Джим Пуговка и машинист Лукас

Глава седьмая, в которой Кристи приходится играть в карусель, а друзья знакомятся с маленьким китайчонком

Целый день друзья бродили по городу. Солнце уже склонялось к горизонту, и золотые крыши поблескивали в его лучах.

Начинало смеркаться, и китайцы зажгли свои фонарики, которые весело светились всеми цветами радуги. Эти фонарики китайцы подвешивали на такие длинные палки вроде удочек и ходили с ними по улицам. У больших китайцев были большие удочки, у маленьких – маленькие. Некоторые крохи выглядели просто как светлячки.

За всеми этими чудесами друзья забыли, что с утра у них во рту и маковой росинки не было.

– Вот так так! – рассмеялся Лукас. – Сейчас что-нибудь придумаем. Пойдем-ка в какое-нибудь кафе и закажем себе настоящий ужин!

– По рукам, – согласился Джим. – А кстати, у тебя есть китайские деньги?

«Черт побери, – ругнулся про себя Лукас и задумчиво почесал за ухом. – Об этом я как-то не подумал».

– Ну ладно, есть деньги, нет денег, но без еды человек не может. Стало быть, надо как-нибудь выкручиваться, – сказал Лукас и погрузился в размышления.

Джим терпеливо ждал. Тут Лукаса осенило.

– Придумал! Если у нас нет денег, то их можно заработать.

– Отличная идея, – поддержал его Джим, – но как?

– Очень просто, – объяснил Лукас, – мы пойдем сейчас к Кристофу на площадь и будем катать китайцев – за плату, конечно: один круг – десять ли.

Друзья поспешили на площадь, где по-прежнему вокруг Кристофа на почтительном расстоянии стояла толпа зевак. Теперь они все держали в руках фонарики.

Лукас и Джим с трудом протиснулись сквозь толпу и забрались на локомотив. Зрители оживились – они явно ждали чего-то необычного.

– Внимание, внимание! – громким голосом сказал Лукас, обращаясь к собравшимся. – Достопочтенная публика! Мы приехали издалека и, вероятно, скоро покинем вашу страну. Не упустите этой единственной возможности покататься на локомотиве. Только сегодня и только для вас – всего десять ли за целый круг! Только десять ли, и вы объедете на паровозе всю эту гигантскую площадь!

Люди зашептались, зашушукались, но никто не сдвинулся с места. Лукас продолжал усердно зазывать публику:

– Подходите, не стесняйтесь! Локомотив не кусается! Не бойтесь! Смелее, вперед!

Толпа с благоговейным почтением взирала на Лукаса и Джима, но никто не отваживался выйти первым.

– Боятся, – тихонько проговорил Лукас. – Попробуй-ка теперь ты, – сказал он, обращаясь к Джиму.

Джим набрал побольше воздуха и закричал что было мочи:

– Ребята, давайте кататься! Послушайте меня, не пожалеете – это так здорово! Катание на паровозе – самое веселое занятие в мире, веселее, чем на карусели! Внимание, внимание! Через десять минут мы отправляемся. Просьба занять места. Подходите! Десять ли за круг! Только десять ли!

Но все было без толку – никто даже не шелохнулся.

– Не хотят, – прошептал Джим упавшим голосом.

– Давай сделаем кружочек – может, клюнут, – решил Лукас.

Друзья забрались в кабину машиниста и двинулись по кругу, но это произвело совершенно обратный эффект. Перепуганная насмерть публика кинулась врассыпную, и через секунду на площади не осталось ни единой души, будто всех ветром сдуло.

– Ничего не вышло, – сказал Джим, тяжело вздохнув, когда они наконец остановились.

– Стало быть, надо придумать что-нибудь получше, – пробурчал себе под нос Лукас.

Они вылезли из кабины, сели рядком прямо на мостовую и стали ломать головы, что бы такое еще изобрести. Но дело подвигалось туго, так как в животах у них отчаянно урчало, и от этого ничего хорошего на ум не приходило. В конце концов Джим не выдержал:

– Ничего мы не придумаем. Если б мы хоть кого-нибудь тут знали, хоть какого-нибудь китайца, он бы нам мог посоветовать, что делать. – Голос Джима звучал очень жалобно.

– Конечно посоветовал бы! – раздался вдруг чей-то тонюсенький голосок. – Чем могу быть вам полезен?

Лукас и Джим стали удивленно озираться по сторонам, пока наконец не заметили внизу крошечного китайчонка: он был такой маленький, что запросто мог бы уместиться на ладошке. Его голова, например, была не больше, чем шарик для пинг-понга. И хотя китайцы все не очень-то крупные, этому смельчаку еще явно не хватало роста, чтобы считаться взрослым. «Он, наверное, из третьего, а может, и четвертого поколения в семье – в общем, малявочка», – подумали друзья, глядя на крошечного китайчонка, который в этот момент снял свою миниатюрную шляпу и склонился в глубочайшем поклоне, так что вместо его лица приятели видели теперь только черную косицу, торчавшую кверху.

