси. То, что называется: типичная блондинка. Неизвестно, какой у нее от природы цвет волос, но это категория женщин, опасная для жен. Светлый взгляд, слишком невинный для того, чтобы этому можно было верить. Полные губы, к сожалению, без силикона. И, конечно, высокая грудь, обтянутая тонким трикотажем. Рая нажала на следующий снимок. Кудрявый ребенок обнимает большого медведя.

— У нее ребенок? Мне кажется, что я ее видела…

— Думаю, видела. Она уже два месяца у нас на контракте. Надомная работа. Она мать-одиночка.

— В отделе Никиты?

— Да.

— Что-то конкретное или ты просто приревновала?

Стася взглянула Рае в глаза, и этот взгляд вонзился в сердце, такая в нем была боль.

— Они встречаются. Он два раза не ночевал дома. Я точно знаю, что он был у нее. Да Ник и не отрицал.

— Марина Белявская… Давай пока не будем делать выводов. Отвлекись, развлекись. Я умею собирать информацию. И мне сдается, что все не очень серьезно. Что-то такое есть, наверное, у каждого мужчины. Просто так получилось, что ты узнала. Не бери в голову. Договорились?

— Да, — послушно кивнула Стася и тихо добавила: — Может, такое есть у каждого мужчины, но не каждая женщина способна пережить. Я — нет.

— Возьми себя в руки. Мы вместе.

Новое дело было настолько серьезным, сложным, в чем-то даже опасным, что Рая провалилась в него с головой. Ее план был стратегически точным. Собрать информацию незаметно и по максимуму. Просчитать все возможности и ходы. Найти слабые и уязвимые места, продумать форму удара. И рассчитать его силу. Чтобы не только разрушить, но и вернуть то, что сейчас пошатнулось. Вернуть и закрепить устойчивость. Рая не любит половинчатых решений. Резать — так резать. Склеить — так намертво.

Для начала Рая зарегистрировалась на сайте, где была страничка Марины Белявской, и попросилась к ней в друзья. Ответ пришел сразу. Рая написала Марине теплое письмо с комплиментами внешности и восторгами по поводу ее трехлетнего сына. И в ту же ночь уже активно участвовала в какой-то беседе виртуальных подружек, обеспокоенных новым вирусом, опасным для детей. Рая очень быстро привлекла всеобщий интерес. Она ведь все знала, ссылалась на известных врачей, могла составить протекцию, выложила ссылки на аптеки, где можно купить лекарства дешевле. Для мамаш-одиночек такое участие очень важно.

Не прошло и двух дней, как Рая стала главным авторитетом в женской виртуальной стайке, которая возникает внезапно, случайно и становится самой главной дружбой. И уже шел обмен домашними телефонами. Раю наперегонки приглашали в гости или где-то просто посидеть.

«Есть у меня такое, о чем не могу написать на весь свет», — так пишут девушки свалившимся с неба подружкам, страстно желая поделиться тем, что скрывают от самых близких людей.

И Марина как-то написала: «Может, встретимся, поговорим? Если у тебя будет время. Я практически не выездная». Рая ответила скупо: «Конечно. Я позвоню». И не торопилась. Были более важные дела.

Она встречалась со всеми, кто знал лично Марину. Запоминала имена и фамилии, которые звучали в их рассказах. А все события из жизни Марины забивала в память, как в хранилище. Бурная, однако, жизнь у этой типичной блондинки. Еще через несколько дней встреч, ночного рытья по разным сайтам и чужим альбомам Рая стала чувствовать себя, как женщина на сносях. В ней был компромат на целую жизнь. Неопровержимые и жестокие обвинения. Это дозревало и стремилось на выход. И выход будет эффектным. То, что требуется. Разрушить напрочь, склеить намертво.

И наконец, Рая приехала в гости к Марине.

— Какая ты милая, — обняла ее прямо в прихожей Марина. — Точно такая, как я себе представляла. Как будто совсем родной человек.

— И ты тоже. Родная. И еще красивее, чем на фотографии.

Второе было правдой. И это снимало последние сомнения и давило крохи жалости. Она, эта Марина, ведь не пожалела Стасю, когда ловила Никиту в сети своей красоты.

Рая вошла в комнату, которая была и гостиной, и спальней. Вторая, совсем крошечная, каморка была детской.

А эта комната… Да, здесь все скромно, даже бедно и чисто. Но все равно все кричит о пороке, о бесстыдстве, о сладком грехе. Рая смотрела на широкий диван, на яркие, смешные подушки и видела эту женщину. Без ее блеклого халата, без аптечной резинки в пышных волосах. Это вызывающе соблазнительное тело прижималось к мускулистой груди и животу Никиты, этот яркий рот целовал его губы, обещал любое блаженство. Такие женщины умеют утолять прихоти мужчин. Вовремя Рая к ней пришла. Она получила здесь то, что сейчас нужно. Вдохновение. Она испытала ревность Стаси, похоть Никиты, собственное возбуждение от проникновения в суть чужого греха.

И следующий шаг был для Раисы очевидным. Она, как опытный сценарист, как автор криминальных разоблачений, поняла, чего не хватает ее сюжету. Неотвратимого, хлесткого удара. Видеоматериала. И друг Гугл ей тут же помог.

Рая зарегистрировалась на двух специфических сайтах и опубликовала скромное объявление: «Требуется личное видео за умеренную плату». И получила три предложения, из которых выбрала одно: в нем не было ошибок, и автор подписался своим именем — Николай. Рая позвонила по указанному телефону, встретилась с незаметным и немногословным парнем в нейтральном месте, объяснила задачу. Заплатила аванс, сказала, что вторую часть перешлет после получения результата на карту.

В тот же день позвонила Марине:

— У меня для тебя хорошая новость. Я нашла мастера, который умеет исправлять брак ноута, ты жаловалась, что у тебя сбивается работа. Отличные рекомендации. Он тебе позвонит, зовут Николай. И еще: не вздумай только спорить со мной. Я ему заплатила аванс. Когда все сделает, заплачу остальное. Но только по факту. Он и ко мне придет кое-что поправить.

— Рая, мне так неудобно…

— Брось. Очень даже удобно. Я притащилась к тебе и даже не сообразила купить ребенку игрушку. Вот и выберите вдвоем от меня на сэкономленные деньги.

Пришел срок начала решительных действий. Для них все было готово.

И день выдался такой хороший, яркий и прозрачный. Настоящая весна, еще не пробившая толщу холодов, еще скрывающая свою пылкую и стремительную, как половодье, суть. Рая вышла из своего «жучка» во дворе офиса, неторопливо и уверенно направилась ко входу. Краем глаза она видела свое отражение в стеклах машин. Это была женщина, которой под силу управлять судьбами. Женщина, настолько сдержанная и скромная, что ничем и никогда не выдаст свою настоящую силу. Женщина-совесть. Женщина-доброта и справедливость.

На Рае был бежевый костюм из кашемира, бледно-розовая шелковая блузка, она в первый раз надела легкие, открытые лодочки на каблуках. Они мелодично отстукивали темп ее движения, гармоничный рисунок чистых, изобретательных мыслей, которые все до одной были посвящены другим людям. Рае так легко и глубоко дышалось. По ступенькам крыльца она почти взлетела. Так торопилась увидеть подругу Стасю.

