Дети Антарктиды. Захваченные земли

Глава 10 Все, что осталось

Выйдя наружу и посмотрев на вездеход, Матвей не поверил глазам. Это была точная копия Титана. Вот только на этом отсутствовал груз на крыше, а пятна грязи на корпусе успели застыть толстой коркой. Раздвижная дверь была настежь открыта.

Но это было еще не все…

Треснутые иллюминаторы транспорта блестели зеленоватыми оттенками в лучах утреннего света. Матвей присмотрелся и различил следы мерзлячьей крови — один в один той, которую они повстречали на Дьяволе.

Собиратель почувствовал грубый толчок позади. Это был сержант. Вооружившись винтовкой, он и Надя направились к вездеходу. Ясир остался прикрывать спину.

— В этом нет нужды, их здесь нет, — попытался остановить их Матвей, но сержант упорно продолжил идти в сторону Титана-2.

Следом из вездехода вышел Вадим Георгиевич с автоматом. Жилистые руки старика тряслись, пальцы крепко сжимали рукоять; взгляд тусклых глаз спешно бегал по вездеходу.

Вдруг под ногами Нади что-то звякнуло. Матвей сделал несколько шагов вперед и заметил груду гильз на асфальте.

Сержант поставил ногу на ступень и рывком зашел внутрь вездехода, пока Надя осталась его прикрывать.

В такие мгновения Матвею секунды казались минутами.

Вадим Георгиевич неотрывно смотрел на заднюю часть вездехода и, свободной рукой сжимая воротник кофты, тихо шептал:

— Смилуйся, Господи, смилуйся, Господи… прошу…

Сержант вышел наружу с опущенной винтовкой. Все затаили дыхание.

— Никого, — произнес Миша.

Вадим Георгиевич облегченно выдохнул, но уже через минуту его лицо вновь приобрело выражение озабоченности. Уверенным шагом старик отправился к сержанту, Матвей последовал за ним.

Внутри вездеход выглядел еще более заброшенным, нежели снаружи. Одинокие кресла покрылись грязной пылью, под ногами хрустело разбитое стекло, а возле кабины водителя лежало несколько пустых пластиковых коробок, в которой хранили пищу. Теплая одежда из тюленьей шкуры осталась нетронутой и лежала на верхней полке, выглядевшая совсем новехонькой.

Сержант открыл один из металлических шкафчиков и, заглянув туда, произнес:

— Уходили в спешке, взяли всего по минимуму, только необходимое. — Он настежь открыл дверцу шкафчика и указал на лежавшие внутри автоматы и винтовки. — Почти весь запас оставили.

Надя добавила:

— Зато взяли все батареи. — Дулом винтовки она указала на пустой стальной ящик позади водительского сиденья. — Груз не из легких.

— Значит, они продолжили экспедицию, — заключил Вадим Георгиевич. — Только вот не пойму, почему пешком?

— Может, проблема в вездеходе? — предположил Матвей.

— Хм… — Старик почесал подбородок. — Надя, тащи сюда Домкрата, пускай здесь все осмотрит.

Прогрессистка молча вышла наружу.

— Матвей, — на этот раз обратился старик к собирателю, — ты уверен, что на них напали мерзляки?

— Абсолютно, — подтвердил Матвей. — Помимо крови я заметил на обшивке вездехода еще несколько следов, царапин. Такие оставляют только мерзляки.

— Те же самые? Как же их…

— Щелкуны. Нет, это точно не они. Те следы оставляют побольше, думаю вы и сами видели…

Неожиданно Матвея осенило.

— Секунду… — Он пристально посмотрел на старика, а затем окинул взглядом вездеход. — Когда, говорите, ваша дочь отправилась в эту экспедицию с Прогресса?

— В конце ноября. А если быть точным, то двадцать третьего ноября две тысячи девяносто второго года.

— Значит, если сравнивать по времени с нашей дорогой до сюда, приблизительно вот в этом самом месте они оказались в конце декабря. Верно?

— Верно. — Лицо старика до сих пор оставалось задумчивым.

— Что, не догадываетесь? — спросил Матвей.

Вадим Георгиевич почесал бороду, стал думать. А вот сержант, крепко державший дуло прислоненной к стене винтовки, ответил:

— Здесь было холодно.

Матвей щелкнул пальцами.

