Девчонка из Слезных трущоб

ГЛАВА 13

Родителя я застала все там же и все таким же: понуро сидящим на кровати в своей комнате. Разговор начала непосредственно с золота, демонстративно разложив перед ним монетки.

Возвращаясь домой, я страшно боялась и переживала, что Большой Бим пошлет за мной наемника. Такое случалось нередко: если попадался подходящий клиент, которому за товар вручалась приличная сумма, мастер стремился ее вернуть. Несчастного пришибали где-нибудь в подворотне, а деньги забирали обратно. Так что я очень рисковала. Но, к счастью, обошлось. Видно, удалось произвести на Бима должное впечатление, да и сумма по его меркам была не такой уж большой.

Отец разглядывал золото не меньше минуты и, кажется, не верил собственным глазам. Он даже протер их для надежности, прежде чем выдохнул:

— Это что?

— Деньги, — спокойно ответила я. — И твое спасение.

На несколько секунд папа снова застыл, а затем неожиданно сполз на пол и, стоя на коленях, обнял меня за ноги.

— Пап… папочка, ты что?! — попыталась вырваться я, но он сжал еще крепче.

Я готовилась к любой реакции, вплоть до крика и бурного выяснения, каким путем мне удалось добыть столько золота. Но такого не ожидала никак! Мне было неловко и за себя, и за него, и еще как-то… трепетно, что ли.

— Папочка, — повторила я, все же исхитрившись вывернуться и присесть рядом с ним.

Даже говорить больше ничего не хотелось, поэтому я просто его обняла. И вдруг почувствовала себя такой спокойной, такой счастливой! Как будто сама поднебесная Ариера отмотала время назад, превратив меня в маленькую девочку, считающую, что большой и сильный папа защитит ее от всех невзгод. И пусть сейчас он не казался большим и сильным, это не меняло ровным счетом ничего.

Я не могла бы сказать, сколько мы так просидели. Папа отстранился первым и, неуверенно, с примесью смущения на меня взглянув, выдохнул:

— Спасибо.

— Пап, не пей больше, а? — с мольбой попросила я. — Бросай ты это дело. Еще ведь не поздно все исправить. Приведи себя в порядок, попросись на прежнюю работу. Женись!

Я не имела ничего против мачехи, если бы она оказалась хорошей женщиной. Даже рада была бы! Только кому нужен непросыхающий, пропивающий последние копейки портовый грузчик?

Папа поднялся с пола, снова сел на кровать и, криво усмехнувшись, озвучил мои мысли:

— Жениться? Да кому я такой нужен? Еще и по этой… до сих пор страдаю!

Под ругательством явно подразумевалась мама, что являлось для меня прекрасной возможностью подробнее о ней расспросить. Присаживаясь рядом, я испытывала волнение и была практически уверена, что, как только о ней заикнусь, отец взорвется.

Разузнать о ней не было простым желанием или прихотью. Теперь это являлось чрезвычайно важной необходимостью, отражающейся на моем настоящем и будущем. Поэтому говорила я с нажимом, тщательно и успешно скрывая глубинный страх:

— Ты должен мне о ней рассказать. Обязан! И я не отстану, пока не услышу, как вы познакомились, какой она была и почему ушла!

Судя по виду, папочка хотел включить режим северного орка. Очень-очень хотел. Но совесть, нашептывающая, что сегодня дочь спасла его от тюрьмы, это желание подавила.

— Да я даже имени ее не знаю, — пробормотал он, глядя мимо меня. — Молодой тогда совсем был, голова горячая да дурная. С приятелями в кабаке получку отмечали, а тут она появилась. Я как увидел ее, так дара речи и лишился. Как сейчас помню: волосы светлые до пояса, глаза синие-синие и платье такое длинное, облегающее, блестящее. Шубка короткая. Явно не из нашего сословия девица, так я тогда подумал. Она расстроена чем-то была вроде как, сидя за столиком, все ждала кого-то. Потом ром стала заказывать, ну а там и я к ней подсел. Слово за слово, стакан за стаканом, ну и… в общем, на втором этаже мы оказались.