– Позвольте представиться, высокочтимые чужеземцы, – сказал он, – Пинг Понг. Я к вашим услугам.

Лукас вынул трубку изо рта и тоже поклонился, стараясь сохранять очень серьезное выражение лица.

– Меня зовут машинист Лукас, – представился он. Теперь настала очередь Джима.

– Меня зовут Джим Пуговка, – сказал он, почтительно кланяясь новому знакомому.

Когда церемония знакомства завершилась, Пинг Понг снова поклонился и сказал:

– Я слышал, как урчат ваши животы. Для меня было бы высочайшей честью накормить вас, друзья. Подождите меня здесь минуточку!

И он помчался со всех ног ко дворцу. Он бежал с такой скоростью, что казалось, будто это катится маленькое колесико.

Когда он исчез в темноте, ошарашенные друзья посмотрели друг на друга с недоумением.

– Интересно, чем все это кончится, – сказал Джим.

– Поживем – увидим, – ответил Лукас и принялся выбивать свою трубку.

Вскоре показался Пинг Понг, взгромоздивший на голову какой-то гигантский тюк, под тяжестью которого бедняга едва передвигал ноги. Оказалось, что он притащил маленький столик, покрытый лаком (не больше обыкновенного подноса). Столик Пинг Понг поставил рядом с паровозом, а вокруг стола разложил подушки размером с почтовую марку.

– Прошу садиться! – сказал Пинг Понг, широким жестом приглашая своих гостей занять места на подушечках.

Друзья постарались кое-как умоститься на крошечных «сиденьях». Нельзя сказать, что им было очень удобно, но ничего не поделаешь— им не хотелось быть невежливыми по отношению к Пинг Понгу, который и так носился как угорелый между дворцом и площадью. Он притащил, например, чудесный маленький фонарик, на котором была нарисована веселая рожица. Потом он сгонял за палочкой-удочкой для него и ловко вставил ее в колесо паровоза, так что получилось очень красиво – вокруг темным-темно, а у них над столом уютно светит огонек.

– Ну вот, – пропищал Пинг Понг, с явным удовлетворением оглядывая свою работу. – Что же позволите мне предложить вам на ужин, высокочтимые чужеземцы?

– Хороший вопрос, – с некоторой заминкой ответил Лукас, явно не знавший, что и сказать на это. – А что у вас, собственно говоря, есть?

Радушный хозяин принялся старательно перечислять те кушанья, которые он мог доставить к столу своих гостей:

– Могу вам предложить столетние яйца с нежнейшим салатом из беличьих ушек. Или, может быть, желаете засахаренных дождевых червей в сметане? Очень рекомендую пюре из древесной коры с тертой лошадиной подковой. А может, вам больше по вкусу осиное гнездо со змеиной шкурой в уксусе и масле? Или вы предпочли бы муравьиные клецки с пикантным соусом из улиточной слизи? А вот еще можно попробовать печеные стрекозиные яйца в меду или нежнейших шелковичных червей с отварными ежовыми колючками. Или вы остановитесь на хрустящих ножках кузнечика с салатом из внутренностей божьих коровок?

Совершенно ошалевшие от такого меню, друзья только недоуменно переглядывались, пока наконец Лукас не осмелился прервать сей бесконечный список.

– Милый Пинг Понг, – сказал он, – это все, наверное, изысканнейшие деликатесы. Но, знаешь, мы ведь совсем недавно в вашей стране, и нам надо еще немножко привыкнуть к вашей пище. Нет ли у вас чего-нибудь простенького?

– Конечно, конечно, – живо откликнулся Пинг Понг. – Вот, например, конские яблоки, обвалянные в сухарях, тушенные в слоновьих сливках.

– Ой, спасибо, не надо, – вмешался тут Джим. – Нет ли у вас нормальной, настоящей еды?

– Нормальной, настоящей еды? – в растерянности переспросил Пинг Понг. Но через секунду лицо его озарилось счастливой улыбкой. – О, я понял! – закричал он. – Вы хотите что-нибудь вроде мышиных хвостов или пудинга из лягушачьей икры. Это самое нормальное из того, что мне известно.

Джима даже передернуло при мысли о мышиных хвостах и пудинге из лягушачьей икры.

– Нет, нет, только не это, – сказал он. – Не найдется ли у вас просто какого-нибудь бутербродика?

– Какого-нибудь чего? – переспросил Пинг Понг.

– Бутербродика, – повторил Джим.

– Нет, никогда даже о таком и не слышал, – ответил растерянно Пинг Понг.

– А может быть, жареной картошечки с яичницей? – поинтересовался Лукас.

– Нет, и это кушанье мне не известно, – ответил Пинг Понг.

– Или вот еще бывает жаркое из свинины, – продолжал Лукас, у которого уже слюнки текли от таких слов.

Теперь настал черед Пинг Понга ужаснуться – при упоминании жаркого из свинины его прямо передернуло, и он уставился на друзей с неподдельным изумлением.

