Девять граммов на удачу

Глава 9

Мы остались вдвоем с Кочкиным. Илья попытался растянуться на земле и захрапеть, но я растолкал его. Обхватил ладонями его голову, заставив повернуть ко мне лицо, и требовательно спросил:

– Как тебя зовут?

Он что-то пьяно промычал и попытался вывернуться, но я как следует встряхнул его и повторил:

– Имя! Назови свое имя!

– Иль… ик… я…

– Фамилия?

– Чья?

– Твоя! Как твоя фамилия?

– Коч-кин, – прозвучало не очень отчетливо. С таким же успехом это могло быть и «Бочкин», и «Точкин». У рядового заплетался язык.

– Отчество?

– Да пошел на хрен, козел! – внезапно проявил характер Илья.

Пришлось влепить ему затрещину и вновь зафиксировать голову. Я хотел видеть его лицо, чтобы отследить все непроизвольные реакции, вроде искривленных уголков губ или подергивания крыльев носа.

После затрещины рядовой присмирел и обиженно зашмыгал носом.

– Назови свое отчество! – потребовал я.

– Юрье… тольевич… – предложил сразу два варианта Илья.

– Как звали отца?

– Не помню. Детдомовский я. – Илья пьяно всхлипнул и попытался объясниться мне в любви: – Для меня теперь ты как отец родной.

Тяжелый случай… Я вновь отвесил ему оплеуху. Да так, что носом у него пошла кровь.

– За что?! – Кочкин утерся ладонью, размазывая кровь по лицу, а я сделал страшные глаза и яростно прошипел:

– Не ответишь на мои вопросы, прибью, гнида! Понял?!

– Угу… Так точно, товарищ Бригадир… тьфу ты, Бедуин.

– Как твое отчество?

– Петрович… – вспомнил Кочкин и искренне этому факту обрадовался. – Я – Петрович, понял? А ты козел! – не удержался он.

Я хмыкнул про себя: крепкий парнишка. Ему бы в партизаны…

Конечно, будь я уверен, что передо мной враг, то сумел бы выбить из него правду. Но сейчас без особых на то причин калечить парнишку не хотелось. Приходилось придерживаться мягкого варианта допроса – почти дружеской беседы и бомбардировать рядового вопросами в надежде, что под воздействием сильного опьянения он как-то выдаст себя.

– Как распознать «Пивную кружку»?

– По пене. – Кочкин довольно захихикал.

– Кто напал на «Ошарское»?

– Отряд…

– Чей отряд?

– Бойцов… э… неприятеля… врага…

– А почему ты остался жив?

– В меня не стреляли…

– Почему? Почему они отпустили тебя живым?

Вот он, самый главный вопрос.

При захвате «Ошарского» нападающие уничтожали всех: добивали раненых, разыскивали спрятавшихся. По крайней мере, так следовало из сообщений работников «Акуры» и оборонявших нефтеперерабатывающий завод бойцов.

Неприятель проводил тщательную зачистку объекта. А значит, Кочкин никак не мог выжить в том бою. Он находился у самого периметра, через него должна была прокатиться не одна волна врагов.

Но даже если в первые минуты боя Кочкину повезло спрятаться, он обязан был погибнуть позже – при побеге через поле. Судя по всему, противник не дурак, а значит, обязательно оставил бы пару-тройку снайперов, чтобы приглядывать за внешней частью периметра – на тот случай, если егеря подойдут раньше времени. Или мутанты ринутся на прорыв. Да и вообще, в АТРИ без присмотра тыл оставлять нельзя. При таком раскладе Кочкин не мог не попасться. Скорее всего, его заметили, но убивать не стали.

Почему?!

Уверен, что Подбельский рассуждал примерно так же. И уверен, что полковник проводил с Кочкиным в Ванаваре допросы с пристрастием. Без рукоприкладства, конечно. Зачем бить, если есть сильнейшие психотропные препараты вроде сыворотки правды. Судя по всему, те допросы ничего не дали, но сомнения у Подбельского все же остались. И тогда полковник решил навязать Кочкина нам в отряд, надеясь, что на маршруте рядовой выдаст себя, раскроется.

Полковник не сказал нам с Потапом напрямую, но среди прочих наших заданий подразумевалось и такое: понять, что не так с Кочкиным…

У меня нет при себе психотропных препаратов, но кое-что в этом отношении предпринять можно. Например, легкое гипнотическое воздействие. Мой дар внушения, конечно, очень слаб. Его хватает, только чтобы управлять животными-одиночками. Но с «пьяным» Кочкиным есть смысл попробовать. Вдруг сумею развязать ему язык?..

