Диета старика

9

- Ну же, Ольберт, ты не закончил свой рассказ о том, как вы с Вольфом ходили к учителю химии. Дай я вытру тебе слюни, и продолжай.

Ольберт продолжает. После истерики его интонации становятся иными - он говорит быстро, без гримас. В его лице появляется нечто суховатое и значительное, как у человека озабоченного.

- Ну, нечего рассусоливать. Дорасскажу коротко. Я видел учителя химии. Наше восхождение было ненапрасным. Это замечательный человек. Как описать мудреца? Легенда гласит, что Конфуций, после единственной встречи с Лао Цзы, произнес одну лишь фразу: "Я видел дракона". Я тоже видел дракона. Он скромен, очень благожелателен, вежлив. Но… Какое ощущение оставила во мне эта встреча? Знаешь ли, только горечь. Мне самому хотелось бы быть его учеником, но я ведь ничего не смыслю в химии. Наука, ко всему прочему, кажется мне страшной. В этот раз учитель говорил о химии оплодотворения, о химии размножения у животных и растений. Мне казалось, он все время говорит обо мне. О моей душе. Я никогда прежде не слышал речи столь телепатически проницательной. Он подробно охарактеризовал сперматозоид. Я узнал себя. Я чувствовал себя Нарциссом, впервые заглянувшим в воды реки. Я не смог слушать дальше. Я уснул.

- Как же выглядит этот дракон?

- Никак. Обычный старик. Можно сказать, у него и нет внешности, если не считать тех атрибутов, которыми любой настоящий старик должен обладать: он лыс, сед, у него длинная борода, морщины… В таких случаях принято добавлять: "Но вот глаза! В глазах!.." Но и в глазах у него не было ничего, кроме старческого здравомыслия. Не в глазах дело. Где мой белый спиральный хвостик, которым я, как пружинкой, оттолкнулся бы от зеленых стен, покрытых золотым и однообразным орнаментом? Там, наверху, очень уютно. За бедной дощатой дверью, похожей на дверь сарая, открылась нам зала со стеклянными потолками. Когда-то здесь было ателье одного скульптора. Мы были словно в колоссальной теплице, к тому же по стеклам струился дождь. Чаепитие за небольшим столиком. Кресла очень мягкие. Кроме этих кресел, мебели нет. В дальнем углу - обитый железом химический стол, заставленный склянками. Они же, как армии перед битвой, тесно стоят на полу, так что приходится передвигаться на цыпочках, чтобы не раздавить колбы с эликсирами бессмертия. В толпе химической посуды взгляд удивленно находит стеклянного кенгуру, крупные осколки вомбатов - то, что осталось от скульптора. После беседы Вольф и учитель встают и направляются к железному химическому столу. Они идут неторопливо, осторожно пробираясь между расставленными на полу колбами и ретортами. Учитель несколько раз с улыбкой оглядывается, приглашая меня следовать за ними. Но я не в силах подняться. Кресло мягкое, словно вязкая каша. Я слишком устал во время нашего восхождения, уже не могу противиться сну. Но любопытство все же не совсем потухло - со своего места я пытаюсь разглядеть, что делают учитель и Вольф. Однако комната, как я уже сказал, очень просторная, и в пасмурной полутьме их почти не видно в дальнем углу. Только шелест дождя и отблеск огня - наверное, зажгли горелку - и две тени, низко нагнувшиеся над столом. Но я уже не могу всматриваться - я сплю.