Джинн и Королева-кобра

Глава 12 Святоши-обманщики

Они обошли уже почти весь розовый форт. И Джалобину и детям было ясно, что попали они по адресу, это то самое место, но… Они даже не представляли, где тут искать Королеву-кобру. Форт был огромен. Видно, придется им поселиться в здешнем ашраме, если они хотят когда-нибудь найти потерянный амулет.

— Тогда никто из местных не станет задумываться, кто мы и зачем приехали, — убеждала своих спутников Филиппа. — Кроме того, мы не можем беспрерывно мотаться вверх-вниз в этой дурацкой корзине.

— Да уж, — сказал Джалобин. — Хорошенького понемножку.

— Как только мы станем новыми членами ашрама — местные называют их «садхаки», — мы сможем находиться здесь, не навлекая на себя подозрений. А сами будем держать ухо востро и быстро разберемся, где искать медальон.

— По-моему, я так и предлагал, — обиделся Дыббакс.

— На самом деле ты предлагал немного другое, — сказала Филиппа. — Ты хотел, чтобы мы притворились, будто собираемся вступить. Но в любом случае это — хорошая идея.

Джалобин объявил Джаггернауту, что они решили вступить в ашрам. Тот обрадовался, поздравил их, сказал, что они об этом никогда не пожалеют, и повел знакомиться с гуру Масамджхасарой.

Гуру восседал в кресле, какие стоят в кабинетах у зубных врачей. Само кресло стояло на возвышении внутри храма, а вокруг, на полу, расположились несколько десятков сподвижников гуру и горели сотни свечей. Гуру оказался пухленьким, похожим на Санта-Клауса человечком с густой седой бородой, в белых бесформенных одеждах и темных очках. На руке у него красовались часы «Ролекс», на голову был намотан громадный оранжевый тюрбан. Прямо перед ним висел золотой колокол, и время от времени гуру ударял в него, а потом изрекал очередное откровение, и толпа вокруг жадно внимала. На мольберте, рядом с его креслом, была установлена картина, изображавшая мужчину на высоком шесте. Он был в одной лишь набедренной повязке, а из груди и спины его торчали сразу восемь кинжалов.

— Ого! Жуть какая! — Джон даже присвистнул, но глаз от картины отвести уже не мог.

— Это факир Муруган, — сказал Джаггернаут. — Отец нашего гуру. Великой святости был человек. Невероятные чудеса творил! Вообще-то в старые времена все праведники так себя истязали. Ножи в себя втыкали, на шестах сидели помногу дней. Святость свою доказывали.

— Но нас-то не этому собираются учить, правда? — с надеждой спросила Филиппа. Одна мысль о том, что в ее тело может вонзиться что-то острое, вызывала у девочки ужас. — Неужели ты тоже готов протыкать себя ножами, брать в руки змей и спать на гвоздях? Ну же, признайся!

— Я-то? — Джаггернаут улыбнулся. — Шутишь? Я ненавижу ножи. А змеи тут, на скале, по счастью, не водятся. Скалой мы называем наш ашрам. — Договорив, Джаггернаут почтительно сложил ладони вместе, приблизился к гуру, несколько раз поклонился и представил четырех новых учеников по именам — естественно, индийским: господин Гупта, Джанеш, Панчали и Дипак.

Мысли гуру явно где-то блуждали, и на новоприбывших он отреагировал довольно вяло. Но все-таки ударил в свой колокол и, как только паства стихла, произнес:

— Я вам рад, господин Гупта. И вашим детям тоже. Я обучу вас процессу осознанного ничегонеделанья. — Судя по выговору, он получил образование в Британии, в дорогой частной школе. — Я открою вам секреты особого искусства. Жить, не прилагая усилий.

— Это мне очень подходит, — пробормотал Дыббакс.

— Мне тоже, — признался Джалобин.

Гуру наклонился вперед, пытливо посмотрел на своих новых последователей и снова ударил в колокол.

