Но вместо того, чтобы заняться горячим развратным сексом, мы продолжили разговаривать. Джей-Джей не так хорошо меня знала, чтобы не задавать вопросов. Она спросила:
— Что тебя больше всего беспокоит в том, что ты встречаешься с Джейд?
Это был список, причем очередность в нем день ото дня менялась. Я лежала, опираясь на свою сторону кровати, одетая в прозрачную черную сорочку и в шпильках под названием трахни меня, разговаривая с очень серьезным лицом. Джей-Джей опиралась на свою сторону, одетая в голубую шелковую ночнушку, ее лицо сосредоточилось на мне, она слушала, кивала и время от времени вставляла комментарии.
— Значит, если бы не ardeur, который связал тебя с ней, ты бы никогда на женщину и не посмотрела? — спросила она.
Я помотала головой.
— Неа.
— Будет сложновато; и воспоминания Жан-Клода и других о том, как они были с женщинами — это все мужские воспоминания и ты не оснащена должным образом, чтобы делать то, что помнишь.
— Ага.
Симпатичное личико выглядело очень серьезно и наблюдая за интеллектом в ее голубых глазах, я еще больше убедилась, что Джейсон выбрал ее не только за красоту. Ум сексуален.
— Слишком много слов, мало секса, — сказал Джейсон, лежа рядом с Джей-Джей.
— Согласен, — раздался позади меня голос Натаниеля.
— Как нам прекратить говорить и заняться сексом? — спросил Джейсон.
Я откинулась на кровати, чтобы можно было видеть их обоих. Джей-Джей и я наблюдали, как они подходили и готовились, как перед теннисным матчем, только сексуальным.
— Набрасываемся, — сказал Натаниель.
— Набрасываемся? — переспросил Джейсон, повышая голос.
Натаниель торжественно кивнул.
— Набрасываемся.
— Ох уж эти кошки, — он закатил глаза, — но план вроде ничего.
Они набросились.