Джин с чердака.Том I.

Пролог

Джейн тихой мышкой прошмыгнула внутрь дома, стараясь как можно тише закрыть входную дверь. Она замерла, прислушалась — тишина, а значит, в доме на данный момент ни души. С её сердца тут же отлегло, и она смогла вздохнуть полной грудью; даже на её лице появилась тень облегчения в виде слабой улыбки. Уже не таясь, она быстро прошла на кухню и, достав палку копчёной колбасы, отрезала три тонюсеньких кусочка.

— А мама Мэриголд угощала меня сандвичем, в котором ветчина была толщиной с мой палец, — с досадой вздохнула Джейн, глядя сквозь колбасу в окно. Кусочек был настолько тонким и прозрачным, что ей было бы смешно, если бы это не было её обедом и ужином.

Два ломтика хлеба были не многим толще колбасы, но резать толще она не осмеливалась. Вот так жизнь: в собственном доме бояться быть замечённой! На улице послышался звук мотора и скрежет шин по асфальту, заворачивающих к её дому. "Вернулись!" — промчалась мысль, и она, схватив бутерброды, побежала с кухни прочь.

Прямо по тонкому коридору, поворот, и крученая лестница, ведущая на второй этаж, а уже оттуда по верёвочной лестнице на чердак, или, другими словами, в её комнату. Чердак изначально хотел папа; он был под инструменты и шины размером всего три квадратных метра. Теперь же вместо инструментов здесь стоит узенькая кровать, не намного шире стола, и небольшой шкаф, напоминающий больше высокий комод.

Она услышала голоса: мать о чём-то громко и эмоционально переговаривалась с отчимом, а маленький Кевин с новой игрушечной машинкой в руках и большим, круглым радужным леденцом во рту, не обращая на них внимания, со звуком "Брум-брум!" бежал по коридору, на ходу скидывая уличную обувь и тонкую осеннюю курточку. Он быстро и шумно поднялся по лестнице, а потом, подпрыгивая от нетерпения, позвал её:

— Дзейн! Дзейн! — забавно шепелявя без двух передних зубов, повторил он.

Джейн выглянула, оглянулась и, заметив, что старшим не до неё, посмотрела на своего младшего брата, который размахивал машинкой и леденцом.

— Смотъи, смотъи, какая классная игыушка у меня тепеъи есть! А есё ле-де-не-ц, — по слогам произнес он слово, которое, похоже, трудно ему давалось.

Со стороны могло бы показаться, что мальчик дразнит или хвастается перед сестрой, но на деле этот маленький мальчик был единственным в этой семье, кто действительно её очень сильно любил, и подобное детское хвастовство было скорее милым, чем раздражающим. Джейн показала большой палец и вполголоса добавила:

— Очень красивая игрушка, твой язык тоже уже стал совсем как радуга.

Кевин округлил глаза и громко воскликнул от удивления: "Цто?! Мой язык тозе тепеиъ ладузный?!" А потом прикрыл рот и воровато оглянулся.

— Кевин? Кевин! Где ты? — позвала мать с кухни.

По лестнице поднялся Джеймс, он встретился с Джейн взглядом, и его губы тут же поджались в тонкую ниточку.

— Ты уже вернулась, — заключил он, и так очевидное — как прошёл день в школе? — из чистой вежливости поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, обратился к Кевину, подхватив его на руки: — Кевин, когда приходишь домой, нужно обязательно мыть ручки, или злые микробики заставят твой животик болеть.

Кевин, которому пощекотали живот, рассмеялся, и они, весело щебеча, спустились, где к ним прибавился ещё один весёлый голос. Джейн юркнула обратно на кровать, попутно стукнувшись о низкий потолок крыши. Она смотрела на деревянный потолок и чувствовала, словно её одинокий чердак находится где-то в параллельном мире, таком ином по сравнению с тем, где живут её родственники.

Пять лет назад, хотя нет, семь лет назад, когда ей было шесть с половиной лет, всё было совсем иначе. Мать всё ещё была для неё любимой мамочкой, а отец - самым лучшим папой на свете. Она жила в новой комнате, в которой сейчас живёт Кевин, и вечерами под какие-то совсем дурацкие и нелепые сериалы они ели шоколадное печенье с чаем, а в конце она всегда засыпала, и папа переносил её в кровать под тихий мамин шёпот и смех.

Теперь же она лишняя в этой семье, всего лишь ребёнок, втянутый во взрослые распри. Отцовские зелёные глаза и блондинистые волосы, так напоминающие матери, сделали её белой вороной, которую каждый сразу же примечал и тихим, как бы невзначай, голосом непременно считал себя обязанным спросить у отчима: «А девочка ваша? Вы все такие темноволосые, а она...». Джеймс всегда отшучивался и никогда ей слова дурного не говорил, но не принимал, и Джейн это чувствовала, стараясь быть не приметнее для него. Хуже обстояли дела с матерью: у той настроение портилось от одного её вида, брови хмурились, глаза щурились, и с языка слетали лишь колкие и пренебрежительные фразы. Тот другой образ матери всё больше и больше стирался из памяти, оставляя лишь пронзительный холод темных глаз.