— Я знаю, кто вы такие, — заявил он, и дети затаили дыхание. Неужели этот восточный прорицатель и вправду догадался, что они не люди, а джинн? Но тут он по-девчачьи хихикнул и добавил: — А вы знаете, кто я такой. И мой вам главный совет — надо освободиться от всего, что вас обременяет. Поэтому вы будете приходить сюда, чтобы вместе, сообща, три часа в день заниматься йогой, чтобы сообща медитировать, чтобы сообща очищать ваши тела и ваши умы. Вы будете вместе со всеми работать в нашем центре компьютерной поддержки, помогая советами великому множеству людей, англичан и американцев, настраивать свои персональные компьютеры, ноутбуки и наладонники, хотя я сам не знаю, что это за штука.

— Но мы не знаем, как настраивать компьютеры, — сказала Филиппа и растерянно взглянула на брата. Он разбирался в компьютерах чуть получше, чем она, но и его знаний, разумеется, было недостаточно, чтобы давать профессиональные советы другим людям.

К счастью, Джон, Джалобин и Дыббакс горячо поддержали девочку:

— Мы тоже не знаем. И наладонниками не пользуемся. Мы вообще не разбираемся в технике!

— Это даже лучше, — сказал гуру и снова хихикнул. Он поднял свою довольно грязную ногу, с удовольствием ее рассмотрел, а затем, пошевелив длинными подвижными пальцами, вытолкнул из ямочки меж пальцев большой комок грязи. Филиппу передернуло. — Все в жизни к лучшему, Джанеш, — сказал он.

— Вообще-то я Панчали, — уточнила девочка и, ткнув пальцем в брата, добавила: — Это он — Джанеш.

— Дитя мое. Я обучаю людей процессу сознательного ничегонеделанья и проповедую простую безыскусную жизнь. Чтобы жить так, необходимо освободить мир от царящего на Западе гнета компьютеров и повальной компьютеризации. Потому-то мы и даем людям, которые продолжают поклоняться компьютерам, плохие советы. Ужасные советы. Советы, вводящие их в заблуждение. Но на самом деле это — самые лучшие советы. В сущности, мы говорим им, что дважды два — пять. Мы делаем это в надежде, что они возненавидят свои компьютеры и уничтожат их или выбросят на свалку, и мир освободится от этой заразы. Человечество возвратится в мир безграничной любви и радости, в мир, где останутся лишь карандаши и бумага. — Он снова захихикал. — Ну как, справитесь вы с такой задачей, дети мои? Сможете давать глупым богатым западным людям неверные инструкции по установке программного обеспечения? Готовы спасать их бессмертные души?

— это нам проще простого, — обрадовался Дыббакс. Ему ужасно понравилась идея давать людям дурацкие советы.

— Я называю этот процесс умственной йогой, — продолжал гуру. — Мы вьем из разума заблудших людей веревки и скручиваем их в узлы, чтобы это сверхнапряжение обратилось в свою противоположность и им открылся иной мир, мир спокойствия и расслабления. Мир безыскусной жизни. И ничегонеделанья.

— Я справлюсь, — заявил Дыббакс. — Я в этом уверен.

Не переставая хихикать, гуру вытер грязь, так и оставшуюся меж пальцев его ног, о собственную длиннющую бороду, а потом трижды ударил в колокол. Аудиенция была окончена.

— По-моему, вы ему понравились, — сказал Джаггернаут. — В вас есть что-то необычное, и он это заметил.

— Ничего необычного в нас нет, — отрезала Филиппа. Гуру вызывал у нее откровенное отвращение.

Джаггернаут проводил их от святилища до отведенной им в спальном корпусе комнаты. Корпус был оставшейся с военных времен треугольной постройкой с соломенной крышей. Он стоял в пределах внешних стен розового форта, рядом со старым заброшенным колодцем. В комнате оказалось четыре кровати, умывальник, некрашеный стол и несколько циновок для молитв. Стену украшала большая картина, изображавшая гуру Масамджхасару. Скрестив ноги, он сидел без всяких подпорок, просто в воздухе, и улыбался. Прямо как джинн, подумала Филиппа.