Я сделал лицо попроще, дружелюбно улыбнулся и задушевным тоном спросил:

– Так почему ты выжил, Илья?

– Я спрятался… А потом сбежал…

– Напрямик через поле?

– Да… И в лес…

– Страшно было? – посочувствовал я.

– Угу.

Рядовой размяк, и тогда я резко поменял схему поведения: мгновенно перешел от дружелюбия к агрессии. Как следует встряхнул Кочкина, прорычал:

– Кто напал на «Ошарское»? – и параллельно нанес ему ментальный удар: «Говори правду!»

– Скороходы, – невольно вырвалось у Ильи. – И «спаренные» автоматчики, – тут же добавил он. – А еще собаки-минеры.

– Кто такие скороходы? – как клещ вцепился я.

– Это… э… те, кто быстро ходят.

– На «Ошарское» напали скороходы? – наседал я. – Бойцы в масках – это скороходы?

– Да я-то откуда знаю?! – Кочкин попытался взбунтоваться. Мне показалось или он и впрямь немного протрезвел?

– Где ты родился? – я резко сменил направление «беседы».

– В Костроме. – Кочкин ответил быстро, без запинки. И ответ был абсолютно правдивым.

– Твое звание?

– Генерал! – Кочкин вновь «поплыл». Он глупо захихикал и затянул фальшиво: – «Комбат-батяня. Батяня-комбат. За нами Россия, Москва и… э… Багдад…» – Он сбился, забыв слова.

Дальше допрашивать бесполезно. Да и ментальных сил у меня не осталось. Я отпустил Кочкина и достал одноразовый шприц со снотворным. Пусть уснет крепким сном. А мы в это время займемся делом. Доведем проверку до конца.

Как только Илья заснул, я начал раздевать его, намереваясь рассмотреть тело рядового на предмет шрамов, мозолей, татуировок и всякого такого. Эти штуки способны рассказать о человеке очень многое. Причем, в отличие от него самого, шрамы и мозоли не умеют врать.

Однако ничего подозрительного найти мне не удалось. Несколько старых шрамов, полученных, скорее всего, еще в детстве. На пятке – мозоль. Никаких следов пулевых или ножевых ранений. Даже точек от инъекций я не обнаружил. Само по себе это ничего не доказывает. Разве только то, что Кочкин не наркоман.

Единственное, что не столько напрягло, сколько удивило, это слишком плотная мозоль на указательном пальце, возникшая от частого применения оружия. Вообще, похожая мозоль есть у всех срочников в АТРИ – появляется уже через полгода службы. Но у Ильи она была ощутимо плотнее – почти как у меня самого.

Можно, конечно, предположить, что Кочкин стрелял намного больше, чем положено гандику. Но, с другой стороны, салага мог специально натирать себе палец, чтобы казаться более крутым и бывалым. Или это особенность организма. Короче – опять тупик.

Хмурый день медленно катился к вечеру. Ветер собирал облака, они темнели, набухали дождем.

Проснулся Кочкин. Сел и тут же застонал, схватился руками за голову, а потом упал на колени и начал блевать, перемежая приступы рвоты громкими стонами.

– Убавь звук, – предупредил я. – Терпи, солдат. Генералом… все равно не станешь.

Илюха посмотрел на меня злыми с похмелья глазами, наверняка подумав: «Тебя бы так через две аномалии провести! Ты бы вообще в голос орал».

Тут он не прав. Не орал. Довелось мне побывать на его месте. После «Сорокапятки» прошел одну за другой аж две «Пивные кружки» и знаю по себе: ощущения, конечно, хреновые, но терпеть можно. К тому же терпеть осталось недолго. Можно приступать к лечению и для начала провести интоксикацию организма.

Я достал из рюкзака полученный от санинструктора полулитровый пакет с раствором гемодезана-х. В пакет была вмонтирована гибкая полевая капельница с катетером на конце.

– Давай руку, Илья. Витаминчики примешь. Сразу полегчает.

– От витаминов? – Кочкин подозрительно глянул на капельницу. – А там точно они?

Вот ведь задрот! Ну совершенно не доверяет дяденьке Бедуину. Ждет от меня любой пакости. Совсем диким стал.

– Расслабься, рядовой. Если б в мои планы входило избавиться от тебя, я нашел бы более простой способ.

Как ни странно, мои слова убедили Кочкина – он протянул руку. Охотно так протянул, я бы даже сказал, поспешно. Очень ему захотелось получить «витаминчиков».