Папа в сердцах стукнул кулаком по кровати:

— Ведь понимал тогда, что с ундиной связываюсь! И сил противиться все равно не хватило. А утром она ушла, даже не дождавшись, пока проснусь. Спустя год потом объявилась, пришла прямо к нам в каменоломню, тебя принесла. Я как снова ее увидел, обо всем на свете забыл. А эта зараза опять сбежала, даже оглянуться не успел! Живет, наверное, припеваючи и обо мне даже не помнит, а тут вся жизнь ши под хвост!

Я сидела и не шевелилась, боясь спугнуть его разговорчивость. В мыслях живо рисовались описываемые папой события, и представлялись они до того ярко, словно происходили при мне.

Правда, как оказалось, больше вспугивать было нечего. Папин рассказ закончился так же неожиданно, как начался.

— Ну, а она говорила что-нибудь, когда меня принесла? — спросила я, стараясь не позволить эмоциям взять верх. — Неужели ничего?

— Сказала только, что не может тебя оставить, — устало произнес папа. — И денег дала со словами, что на первое время должно хватить.

Он замолчал, погрузившись в невеселые воспоминания, а я как никогда прежде чувствовала себя брошенным морским котенком. Этаким подкидышем, в приданое которому дали несколько золотых. Ши возьми, а ведь обидно!

С папой я пробыла не менее получаса, надеясь, что он вспомнит что-нибудь еще, но чуда так и не случилось. В сущности, полученная информация мне ничего не давала, кроме одного: мама была если не леди, то, во всяком случае, особой состоятельной.

Уходя, деньги я забрала с собой. Папе верила, а вот его пристрастию к элю — нет. Решила, что утром выплачивать долг пойду вместе с ним, а золотые пока оставлю при себе. Так надежнее.

Взяв с папы обещание, что этой ночью он будет спокойно спать дома, я отправилась в город. Брела медленно, раздумывая над тем, что мне делать дальше. Вся праздничная суета проходила мимо меня и воспринималась как смазанные призрачные картинки. Какие-то дети хотели вовлечь меня в снежную баталию, торговец предлагал купить ожерелье из ракушек, кто-то кричал уйти с дороги и не мешаться, но я воспринимала это отстраненно, полностью погруженная в себя.

Бредя по городу, незаметно вышла к рынку, где некоторые лавки работали даже в такое позднее и праздничное время. Особо не задумываясь, купила синеводки у нанимателя Далии, разменяв оставшийся с продажи платья золотой. Подумала, что надо бы в ближайшее время навестить подругу, и направилась в сторону старого причала. Кажется, еще немного, и окончательно там пропишусь.

Пока кормила морских котиков, все продолжала размышлять над своими дальнейшими действиями. Выбор был невелик: бесцельно побродить по городу и вернуться домой или же рискнуть и пойти к жрице дроу.

— Что мне делать, а? — вздохнув, обратилась я к морским котикам. — Знаете, а ведь можно спросить о магии у капитана Вагхана. Это ведь он первым заикнулся о моей особой крови. Как думаете, стоит?

Поглощенные уплетанием рыбы, котята мне не ответили.

— Вот и я думаю, можно попробовать, — приняв их молчание за согласие, кивнула я. И тут же возразила: — Но с другой стороны, они друзья с адмиралом Реем. Да, представляете? Мне сегодня утром Крилл рассказала. И вот поэтому обращаться к капитану Вагхану очень не хочется. Сказать по правде, я бы предпочла и дальше оставаться незаметной девчонкой из Слезных трущоб, до которой никому нет дела. Спокойно заниматься, развивать навыки, учиться плести сети, а не привлекать к себе внимание всяких адмиралов и пиратов!

Судя по повторившемуся молчанию и усиленному чавканью, котики снова были со мной согласны. Я возвела глаза к усыпанному звездами небу и в очередной раз тяжко вздохнула.

А затем решилась на маленькое безумство. Сунула руки в карманы пальто, сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони и желая заглушить болью страх, после чего тихонечко спросила:

— Вы здесь?

Жаль, я не знала, как правильно обращаться к своему непрошеному телохранителю. Теневые охотники никогда не называют своих имен, в лучшем случае прозвища. Все потому, что знание имени охотника дает над ним полную власть. А кому по своей воле хочется становиться рабом? Правда это или вымысел, никому доподлинно не известно, но именно такие слухи о них ходят.