— С минуты на минуту к вам придет учительница йоги, — сказал Джаггернаут. — Она человек довольно суровый, но вы не принимайте ее наезды близко к сердцу.

Наконец, вежливо поклонившись сначала гостям, а затем портрету парящего в воздухе гуру, Джаггернаут оставил их одних.

— Хиппарь! — Презрительно фыркнув, Дыббакс плюхнулся на кровать, но тут же скорчил недовольную гримасу: здешний матрац оказался куда жестче, чем на его родной кровати в Палм-Спрингс. — Спасибо, хоть убрался.

— А по-моему, он славный, — сказала Филиппа, и Джалобин, по-прежнему ощущавший себя на вершине блаженства, с готовностью с нею согласился.

— Мне тут нравится, — сказал он и, счастливо улыбаясь, растянулся на своей кровати. — Тут все очень милы. — К этому времени тучка над розовым фортом уже рассеялась, и на скале снова стало сильно припекать, но благодаря щедрости барона Райнрассига Джалобин все равно чувствовал себя лучше, чем когда-либо прежде.

Джон нахмурился: ему этот новый благостный Джалобин был не по душе, и он бы с радостью променял его на привычного нытика и скрягу. Мальчик мечтал, чтобы случилось что-нибудь этакое, отчего новообретенный оптимизм дворецкого тут же увянет. В конце концов, его нынешнее блаженство ненастоящее. Это просто результат третьего желания, подаренного ему бароном.

Ждать Джону пришлось недолго. Раздался стук в дверь, и в комнатку вошла высокая, тощая, светловолосая тетка. На ней был спортивный костюм-трико, под мышкой — прорезиненный оранжевый коврик. Она поклонилась изображению гуру, а затем — Джалобину и детям.

— Здравствуйте, — энергично сказала она. — Меня зовут Пруденс Краббе, я из Канады. Я буду обучать вас йоге. Это будет урок только для вас четверых. Посмотрим, на что вы способны. Итак, если все готовы, пойдемте в центр йоги. И начнем без промедления.

— У меня только одна рука, — сообщил ей Джалобин. — Не думаю, что я смогу заниматься йогой.

— Ерунда, — деловито заявила мисс Краббе. — Заниматься йогой может любой человек. Даже вы, господин Гупта. Не волнуйтесь. Настоящая йога не потребует от вас скручиваться морским узлом.

Но именно этого она, судя по всему, и требовала. Джалобин с детьми не провели в обществе мисс Краббе и часа, но уже почти падали от усталости. А впереди было еще больше двух часов этой пытки.

— Терапевтический эффект и ценность йоги проявляются во всех сферах жизни, — вопила мисс Краббе, помогая им зафиксировать особенно невообразимую и болезненную позу. — Это общеизвестно.

Джалобин пыхтел и отдувался, пытаясь потянуться именно таким образом, как им только что демонстрировала мисс Краббе.

— Йога помогает людям испытать и выразить свою божественную сущность, — продолжала учительница.

— Это нелепо, — не выдержав, возразил Джалобин. — Будь у меня рога, хвост и членский билет Клуба Геенны Огненной, я и то ощущал бы свою божественную сущность острее, чем сейчас.

Выплеснув таким образом свое недовольство, он рухнул на циновку и издал громкий, жалобный стон. Для Джона стон этот был слаще музыки, поскольку именно такого Джалобина он знал и любил.

— Я больше не могу, — стонал Джалобин. — Честное слово, не могу.

— Три часа йоги в день обязательны для всех, кто желает остаться здесь, в ашраме, — безжалостно объявила мисс Краббе. — Никаких исключений. Так приказал гуру Масамджхасара. — Она повернулась и поклонилась большому портрету гуру, висевшему на стене йога-центра. — Вам понятно? Никаких исключений. Итак, следующую позу называют «поза краба».