Рая вошла в отдел, отмахнулась с нежной улыбкой от комплиментов с разных сторон, положила сумку на свой стол и увидела, что Стаси на ее месте нет.

— Она побежала в туалет, — перехватила ее взгляд сослуживица Люба. — Зеленая, согнулась. Я думаю, она отравилась.

Рая нашла Стасю в уголке между раковиной и кабинками. Она стояла, держалась руками за мраморный подоконник и тяжело дышала. Пыталась дышать, как рыба, выброшенная на мель.

— Сердце? — встревоженно бросилась к ней Рая.

— Все, — беззвучно выдохнула Стася. — Просто все. Такой комок. Запеклось.

— Никита?

— Не ночевал.

— Так. Соберись. Иди во двор на солнышко. Подыши глубоко, погрейся. Я забегу в отдел, возьму наши сумки и скажу, что повезла тебя к врачу. Ты отравилась. Жди меня. Поедем к тебе.

В квартире Стаси и Никиты пахло воровством. Иначе не определишь тот тоскливый налет, который разъедал уют и тепло убежища на двоих. Свет покоя, аромат доверия, нежная и томительная тайна супругов — все это было взломано. У коварного хакера пошлый ник — «любовный треугольник». Что-то не так, и все выглядит по-другому. Не так брошен плед на кровать, не так стоят чашки. И две подушки, как предательницы, рассказывают целому свету о том, что видели одинокую ночь Стаси, ее горькие и стыдные слезы. Одна подушка была скомканной. На другой этой ночью никто не спал.

Стася и вошла в свою квартиру, как в чужую. Прошла, держась за стенку, до кухни, бессильно опустилась на табурет. А Рая принялась хлопотать. Сварила кофе, приготовила тосты с сыром и колбасой, нарезала помидоры и огурцы, заставила Стасю выпить стакан апельсинового сока.

— Ты думай сейчас только об одном. О том, что тебе нужно вернуть силы. Они нужны не для того, чтобы киснуть и плакать. Они нужны для борьбы и победы.

— О чем ты? — слабо улыбнулась Стася. — Какой борьбы и над кем победы? Над Никитой, что ли? Мне не нужна эта победа. Если все серьезно, мне силы действительно понадобятся. На очень короткое время. Чтобы отпустить его с миром.

— А давай ты не будешь сейчас говорить всю эту ерунду, которую придумала от бессилия. Давай ты все же поешь, выпьешь кофе, а потом послушаешь меня. Ты даже отдаленно не представляешь, с чем я к тебе пришла. Не с пустыми руками точно.

Когда они вошли в гостиную и сели на диван перед столиком с ноутбуком, Стася прятала под ресницами надежду. Она даже порозовела, так подействовала на нее уверенность Раисы. Что рассчитывала она услышать или увидеть? Стася боялась мечтать, но ведь все возможно.

К примеру, Никита, симпатизируя Марине, просто сидит ночью у постели ее заболевшего ребенка. И честно признается влюбленной в него женщине в том, что она ему нравится, но он слишком любит жену. Ведь что-то именно такое может узнать Рая, она столько времени потратила на то, чтобы войти в круг Марины. И если это так, если это хотя бы приблизительно так… Стася все сделает, чтобы и Марине, и ее ребенку жилось легче. Она пойдет даже на то, чтобы Никита мчался к ним в любое время суток. Они могут и вместе ездить теперь к ним. Стася все же увлеклась и приняла свою версию как данность. И она оцепенела, когда заговорила Раиса.

Она была не в состоянии ни принять, ни отвергнуть то, что слышала. Ей только казалось, что белые и прозрачные облака ее представлений кромсает острый и жестокий нож. И эти облака растекаются кровавыми слезами.

— Вот, — так начала свой рассказ Раиса. — Посмотри на этот снимок. Невесту ты узнаешь, конечно. Это Марина. Симпатичный у нее был муж, правда? Его зовут Андрей. Он просто симпатичный. А вот отец у него красивый, видишь? Зовут его Михаил. Сейчас увеличу.

Стася послушно разглядывала действительно красивого, совершенно незнакомого мужчину в черном костюме и белой рубашке. У него было серьезное, напряженное лицо с темными, страстными глазами. Седые виски оттеняли и освещали такую глубину выражения, что Стасе не сразу удалось отвести взгляд. Она посмотрела на Марину. Та почти не изменилась со дня своей свадьбы. Стала только более яркой и уверенной.

Некоторых женщин делает такими любовь мужчин. Стася не из их числа. Она, наверное, стала еще более робкой. С трудом поверила в свое счастье, все время боялась его преувеличить и, наверное, подсознательно ждала беды. И дождалась.

— А теперь внимание. Я просто буду рассказывать, не отвлекаясь на источники и документы. Они есть. Как положено: каждый факт имеет не менее пяти подтверждений. И я все тебе оставлю: снимки, имена, телефоны, адреса свидетелей и даже заметки и сообщения из сетей и новостей.

— Боже, какое вступление! Ты что, серьезно думаешь, что я бы и так тебе не поверила и стала бы проверять? Но меня такое начало пугает. Рая, а если мы оставим твою затею… Я понимаю, что тебе виднее, но нет ничего, что может изменить мою ситуацию. Я просто не удержу в голове какие-то истории. Неужели ты не понимаешь?

— Это удержишь, — властно сказала Рая. — Это все изменит для тебя. Я хочу сломать твою беспомощную позицию. Ты, как курица перед забоем, извини. Есть же в тебе то, что заставит побороться за свое счастье. Короче, слушай. В конце концов, ради тебя я провела настоящее исследование. Искала концы. Я их нашла.

Она говорила спокойно, со сдержанным драматизмом, иногда с презрением, иногда с жалостью. Она говорила убедительно и красиво. Станислава уже в первые минуты рассказа увидела то, о чем ей рассказывали. А потом поплыла по бурному чужому течению таких событий, о каких никогда не слышала в принципе.

Она не была ни созерцателем, ни сплетницей, ни членом секты злорадных зевак. Но то, о чем она узнавала, имело отношение к ней. Более того, это имело отношение к Никите. К нему — самое прямое. И это все решало.

Такой была история. Встретились девушка и парень, познакомились при поступлении в архитектурный институт. Юные, по восемнадцать лет, прелестные, открытые, готовые к великой любви. И влетели в нее без раздумий. На первом курсе подали заявление в загс. Через месяц стали мужем и женой. Через год счастливыми родителями чудесного малыша. Жили все в трехкомнатной квартире родителей Андрея. Дом был гостеприимный. И потому у разыгравшейся трагедии оказалось много свидетелей. Тех, которые просто сидели в партере и ловили каждый вздох, каждое слово, запоминали, становились обладателями самых неожиданных фотографий. Это все пригодилось им потом. Это все нашло главного ценителя — Раису.

— Вот, — показала она ряд снимков. — Ты все увидишь еще до того, как я тебе расскажу, дам телефоны и адреса тех, у кого все было перед глазами.