Ответом на мой вопрос было затихающее чавканье и шум ударяющихся о берег волн. Собственно, я и не надеялась, что мне ответят: звать последователя Нагхара было чистой воды глупостью. Просто так вдруг захотелось кому-нибудь выговориться! И не занятым синеводкой котикам, а тому, кто может внимательно выслушать и дать совет.

— Смешно, — проговорила я про себя. — Совсем ты, Фридка, сбрендила. Нашла к кому за помощью обращаться…

Привычно потершись о мои ноги, котики спрыгнули с причала и скрылись в глубинах моря. Я еще немного постояла, смотря на темную воду, и только собралась уходить, как вдруг рядом прозвучало негромкое:

— Здесь.

Интересно, у охотников всегда реакция такая замедленная или он просто размышлял, стоит ли со мной говорить?

— Вы теперь всегда будете находиться рядом? — спросила я в попытке начать разговор.

— Пока это требуется, — последовал незамедлительный ответ.

Я осторожно покосилась на охотника. Высокий, худощавый, скрывающийся под плащом, из-под которого выбивался черный туман, он походил на самую настоящую тень. Должно быть, постоянное общество загадочных личностей успело меня избаловать, потому как страха при виде него я практически не испытывала.

— Почему Флинт сначала дал подсказку о жрице дроу, а потом сказал, что мне к ней лучше не ходить? — прямо спросила я о том, из-за чего и позвала охотника.

Тот вновь ответил моментально, чем опроверг теорию о замедленной реакции:

— Я не могу вмешиваться в ваши с ним дела.

Кто бы сомневался. И вообще, нет у меня с ним никаких дел! У него со мной — может быть.

— Вы верите в случайности? — почему-то спросила я, глядя прямо на неясный горизонт. — Как считаете, какие-то знания мы получаем просто так или все несет в себе скрытый смысл?

Теневой охотник сделал шаг вперед и остановился совсем рядом, отчего я почувствовала легкий, почти неуловимый запах горького пепла.

— В каждой случайности есть доля случайности. Ничто в этом мире не происходит просто так. — Хотя лицо охотника скрывал капюшон, я могла бы поклясться, что он тоже смотрит на горизонт.

— То есть мне стоит рискнуть? — Я больше не ждала прямого ответа. — Воспользоваться тем, что удалось узнать?

— Что есть жизнь без риска? — А сейчас была уверена, что его губы тронула полуулыбка. — Можно не покидать пределов своей раковины, но тогда вы навсегда останетесь маленькой улиткой, обитающей в темноте.

Из этого странного разговора я вынесла главное: если пойду к дроу, останавливать меня охотник не будет и Флинту не сдаст. Или это сам Флинт отдал ему такое распоряжение? Впрочем, не важно.

— А вы станете меня сопровожд…

Я не договорила, наткнувшись на пустоту: охотник исчез так же незаметно, как появился. Памятуя, что всякое действие лучше бездействия, я решила послушать его совета. В самом деле, хватит прятаться в своей ракушке и всего бояться!

Где находится каменоломня Троуэн, я прекрасно знала. Не счесть, сколько раз бегала туда в то время, когда папа на ней работал. Путь предстоял неблизкий, монетки приятно позвякивали в кармане пальто, напоминая, что можно нанять извозчика.

Из-за праздника многие дороги перекрыли, и трястись в повозке пришлось гораздо дольше обычного. Извозчик попался, видать, хорошо отметивший праздник — несчастной лошадке, безропотно ему подчинявшейся, приходилось вилять из стороны в сторону, что создавало реальную угрозу во что-нибудь врезаться.

— Э-э, пшла, родимая! — кричал раскрасневшийся мужичок, в то время как я молилась, чтобы мы не убились. — Пшла, кому говорят, животина глубинная!

Миновав несколько переулков и едва не впечатавшись в цирюльню на перекрестке, повозка выехала на узкую, ведущую непосредственно к каменоломне дорогу. К алым рассветам в Сумеречье всегда проводили ремонт, но окраины такое счастье обходило. Теперь я молилась еще и за сохранность зубов, которые стучали друг о друга на каждой выбоине и кочке.

Из повозки я выползала, посылая поднебесным искреннюю и безграничную благодарность за сохранность собственной жизни. Извозчик достал из-за пазухи дешевую настойку, отхлебнул, довольно причмокнул и тронул поводья, вынуждая кобылку повернуть обратно.

