Джинн и Королева-кобра

Глава 13 Колодцелазы

Спуститься в колодец под покровом темноты и найти там Королеву-кобру было, конечно, непросто, но ночь для этой затеи выдалась подходящая. Полная, лилового оттенка луна освещала неровные камни внутреннего двора, посреди которого стоял древний колодец. Вокруг зубчатой стены форта мелькали летучие мыши, слышалось их тонкое попискивание. Никаких других звуков до ушей юных джинн и мистера Джалобина не доносилось, что еще больше осложняло их задачу, поскольку любой шум, произведенный во дворике, туг же возвращался эхом и мог привлечь внимание обитателей тех комнат, чьи ярко освещенные окна выходили на эту сторону внутренней стены. А жил там в роскоши и довольстве не кто иной, как сам гуру Масамджхасара. Так, во всяком случае, сказал им Джаггернаут.

Осмотрев колодец попристальнее, они бросили вниз камень и успели досчитать до пятнадцати, прежде чем из темных глубин донесся тихий всплеск.

— Тут метров тридцать, а то и сорок, — сказал Джон.

— Все пятьдесят, — прошептал Джалобин и мрачно покачал головой. — Бьюсь об заклад, этот колодец повидал на своем веку немало ужасов.

— Вы о чем? — занервничал Дыббакс, который сам вызвался спуститься вниз в огромном металлическом ведре, стоявшем на краю колодца.

— А я почитал кое-что о нашем розовом форте, — сказал Джалобин. — В ашраме имеется библиотека. Так вот, в девятнадцатом веке, после мятежа, британцы сбросили в колодец кучу бедных индийцев. — Он выдержал эффектную паузу. — Живьем.

У Дыббакса от страха тут же пересохло во рту. Он сглотнул, но гулкое эхо тут же превратило этот звук в громкое индюшачье кулдыканье.

— Говорят, некоторые даже сами туда прыгали, чтобы избежать еще более страшной участи, — продолжал Джалобин, не обращая на перепуганного Дыббакса никакого внимания. — Прошу заметить, что события эти происходили позже, чем интересующий нас эпизод. Если полковник Килликранки и правда спрятал амулет в колодце, то это был еще чистый колодец с питьевой водой, а не заваленная трупами шахта.

— А что с ними стало? — спросил Дыббакс, вглядываясь в прохладные, темные глубины и представляя, как он сам летит вниз, чтобы найти там свою смерть. Вот ужас-то! — Что случилось со всеми этими трупами? Они все еще там?

— Их извлекли, когда англичане решили расквартировать в форте свой гарнизон, — ответил Джалобин и бросил в колодец еще один камень. На этот раз всплеск был похож на стон одного из погибших индийцев. — Трупы увезли и перезахоронили, а англичане снова стали брать из колодца воду. Так, во всяком случае, говорится в книге.

Придерживая ногой специальный тормоз — приспособление, помогавшее регулировать скорость вращения ворота, — Джалобин снял ведро.

— Что ж, — сказал он. — Ты спускаешься или нет, Дыббакс?

Хотя на лицо Дыббакса падала тень от навеса, Джон и Филиппа ясно видели, что у него уже пропало всякое желание лезть в ведро. Что ж, винить его не за что. Джалобин рассказал свою мрачную историю очень не вовремя. Из колодца веяло влажным могильным холодом, и было совсем нетрудно представить, что пара-тройка трупов в этой зловещей темноте все-таки плавает. У того, кто отважится залезть в ведро и спуститься вниз, должны быть стальные нервы.

