Джорджина

Глава 8

Особняк в Крайторне, довольно маленький, из розового кирпича, был построен в стиле Рена.[1] У него была мансарда и очаровательный портал. Джорджина понимала, конечно, что жить в таком доме не совсем престижно, но обитые ситцем комнаты с невысокими потолками казались ей намного приветливее и уютнее, чем великолепные, однако полупустые залы «Дубов».

Ее радость еще более усилилась переменой в самом образе жизни, последовавшей сразу же после переезда в Крайторн. Не успела она распаковать вещи, как в дом потоком стали поступать приглашения.

Первое пришло от леди Мотт, которая настаивала на знакомстве Джорджины с обществом молодых людей и девушек, каждую неделю собиравшихся на местном балу. Джорджина хоть и предпочитала верховую езду и охоту танцам, однако нарядилась в сиреневое платье из муслина с рядами оборок по подолу, которое, по заверениям тети Беллы, прекрасно подходило к случаю. Горничная помогла ей уложить чудесные золотистые волосы в высокую прическу. Завершали ее наряд голубые туфельки и длинные французские перчатки из кожи козленка. Когда миссис Квинливен увидела девушку в полном убранстве, с накинутой на плечи легкой шалью, она с гордостью заявила, что на балу она будет первой красавицей.

Джорджина, бывшая о себе менее высокого мнения, войдя в зал, не без радости обнаружила, что знакомства с ней ищет целая вереница молодых джентльменов, которых ей представила леди Мотт. Она также познакомилась с несколькими юными леди, живущими по соседству. Среди них оказались две из пяти дочерей сэра Хессиона, опекаемых матерью — высокой матроной с длинным римским носом, облаченной в платье из красновато-коричневого атласа и тюрбан. Весь вид этой дамы, казалось, свидетельствовал о снисхождении, которое она оказывает провинциальному балу, поскольку леди Хессион имела обыкновение проводить сезоны в Лондоне. Глядя на нее, Джорджина живо представила себе сцену ее встречи с Шенноном, описанную Брендоном.

Еще в экипаже леди Мотт по дороге на бал Бетси торопливым шепотом попросила ее о содействии в очень важном для нее деле. Поэтому Джорджина не удивилась, когда в перерыве между танцами Бетси увлекла ее в угол и, с трудом переводя дыхание, попросила принять приглашение мистера Роберта Дарлингтона сопровождать ее к столу.

— Он не посмеет пригласить меня, — объяснила она, — потому что мама этого не одобрит, но, если он будет с тобой, она ничего не скажет, и мы сможем все устроить.

Джорджина кивнула. Она уже познакомилась с мистером Дарлингтоном, довольно крупным молодым джентльменом с лицом херувима, наследником — как успела сообщить ей леди Мотт — богатого поместья по соседству. Улыбнувшись, она попросила Джорджину не очаровывать всех молодых людей подряд и оставить хоть одного для ее «неискушенной» Бетси.

— Разумеется, она еще слишком молода, — доверительным тоном сказала леди Мотт, — и сэр Хемфри сомневается, способна ли она отдавать отчет в своих чувствах. Но если эти двое голубков так и будут ворковать до самого Нового года, то следующей весной в доме Моттов свадьбы не миновать.

Видимо, бедной Бетси, падкой до любовных романов, просто хотелось выдумать собственную романтическую историю с запретами и препятствиями со стороны родителей.

Джорджина заверила девушку, что сделает все возможное, чтобы помочь ей.

Как бы там ни было, этим вечером она не встретила ни одного молодого человека, который заставил бы ее пожалеть о необходимости идти на ужин с мистером Дарлингтоном, и милостиво приняла его предложение, которое он сделал ей, краснея и заикаясь.

Как только они вошли в столовую, Джорджина сумела передать его Бетси в обмен на красивого молодого человека несколькими годами старше ее самой, сопровождавшего Бетси. Она благосклонно принимала его общество, пока не выяснилось, что он не кто иной, как Питер Хессион, сын и наследник сэра Лендерса. Манеры Питера, более утонченные в сравнении с манерами прочих джентльменов, скорее свободные, чем непринужденные, и серый длинный сюртук, а также изящный шелковый жилет в полоску и повязанный необычным образом галстук выдавали в нем настоящего денди.