Джейн сунула руку под кровать, пощупала туда-сюда и с лёгкой радостью нащупала чуть мятую гладкую поверхность книги. Вытащив её, она посмотрела на красочную обложку, с которой на неё смотрел мальчик в очках с мечом в руке и большим зеленым змеем за ним, а на верху крупной жёлтой надписью гласило название:

«Гарри Поттер и Тайная комната. Роман, Дж.К. Роулинг».Джейн уже не раз и не два прочитала эту серию книг (к сожалению, у неё есть лишь две книги из серии, а остальное она читала в школьной библиотеке), но всё же ей была близка эта история, и она с легкостью могла представить и чулан с пауками, и восторг от вида Хогвартса, и даже трепет от всего кошмара возрождения Волан-де-Морта.

Раскрыв книгу, Джейн погрузилась в историю, снова проживая приключения вместе с Гарри, Роном и Гермионой...

***

Дочитывая главу с квиддичем, Джейн услышала суету и громкий требовательный голос матери.

— Джейн, спустись и посиди с братом, нам с Джеймсом нужно ненадолго уехать!

Джейн спустилась; Кевин со счастливым возгласом влетел ей в живот лицом. Мама стиснула зубы, и её уголки губ опустились ниже, она увела взгляд за спину Джейн.

— Следи, чтобы он не падал и не ударялся, если он проголодается — никакого сладкого! Его каша в холодильнике, нужно лишь немного подогреть. На улицу выйдете —одень ему куртку и можешь ещё шапку, вечером прохладно.

— Рита, скорее, мы опаздываем! — поторопил её Джеймс, а потом бросил ей с Кевином: — с незнакомцами не говорите, а вдруг что, кричите, Боб дома, услышит.

— Хорошо, — кивнула Джейн и, помахав взрослым рукой, осталась с братом одна.

Кевин тут же нашёл ей применение: она была и злой ведьмой, и мамой, и капитаном пиратского судна, и космическим чудовищем в играх Кевина, фантазия которого казалась неугасимой. В конце концов, душный дом наскучил ребёнку, и он потребовал свободы. После недолгих сборов они вышли во двор. Джейн поежилась: в отличие от Кевина, её куртка была уже слишком изношенной и совсем не держала тепла; весь вечерний холод она ощутила в полной мере.

Кевин весело бегал по двору с одного края к другому, иной раз заглядывая в соседский двор сквозь щелочки в невысоком заборчике. На улице брат развлекал себя сам, и она решила понаблюдать за его беготней с крыльца. Через несколько минут ей наскучила возня мальчика, и она стала рисовать образы из облаков: облако-утка, облако-замок, Хогвартс! Облако-лев и облако-ё...

— Киса! — прервал её восклик Кевина; тот, завидев кошку мистера Бёрга, позабыв обо всём на свете, побежал к калитке, открыл её и выбежал со двора.

Джейн подскочила, словно ужаленная: не дай Боже, с Кевином что приключится — её же живьём в асфальт закатают! "Вот же паршивец, ну я тебе задам, как поймаю!" — про себя шипела она, выбегая следом за братом.

Кевин с радостными возгласами выбежал за кошкой на дорогу. Джейн, как в замедленной съёмке, видела, как из-за угла выехала машина, как водитель испуганно воскликнул череду брани и вывернул руль. Джейн не помнила, как она выбежала на дорогу, как за шкирку вместе со злополучной кошкой выбросила Кевина с пути машины, как и сама она попыталась отскочить, но не смогла...

Так даже лучше - всё равно до неё никому нет дела.

***

— Подъем! Подъем, сегодня твой лучший в жизни день!

Примечание к части

После прочтения моя сестра спросила, а что стало с семьёй Джейн.

И вот ┐(￣ヘ￣)┌

Бонус :

Чёрный небольшой гроб опустился в яму и был засыпан землёй. Несколько маленьких девочек горько оплакивали свою подругу, а их родители украдкой вытирали платочками мокрые глаза. Маленький мальчик, брат погибшей, громко всхлипывал, его слёзы текли по щекам, словно ручейки, не знавшие конца. Мать же выглядела безразличной, настолько, что могло показаться, будто она случайно забрела сюда, в этот мрачный день. Её холодность бросалась в глаза и отсутствие эмоций вызывало недоумение у всех присутствующих.

Даже отчим девочки и тот проявил больше скорби: он не только оплатил похороны, но и приобрёл для покойной мраморный памятник и роскошный венок из свежих цветов. Его забота о девочке, хоть и не родной, говорила о многом.

Печаль окутала всех, но именно равнодушие матери становилось самым тяжёлым бременем для окружающих.