Само ведро было огромным, вроде мусорного бака. Держалось оно на толстой веревке, которая накручивалась на бревно, надетое на проржавевшую ось. Снаружи ось изгибалась и заканчивалась тяжелой деревянной ручкой. Вертя эту ручку, можно было опускать и поднимать ведро. Как ни ломали голову юные джинн, никто из них не мог придумать, как использовать джинн-силу, чтобы спуститься в колодец, не залезая в ведро, и выполнить последнее указание полковника Килликранки: «Ищите третью змею. Но остерегайтесь восьмой». Разве что стать птицей или даже летучей мышью и беспрепятственно летать вверх-вниз? Но ни одно из этих существ не сможет вынуть кирпич из стены колодца, а именно это им, судя по всему, и предстоит сделать. Да и взлететь с амулетом в лапах или в клюве они наверняка не смогут. Хватит того, что они уже использовали джинн-силу, чтобы обеспечить себя долотом, приличного размера молотком, несколькими карманными фонариками большой мощности и трубками портативной рации.

Выход, как обычно, нашел Джон.

— Вы сможете справиться с воротом, если в ведре будет не один Дыббакс, а все мы втроем? — спросил он Джалобина.

— Нет, дружок, даже двоих не посажу, — печально ответил дворецкий. — Вниз хоть всех троих спущу, без проблем. Это все делается с помощью ножного тормоза, видите? А вот поднять больше одного мне не удастся. Для этого, сами понимаете, нужны две руки. А я, известное дело, располагаю только одной.

— Ну а если у вас будет две руки? — спросил Джон. — И ваша новая рука будет очень сильной?

Джалобин нахмурился.

— Н-да, есть над чем подумать, — сказал он, присаживаясь на край колодца. — Вы уж простите, что я не прыгаю от радости. Понимаешь, Джон, я как-то привык, что у меня всего одна рука. Иногда мне даже непонятно, что я стал бы делать с двумя. Кроме занятий йогой, конечно. Для йоги-то всенепременно нужны две руки. — Он вздохнул. — Как вы знаете, Нимрод частенько предлагал вернуть мне вторую руку, но я всегда говорил «нет». Не потому, что мне так нравится быть одноруким, а потому, что я человек привычки и не люблю новшеств. Но теперь, в нынешней ситуации, у меня нет никаких причин сказать «нет». Ну разве что… я немного сомневаюсь в ваших способностях. Не хотел бы походить на Франкенштейна, чтобы вместо руки торчало невесть что… Ну да ладно, валяйте. — Джалобин кивнул и закрыл глаза. — Только быстро! Пока я не передумал.

Джон сжал пальцы Филиппы, а она сунула ладонь Дыббаксу, чтобы максимально сконцентрировать джинн-силу. В человеческой руке тридцать две кости — две плечевых, три в предплечье, восемь в запястье и девятнадцать в кисти, не говоря уже обо всех кровеносных сосудах и тканях. Для создания любой части человеческого тела нужна недюжинная сила, причем желательно, чтобы делал это взрослый опытный джинн, а не джинниоры.

— ПОПРИТРЯСНО…

— АППЕНДЭКТОМИЯ!

— ОТПРИПАДНО…

— СКУЛОЖАБЕРНЫЙ!

— ФАНТАПРИСМАГОРИЯ!

Темнота вокруг Джалобина слегка замерцала, словно там пронеслась волна раскаленного воздуха. И тут же сильно запахло серой, поскольку при высокой концентрации джинн-силы этот аромат всегда источается в избытке.

Дворецкий медленно открыл глаза.

— Готово? — осторожно спросил он.

— Да, — ответил Джон. — Готово.

Они окружили Джалобина, чтобы оценить результаты своего труда. Впервые за долгие годы Джалобин вытянул вперед обе руки и… чуть не завопил от ярости!

— Колдуны несчастные! Сколдовали две правых руки! Смотрите же! Ну? Где должен быть большой палец?

— Тьфу ты! — огорчился Джон.

— Может, и так сгодится? — сказал Дыббакс. — Никто же не заметит, верно?

— Нет, не сгодится, щенок! — решительно заявил Джалобин и замахнулся своей нормальной рукой, чтобы в сердцах дать Дыббаксу затрещину. — Я тебе не манекен и не пациент кукольной больницы.