Она с облегчением вздохнула, когда вошедшая в комнату леди Элиза Малладон опустилась на стул рядом с ней и завязала беседу. Для провинциального бала леди Элиза нарядилась чересчур роскошно. На ней было восхитительное платье из голубого крепа с глубоким декольте, а прическу украшал плюмаж. Справившись о здоровье миссис Квинливен, она тут же заявила, что Джорджина еще до конца недели должна приехать к ним на чай в Стокингс.

— Мы с вами мило посидим и поближе познакомимся, — щебетала она, обводя бесцеремонным взглядом комнату и не удостаивая особым вниманием собеседницу, отчего ее чрезмерное дружелюбие выглядело малоубедительным. — Если, разумеется, я смогу увести вас от джентльменов. Но вам не стоит опасаться их, моя дорогая. В большинстве своем они всего лишь старые холостяки, которые вряд ли могут привлечь внимание такой юной особы, как вы.

При этих словах в комнату вошел полковник Малладон, который был тут же представлен Джорджине. Увидев перед собой высокого, энергичного, краснощекого джентльмена, она была удивлена той характеристике, которую только что дала леди Элиза. Однако сразу поняла, что такого господина действительно вряд ли могло интересовать что-то еще, кроме лошадей и собственных занятий. Странно, как такие разные люди могли ладить друг с другом, поскольку интересы жены лежали исключительно в области моды.

Когда полковник ушел, леди Элиза вернулась к беседе с Джорджиной:

— Какое счастье, что вы наконец освободились от этого ужасного Шеннона. Бедняжка Белла! Надеюсь, она страшно рада, что теперь вы перебрались в Крайторн?

Джорджина неохотно согласилась, однако ее краткие ответы не помешали леди Элизе углубиться в предмет.

— Меня не перестает мучить вопрос, чего он добивался, когда бесцеремонно вторгся в поместье, зная, что Белла еще там? Возможно, он хотел таким способом получить ее признание.

Леди Мотт возразила, что такой независимый человек, как Шеннон, не нуждается в чьем-либо признании. При этих словах на губах мистера Хессиона появилась улыбка.

— О, мадам, хорошо сказано! — воскликнул он. — Но вы, видимо, не слышали о его последней выходке? Несколько дней назад у него хватило дерзости заявиться в Хоулд-Холл под предлогом покупки одного из жеребцов моего отца. Можете мне поверить, сэр Лендерс сумел поставить его на место! Жаль, что я не видел этого собственными глазами.

Чувствуя, как краска заливает лицо, Джорджина ровным голосом произнесла:

— Боюсь, вы кое-что упустили, мистер Хессион. Это мой кузен настоял на том, чтобы мистер Шеннон поехал с ним в Хоулд-Холл, полагая, что ваш отец желает продать ему скакуна.

Она почувствовала, как взгляды всех присутствующих устремились на нее, а мистер Хессион наградил ее слегка снисходительной улыбкой.

— О, моя дорогая мисс Пауэр, — сказал он, — должен признать, что вы тысячу раз правы! Я лишь хотел сказать, что человек, не заведший еще в наших краях знакомств, с радостью ухватился бы за любое предложение, дабы навязать свое общество уважаемым людям.

— Мне очень жаль, но я с вами не согласна, — возразила Джорджина, краснея еще больше под неодобрительным взглядом леди Мотт, — и полагаю, что мне лучше, чем вам, известны обстоятельства этого дела. Смею вас заверить, что мистер Шеннон с не меньшей готовностью отправился бы на фермерский двор, зная, что может найти там подходящего жеребца.

— Вы правы, дорогая! — улыбнулась леди Мотт, а леди Элиза со смехом произнесла, что Шеннон нашел себе защитницу.

— Так он покорил и вас, глупая девочка! — воскликнула леди Элиза, погрозив Джорджине пальцем. — Я никогда не могла понять, как ему удалось завоевать Нолу, поскольку мы так редко с ним виделись. К тому же он всегда задирал перед нами нос и вел себя крайне невежливо. Лорду Кертану не раз приходилось извиняться за его манеры. И вот, одним прекрасным вечером Нола сбежала с ним! Как он ухитряется покорять молоденьких девушек? Хотела бы я это знать!