Я воткнул иглу в вену Ильи, а пакет с раствором повесил на ветку ивы. Препарат устремился по гибкому шлангу, капельно попадая в кровь пострадавшего и проводя интоксикацию его организма.

Пока идет лечение, можно перекусить. Я достал мешочек с пеммиканом.

– Поем, раз время есть, а тебе, рядовой, под капельницей нельзя. Да и не хочется, ведь так?

Кочкин поспешно закивал, а потом и замотал головой, отказываясь от еды.

– А чтоб не скучать, расскажи-ка ты мне еще раз про нападение на «Ошарское», – предложил я.

– Да сто раз уж рассказывал, – скривился Кочкин.

– Аж сто раз, и все мне? – Я сделал придурковатую рожу. – Вот ведь склероз совсем заел, ни хрена не помню.

– Ну, не вам лично сто раз, – поправился Илья. – Другим тоже…

– Ты все-таки мне заново расскажи, – стал серьезным я. – И не забудь о скороходах.

– О ком? – искренне удивился Илья. – При чем здесь скороходы?

– А вот это и расскажи.

Илья наморщил лоб, вспоминая.

– Я в пьяном бреду сболтнул про них, да? Но на самом деле про скороходов мне рассказал Горелыч… Сержант Горелов, – поправился Илья. – Это байка такая. Бред, конечно.

– Ты рассказывай, – подбодрил я его.

– Говорят, где-то в глубине АТРИ живут скороходы. Ну, вроде шептунов, только круче. Неужели не слыхали? Я думал, о них все знают…

– Илья, не тормози. Давай дальше.

– Дальше страшилки всякие. Вроде появляются они ниоткуда. И исчезают в никуда. Как телепортеры. Потому и скороходы, что могут быстро скакнуть в любое место… Людей мочат почем зря. Мозги у живых как-то хитро вынимают и…

– Заставляют бедолагу собственные мозги жрать, – договорил я.

Такие байки и в самом деле ходили по АТРИ. Но поскольку, в отличие от шептунов, со скороходами никто не встречался, этим россказням значения не придавали. По крайней мере, егеря и серьезные бродяги. А вот салажатам из войск внутреннего охранения на ночь эти сказочки друг другу рассказывать – самое то.

– Илья, а почему ты связал скороходов с напавшим на «Акуру» противником?

Рядовой задумался:

– Сам не пойму. Видно, по пьяни сложилось как-то. Померещилось. Вот и брякнул, не подумав.

Мда… А для меня это повод задуматься. Возможно, разум Кочкина зафиксировал некие странные моменты боя, но осмыслить их не осмыслил – запихнул в подсознание. А оно с пьяных глаз взяло и оформило смутную ассоциацию в догадку…

Капельница опустела. Я убрал пустой пакет из-под лекарства в рюкзак и достал одноразовый шприц-тюбик:

– Еще один маленький укольчик.

– Это что? – тут же поинтересовался Илья.

– На этот раз действительно витамины, – сказал я правду.

Лицо Кочкина перекосилось.

– А в первый раз что тогда было? – голосом умирающего лебедя спросил он.

– Лекарство, – отрезал я. – Еще вопросы есть?

По лицу Ильи было видно, что у него куча вопросов и вообще комментариев по поводу действий козла Бедуина, но рядовой в очередной раз проявил завидную мудрость и оставил мнение при себе.

Тем временем погода портилась. Ветер усилился. Начал накрапывать дождик.

Илья поежился, укрыл голову капюшоном, помялся, но все же не выдержал:

– Товарищ командир… Э… Бедуин… А почему мы никуда не идем? Мне уже полегчало. Так чего ждем?

– Хорошей погоды. Вот солнышко выглянет, и пойдем. А то чего под дождем грязь-то месить? – пошутил я.

Но Кочкин юмора не понял. Его от моих слов аж передернуло. Ну очень эмоциональный парнишка.

Ночь принесла с собой проливной дождь и Куба. Причем пришел егерь не со стороны Ведьминого леса, а с противоположной – куда, собственно, и уходила «дичь». Видно, Потап нашел путь обхода и увел группу вперед.

– Ну чего, бродяги, кукуете? Вы, я смотрю, в это болото прямо-таки вросли. Корни пустили и мхом покрылись, – пошутил Куб.

– Ага. Придется теперь мне кликуху менять, – поддержал я шутку. – Был Бедуином, стану Лешим.

– Или Болотником, – предложил свою версию Куб.