— Алых рассветов! — пожелал он мне напоследок, прежде чем обдать ворохом вылетающего из-под копыт лошади снега.

— И вам, — проговорила я, глядя, как повозка становится все меньше и меньше, постепенно скрываясь из виду.

Поплотнее запахнув плащ и натянув капюшон, я зашагала к раскинувшемуся за каменоломней лесу. Район здесь был таким же неблагополучным, как Слезные трущобы: темный, пустынный, идеально подходящий для сборища криминальных элементов. Раньше рабочие часто подавали прошения об улучшении условий труда, но их всякий раз игнорировали. Зато платили на каменоломне неплохо, благодаря чему работники Троуэна махнули на это дело рукой.

Между каменоломней и лесом располагалось поле, по которому мне и предстояло идти. Снега навалило по колено, что значительно усложняло задачу. Двигаясь вперед, я в очередной раз радовалась ясному небу и лунам, не скрытым завесой туч.

Жутковато здесь все-таки. И волнение такое неприятное-неприятное внутри появилось. Как будто миркорадуса сырого съела.

Добравшись до леса, я остановилась и осмотрелась. Черные стволы деревьев и голые ветви переплетались в сложных узорах, не пропуская света. Сам лес походил на высокую темную стену, к которой не знаешь, как подступиться. Памятуя, что дроу — мастера маскировки, я принялась пристально всматриваться в возвышающиеся кругом сугробы. На первый взгляд все они казались обычным снегом, но где-то среди них однозначно находился вход в катакомбы. В голову даже закралась мысль попинать их, как в прошлый раз, но собственную ногу было все-таки жалко.

Поэтому, оторвавшись от созерцания сугробов, я сконцентрировалась на поиске следов. Снега, конечно, намело порядочно, но вдруг кто-нибудь недавно успел наведаться к заветному входу? Учитывая сегодняшнее празднество, это было вполне вероятно.

К моему удивлению, совсем скоро следы действительно отыскались. Глубокие и явно принадлежащие обладателю небольших ног. Воодушевленная находкой, я направилась в ту сторону, куда они вели. А вели они сначала вдоль, а затем вглубь леса. Попутно я не переставала внимательно смотреть по сторонам, не исключая возможности неожиданно обнаружить вход.

Как бы ни старалась подавить страх, он все-таки был. И вызывала его не столько предстоящая встреча с дроу, сколько сам факт пребывания в лесу. Здесь же водятся ши знает кто! Собственно, ши как раз и водятся. А еще грызоволки. И неизвестно, с кем встретиться хуже: со стаей маленьких кровопийц или с сухопутным исчадием Глубины.

В следующий миг мне пришлось убедиться в мудрости старой пословицы: помяни ши — вот и они!

— Шшш, — послышалось впереди шипение, от которого на голове буквально зашевелились волосы. — Иди к нам, малыш-ш-ш…

Инстинкт самосохранения заставил остановиться и уже подталкивал к тому, чтобы повернуть назад, как вдруг я заметила среди деревьев маленькую фигурку. Здесь был ребенок!

Вот же… ши!

Мысленно показав своему инстинкту неприличный жест, я почти побежала вперед. Хотелось крикнуть, чтобы неразумное дитя оставалось стоять на месте, и подавлять этот порыв стоило немалых сил — сейчас ребенок все равно ничего не слышит, кроме гипнотизирующего шипения.

Оказавшись от него на расстоянии десяти шагов, я замедлилась и спряталась за заснеженными кустами синеягодника. А дело-то хуже некуда. Семь маленьких синих уродцев зависли совсем рядом с ребенком, скалились, обнажая множество острых зубок, и продолжали шипеть. Мелкие красные глазки горели, и ши чуть ли не облизывались, глядя, как мальчик делает к ним шаг.

Твари кровососные!

Лихорадочно осматриваясь по сторонам, я пыталась найти хоть что-то, чем можно их отпугнуть, но ничего подходящего поблизости не наблюдалось. Еще никогда так не жалела, что не родилась саламандрой! Больше всего ши боятся тепла и света, потому и не показываются днем, а на все лето вообще впадают в спячку.

Как же сейчас не хватает зажженного факела!