— Вы ошибаетесь, мадам, — с досадой возразила Джорджина. — И прошу вас не говорить подобных вещей даже ради шутки.

Леди Элиза снисходительно рассмеялась.

— Вам будет не до шуток, дорогая, если вы станете воспринимать этого господина всерьез, — назидательно сказала она. — Мы с Джилсом видели Нолу в Брюсселе перед ее смертью, и, должна вам сказать, я никогда в жизни не видела более несчастной женщины. Она совершенно изменилась. Кажется, она очень скоро лишилась своих романтических иллюзий!

Леди Мотт поддержала леди Элизу, однако добавила, что Джорджина не столь легкомысленна, как ее кузина, и что лучше им переменить тему беседы. Джорджина была благодарная ей за вмешательство. В следующий момент мистер Хессион обратился к ней с просьбой станцевать с ним контрданс. Ей пришлось встать с ним в пару, хотя она дала ему понять, что делает это исключительно из вежливости.

— Как только я вас увидел, — сказал он ей, — то сразу же стал искать случая быть вам представленным. Вы надолго к нам в Крайторн или собираетесь продолжить сезон в Лондоне?

Было приятно услышать выражение столь явного восхищения, да еще со стороны молодого человека, который, как Джорджина успела заметить по бросаемым в ее сторону завистливым взглядам, занимал мысли не одной юной леди в этом зале.

Но она лишь сдержанно ответила:

— Пожалуй, я еще не скоро вернусь в Англию. А вы собираетесь в Лондон, мистер Хессион?

— Я вовсе не горю желанием туда ехать, — откровенно признался ее кавалер. — У моего отца дом на Портланд-Плейс, и одна из моих сестер выезжает в этом году, так что мне следует там появиться. Но если вы останетесь здесь, я постараюсь вернуться уже к середине мая.

Джорджина рассмеялась. Было ясно, что она завоевала сердце столичного франта и что он не прочь продемонстрировать это окружающим, так как упросил ее встать с ним в пару для следующего танца. Мистер Хессион был приятным, занимательным молодым человеком, кроме того, его внимание льстило ее самолюбию. Однако, приняв его приглашение, она совершила опрометчивый поступок.

Леди Мотт и Бетси выразили ей свои поздравления, на что она ответила:

— Не надо делать поспешных выводов из-за того, что я дважды стояла с ним в паре. Вы же не хотите сказать, что, как только девушка станцует два раза с молодым человеком, ее немедленно заподозрят в том, что она в него влюблена?

— Нет, нет, конечно! Но разве ты могла бы устоять перед Питером? — наивно воскликнула Бетси. — Полагаю, даже у себя в Бате ты нечасто встречала молодых людей с такой внешностью и такими манерами, как у него. Конечно, он бывает в Лондоне и всегда в курсе последней моды… Но уверяю, я нипочем не стала бы танцевать с ним дважды, если бы знала, что меня заподозрят в неравнодушии к нему!

На что леди Мотт заметила дочери:

— Моя дорогая, все это прекрасно, но ты не можешь не признать, что он красавец, хотя, на мой вкус, слишком большой модник. И могу тебя заверить, что не одна девушка в округе мечтает быть повенчанной с ним.

Джорджина только пожала плечами. Однако мисс Мотт с ее романтическим складом ума продолжала настаивать, что ситуация весьма пикантная, и шепотом призналась, что, если бы не ее преданность мистеру Дарлингтону, она могла бы потерять голову от мистера Хессиона, несмотря на тот факт, что они знакомы едва ли не с пеленок.

Каким образом миссис Квинливен узнала подробности случившегося на балу, Джорджина не знала, поскольку на следующее утро лишь вкратце рассказала ей о прошедшем вечере, ни словом не обмолвившись о мистере Хессионе. Однако уже днем, вернувшись после прогулки с Бетси и несколькими молодыми людьми, она нашла свою тетю Беллу абсолютно несчастной. Миссис Квинливен лежала на диване в своей комнате и, увидев Джорджину в костюме для верховой езды, с усилием села.