Илья содрогнулся:

– Не надо о болотниках!

– Мех рассказал, как вас чуть не накрыло. Что, впечатлила встреча с потусторонней тварью? – развеселился егерь.

– Век не забудем. Ну что, Куб? Какие новости?

– Хорошие. Я других не приношу. За плохие, говорят, гонцам раньше головы рубили, – фыркнул егерь. – Короче, группа ушла вперед по следу подопечных.

– А наблюдатели от «дичи» были?

– Трое. Ждали-ждали, не дождались и ушли своих догонять. А уж следом за ними и мы двинулись. А как на ночевку встали, Потап послал нас с Фигой, Саней и Немым назад.

– Решили все же разминировать приманку? – уточнил я.

– Ага. Фига там сейчас трудится. А я вот за вами рванул.

– Слышь, Илья, – пихнул я кулаком в бок рядового. – Будет твой протеже жить. А ты переживал.

На хорошую новость Кочкин отреагировал вяло. Видать, перегорел. Или просто устал.

– Ну, чего, мужики? Двинули к Фиге? – Куб поправил надетый поверх шлема прибор ночного видения. Точно такие же были и у нас с Кочкиным.

– Пошли потихоньку. – Я встал, размял ноги и закинул на спину рюкзак.

Паренек лежал на боку в той же самой позе, в какой сидел на взрывчатке, – руки за спиной и поджатые ноги. Казалось, это не живой человек, а статуя. Словно ее сняли с постамента, отнесли в сторону и положили на землю. Рядом сидел санинструктор по прозвищу Саня и растирал тело освобожденного, пытаясь выпрямить ему конечности.

На самом деле санинструктора звали Володей по фамилии Чумной, но егеря ласково нарекли его Саней, отдавая дань жизненно-важной профессии.

Фига колдовал над миной, подсвечивая себе фонариком и что-то бормоча под нос. Немой стоял поодаль и бдил за окрестностями.

– Чего это с ним? Живой? – опасливо спросил Кочкин, не решаясь подойти к освобожденному.

– Почти. Дышать дышит, а насчет остального… Шок у него, – пояснил Саня.

Еще бы! Почти сутки просидеть в одной позе, боясь шелохнуться! Он сейчас небось ни ног ни рук не чует!

– А поговорить с ним удалось? Узнать, кто его на мину посадил? – любопытствовал Кочкин.

Саня посмотрел на рядового с раздражением и даже не соизволил ответить.

– Ну, все, мужики, я закончил. – Фига хозяйственно убрал мину в рюкзак. – Можно двигать к нашим. Они, кстати, должны уже разбить лагерь.

Мы положили освобожденного пленника на гибкие полевые носилки и через час с небольшим были в лагере.

Костер Потап решил не разводить. Задействовал керосинки. На двух доспевали котелки с кашей, на третьей кипятился чай.

Сгрузив паренька в «полевом госпитале», мы разошлись по своим делам.

Ко мне подвалил Ерш, панибратски хлопнул по плечу и сочувственно спросил:

– Я слыхал, туго вам на болотце пришлось?

– Терпимо, – вежливо откликнулся я.

– Ага… А я тоже как-то раз встречался с болотником. – Изгой явно настроился рассказать мне длинную историю, но тут меня очень вовремя окликнула Юрун:

– Бедуин, на минутку.

– Извини, Ерш, в следующий раз добазарим, – обрадовался я и поспешил к следопыту: – Чего, Юль?

– Ну-ка пойдем со мной, – возбужденным шепотом предложила она и потянула меня к зарослям ивняка.

Егеря зафыркали нам вслед. Я показал им в ответ средний палец, дескать, утритесь и обзавидуйтесь.

Но Юрун, как оказалось, звала меня в кусты не ради интима.

– Слушай, Бедуин, – торопливой скороговоркой заговорила она. – Я тут случайно подслушала, как Мех разговаривал с кем-то по рации… Мы только-только начали разбивать лагерь, а он отвалил в сторонку и стал что-то бормотать себе под нос. Я к нему сзади подошла. Не нарочно – просто мимо в кустики направлялась. Он меня тут же заметил и поспешно оборвал разговор. Но я успела услышать несколько слов… – Она сделала паузу, а потом раздельно произнесла: – «Крылан», «убрать» и наши нынешние координаты.

– Интересно… Получается, Крылану надо кого-то убрать… – принялся я размышлять вслух.

– Кого-то или что-то. А может, это наоборот, кому-то надо убрать самого Крылана. Я же не знаю, с кем разговаривал Механик. Но меня это напрягло. Я рассказала Глебу, а он отмахнулся. Он вообще в последнее время странный.