— Верно, градусов на пятнадцать двадцать, нежели сейчас. Синий уровень, безопасный. Мерзляки не живут при такой температуре! Да только вот… — Он указал на пятно мерзлячьей крови. — На них все равно напали. Я говорил вам, здесь происходит какая-то хрень с мерзляками!

В эту минуту в вездеход пожаловал Домкрат. Он быстро окинул безразличным взглядом салон, словно заходить в него было ему уже не впервой, а затем направился к люку под водительским сиденьем, за которым находился двигатель.

— Ну что, нашли еще что-нибудь? — спросила вошедшая следом Надя.

— Можно и так сказать… — с горечью ответил старик, не поднимая опущенной головы.

Прогрессистка вопросительно глянула на него, хотела было спросить, но вдруг снаружи раздался громкий свист, а после и голос исландца:

— Эй, там есть что-то.

Переглянувшись, все спешно покинули вездеход.

Лейгур стоял на краю дороги возле неглубокого кювета. Арина и Ясир находились у капота Титана, в то время как Тихон лишь осторожно выглядывал из-за двери, не решаясь выйти. Йован, по всей видимости, продолжал спать.

Заметив вышедших с обоих Титанов, Лейгур обернулся к Матвею и указал в сторону лесополосы, за голыми деревьями которой проглядывали турбины.

Собиратель поравнялся с исландцем, прикрыл глаза ладонями от утренних солнечных лучей и всмотрелся вдаль. Там, метрах в пятидесяти, у подножия одной из турбин лежала темная куртка, полы которой колыхались под утренним, прохладным ветром.

— Это?.. — осторожно начал Вадим Георгиевич.

— Да, кто-то из пассажиров этого вот вездехода, — подтвердил Лейгур.

Быстрым шагом Миша и Надя отправились туда, Матвей за ними. Вадим Георгиевич же замер на месте и вновь принялся шептать молитву.

Втроем они минули тонкую лесополосу, ступая на влажные листья и мокрые ветки. Утренняя прохлада стала ощущаться сильнее, всю спину покрыли мурашки.

Приблизившись к столбу, Матвей разглядел потрепанную куртку, вне всякого сомнения сшитую на шестом континенте. Но что было под ней?

Сержант коснулся дулом ружья воротника и стал медленно убирать одежду, пока…

От увиденного Надя резко отвернулась. Ее бросило в дрожь, дыхание перехватило, ноги подкосились.

Под курткой покоилась половина человеческого черепа, соседствующая с остальными костями, с которых еще не успели сползти черные и сгнившие куски плоти.

— Это она, сержант? — не смея оборачиваться, дрожащим голосом спросила Надя.

Миша продолжал ворошить куртку стволом, пока вдруг что-то глухо не звякнуло. Сержант положил автомат на землю и совершенно спокойно засунул руку в карман куртки мертвеца, достав оттуда губную гармошку.

— Не она, Вязьмин.

— Слава?

— Угу. — Он показал ей музыкальный инструмент, после чего бросил ее обратно.

— Кто это? — спросил Матвей.

— Водитель-механик, — шмыгнув носом, ответила Надя. — Это его так… мерзляки?

Пересиливая отвращение от вида трупа, собиратель взял лежащий под ногами прутик и с его помощью стал перебирать останки костей. Уши неприятно поклевывал множественный треск, от которого челюсть сводило. Когда конец ветки добрался до лопаток, Матвей обнаружил возможную причину смерти бедолаги. Дабы окончательно убедиться в этом, он засучил рукава, набрал воздуха в грудь и быстрым, но крайне осторожным движением вытащил из трупа черную, толщиной с мизинец и размером с человеческую кисть, продолговатую штуковину.

Да, это было именно то, что он и предполагал.

— Что это за хрень? — спросил брезгливо сержант.

— Это усик ищейки, одного из вида мерзляка, о котором я предупреждал еще перед высадкой.

Матвей отбросил засохший придаток пришельца в сторону и вытер ладони о куртку.

Позади послышался шорох травы. К ним подошла Арина. Девушка встала напротив Нади и, не отрывая взгляда, смотрела на останки. Ее челюсть слегка подрагивала, губы сжались. Со стороны, казалось, она силой заставляла себя смотреть на то, что осталось после незнакомого ей Славы Вязьмина, перебарывая приступ тошноты и головокружения.

— Арина! — осадил ее Матвей и шагнул к ней, желая отвести в сторону.

Но девушка выпятила перед ним ладонь, остановила его и продолжала смотреть в пустую глазницу как вкопанная, слегка при этом сжимая кулаки.