Джалобин не хотел покидать ашрам, не найдя амулета с Королевой-коброй, поэтому он попытался продолжить упражнения. Но вскоре близнецам стало ясно, что еще немного — и дворецкий попросту потеряет сознание. Однако для мисс Краббе это было вовсе не очевидно. Что ж, значит, эту женщину, глухую к доводам разума, не знающую ни жалости, ни юмора, придется остановить с помощью джинн-силы. Только сделать это надо очень и очень аккуратно.

Они бы так все и обставили, но их опередил Дыббакс. А уж кто-кто, а Дыббакс не умел пользоваться джинн-силой хоть сколько-нибудь деликатно.

— СКУЛОЖАБЕРНЫЙ!

Будь в их распоряжении еще несколько минут, близнецы, возможно, лишили бы мисс Краббе голоса или наделили ее растяжением мышц, ну, скажем, на шее, чтоб никакой йогой до конца дня она больше заниматься не смогла… Дыббакс же попросту превратил ее в краба. Вышло не так уж оригинально, поскольку фамилия ее была Краббе, но главное — результат получился отменный.

— Премного вам благодарен, — прошептал распростертый на полу Джалобин. Он был так изможден, что даже не смог подняться, когда краб, угрожающе шевеля клешнями, двинулся прямо на него. — Я уже умирать собрался…

— Ты что, не мог превратить ее во что-нибудь другое? — сердито выговаривала Филиппа Дыббаксу. — До моря — полторы тысячи километров, температура чуть не пятьдесят градусов в тени, в небе полно стервятников! Бакс, крабу здешняя жизнь — верная погибель! Если ты не превратишь ее обратно в человека, мисс Краббе скоро умрет… Ну в кошку бы превратил. Или в мышку. Пусть даже в паука. Это бы я еще поняла. — Она покачала головой. — Но в краба?! Бакс, ты все-таки болван.

— Подумаешь, преступление! — Дыббакс пожал плечами. — Ну фамилия у нее такая… удобная… И «позу краба» она как раз стала с нами разучивать. Мне ничего другого в голову не пришло. — Тут он засмеялся, поскольку краб замахал клешней, точно пытаясь привлечь к себе внимание.

— Слишком очевидный ход, — неодобрительно сказал Джон.

— А я тебе очень благодарен, Бакс, мальчик мой, — прошептал Джалобин. — Даже дряхлым столетним стариком я не буду чувствовать себя так ужасно, как сейчас. Эта женщина! Нет, она не женщина! Она вообще не человек.

— Уже не человек, — усмехнулся Дыббакс. — Вот тут вы попали в самую точку.

Бывшая мисс Краббе, а ныне небольшой крабик, еще немного помахала клешнями, а потом забилась в угол, покорившись судьбе.

— Быстро превращай ее обратно, — настаивала Филиппа. — А то она совсем высохнет.

— Ладно, — сказал Дыббакс. — Но если она опять начнет приставать к нам с йогой, я за себя не отвечаю.

Он на мгновение смолк, а потом, сосредоточившись, произнес:

— СКУЛОЖАБЕРНЫЙ!

Высокая, тощая Пруденс Краббе просидела в углу йога-центра еще почти минуту, боясь пошевелиться.

— С вами все в порядке, милочка? — невинно поинтересовался Джалобин.

— А что со мной случилось?

— Так, небольшое затмение. Весьма забавное, — ответил Джалобин. — Вот и все.

— Ведь я только что показывала вам новую позу… А потом вдруг почувствовала, что я — краб. Очень странное чувство. — Она принюхалась. — И запах странный. Кажется, я пахну рыбой.

Дыббакс безжалостно засмеялся.

— Боюсь, вы переусердствовали с йогой, — строго сказал Джалобин. — Перегрузки. Или солнечный удар. На вашем месте я бы пошел к себе в комнату и устроил себе маленький отдых. А утром посмотрим, как вы будете себя чувствовать. — Он вскочил, помог обескураженной мисс Краббе встать на ноги и одарил ее добрейшей улыбкой.

