ДН 16. Махапариниббана сутта - Великое Окончательное Освобождение
Введение
Из тридцати четырех бесед (санскр. – «сутра», пали – «сутта»), которые составляют Дигха Никаю (Собрание Длинных Бесед), эта, шестнадцатая, является самой длинной, и вместе с тем её важность пропорциональна длине текста.
Она сохраняет основную особенность буддийских сутт, поскольку она, подобно другим, является воспроизведением событий в том виде, как они были засвидетельствованы. Из-за её уникального содержания, она более чем любая другая сутта, способна не только воспроизвести впечатление на верующего буддиста, что она естественно делает, но также и привлечь общего читателя, так как это действительно прекрасный экземпляр священной литературы.
Она дает хорошее общее представление об Учении Будды, даже с учетом того, что она едва ли предлагает что-нибудь, что не найдено, зачастую в более обширном виде, в других суттах.
В конце своей жизни, после почти полувекового служения, Учитель уже давно поведал все, что было необходимо для достижения идеала. Поэтому, в течение последнего периода, его основной заботой было запечатлеть в своих последователях необходимость неустрашимого осуществления на практике тех же самых учений. Что могло, конечно, более чем когда-либо прежде, негативно отразиться на вдохновении учеников.
В действительности, Сангха собралась, чтобы присутствовать при самом большом событии в истории Учителя, и четко осознавала это, тем более, что Учитель объявил свою Париниббану за три месяца до нее. Поскольку он двигался к северу, монахи стекались к нему в больших количествах. И их впечатления не могли быть достаточно ярко отражены в устной передаче. (Как известно, первоначально Буддийский Канон был полностью устным). Из-за его специфической важности и распространенности, этот материал был вскоре объединен в одно целое. Так возникла эта сутра.
В связи с этим, невозможно не вспомнить с благодарностью почтенного Ананду, сыгравшего значительнейшую роль в сохранении слов Учителя. Его фигура просто неотделима от текстов, что проявляется в течение всего времени в Махапариниббана сутте, которая явно невообразима без него. Снова и снова обращается к Ананде Учитель, проверивший в течение двадцати пяти лет его уверенное понимание и блестящую память, и также его неутомимую преданность. Своими постоянными вопросами, заботами и изумлениями, Ананда, не претендуя на это, становится центральной фигурой около Учителя, что несомненно увеличивает привлекательность текста. Ананда, нежный и приятный, как и его имя, и все же почти в течение всего времени сносящий упреки братьев, был таким образом увековечен наряду с его любимым Учителем, равно как и наряду с его странным положением между похвалой и порицанием, учитывая мистическое значение третьей главы.
Третья глава почти исключительно посвящена отображению обстоятельств, связанных с оставлением жизни Учителем, что является драматической кульминацией событий. Она приводит метафизическое значение Париниббаны, или по крайней мере пытается это сделать. Будда, не уступивший своей смертельной болезни, и при этом не уступивший обольщеньям Мары, самостоятельно оставил существование в должное время, так же как сорок пять лет тому назад, став полностью благословенным, он возложил на себя утомительную задачу обучения людей. Этот факт заставляет серьезно задуматься и приводит к заключению, что своей Париниббаной Будда в действительности преподнес последнее и наивысшее из возможных доказательств своего Учения, не допускающее никакой вялой склонности к самосохранению, но напротив доводящее до кульминационного подъема, завершающего все. Таким образом, из печальнейшего события в истории Буддизма, Париниббана Учителя, в своем истинном значении, превращается в действительно наиболее блистательное событие.
Сестра Ваджира
Цейлон, май 1961
От переводчика
В основу перевода этой замечательной сутры легли сразу несколько вариантов её изложения. Основным из них являлся английский перевод с пали, сделанный сестрой Ваджирой из Германии, под редакцией Фрэнсиса Стори изданный Буддийским Издательским Сообществом в 1998г. Однако вместе с тем использовались и фрагменты английского перевода Ньянапоника Тхеры, и фрагменты из имевшегося безымянного перевода на русский.
Следует отметить, что не смотря на то, что в основе всех исходных вариантов был текст сутры, взятый из Палийского Канона, некоторые слова в данном переводе имеют санскритское произношение, в виду его общепринятости. Некоторые термины специально не переводились во избежание потери многозначности их смысла. Также, в виду того, что использовавшиеся источники местами существенно различались по объему содержания и нумерации строф, то в виду стремления передать текст сутры во всей его полноте, нумерация строф в данном переводе не имеет полного соответствия с каким либо из источников.
От имени всех, кто содействовал мне в переводе и издании этой драгоценнейшей сутры, хотелось бы посвятить все приложенные нами усилия избавлению всех живых существ от пут неведения и обретению ими непревзойденного Благословения.
Дост. Ешей Дорже
Киев, ноябрь 2001
Глава I
Так я слышал: Однажды Благословенный1 обитал в Раджагахе, на холме, называемом Вершиной Коршуна. В это самое время царь Магадхи, Аджатасатту, сын царицы из рода Видехи,2 замыслил напасть на Ваджжиян; говоря так: «Я искореню их, хотя они сильны и могущественны, я разрушу, я полностью уничтожу их».
И Аджатасатту, царь Магадхи, обратился к своему первому министру, брахману Вассакаре, со словами: «Соберись в путь, о брахман, пойди к Благословенному, склонись в почтении к ногам его, пожелай ему от моего имени здоровья, силы, процветания и блага. И скажи ты ему тогда, что Аджатасатту, сын царицы из рода Видехи, властитель Магадхи, задумал напасть на Ваджжиян. Он говорит: «Я искореню их, хотя они сильны и могущественны, я разрушу, я полностью уничтожу их». И крепко удержи в памяти все, что скажет Благословенный, и повтори мне потом. Ибо Татхагаты3 никогда не говорят неправды».
Брахман Вассакара
Брахман Вассакара выслушал царские слова и сказал: «Да будет так!» И приказав запрячь большое число великолепных колесниц, он воссел на одну из них и направился к Вершине Коршуна; подъехав так близко, насколько позволяла дорога, и выйдя из колесницы, он пешком приблизился к тому месту, где пребывал Благословенный. Приблизившись к Благословенному, он обменялся с ним поклонами и дружелюбными приветствиями и сел почтительно в стороне. И сев в стороне он сказал Благословенному: «Вот как говорил мне царь: «Соберись в путь, о брахман, пойди к Благословенному, склонись в почтении к ногам его, пожелай ему от моего имени здоровья, силы, процветания и блага. И скажи ты ему тогда, что Аджатасатту, сын царицы из рода Видехи, властитель Магадхи, задумал напасть на Ваджжиян. Он говорит: «Я искореню их, хотя они сильны и могущественны, я разрушу, я полностью уничтожу их».
Условия благоденствия нации
В это время почтенный Ананда4 стоял позади Благословенного, обмахивая его. И Благословенный сказал ему: «Слышал ли ты, Ананда, часто ли собираются Ваджжияне на общественные собрания и хорошо ли их собрания посещаемы?»
«Да, Господин, я слышал, что это так».
«Ананда, пока будут Ваджжияне собираться на общественные собрания и хорошо посещать их, до тех пор будут они не к упадку клониться, но преуспевать».
«Слышал ли ты, Ананда, проводят ли Ваджжияне свои собрания и беседы в мире и согласии?»
«Да, Господин, я слышал, что это так».
«Ананда, пока будут Ваджжияне проводить свои собрания и беседы в мире и согласии, до тех пор будут они не к упадку клониться, но преуспевать».
«Слышал ли ты, Ананда, не устанавливают ли Ваджжияне ничего неуставного, не отменяют ли ничего из установленного и действуют ли в полном согласии с древними уставами?»
«Да, Господин, я слышал, что это так».
«Ананда, пока Ваджжияне не устанавливают ничего неуставного, не отменяют ничего из установленного и действуют в полном согласии с древними уставами, до тех пор будут они не к упадку клониться, но преуспевать».
«Слышал ли ты, Ананда, чтут ли Ваджжияне старейшин, уважая, почитая, поддерживая и почтительно слушая их?»
«Да, Господин, я слышал, что это так».
«Ананда, пока Ваджжияне чтут старейшин, уважая, почитая, поддерживая и почтительно слушая их, до тех пор будут они не к упадку клониться, но преуспевать».
«Слышал ли ты, Ананда, избегают ли Ваджжияне заниматься похищением женщин и девушек из добрых семей и удерживать их насильно?»
«Да, Господин, я слышал, что это так».
«Ананда, пока Ваджжияне избегают заниматься похищением женщин и девушек из добрых семей и удерживать их насильно, до тех пор будут они не к упадку клониться, но преуспевать».
«Слышал ли ты, Ананда, оказывают ли Ваджжияне уважение и почести своим святыням в городах и поселках, и не лишают ли они их должных подношений, как это предписано обычаями?»
«Да, Господин, я слышал, что это так».
«Ананда, пока Ваджжияне оказывают уважение и почести своим святыням в городах и поселках, и не лишают их должных подношений, как это предписано обычаями, до тех пор будут они не к упадку клониться, но преуспевать».
«Слышал ли ты, Ананда, должным ли образом Ваджжияне охраняют и защищают арахантов, так что араханты из других стран могут приходить в их страну, а уже пришедшие могут благоденствовать?»
«Да, Господин, я слышал, что это так».
«Ананда, пока Ваджжияне должным образом охраняют и защищают арахантов, так что араханты из других стран могут спокойно приходить в их царство, а те кто желает, могут его спокойно покинуть, до тех пор будут они не к упадку клониться, но преуспевать».
Потом Благословенный обратился к брахману Вассакаре, и сказал: «Однажды, брахман, я пребывал в Весали, и там я поучал Ваджжиян этим семи условиям, ведущим к благоденствию нации5; и вот, доколе те условия будут существовать среди них, доколе они будут жить согласно тем правилам, дотоле должно ожидать, что не к упадку они будут клониться, но преуспевать».
«Итак, мы должны ожидать не упадка, но преуспевания Ваджжиян», – сказал брахман, – «пока они обладают некоторыми из тех условий благополучия, и тем больше еще, если они обладают всеми семью условиями. Следовательно, не могут они быть побеждены царем Магадхи. Но теперь, Готама, нам надо удалиться: мы заняты и нам предстоят важные дела».
«Поступай, как сочтешь необходимым, о брахман», – ответил Благословенный. И брахман Вассакара, восхищенный и обрадованный словами Благословенного, поднялся с сидения и отправился в путь.
Условия благоденствия монахов
Вскоре после того, как он ушел, Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал ему: «Пойди теперь, Ананда, и собери в зал собраний тех монахов, которые живут в окрестности Раджагахи».
Так он и сделал, и возвратившись к Благословенному, известил его, сказавши: «Собрались монахи, о Господин, пусть поступит Благословенный, как почтет за должное».
Тогда Благословенный встал и пошел в зал собраний; и сев, обратился к монахам, говоря: «Я поучу вас, о монахи, семи условиям, ведущим к благоденствию. Послушайте со вниманием, вникните в слова мои».
«Да будет так, Господин»
* «Доколе монахи часто собираются на общественные собрания и часто их посещают, * Доколе они встречаются в мире и согласии, и в согласии выполняют все правила Винаи6, * Доколе они не принимают установлений, которые не были даны, и не отпадают от того, что было установлено ранее, и действуют во всем согласно с правилами Винаи, * Доколе они чтут, уважают, почитают и поддерживают старейшин, людей умудренных и опытных, отцов и руководителей общины, и внимательно слушают их, * Доколе они не подчиняются той жажде, что возникая, вновь и вновь приводит к повторным существованиям, * Доколе они радуются своей жизни в уединении, * доколе они развивают дух свой в доброжелательстве, дабы добрые и благочестивые могли приходить к ним и проживать среди них в отраде – дотоле монахи могут ожидать не упадка, но преуспевания.
Истинно монахи! Пока эти семь условий будут свято храниться среди монахов, пока они верно будут блюсти эти семь условий – до тех пор монахи могут ждать не упадка, но преуспевания.
Теперь о других семи условиях, ведущих к благоденствию, поучу я вас, о монахи. Послушайте внимательно, вникните в слова мои.
* Пока монахи не развлекаются, не наслаждаются и не питают нежные чувства в своей деятельности, * Пока монахи не развлекаются, не наслаждаются и не питают нежные чувства во время разговора, * Пока монахи не развлекаются, не наслаждаются и не питают нежные чувства во время сна, * Пока монахи не развлекаются, не наслаждаются и не питают нежные чувства в компании, * Пока они не попадут под влияние неблагих желаний, не дадут им пристанище;
* Пока не будет у них плохих друзей, товарищей или компаньонов;
* Пока они не будут останавливаться на полпути, обретя лишь незначительные плоды.
Истинно, монахи! Пока эти семь условий будут свято храниться среди монахов, пока они верно будут блюсти эти семь условий – до тех пор монахи могут ждать не упадка, но преуспевания.
Другим семи условиям благоденствия7 я поучу вас, о монахи. Послушайте внимательно, вникните в слова мои.
* Пока в монахах будет теплиться вера, * Пока монахи будут стыдится неблагого поведения, * Пока монахи будут боятся неблагого поведения, * Пока монахи будут искуссны в обучении, * Пока монахи будут непоколебимы, * Пока монахи будут внимательны, * Пока монахи будут мудры, Истинно монахи! Пока эти семь условий будут свято храниться среди монахов, пока они верно будут блюсти эти семь условий – до тех пор монахи могут ждать не упадка, но преуспевания.
Другим семи условиям благоденствия я поучу вас, о монахи. Послушайте меня внимательно, вникните в слова мои.
Пока монахи взращивают семь факторов благословения, которые есть
* внимательность, * различение состояний, * подвижничество, * вдохновение, * безмятежная ясность, * сосредоточенность, * бесстрастие.
Истинно монахи! Пока эти семь условий будут свято храниться среди монахов, пока они верно будут блюсти эти семь условий – до тех пор монахи могут ждать не упадка, но преуспевания.
Другим семи условиям благоденствия я поучу вас, о монахи. Послушайте меня внимательно, вникните в слова мои.
Пока монахи взращивают такие семь избирательных распознаваний:
* распознавание непостоянства, * распознавание безличностности, * распознавание непривлекательности тела, * распознавание недостатков, * распознавание отречения, * распознавание бесстрастия, * распознавание прекращения.
Истинно монахи! Пока эти семь условий будут свято храниться среди монахов, пока они верно будут блюсти эти семь условий – до тех пор монахи могут ждать не упадка, но преуспевания.
Другим шести условиям благоденствия я поучу вас, о монахи, послушайте внимательно, вникните в слова мои.
* Пока по отношению к каждому любезно будет каждое слово монахов, * Пока по отношению к каждому любезно будет каждая мысль монахов, * Пока по отношению к каждому любезно будет каждое действие монахов, * Пока они будут почтительно относиться к полученному, как к должным подношениям, даже содержимое своих чаш для подаяния они не будут использовать, не предложив его более почтенным членам общины;
* Пока, находясь в компании со своими братьями, они будут тренировать себя в правилах поведения, которые полны и совершенны, незапятнанны и чисты, освобождающи, восхваляемы мудрыми, неподвержены мирским влияниям, и благоприятствуют сосредоточению ума;
* Пока они будут в компании со своими братьями сохранять проницательность, благородную и освобождающую, и ведущую практикующего к окончательному прекращению страдания.
Истинно монахи! Пока эти шесть условий будут свято храниться среди монахов, пока они верно будут блюсти эти шесть условий – до тех пор монахи могут ждать не упадка, но преуспевания.
Пребывая в Раджагахе, на вершине Коршуна, Благословенный часто давал наставления монахам таким образом:
«То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью8. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений,9 – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
Когда Благословенный пробыл в Раджагахе так долго, как он желал, он обратился к почтенному Ананде: «В путь, Ананда, пойдем в Амбалаттхику!» – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. Тогда Благословенный, окруженный большой общиной монахов, отправился в Амбалаттхику.
В Амбалаттхике Благословенный оставался в царском доме отдыха; и в Амбалаттхике также, Благословенный часто давал наставления монахам таким образом:
«То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
Когда Благословенный пробыл в Амбалаттхике так долго, как он желал, он обратился к Ананде: «В путь, Ананда, пойдем в Наланду!» – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. Тогда Благословенный, окруженный большой общиной монахов, отправился в Наланду и остановился в Манговой Роще.
Львиный рык Сарипутты
И вот почтенный Сарипутта10 пришел к тому месту, где находился Благословенный и приветствовал его; и с почтением присевши рядом с ним, сказал: «Господин, так сильна моя вера в Благословенного, что мне кажется никогда не было, никогда не будет и нет никого, кто был бы выше и мудрее Благословенного, кто бы превзошел его в высочайшей мудрости».