– Ревнует тебя ко мне, – сказал я полуправду.

– Да ладно, – не поверила Юрун.

– Интересно, что общего у Механика с Крыланом? – вернулся я к прежней теме.

– А может, наш Мех и есть тот самый загадочный Дьявол? – пошутила Юрун. – Прикинь, какой прикол. Вышли на маршрут с Дьяволом! А на меня к тому же Мех еще и глаз положил. На привалах смотрит так, будто я голая и стриптиз танцую, а не пеммикан ем. Он облизывается на меня, как… голодный упырь на человеческую кровь. Каждое мое движение ловит… А что, может, мне ответить ему взаимностью? – принялась дразнить меня Юлька. – Стану подружкой Дьявола. Как, звучит?

– Подружка Дьявола – это дьявольское отродье. Ты хочешь быть отродьем, Юрун? – Я издевательски вскинул бровь.

– Не смешно, – отрезала Юля.

– А никто и не смеется, – парировал я.

Обиженные друг на друга, мы вернулись в лагерь. Юрун дулась на меня. Интересно, за что? За то, что не стал ее ревновать и уговаривать остаться со мной?..

Я заглянул в палатку Сани и обнаружил там Потапа.

Освобожденный пленник уже распрямился и теперь лежал на спине под капельницей.

– Спит? – спросил я.

– Ага. Утром можно будет допросить, – обрадовал Саня.

– А идти сам он сможет?

– Два-три шага, не больше. Придется кого-то оставлять с ним или нести на носилках, – ответил Саня.

– А вертолет за пареньком вызвали? – уточнил я.

– Нет. Ты прикинь, Бедуин, вся связь вырубилась! Ни наши «переговорники», ни радиостанции не работают, – ответил Потап. – Да и КИПы заглохли.

Я торопливо проверил свою рацию и «наладонник». Действительно, глухо.

– Аномалия? – предположил я.

– А хрен ее разберет, – пожал плечами Потап.

– И давно такая петрушка?

– Точно не знаю. Весь день мы соблюдали режим радиомолчания, а как встали лагерем, я попытался связаться с Ванаварой. Вот тогда-то и обнаружилось. Я велел ребятам проверить свои передатчики – глухо.

Мы помолчали.

– Ладно. Утром решим, как поступить, – постановил Потап. – Может, к этому времени связь восстановится. А сейчас всем отбой. Саня, тебя это тоже касается.

– Есть, товарищ майор! Никогда еще не выполнял приказы с таким удовольствием, – широко улыбнулся санинструктор.

Прежде чем отправиться спать, я разыскал Юрун.

– Чего тебе? – холодно осведомилась следопыт.

– Дело есть. Отойдем в сторонку…

Мы вновь отправились в знакомые уже заросли ивняка.

Куб заметил и хмыкнул нам вслед:

– Ну, вы даете, ребята! Все не натешитесь никак?

– Отвали, – дружелюбно посоветовал я.

Юрун презрительно вздернула носик и с видом Снежной королевы проследовала в кусты.

– Юля, – по-деловому заговорил я, – вспомни: ты слышала тот разговор Меха по рации до того, как у всех вырубилась связь?

Юрун некоторое время размышляла, а потом переменилась в лице:

– После! Это было после! Вначале Потап пытался связаться с Ванаварой, а потом попросил нас всех проверить свои передатчики. Связи уже не было! Но как же тогда Меху удалось?..

– Вот именно… – задумчиво протянул я.

– Так ты позвал меня только за этим? – после паузы спросила Юрун.

– Конечно. А зачем же еще? – состроил я удивленную рожу.

– Ну и ладно! – Ее глаза обиженно блеснули.

Юля резко развернулась, собираясь уходить, но я схватил ее за руку и привлек к себе. Она попыталась возмущенно вырваться, но я обнял ее и прошептал ей на ухо:

– Никуда тебя не отпущу, так и знай!

– Вот дурачок, – счастливо улыбнулась Юрун, обняла меня за шею и поцеловала…

Через некоторое время мы разошлись по своим палаткам. Юля традиционно размещалась вместе с Глебом, а я спал в общей палатке егерей. По дороге я завернул к представителям Петровича:

– Эй, Мех! Спишь?

– И тебе советую, – недовольно откликнулся наемник.

– И правда, шел бы ты, Бедуин, – раздраженно добавил разбуженный Боря Таран.

– Извините, парни… Мех, дай свою рацию.