— Да, — тихонько сказала она. — Наверно, вы правы. Я перетрудилась. Да, наверняка. И солнце. И обезвоживание. Верно, других объяснений нет. Не могла же я вправду стать кра… — Нетвердо ступая и двигаясь чуть боком, по-крабьи, мисс Краббе молча направилась к двери. И скрылась за ней — к превеликой радости Дыббакса и Джалобина.

— Замечательно, — сказал Джалобин. — Она получила хороший урок.

Вернувшись в комнату, Дыббакс достал картину Ост-Индской компании, расстелил ее на столе и принялся тщательно изучать.

— Тут изображен розовый форт. Без вопросов, — сказал он. — Мы попали куда надо, форт, похоже, вообще не изменился с тех пор, когда рисовали эту картину. Но где искать-то? — Он пожал плечами и поглядел на портрет гуру Масамджхасары. — Если этот парень и впрямь собирается нас просветить, хорошо бы он сделал это побыстрее.

— Ответ наверняка здесь, — сказала Филиппа. — В танцующих змеях полковника Килликранки. Я в этом абсолютно уверена.

И она прочитала расшифровку змеиного письма с начала до конца:

— Похоже на ключ к разгадке кроссворда, — сказал Джалобин.

— Вы это уже говорили, — проворчал Дыббакс.

— Потому что так оно и есть.

В кроссворды — это детская забава, — не унимался Дыббакс.

— Ты заберешь свои слова назад, если хоть раз попробуешь решить кроссворд из «Дейли телеграф», — возмутился Джалобин. — Кроссворды вообще не для детей. Они — для людей, которые любят проверять, работает ли у них голова. Чтобы решить вашу змеиную загадку, никакая джинн-сила не поможет. Только мозги. Запомни мои слова, Дыббакс.

— А вы запомните, что я — Бакс. Просто Бакс.

Дыббакс и Джалобин продолжали спорить, а Джон тем временем подошел к двери и выглянул во внутренний двор, ограниченный внутренней — более высокой, чем внешняя, — стеной розового форта. Во дворе было пустынно, только несколько птиц скрывались от солнца в тени навеса над старым колодцем.

Внезапно Джон влетел обратно в комнату и оглушительно хлопнул ладонью по столу, прямо перед носом Дыббакса. Все так и подскочили от неожиданности.

— Я понял! — воскликнул Джон. — В те времена в колодце было много воды. Вот что значит «из глубины вод»!

Дыббакс недоуменно поднял глаза.

— Неужели не понимаешь? — удивился Джон и кивнул на дверной проем. — Полковник говорил вот об этом колодце. Именно там он спрятал Королеву кобр, в глубине вод. В ее глазах все богатство мира. И мы найдем его в заброшенном колодце. Все встали и подошли к двери.

— Ну конечно! — обрадовалась Филиппа. — Старый колодец — самый лучший тайник!

— И яму рыть не надо! — подхватил Джалобин. — И зарывать потом не требуется!

— Королева-кобра наверняка здесь, — уверенно сказал Джон.

— А больше в форте нет колодцев? — спросил Дыббакс. — Никто не заметил?

Других колодцев никто не видел. И они решили рассмотреть единственный колодец повнимательнее.

Он был стар, как сам форт. Над отверстием, где далеко внизу плескалась вода, был навес: куполообразная узорчатая крыша на каменных столбах. На парапете стояло гигантское ведро, привязанное к толстой веревке. Они заглянули за край — в прохладные, темные глубины, и в лицо им пахнуло влагой, точно через это отверстие дышала сама земля. Путешественникам стало не по себе. Пока никого из них не снедало желание немедленно спуститься вниз.

— Кто-то должен туда слазить, чтобы найти амулет, — неуверенно сказал Дыббакс, хотя всем это было и так очевидно.

— Чур не я, — отозвался Джалобин. — Как-то мне не улыбается лезть в эту старую дырку в земле. Особенно ночью.