«Величавы и дерзостны слова твоих уст, Сарипутта! Прекрасный возглас, истинный звук львиного рыка!
Но как это, Сарипутта? Те Араханты, в совершенстве Пробудившиеся прошлого – обладаешь ли ты прямым личным знанием всех тех Благословенных, их нравственности, их умственных качеств11, их мудрости, их состояний пребывания, и их освобождения?»
«Нет, Господин».
«Тогда как это, Сарипутта? Те Араханты, в совершенстве Пробудившиеся будущего – обладаешь ли ты прямым личным знанием всех тех Благословенных, их нравственности, их умственных качеств, их мудрости, их состояний пребывания, и их освобождения?»
«Нет, Господин».
«Тогда как это, Сарипутта? Меня, присутствующего здесь Араханта, в совершенстве Пробудившегося – обладаешь ли ты прямым личным знанием про мою нравственность, мои умственные качества, мою мудрость, моё состояние пребывания, и моё освобождение?»
«И даже этого я не знаю, Господин!»
«Ты видишь теперь, Сарипутта, что не имеешь прямого личного знания про Арахантов, в совершенстве Пробудившихся прошлого, будущего и настоящего. К чему же те слова величавые и смелые, прекрасно провозглашенные, как истинный звук львиного рыка, гласящие: «Господин, так сильна моя вера в Благословенного, что мне кажется никогда не было, никогда не будет и нет никого, кто был бы выше и мудрее Благословенного, кто бы превзошел его в высочайшей мудрости?»
«О, Господин! Да, я не имею прямого личного знания про Арахантов, в совершенстве Пробудившихся прошлого, будущего и настоящего; я только пришел к пониманию полноты закона Дхаммы. Представьте, Господин, что главная крепость царя сильно укреплена мощными башнями и бойницами, и в ней есть единственные врата, и там есть охранник, умный, опытный и рассудительный, который не впустит чужака, но позволит войти другу. Поскольку он обошел дороги, ведущие вокруг крепости, он не заметил ни одной дыры или трещины в укреплениях, даже такой, сквозь которую могла бы пробраться кошка. Таким образом он пришел к выводу: «Какие бы ни были живые существа, желающие войти или выйти из замка – они все будут вынуждены делать это через эти врата». Подобным образом, Господин, я пришел к пониманию полноты закона Дхаммы.
Господин, все Араханты и в совершенстве Пробудившиеся прошлого избавились от пяти препятствий, умственных загрязнений, которые ослабляют мудрость; основательно укрепили свой ум в четырех основах сосредоточенности; должным образом взращивали семь факторов благословения, и полностью обрели непревзойденное, наивысшее Пробуждение.
И, Господин, все Араханты и в совершенстве Пробудившиеся будущего избавятся от пяти препятствий, умственных загрязнений, которые ослабляют мудрость; основательно укрепят свой ум в четырех основах сосредоточенности; должным образом будут взращивать семь факторов благословения, и полностью обретут непревзойденное, наивысшее Пробуждение.
И Благословенный также, Господин, пребывающий здесь и сейчас Арахант и в совершенстве Пробудившийся избавился от пяти препятствий, умственных загрязнений, которые ослабляют мудрость; основательно укрепил свой ум в четырех основах сосредоточенности; должным образом взрастил семь факторов благословения, и полностью обрел непревзойденное, наивысшее Пробуждение».
И также в Наланде, в Манговой Роще Паварики, Благословенный часто давал наставления монахам таким образом: «То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
Пробывши сколько подобало в Наланде, Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал: «В путь, Ананда идем в Паталигаму». – «Да будет так, Господин» – отвечал Ананда Благословенному. Тогда Благословенный, окруженный большой общиной монахов, отправился в Паталигаму.
Ученики, бывшие в Паталигаме, услышав, что прибыл Благословенный, пошли на то место, где он находился и, сев почтительно подле него, пригласили его в зал собраний. И Благословенный молча согласился.
Тогда ученики Паталигамские, видя, что Благословенный изъявил согласие, поднялись с сиденья, поклонились ему и, держась справа от него, отправились в зал собраний. Придя они приготовили в зале собраний все необходимое, устлали полы, расставили сидения и воду, и засветили лампаду. После того вновь пришли к Благословенному и почтительно поприветствовав его, стали подле и сказали: «Господин, зал собраний готов, все полы устланы, сидения и вода приготовлены, и лампада зажжена. Пусть Благословенный войдет, Господин, как ему будет угодно».
И Благословенный одевшись, и взяв свою чашу и накидку, отправился в окружении монахов в зал собраний. Омыв ноги, он вошел в зал собраний и сел против срединной колонны, лицом к востоку. И монахи, омыв ноги, вошли в зал собраний и сели вокруг Благословенного, по западной стене, лицом к востоку, так что они находились за Благословенным, а он был перед ними. И все ученики Паталигамские, омыв ноги, вошли в зал собраний и сели вдоль восточной стены лицом к западу, так что Благословенный был перед ними.
Недостатки безнравственности
Тогда Благословенный обратился к ученикам Паталигамским и сказал: «Пятерична, о домохозяева, потеря творящего злое, та потеря, что постигает его, потерявшего совесть.
* Во-первых, неправедный человек впадает в крайнюю нищету через свою неправедность;
* Во-вторых, худая молва о нем разносится с шумом повсюду;
* В-третьих, куда бы ни пришел он – к брахману ли, к благородным, к домохозяевам, или отшельникам – он входит боязливо и в смущении;
* В-четвертых, он истомлен страхом перед смертью;
* В-пятых, по разрушению тела, после смерти, он вновь возрождается в состоянии тоски и страдания.
Такова, о домохозяева, пятеричная потеря творящего злое.
Польза нравственности
Пятерична, о домохозяева, прибыль добродетельного:
* Во-первых, окрепши в справедливости, справедливым путем стяжает себе немалое богатство;
* Во вторых, добрая молва далеко разносится о нем;
* В-третьих, куда бы ни пришел он – к благородным ли, к брахманам ли, или к домохозяевам, или к отшельникам – он приходит смело и без смущения;
* В-четвертых, он умирает без страха перед смертью;
* В-пятых, по разрушению тела, после смерти, он возрождается в обителях счастья, на небесах.
Такова, о домохозяева, пятеричная прибыль добродетельного.
Так поучал Благословенный учеников своих, воодушевляя, радуя, после чего он отпустил их, сказавши: «Глубокая ночь, о домохозяева, пора! Вы можете идти и делать, что почтете за лучшее». – «Да будет так, Господин», – отвечали ученики Паталигамские и поднялись с сидения, и преклонившись перед ним, и обойдя его с правой стороны, они удалились. И Благословенный, отпустив учеников, вошел в свою опочивальню.
Строительство города Паталипутты
В то же время Сунидха и Вассакара, главные советники в Магадхе, строили крепость в Паталигаме, чтобы отразить Ваджжиян. И множество божеств, насчитывавшихся тысячами, взяли под контроль местность Паталигамы. И вот в той местности, где преобладали божества высшей силы, они склонили самых могучих царей и советников к строительству сооружений, а в той местности, где преобладали божества средней и меньшей силы, они склонили царей средней и меньшей мощи к строительству сооружений.
Благословенный своим божественным оком, очищенным, превосходящим человеческое, увидел тысячи тех божеств, обитавших в Паталигаме. И вот, встав рано утром, он обратился к Ананде и сказал: «Кто строит укрепления в Паталигаме, Ананда?»
– «Сунидха и Вассакара, первые советники в Магадхе, строят здесь крепость, Господин, чтобы отразить Ваджжиян».
«Это, Ананда, выглядит, как если бы Сунидха и Вассакара держали совет с богами небес Тридцати трех. Как я вижу, Ананда, божественным оком, очищенным, превосходящим человеческое, – множество божеств, насчитывавшихся тысячами, взяли под контроль местность Паталигамы. И вот в той местности, где преобладали божества высшей силы, они склонили самых могучих царей и советников к строительству сооружений, а в той местности, где преобладали божества средней и меньшей силы, они склонили царей средней и меньшей мощи к строительству сооружений. Воистину, Ананда, с разрастанием Арийской расы и распространением торговых связей, здесь будет прекрасный город Паталипутта, средоточие всех родов торговли. Но, Ананда, три опасности будут тяготеть над Паталипуттой: опасность огня, опасность воды и опасность раздоров».
И вот Сунидха и Вассакара, первые советники в Магадхе, отправились на то место, где пребывал Благословенный. И пришедши, они любезно приветствовали Благословенного и стали почтительно в стороне. И стоя в стороне, Сунидха и Вассакара обратились к Благословенному, сказавши: «Да удостоит Благословенный вместе с общиной монахов пожаловать завтра к нам на трапезу». И Благословенный молча согласился.
Тогда Сунидха и Вассакара, увидев, что Благословенный изъявил согласие, возвратились домой. И пришедши они приготовили сладкие блюда – вареный рис и пироги, и известили Благословенного, сказавши: «Настало времени трапезы, о почтенный Готама, – все приготовлено».
Рано поутру оделся Благословенный, и взяв свою чашу, отправился с монахами к жилищу Сунидхи и Вассакары, и воссел на приготовленное для него сидение. И Сунидха и Вассакара своими руками ставили перед общиной монахов, возглавляемой Буддой, вкусные печенья и рис, и служили им, пока они не насытились. И когда Благословенный окончил трапезу, советники взяли низкие сидения и почтительно сели рядом.
И когда они так сидели, Благословенный сказал:
«Где бы ни избрал себе жилище человек благородный, Пусть он питает людей добрых, обуздавших себя и праведных.
Пусть он приносит дары всем божествам, которые будут в том месте: почтенные им, они почтят и его, честью воздадут ему за честь.
И тот человек, к которому благосклонны боги, получит благую судьбу».
И выразивши такими словами свое благоволение советникам, он поднялся с сидения и удалился.
Тогда Сунидха и Вассакара проводили его, сказавши: «Те врата, через которые ныне выходит отшельник Готама, назовутся вратами Готамы, и тот плот, на котором переплывет реку отшельник, назовется плотом Готамы». И с той поры врата, коими вышел отшельник Готама, стали именоваться вратами Готамы.
И Благословенный приблизился к реке. В то время река Ганг переполнилась, и было наводнение. Желая перейти на ту сторону, одни стали искать плот, другие лодки, третьи делали паром из тростника. И вот как могучий человек быстро вытянул бы вперед свою руку, или сжал бы её, так и Благословенный внезапно исчез с одного берега со своими учениками и столь же внезапно появился на другом.
И тогда Благословенный, взглянув на людей, искавших лодки и плоты, изрек:
«Кто пересекает море печали, Верным путем пройдя через его подводные мели, Когда суетные люди вяжут себе тростниковый плот –
Те спасены мудростью!»
Глава II
Благородные истины
Тогда Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал: «В путь, Ананда, пойдем в Катигаму!» – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда. И вот Благословенный с большой общиной монахов отправился в Катигаму, и остановился там в самом селении.
И тогда Благословенный обратился к монахам и сказал:
«От непонимания Четырех Благородных Истин, о монахи, от непостижения их – вот от чего было суждено мне блуждать по пути перерождений, равно как и вам. Каковы же эти четыре? Благородная истина о страдании; благородная истина о происхождении страдания; благородная истина о пресечении страдания; благородная истина о пути к пресечению страдания. Но теперь, о монахи, когда поняты и постигнуты те благородные истины, с корнем вырвана жажда существования, прекращено то, что ведет к новым воплощениям, наступает конец воплощениям!»
Так говорил Благословенный. И Счастливейший, Учитель молвил далее:
«В неведении Четырех Благородных Истин
Утомителен длинный путь от рождения к рождению.
Кода постигнуты они, побеждена рождений причина, Вырван корень страдания, нет более перерождений!»
И также в Катигаме Благословенный часто давал наставления монахам таким образом: «То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
Те, кому предначертано невозвращение и Пробуждение
Пробывши сколько подобало в Катигаме, Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал: «Вперед, Ананда, пойдем в селение Натика!» – «Да будет так, Господин!»- отвечал Ананда. И Благословенный, окруженный большой общиной монахов, направился в селение Натика и прибывши, остановился там в Каменной Обители.
Тогда почтенный Ананда пришел к Благословенному и воздав ему должное почтение, сел рядом с ним. И сидя так, он обратился к Благословенному и сказал: «Господин! Умер в Натике монах по имени Сальха; где возродится он, какова судьба его ныне? Господин, скончалась в Натике монахиня по имени Нанда; где возродится она, какова её участь ныне?» Так же спрашивал он о благородном Судатте, о благочестивой госпоже Суджате, о благочестивом Куккуте и Калимбе, и Никате, и Катиссахе, и Туттхе, и Сантуттхе, и Бхадде, и Субхадде.
«Монах по имени Сальха, Ананда, сокрушением всех оков еще на этом свете, достиг неомраченного состояния ума (Араханта) и достиг мудрости, самостоятельно реализовав прямое познание.
Монахиня по имени Нанда, полным сокрушением пяти меньших оков (привязывающих существ к миру чувств), воплотилась среди небожителей Суддхаваса, и там достигнет окончательного освобождения, не возвращаясь из того мира.
Благочестивый Судатта полным разрушением трех оков (веры в истинность собственное я, догматизма, и веры в эффективность ритуалов и обрядов), погашением страсти, злобы и неведения, достиг состояния единожды возвращающегося и положит конец страданию после еще одного своего возвращения в этот мир.
Благочестивая жена Суджата, полным разрушением трех оков, обрела плод вошедшей в поток, и защищена от падения в миры страдания, близится к ней конечное спасение.
Благочестивый Куккута, полным разрушением пяти меньших оков (привязывающих существ к миру чувств), воплотился среди небожителей Суддхаваса, и там достигнет окончательного освобождения, не возвращаясь из того мира.
Так же и Калимба и Никата, Катиссаха и Туттха, и Сантуттха и Бхадда и Субхадда и другие благочестивые люди Натики, числом более пятидесяти.
Более чем девяносто скончавшихся благочестивых мужей Натики, Ананда, полным разрушением трех оков (веры в истинность собственное я, догм, и веры в эффективность ритуалов и обрядов), погашением страсти, злобы и неведения, достигли состояния единожды возвращающегося и положат конец страданию после еще одного своего возвращения в этот мир.
Более пятисот скончавшихся благочестивых мужей Натики, Ананда, полным разрушением трех оков, обрели плод вступления в поток, и защищены от падения в миры страдания, близится к ним конечное спасение».
Зеркало Дхаммы
Воистину, Ананда, можно ли дивиться тому, что люди должны умирать. Но если каждый раз, когда скончается кто-то, ты будешь приходить к Татхагате и спрашивать о них подобным образом, то этим ты будешь докучать ему. Посему я дам тебе учение, именуемое Зеркалом Дхаммы; обладая этим учением, избранный ученик сам сможет прорицать о своем будущем: «Для меня сокрушена преисподняя и не возрожусь я вновь, ни в образе животного, ни в образе духа, ни в каком ином образе страдания! Я преображен, я не могу возродиться в месте страдания, я ясно вижу мое последнее спасение!»
Каково же, Ананда, то Зеркало Дхаммы?
При этом, Ананда, благородный ученик одарен непоколебимой верой в Будду: «Действительно таков Благословенный, Арахант, в совершенстве Пробудившийся, одаренный знанием и добродетелями, достигший блага, знаток мира, несравненный проводник для обучения существ, Учитель богов и людей, Благословенный Будда».
Он одарен непоколебимой веру в Дхамму: «Хорошо объяснена Благословенным эта Дхамма, очевидная здесь и сейчас, вечная, приглашающая пойти и увидеть, ведущая дальше, познаваемая мудрыми на собственном опыте».
Он одарен непоколебимой веру в Общину:
«Община учеников Благословенного следует по хорошему пути, Община учеников Благословенного следует по прямому пути, Община учеников Благословенного следует по верному пути, Община учеников Благословенного следует по совершенному пути, а именно четыре пары, восемь типов личностей, Такова Община учеников Благословенного, достойная даров, достойная гостеприимства, достойная подаяния, достойная почтительного приветствия, несравненное поле заслуг для мира».
И он одарен добродетелями, дорогими для Благородных, полными и совершенными, незапятнанными, чистыми, освобождающими, прославленными мудрыми, неотуманенными желанием будущих жизней и верой в силу пустых обрядов, способствующими сосредоточению.
Таково, Ананда, Зеркало Дхаммы, и обладая им, избранный ученик так может прорицать свое будущее: «Больше не существуют для меня перерождения в образе животного, духа или в ином образе страдания. Я – вошедший в поток, не могу возродиться вновь в месте страдания, близко конечное спасение!»