И Станислава увидела…

Снимки были большие, хорошего качества, их явно обновили и обработали, выделяя главное. Рая была отличным фотографом. Вот под козырьком типового роддома на крыльце стоит Марина с дорогим конвертом — первым нарядом своего малыша. Рядом муж Андрей, смущенный, смешной, неловкий. Он как будто боится смотреть на ребенка, он даже к жене стесняется прикоснуться. Держит руки по швам. И смущенная улыбка в сторону друзей, мол, видите, как меня угораздило. Разве бывают такие отцы семейства?

Следующий снимок. Они уже в окружении встречающих. А Марина растерянно оглядывается. К ней обращаются, а она смотрит по сторонам. И еще. Крупное лицо Марины: на нем как будто вспыхнул яркий свет. Еще. Высокий мужчина со спины. Он протягивает Марине белую розу. Склоняется почти в поклоне. А крупная рука сжимает нежное плечо женщины властно и нетерпеливо. А потом он держит ребенка, он уже повернулся к объективу и отводит от всех, прячет взгляд, который никак не соответствует радостному моменту. Человек никого не хочет видеть. Он не смотрит даже на Андрея. На своего сына. Да, это его отец, Михаил.

И Стася забыла, что это чужая жизнь, что это документы из жизни самого страшного ее врага. Стася попала в жестокую и душераздирающую драму, увидела все наяву, почувствовала то, через что прошли жертвы несчастья под названием любовный треугольник. Конструкция беды, построенной из обломков горячего счастья.

Стася была Мариной. Этой белокурой и голубоглазой богиней, которая держит у юной груди младенца. Стася была растерянным молодым мужем, который не знает: поднимает его счастливая ноша или топит. И Стасино сердце расколола острым клинком острая, последняя, властная и неудержимая страсть опытного мужчины — Михаила. Он и дерево посадил, и дом построил, и сына вырастил. И жил по правилам и людскому закону. А полюбил насмерть, как преступник. Украл не просто чужое. Он ограбил родного сына.

И кроткой Галиной стала Стася. Это жена Михаила. Вот ее фотография из газеты под рубрикой «события». Бледная, худощавая женщина с добрым и озабоченным лицом. Она собиралась быть для всех незаменимой помощницей, растить обожаемого внука. А когда обнаружила себя в пучине катастрофы, пыталась перерезать себе сонную артерию кухонным ножом. Ее спасли, но она осталась изуродованным инвалидом.

Стася откинулась на спинку дивана, застонала.

— Рая, я поняла. Больше не нужно.

— Что ты поняла? — требовательно спросила Раиса.

— Поняла, что Марина — роковая женщина, что она несет другим людям беду. И что это и ее главное несчастье. Наверное, и с Никитой она просто недооценила последствий какого-то невинного флирта или кокетства. Мне очень больно, но и ее судьба ужасна. Так получается.

— Так совершенно не получается. — Рая говорила почти насмешливо. — Раз ты до сих пор ничего не поняла, я постараюсь прояснить. Почитай это и это. Посмотри на этот снимок.

— Ох! — простонала через какое-то время Стася. — Какие страшные события! Кара на весь род.

— И опять ты не поняла. Михаил сказал сыну, что он отец ребенка Марины. Но он солгал. Об этом рассказали друзья и подруги Марины и Андрея на бракоразводном суде. Вот их показания. Михаил признался, что таким образом пытался спасти внука от его беспомощного отца. «Я — взрослый мужчина, — говорил он. — Я умею беречь женщину. Андрей — щенок. Для него беременность Марины стала просто неприятной неожиданностью. Он не может быть отцом, а я хочу. Хочу теперь стать отцом своему внуку. Его родила моя женщина. Она меня любит». А его сын Андрей не захотел никакой генетической экспертизы. Он после несчастья с матерью хотел только одного — сбежать из этого ада. Вот материалы уже другого суда. Андрей, уйдя из дома, поселился в каком-то притоне с наркотиками. Имел он отношение к продаже или нет, в этом есть сомнения. Но он стал крайним в деле. На него все повесили, и он сейчас отбывает немаленький срок.

— Боюсь спросить, что с Михаилом…

— Уже ничего. Он сгорел от скоропостижной формы рака на руках своей искалеченной жены.

— У меня сердце разрывается от боли, — разрыдалась Стася. — Они все — сироты. Михаил перед страшной смертью, его бедная жена, Андрей, сын Марины. Да и она сама. Это же пепелище.

— Ну, что же, — решительно сказала Рая. — Я была готова именно к такой твоей реакции. Жалельщица ты моя неразумная. Сейчас ты поймешь, что пепелище не случайно. Что Марина — не сиротка, не пострадавшая. Что это и есть смысл и назначение ее жизни. И вся трагедия для нее — просто прелюдия к новой трагедии. Стася, соберись! Вытри слезы и сопли. И очень внимательно смотри. Это жертва? Ты по-прежнему жалеешь?

Стася вынесла то, что она увидела. Не умерла сразу, слезы высохли сами, тупая боль в сердце запеклась и стала горящим углем. Конечно, на всю оставшуюся жизнь. В этом она не сомневалась.

Она смотрела эротическое кино. Ту самую тайную съемку Раи в квартире Марины. Она видела обнаженных мужчину и женщину, ненасытных партнеров, физически созданных друг для друга. Она слышала их стоны и вздохи, их бесстыдные и жаркие слова. Стася даже не знала, как красив ее муж в любви. Как может ему пойти, как его украшает вот такая полногрудая прелестная женщина. Да, Марина совсем не похожа на жалкую жертву и всеми покинутую сиротку.

— Что-то дошло? — спросила Рая, как опытный учитель. — Все еще жалко?

— Зачем все это? — только и выдохнула Стася. — Что ты хочешь со всем этим делать?

— Я знаю, что делать. Скажу коротко. Такой грех, такое преступление должно быть наказано. И ты не станешь следующей жертвой. Скажи мне честно: что ты сейчас чувствуешь?

— Скальпель у меня внутри, — сурово проговорила Стася. — Он отсекает все живое. Все женское, все человеческое, все, что было теплым и чувствующим. Ты знаешь этому определение?

— Знаю, — сказала Рая. — Это ненависть. И ради тебя я сделаю невозможное. Я верну тебе твое живое и человеческое. Я верну тебе твоего Никиту.

И Стася не спросила, как Рая это сделает. Стасе было все равно. Она просто хотела, чтобы это страшное, красивое и эротическое кино оборвалось.

Рая спокойно вынула диск из компьютера.

— Мне кажется, что твой комп на последнем издыхании, — спокойно сказала Рая. — Жесткий диск разрушается явно. Я пришлю тебе хорошего мастера, он поставит твердотельный накопитель. Компьютер будет летать еще не один год. Тебе нельзя обрывать связь с миром. Совсем провалишься в депрессию. По себе знаю.

Никита сразу согласился встретиться с Раисой. Он даже обрадовался возможности поговорить с человеком, перед которым ничего не нужно скрывать. С человеком, который так же, как он сам, любит Стасю и хочет помочь ей справиться с новой ситуацией.

Они отпросились на работе и приехали в квартиру Раи, когда ее мужа не было.