— А кто сказал, что спускаться надо непременно ночью? — спросил Дыббакс, который, по правде говоря, тоже не стремился лезть в колодец. Да и близнецы побаивались. Ведь джинн всегда страдают от клаустрофобии, эта болезнь у них наследственная, и возникла она оттого, что многие поколения джинн провели свои лучшие годы в так называемых волшебных лампах, куда их заключили мундусяне. Не то чтобы джинн не любят сидеть в масляных лампах или бутылках. Некоторые джинн — такие, как господин Ракшас, — считают такой образ жизни наиболее удобным. Но джинн, как и люди, предпочитают быть хозяевами собственной судьбы и, даже живя в лампе, хотят ввинчиваться и вывинчиваться из нее по своей воле.

— Нет, парень, — сказал Джалобин. — Днем сюда спускаться рискованно. Нас могут заметить, и у местных возникнут всякие вопросы. Спускаться надо ночью или вечером. Сегодня же. После ужина. Если тут, конечно, подают ужин.

Словно в подтверждение его слов из двери на другом конце внутреннего двора появился Джаггернаут и направился прямиком к ним.

— Q.E.D.[1], — заключил Джалобин. Он всегда так говорил, когда оказывался прав, но никто из детей не понимал, что это значит.

— Всем привет! — сказал Джаггернаут. — Как у вас дела?

— Похоже, мы ужасно утомили бедную мисс Краббе, — ответил Джалобин.

— Да, я слышал. — Джаггернаут усмехнулся. — Она теперь предается медитации. Надеюсь, это займет остаток дня. А я пришел, чтобы отвести вас на ужин. Полагаю, вы изрядно проголодались после знаменитых упражнений мисс Краббе.

— Хочется не столько есть, сколько пить, — сказала находчивая Филиппа, кивнув на колодезную шахту. — Мы как раз обсуждали, осталось ли на дне колодца хоть немного воды.

— Там-то? — Джаггернаут брезгливо поглядел вниз. — Вода там есть, но пить ее я бы не стал. На самом деле здесь ниоткуда нельзя пить. Только из бутылок или из стерильных фильтров.

— Неужели? — делано удивился Джалобин.

— Да, кстати, после ужина вы заступаете на вечернюю смену в центре компьютерной поддержки, — продолжал Джаггернаут, пожав плечами. — Мне очень жаль, но новенькие у нас обязательно идут на работу в первый же день. — Заметив обеспокоенные лица друзей, он ободряюще кивнул. — Не волнуйтесь. Работка ерундовая. Или читайте, что написано на экране, или просто говорите, что в голову взбредет. Без разницы. Главное — болтать поуверенней, чтобы собеседник не сомневался, что вы о этом деле разбираетесь. Всякий раз, когда я уже вовсе не знаю, что сказать, я спрашиваю беднягу на том конце провода, есть ли у него кабель ю-эйч-ти.

— А что это за кабель? — спросил Джон. — Я о таком никогда не слышал.

— В этом вся соль, — сказал Джаггернаут. — Такой штуки на свете нет. А клиенты просто с ума сходят, когда понимают, что им чего-то не хватает. Вы бы слышали, как они ругаются! Некоторые и телефон раскокать готовы. А некоторые даже компьютеры разбивают, что, собственно, и является главной целью всей этой затеи.

— А как по-твоему, — тщательно подбирая слова, спросила Филиппа, — не жестоко ли давать людям заведомо неправильные советы?

— Наша жестокость — во имя добра, — улыбнулся Джаггернаут. — Вот и весь ответ. Мы освобождаем людей от тирании технологий. Мы ломаем оковы современной диктатуры силикона и микрочипов. Это не мои слова. Так говорит гуру. И он совершенно прав. Людям пора вернуться к простой жизни и ее безыскусным радостям. Пора забыть о скорости процессора, об электронной почте и о веб-сайтах. Вы никогда не задавались вопросом о несовершенстве мира? Почему у одних людей есть персональные компьютеры, а другим нечего есть?