И также в Натике, в Каменной Обители, Благословенный часто давал наставления монахам таким образом: «То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
Пробывши должное время в Натике, Благословенный обратился к Ананде и сказал: «Вперед Ананда, идем в Весали!» – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. Тогда Благословенный с большой общиной монахов пошел в Весали и остановился там в роще Амбапали.
И тогда Благословенный обратился к монахам и сказал: «Монахи, живите внимательно, с чистым осознанием – вот вам мое наставление.
О монахи, и как же монах внимателен? Когда он живет осознавая тело в теле – настоятельно, с чистым осознанием, глубоко сосредоточенно и внимательно, оставив желания и скорби мирской жизни; и когда он живет осознавая ощущения в ощущениях, ум в уме, умственные качества в умственных качествах – настоятельно, с чистым осознанием, глубоко сосредоточенно и внимательно, оставив желания и скорби мирской жизни, тогда говорится, что он внимателен.
О монахи, и как же монах обладает чистым осознанием? Когда он полностью осознает, что он входит и выходит, смотрит вперед и назад, бодрствует, протягивает руку и сгибает, несет свою рясу и несет свою чашу, во время еды и питья, вкушая и отведывая, при ходьбе, стоя, сидя, засыпая и просыпаясь, в беседе и в молчании, тогда говорится, что у него чистое осознание.
Монахи, живите внимательно, с чистым осознанием – вот вам мое наставление».
Блудница Амбапали
В то время блудница Амбапали услышала, что в Весали прибыл Благословенный и остановился там в Манговой Роще. И повелев запрячь множество великолепных повозок, она села на одну из них, и в сопровождении остальных направилась к роще. Она подъехала в повозке, насколько позволяла дорога, и тогда сошла и пешком приблизилась к тому месту, где пребывал Благословенный, и приблизившись к нему, почтительно села рядом. И Благословенный наставлял её в Дхамме, воодушевлял и радовал благочестивым поучением.
И тогда она, наученная, воодушевленная и восхищенная его словами, обратилась к Благословенному и сказала: «Да удостоит Благословенный с общиной монахов пожаловать завтра на трапезу в мои палаты». Благословенный молча согласился. Тогда, блудница Амбапали, видя, что Благословенный согласен, встала и преклонившись перед ним, удалилась.
В то время Личчхави Весальские услышали, что в Весали прибыл Благословенный и остановился в Манговой Роще Амбапали. И они запрягли множество великолепных колесниц и в сопровождении остальных направились в Весали. Одни из них были в синих платьях и уборах; другие – в желтых, красных и белых платьях и уборах.
И вот Амбапали с ними встретилась ось к оси, колесо к колесу, дышло к дышлу, и Личчхави сказали блуднице Амбапали: «Что значит, Амбапали, что ты встретилась нам?»
«Господа мои, я приглашала Благословенного вместе с общиной на завтра на трапезу».
«Амбапали, уступи нам трапезу за сто тысяч», – воскликнули Личчхави.
«Господа мои, если бы даже все Весали с его подвластными землями вы предложили бы мне, и тогда бы я не уступила этой почетной трапезы».
Тогда Личчхави, воздымая руки, воскликнули: «Превзошла нас эта садовница, превысила нас эта разводительница манговых рощ!» – но продолжили путь в рощу Амбапали.
Увидев, что едут Личчхави, Благословенный обратился к монахам и сказал: «Монахи, пусть те из вас, кто никогда не видел богов небес Тридцати Трех, посмотрит внимательно на этих Личчхави, присмотрится к ним, сравнит, ибо они совершенно подобны собранию богов небес Тридцати Трех».
Подъехав настолько близко, как позволяла дорога, Личчхави сошли с колесниц и пешком приблизились к Благословенному, и почтительно сели рядом. И когда они сели так, Благословенный наставлял их в Дхамме, воодушевлял их и радовал в благочестивой беседе.
И они наученные, воодушевленные, восхищенные и растроганные речами Благословенного обратились к нему и сказали: «Приди, Благословенный, к нам на трапезу завтра, с твоими учениками в наш дворец». – «Я обещал, Личчхави, прийти завтра на трапезу к блуднице Амбапали», – ответил Благословенный. Тогда Личчхави, воздымая руки, воскликнули: «Превзошла нас эта садовница, превысила нас эта разводительница манговых рощ!» И поблагодарив Благословенного, восхваливши его, они встали и преклонившись, удалились.
На исходе ночи блудница Амбапали приготовила в своем чертоге нежный рис и печенье и известила Благословенного, говоря: «Время, Господин! Пожалуй на трапезу!» И Благословенный рано утром, одевшись и взяв свою чашу, направился с общиной монахов к чертогу Амбапали; и придя, сел на приготовленное для него место; и блудница Амбапали поставила нежный рис и печенье перед монахами во главе с Благословенным и служила им, пока монахи не насытились.
И когда Благословенный окончил трапезу, блудница Амбапали взяла низкое сидение и села подле него, и сидя так, обратилась к Благословенному и сказала: «Господин, этот парк я приношу в дар общине монахов, возглавляемой Буддой!» И Благословенный принял дар; затем, дав Амбапали наставления в Дхамме и воодушевив её, он поднялся с сидения и удалился.
И в Весали, в роще Амбапали, Благословенный часто давал наставления монахам таким образом: «То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
Сезон дождей в Велувагаме
Пробывши сколько подобало в Манговой Роще, Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал: «В путь, Ананда, идем в Велувагаму!» – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. И Благословенный, окруженный большой общиной монахов, отправился в Велувагаму и там остановился в самом селении.
И тогда Благословенный обратился к монахам и сказал: «Найдите себе пристанище, монахи, в окрестностях Весали у своих друзей, близких и товарищей на время дождей. Я же здесь, в Велувагаме, проведу дождливое время». – «Да будет так, Господин», – отвечали монахи. И они на время дождей нашли себе убежище у своих друзей, близких и товарищей, а Благословенный остановился в Велувагаме.
И вот, когда Благословенный пребывал в Велувагаме в дождливое время, его поразил страшный недуг, острые муки, предвестники смерти. Но Благословенный, могучий духом, самообладающий, перенес их, не сетуя.
И подумал Благословенный: «Неправедно будет покинуть мне жизнь, не обратившись с последними словами к ученикам, не простившись с общиной. Да напрягу я волю, да сброшу я недуг, да пребуду я в жизни, пока не наступит мое время!»
И Благословенный мощным усилием воли сбросил с себя недуг и удержал себя в жизни, до того времени, когда наступит должный час. И болезнь оставила его.
Вскоре после того как Благословенный выздоровел и вполне исцелился от недуга, он вышел из своего жилища и присел отдохнуть. Тогда почтенный Ананда пришел к тому месту, где находился Благословенный и поприветствовавши его, сел с почтением подле Благословенного, и обратился к нему с такими словами: «Господин, я видел Благословенного, как был здоров он, и видел, как Благословенный томился недугом. Воистину, когда я увидел, как страдает Благословенный, ослабло от скорби тело мое, помутился мой взгляд и разум. Теперь же я воспрянул духом при мысли, что не уйдет Благословенный, пока не оставит общине своего последнего назидания».
«Как, Ананда, разве община еще что-то ждет от меня? Я поведал вам всю Дхамму, и у меня не было разделения между тайным и явным учением; и ни одного из учений, Ананда, не было сокрыто от вас в сжатой руке учителя. И если, Ананда, кто из вас подумает: «Я буду отныне руководителем общины», или «община теперь подчинена мне», то он должен предъявить мои последние инструкции относительно этого. Но, Ананда, у Татхагаты нет идей в отношении того кто должен возглавлять общину монахов или от кого она должна зависеть. Так какие инструкции должны быть у него, чтобы получить признание общины монахов?
О, Ананда, я стар, удручен годами, мое пребывание здесь близится к концу, я прожил свои дни, мне восемьдесят лет: как ветхая колесница может двигаться только тихо и осторожно, также и тело мое едва движется на ходу. И только тогда, Ананда, когда Татхагата, переставая внимать внешним вещам, впечатлениям и ощущениям, погружается в глубокое благочестивое созерцание, не связанное ни с какими внешними предметами, – только тогда облегчается телесная немощь
Татхагаты.
Поэтому, Ананда, будьте сами себе опорой, сами себе прибежищем, не ища другого прибежища; опираясь на Дхамму, прибегая к Дхамме, как к прибежищу, не ища другого прибежища.
И как же, Ананда, монах будет опорой самому себе, прибежищем самому себе, не ища другого прибежища; опираясь на Дхамму, прибегая к Дхамме, как к прибежищу, не ища другого прибежища?
Пусть он живет, осознавая тело в теле – настоятельно, с чистым осознанием, глубоко сосредоточенно и внимательно, оставив желания и скорби мирской жизни; и когда он живет осознавая ощущения в ощущениях, ум в уме, умственные качества в умственных качествах – настоятельно, с чистым осознанием, глубоко сосредоточенно и внимательно, оставив желания и скорби мирской жизни – тогда, воистину, он будет опорой самому себе, прибежищем самому себе, не ища другого прибежища; опираясь на Дхамму, прибегая к Дхамме, как к прибежищу, не ища другого прибежища.
И те монахи, Ананда, теперь или после моей кончины, кто будет опорой самому себе, прибежищем самому себе, не ища другого прибежища; опираясь на Дхамму, прибегая к Дхамме, как к прибежищу, не ища другого прибежища, Прибежище узрев в Учении, и нигде не ища другого прибежища, – те среди учеников моих достигнут наивысшей вершины!»
Глава III
Намёк и подсказка
Рано утром оделся Благословенный и, взяв свою чашу, отправился в Весали просить подаяние; возвратившись, он сел на приготовленное для него сидение и, отведав риса, обратился к Ананде и сказал: «Возьми подстилку, Ананда, я пойду проведу день к надгробью Чапалы». «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. И взяв подстилку, он последовал следом за Благословенным.
Итак, Благословенный направился к надгробью Чапалы, и когда он прибыл туда, он сел на разостланную для него подстилку, и почтенный Ананда сел почтительно подле.
Тогда Благословенный обратился к Ананде и сказал ему: «Как восхитительны, Ананда, Весали; как восхитительны надгробья Удены, Готамаки, Саттамбы, Бахупутты, Сарандады и Чапалы».
И Благословенный сказал: «Ананда, кто развивал, тренировал, укреплял, взращивал, внимательно изучал и довел до совершенства четыре основы психических сил (иддхи), мог бы, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. Татхагата, о Ананда свершил это. Таким образом, Татхагата может, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её12».
И хотя был так очевиден намек, так ясна была подсказка, – не понял того почтенный Ананда, – Мара помутил его разум и он не просил Благословенного, не умолял: «Благоволи, Господин, здесь остаться! Пребудь всю сию калпу, о Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, на радость, благосостояние и благоденствие людей и богов!»
И когда во второй и в третий раз Благословенный повторил сказанное, почтенный Ананда пребывал в молчании.
И вот Благословенный обратился к Ананде и сказал: «Покинь меня теперь, Ананда, и займись своим делом».
«Да будет так, Господин», – отвечал Ананда, и встав, поклонившись перед Благословенным и обойдя его справа, отошел и сел у подножия дерева, неподалеку.
Просьба Мары
И когда Ананда отошел, Мара, Злой Дух, приблизился к Благословенному с такими словами: «О, Господин, покинь жизнь, уйди теперь, о Благословенный! Пришло время Благословенному покинуть жизнь, как прорицал о себе Благословенный, говоря: «Я до тех пор не уйду, Злой Дух, пока монахи и монахини общины и все миряне, ученики, мужи и жены, не станут верными последователями, мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, будут готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, пока они не будут готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и не разнесут далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме.
И теперь, Господин, монахи и монахини общины и все миряне, ученики, мужи и жены, стали такими учениками Благословенного. Покинь же теперь жизнь, Господин! Уйди, о Благословенный!
Наступило время отойти в Париниббану Благословенному, как он сам изрек о себе, говоря: «Я до того дня не уйду, Злобный Дух, пока чистое мое учение благочестия широкой волной добра не разольется по свету, не будет возлюблено оно, преисполненное, не возвестится всецело на благо людское». Уйди же теперь, Господин, покинь существование, о Благословенный, должный час кончины твоей наступил ныне».
И Благословенный ответил Маре, Духу Зла: «О, Злобный, порадуйся, Париниббана Татхагаты близится. К концу третьего месяца от сего дня уйдет Татхагата».
Отречение от поддержания жизни
Так у надгробья Чапалы отринул Благословенный в душевной свободе и мудрости остаток своей жизни. И когда он отрекся от жизни, произошло страшное землетрясение и разразилась гроза. И громко и торжественно изрек Благословенный:
«Отрекся от жизни Премудрый, Отрекся от её начала великого и малого, Как кольчугу он на себе разорвал обольщения жизни, –
в радости духа, спокойствии!»
Большое землетрясение
Тогда подумал почтенный Ананда: «Чудесно, непонятно, отчего это было такое страшное землетрясение, и все небо покрылось молниями. Каковы же основания, каковы причины такого страшного землетрясения?»
И тогда почтенный Ананда приблизился к Благословенному и почтительно сев рядом с ним, сказал: «Чудесно, непонятно, отчего это было такое страшное землетрясение и все небо покрылось молниями? Каковы же основания, каковы причины такого страшного землетрясения?»
Тогда Благословенный сказал: «Есть восемь оснований, Ананда, восемь причин для страшного землетрясения. Каковы же те восемь причин?
* Эта великая земля утверждена на водах, воды на ветрах, ветры покоятся на пространствах. И когда, Ананда, возникнут могучие ветры – всколыхнутся воды, и волнением вод сотрясется земля. Таково первое основание, первая причина для страшного землетрясения.
* Потом, Ананда, отшельник или брахмана великой духовной силы, обуздавший все свои чувства, или бог великой силы и мощи, сосредоточенной мыслью может двинуть, поколебать и сотрясти землю. Вот второе основание, вторая причина для страшного землетрясения.
* Потом, Ананда, когда Бодхисатта волею и свободою покидает пребывание в небесах Тушита и нисходит в утробу матери, в ту минуту сотрясается, дрожит и колеблется земля. Вот третье основание, третья причина для страшного землетрясения.
* Потом, Ананда, когда Бодхисатта свободно и вольно оставляет утробу матери, тогда потрясается земля, колеблется, содрогается бурно. Вот четвертое основание, четвертая причина для страшного землетрясения.
* Потом, Ананда, когда Татхагата достигает высочайшего и совершеннейшего Благословения, тогда потрясается земля, колеблется, содрогается бурно. Вот пятое основание, пятая причина для страшного землетрясения.
* Потом, Ананда, когда Татхагата запускает превосходное Колесо Учения, тогда потрясается земля, колеблется, содрогается бурно. Вот шестое основание, шестая причина для страшного землетрясения.
* Потом, Ананда, когда Татхагата волею и свободою отрекается от остатка дней своих на земле, тогда колеблется земля, потрясается, содрогается бурно. Вот седьмое основание, седьмая причина для страшного землетрясения.
* Потом, Ананда, когда Татхагата отходит навсегда в состояние Ниббаны, в котором не остается объектов для очищения, – тогда тоже, Ананда, земля колеблется, потрясается, содрогается бурно. Вот восьмое основание, восьмая причина для страшного землетрясения.
Восемь видов собраний
Есть восемь видов собраний, Ананда, – это собрания благородных, брахманов, домохозяев, отшельников, Четырех Великих Царей, Тридцати трех богов, Мар и Брахм.
И когда, Ананда, я входил в те собрания, прежде чем сесть или вступить в беседу, я становился цветом подобен их цвету и голосом, подобен их голосу. И тогда в благочестивой беседе я поучал их, воодушевлял и радовал. Но они не знали меня, когда я говорил с ними, и говорили: «Кто это, что говорит так, человек ли, бог ли?»
И поучивши их, воодушевив, ободрив и порадовав в благочестивой беседе, я исчезал оттуда. Но они не узнали меня, даже когда я скрылся, и говорили: «Кто это, что исчез так, человек ли, бог ли?»
Восемь областей мастерства
Существует восемь областей мастерства, Ананда. Каковы эти восемь?
* Внутренним телесным распознаванием некто видит внешние формы, которые конечны и красивы или некрасивы, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова первая область мастерства.
* Внутренним телесным распознаванием некто видит внешние формы, которые беспредельны и красивы или некрасивы, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова вторая область мастерства.
* Внутренним бестелесным распознаванием некто видит внешние формы, которые конечны и красивы или некрасивы, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова третья область мастерства.
* Внутренним бестелесным распознаванием некто видит внешние формы, которые беспредельны и красивы или некрасивы, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова четвертая область мастерства.