– Зачем еще?

– Да дай ты ему! – обозлился Таран. – Иначе ведь до утра не отвяжется.

– Держи. – В меня полетела рация Меха. – Она все равно не пашет. – Наемник зевнул во весь рот.

Он не соврал. Рация действительно не работала…

Под утро я заступил в дозор. Позевывая, вылез из палатки в предрассветную сырость.

Наш лагерь состоял из шести палаток. Две приходились на балласт. Одна предназначалась следопытам. Отдельное «помещение» по традиции отводилось под полевой госпиталь – там ночевал Саня с бывшей приманкой. Потап, Кочкин, я и остальные восемь егерей делили между собой еще две палатки.

Вообще-то, Саня хотел было забрать Кочкина к себе, чтобы пронаблюдать за его здоровьем. Но рядовой уперся рогом, клятвенно заверяя, что здоров, как упырь. Саня махнул рукой и отправил его ночевать в егерскую палатку.

Сейчас из нее вылез Куб – мой напарник по предстоящему бдению. Мне предстояло сменить Механика на восточном конце периметра, а Кубу Тарана на западном.

Мех встретил смену, держась рукой за щеку.

– Зуб, – пожаловался он. – Боль дьявольская.

При этих словах я невольно напрягся, вспомнив шутливое предположение Юрун о том, что Механик и есть пресловутый Дьявол.

А наемник все стенал:

– Единственное, чего в жизни не выношу, – это зубную боль. И надо же, как не повезло – на маршруте прихватило. Анальгин выпил, не помогло. Зайду к Сане, разбужу, может, вколет чего. Как думаешь, Бедуин? Можно его потревожить? А то до подъема я не доживу.

– Разбуди, конечно.

Наемник поспешно удалился.

Не успел я освоиться на позиции, как ни с того ни с сего объявился заспанный Немой.

– Бедуин, срочно двигай к палатке Сани. Потап приказал. А я тебя сменю.

– Чего стряслось, не знаешь?

– Не-а. – Немой зевнул во весь рот, встряхнулся, как собака после купания. – Брр! Ну, и сырость! Давай, Бедуин, скачи антилопой. Там что-то срочное.

И я поскакал, понимая, что случилось нечто экстраординарное.

В палатке санинструктора лежали два трупа: Сани и спасенной «приманки».

Саню убили, вогнав лезвие ножа в легкое. Удар нанесли умело – точно между ребрами, отлично зная, куда бить. Егерь умер не сразу – секунды две еще жил, но закричать не мог из-за крови, наполнившей легкие.

Этим и хорош подобный удар. Если бить в сердце, человек перед смертью может издать громкий вопль и тем самым поднять тревогу. А с пробитым легким он и не пикнет.

Удар профи. Впрочем, подобных умельцев в АТРИ хватает, и уж тем более в нашем отряде.

Нож прочно застрял в теле. Убийца не смог или не успел вытащить его. Торопился прикончить приманку. Тот, видимо, умер во сне – ему свернули шею.

Кроме трупов в палатке находились Потап и Механик.

– Это я трупаки нашел, – пояснил наемник. – Зашел за анальгином, а тут… Я сразу к Потапу.

Леша тем временем вытащил из раны нож и принялся осматривать его, пытаясь установить владельца.

– Обычный нож для выживания. Такой есть у каждого из нас, – озвучил Потап вслух результаты осмотра.

– Такой, да не такой, – пробормотал я.

– Ты знаешь, чей он?

Потап и Механик вопросительно уставились на меня.

– Это нож Юрун, – отчетливо произнес я.

– Уверен? – помолчав, переспросил Потап, а Мех посмотрел на меня сквозь прищур.

В его взгляде отчетливо читалось удивление пополам с ликованием. Я прямо-таки слышал его торжествующее: «Я же говорил, что все люди – отъявленные мерзавцы. И ты, Бедуин, только что подтвердил это. Заложил свою женщину и глазом не моргнул! Ну, и кто ты после этого? Святой?»

– Это нож Юрун, – повторил я. – На рукояти есть выщербленка в виде бублика.

– Есть, – подтвердил Потап.

Я хорошо запомнил Юлин нож. Мы тогда лазили по тайге, собирая свое имущество после встречи с топтуном. Мне попался в руки этот клинок, и я внимательно рассмотрел его, сравнивая со своим.

– Но зачем Юрун убивать Саню и неизвестного паренька? – задумчиво протянул Потап.

– Не факт, что убила она, – покачал я головой. – Этот нож принадлежит Юрун, но его могли и украсть.

