Дети-крестоносцы

ХIV

Снова наступили золотые дни для детей-крестоносцев. Слух о крестовом походе детей не проникал еще через горы. Ни в одном городе, ни в одном селении не ожидали еще их прихода, не готовили им торжественной встречи. Первые попавшиеся на пути пешеходы обращались к ним на чуждом, непонятном для них Французском языке и не понимали их речи. Они были уже во Франции. Тем не менее вид развивающихся знамен с красными крестами производил на всех магическое действие. Встречные смотрели на них как на своего рода чудо. Многие сознавались впоследствии, что приняли бы их за спустившихся с неба ангелов, если бы следы голода и утомления не виднелись на бледных, изнуренных лицах.

Тотчас по вступлении в долину Николай привел в порядок остатки своей дружины и двинулся дальше, во-первых, к Иерусалиму, а во-вторых, к людям и к хлебу.

В первом же селении детей-крестоносцев приняли с ласкою и любовью. Деревня была небольшая, а потому не могла накормить пять тысяч детей, но при помощи одного из швейцарцев, оказавшегося довольно сносным переводчиком, им предложено было остановиться станом на большой луговине. К вечеру же подвезли и хлеба и всяких продуктов из других деревень, и войско Николая получило прежнюю бодрость и отвагу. Воинов интересовала только судьба товарищей, оставивших их за горами или в горах.

— Доберутся ли они до родины и доберутся ли вообще куда-нибудь до человеческого жилья. Ведь, пожалуй, многим придется погибнуть в горах.

Два дня отдыхало войско, а на третий, распустив свои знамена, двинулось дальше, по предполагаемому пути в Иерусалим. На первом же привале к ним присоединился отряд соблазнившихся их примером Французских детей, тоже вооружившихся чем попало и тоже нашивших красные кресты себе на одежды.

Так, постепенно увеличивая ряды свои, прошло воинство крестоносцев без особенных приключений добрую половину Франции. Население снова уже заранее узнавало об их приходе и встречало их с заготовленными уже продуктами. Войско снова обогатилось и провиантом, и оружием, и конями. На пути им снова приходилось переходить через горы; но что были эти горы в сравнении с Альпами, через которые они уже победоносно перебрались. Тем не менее в этих горах случилось одно происшествие, о котором мы считаем необходимым упомянуть.

Если слух о шествовании детей-крестоносцев широкою волною разносился по стране то не менее широкою волною разносился и слух о корзине с богатой казною, которую несли за Николаем, а также и о богатом обозе с провизией и всяким добром, следовавшим за молодою дружиной. Этот слух не мог не достигнуть до падкого до грабежа сброда, которого в это время было не мало в горах. Сначала разбойники намеревались ограничиться простым воровством и просто-напросто украсть прельщающую их и плохо охраняемую казну. С этою целью несколько человек, по наружности и по одежде весьма похожих на цыган, присоединились к дружине в качестве будто бы опытных и хорошо знающих горную местность проводников. Но на первом же привале в них узнали людей подозрительных. Крестоносцы были предупреждены, и разбойники стушевались. Николай поместил казну в самую середину дружины и велел принять всякие меры предосторожности.

Разбойники решились напасть в горах и всею вооруженною шайкою засели в горном ущелье, через которое крестоносцы непременно должны были проходить. Но случай опять явился спасителем. Молодое воинство сбилось с пути и спустилось в долину совершенно невозможною, утомительною, но тем не менее безопасною в данном случае дорогой.

Боясь, чтобы жертва не ускользнула, разбойники решились произвести нападение в открытом поле, благо ближайшие селения находились еще довольно далеко. Едва только начали сгущаться сумерки, как Николай, ехавший впереди всего войска, увидал в недалеком расстоянии кучку, состоящую из двадцати или тридцати всадников. Николай знал, что нападение произведено будет только на авангард, в котором предполагалась казна и на арьергард, охранявший обоз.

— Слушай Ганс! — сказал он, обращаясь к своему старому другу, — скачи, как можно скорее к обозу и вели четырем или пяти последним сотням, как можно теснее сплотиться около него.

Ганс поскакал исполнять возложенное на него поручение, а тем временем Николай отдавал еще кое-какие приказания, и несколько человек из его свиты понеслось с поручениями к передним сотням.

Разбойники очевидно считали детей неспособными к какому бы то ни было сопротивлению. Они полагали, что достаточно будет напасть и прикрикнуть — и казна с обозом будут находиться уже в их руках. Увидав в не перестающей двигаться вперед дружине движение и тревогу, они разделились на два отряда и поскакали, пришпорив коней, к голове и к хвосту дружины, считая нападение на середину совершенно излишним.

— Эх, успеет ли Ганс доскакать и сделать все нужные распоряжения, — крикнул Николай в отчаянии своим товарищам.

Но в арьергарде уже командовала Амалия, достойная соперница Николая.

Тем временем первый отряд разбойников уже несся прямо на Николая, он поднял кверху меч и громко крикнул.

Четыре передовые сотни мигом поравнялись с ним и вытянулись в боевую линию. Расскакавшиеся разбойники не успели ни удержать, ни поворотить своих коней… Николай крикнул снова; линия сомкнулась и разбойники очутились в середине сплошного, вооруженного кольца детей, напиравших на них с сверкающими мечами. Разбойники почти не могли сопротивляться. Поранив двух или трех детей, убив одного и потеряв пятерых своих товарищей, они принуждены были сдаться и просили пощады. Их перевязали для того, чтобы сдать их в первом же попавшемся городке.

В арьергарде дело не обошлось также без кровопролития. Амалия оказалась опытным тактиком и пожелала воспользоваться всеми выгодами каменистой местности, на которой в та время находился обоз. Бешено несущиеся разбойники думали встретить только оставленные телеги и спрятавшихся трусов-детей. Но подпустив их на самое близкое расстояние, Амалия свистнула — и сотни крупных камней полетели им в головы. Трое разбойников тотчас упали с коней, а каменный дождь не прекращался. Пораженные кони сбрасывали с себя седоков и с ревом и ржанием мчались в поле. А импровизованная артиллерия продолжала действовать с страшной силой. Двое только разбойников были унесены своими рассвирепевшими конями; остальные валялись на земле мертвые, раненые или пришибленные падением.

Тем временем подоспел Ганс с своими сотнями. Раненые были перевязаны и положены на телегу; ограничившиеся падением должны были с связанными руками шествовать за дружиной.

Такова была первая победа крестоносцев. С той поры разбойники их уже не трогали.