* Внутренним бестелесным распознаванием некто видит внешние формы, голубые цветом, голубые видом и отражающие голубое, как к примеру цветок льна голубого цвета и отражающий голубое, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова пятая область мастерства.
* Внутренним бестелесным распознаванием некто видит внешние формы, желтые цветом, желтые видом и отражающие желтое, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова шестая область мастерства.
* Внутренним бестелесным распознаванием некто видит внешние формы, малиновые цветом, малиновые видом и отражающие малиновое, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова седьмая область мастерства.
* Внутренним бестелесным распознаванием некто видит внешние формы, белые цветом, белые видом и отражающие белое, как Утренняя Звезда белого цвета, белого вида и светит белым сиянием, и сознает, что он их видит и знает, овладев ими, – такова восьмая область мастерства.
Таковы, Ананда, восемь областей мастерства.
Восемь освобождений
Существует восемь освобождений, Ананда. Каковы эти восемь?
* Телом он видит формы, – таково первое освобождение.
* Внутренним бестелесным распознаванием, он видит внешние формы, – таково второе освобождение.
* Он настраивается на красивое, – таково третье освобождение.
* Полностью преступив пределы распознавания материи, избавившись от распознавания раздражения органов чувств, не обращая внимания на распознавание многообразия, он осознает, достигает, пребывает в сфере бесконечного пространства, – таково четвертое освобождение.
* Полностью преступив пределы сферы бесконечного пространства, он осознает, достигает, пребывает в сфере бесконечного сознания, – таково пятое освобождение.
* Полностью преступив пределы сферы бесконечного сознания, он осознает, достигает, пребывает в сфере отсутствия чего бы то ни было, – таково шестое освобождение.
* Полностью преступив пределы сферы отсутствия чего бы то ни было, он осознает, достигает и пребывает в сфере ни-распознавания-ни-отсутствия-распознавания, – таково седьмое освобождение.
* Полностью преступив пределы сферы ни-распознавания-ни-отсутствия-распознавания, он осознает, достигает и пребывает в состоянии отсечения распознавания и чувствования – таково восьмое освобождение.
Таковы, Ананда, восемь освобождений.
Были времена, Ананда, когда я обитал в Урувеле, под банановым деревом пастуха Нигродхи на берегу реки Нераньджары, вскоре после того, как достиг великого Благословения. И Мара, Злой Дух, пришел на то место, где был я, и стоя рядом обратился ко мне с такими словами: «Покинь теперь жизнь, Господин! Уйди, о Благословенный! Пришло должное время для Париниббаны Благословенного!»
Тогда, Ананда, я ответил Маре, Злому Духу, сказавши: «Я до тех пор не уйду, Злой Дух, пока монахи и монахини общины и все миряне, ученики, мужи и жены, не станут верными последователями, мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, будут готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, пока они не будут готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и не разнесут далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме.
Я до тех пор не уйду, пока преподанный мною пример святой жизни не станет успешным, не распространится далеко по свету, не будет популярным и пока он не будет возвещен среди богов и людей.
И сегодня снова, Ананда, у надгробья Чапалы, опять посетил меня Мара, Злой Дух и обратившись ко мне сказал: «И теперь, Господин, монахи и монахини общины, и все миряне, ученики, мужи и жены, стали такими учениками Благословенного – мудрыми, окрепшими в знании, воспринявшими Дхамму, живущими в соответствии с Дхаммой, верно блюдущими все великие и малые установления, держащими путь свой в согласии с правилами, и изучив слова Учителя, готовы возвещать их другим, поучать других, открывать, разъяснять другим, они готовы Дхаммой рассеять всякое ложное учение, и разнесли далеко по свету весть о чудодейственной и освобождающей Дхамме.
И теперь, о Господин, этот пример святой жизни преподанный Благословенным стал успешным, распространился далеко по свету, популярен и прекрасно возвещен среди богов и людей. Покинь теперь жизнь, о Благословенный! Уйди ныне, Господин! Настало время для Париниббаны Благословенного!»
И когда он сказал так, я ответил ему: «О Злобный, порадуйся, Париниббана Татхагаты близится. К концу третьего месяца от сего дня скончается Татхагата».
Таким образом, Ананда, Татхагата сегодня у надгробья Чапалы волею и свободою отринул остаток срока своей жизни!»
Просьба Ананды
И когда были сказаны те слова, почтенный Ананда обратился к Благословенному и сказал: «Благоволи, Господин, остаться на земле в сей кальпе! Пребудь, о Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, ради блага и счастья людей и богов!»
«Довольно, Ананда, не умоляй Татхагату. Миновало время для таких просьб».
И во второй раз почтенный Ананда обратился к Благословенному и сказал: «Благоволи, Господин, остаться на земле в сей калпе! Пребудь, о Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, ради блага и счастья людей и богов!»
И в третий раз почтенный Ананда обратился к Благословенному и сказал: «Благоволи, Господин, остаться на земле в сей калпе! Пребудь, о Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, ради блага и счастья людей и богов!»
Тогда Благословенный сказал: «Веришь ли ты, Ананда, в Пробуждение Татхагаты?» «Истинно, так, Господин». – «Тогда как, Ананда, ты можешь продолжать упорствовать против мнения Татхагаты, тем более три раза подряд?»
Тогда почтенный Ананда сказал: «Из уст Благословенного я слышал: «Ананда, кто развивал, тренировал, укреплял, взращивал, внимательно изучал и довел до совершенства четыре основы психических сил, мог бы, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. Татхагата, о Ананда, свершил это. Таким образом, Татхагата может, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её».
«И ты поверил в это, Ананда?»
«Истинно так, Господин!»
«Вот твоя ошибка, вот твоя вина, Ананда, – когда был так явен намек, так очевидна была подсказка, ты не мог понять того, и ты не умолял Татхагату, говоря: «Благоволи, Господин, остаться в сей калпе. Живи, о Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, ради спасения и блага людей и богов». Если бы так ты умолял тогда Татхагату, Татхагата может быть и отклонил бы твой призыв до двух раз, но на третий он снизошел бы к твоим мольбам. Вот твоя ошибка, вот твоя вина!
Когда я пребывал, Ананда, в Раджагахе, на вершине, именуемой Вершиной Коршуна, я говорил тебе, Ананда: «Какое прекрасное место Раджагаха, как величественна эта Вершина Коршуна! Кто развивал, тренировал, укреплял, взращивал, внимательно изучал и довел до совершенства четыре основы психических сил, мог бы, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. Татхагата, о Ананда, свершил это. Таким образом, Татхагата может если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. И когда был так ясен намек, так очевидна подсказка, не понял ты, не обратился к Татхагате, не умолял его: «Благоволи, Господин, пребыть здесь всю сию калпу! О, живи, Благословенный, на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, ради спасения и блага людей и богов». Если бы ты умолял Татхагату, Татхагата быть может и отклонил бы твой призыв до двух раз, но на третий он бы принял его. Вот в чем твоя ошибка, Ананда, твоя вина!
И также, в Банановой Роще, у Разбойничьего Утеса, в Пещере Саттапанни, на Горе Вебхара, у Черной Скалы Исигили, у Змеиного Пруда, в Прохладном Лесу, в Таподовой Роще, в Бамбуковой Роще, у Беличьей Кормушки, в Манговой Роще Дживаки, В Маленькой Бухте и в Оленьей Роще, я говорил тебе, Ананда те же самые слова: «Какое прекрасное место Раджагаха, прекрасны все эти места! Кто развивал, тренировал, занимал, укреплял, взращивал, внимательно изучал и довел до совершенства четыре основы психических сил, мог бы если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. Татхагата, о Ананда, свершил это. Таким образом, Татхагата может, если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её.
И когда был так ясен намек, так очевидна подсказка, не понял ты, не обратился к Татхагате, не умолял его: «Благоволи, Господин, пребыть здесь всю сию калпу! О Благословенный, живи на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, на радость и счастье и благо людей и богов». Если бы ты умолял Татхагату, Татхагата быть может и отклонил бы твой призыв до двух раз, но на третий он бы принял его. Вот в чем твоя ошибка, Ананда, твоя вина!
И вот теперь в Весали у надгробья Чапалы я говорил тебе: «О Ананда, как прекрасно Весали, как прекрасны надгробья Удены, Бахапутты и Сарандады! Кто, Ананда, развивал, тренировал, занимал, укреплял, взращивал, внимательно изучал и довел до совершенства четыре основы психических сил, мог бы если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её. Татхагата, о Ананда свершил это. Таким образом, Татхагата может если бы пожелал, оставаться здесь в течение калпы или до конца её.
И когда был так ясен намек, так очевидна подсказка, не понял ты, не обратился к Татхагате, не умолял его: «Благоволи, Господин, пребыть здесь всю сию калпу! О Благословенный, живи на благо и счастье бесчисленного множества живых существ, из сострадания к миру, на радость и счастье и благо людей и богов». Если бы ты умолял Татхагату, Татхагата быть может и отклонил бы твой призыв до двух раз, но на третий он бы принял его. Вот в чем твоя ошибка, Ананда, твоя вина!
Но не говорил ли я прежде, Ананда, что в природе вещей дорогих нам и близких, что должны мы рано или поздно, разлучиться с ними, покинуть их, расстаться? И как же может быть, чтобы рожденное, обретшее жизнь, сотворенное, в самом себе несущее разрушение, не разрушилось никогда? Нет, не может такого быть. И это, Ананда, то, что Татхагата отверг, оставил, отбросил, отринул. Ибо Татхагата сказал единожды и для всех: «Вскоре наступит час Париниббаны Татхагаты. Через три месяца от сего дня скончается Татхагата. И не будет того, чтобы ради жизни здесь Татхагата изменил слову – это невозможно.
В путь, Ананда, пойдем в зал собраний Островерхого Дворца в Великом Лесу!» – «Да будет так, Господин», –отвечал почтенный Ананда.
И Благословенный с почтенным Анандой отправились в зал собраний Островерхого Дворца в Великом Лесу. И там он обратился к Ананде, говоря: «Пойди, Ананда, и собери в зал собраний всех монахов, что живут по соседству с Весали».
«Да будет так, Господин» – отвечал Ананда. И почтенный Ананда собрал всех монахов живущих по соседству с Весали, и разместил их в зале собраний. И затем, почтенно преклонившись перед Благословенным и ставши рядом, он обратился к Благословенному и сказал: «Господин, община монахов собрана, поступай, как сочтешь за лучшее».
Тогда Благословенный отправился в зал собраний и сел там на подстилку, разостланную для него. И тогда Благословенный обратился к монахам и сказал: «О монахи, я говорю вам, что эти учения, прямое знание которых было мною постигнуто, и которым я научил вас – вы должны тщательно изучать, взращивать, развивать, и часто практиковать, дабы чистая жизнь была установлена и долго пребывала для блага и счастья бесчисленного множества живых существ, сострадания к миру, на радость, благосостояние и благо людей и богов.
Каковы же, монахи, эти учения? Это четыре основы внимательности, четыре правильных отношения, четыре составляющих психических сил (иддхи), пять корней, пять сил, семь факторов благословения и Благородный Восьмеричный Путь. Это, монахи, учения, прямое знание которых было мною постигнуто, которым я научил вас, и которые вы должны тщательно изучать, взращивать, развивать, и часто практиковать, дабы чистая жизнь была установлена и долго пребывала для блага и счастья бесчисленного множества живых существ, сострадания к миру, на радость, благосостояние и благо людей и богов».
И Благословенный обратился к монахам: «Внемлите, монахи, я увещеваю вас: все сотворенное погибает, – ревниво трудитесь на пути спасения! Время Париниббаны Татхагаты наступит скоро, через три месяца от сего дня скончается Татхагата».
И сказав это, Счастливейший, Учитель, обратился снова, говоря:
«Зрелы мои годы, жизнь подходит к концу;
Я оставляю вас, я отхожу, уповая на одного лишь себя.
Усердствуйте, монахи, будьте внимательны
И в добродетели чисты!
Со строгой решимостью охраняйте свой ум!
Кто не унывает, но следует Дхамме и Винае, Тот выйдет из круга рождений, положит конец страданию».
Глава IV
Слоновий взор
Рано утром Благословенный оделся и взяв свою чашу пошел в Весали просить подаяние; обошедши Весали и поевши, он возвращаясь, окинул своим слоновьим взором13 Весали и обратился к Ананде с такими словами: «Последний раз, Ананда, Татхагата посетил Весали. Пойдем теперь в Бандагаму, Ананда».
«Да будет так, Господин», – отвечал Ананда Благословенному. И вот Благословенный с большой общиной монахов отправился в Бандагаму, и там Благословенный остановился в селении.
Тогда Благословенный обратился к монахам и сказал: «Монахи, от неведения четырех принципов, от незнания их, – вот от чего этот длинный путь рождений и смертей был мною пройден и перенесен, равно как и вами. Каковы же те четыре? Это благородная нравственность, благородное сосредоточение, благородная мудрость, благородное освобождение! Но сейчас, монахи, когда благородная нравственность познана и достигнута, когда благородное сосредоточение познано и достигнуто, когда благородная мудрость познана и достигнута, когда познано и достигнуто благородное освобождение, – вырвана с корнем жажда жизни, прекращено то, что вело к новым воплощениям, и не будет новых рождений».
И сказав эти слова, Счастливейший, Учитель, говорил дальше:
«Нравственность, глубокое средоточение, Мудрость и высшее освобождение –
Вот четыре принципа, реализованные прославленным Готамою;
И зная их, он, Будда, своим монахам преподал Дхамму.
Он, положивший конец страданию, Учитель, Видящий, пребывает в мире».
И также в Бхандагаме Благословенный часто давал наставления монахам таким образом:
«То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
И когда Благословенный пробыл в Бхандагаме так долго, как он желал, он обратился к почтенному Ананде: «В путь, Ананда, идем в Хаттхигаму!» – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда. Тогда Благословенный, окруженный большой общиной монахов, отправился в Хаттхигаму.
И когда Благословенный пробыл в Хаттхигаме так долго, как он желал, он отправился в Амбагаму, потом в Джамбугаму. И в каждом из этих мест Благословенный часто давал наставления монахам таким образом:
«То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
И когда Благословенный пробыл в Джамбугаме так долго, как он желал, он обратился к Ананде, и сказал ему: «В путь, Ананда, идем в Бхоганагару!» – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда и Благословенный, окруженный большой общиной монахов, направился в Бхоганагару.
Четыре великих отношения
И там, Благословенный обратился к ученикам и сказал: «Я поучу вас, монахи, четырем великим отношениям. Вникните, послушайте и обратите внимание на мои слова». – «Да будет так, Господин», – ответили монахи.
Тогда Благословенный сказал: «Таким образом, о монахи, может говорить монах: «Из уст самого Благословенного я слышал, от него самого я выучил. Такова
Дхамма, такова Виная, вот Учение Учителя». Слыша такое слово, сказанное монахом, никогда, о монахи, не восхваляйте сказавшего так, но и никогда не встречайте его слова хулой или порицанием. Не восторгаясь и не порицая, хорошо изучив каждое слово и каждый слог, – следует сличить их с Суттами и сверить с правилами Винаи. И если те слова не согласны с Суттами, если не совпадают они с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это не слово Благословенного и ошибочно понято оно тем монахом». И тогда, монахи, вы отбросьте то слово. Если же, монахи, оно согласно с Суттами, и совпадает с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это слово Благословенного и истинно оно понято тем монахом». Таким образом, монахи, придерживайтесь первого великого отношения.
Потом монахи, может сказать некто: «В таком-то месте есть община учеников, со старейшинами, руководителями. Из уст самой общины я слышал, от нее самой узнал. Такова Дхамма, такова Виная, вот Учение Учителя». И слово, сказанное им, вы не встречайте ни хвалою, ни порицанием. Не восторгаясь и не порицая, хорошо изучив каждое слово и каждый слог, – следует сличить их с Суттами и сверить с правилами Винаи. И если те слова не согласны с Суттами, если не совпадают они с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это не слово Благословенного и ошибочно понято оно той общиной». И тогда монахи, вы отбросьте то слово. Если же, монахи, оно согласно с Суттами, и совпадает с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это слово Благословенного и истинно оно понято той общиной». Таким образом, монахи, придерживайтесь второго великого отношения.
Потом, монахи, может сказать некто: «Там-то проживают старейшины, глубокие мудрецы, блюдущие веру, как гласит предание, сведущие в Дхамме и в правилах Винаи. Из уст тех старейшин я слышал, от них узнал. Такова Дхамма, такова Виная, вот Учение Учителя». Монахи, услышав те слова, никогда не восхваляйте, никогда не порицайте сказавшего. Не восторгаясь и не порицая, хорошо изучив каждое слово и каждый слог, – следует сличить их с Суттами и сверить с правилами Винаи. И если те слова не согласны с Суттами, если не совпадают они с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это не слово Благословенного и ошибочно понято оно старейшинами». И тогда, монахи, вы отбросьте то слово. Если же, монахи, оно согласно с Суттами, и совпадает с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это слово Благословенного и истинно оно понято старейшинами». Таким образом, монахи, придерживайтесь третьего великого отношения.