Пришлось поработать снова. На этот раз рука получилась такая, как надо. Левая. Детям даже удалось — чтобы как-то загладить свою вину — поместить на левое запястье Джалобина замечательны часы с браслетом, и они ему так понравились, что было не очень понятно, чем он доволен больше — новыми часами или новой рукой, на которой эти часы красовались.

— Ну, теперь поехали, — сказал Джон, залезая в ведро. — А то скоро светать начнет.

Веревка раскручивалась, ведро опускалось, и вокруг становилось все более промозгло и зябко. Юные джинн были уже в самой глубине скалы, на которой стоял форт. Колодец был прорублен в твердом песчанике, но кое-где виднелись следы кирпичной кладки, точно скалу укрепляли или… устраивали в стенах тайники?

Стоя в ведре, Джон глядел в одну сторону, Филиппа в другую, а Дыббакс в третью, чтобы успеть осмотреть все стены колодезной шахты, пока Джалобин медленно опускал их в эти необозримые глубины. Лунный свет постепенно слабел, а потом и вовсе исчез, и детям пришлось включить фонарики. Сначала они еще поднимали глаза, но метров через пятнадцать колодезного створа над головами было уже не разглядеть. Только веревка, которая, поскрипывая, продолжала раскручиваться, соединяла их с оставшимся на поверхности миром.

Время от времени кто-нибудь из джинниоров дотрагивался до стены, надеясь обнаружить скрытую метку или шатающийся кирпич, а за ним — Королеву-кобру из Катманду. Несмотря на влажный воздух, стены оказались сухими и чистыми. Впрочем это наверняка объяснялось тем, что в Индии всегда очень жарко, да и вода была далеко-далеко внизу, куда им, честно говоря, смотреть не хотелось. Вдруг их поджидает там что-то ужасное?

— Притормозите, — сказал вдруг Дыббакс, и его голос заухал в узком колодце. — По-моему, я что-то нашел.

Джон поднес ко рту трубку.

— Мистер Джалобин, остановитесь на минутку, — сказал он.

Ведро перестало опускаться, только крутилось вокруг своей оси, как грузило на удочке. Джон с Филиппой вгляделись в отметину, на которую показывал Дыббакс. На кирпиче, в перекрестье лучей от их фонариков, явственно проступал процарапанный рисунок. Кобра.

— Раз мы ищем третью кобру, — сказал Дыббакс, — начнем считать. Похоже, эта — первая?

Близнецы согласились, и Джон попросил Джалобина снова начать спуск, но теперь помедленнее, чтобы не пропустить вторую кобру. Само собой разумеется, что спускаться вниз по узкой колодезной шахте было для страдающих клаустрофобией джинниоров куда труднее, чем подниматься на просторе над бездонной пропастью. Вскоре им пришлось глотать угольные таблеточки — единственное спасение для джинн, оказавшихся в замкнутом пространстве.

Метрах в двадцати ниже первой Филиппа нашла вторую кобру, тоже грубо нацарапанную на кирпиче. Долго рассматривать ее они не стали, поскольку вода была уже близко и они начали замерзать. Филиппа чувствовала, что ее пробирает дрожь, только вот непонятно отчего: от холода или от страха перед третьей коброй. В какой-то момент им пришлось еще раз остановиться и исследовать место, где, похоже, произошло обрушение стены, поскольку им показалось, что там-то и мог быть тайник. Но ни на одном из кирпичей не было нацарапанной полковником кобры, и они продолжили спуск. Наконец, днище ведра коснулось поверхности воды.

Джон поспешно нажал кнопку на трубке.

— Стоп! — закричал он. — Остановитесь!

Но Джалобин прекратил спуск не сразу, и ведро успело погрузиться в воду сантиметров на сорок-пятьдесят, прежде чем они остановились. Еще чуть-чуть — и вода перелилась бы через край. С тревогой они водили лучами фонариков по стенам колодца, ища третью кобру, но ничего не обнаружили.

— Должно быть, мы ее пропустили, — проговорила Филиппа. — Наверно, она все-таки была на том месте, где обвалилась стена. А кирпич с третьей коброй, например, упал в воду.