Механик выразительно ухмыльнулся: мол, выгораживаешь свою бабу? Сам заложил, а теперь выгораживаешь.

– Мех, а у тебя зуб прошел? – не выдержал я.

– Что? А… нет, все еще болит.

– Могу дать обезболивающее. Выбить его на хрен. Гарантирую излечение с одного удара. Как говорится, нет зуба – нет проблемы.

– Спасибо, я уж лучше потерплю, – кисло улыбнулся наемник.

– Надо позвать Юрун. – Потап хотел задействовать переговорник, но тот по-прежнему не работал. – Мех, сходи за ней.

Вскоре в палатке появилась подозреваемая. Она зевала, деликатно прикрывая ладошкой рот, выглядела сонной и оттого очень милой, я бы даже сказал – домашней. При виде Юли выражения лиц мужчин невольно смягчились, из глаз ушла жесткость.

Потап протянул девушке измазанный в крови нож.

– Твой?

– Да… А в чем это он?.. – Она осеклась. Заметила трупы. Сон как рукой сняло. Юля мельком посмотрела на меня и деловито уточнила: – Их обоих моим ножом?

– Одного. Второму сломали шею, – пояснил Потап.

Юрун несколько мгновений молчала, рассматривая ножевую рану Сани, а потом покачала головой:

– Крепко его ударили. Вогнали нож по самую рукоять. Вон отчетливый след вокруг раны. У меня не хватило бы на это сил. Ну, подумайте сами. Не хочу ни на кого бросать тень, но это явно дело рук сильного мужчины. Такого, как Таран или… – Она прикусила себе язык.

– Или Могильщик, – договорил за нее Потап.

– Или Куб. А может, Немой, – добавила Юрун и смерила нас с Потапом выразительным взглядом. – Да и вы двое, ребята, отнюдь не слабаки. А Механик так вообще прирожденный убийца. Ему между ребрами там клинок вогнать, что два пальца…

– Благодарю вас, сударыня, – отвесил шутливый поклон наемник.

– И все же нож твой, – напомнил Потап.

– Вот именно, – вмешался я. – Юля же не полная дура, чтобы так подставляться. Нет, Леха. Она права. Убийцу надо искать среди мужчин.

– Тогда подозреваемых целая орава, – поморщился Потап. – Разве что двоих можно исключить: Ерша и Кочкина. У этих хиляков силенок не хватит. А Кочкин так и вообще вряд ли прилично владеет ножом.

Я промолчал, подумав: «За Ерша не скажу, но Кочкина со счетов сбрасывать не стоит. Он всю дорогу проявляет неожиданные таланты. Так почему бы ему не оказаться виртуозом клинка?.. А вот Могильщика можно исключить из списка. Учитывая их тайные отношения с Юрун, вряд ли он пошел бы на дело с ее ножом. Скорее всего, Могильщик ринулся бы защищать Юлю, чем подставлять».

– Но зачем кому-то убивать Саню и этого, второго? – сформулировала вслух Юрун главный постулат криминалистики: «Ищи, кому выгодно».

Ответов здесь может быть немерено.

Например, если убийца Глеб Шебай, он решил подставить Юлю. Типа «Так не доставайся же ты никому». А выбор жертв тоже объясним. Приманка была в состоянии полутрупа, а санинструктор за день вымотался так, что засыпал на ходу. Это, кстати, видели все. Так что они – идеальные жертвы. Можно справиться быстро и в то же время подставить Юрун без особых напрягов.

Но более правдоподобен другой вариант: кто-то очень не хотел, чтобы неизвестный паренек заговорил. А Саня просто попал под чужую раздачу – оказался ненужным свидетелем. В этом случае можно смело исключать Кочкина – рядовой как раз рвался спасти приманку. Кстати, Илье в очередной раз повезло. Если бы он послушался Саню и остался ночевать в «медицинской» палатке, то разделил бы судьбу санинструктора.

А вообще-то, мотивов может быть уйма. Чтобы разобраться в этом деле, нужен хороший криминалист и опытный сыщик. Но среди нас, увы, таких нет.

– Попробую задействовать полевую радиостанцию. Вдруг заработала? Надо связаться с Ванаварой, – заговорил Потап. – А ты, Бедуин, останься здесь. Проследи, чтобы ничего не трогали. Мех, помоги ему. Юля, пойдем со мной. По дороге вспомни, кто мог взять твой нож.

Мы с остались вдвоем с наемником.

– Мех, а у тебя имя есть? – решил я нарушить молчание.