Потом, монахи, может сказать некто: «Там-то проживает старейшина, созревший в мудрости, блюдущий веру, как гласит предание, сведущий в Дхамме и в правилах Винаи. Из уст самого старейшины я слышал, от него узнал. Такова Дхамма, такова Виная, вот Учение Учителя». И такое слово, монахи, не подобает встречать ни хвалою, ни порицанием. Не восторгаясь и не порицая, хорошо изучив каждое слово и каждый слог, – следует сличить их с Суттами и сверить с правилами Винаи. И если те слова не согласны с Суттами, если не совпадают они с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это не слово Благословенного и ошибочно понято оно тем старейшиной». И тогда, монахи, вы отбросьте то слово. Если же, монахи, оно согласно с Суттами, и совпадает с правилами Винаи, вы примите такое решение: «Право, – это слово Благословенного и истинно оно понято тем старейшиной». Таким образом, монахи, придерживайтесь четвертого великого отношения.
И также в Бхоганагаре Благословенный часто давал наставления монахам таким образом:
«То-то и то-то является нравственностью, то-то и то-то является сосредоточением; то-то и то-то является мудростью. Великим становится плод, велика польза от сосредоточения, когда оно полностью развито добродетельным поведением; великим становится плод, велика польза от мудрости, когда она полностью развита сосредоточением; полностью развитый в мудрости ум освобождается от всех влечений, – а именно, от влечения к чувственным удовольствиям, от влечения к становлению, и от влечения к невежеству».
Чунда-кузнец
Пробывши сколько подобало в Бхоганагаре, Благословенный обратился к Ананде, и сказал: «В путь, Ананда, идем в Паву». – «Да будет так, господин»- отвечал почтенный Ананда. И Благословенный, окруженный большой общиной монахов, направился в Паву. И там в Паве, Благословенный остановился в Манговой Роще Чунды-кузнеца.
И Чунда-кузнец, услышал, что Благословенный прибыл в Паву и остановился в его Манговой Роще. И Чунда-кузнец направился на то место, где остановился Благословенный, придя и поклонившись перед ним, почтительно сел рядом. И тогда Благословенный в благочестивой беседе наставлял его в Дхамме, воодушевлял и радовал благочестивым поучением.
И тогда он, наученный, воодушевленный и обрадованный, обратился к Благословенному и сказал: «Да удостоит Благословенный пожаловать ко мне завтра на трапезу, вместе с общиной монахов». И Благословенный молча согласился.
Видя, что Благословенный согласен, Чунда-кузнец поднялся с сидения, склонился пред ним и обойдя его справа, удалился.
На исходе ночи Чунда-кузнец приготовил в своем жилище нежный рис и печенье, и нежное мясо вепря14. И тогда известил Благословенного, говоря: «Время, Господин, готова трапеза».
Рано утром оделся Благословенный и, взяв чашу, отправился с монахами в жилище Чунды-кузнеца. Придя туда, он сел на приготовленное для него место. И присевши, он обратился к Чунде-кузнецу и сказал: «Ты приготовил нежное мясо вепря – мне поднеси его, Чунда, а сладким рисом и печеньем угости монахов». – «Да будет так, Господин», – отвечал Чунда Благословенному. И поднес мясо вепря Благословенному, а сладкий рис и печенье монахам.
Вкусивши, Благословенный обратился к Чунде-кузнецу и сказал: «Что осталось от мяса вепря, Чунда, то зарой в землю. Я никого не вижу, Чунда, в этом мире, с его богами, Марами и Брахмами, отшельниками и брахманами, людьми и богами, кто мог бы вкусить и переварить остатки той пищи, кроме Татхагаты». – «Да будет так, Господин», – отвечал Чунда-кузнец. И что осталось от мяса вепря, то он отнес и зарыл в землю.
После того он возвратился и сел с почтением рядом с Благословенным. И Благословенный в благочестивой беседе наставлял его в Дхамме, воодушевлял и радовал благочестивым поучением. Потом Благословенный поднялся с сидения и удалился.
И когда Благословенный вкусил пищи у Чунды-кузнеца, он почувствовал сильное недомогание, начались тяжкие боли, предвестники смерти. Но Благословенный в мудрости и решимости переносил терпеливо страдания.
Потом Благословенный обратился к Ананде, говоря: «В путь, Ананда, идем в Кусинару!» – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда и Благословенный, окруженный большой общиной монахов, направился в Кусинару.
Вкусивши пищи у Чунды-кузнеца, так я слышал, –
он с твердостью переносил страдания, смертельные муки.
Вкусивши мясо вепря, он почувствовал сильное недомогание; облегчивши же страдания, Благословенный сказал:
«Идем в Кусинару!»15
Принесение воды
И вот Благословенный сошел с дороги и приблизился к подножию дерева; и он обратился к почтенному Ананде: «Ананда, прошу тебя, сложи вчетверо мою накидку и расстели её. Я устал, Ананда, мне нужно отдохнуть».
«Да будет так, Господин», – сказал почтенный Ананда и вчетверо сложивши накидку, расстелил её.
И Благословенный сел, и севши, обратился к Ананде: «Принеси мне воды, Ананда, прошу тебя. Жажда мучит меня, Ананда, хотел бы испить я».
И Ананда сказал Благословенному: «Господин, только что проехало через ручеек около пятисот повозок. Вода взбаламучена колесами, мутна стала, грязна. Но река Какудха, Господин, недалеко отсюда, она чиста и прозрачна, приятно окунуться в её прохладные воды. Там Благословенный может испить воды и освежить свои члены».
И во второй раз Благословенный обратился к Ананде и сказал: «Принеси мне воды, Ананда, прошу тебя. Жажда мучит меня, Ананда, хотел бы испить я».
И вновь отвечал Ананда Благословенному: «Господин, только что через ручей проехало около пятисот повозок. Вода взбаламучена колесами, мутна стала, грязна. Но река Какудха, Господин, недалеко отсюда, она чиста и прозрачна, приятно окунуться в её прохладные воды. Там Благословенный может испить воды и освежить свое тело».
И в третий раз Благословенный обратился к Ананде и сказал: «Принеси мне воды, Ананда, прошу тебя. Жажда мучит меня, Ананда, хотел бы испить я».
«Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда Благословенному и, взяв чашу, пошел к ручейку. И вот, ручеек, перед тем взбаламученный колесами, ставший мутным и грязным, как только Ананда подошел к нему, стал чист и прозрачен, незамутнен вовсе.
Тогда подумал Ананда: «Как чудесна, непостижима, как велика сила Татхагаты!
Ручеек, взбаламученный колесами, ставший мутным и грязным, теперь, как только я подошел к нему, стал чист и прозрачен, не замутнен вовсе!»
И наполнив чашу водою, он возвратился к Благословенному и сказал: «Как чудесна, непостижима, как велика сила Татхагаты! Ручеек, взбаламученный колесами, ставший мутным и грязным, как только я подошел к нему, стал чист и прозрачен, не замутнен вовсе! Испей воды, Благословенный! Испей воды, Счастливейший!» И Благословенный испил воды.
Пуккуса из рода Маллов
В это самое время, Пуккуса из рода Маллов, ученик Алары Каламы 16, проходил мимо, возвращаясь из Кусинары в Паву.
И он увидел, что Благословенный сидит у подножия дерева. Увидев его, он приблизился к Благословенному и, подойдя и поприветствовав его, сел почтительно рядом. И он обратился к Благословенному: «Как чудесно, Господин, что покинувшие мирское могут пребывать в таком средоточии душевном!
Некогда, Господин, Алара Калама, будучи в пути, сошел с дороги и присел под деревом отдохнуть, укрывшись от зноя. В то время мимо Алары Каламы проехало пятьсот повозок. И проводник, шедший в хвосте каравана, обратился к нему: «Видел ли господин пятьсот повозок проехавших мимо?» «Нет, друг, не видел». – «Слышал ли господин шум от колес?» «Нет, друг, не слышал». – «Ты спал тогда, господин?» «Нет, друг, я не спал тогда». – «Стало быть ты бодрствовал, господин?» «Да я бодрствовал, друг». – «Итак, господин, ты не спал, а бодрствовал, и однако не видел и не слышал, что караван прошел мимо, – а все платье твое осыпано пылью!»
Тогда подумал тот человек: «Как непостижимо, чудесно, что покинувшие мирское могут пребывать в состоянии столь глубокого сосредоточия, так, что даже бодрствуя и сознавая, человек не видит и не слышит, что пятьсот повозок прошли мимо одна за другой, почти задевая его». И, выразив свою глубокую веру в Алару Каламу, тот человек отошел».
«Как полагаешь, Пуккуса, что удивительнее: то, когда человек, будучи в сознании не видит и даже не слышит, как пятьсот повозок прошли мимо, одна за другой, почти задевая его – или, когда будучи в сознании и бодрствуя, он не видит и не слышит, как льется дождь, блещут молнии, грохочет гром?»
«Какое же сравнение, Господин! Несравненно труднее, чтобы человек, бодрствуя и сознавая, не видел и не слышал как льется дождь, блещут молнии, грохочет гром».
«Случилось мне быть однажды, Пуккуса, в Атуме, на току молотильщика. Разразился ливень, заблистали молнии, загрохотал гром; двое братьев-поселян вместе с четырьмя волами были убиты, и великая толпа собралась из Атумы на место, где они были убиты.
В то время, Пуккуса, я покинул ток и шел в раздумьях. И вот, Пуккуса, один человек отделился от толпы и подошел ко мне. И подошедши, и поприветствовавши меня, стал почтительно рядом.
И я спросил того человека: «Зачем собрался здесь народ?» «Да ведь только что разразился ливень, блистали молнии, гремел гром: двое братьев-поселян вместе с четырьмя волами убито. От того-то и столпилось здесь множество людей. Но где же ты был, Господин?» «Я, друг, все время был здесь». – «Но ты видел же, Господин, что было? Но ты слышал же, Господин, что было?» «Нет, друг, я ничего не слышал». – «Разве ты почивал в то время, Господин?» «Нет, друг, я не почивал тогда». – «Значит ты бодрствовал, Господин?» «Да, друг, я бодрствовал тогда». – «Итак, Господин, ты бодрствовал, и будучи в сознании, ничего не слышал и не видел, как лил дождь, блистали молнии, гремел гром!» – «Верно, это так, друг».
И тогда, Пуккуса, тот человек подумал так: «Необъяснимо, чудесно, что покинувшие мирское могут пребывать в такой глубокой тишине средоточия, что бодрствуя, сознавая, не видят и не слышат ни грома в небесах, ни шума от проливного дождя, ни блеска молний». И, высказав свою глубокую веру в меня, он с почтением удалился.
Когда это было сказано, Пуккуса из рода Маллов сказал Благословенному: «Господин, веру, которая была у меня в Алару Каламу, я теперь развею по ветру, пусть унесет её течением! Превосходно, о Господин, наиболее превосходно, о Господин! Это как если бы Господин восстановил низвергнутое, открыл сокрытое, или показал путь заблудившемуся, или зажег светильник во тьме, так чтобы зрячие могли видеть – именно так Благословенный распространяет Дхамму множеством способов. И потому, о Господин, я принимаю Прибежище в Благословенном, в Дхамме и в Общине Монахов. Да примет меня Благословенный, как ученика, который принял Прибежище до конца своей жизни».
Потом Пуккуса из рода Маллов обратился к одному человеку: «Принеси мне, друг, пару парчовых одеяний, вышитых золотом, готовых для ношения». И человек ответил: «Да будет так».
И когда одежды были принесены, Пуккуса из рода Маллов предложил их Благословенному, говоря: «Господин, вот пара парчовых одеяний, вышитых золотом, готовых для ношения. Сделай милость, Благословенный, прими от меня!» – «Одень в одно из них меня, Пуккуса, в другое Ананду». – «Да будет так, Господин», – отвечал Пуккуса Благословенному, и в одно одеяние одел Благословенного, а в другое почтенного Ананду.
И тогда Благословенный в благочестивой беседе наставлял в Дхамме Пуккусу, воодушевлял и радовал благочестивым поучением. И Пуккуса из рода Маллов, обученный, воодушевленный, обрадованный Благословенным, в восхищении поднялся с сидения, и склонившись пред Благословенным, обойдя справа, удалился.
Вскоре после того, как удалился Пуккуса из рода Маллов, почтенный Ананда возложил оба парчовых, вышитых золотом одеяния на Благословенного. И как только он одел их на тело Благословенного – они потеряли весь свой блеск!
И почтенный Ананда сказал Благословенному: «Как чудесно, Господин, как непостижимо, – лик Благословенного так ясен и светится! Ибо как только я возложил парчовые, вышитые золотом одеяния на Благословенного, весь прежний яркий их блеск потускнел внезапно!»
«Истинно так, Ананда! Есть два случая, когда кожа Благословенного становится ясна и необычайно светла.
Каковы эти два? В ту ночь, Ананда, когда Татхагата становится полностью благословенным и достигает наивысшего Благословения, и в ту ночь, в которую он окончательно отойдет в состояние Ниббаны, в котором не остается объектов для очищения, – вот когда, Ананда, лик Татхагаты становится ясен и светел необычайно.
И сегодня, Ананда, в третью ночную стражу, в Саловой Роще Маллов, поблизости от Кусинары, между двумя деревьями-близнецами сала, наступит Париниббана Татхагаты. В путь теперь, Ананда, идем к реке Какудхе». – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда.
Когда Учитель облекся в парчовые платья, поднесенные Пуккусой, от него исходило золотое сияние.
Окруженный большой общиной монахов, Благословенный приблизился к реке Какудхе; и спустившись к воде, омыл тело и утолил жажду. И выйдя на берег, пошел в Манговую Рощу.
И придя, он обратился к почтенному Чундаке: «Чундака, прошу тебя, сложи накидку вчетверо, расстели на земле. Устал я, Чундака, прилег бы теперь». – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Чундака и, сложивши накидку вчетверо, расстелил на земле.
И Благословенный прилег на правый бок, в позе льва, положив одну на другую утомленные ноги; и так улегшись, внимательно, с ясным осознаванием он отдался размышлению, с мыслью восстать в должное время. И почтенный Чундака сел пред лицом Благословенного.
К реке Какудхе приблизился Благословенный, К её тихо журчащему, светлому и нежному течению;
И уставший, утомленный, погрузился он, Будда, – Равного ему на свете нет!
Омыв свое тело, испивши воды, вышел из реки Учитель, И тесной толпой шли монахи за ним.
Наставляя в святых истинах, великий Учитель
Держал свой путь через Манговую Рощу.
И сказал он монаху Чундаке:
«Расстели мне как ложе накидку мою, вчетверо сложенную!»
Ободренный Святым,Чундака быстро раскинул
Ту накидку, вчетверо сложенную.
Уставший, Учитель прилег на накидку, И Чунда сел на землю перед ним.
И вот Благословенный обратился к Ананде: «Теперь может статься, Ананда, будут упрекать Чунду-кузнеца, говоря: «Грех тебе, Чунда, великий позор тебе, Чунда, что Татхагата, вкусивши у тебя последний раз пищи, вскоре скончался». Но этот упрек, Ананда, нужно отклонить от Чунды, говоря: «Благо тебе, Чунда, слава тебе, Чунда, что у тебя в последний раз вкусил Татхагата пищи и тогда скончался. Из уст самого Татхагаты я слышал, от него самого принял я такое слово: «Два подношения пищи дают равный плод, равное благо – высший плод и высшее благо, чем все иные. Каковы же те два подношения? Подношение пищи перед достижением Татхагатой высочайшего Благословения, и подношение пищи перед отходом Татхагаты в состояние Ниббаны, в котором не остается объектов для очищения. Этим деянием достойный Чунда накопил заслуги для долгой жизни, красоты, благополучия, счастья, перерождения на небесах и владычества на земле!» Вот как подобает отразить всякий упрек Чунде-кузнецу». И тогда Благословенный громко и торжественно изрек:
«Дающий приумножает доброе;
Кто укротил себя, того не беспокоит гнев;
Кто добродетели взрастил, того боится зло, И с корнем вырвавший страсть, гнев, И всякое неведение, достигнет умиротворения!»
Глава V
Саловые деревья – близнецы
Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал: «В путь, Ананда! – идем в Саловую Рощу Маллов, поблизости от Кусинары, по ту сторону реки Хираньявати». – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда Благословенному.