— Надеюсь, вам не хуже, мадам? — встревоженно спросила Джорджина. — Я бы не поехала кататься, если бы знала…

— Нет, нет! Доктор уверяет меня, что я почти здорова! — возразила миссис Квинливен. — Но я хотела бы поговорить с тобой совсем о другом!

— О чем, мадам? — удивилась Джорджина, послушно усаживаясь на стул.

— О… о джентльменах, моя дорогая! И о Питере Хессионе, в частности.

Джорджина нахмурилась:

— С какой стати, мадам?

Миссис Квинливен умоляюще всплеснула руками:

— О, если ты берешь такой тон, моя дорогая, то это, должно быть, зашло слишком далеко. Но ты должна мне верить, ибо я желаю тебе только добра. Ты совсем его не знаешь… ты ничего не знаешь об этих заносчивых Хессионах.

— Право, не понимаю, о чем вы? — Джорджина поднялась со стула и с упреком посмотрела на тетю. — Какое отношение ко мне имеют Хессионы, скажите на милость?

Казалось, миссис Квинливен была удивлена ее упорному непониманию.

— Но… но разве ты не увлечена им? — сбивчиво спросила она.

— Увлечена им! Господи боже мой, я познакомилась с ним лишь вчера вечером!

— Но разве ты не танцевала с ним два танца? И не ездила кататься сегодня?

— Ну да, он был сегодня на прогулке, — сказала Джорджина, — но, уверяю вас, между нами ничего не было. — Она почувствовала легкий укол совести, ибо на самом деле все внимание Питера во время прогулки было приковано к ней. — Я не знаю, кто вам подбросил подобную идею, — отчеканила она, — но даю вам слово, что они ошибаются, полагая, что мои отношения с мистером Хессионом нечто большее, чем просто знакомство.

На лице миссис Квинливен отразилось облегчение.

— Ты уверена? — настойчиво спросила она и, не дожидаясь дальнейших заверений Джорджины, продолжила: — Я знаю, что не должна слушать, что говорят другие. Уверена, всему виной мои расшатанные нервы. Но теперь, когда ты живешь со мной, я заменяю твою дорогую матушку и, разумеется, леди Мерсер тоже… а это большая ответственность. Поэтому ты не должна на меня сердиться, когда я хочу знать о таких вещах.

— Уверяю вас, мадам, если я почувствую, что мое сердце в опасности, я вам об этом скажу, — заверила тетю Джорджина. — А что касается Питера Хессиона, то наше знакомство столь поверхностно, что вы можете спокойно пропускать мимо ушей любые сплетни о моем увлечении им.

Лицо миссис Квинливен прояснилось.

— Я рада это слышать, моя дорогая, ибо этот молодой человек тебе не пара, не говоря уже о таком несчастье, как стать невесткой Миранды Хессион. Не хочу сказать, что Питер легкомысленный, но Хессионы большую часть времени проводят в Лондоне, и, если верить моему брату Джереми, он водит там странные знакомства — весьма не подходящие для молодого человека его возраста. Удивляюсь, почему Люсинда Мотт не предупредила тебя на его счет прежде, чем ты решилась повторно танцевать с ним! Уверена, что ты не из тех девушек, кто любит наряжаться и кокетничать с молодыми людьми, и скорее предпочтешь спокойные прогулки в саду со своим кузеном.

Джорджине стало ясно, что тетя решила повести разговор о ее с Брендоном отношениях. Для приличия послушав ее рассуждения, она извинилась и покинула комнату. Спускаясь по лестнице, она подумала, что совсем мало виделась с кузеном со времени их переезда в Крайторн. Интересно, осуществил ли он свое намерение ездить в «Дубы» по утрам и вместе с Шенноном объезжать имение. Если да, то он предпочел молчать об этом. Если бы о его поездках узнала тетя, то она сделала бы все возможное, чтобы положить им конец.

Джорджина отыскала кузена в маленькой желтой комнате в задней части дома, которую он и преподобный мистер Пибоди использовали для совместных чтений. Он слегка удивился, когда она, просунув голову в двери, спросила, можно ли войти.