Затем тихо, не отворачиваясь, она произнесла:

— Вадим Георгиевич хочет знать, не его ли это…

— Я поняла, мы передадим. — Надя переглянулась с Матвеем, а затем осторожно коснулась Арины и легким нажимом на плечо заставила ее отвернуться. — Пошли.

Узнав, что трупом у подножия ветрянка была не его дочь, Вадим Георгиевич с облегчением выдохнул, в очередной раз поблагодарив за помощь высшие силы. Подобная реакция вызвала у Матвея смешанные чувства, поскольку старик сперва не поинтересовался кем именно был погибший, словно ему было все равно. Он спросил об этом лишь немного погодя, когда чувство скоротечной радости вновь сменилось мучительным неведением.

— Да, Слава Вязьмин… — прошептал старший прогрессист, — хороший был мужик, и водитель от Бога. На его месте, кстати, вполне мог и Домкрат оказаться… — Старик кивнул в сторону осматривающего двигатель механика.

Надя добавила:

— Я помню, как Домкрат на его место метил. Очень уж он хотел поехать вместе с первой экспедицией, прямо на месте усидеть не мог, как ему хотелось в дорогу отправиться. Помните, сержант?

— Угу, — с безразличием ответил сержант, сложив руки на груди и прижимаясь к стенке.

— Да точно, помню! — добавил с легкой улыбкой Вадим Георгиевич. — Слава ко мне за три дня до начала экспедиции подходил, хотел место Домкрату отдать, настолько он его достал упрашивать. Но я настоял, чтоб он ехал. Сами знаете…

Матвей понял, что прогрессист намекал на инвалидность Домкрата.

— Так, ладно, кто-нибудь мне теперь объяснит, что именно здесь произошло? — словно забыв о минувшем разговоре о покойнике, строго спросил Вадим Георгиевич. — Матвей?

Собиратель развел руками.

— Трудно сказать. Все, что мне известно — на водителя напала ищейка, может и несколько судя по увечьям. Был ли здесь рой ищеек? Вряд ли.

— Куча гильз там на асфальте готовы поспорить с этим, собиратель, — вставил свое слово сержант.

— Да, они отстреливались, — ответил Матвей, — но где тогда трупы пришельцев? Да и следов их крови маловато для целого роя. Возможно, они столкнулись с небольшой стаей… не знаю. Много вопросов, но лично меня беспокоит тот факт, что эти мелкие твари напали на них, и твари побольше напали на нас этим утром во время отрицательной температуры.

Сзади послышались тяжелые шаги. Внутри зашел Лейгур. Посмотрев на всех он сел на своюодное кресло и произнес:

— Мне кажется, случившееся здесь должно окончательно развеять сомнения касательно бесполезности этой миссии, — произнес он и взглянул на старика. — Вполне вероятно, что трупы остальных мы повстречаем прямо на дороге, в паре километрах, а, может, и паре сотне метров отсюда.

— Закрой пасть, — рявкнула Надя, выступив вперед. Она встала напротив исландца, который был на полторы головы выше нее, однако прогрессистку, судя по ее ненавистному взгляду это совсем не пугало.

Лейгур совершенно спокойно ей ответил:

— Брось, ты и сама прекрасно понимаешь, что ехать дальше нет никакого смысла. Я вижу это по твоим глазам.

Надя на секунду осеклась, затем сделала еще шаг вперед в попытке еще сильнее пригрозить исландцу, но тот даже и не думал сдвинуться с места.

— Даже если и так, — произнес Матвей, обращаясь к Лейгуру, — мы должны хотя бы попытаться заполучить Копье.

Исландец внезапно рассмеялся и его смех, хоть и был тихим, тем не менее прозвучал в салоне вездехода как прогремевший вдалеке гром.

— Ты умный человек, Матвей. Скажи честно, неужели ты и вправду веришь, что какая-то жидкость в склянке способна прикончить миллиарды этих тварей? Þetta er bull!* Твой отец долго бы смеялся, услышав об этом.

*Чушь собачья! (исл.).

— Его отец? — с недоумением спросил Вадим Георгиевич.

Матвей вскочил с места и встал рядом с Надей. Без малейшего страха он схватил исландца за шиворот свитера и при помощи всей имеющейся при нем силы прижал того к спинке кресла так сильно, что та заскрипела. Лейгур не сопротивлялся.