И Благословенный, сопровождаемый общиной монахов, отправился в Саловую Рощу по ту сторону реки Хираньявати и, пришедши, обратился к почтенному Ананде:
«Ананда, прошу тебя, приготовь для меня ложе головою к северу, между деревьями-близнецами. Я устал, Ананда, и охотно прилег бы»17. – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда Благословенному. И приготовил ложе головой к северу, между деревьями-близнецами. Благословенный прилег на правый бок, в позе льва, положивши одну на другую утомленные ноги; и пребывал он во внимательности и ясном осознавании.
В то время деревья – близнецы были в полном цвету, хотя цвести им было не время; и цветы посыпались на тело Татхагаты, полились дождем, покрывая его тело и воздавая честь Татхагате. Небесные цветы Мандарава и хлопья небесного сандала падали с неба, сыпались, ниспадали на тело Татхагаты, покрывая его и воздавая честь Татхагате. И звуки небесных голосов и небесных инструментов наполнили воздух гимнами в честь Татхагаты.
Тогда Благословенный обратился к почтенному Ананде и сказал: «Деревья-близнецы в цвету, и на тело Татхагаты ниспадают, сыплются, льются дождем цветы, воздавая честь Татхагате. Небесные цветы Мандарава и хлопья небесного сандала дождем ниспадают с небес, сыплются на тело Татхагаты, покрывая его и воздавая честь Татхагате. И звуки небесных голосов и небесных инструментов наполнили воздух гимнами в честь Татхагаты.
Но, Ананда, не так следует почитать Татхагату, уважать, поклоняться, чтить и ценить! А те из монахов и монахинь, мирян и мирянок, которые следуют Дхамме, живут праведно в Дхамме, идут по пути Дхаммы, – вот кто почитает Татхагату, уважает, поклоняется, чтит и ценит, выражая наивысшее почтение! Потому, Ананда, вы должны взращивать в себе устремление: «Мы будем следовать Дхамме, жить праведно по Дхамме, идти по пути Дхаммы».
Старейшина Упавана
В это самое время почтенный Упавана стоял пред Благословенным, обмахивая его. И Благословенный сделал замечание Упаване: «Отойди в сторону, монах, не стой передо мной».
И подумал Ананда: «На почтенном Упаване с давних пор лежало ближайшее попечение о Благословенном и служение ему. И вот в последние минуты Благословенный недоволен Упаваной и сделал ему замечание: «Отойди в сторону, монах, не стой передо мной». Что за причина тому, что Благословенный недоволен Упаваной и сказал так?»
И почтенный Ананда сказал Благословенному: «На славном Упаване с давних пор лежало ближайшее попечение о Благословенном и служение ему. И вот в последние минуты Благословенный недоволен Упаваной и сделал ему замечание: «Отойди в сторону, монах, не стой прямо напротив меня». Что за причина тому, что Благословенный недоволен Упаваной и сказал так?»
И Благословенный ответил: «Во всех десяти мирах вряд ли есть хоть одно божество, не явившееся сюда, дабы посмотреть на Татхагату. На расстоянии двенадцати йоджан от Саловой Рощи Маллов, в окрестности Кусинары, нет места даже размером с волосину, не занятого могущественными божествами. И эти божества, Ананда, возмущаются и говорят: «Издалека явились мы, дабы посмотреть на Татхагату. Редко являются в мир Татхагаты, Араханты, в совершенстве Пробудившиеся. И сегодня в последнюю ночную стражу будет Париниббана Татхагаты; и вот этот монах стоит пред Татхагатой, заслоняя его, не дает нам посмотреть на Татхагату в последний час его жизни – так, Ананда, возмущаются божества».
«О каких божествах помышляет Благословенный?»
«Есть божества, Ананда, обитающие в небесах, и не отрешенные от земного; они рвут волосы и рыдают, они вздымают руки и рыдают; бросаясь на землю, они катаются из стороны в сторону, рыдая: «Скоро, скоро Париниббана Благословенного! Слишком рано Счастливейший отойдет в Париниббану! Скоро Око Мира скроется от нашего взора!»
Есть божества, Ананда, обитающие на земле, и не отрешенные от земного; они рвут волосы и рыдают, они вздымают руки и рыдают; бросаясь на землю, они катаются из стороны в сторону, рыдая: «Скоро, скоро Париниббана Благословенного! Слишком рано Счастливейший отойдет в Париниббану! Скоро Око Мира скроется от нашего взора!»
Но те божества, чьи страсти утихли, внимательные и осознанные, размышляют так: «Увы, мимолетно все сотворенное. Можно ли, чтобы рожденное, внутри себя несущее разрушение, не разрушилось никогда?»
Четыре места почитания и благоговения
«В былые дни, Господин, проведя дождливое время в разных местностях, монахи имели обычай посещать Татхагату. И те почтенные монахи обретали благие заслуги от посещения Благословенного. И теперь после ухода Благословенного, мы уже не сможем, Господин, обретать подобные благие заслуги»
«Есть четыре места, Ананда, которые верующий человек может посещать с чувством почитания и благоговения. Каковы же те четыре места?
* Место, Ананда, где скажет верующий: «Здесь родился Татхагата!»18 – подобает посещать с чувством почитания и благоговения.
* Место, Ананда, где скажет верующий: «Здесь обрел Татхагата полное непревзойденное, наивысшее Пробуждение»19 – подобает посещать с чувством почитания и благоговения.
* Место, Ананда, где скажет верующий: «Здесь запущено Татхагатой Колесо Учения»20 – подобает посещать с чувством почитания и благоговения.
* Место, Ананда, где скажет верующий: «Здесь Татхагата навсегда отошел в состояние Ниббаны, в котором не остается объектов для очищения», – подобает посещать с чувством почитания и благоговения.
И придут, Ананда, верные монахи и монахини, благочестивые мужи и жены, и скажут: «Здесь родился Татхагата», – «Здесь обрел Татхагата полное, непревзойденное, наивысшее Пробуждение», – «Здесь запустил Татхагата Колесо Учения», – «Здесь Татхагата навсегда отошел в состояние Ниббаны, в котором не остается объектов для очищения».
И кто, Ананда, в будущие времена совершит паломничество к тем местам, после смерти, когда разрушится его тело, возродится он в небесных обителях счастья!»
Вопросы Ананды
Тогда почтенный Ананда обратился к Благословенному: «Господин! Как нам следует вести себя с женщинами?»
«Не смотрите на них, Ананда!»
«Но если мы видим их, как поступать?»
«Не разговаривайте, Ананда!»
«Но если они начнут разговоры?»
«Тогда, Ананда, пребывайте во внимательности»
«Господин! Как нам должно почитать тело Татхагаты?» «Не затрудняйте себя, Ананда, воздаянием чести останкам Татхагаты. Старайтесь, Ананда, будьте усердны ради вашего же блага. Будьте стойки, будьте усердны, будьте упорны на пути к благой цели! Есть премудрые, Ананда, среди благородных мужей, брахманов, домохозяев, верующие в Татхагату, и они воздадут должные почести останкам Татхагаты».
«Как подобает, Господин, поступить с телом Татхагаты?» «Как поступают с прахом Совершенного Царя Миродержца,21 так же должно поступить и с телом Татхагаты». – «И как же, Господин, поступают с телом Совершенного Царя Миродержца?»
Тело Совершенного Царя Миродержца, Ананда, одевают в новые одежды, и тогда оборачивают саваном из чесанного хлопчатого пуха и после этого тело покрывают новыми одеждами, и так далее, пока тело не будет обернуто пятьюстами слоев обоих родов. Потом тело помещается в железный сосуд22 с маслом и покрывается другим железным сосудом. Тогда сооружают погребальный костер из всех родов благовонных деревьев и сжигают тело Совершенного Царя Миродержца; и на пересечении дорог должно воздвигнуть ступу Совершенному Царю Миродержцу.
Вот так поступают, Ананда, с телом Совершенного Царя Миродержца. И так же, как поступают с телом Совершенного Царя Миродержца, надлежит поступить с телом Татхагаты; и также на пересечении дорог должно воздвигнуть ступу Татхагате. И кто принесет к ней цветы, благовония или украшения, и чей ум там придет в спокойствие – тому это будет на радость и благо на долгие времена.
Личности, достойные ступы
Есть четверо личностей, Ананда, достойных ступы. Кто эти четыре? Татхагата, Арахант, в совершенстве Пробудившийся достоин ступы; так же как и Самостоятельно Пробудившийся (Паччекабудда), и последователь Татхагаты, и Совершенный Царь Миродержец достойны ступы.
И почему, Ананда, Татхагата, Арахант, в совершенстве Пробудившийся достоин ступы? – Потому, Ананда, что при мысли: «Вот ступа Татхагаты, Араханта, в совершенстве Пробудившегося», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся и вольется в них тихая радость. И, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья.
И почему достоин ступы Самостоятельно Пробудившийся?- Потому, Ананда, что при мысли: «Вот ступа того Благословенного, того Самостоятельно Пробудившегося», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся, прольется в них тихая радость; и, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья.
И почему достоин ступы верный последователь Татхагаты?- Потому, Ананда, что при мысли: «Вот ступа верного последователя Татхагаты», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся и вольется в них тихая радость. И, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья.
И почему достоин ступы Совершенный Царь Миродержец? – Потому, что при мысли: «Вот ступа праведного царя, правившего в соответствии с Дхаммой», сердца бесчисленного множества живых существ умиротворятся и вольется в них тихая радость. И, утихшие сердцем, умиротворенные, они возродятся после смерти, когда разрушится тело, в небесных обителях счастья.
Чудесные качества Ананды
Тогда почтенный Ананда пошел в вихару23; он стал там склонившись напротив двери и горько плакал при мысли: «Увы, я остаюсь еще учеником24 и надлежит мне своими силами трудиться на пути к совершенству, а Учитель, который так милосерден ко мне, скоро навсегда покинет меня».
И Благословенный в то время обратился к монахам: «Монахи, где Ананда?» «почтенный Ананда, Господин, ушел в вихару; он стоит там и горько плачет при мысли: «Увы, я остаюсь еще учеником и надлежит мне своими силами трудиться на пути к совершенству, а Учитель, который так милосерден ко мне, скоро навсегда покинет меня».
Тогда Благословенный подозвал одного из монахов, и сказал: «Пойди, позови Ананду от моего имени, и скажи ему: «Друг Ананда, Учитель зовет тебя». – «Да будет так, Господин», – отвечал монах Благословенному. И пошел на то место, где был Ананда и сказал ему: «Друг Ананда, Учитель зовет тебя» – «Хорошо, друг мой», – ответил Ананда. И пошел к Благословенному. Придя, преклонился перед ним, и присел рядом.
Тогда Благословенный сказал почтенному Ананде: «Довольно, Ананда! Не скорби, не рыдай! Разве прежде, не говорил я с самого начала, что все дорогое и близкое меняется, и нам суждено расставаться с ним, оставлять навсегда? И можно ли, Ананда, что бы то, что было рождено, составлено, что в самом себе несет зачатки разрушения, не погибло бы рано или поздно? Нет, не бывает такого. Долгое время, Ананда, ты служил Татхагате с почтением и любовью в поступках, словах и мыслях, великодушно, радостно, всем сердцем. Ты обрел великие добродетели, Ананда! Теперь ты должен приложить старания, и вскоре ты также будешь свободен от оков».
После этого Благословенный обратился к монахам и сказал: «Монахи, у всех Татхагат, Арахантов, в совершенстве Пробудившихся прошлого были превосходные и преданные спутники-монахи, такие же, как Ананда у меня. И у всех Татхагат, Арахантов, в совершенстве Пробудившихся грядущего будут превосходные и преданные спутники-монахи, такие же, как Ананда у меня.
Одаренный и рассудительный человек Ананда. Он знает, когда ему должно посещать Татхагату, и когда должно монахам и монахиням, благочестивым мужам и женам, царю и советникам, учителям и ученикам посещать Татхагату.
Монахи, четыре чудесных и прекрасных качества есть у Ананды. Каковы же те четыре? Когда монахи приближаются к Ананде – они радуются, видя его; и радуются, когда поучает их Ананда; и огорчаются, когда смолкает Ананда. Когда монахини, благочестивые мужи и жены приближаются к Ананде – они радуются, видя его; и радуются, когда поучает их Ананда; и огорчаются, когда смолкает Ананда.
У Вселенского Царя Миродержца должны быть четыре чудесных и прекрасных качества. Каковы же те четыре? Когда монахи, благородные люди приближаются к Вселенскому Царю Миродержцу – они радуются, видя его; и радуются, когда он поучает их; и огорчаются, когда он смолкает. Также, когда брахманы, домохозяева и аскеты приближаются к Вселенскому Царю Миродержцу – они радуются, видя его; и радуются, когда он поучает их; и огорчаются, когда он смолкает.
И точно так же, монахи, у Ананды есть эти четыре чудесных и прекрасных качества.
Рассказ о Маха Судассане
Когда это было сказано, почтенный Ананда обратился к Благословенному: «Пусть не будет такого, о Господин, чтобы Благословенный отошел в таком убогом месте, этом нецивилизованном городке посреди джунглей, почти на окраине провинции. Есть же великие города, Господин, такие как Чампа, Раджагаха, Саваттхи, Сакета, Косамби и Варанаси – пусть Благословенный окончательно отойдет в одном из них. К тому же, в тех городах обитает множество преуспевающих благородных людей, брахманов и домохозяев, последователей Татхагаты, и они окажут должные почести останкам Татхагаты».
«Не говори так, Ананда! Не говори: «Это убогое место, это нецивилизованный городок посреди джунглей, почти на окраине провинции». В давно минувшие времена, был царь Маха Судассана, бывший Вселенским Царем Миродержцем, царем праведности, покорителем четырех частей света, чье царство было прочно основано, и который был наделен семью драгоценностями25. И верховная резиденция царя Маха Судассаны, Ананда, была в Кусинаре, который тогда назывался Кусавати, и простирался на двенадцать йоджан с востока на запад и на семь с севера на юг.
И великим, Ананда, был Кусавати, столица, процветающая и многонаселенная, часто посещаемая людьми и прекрасно снабженная продовольствием. Как и верховная резиденция богов, Алакаманда, великая, процветающая и многонаселенная, часто посещаемая божествами и прекрасно снабженная продовольствием, такова была и царская столица Кусавати.
Кусавати, Ананда, денно и нощно оглашался десятью звуками – ревом слонов, ржанием лошадей, грохотом колесниц, барабанным боем, музыкой и песнями, приветствиями, хлопаньем в ладоши, и криками – еда, питье и будьте счастливы!»
Встань теперь, Ананда, пойди в Кусинару и извести Маллов Кусинарских, словами: «В сей день, о Васетты, в последнюю ночную стражу, скончается Татхагата. Приближается, о Васетты, близится! Дабы никогда не упрекать вам себя, говоря: «В нашем городе была Париниббана Татхагаты, и мы не потрудились навестить Татхагату в последние часы его жизни!» – «Да будет так, Господин», – отвечал почтенный Ананда Благословенному, и одевшись и взявши чашу, он один пошел в Кусинару.
Почитание Маллами
В то время Маллы Кусинарские собрались в зале собраний обсуждать общественные дела. И вот почтенный Ананда вошел в зал собраний, и войдя, известил Маллов, говоря: «В сей день, о Васетты, в последнюю ночную стражу, скончается Татхагата. Приближается, о Васетты, близится! Дабы никогда не упрекать вам себя, говоря: «В нашем городе была Париниббана Татхагаты, и мы не потрудились навестить Татхагату в последние часы его жизни!»
Услышав весть от Ананды, глубоко опечалились Маллы со своими детьми, женами и женами своих детей, сильно огорчились, опечалились их сердца. Они рыдали, рвали на себе волосы, ломали руки, кидались ниц на землю и бились в тоске при мысли: «Слишком рано отходит Благословенный в Париниббану! Слишком рано отходит Счастливейший в Париниббану! Слишком рано Око Мира скроется от нашего взора!»
И тогда огорченные, полные печали, Маллы со своими детьми, женами и женами своих детей, пошли в Саловую Рощу.
И почтенный Ананда подумал: «Если я допущу Маллов Кусинарских воздавать почитание Благословенному одного за другим, то не успеть им предстать перед Благословенным до утра. Посему, пусть лучше Маллы Кусинарские расположатся по семействам, и предстанут перед Благословенным, говоря: «Господин, Малла такой-то с детьми, женами, свитою, друзьями смиренно склоняется к твоим стопам, о Благословенный!»
И почтенный Ананда, расположив Маллов по семействам, представил их Благословенному со словами: «Господин, Малла такой-то с детьми, женами, свитою, друзьями смиренно склоняется к твоим стопам, о Благословенный!»