Никита жадно проглотил чашку горячего кофе и взглянул на Раю голодными глазами дикого волка. От еды он отказался. То был другой голод.

— Правильно говорят, что друзья познаются в беде, — сказал он. — Наверное, только ты и можешь сейчас что-то поправить или смягчить. Я уже голову сломал. Стася у меня, как гвоздь в мозгу. Я молчу, я боюсь до нее дотронуться, чтобы не сделать еще больнее. Стася…

— Да, Стася, — оборвала его Раиса. — Речь и об этом. Только начну я не с нее. Я подумала, что ты мне тоже почти родной человек. И ты должен знать, на что идешь. Главное в жизненных трудностях — это полнота информации. Ты со мной согласен?

— Конечно, — немного удивленно ответил Никита.

И начался его час испытаний. Пару часов назад он даже не знал, что все может быть настолько сложнее, острее, больнее…

Тот сюжет драмы, который уже был известен Стасе, Никита узнал под совсем другим углом. В том и был талант Раисы. Немного поменять свет, акценты, найти самые болевые для слушателя и зрителя точки.

Ей бы цены не было в пропаганде. Мало там людей, которые настолько умнее и сильнее пассивной аудитории. От того пропаганда, как правило, жалка, смешна и убога. Раиса иногда хохочет у телевизора и представляет, как сделала бы это она. Как раздавила бы она всю человеческую, принимающую массу, не опустившись до откровенной лжи. Она бы сумела так подать правду, что толпа стонала бы, корчилась, плакала бы и смеялась по невидимому велению Раисы. Никто не нашел бы в том ни подвоха, ни искажений. Потому что все это было бы на таком высоком и тонком уровне… На таком, какой дается лишь исключительным людям. Вот она и проверит сейчас свою теорию на Никите. Это не внушаемая Стася. Он умный, уверенный и опытный по самым строгим критериям.

И Никита увидел не юную, слабую женщину, попавшую в жернова страстей. Он увидел Марину коварной и ненасытной соблазнительницей. Вот любительский снимок. Делал Андрей. Марина кормит грудью младенца. Она только что проснулась, просто спустила бретельку ночной рубашки. Раиса всего лишь обработала снимок, где-то осветлила, где-то добавила тени. И сонная девушка со спутанными волосами, которой от недосыпания трудно сидеть, предстала в совершенно другом образе. Она откинулась на высокие подушки не от усталости, а в изнеможении, она практически отдается кому-то, кого Никита не сразу увидел. Он глаз не может отвести от лица Марины, которое кажется таким откровенно порочным, зовущим. Голубой огонь взгляда под золотыми прядями — это не взгляд мадонны. Это роковой призыв, приказ мужчине. А вот и он… Он — не муж, который снимает. Мужчина стоит на темном пороге. Там только тень, намек… В кадре нет лица. Но в позе, во всем теле мужчины такое напряжение, такая сила и такая зависимость… Это Михаил, свекор.

Больших усилий стоило Рае, чтобы выделить фигуру Михаила, она была почти незаметна на оригинале.

Похороны Михаила. Его несчастная, изуродованная вдова в глухом черном платке. Марина тоже в трауре. Но ее платок кружевной, прозрачный, мыс на груди приоткрывает полную грудь. Марина томно и бессильно опирается на чью-то руку. Не видно на чью. И отдельно крупные планы: сухощавое лицо незнакомого мужчины, в глазах которого ни капли грусти, только похоть. Взгляд искоса Марины, а в нем обещание. Это было искусной работой. Понадобилось много снимков. На кладбище Марину держал под руку их с Андреем бывший однокурсник. Лицо принадлежит соседу, который стал приставать к Марине с тех пор, как она осталась одна.

Он приходил помогать по хозяйству, добивался ее взаимности, сам делал снимки Марины, ребенка, селфи с собой. Фотографии остались у Марины дома. Марина, перебирая свои альбомы, попросила Раю:

— Будешь уходить, вынеси, пожалуйста, это на помойку. Я наконец его выгнала, этого маньяка. Дешевле вызывать мастера на час.

А получилось здорово. Профессионал бы не сразу обнаружил фотомонтаж и фотошоп. Выражения лица Марины так легко менять и создавать новые. Удивительно подвижное и выразительное лицо. Глаза, которые на снимке выглядят спокойными и даже равнодушными, легко становятся глубокими, яркими, порочными.

Никита несколько раз выходил на кухню курить, умывался в ванной холодной водой. И все откладывал мольбу о пощаде, хотя силы были на исходе. И опоздал.

Ему показали видео. Но в этом варианте была видна в основном женщина. Мужчина только со спины, на расстоянии. Никита не узнал себя. Он слышал стоны и жаркий шепот своей возлюбленной, видел ее откровенную наготу, а воображение еще держало сухощавое лицо мужчины, руку, на которую опиралась Марина на кладбище. Он даже ничего не спросил. Рая ответила его измученному взгляду:

— Это просто сосед. Помогал, когда она осталась одна. Один из соседей. Прости.

Когда Никита сел в свою машину, он не чувствовал себя. Как будто он уже умер и смотрит на похожего человека с высоты. На раздавленного, униженного человека, обманутого во всем. На мужчину, который лишился даже надежды на то, что после экзекуции он остался мужчиной. Ему удалось отъехать от дома Раисы, и он до темноты стоял в каком-то глухом переулке. Пока не обнаружил в своем теле жизнь. Она явилась каплями холодного пота от висков до пальцев ног. Домой он ехал много часов. И не был уверен, что едет домой. Что в принципе хочет куда-то доехать.

В квартиру вошел тихо, снял туфли у порога, заглянул в спальню, посмотрел на крошечный клубочек, окутанный тоской. Так лежала Стася, когда ей было тяжело. Она как будто прижимала боль к животу и обнимала ее всем телом, чтобы успокоить на время. Вот с этой картинкой и ушел Никита на балкон. Лег там, не раздеваясь, на дощатый пол и отдал свою повинную голову, свое измученное сердце на растерзание палачам: ревности и вине.

К утру почти жаркая майская ночь тревожно дернулась, зябко затряслась и просыпалась дождем с колючим снегом. Никита открыл все окна на балконе, бросил на пол рубашку и подставил грудь холодным ударам ветра.

Стася обнаружила его там, когда пришла закрывать балконную дверь. Он лежал на полу навзничь. И ей на мгновение показалось, что снежинки не тают на его застывшем лице и голой неподвижной груди. Она вскрикнула, упала рядом с мужем на колени и, кто знает, может, и вернула его откуда-то, из окончательного далека.

Никита не мог открыть глаза, шевельнуться, он сам себя чувствовал закованным в ледяной панцирь. Сердце билось, но вяло, редко и неохотно. Ему понадобилась вся его воля, чтобы подняться, перейти в комнаты. Он упал в гостиной на диван, провалился в темное тепло, а проснулся в слепящем, невероятном зное. Стася измерила ему температуру: больше сорока градусов…

Раиса приехала на работу позже обычного. Узнала, что Никита тяжело заболел. Подозрение на пневмонию. Они со Стасей отказались от госпитализации, Стася просто взяла отпуск за свой счет, чтобы ухаживать за мужем.