– Есть, – коротко ответил он.

– И какое?

– Механик.

– Это понятно. А, к примеру, как тебя папка с мамкой обзывали? Вот меня звали Серёней. А тебя как?

– Котенок, – буркнул наемник.

– Почему котенок? – опешил я.

– Да потому! Они оба погибли, когда мне было пять. А до того они звали меня котенком.

Ладно, зайдем с другой стороны.

– В военном билете у тебя имя-фамилия как значатся?

– Нету у меня такого билета. Сроду ни в каких армиях не служил.

– Пацифист? – пошутил я. – Типа «Мы боремся за мир. Нам нужен мир. И желательно весь»?

– Ага.

– А паспорт у тебя есть? Удостоверение? Справка об освобождении?

– А это ты в паспортном столе спроси, – начал раздражаться наемник. – Пойду я. Ты здесь и один справишься. Чего нам вдвоем тесноту создавать.

И Механик быстро выскочил из палатки.

Я укоризненно поглядел ему вслед. Ну очень скрытный тип.

Через некоторое время Потап вернулся один, без Юли.

– Все, Бедуин, сворачиваемся. Связи по-прежнему нет, а «дичь», по словам Юрун, продолжила движение. Надо выдвигаться и нам. Похороним ребят и вперед.

– А что с убийцей? Как быть с расследованием?

– Да никак. Юрун не смогла вспомнить, когда именно осталась без ножа. Больше того, даже не догадывалась о его пропаже. Так что подозреваются все… плюс один. Юрун рассказала мне о тайном разговоре Меха. Про «Крылана» и «ликвидировать». Так, может, Крылан уже выполнил заказ?

– Вряд ли это дело рук Крылана, – возразил я. – Во-первых, как к нему попал нож Юрун? И вообще, почему работали именно ее клинком? А во-вторых, зачем Меху привлекать постороннего к такому, скажем откровенно, простому делу? Ведь Механик мог спокойно убить и сам – Саня подпустил бы его к себе и без опаски повернулся бы спиной.

– Мда… Ясно, что ничего не ясно, – грустно пошутил Потап. – Значит, все-таки подозреваются все. Включая Механика и… – Леша бросил на меня извиняющийся взгляд, но договорил: – Юрун.

Дела у нас обстояли так себе. Мало того, что остались без связи, так еще и «дичь», судя по ловушке, догадалась о нашем существовании. Кроме того, среди нас обнаружился засланный казачок, который уже убил двоих и теперь преследует свои, неясные нам цели. К тому же не следует забывать и о чертовой дюжине Крылана. Неизвестно, следуют ли ребятки за нами или давно отвалили в сторонку по своим делам, но, как любит повторять мой бывший начальник Подбельский: «Надейся на лучшее, а готовься к худшему…»

Мы похоронили санинструктора и неизвестного парнишку. Поставили два деревянных креста. На одном ножом выцарапали короткое: «Саня», а второй остался безымянным – имени приманки так никто и не узнал.

Прежде чем двинуться следом за «дичью», Потап отозвал в сторонку Митю Немого и Севу Кубометра.

– Парни, для вас особое задание. Вот координаты базового лагеря экспедиции Зинчука. Двигайте туда. Возможно, там есть связь с Ванаварой. Сообщите Подбельскому, что нам нужна подстраховка. Доложите об устроенной «дичью» ловушке, об убийстве Сани и о том, что у нас в тылу предположительно действует неизвестная боевая группа из тринадцати стволов… Когда пойдете через Каракумы, заверните на место вражеской дневки. Там может работать полевая группа от экспедиции Зинчука. У нее наверняка будет вертолет, долетите до лагеря. Всяко получится быстрее. Задача понятна?

– Так точно, – коротко ответил Куб.

– Сделаем в лучшем виде, – добавил Немой.

– Мить, ты свой ПКМ здесь оставь, – велел ему Потап. – Он тяжелый, зараза, а вам с собой еще радиостанцию переть. Связь на маршруте не забывайте проверять, вдруг она восстановится до того, как вы доберетесь до Зинчука. И еще… – Потап замялся. – Поосторожнее там, парни. На чертову дюжину не нарвитесь. Да и под ноги внимательней глядите – в аномалию не вляпайтесь. Помните, что без проводника идете.

– Не боись, командир, – широко осклабился Немой. – В первый раз, что ли? Мы из подгузников уже выросли. Нас дяденьки-проводники давненько за ручку не водят.

– Мы и сами с усами. – Куб подмигнул Потапу и подкрутил несуществующие усы.