Таким образом почтенный Ананда все устроил так, что все Маллы Кусинарские предстали перед Благословенным еще в первую ночную стражу.
Странствующий отшельник Субхадда
В то же время странствующий отшельник по имени Субхадда, не являвшийся верующим, обитал в Кусинаре. И вот отшельник Субхадда услышал весть: «Ныне в третью ночную стражу будет Париниббана отшельника Готамы».
И подумал Субхадда: «Слышал я от товарищей моих, монахов, старых и древних, наставников и учителей, что редко являются миру Татхагаты, Араханты, в совершенстве Пробудившиеся. И ныне в третью ночную стражу будет Париниббана отшельника Готамы. Сейчас я пребываю в неуверенности, но верится мне, что отшельник Готама может научить меня Дхамме как избавиться от этой неуверенности».
Тогда отшельник Субхадда пошел в Саловую Рощу и подошел к почтенному Ананде.
И обратился к Ананде: «Так я слышал от товарищей моих, монахов, старейшин почтенных, наставников и учителей, что редко являются миру Татхагаты, Араханты, в совершенстве Пробудившиеся. И ныне в последнюю ночную стражу будет Париниббана отшельника Готамы. Сейчас я пребываю в неуверенности, но верится мне, что отшельник Готама может научить меня Дхамме как избавиться от этой неуверенности. О, если бы я мог предстать перед отшельником Готамою!»
И когда он сказал так, почтенный Ананда сказал ему: «Довольно, друг Субхадда! Не докучай Татхагате – утомлен Благословенный».
И во второй раз скитающийся отшельник Субхадда обратился к почтенному Ананде со своею просьбой. И во второй раз почтенный Ананда отказал ему.
И в третий раз скитающийся отшельник Субхадда обратился к почтенному Ананде со своею просьбой. И в третий раз почтенный Ананда отказал ему.
И Благословенный, слышавший разговор между ними, подозвал почтенного Ананду и сказал: «Довольно, Ананда, не удерживай Субхадду. Допусти Субхадду к Татхагате. С чем бы ни обратился ко мне Субхадда, он спрашивать меня будет из жажды познания, а не с тем, чтобы докучать напрасно. И моими словами укрепится он в знании».
Тогда почтенный Ананда сказал отшельнику Субхадде: «Войди, друг Субхадда, Благословенный разрешает тебе».
Тогда отшельник Субхадда приблизился к Благословенному и поклонившись ему, и обменявшись с ним любезными приветствиями, сел рядом. И отшельник Субхадда сказал Благословенному: «почтенный Готама, аскеты и брахманы, возглавляющие большие общины учеников, имеющие большие свиты, сведущие, основатели учений, почитаемые людьми – Пурана Кассапа, Маккхали Госала, Аджита Кесакамбала, Пакудха Каччаяна, Санчая Беллатхапутта и Нигантха Натапутта, – обладают ли они глубоким познанием, как утверждают, или же вовсе не достигли познания, или одни достигли, а другие нет?»
«Довольно, Субхадда! Пусть они, как утверждают, достигли глубокой мудрости или не достигли вовсе, или одни достигли, а другие нет… Я поведаю тебе Дхамму, Субхадда. Послушай внимательно, вникни в слова мои». – «Да будет так, Господин», – сказал отшельник Субхадда.
И Благословенный сказал: «Если в чьих-либо Дхамме и Винае не найден Благородный Восьмеричный Путь, тогда ты не найдешь там истинного аскета ни первой, ни второй, ни третьей, ни четвертой ступеней святости. Но если в каких угодно Дхамме и Винае найден Благородный Восьмеричный Путь, тогда ты найдешь там истинного аскета первой, второй, третьей и четвертой ступеней святости26. В этих Дхамме и Винае, Субхадда, найден Благородный Восьмеричный Путь; и в них одних найдены истинные аскеты первой, второй, третьей и четвертой ступеней святости. Лишены истинного аскетизма системы других учителей. Но если, Субхадда, монахи живут праведно, то мир не лишится арахантов.
Двадцать девять лет мне было, Субхадда, Когда я отрекся от мира, чтобы найти благое.
Пятьдесят один год прошел с тех пор, Субхадда, И все то время я был странником
В областях добродетели и истины, И кроме как там, нет ни одного святого (первой ступени)
И нет ни одного ни второй, ни третьей, ни четвертой ступеней святости.
Лишены истинного аскетизма системы других учителей.
Но если, Субхадда, монахи живут праведно, то мир не лишится арахантов.
И когда это было сказано, отшельник Субхадда обратился к Благословенному и сказал: «Чудесны слова твои, Господин, очень чудесны! Как поднимают оброненное, как открывают сокрытое, как выводят на путь заблудшего, и свет вносят во тьму, дабы ясно могли видеть зрячие – так и Дхамма многообразно разъяснена тобой, о Благословенный! Я прибегаю к тебе, Благословенный, к Дхамме и к Общине Монахов! Да примет меня Благословенный как ученика, верного навсегда отныне!»
«Кто был прежде, Субхадда, последователем иного учения и желает получить посвящение и духовный сан в этой Дхамме и Винае, тот должен пробыть четыре месяца испытательного срока. И по истечению этих четырех месяцев, если монахи убеждаются в нем, то они даруют ему посвящение и духовный сан монаха. Таким образом я определяю различия в личностях».
«Да, о Господин, кто был прежде последователем иного учения и желает получить посвящение и духовный сан в этой Дхамме и Винае, тот должен пробыть четыре месяца испытательного срока, и по истечению этих четырех месяцев, если монахи убеждаются в нем, то они дают ему посвящение и духовный сан монаха, – тогда я пробуду испытательный период в четыре года. И по истечению этих четырех лет, если монахи убедятся во мне, то пусть они даруют мне посвящение и духовный сан монаха».
Но Благословенный позвал Ананду и сказал: «Ананда, пусть Субхадда примет посвящение». – «Да будет так, Господин», – отвечал Ананда.
И отшельник Субхадда сказал почтенному Ананде: «Это великая заслуга для тебя, друг Ананда, благословение, что в присутствии Учителя ты лично им был посвящен в ученики».
И отшельник Субхадда пред лицом Благословенного принял посвящение и духовный сан; и после принятия духовного сана почтенный Субхадда пребывал в уединении, строгий, ревностный, решительный. И в скором времени он достиг цели, ради которой люди покидают удобства и радости домашней жизни, приняв бездомное скитальничество – высшей цели святой жизни; и реализовав высшее знание, он пребывал в нем. Он познал: «Рождение уничтожено, высшая жизнь достигнута, более нет ничего, что должно быть свершенным, и за этой жизнью ничего более не остается».
И почтенный Субхадда стал одним из Арахантов, и был он последним учеником, обращенным Благословенным.
Глава VI
Последнее слово Татхагаты
И Благословенный обратился к почтенному Ананде: «Может быть, Ананда, кто-то из вас подумает: смолкло слово Наставника, более нет у нас Учителя! Нет, Ананда, не так вы должны думать. Та Дхамма, та Виная, что я провозгласил, установил для вас – да будут они вашим Учителем после того как я отойду.
Ананда, когда я отойду, вы не обращайтесь друг к другу как было прежде, с величанием «друг». Старшие монахи могут обращаться к младшим по имени, по роду, со словом «друг», – но младшие монахи должны обращаться к старшим со словами: «почтенный» или «Досточтимый
По кончине моей, Ананда, Сангха, если пожелает, может отменять все малые и неважные предписания.
По кончине моей, Ананда, пусть на монаха Чанну27 будет наложена высшая кара». – «Но какова, Господин, высшая кара?» «Пусть, Ананда, Чанна говорит, что хочет, но не подобает, монахи, ни беседовать с ним, ни одобрять его, ни увещевать».
После того Благословенный обратился к ученикам и сказал: «Может быть, монахи, у некоторых из вас есть чувства неудовлетворенности, или сомнения в Будде, в Дхамме, в Сангхе, в пути или в практике. Свободно спрашивайте, монахи! Дабы не сожалели потом, думая: «Учитель наш был с нами, и мы не подвиглись спросить его, а ведь были с ним лицом к лицу!» И когда он сказал так, монахи молчали.
И во второй и в третий раз говорил Благословенный: «Может быть, монахи, у некоторых из вас есть чувство неудовлетворенности, или сомнения в Будде, в Дхамме, в Сангхе, в пути или в практике. Свободно спрашивайте, монахи! Дабы не сожалели потом, думая: «Учитель наш был с нами, и мы не подвиглись спросить его, а ведь были с ним лицом к лицу!» И когда он сказал так, монахи молчали.
Тогда Благословенный обратился к монахам и сказал: «Может быть, монахи, вы из почтения к Учителю не задаете вопросов. Тогда, монахи, обратитесь друг к другу». И когда он сказал так, монахи хранили молчание.
Тогда почтенный Ананда сказал Благословенному: «Как чудесно, Господин, как чудесно! Истинно! Я верю, что среди всей собравшейся здесь общины монахов нет ни одного монаха, кто имел бы чувство неудовлетворенности, или сомнения в Будде, в Дхамме, в Сангхе, в пути или в практике».
«Полная вера сказалась в словах твоих, Ананда! Да, Ананда, Татхагата знает, что среди этой общины монахов нет ни одного монаха, кто имел бы чувство неудовлетворенности или сомнения в Будде, в Дхамме, в Сангхе, в пути или в практике. Ибо, Ананда, среди этих пятисот монахов, даже самый нижайший является вошедшим в поток и не возродится в области страдания, близкий к благословению».
Потом Благословенный обратился к монахам и сказал:
«Внемлите, монахи, увещеваю вас:
Всё конструированное преходяще;
Старательно достигайте цели!»
Это было последнее слово Татхагаты.
Окончательное Освобождение
Тогда Благословенный углубился в первое глубокое сосредоточение, и восходя вступил во второе, и восходя вступил в третье, и восходя вступил в четвертое, и восходя вступил в состояние осознавания сферы бесконечного пространства; потом перешел в состояние осознавания сферы бесконечного сознания; от сферы бесконечного сознания он перешел к осознаванию сферы отсутствия чего бы то ни было; и оставляя сферу отсутствия чего бы то ни было, перешел в состояние ни-распознавания-ни-отсутствия-распознавания, перешел в состояние отсечения распознавания и чувствования.
Тогда почтенный Ананда сказал почтенному Ануруддхе: «О, почтенный Ануруддха, скончался Благословенный!»
«Нет, друг Ананда, еще не скончался Благословенный, он перешел только в состояние отсечения распознавания и чувствования»28.
Тогда Благословенный, нисходя из состояния, когда прекращения распознавания и чувствования, вступил в состояние ни-распознавания-ни-нераспознавания; и нисходя вступил в сферу отсутствия чего бы то ни было; и нисходя из сферы отсутствия чего бы то ни было, вступил в сферу бесконечного сознания; и нисходя из сферы бесконечного сознания, вступил в сферу бесконечного пространства, и нисходя перешел в четвертое состояние сосредоточения (джхана), и в третье, и во второе, и в первое. И вновь восходя из первого, перешел во второе, и восходя вступил в третье, и восходя вступил в четвертое. И восходя из четвертого, Благословенный мгновенно скончался.
И когда Благословенный отошел, одновременно с его Париниббаной случилось страшное землетрясение, грозное, ужасающее, и громы разразились в небесах.
И в минуту, когда Благословенный отошел в Париниббану, Брахма Сахампати29 воскликнул громко:
«Все должны умереть – все существа, обретшие жизнь, Должны отбросить свой сотворенный вид.
Даже такой Учитель, как он, несравненный в этом мире, могучий в мудрости, Татхагата, в совершенстве Пробудившийся, скончался!»
И в минуту кончины Благословенного, Сакка,30 владыка богов, воскликнул громко:
«Как непостоянны все сотворенные вещи!
Их природа: рождение и смерть.
Созидаясь, они разрушаются.
Счастье тем, кто полностью избавился от них!»
И в минуту кончины Благословенного, почтенный Ануруддха воскликнул:
«Когда он, сокрушивший все влечения, все желания, Проживающий в безмятежном покое Нирваны, –
Когда он, Великий Мудрец, закончил путь своей жизни, Никакие смертельные муки не поколебали его твердого сердца.
Без тревоги, без смущения, он тихо торжествовал над смертью.
Подобно угаснувшему пламени, его ум обрел освобождение».
И в минуту Париниббаны Благословенного, почтенный Ананда воскликнул громко:
«Это страшно, страшно!
Волосы стали дыбом!
Когда он, Одаренный всеми достоинствами, В совершенстве Пробудившийся, Освободился!»
Когда скончался Благословенный, те из монахов, которые еще не освободились от страстей, ломали руки и рыдали, бросались на землю и катались из стороны в сторону, рыдая: «Слишком рано Благословенный отошел в Париниббану! Слишком рано Счастливейший отошел в Париниббану! Слишком рано Око Мира скрылось от нашего взора!»
Но те из монахов, чьи страсти утихли, внимательные и осознанные, размышляли так: «Увы, мимолетно все сотворенное. Можно ли, чтобы рожденное, внутри себя несущее разрушение, не разрушилось никогда?»
И почтенный Ануруддха обратился к монахам: «Довольно, друзья! Не огорчайтесь, не рыдайте! Разве не говорил Благословенный, что в природе вещей, дорогих нам и близких, что должны мы, рано или поздно, разлучиться с ними, покинуть их, расстаться? И как же может быть, друзья, чтобы рожденное, сотворенное, в самом себе несущее зачатки разрушения, не погибло бы рано или поздно? Божества, друзья, очень огорчены».
«Но о каких божествах помышляет почтенный Ануруддха?»
«Есть божества, друг Ананда, в небесах и на земле, которые приземленно думают; они рвут волосы и рыдают, они вздымают руки и рыдают; бросаясь на землю, они катаются из стороны в сторону, рыдая: «Слишком рано Благословенный отошел в Париниббану! Слишком рано Счастливейший отошел в Париниббану! Слишком рано Око Мира скрылось от нашего взора!»
Но те божества, чьи страсти утихли, внимательные и осознанные, размышляют так: «Увы, мимолетно все сотворенное. Можно ли, чтобы рожденное, внутри себя несущее разрушение, не разрушилось никогда?»
Почтенный Ануруддха и почтенный Ананда провели остаток ночи беседуя о Дхамме. И тогда почтенный Ануруддха сказал почтенному Ананде: «Пойди, друг Ананда, и извести Маллов Кусинарских, скажи им: «О Вассетхи! Благословенный скончался, поступите как подобает вам ныне!» – «Да будет так, почтенный!» – отвечал Ананда. И рано утром, одевшись и взяв свою чашу, он с одним из монахов пошел в Кусинару.
В то время Маллы Кусинарские собрались в зале собраний, совещаясь. И почтенный Ананда вошел в зал и известил их словами: «О, Вассетхи! Благословенный скончался, поступите как подобает вам ныне!»
И когда услышали весть Маллы со своими сыновьями, девами и женами, опечалились, заскорбили, и сжалось их сердце. Иные плакали, рвали волосы, иные судорожно сжимали руки и рыдали, иные катались из стороны в сторону, рыдая: «Слишком рано Благословенный отошел в Париниббану! Слишком рано Счастливейший отошел в Париниббану! Слишком рано Око Мира скрылось от нашего взора!»
Почести останкам Пробудившегося
И тогда Маллы Кусинарские сказали: «Соберите все благовонные масла и цветочные венки, и всех музыкантов в Кусинаре».
И Маллы Кусинарские взяли благовонные масла и цветочные венки, и музыкантов, и пятьсот смен одежд, и отправились в Упаватану, в Саловую Рощу, и приблизились к телу Благословенного. Там они провели весь день, воздавая уважение и почести телу Благословенного гимнами, плясками, цветами, благовониями, музыкой; также они сделали саван из одежд и развесили украшения.
Тогда подумали Маллы Кусинарские: «Не пришло еще время сжигать тело Благословенного».И воздавали уважение и почести телу Благословенного гимнами, плясками, цветами, благовониями, музыкой, и так провели весь следующий день, и третий, и четвертый, и пятый, и шестой.
Но на седьмой день Маллы Кусинарские подумали: «Мы воздали уважение и почести телу Благословенного гимнами, плясками, цветами, благовониями, музыкой. Теперь давайте возьмем тело Благословенного, отнесем на южную часть города, и там, с южной стороны, за городом, свершим обряд сожжения тела Благословенного».
После того восемь предводителей Маллских омыли головы и одели новые одежды, чтобы нести тело Благословенного. Но они не смогли поднять его.