Рая для виду тревожно нахмурилась и сокрушенно покачала головой. Медленно прошла в туалетную комнату, достала зеркальце, попудрилась и подмигнула своему отражению: «Йес!» Все идет как по нотам. И она знает, что будет дальше.

Когда Никита вырвался из своего страстного и жестокого полусна-полубреда, он первым делом попросил телефон. Нашел номер Марины и внес его в «черный список». Этот ребяческий поступок подействовал, как сильное успокоительное. Он спал долго и чувствовал только одно: он выздоравливает. Но не хочет, чтобы об этом кто-то узнал. Особенно Стася.

Никита просыпался для того, чтобы сказать себе: я всегда буду один. Каким образом — это детали. Главное — один. Чтобы никто не манипулировал, чтобы никто не лгал и никто не мог его пожалеть. Такая простая единственно чистая цель. Он соберется и дойдет. И спасет себя. И проживет свою жизнь в покое и отсутствии всего — людей, родства, женской любви.

Стася робко отмечала, как отступает болезнь Никиты. Кормила, поила, давала лекарства и уходила в другую комнату.

Уж она-то знала точно: она ему не нужна. Но отчаяния не было, она как будто прочитала его новую цель. Стася и дыхание его умела читать. Никита хочет жить один. Будет она рядом или нет, но он уже ступил в жизнь без нее. И в этом горе единственный просвет: Никита не рвется и к Марине. Стася видела, как он уничтожил ее телефон. Рая выполнила обещание.

Так они прожили — просуществовали две недели. Никита уже вставал, делал гимнастику, принимал душ, работал. Он учился спать без снов и воспоминаний. Без желаний.

В ту ночь он вынырнул из очень глубокого сна, потянулся, вздохнул глубоко и почти легко. Такой вздох дарит бог выздоравливающим.

«Так начинается осознанная свобода», — подумал Никита.

И дышал полной грудью, обнаженным теплым телом до утра, не желая провалиться в сон-беспамятство. Больше не казалось, что осталось лишь доживать прошедшую жизнь. Утром захотелось вдохнуть аромат горячего кофе, найти в холодильнике что-то сладкое. Он встал, дошел босиком до кухни и остановился за порогом. На кухне была Стася.

За время болезни мужа она привыкла к тому, что ее никто не видит. И вышла после бессонной ночи, чтобы выпить чаю. Стася забыла, когда что-то ела. Она забыла, когда хотела есть. Эту самую простую и такую счастливую потребность задавила тьма лишений и позора, тяжесть тошноты, отвращение ко всему, что связано с собственным телом.

Никита смотрел на жену, видел, как она похудела. Голубая батистовая ночная сорочка из набора, подаренного им на свадьбу, принадлежала женщине, вдвое полнее. А ведь Стася была предельно стройной. Худеть вроде некуда.

Стася потянулась к полке за сахарницей, опустила руки, и рубашка поползла вниз, открывая плечи и грудь. Стася небрежно ее придержала, чтобы не упала совсем. И тут увидела Никиту. И в панике закрыла двумя руками свои маленькие девичьи груди. Это был не ложный стыд. Это была попытка спасти любимого мужчину от созерцания постылой жены. От острых сравнений.

А сравнение действительно поразило Никиту. Эта нежная женщина-девочка, этот светлый облик, это изящество, какого он никогда не видел в других женщинах, вновь заворожили его. Он был пленен красотой Стаси как никогда. Только ей присущей красотой — изысканностью невинности, совершенством чистоты, сиянием тепла и верности.

— Какая ты, — только и сумел выдохнуть он.

И звук его голоса коснулся души Стаси. Рухнула крепость недоверия, страха и безверия в себя. Стася протянула ему навстречу руки.

Голубая рубашка расплылась озером по кухонному полу, а Никита, опустившись на колени, вдыхал запах возвращенного родства, аромат своей женщины, которую он как-то потерял в грозе и буране. Эта полудетская грудь, этот нежный живот, это сладкое лоно — он все узнал заново и оценил.

Только тот, кто потерял и нашел уникальное сокровище, несметное богатство, только тот мог бы понять сейчас Никиту. И то вряд ли. На земле нет богатств, которые бы сравнились с тем, что судьба вернула Никите. Такому непутевому дураку.

То утро стало их первой настоящей брачной ночью. О такой ночи ни один из них даже не мечтал.

Рая встретилась со Стасей в офисе через неделю. Сразу отметила, что подруга не просто хорошо выглядит, — Стася фантастически похорошела. Под ее кожей цвета розового мрамора потекла кровь, разогретая мужчиной. В этом не было сомнений. Рая даже подавила желание достать из сумочки зеркало. Ей впервые показалось, что Стася выглядит лучше, чем она. Моложе — точно. А они почти ровесницы.

Потом она слушала. Стася рассказывала коротко и скупо. И сам сюжет Рае был заранее известен. Да, все пошло как она запланировала. Прекрасно. Отлично. Бурные аплодисменты гению Раисы. Она купит сегодня лучшего шампанского и отметит свою победу. Стасе даже не понять, каких усилий и расчетов это все стоило. Какого количества материала, какого жесткого анализа чужих эмоций и какого чутья, чтобы все зазвучало, как финальный аккорд концерта.

Стасе не понять. Рая к этому привыкла. Мало кому дано понять человека ее, Раисы, масштаба. Дело не в этом. Дело в чем-то другом. Есть все же разница между финалом, который Рая планировала, и тем, что случилось?

И Рая задала несколько наводящих, очень интимных вопросов. Такие возможны только между очень близкими подругами. Стася отвечала искренне, просто, без смущения. Так и есть. Немного не этого ожидала Раиса. По ее плану Никита вернется к Стасе, раздавленный своей виной, уничтоженный своим чудовищным выбором любовницы, которая его просто использовала. Их союз со Стасей должен быть скрепленным раскаянием, жалостью и страхом. Как обреченные калеки, которые избежали гибели, они должны были намертво прильнуть друг к другу, потому что больше никому по-настоящему не нужны. И потому, что всем обязаны Раисе, которая решила вернуть им дом и покой. Вот такой покой.

А они… Они открыли для себя друг друга. Их бросила в объятия разлука и настоящая любовь, которая выдержала испытание. Потому Стася так прекрасна. Она узнала настоящую мужскую страсть и восхищение только сейчас. Никаких жалких и облагодетельствованных калек нет и в помине.

Днем в их кабинет вошел Никита. Он небрежно кивнул Рае и просто припал к Стасе. Такое ненасытное обожание было в каждом его взгляде и жесте. И он, даже после тяжелой болезни, тоже выглядел прекрасно. Эти двое совсем забыли, кому они всем обязаны!

Когда Никита уехал, Рая спросила:

— Теперь у тебя есть время заняться своим компьютером? Я вчера никак не могла отправить тебе письмо.

— Да, — рассмеялась Стася. — Я только поздно ночью заметила, что он у меня тоже сошел с ума. То виснет, то чудит.