— Ты ни хрена не знаешь, что сделал бы мой отец, ясно тебе? Ни хрена! Так что завали свою пасть, поганый трус.

Он рывком выпустил его из хватки и вернулся на место. На шум пришел Ясир, дежуривший у входа. Араб заглянул внутрь и спросил:

— Все хорошо?

Сержант отмахнулся, веля ему продолжать нести дежурство.

Тем временем Лейгур молча поднялся, взглянул на Матвея и произнес:

— Я был мореходом еще до Вторжения, мы с отцом занимались китобойным промыслом, когда в 2053-м в очередной раз сняли мораторий. В те года китов расплодилось так много, что все страны, входящие в международную китобойную комиссию, дали добро на охоту. В тот день мне было пятнадцать, когда на наше небольшое судно напала здоровенная касатка. Удар был такой сильный, что моего отца, стоявшего в ту минуту у края, выбросило за борт. Это произошло так внезапно и быстро, что никто из экипажа этого не заметил, кроме меня.

У Матвея в голове все смешалось. Зачем он это рассказывает? И с какой стати это имеет отношение к их прежнему разговору? Хотелось его остановить, заставить замолчать, но все же он не стал вмешиваться и дал исландцу закончить.

— И что ты сделал? — спросил сержант. Крайне необычно было услышать любопытство с его стороны.

— Ничего, — с полнейшим безразличием в голосе ответил Лейгур. — Я не бросился за спасательным кругом, даже позвать на помощь был не в силах. Меня парализовало. Я чувствовал себя рыбой, которую очистили от костей, куском бесполезной плоти, способной лишь наблюдать, как на том месте в воде, где оказался отец, через минуту стала образовываться красная лужа и плавник одной из касаток, которая то выныривала, то обратно погружалась в темный океан. — Его пронзительные голубые глаза уставились на Матвея. — Это был последний день, когда я был трусом, собиратель. Я увидел, как моя трусость лишила жизни, как заставила уйти его к Богам со словами о проклятиях в мою сторону. О да, я был уверен, что он ругал своего раззяву сынишку, которой вместо помощи стоял столбом, тупо пялясь на него. — Затем он посмотрел на остальных. — Я понял тяжкую цену трусости и убил ее в себе в тот же самый день, не желая больше никогда иметь дела ни с ней, ни с тем, что она оставляет после себя. Так что называйте меня кем угодно, но уж точно не трусом.

Какое-то время в салоне висело тихое молчание. Ярко представленные образы, которые поселил этот загадочный исландец им в головы, не желали отпускать.

— И к чему вся эта болтовня? — нарушила тишину Надя. — Доказать нам, что ты весь такой бесстрашный?

— Нет, — хрипло произнес Лейгур. — Этим я хотел сказать, что пойду с вами до самого конца, каким бы страшным он ни был. И все же вся эта затея со спасением мне видится как падение моего отца в пасть той самой касатки. Прямо сейчас мы барахтаемся в воде, но вот ему… — Исландец взглядом указал в сторону Вадима Георгиевича. — Ему еще не поздно бросить нам спасательный круг, прежде чем смерть доберется до всех нас.

Со стороны водительской кабины донесся металлический удар. Домкрат ударил кулаком по стене, привлекая внимания остальных.

Не сводивший продолжительное время холодного взгляда с Лейгура, Вадим Георгиевич встал с места и позвал Надю, дабы та переводила жесты Домкрата.

Через несколько минут стала известна причина остановки Титана — неполадки с аккумулятором. Домкрат сообщил, что даже смог бы справиться с ремонтом, дай ему только немного времени.

— Нет, в этом нет необходимости, — твердо возразил начальник, услышав перевод от Нади. — К тому же мы изрядно задержались, нужно продолжать путь.

Последнее предложение он произнес в адрес Лейгура, как бы давая ему понять, что их экспедиция не собирается заканчиваться.

— Миша, ты проверил комплекс для связи? Они его взяли?

— Да, — сразу сообщил тот.

— Сколько до Москвы?

— Километров двадцать-двадцать пять, около того.

— Значит, врубай наш комплекс на полную мощность, будем искать их сигнал.

— Понял.

— Возвращаемся на Титан.

Сержант последовал за Вадимом Георгиевичем. Домкрат стал собирать инструменты.

Проводив старика взглядом, Лейгур смиренно произнес:

— Стало быть — в пасть касатки.