— Я не уверена, что все так просто, — сказала Филиппа. — И не уверена, что смогу или захочу убеждать людей, будто разбираюсь в компьютерах.

— Ладно, не заморачивайся, — сказал Джаггернаут. — Все ерунда. Сегодня вечером я буду вашим бригадиром, так что если возникнут проблемы или вам и вправду ненароком удастся наладить чей-нибудь компьютер, я тут же приду на подмогу и запутаю вашего клиента окончательно и бесповоротно. Договорились?

Джалобина, Джона и Филиппу по-прежнему терзали сомнения, зато Дыббакс улыбался до ушей.

— Похоже, повеселимся! — сказал он.

В огромной столовой собрались сотни саньясинов — кто из Швеции, кто из Канады, кто из Великобритании, кто из самой Индии, но главным образом из Соединенных Штатов. Все они были одеты одинаково и настроены крайне дружелюбно. Вообще народ в ашраме постоянно улыбался. Какой-то человек играл на небольшой фисгармонии. Несколько увешанных цветами саньясинов с ярко раскрашенными лицами, пританцовывая, двигались вереницей вокруг столов. Они пели, били в барабаны или ритмично стучали в бубны. Трапеза происходила под огромным изображением гуру Масамджхасары, что Филиппе ужасно не понравилось, поскольку она терпеть не могла есть под чьим-либо взглядом. И вообще, в заросшем волосами лице гуру было что-то ужасно, ужасно для нее неприятное. Не говоря уж от том, что он такой грязнуля. Какой же пример подает он своим последователям? А если они при этом работают на кухне?

После ужина, который оказался на удивление вкусным, они отправились в центр компьютерной поддержки — большое помещение с множеством телемониторов и телефонов, но без единого компьютера. Зато на стене висело самое большое из доселе им попадавшихся изображений все того же гуру Масамджхасары. Он словно хотел напомнить каждому работнику центра, что неусыпно за ним наблюдает.

Первой, кто позвонил Филиппе, была старушка из штата Массачусетс по имени Эстер Кардиган, которая умела только включать и выключать компьютер. А ей надо было присоединить к компьютеру принтер. Филиппа пожалела мисс Кардиган и хотела посоветовать ей обратиться за помощью к каким-нибудь симпатичным, понимающим в компьютерах соседям, но за ней следил Джаггернаут и еще несколько саньясинов, поэтому девочке оставалось только следовать инструкции, то есть читать ерунду, которая бежала по экрану ее телемонитора.

— Не удивительно, что ваш компьютер не хочет контачить с вашим принтером, — без большого энтузиазма произнесла Филиппа. — У вас очень старая модель принтера. Вам следует перезагрузить компьютер и запустить его в безопасном режиме, чтобы мы могли изменить свойства вашего принтера, используя ваш собственный набор инструментов для диагностики. После чего мы закачаем вам обновленное программное обеспечение, снова перезагрузим машину, проверим ваши новые драйвера, узнаем, какие порты вы используете, выведем новые протоколы, используя коды АСКИИ, после чего распечатаем тестовую страницу. Но если у вас персональный компьютер — семьдесят шесть А, а не семьдесят шесть Б, вам надо будет сохранить все ваши установки, а затем загрузить отдельный набор драйверов, совместимых с тем портом, которым вы пользуетесь. Все очень просто. Вы готовы?

Последовала длинная пауза. Джаггернаут показал Филиппе большой палец, одобрив тем самым ее действия, и двинулся дальше, чтобы послушать, как Дыббакс вешает клиентам лапшу на уши. Филиппа рискнула воспользоваться паузой и действительно помочь бедняжке мисс Кардиган. Понизив голос, она спросила:

— Мисс Кардиган? Вы еще тут?

— Да, — всхлипывая, прошептала старушка.