Тоже сошел с ума… Очень понравилось Стасе быть любовницей собственного мужа. Осталось прояснить пустячок. Просто так, для порядка. Знать нужно все. Что чувствует сейчас Никита к Марине? Неужели Рае удалось оборвать даже такое сильное влечение? И что чувствует Марина? Да, нужно все это узнать. И пожалуй, еще один штрих. Этого может быть достаточно, чтобы все расставить по местам.

Через два дня Рая позвонила в квартиру Марины. Не сомневалась, что та ей обрадуется. Так и вышло. Марина была бледной и грустной, смотрела на Раю с трогательным вопросом в глазах. Ей необходимо, чтобы кто-то успокоил тоску и растерянность. Марина, как любая красивая женщина, больше всего переживает из-за того, что оказалась недостаточно хороша для возлюбленного. Ей нужно щадящее объяснение. И кто его даст, если не Раиса?

И Рая начала неторопливый, спокойный разговор. Марина касалась того, что ее терзает, они вместе искали ответ. Прежде чем высказать свою версию, Рая давала возможность Марине выбрать свой, желательный вариант.

Рая слушала эту милую, открытую, даже сейчас соблазнительную женщину и объективно отмечала, какой это приятный человек. Совсем не сложный, добрый, доверчивый, готовый войти в положение другого, понять, простить. Не держать зла.

— Я знаю, какая хорошая жена у Никиты, — говорила Марина. — Он не скрывал от меня, что очень жалеет ее. Он справедливый, ответственный. И вот он сделал такой выбор. Он будет страдать и тосковать по тому, что между нами было. Он обрек себя на жизнь без самого главного для мужчины. Но он выбрал спокойную совесть. Он даже телефон мой заблокировал. Так ему больно. Мне тоже ужасно больно. Но, знаешь, я рада за них обоих. Это очень чистые, порядочные люди. Но я никогда не забуду нашу любовь с Никитой. Рая, ты тоже так думаешь? Ты виделась с ними? Они немного успокоились?

— Я так хорошо понимаю тебя, — сказала Раиса. — Мне тоже для покоя самое главное — это знать, что другим хорошо. А я все перетерплю. И сейчас мне легче всего было бы уйти, оставив тебя с твоими иллюзиями. Поддержать тебя в них. Но я умею просчитывать последствия. От тебя ушел мужчина, и ты, как нежный, добрый и великодушный человек, будешь сколь угодно долго оплакивать его скорбную участь. Его тусклое существование без настоящей женщины, без любви, мужской гордости от того, что жизнь подарила ему уникальный опыт — взаимную страсть с равной женщиной. Ты будешь представлять его жалость, похожую на тяжкую болезнь и унизительную для той, ради которой он тебя бросил. И, сама себе не признаваясь, закроешься в своем одиночестве, чтобы дать шанс ему вернуться и согреться рядом с тобой, от вашего огня. И ты будешь отвергать все иные варианты, чтобы быть достойной своего благородного возлюбленного. Я верно изложила то, что ты сейчас чувствуешь?

— Да, — неуверенно кивнула Марина. И сама не поняла, почему ей стало так страшно. Да, она обжила именно это объяснение. Именно то, которое поможет ей все вынести.

— Ну, так вот, — произнесла веско Рая. — Я решилась на этот шаг. Тебе будет сейчас больно, как от спасительного укола. Как во время жизненно важной операции. Но ты все поймешь, узнаешь правду, что важнее любых иллюзий. И выйдешь из этого испытания свободной. Готовой к достойному будущему. В нем ты будешь королевой. Разве это не твой удел? А Никита… Марина, назову вещи своими именами. У него — другая королева, другой кумир, другой идеал. Он просто рано женился, не получив полного мужского опыта. Он выбрал тебя для того, чтобы его получить. И принести вашу страсть как трофей, для освещения своего брачного очага.

— Так странно то, что ты говоришь, — несмело улыбнулась Марина. — Мне даже показалось, что ты не совсем здорова или на кого-то обижена. Зачем ты все это придумала?

— Бедная ты моя. Пойдем к компьютеру. Лучше раз увидеть, сама знаешь. И ты все поймешь.

Через пятнадцать минут Марины просто не было. Сидело ее бледное, растоптанное подобие. Женщина, которая была так уверена в силе своих чар, увидела, кого на самом деле любит и по-настоящему хочет ее любовник. Как он обожает свою жену. Обожает в самом прямом и откровенном смысле. Он ее пьет, он ею дышит, он для нее существует. У Марины с Никитой таких невероятных моментов никогда не было. Да, Рая права. Он с ней просто набирался опыта. Приходил к ней, как в тренажерный зал…

— Рая! — закричала Марина. — Выключи этот ужас! У меня разрывается сердце. Я не могу это вынести. И уйди, я тебя умоляю, пожалуйста, уйди!

— Я уйду, — сказала Раиса, — когда ты успокоишься. Когда выпьешь успокоительные капли и ляжешь в постель. Твой сынок уже не проснется до утра. Ты сама говорила: он спит всю ночь как убитый.

— Я так говорила? — вдруг переспросила Марина, посмотрев на Раю почти безумным взглядом.

— Не важно, — сказала Рая. — Я сейчас тебе накапаю капель, специально принесла. Потом вскипячу чай, принесу в постель. Постарайся уснуть. Ты проснешься другой. И мы… Я помогу тебе найти твою судьбу. Сколько можно ошибаться и страдать? Ты поняла, насколько была не права, придумав свое наивное объяснение? Что ты сейчас чувствуешь?

— Мне мерзко, — выдохнула Марина. — Мне мерзко жить, мерзко вспоминать, мне мерзки они оба — он и она. Я не хочу, чтобы они жили! Да! Растоптав меня, они не должны жить. И заниматься этим развратом, и смеяться надо мной… Ох, у меня как будто схватки, такая боль внизу живота.

— Отлично, — подвела итог Рая. — Ты почти выздоровела.

Вечером к Рае пришел Коля, и они вместе обработали новый материал. Рая записала на видео, как Марина смотрит сцену любви Стаси и Никиты.

— Все, я пошел, — сказал Коля. — Давай бабки и больше не звони. Достало меня все это. Настырная ты какая-то. Ядовитая, как жаба.

— Хам! — презрительно и высокомерно произнесла Раиса. — Бери свои деньги и пошел вон. Тоже мне, профессионал! Да таких кругом — полно: пять рублей пучок.

Она закрыла за Колей дверь и мельком взглянула на себя в зеркало. Какую невероятную работу она проделала. Остался финал. В нем все прозреют и поймут, что их дальнейшая жизнь — туман и обман без Раисы. А выглядит она неважно. Лицо как будто смялось, кожа обвисла и цвет желтоватый. Он поэтому сказал: жаба? Ладно, ерунда. Выпьет красного вина, поспит, все будет прекрасно.

Рая посмотрела на календарь. У Никиты послезавтра день рождения. Наверняка никого, кроме нее, не пригласят. Она завтра выберет ему подарок. А главный подарок уже есть.

Этот день позднего мая был на редкость холодным, ветреным, он хлестал землю и людей колючим дождем со снегом. Рая надела на день рождения Никиты красивое теплое платье из бежевой ангорской шерсти.

В сумке у нее лежала нарядная коробочка со смартфоном «Самсунг» последней версии. Она недавно обратила внимание на то, какой у Никиты старый и непрезентабельный телефон.