– Простите, высокочтимые чужеземцы, что я так отреагировал на ваши слова, – пропищал малыш, – но неужели вы действительно можете такое есть?

– Можем, можем, еще как! – закричали друзья в один голос.

На некоторое время вся компания погрузилась в глубочайшие размышления, пока наконец Лукаса не осенило.

– Ребята, идея! – закричал он радостно. – Мы ведь в Китае, а в Китае должен быть рис.

– Рис? – озадачился Пинг Понг. – Самый обыкновенный рис?

– Самый обыкновенный, – подтвердил Лукас.

– Знаю, знаю, – завопил Пинг Понг вне себя от счастья, – я принесу вам королевский рис! Сейчас, я мигом, одна нога тут, другая там.

И он собрался уж было лететь, как Лукас удержал его на полдороге, ухватив за рукав.

– Только прошу тебя, Пинг Понг, – сказал он, – если можно, без всяких там жуков и жареных шнурков.

Пинг Понг клятвенно пообещал учесть пожелание гостей и растворился во тьме.

Через некоторое время он появился снова, торжественно неся две малюсенькие плошки величиною с наперсток.

Друзья недоуменно переглянулись и подумали про себя: пожалуй, маловато будет для двух голодных машинистов. Но вслух ничего не сказали, ведь в гостях нехорошо капризничать.

Тут Пинг Понг снова куда-то умчался и скоро вернулся с двумя другими плошками. И так он сновал туда-сюда, пока наконец весь стол не был уставлен посудой, и из всех этих чашечек, плошечек, горшочков пахло чертовски аппетитно. Перед каждым из гостей Пинг Понг положил по две тоненькие палочки, напоминавшие карандаши.

– Хотел бы я знать, зачем нам эти палочки? – шепотом спросил Джим у Лукаса.

И хотя Джим говорил совсем тихо, Пинг Понг услышал его вопрос и сказал:

– Эти палочки, достопочтенный Пуговиценосец, представляют собою столовый прибор. Ими едят.

– Ага, понятно, – ответил Джим, несколько озадаченный таким объяснением.

– Ну ладно, попробуем, – решил Лукас, – приятного аппетита!

И они стали пробовать. Но всякий раз, когда им удавалось с невероятным усилием водрузить на палочку одну-единственную рисинку, она непременно сваливалась перед самым ртом. Это было очень неприятно, ведь чем дольше они глядели на еду, которая так предательски вкусно пахла, тем больше им хотелось есть.

Пинг Понг, как человек вежливый, делал вид, что не замечает неловкости своих гостей, и даже тень улыбки не промелькнула на его лице. Но в конце концов даже Джим и Лукас не выдержали и принялись хохотать. Тогда и Пинг Понг позволил себе немножко посмеяться.

– Извини нас, Пинг Понг, – сказал Лукас, – но мы, пожалуй, будем лучше есть без палочек. Иначе мы умрем с голоду.

И они прекрасно обошлись без палочек, ведь все плошки-чашки были не больше чайной ложки.

Во всех этих многочисленных мисочках был рис – всевозможных сортов и приготовленный самыми разными способами, один другого лучше – красный рис, зеленый рис, черный рис, сладкий, острый, соленый, рисовая каша, рисовая запеканка, рис на пару, глазированный, голубой и позолоченный. И друзья все ели и ели и никак не могли остановиться.

– Скажи, пожалуйста, Пинг Понг, – спросил Лукас, отрываясь от ужина, – а почему ты не ешь с нами?

– Это невозможно, – ответил Пинг Понг, придав своему лицу очень важное выражение. – Детям моего возраста такая еда совершенно не подходит. Нам следует питаться жидкой пищей.

– То ешть как это? – прошамкал Джим с набитым ртом. – А школько тебе лет?

– Мне триста шестьдесят восемь дней, – ответил гордо Пинг Понг, – но у меня уже целых четыре зуба.

Прямо чудеса какие-то, подумать только – Пинг Понгу было всего год и три дня! Невероятно.

Здесь придется остановиться и кое-что объяснить.

Китайцы – очень умный народ. Можно даже сказать, что они самые умные в мире. К тому же это очень древний народ. Они уже существовали на Земле, когда других народов еще и в помине не было.

Именно поэтому даже самые маленькие китайцы умеют стирать. В один год они запросто бегают где хотят и могут разговаривать как взрослые. В два года они умеют читать и писать. В три – решают сложнейшие задачки, которые не всякий наш профессор одолеет. У нас бы таких детей быстренько определили в вундеркинды, а в Китае все дети такие, так что никто не придает этому никакого значения.

Вот почему Пинг Понгумел так изысканно изъясняться и справлялся с самим собой не хуже родной мамы. Но в остальном он ничем не отличался от прочих младенцев его возраста во всем мире. Скажем, он еще не мог обходиться без пеленок и подгузников. Вместо штанов на нем была обыкновенная пеленка, завязанная сзади бантиком, – почти все как у наших детей, не считая, конечно, того, что он по сравнению с ними был большим умником.