Мальчик сделал еще шаг, и, поняв, что медлить дольше нельзя, я стала действовать. Даже осмыслить не успела собственные действия, как пальцы сами стали сплетать тонкую водяную веревку. Существенного вреда она им не нанесет, но отвлечь вполне может.

В мыслях отчетливо всплыла недавняя тренировка с Косичкой и его пояснения. Сейчас энергии во мне предостаточно, нужно только суметь дать ей выход!

Я даже не верила, что у меня получится. Ведь ничего подобного ни разу в жизни не делала, и жалкая попытка призвать воду на корабле ни к чему не привела! Но, видимо, охватившие меня страх, отчаяние и твердое желание помочь подтолкнули магию проявиться, совершив практически невозможное.

Тонкая переливающаяся струйка с закрученной на конце петлей полетела прямо в охамевшую синюю стаю, вызвав среди нее переполох. Не ожидавшие ничего подобного ши замельтешили, наталкиваясь друг на друга, и на несколько мгновений перестали шипеть. Этого хватило, чтобы мальчик очнулся и, быстро сообразив, что к чему, рванул назад. Побежал он прямо к моему укрытию, из-за которого я тут же вышла ему навстречу.

Дите ошалело неслось на меня и, кажется, даже не понимало, что я вообще-то жизнь ему спасаю. Судя по взгляду, по-прежнему затуманенный детский разум воспринял меня как опасность, и я заметила, как в руках мальчишки блеснул нож.

— Совсем сдурел?! — крикнула я, едва успев отскочить в сторону. — Убегать надо, а не на меня бросаться! Слышишь ты или нет?

Меня он явно слышал, но соображал медленно. Все из-за воздействия ши! Мальчишка и так крепким оказался — быстро сумел сбросить оцепенение, хоть и не до конца.

Он сделал еще один выпад, а я, пытаясь отмахнуться, подставила руку прямо под лезвие перочинного ножа. Ладонь полоснуло болью и, прежде чем я успела оценить весь масштаб катастрофы, окончательно очухавшийся ребенок выдал:

— Ой!

Ой? В паре метров от нас разъяренные ши, у меня по руке течет кровь, а ему просто ой?!

Через мгновение мальчишка тоже это понял, но было поздно. Легко избавившись от опутывающей их петли, ши уже стремительно летели на нас.

А мне еще вообще-то жить хочется! И умереть я намереваюсь если не героем, то по крайней мере своей смертью, а не от лап глубинных синюшных тварей! Сейчас мне как никогда пригодился главный совет господина Трисса номер три: если притворяться мертвым уже поздно — беги! Забудь о гордости и что есть мочи беги!

Я и побежала, на ходу хватая непутевого ребенка за руку и таща его за собой. Мы неслись как ошалелые, но снег затруднял движение, делая нас похожими на неповоротливых гусениц. Была какая-то ирония в том, что я в очередной раз сравнивала себя с неуклюжим насекомым, но времени останавливаться на этой глупой мысли не было.

Как бы мы ни старались, оторваться не получалось, и в какой-то миг я ощутила, что мой капюшон оттягивают назад. Маленькие пальцы вцепились в волосы, вынудив мгновенно остановиться, и я заорала, увидев перед собой злую гримасу. Ши окружили нас со всех сторон, мальчонка в паническом ужасе жался ко мне как к единственному спасению, а я понимала, что это конец. Полный и беспросветный конец.

Зависший перед нами ши с наслаждением истинного гурмана втянул носом воздух, и его глаза загорелись еще ярче. Посмотрев на мою окровавленную руку, он протянул:

— Унди-и-на…

Еще и облизнулся, пакость синемордая!

Я попыталась незаметно сплести еще одну веревку, но ничего не получилось не то от волнения, не то от того, что с непривычки я отдала на прошлое плетение слишком много сил.

Перестав лыбиться, ши в одно мгновение бросился прямо на нас, и, судя по звуку крыльев, остальные последовали его примеру. Я приготовилась ощутить на себе хватку острых зубов и когтей, мысленно обратилась к поднебесным и сделала последнюю отчаянную попытку воспользоваться магией, когда нас с мальчиком кто-то неожиданно заслонил собой.

Сперва я подумала, что это теневой охотник, но используемая защитником магия дала понять, что он ундин.

Эти выверенные движения, четкие водные линии, исходящая от него энергия… Косичка? А он что здесь делает?!