Да, Никита и Стася пригласили на свой праздник только ее. Никита еще не вернулся после больничного на работу. Стася приходила, отсиживала рабочий день, ерзая на стуле и постоянно глядя на часы, а потом мчалась домой. Они сегодня праздновали не день рождения. Не только его. Они праздновали свою любовь, вернувшуюся к ним навеки.

Их встреча была такой неожиданной, упоительной и полной, что чужие люди просто не вписывались в нее. Другое дело — Рая. Носительница их тайны, исследователь их драмы, помощница и гид в возвращении к себе.

Стася встретила Раю на площадке. Она не просто выглядела хорошо, она становилась лучше с каждым днем. А сегодня в новом костюме цвета тумана, в кружевной блузке с довольно глубоким декольте и прозрачными рукавами — она была девушка-мечта. Как будто за окном не промозглый день, а цветущее лето. И глаза-очи… Оказывается, они прекрасны не только в тоске. Как великолепны глаза невинной и целомудренной женщины, открывшей для себя полноту физической любви. Как расцвели ее губы, какую нежную грудь открыла эта блузка, совершенно новая для Стасиного гардероба.

А за ее спиной уже стоял Никита. Просто в джинсах и белой майке. И тоже меньше всего он похож на пострадавшего и выздоравливающего. От него исходит горячая волна новой, отпущенной, осознанной силы. У этого человека все хорошо. Он вышел победителем из испытаний и сумел покорить вновь ставшую недостижимой избранницу.

Раиса отмечала все взглядом эстета и художника. И ее взгляд становился все более твердым и решительным. Эти двое видят в ней гостью. Они ее примут радушно и будут ждать ухода. Чтобы наслаждаться друг другом. Они все забыли. Они не знают благодарности, они не умеют отвечать настоящей преданностью на самоотверженную заботу человека, который ничего им не должен. Кто способен оценить человека, живущего только для других? Люди — эгоисты, они судят по себе, они принимают все как данность.

«Ничего страшного, — гордо и скорбно сказала себе Раиса. — Всегда остается возможность довести до любого сознания информацию о настоящем положении вещей».

Через очень короткое время эти двое будут знать все. И до них дойдет, что этого дня, этого счастья они бы просто не узнали, если бы не Рая. Она оставит их другими. Не такими самовлюбленными, может, даже не такими влюбленными друг в друга, зато прозревшими и поумневшими. И они больше не позволят себе принимать заботу Раи как услуги няньки. И бросаться без ее совета как в омут, так и из него.

После вкусного праздничного ужина они сидели на диване напротив телевизора, пили кофе.

— Ах, как хорошо, — сказала Рая. — Даже не верилось уже, что так может быть. Опять мы вместе. Только втроем. И опять можем говорить обо всем, ничего не скрывая друг от друга. Я хочу сейчас разрушить последний барьер. Произнесу имя Марины. Мы проверим, легко ли вам говорить о ней. Стало ли это прошлым. Чужим днем чужого человека.

— Хорошо, что ты об этом сказала, — серьезно произнесла Стася. — Да, мы спокойно говорим о Марине. И от тебя, конечно, секретов нет. Но это не значит, что она стала нам чужим и посторонним человеком. Первое, что я сделала, когда Никита ко мне вернулся, вошла на страничку Марины. Я ей написала, встретилась. И твердо знаю: мы никогда не оставим без поддержки эту женщину, которой все встречи с людьми приносили только страдания и горе. Она славная и беззащитная, а ее малыш… Он просто чудо. Я постоянно думаю теперь, что ему подарить, куда свозить. Ты знаешь, у меня не может быть детей. Я даже думаю, вдруг таким жестоким образом нам была послана встреча именно с этим ребенком. С этим счастьем. У него ведь никого нет на свете, кроме матери.

На лице Раи была понимающая улыбка, она согласно кивала, слушая эту речь, такую, на ее взгляд, безвкусную, лицемерную, тошнотворно ханжескую. Стася и Никита от избытка сексуальных наслаждений проявляют милость к падшим и беззащитным? Ну, вот и момент.

— Да, прекрасно все это, конечно. Вот только одно меня беспокоит. Хорошим людям свойственно видеть в других себя. Но это ошибка. Защитная реакция якобы беззащитных людей — это часто злоба и месть.

— Не тот случай, — сказал Никита и посмотрел на Раю пристально и жестко.

Он с самого начала этой встречи смотрел на нее как-то не так. В отличие от Стаси он явно отодвинул Раю в ряд не слишком желательных элементов. Он думает, что уже ее использовал? Как Марину? Уверен, что она ему больше не понадобится? Он стал самостоятельным. А совсем недавно метался, как брошенный слепой котенок по берегу реки.

— Не тот так не тот, — рассмеялась Рая. — Давайте послушаем и посмотрим мой подарок. Две ночи работала. Оцените.

Никита вывел на монитор телевизора клип, созданный Раей к его дню рождения. Она прислала ему на почту. Это была подборка его любимых мелодий и прекрасно сделанная панорама картин его любимых художников. Стася почти не смотрела на экран, глубоко прерывисто вздыхая, она смотрела на Никиту в свете музыки и своей любви. Никита тоже смотрел только на нее. Раю они перестали замечать.

Включение документального материала было таким органичным, искусным, что они оба не сразу это заметили. В вечернем сумраке красивый силуэт женщины, которая в одиночестве смотрит эротическую сцену по телевизору. Пока она не двигалась, это казалось картиной. Женщина подняла руки к лицу, повернулась, как будто эпизод из какого-то фильма. И лишь на крупном плане они узнали Марину.

Миловидное лицо искажено отвращением и ненавистью. Рот оскален, не очень ровные зубы пропускают шипение. Женщина видит своих врагов.

«Мне мерзко жить, мерзко вспоминать, мне мерзки они оба — он и она. Я не хочу, чтобы они жили. Да! Растоптав меня, они не должны жить! И заниматься этим развратом, и смеяться надо мной… Ох, у меня какие-то схватки, такая боль внизу живота».

В комнату как будто ворвался буран. Он смел безмятежность и расслабленность этих двоих. Рая ненасытно смотрела на их растерянные лица. Она видела в них животный страх. Эффект превзошел ее ожидания.

Никита резко поднялся, остановил видео, посмотрел на дату записи и схватил свой телефон. Не нашел, что искал, и бросил его на пол.

— Стася, — отрывисто сказал он. — Прошло два дня. Найди быстро телефон Марины. Я не восстановил его у себя. Скажи, что я еду, что я все объясню. Я говорил тебе: у нее что-то вроде невроза. Она не может перенести ревность. Она боится этого больше всего на свете. Я знаю, она становится невменяемой.

Стася молча протянула ему свой телефон, и он выскочил из дома как был, в белой майке.

Стася осталась сидеть рядом с Раисой. Прошло не меньше часа, а она не шевельнулась, не произнесла ни звука. Рая спокойно ждала. Очередной финал очередной драмы по ее сценарию. Ей было вполне комфортно. Рая вновь стала главным действующим лицом. А вокруг нее сбивали друг друга с ног статисты. Как она закалилась, какого достигла профессионализма! Стоило тратить кусочек жизни на то, чтобы пустить чужую драму по своему пути.