— Или кто-то добрался до третьей кобры раньше нас, — вставил Дыббакс.

— Ладно, не унывай, — отозвалась Филиппа. — Мы ее найдем.

Джон положил фонарик на небольшой выступ каменной кладке и опустил руку в воду.

— Ледяная, — сказал он. — Аж пальцы сводит.

Филиппа с Дыббаксом тоже сунули руки в воду, Джон был прав. В такую воду лучше не соваться.

— Это, наверно, родниковая вода, — догадалась Филиппа. — Бьет прямо из горы.

— Надо подниматься, — сказал Дыббакс. — Мы все-таки пропустили третью отметину.

Но прежде чем близнецы успели ему ответить, раздался громкий всплеск: совсем рядом с ними в воду что-то упало.

— Что это было? — удивился Джон и, перегнувшись через край ведра, успел заметить, как тонет трубка. На долю секунды он решил, что рацию упустил он сам. Но нет, его трубка в руке! Не успел он сообразить, что это Джалобин уронил свою трубку, как ведро стало тоже стремительно погружаться в воду, и вся троица мгновенно оказалась с головой в ледяной воде, не успев ничего предпринять, не успев даже вспомнить, что у них есть джинн-сила.

— Что случилось? — завопил Дыббакс, когда смог наконец вынырнуть и глотнуть воздуха.

— Не знаю, — крикнул ему Джон, который все-таки успел вытащить долото из ведра, прежде чем оно перевернулось. В другой руке у мальчика по-прежнему была трубка. Взглянув на эту бесполезную теперь вещь, Джон тут же ее выбросил, а долото сунул за пояс, чтобы освободить руки и держать себя на плаву. Филиппа и Дыббакс лишились своих фонариков, но, к счастью, фонарик Джона остался лежать на выступе стены, так что свет у них какой-никакой был.

С трудом дыша в холодающей воде, дети пытались сосредоточить свою джинн-силу, чтобы выбраться из колодца, но было слишком поздно: они уже промерзли до мозга костей и напрочь лишились джинн-силы.

— Это все ваш идиот дворецкий! — воскликнул Дыббакс. — Что он вздумал? В игрушки играть?

И Дыббакс начал голосить, призывая кого-нибудь на помощь.

— Замолчи, — велел ему Джон. — Замолчи, дай подумать. Джалобин не сделал бы этого нарочно. С ним наверняка что-то случилось. — И он рассказал Филиппе и Дыббаксу о том, что за секунду до того, как ведро погрузилось в воду, Джалобин уронил рацию. — Короче, звать на помощь не стоит. Пока, во всяком случае.

— Но нам-то что делать? — возмутился Дыббакс. — Джинн-силы ни у кого из нас нет. По веревке нам в жизни доверху не долезть. А если мы останемся здесь, мы попросту утонем.

— Предлагаю не унывать, — бодро сказала Филиппа.

— Может, я чего-то не понимаю, — буркнул Дыббакс, отчаянно молотя по воде руками. — Но я не вижу никаких поводов для оптимизма.

— Но и слезами горю не поможешь, — заметила Филиппа.

— Эй вы, оба! Прекратите спорить, — сказал Джон.

— Никто и не спорит, — возразила Филиппа.

— Послушайте, ведь могло быть еще хуже, — продолжал Джон. — Мы могли оказаться в полной темноте. Но у нас есть свет, а потому есть и шанс на спасение, даже не один.

— Например? — Дыббакса рассуждения товарища явно не убедили.

— Надо подняться совсем немного — до того места, где когда-то обвалилась стена. Там есть уступчик. Можно вынуть еще несколько кирпичей, сделать его побольше и сидеть там, пока мы не обсохнем, не согреемся и не вернем джинн-силу.

Филиппа поглядела вверх. Место, о котором говорил Джон, было высоко, метрах в десяти над их головами. Девочка не была уверена, что сможет туда долезть. Зато Дыббакс уже ухватился за веревку.