— А я думал, ты отправилась гулять со своим inamorato,[2] — сказал он.

— С кем? — Она увидела, как губы Брендона скривились в усмешке, и, войдя в комнату, напустилась на него: — Если ты когда-нибудь еще скажешь нечто подобное!.. Я только что от твоей мамочки. Полагаю, ты имел в виду Питера Хессиона?

Брендон закрыл книгу.

— А кого еще? — с невинным видом спросил он, не обращая внимания на ее негодование. — Мама сегодня так раскипятилась, что я не знал, как ее успокоить.

— О боже! — сокрушенно воскликнула Джорджина, опускаясь на стул. — Угодно же всем делать из мухи слона. Я всего лишь дважды станцевала с ним — и теперь какой-то недоброжелатель распускает обо мне оскорбительные сплетни…

— О нет! Ты не права, — поспешил заверить кузину Брендон. — Ничего оскорбительного для тебя не было сказано, но мама закусила удила… Она была настолько занята своими проблемами, что считала само собой разумеющимся, что наши с тобой отношения продвигаются в желаемую ей сторону. Но когда она услышала о твоем флирте с Питером, то поняла, что ошибалась.

— Брендон! — гневно воскликнула Джорджина. — Я и не думала флиртовать с ним. Он слишком самонадеянный тип, к тому же, на мой вкус, слишком франтится.

— Ладно, ладно. Не набрасывайся! Сдаюсь! Полагаю, тебе удалось успокоить маму?

— Надеюсь, что да. — Джорджина вздохнула. — Ты сказал ей, что не собираешься на мне жениться?

— И не один раз. Но она ничего не хочет слышать. Говорит, что я слишком молод, чтобы знать, чего хочу.

— И она права! Молодому человеку рано думать о женитьбе в девятнадцать лет.

— Я полностью с тобой согласен. Однако мы могли бы обручиться, — сказал Брендон с невинным видом, заглядывая ей в лицо.

— Брендон!

— Это избавило бы тебя от многих неприятностей. А когда захочешь уехать отсюда, сможешь расторгнуть помолвку.

— Это не избавило бы меня от неприятностей, — возразила Джорджина. — А тебе не приходило в голову, что бабушка немедленно вернула бы меня в Бат, как только до нее донесли бы эту новость! Для нее ты недостаточно богат, к тому же у тебя нет титула, ты даже не баронет…

— Полагаю, ей больше импонировал бы Питер Хессион, — усмехнулся Брендон. — В один прекрасный день он добьется высот, и ты сможешь стать леди Хессион.

Джорджина велела кузену утихомирить фантазию и поспешила направить разговор в иное русло, поинтересовавшись, чем он занимался все это время.

— Из-за суматохи с переездом я почти не виделась с тобой. Ты навещал Шеннона?

— Ездил к нему вчера, — ответил Брендон, и лицо его помрачнело. — Но Шеннон отослал меня обратно. Сказал, что не желает, чтобы у меня были неприятности из-за дружбы с ним. Знаешь, он может быть чертовски властным, когда хочет!

— Знаю, — согласилась Джорджина, припоминая общение с самонадеянным господином. Она на минуту задумалась. — Это все из-за этих ужасных Хессионов, — сказала она наконец. — Они постарались дать ему понять, что в здешнем обществе его не примут. Меня это выводит из себя. Мы можем что-нибудь сделать для него…

— Мы? — удивился Брендон. — Но ведь ты ему не симпатизируешь. С какой стати ты хочешь что-то для него сделать?

— Какая разница, как я к нему отношусь, — вспылила Джорджина. — Это просто несправедливо.

Брендон пожал плечами.

— В любом случае из твоего вмешательства ничего не выйдет, — сказал он. — Если он не хочет слышать даже о моих приездах в «Дубы», хотя считает своим другом, то вряд ли ему понравится, если ты станешь совать свой нос в его дела.

И брат с сестрой согласились, что на данный момент вряд ли могли бы что-то предпринять, и решили подождать удобного случая. Они явились к обеду как два мирных голубка, пролив бальзам на душу миссис Квинливен и придав ей уверенности в том, что ее планы насчет их женитьбы могут увенчаться успехом.