Никита позвонил на домашний телефон. Там была сильная мембрана, и его голос звучал на всю комнату:

— Марина вчера выбросилась с ребенком из окна. Она погибла. Мальчик чудом уцелел. Он был завернут в одеяло и повис на кустах. Стася, я еду домой. Только пусть там не будет этой мрази. Я вынесу все, но если увижу ее, — убью.

— Поняла, — ровно ответила Стася. — Ее не будет. Ты приедешь, и мы поедем в больницу. За ребенком.

Рая поднялась, взяла сумку и вышла в прихожую. Помедлила. Чего-то ждала. У нее вдруг пропала ясность восприятия. А надежда была. Надежда на то, что Стася сейчас все исправит: эти его чудовищные слова, этот могильный холод, который стеной повис между ними. В конце концов, они поймут и это. Ведь все решилось в их пользу. Они хотели ребенка — они его практически получили. Рая даже поможет с усыновлением. А живая Марина никогда уже не явится ни за своим ребенком, ни за своим мужчиной.

— Рая, уходи поскорее, — сказала Стася. — Никита не шутил. Да и я… Смотрю на тебя и вижу то, чего не видела до сих пор. Есть такое выражение: «Жаба душит». С детства я себе представляла эту жабу, которая всех душит. Да вот она. Как я могла считать тебя красивой? Ты — жаба!

Рая бежала к машине и слышала нежный Стасин голос: «Ты жаба!» Что это?

Она влетела в квартиру, бросилась к зеркалу. О боже. Кто это? Что за ужасное лицо?! Линия подбородка сломалась и неряшливо провисла. Щеки, совершенно утратив упругость, опустились на смятый подбородок. Уголки глаз и губ устремились вниз, а носогубные складки провалились и довершали карикатурную гримасу. Неужели это лицо с утра принадлежало привлекательной женщине? Ее дважды назвали жабой, потому что она именно так и выглядит.

Рая металась по квартире, она, как всегда, искала выход. Есть же какие-то консультанты, специалисты, которые объяснят, помогут, исправят. Она отдаст все деньги, продаст все до нитки…

К ночи Рае удалось успокоиться. Она выпила какие-то таблетки — успокоительные, болеутоляющие, мочегонные, сердечные… Приняла горячую ванну, полежала с лифтинг-маской. В зеркало посмотрела издалека. Почти убедила себя в том, что это нервы. Она не железная. Такие оскорбления, такие угрозы. И от кого? От людей, которых она спасала, не жалея себя.

Рая легла в постель, прикрыла глаза, рассматривая калейдоскоп лихорадочных мыслей, она плыла к просвету. Долго не может так продолжаться. Она видела разные лица, выражения, вглядывалась в них, читала то, что от нее хотели спрятать. И только лицо Марины она небрежно сбросила из поля зрения. Отработанный материал в самом окончательном варианте.

Когда муж вошел в комнату и включил свет, Рая улыбнулась ему:

— Как хорошо, что ты пришел пораньше. Я жду. Я соскучилась.

Костя кивнул. Так начинались их лучшие супружеские ночи. Он вернулся из ванной, подошел к кровати, лег, не выключая свет. Он любил на нее смотреть во время секса. Рая обняла его, прижалась. Он поцеловал ее в губы, заглянул в глаза… И вдруг резко потянулся к выключателю. Первый раз они занимались любовью в кромешной темноте. Он занимался. Рая просто ждала, когда эта пытка закончится. Ей было ясно: он тоже увидел жабу.

Когда муж ровно задышал, Рая тихонько поднялась, натянула джинсы и толстовку, взяла с тумбочки планшет и вышла из квартиры. На улице по-прежнему шел дождь, и мерцала между тяжелыми облаками одна звезда. Одна надежда.

Рая села на мокрую скамейку под фонарем, открыла почту и послала призыв-ЗОЭ Толе, своему первому мужу. Они были женаты ровно месяц. Было это десять лет назад. Вот кто любил ее, вот кто ее обожал. Только Толя по-настоящему и восхищался ею как женщиной. В день их свадьбы не было человека счастливее, чем он.

После ужина с тостами начался веселый студенческий праздник. Веселые гости, шутки, танцы, сюрпризы и флирт. Рая вышла из зала на минуту, а когда вошла, на коленях у Толи сидела их общая подруга. Толя увидел жену, столкнул девушку и забыл о ней через минуту. И никогда не узнал, что все кончилось в душе Раи в тот момент. И свадьба, и брак, и дружба. Даже не ревность. Просто они посмели. И единственный миг, они, пусть минуту, — но вели себя так, как будто ее не было.

Она поехала с мужем в уже оплаченное свадебное путешествие, и все было хорошо. А когда вернулись, Рая просто стряхнула с себя этот брак, как неудачную покупку. Жизнь одна, оставлять себе нужно лишь самые качественные вещи.

Но в эту ночь ей нужен именно Толя, тот наивный и влюбленный Толя. Они иногда переписываются, и Рая знает, что он так и не нашел ей замену. Пробовал жениться, но его хватило на очень короткое время. Убедил себя в том, что рожден холостяком. Но ему ли скрыть от Раи, что он надеется на ее возвращение? Даже сейчас, когда она прочно замужем, он чего-то ждет.

Он позвонил через полминуты после того, как получил ее письмо:

— Говори, где ты. Еду.

Он шел к ней по темному двору — высокий, худой, неловкий, как мальчишка. Рая села еще ближе к фонарю. Когда он приблизился, встала и протянула к нему руки. Толя прижал ее к себе, открыто и преданно посмотрел в лицо, хотел поцеловать. Рая отстранилась немного.

— Подожди. Скажи, что ты видишь? Я очень изменилась? Мы так давно не виделись.

Он смотрел ей в лицо послушно и долго. И выпалил:

— Ты такая же красавица. Нет, стала еще лучше. Иди скорее ко мне.

— Идиот! — коротко оборвала его радость Рая. — Наконец я поняла, что меня тогда так оттолкнуло от тебя. Ты не привлекательно наивный, как мне показалось при первом знакомстве. Ты просто слабоумный ребенок, который никогда не станет мужчиной. Ты не видишь и не понимаешь жизни, только свои нелепые фантазии. Я — красавица? Я — жаба. Уродливая и злобная жаба. Я убила человека. И хотела бы убить еще парочку. И, знаешь, вдруг получится…

— Как странно ты шутишь, — прошептал Толя белыми губами.

— Запомни одно, — тихо сказала Раиса. — Я никогда не шучу. И только сейчас, только потому что ты сразу бросился ко мне на помощь, я тебе скажу правду. Держись от меня подальше. Целее будешь.

Рая бежала навстречу колючему ветру и выдыхала одно слово: «Идиот». В ком она собиралась искать опору? Как она может найти опору в мире беспомощных, ни на что не способных людей? Она одна. Она единственная. Вот поэтому они отказали ей в праве быть похожей на них. Жаба? Отлично. Они еще узнают, как она может душить. Они ее не забудут. Не будет у них такого счастья.