— Забудьте все, что я вам только что говорила. Я вас специально путала. Не спрашивайте почему, слишком долго объяснять. А теперь сделайте, что я скажу. И это действительно просто. Кликните на слово «старт». Откроется меню. Теперь кликните «панель управления». Теперь кликните «принтеры и факсы». Теперь кликните «добавить принтер». Кликните «далее». Теперь подождите, чтобы компьютер нашел новый принтер. Вот и все.

Последовала продолжительная пауза, после чего Филиппа услышала, как включился принтер.

— Заработал, — сказала мисс Кардиган и расплакалась.

— Замечательно, — сказала Филиппа. — И вот вам напоследок по-настоящему полезный совет. Не звоните больше по этому номеру. Никогда. — Девочка положила трубку, повернулась на стуле и, ослепительно улыбнувшись Джаггернауту, сказала: — Она понесла сдавать компьютер обратно в магазин.

Джаггернаут торжествующе потряс кулаком в воздухе.

— Хорошая работа, Панчали! Плохой совет — лучший совет.

В отличие от Филиппы, Дыббакс не терзался сомнениями о правомерности своих действий и радостно принимал уже четвертый за смену звонок. В особенный восторг он пришел, узнав, что его новый клиент преподает математику в начальной школе в Южной Калифорнии. Учителей математики Дыббакс ненавидел всех по определению. Этого звали Норман Блэкхед, и у него возникли проблемы с модемом.

— Какая скорость у вашего модема? — небрежно спросил Дыббакс.

— Скорость?

— Да, скорость. Пятьдесят шесть? Сто двадцать восемь? Двести пятьдесят шесть? Пятьсот двенадцать? Какая, ну?

— Гм… Сто двадцать восемь.

— Килобайт или мегабайт?

— Мегабайт.

Дыббакс засмеялся:

— Это — килобайты, папаша. Самый быстрый модем в мире не передает больше четырех мегабайт в секунду. А брандмейстер у вас инсталлирован?

— Гм… думаю, что да.

Дыббакс снова засмеялся:

— Эта штука называется «брандмауэр», папаша, а брандмейстеров в компьютере нет. Этак вы мне скоро скажете, что не хотите устанавливать антибиотики.

— Ну что вы, разумеется, хочу.

— Вы уверены?

— Да, совершенно уверен.

— Тогда, папаша, вам к доктору надо. А я вам не помощник. — Дыббакс выдержал многозначительную паузу. — А как насчет антивирусных программ? Их вы собираетесь устанавливать?

Боясь снова попасть впросак, несчастный учитель сказал «нет». Дыббакс снова заржал:

— Эх, папаша, если не установить антивирусную защиту, вы соберете всю гадость из Сети, как только выйдете в Интернет. Послушайте, вот что вам следует сделать. Запустите мастера соединений и проверьте конфигурацию ти-си-пи-ай-пи через пинг. Ну, пинг, как в слове «пинг-понг». Справитесь?

Филиппа слушала Дыббакса и поражалась с каким удовольствием издевается он над несчастным клиентом, позвонившим по этому телефону, надеясь получить помощь! Это был уже не первый случай, когда она начинала сомневаться в том, что Дыббакс действительно принадлежит к клану добрых джинн. Каким же черствым можно стать из-за развода родителей и гибели лучшего друга! Других объяснений жестокости Дыббакса она просто не находила.

Что касается Джона, то теперь ему стало окончательно ясно, почему его собственная попытка наладить подаренный на день рождения компьютер «Дингл» оказалась столь неудачной. Он ведь позвонил в центр компьютерной помощи, где работали под девизом, провозглашенным гуру Масамджхасарой: «Освободим людей от тирании компьютеров во имя спасения их душ». Но Джон был совершенно согласен с сестрой — высокой цели тут достигали дурными методами. Надо же было додуматься — сознательно вводить людей в заблуждение!

Близнецы очень рассчитывали, что их пребывание в ашраме Джаяр Шо не затянется надолго и они скоро покинут розовый форт. Иначе они наверняка не выдержат и выскажут этому гуру все, что они думают о бессердечном типе, который заставляет своих последователей издеваться