И тогда Маллы Кусинарские сказали почтенному Ануруддхе: «Что за причина, почтенный Ануруддха, что восемь предводителей Маллских, омывши головы, надевши новые одежды, чтобы нести тело Благословенного, не в силах поднять его?» «Оттого, Вассетхи, что у вас одна цель, а у божеств другая». – «Но какова же, почтенный, цель у божеств?»
«Вы задумали, Вассетхи: «Мы воздали уважение и почести телу Благословенного гимнами, плясками, цветами, благовониями, музыкой. Теперь давайте возьмем тело Благословенного, отнесем на южную часть города, и там, с южной стороны, за городом, свершим обряд сожжения тела Благословенного». Но божества, Вассетхи, думают так: «Мы воздали уважение и почести телу Благословенного гимнами, плясками, цветами, благовониями, музыкой. Теперь давайте возьмем тело Благословенного и понесем его северным путем к северной части города, и войдя в город северными вратами, потом пройдем через центр города, и выйдя через восточные врата, понесем тело к надгробью Маллов, именуемой Макута-бандхана, и там свершим обряд сожжения тела Благословенного». – «Да будет же так, почтенный, как желают божества».
И тогда вся местность была по колено осыпана небесными цветами Мандарава,31 и божества на небесах и Маллы Кусинарские на земле воздавали уважение и почести телу Благословенного пением, пляскою, игрою, цветами и благовониями. И они понесли тело Благословенного к северной части города, и пронеся его через северные врата, они прошли через центр города и потом к восточной окраине, и выйдя через восточные врата, они понесли тело Благословенного к надгробью Маллов, именуемой Макута-бандхана, и там возложили тело Благословенного.
Тогда Маллы Кусинарские сказали почтенному Ананде: «Как должно поступить с телом Татхагаты?»
«Так, Вассетхи, как поступают с телом Совершенного Царя Миродержца, так же должно поступить и с телом Татхагаты».
«Но как, почтенный Ананда, поступают с телом Совершенного Царя Миродержца?»
«Тело Совершенного Царя Миродержца, Вассетхи, одевают в новые одежды, и тогда оборачивают саваном из чесанного хлопчатого пуха и после этого тело покрывают новыми одеждами, и так далее, пока тело не будет обернуто пятьюстами слоев обоих родов. Потом тело помещается в железный сосуд с маслом и покрывается другим железным сосудом. Тогда сооружают погребальный костер из всех родов благовонных деревьев и сжигают тело Совершенного Царя Миродержца; и на пересечении дорог должно воздвигнуть ступу Совершенному Царю Миродержцу. Так, Вассетхи, поступают с телом Совершенного Царя Миродержца. И так же, как поступают с телом Совершенного Царя Миродержца, надлежит поступить с телом Татхагаты; и также на пересечении дорог должно воздвигнуть ступу Татхагате. И кто принесет к ней цветы, благовония или украшения, и чей ум там придет в спокойствие – тому это будет на радость и благо на долгие времена».
И тогда Маллы Кусинарские приказали слугам: «Соберите весь чесанный хлопковый пух Маллов». И одели тело Благословенного в новые одежды, и обернули саваном из чесанного хлопкового пуха, и вновь возложили новые одежды, и далее так, пока тело Благословенного не было окутано пятьюстами слоев обоих родов друг за другом, и тогда положили тело Благословенного в железный сосуд с маслом, и покрыли другим; и тогда воздвигли погребальный костер из всех родов благовонных деревьев и на него возложили тело Благословенного.
Старейшина Махакассапа
В это же время, почтенный Махакассапа32 шел из Павы в Кусинару с большой общиной монахов, около пятисот человек. И вот почтенный Махакассапа присел отдохнуть у подножия дерева.
В это самое время, некий обнаженный аскет шел по дороге в Паву, и у него были цветы Мандарава из Кусинары.
И почтенный Махакассапа еще издалека заметил обнаженного аскета, и когда тот подошел поближе, он обратился к нему: «Друг, не знаешь ли ты что-либо про нашего Учителя?» «Да, друг, я знаю. Сегодня минуло семь дней, как скончался отшельник Готама. Вот почему у меня эти цветы Мандарава».
Услышавши весть, те из монахов, которые еще не освободились от страстей, ломали руки и рыдали, бросались на землю и катались из стороны в сторону, рыдая: «Слишком рано Благословенный отошел в Париниббану! Слишком рано Счастливейший отошел в Париниббану! Слишком рано Око Мира скрылось от нашего взора!»
Но те из монахов, чьи страсти утихли, внимательные и осознанные, размышляли так: «Увы, мимолетно все сотворенное. Можно ли, чтобы рожденное, внутри себя несущее разрушение, не разрушилось никогда?»
В это время монах по имени Субхадда,33 принявший монашество уже в старости, сидел в числе тех монахов. И он обратился к монахам со словами: «Довольно, братья! Не плачьте, не горюйте! Мы благополучно избавились от этого великого аскета. Долго, долго тяготели над нами его слова: «Это вам пристойно, это вам не пристойно», – но теперь, мы можем делать то, что пожелаем, и то что мы не пожелаем, того мы не будем делать».
Но почтенный Махакассапа обратился к монахам и сказал: «Довольно, друзья! Не рыдайте, не сетуйте! Разве не говорил нам Благословенный, что в природе вещей дорогих нам и близких, что должны мы рано или поздно разлучиться с ними, покинуть их, расстаться? И как же может быть, друзья, чтобы сотворенное, в самом себе несущее зачатки разрушения, не погибло бы рано или поздно? Нет, не может такого быть».
В это же время четыре предводителя Маллских омыли головы и одели новые одежды, и с мыслью: «Мы подожжем костер Благословенного», попробовали его поджечь, но не смогли.
И Маллы обратились к почтенному Ануруддхе со словами: «Что за причина, почтенный, что четверо предводителей Маллских омыли головы и одели новые одежды, и с мыслью: «Мы подожжем костер Благословенного», попробовали его поджечь, но не смогли». – «Оттого, Вассетхи, что у вас одна цель, а у божеств другая». – «Но какова же, почтенный, цель у божеств?»
«Цель божеств, Вассетхи, такова: «Почтенный Махакассапа шествует из Павы в Кусинару с большой общиной монахов, числом около пятисот человек. Пусть костер Благословенного не возгорится, пока почтенный Махакассапа не преклонится пред стопами Благословенного». «Да будет же так, почтенный, как желают божества».
Тогда почтенный Махакассапа прибыл к Макута-бандхане Кусинарской, где находилось тело Благословенного. И он набросил накидку на одно плечо, и со сложенными руками трижды благоговейно обошел вокруг тела и тогда благоговейно преклонился перед стопами Благословенного.
И пятьсот монахов накинули накидки на одно плечо и со сложенными руками, трижды с почтением обошли вокруг тела и тогда благоговейно преклонились пред стопами Благословенного.
И как только Махакассапа и пятисот монахов оказали должные почести, погребальный костер Благословенного вспыхнул сам.
И когда тело Благословенного сгорело, то ни от кожи, ни от внутренностей, ни от мяса, ни от нервов, ни от суставов не осталось ни пепла, ни сажи, остались одни только кости. Как от сгоревшего масла не остается ни пепла, ни сажи, так и от тела Благословенного. И из пятисот слоев одеяний, только два не сгорели – внешний и внутренний.
И когда тело Благословенного сгорело, с небес полились потоки и угашали погребальный костер Благословенного, и из водных хранилищ полились потоки и угашали погребальный костер, и Маллы Кусинарские принесли воды, напитанной всеми ароматами, и угашали погребальный костер.
Потом Маллы Кусинарские положили останки Благословенного в зале собраний и окружили кости Благословенного решеткой из копий и валом из луков; и семь дней подряд воздавали почести, славу, хвалу и поклонение им песнями, плясками, гирляндами и благовониями.
Тогда царь Магадхи, Аджатасатту, сын царицы из рода Видехи, услышал весть, что Благословенный скончался в Кусинаре. И он послал вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и я из касты воинов. Я достоин получить частицу святых останков Благословенного. Над останками я воздвигну ступу, и устрою торжество в честь них».
Разделение останков на части
И Личчхави Весальские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них».
И Сакьи Капилаваттские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них».
И Булы Аллакаппанские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них».
Колии Рамагамские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников к Маллам, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и устроим торжество в честь них».
И брахмана Ведхадипа услышал весть, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послал вестников, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и я брахмана.
Достоин получить часть святых останков Благословенного. Над останками я воздвигну ступу, и буду поклоняться ему».
И Маллы Павские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить частицу святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу, и будем поклоняться ему».
Слыша то, Маллы Кусинарские сказали собранию братьев: «В наших владениях скончался Благословенный, – мы не уступим ни одной частицы от святых останков Благословенного».
И тогда брахман Дона обратился к общине и сказал:
«Послушайте, почтенные, я скажу вам краткое слово.
Терпению Будда учил нас.
Не подобает же быть, при разделе останков его, Лучшего среди всех существ, ни вражде, ни борьбе, ни ссорам.
Да объединимся, друзья, все мы в общем согласии.
Да разделим тело на восемь частей!
И пусть в каждой стороне воздвигнутся ступы, И видя их, да уверуют многие люди!»
«Раздели же ты сам, о брахман, тело Благословенного на восемь равных частей». – «Да будет так, почтенные», – отвечал Дона общине. И он разделил тело Благословенного на восемь равных частей. И тогда сказал: «Даруйте мне, почтенные, этот сосуд, я воздвигну священную ступу и устрою празднование». И они дали сосуд брахману Доне.
И Мории Пиппхаливанские услышали, что Благословенный скончался в Кусинаре, и послали вестников, говоря: «Благословенный был из касты воинов, и мы из касты воинов. Достойны получить часть святых останков Благословенного. Над останками мы воздвигнем ступу». И услышали в ответ: «Не осталось более частиц святых останков Благословенного», и они взяли себе золы из костра.
Почести ступам с частями останков
И тогда царь Магадхи, Аджатасатту, сын царицы из рода Видехи, воздвиг в Раджагахе ступу над останками Благословенного и устроил празднество. И Личчхави Весальские воздвигли ступу в Весали над останками Благословенного и устроили празднество. И Сакьи из Капилаваттху воздвигли в Капилаваттху ступу над останками Благословенного и устроили празднество. И Булы Аллакаппанские воздвигли в Аллакаппе ступу над останками Благословенного и устроили празднество. И Колии Рамагамские воздвигли в Рамакаме ступу над останками Благословенного, и устроили празднество. И брахман Веддхадипака воздвиг ступу над останками Благословенного и устроил празднество. И Маллы Павские воздвигли в Паве ступу над останками Благословенного и устроили празднество. И Маллы Кусинарские воздвигли в Кусинаре ступу над останками Благословенного и устроили празднество. И брахман Дона воздвиг ступу над сосудом, к котором сгорело тело Благословенного и устроил праздненство. И Мории Пиппхаливанские воздвигли ступу над золою и устроили празднество.
И так воздвиглось восемь ступ останкам, одну – сосуду, и одну – золе из костра. Так это было в прошлом.
Есть восемь частей останков его, Всевидящего, величайшего из людей.
Семь почитаются в Джамбудвипе, и одна
В Рамагаме, королями Нагов.
Один зуб почитается на небесах Тридцати Трех, Один – в царстве Калинга, и один – королями Нагов.
Благодаря их сиянию эта прекрасная земля
Одарена наиболее прекрасными ценностями;
Таким образом тело Всевидящего почитается наилучшим образом
Теми, кто полон почтения – богами и Нагами, И владыками людей, высочайшими из человечества.
Преклоняются со сложенными руками! Это воистину трудно –
За сотни калп встретиться с Буддой34.
1 Благословенный – Бхагаван, также наиболее часто переводится как Благословенный, Блаженный или Почитаемый в Мирах. Это наиболее популярное обращение к Будде, хотя оно используется не только буддистами
2 Аджатасатту Видехипутта. Комментарии говорят что мать Аджатасатту была принцессой Косалы и не была дочерью царя Видехи. Потому комментарии объясняют видехипутта как «сын мудрой матери». Аджатасатту стал царем могущественного государства Магадха после убийства своего отца, царя Бимбисары
3 Татхагата. Дословно «Так Приходящий» или «Так Уходящий» от татха – так и гате – приходить, уходить. Обращение к Будде, которое чаще всего использовалось когда он говорил о себе. Многие современные комментаторы предпочитают переводить его словоcочетанием «достигший Истины».
4 Ананда – двоюродный брат Будды и его персональный спутник в течение двадцати пяти лет. Он обрел арахантство уже после кончины Будды, перед собранием Первого Собора, на котором он воспроизвел по памяти Дигха Никаю и являлся авторитетным источником для записи Сутта Питаки.
5 Соотносится с АН 7.19.
6 Виная – кодекс дисциплины и поведения для монахов. Изложен в одной из трех частей Буддийского Канона, называемой Виная-питака.
7 Названия групп, отсутствующие в оригинале, восполнены по соответствующим ссылкам, относящимся к этим качествам. См. АН 7.63, МН 53. В комментарии к МН 8 они названы «полным снаряжением, необходимым для внутреннего прозрения».
8 Нравственность (cила), сосредоточенность (самадхи) и мудрость (пннья) – это три раздела Благородного Восьмеричного Пути. В тексте постоянно напоминается важность полного развития всех трех для окончательного освобождения.
9 Эти загрязняющие факторы – чувственное желание, стремление к существованию и неведение – первопричина попадания в зависимость от колеса перерождений. Поздние тексты добавляют также четвертый фактор – ложные воззрения.
10 Сарипутта – был одним из главных учеников Будды, наиболее сведущим в мудрости.
11 Комментаторы утверждают, что здесь подразумеваются умственные качества, касающиеся сосредоточенности, такие как усердие, внимательность и т.д. Состояние пребывания комментаторы объясняют, как достижение состояния прекращения (ниродха-самапатти). Освобождение – их освобождение от влечений и от будущих перерождений.
12 Kappam va tittheyya kappavasesam va. Комментаторы обычно рассматривают kappa не как мировой период (калпа, эра), а как ayu-kappa – «продолжительность жизни», а avasesa – как «в неограниченности». Таким образом смысл перевода звучит как «Он может иметь неограниченную продолжительность жизни». Вместе с тем следует отметить, что среди многочисленных значений слова kappa, наиболее часто употребляемо его значение как времени в общем, а не только как продолжительность эона; но значение, как «продолжительность жизни», похоже встречается только в этом месте. Также необычно значение «в неограниченности» для слова avasesa (обычно – «напоминание»). Четыре основы «иддхи» (санскр. сиддхи) – это сильное желание (обрести их), подвижничество (активная, энергичная устремленность), сосредоточенность(развитие безмятежности и сосредоточения ума), проникновение (развитие всепроницающей мудрости).
13 Комментаторы говорят, что Будды, когда смотрят назад, поворачиваются всем телом, как это делают слоны.
14 Sukara-maddava: сложный термин до сих пор не имеющий однозначного перевода, поэтому его зачастую оставляют как есть в палийском произношении. Sukara = свинья; maddava = мягкий, нежный, деликатесный. Возможны два альтернативных значения этого термина: 1) нежные части свиньи или вепря; 2) то, что любят свиньи или вепри. Позже этот термин переводился так же как, грибы или трюфеля, ямс или клубни. К.Е. Нейман, в предисловии к немецкому переводу Маджжхима Никаи цитирует из индийского сборника лекарственных трав Раджаниганту, несколько растений начинающихся с sukara. Комментарий к нашему тексту дает три альтернативных объяснения: 1) мясо дикого вепря, не слишком молодого и не слишком старого, доставшееся без преднамеренного убийства; 2) Разваренный рис, приготовленный с пятью молокопродуктами; 3) разновидность алхимического эликсира (rasayanavidhi). Дхаммапала, в своем комментарии к Удане VIII.5, разъясняет как побеги молодого бамбука, нанизанные свининой (sukarehi maddita-vamsakaliro)
15 Эти куплеты были вставлены теми, кто составлял и записывал сутты во время Первого собора.
16 Алара Калама – был одним из учителей Будды, до его Пробуждения. Он научил Бодхисатту, как достичь сферы отсутствия чего бы то ни было, но не мог показать ему путь к Ниббане.
17 Комментарий: «От Павы до Кусинары приблизительно пять миль. Пройдя это расстояние с большим усилием, двадцать пять раз остановившись по пути, чтобы присесть отдохнуть, Благословенный достиг Саловой Рощи на закате, когда солнце уже село. Так подступает болезнь к человеку, разрушая все его здоровье. И в явном желании подчеркнуть этот факт Благословенный произнес те слова, которые глубоко потрясли целый мир: «Я устал, Ананда, и охотно прилег бы».
18 В Лумбини, возле Капилаваттху, наследственная территория Сакьев в предгорьях Гималаев.
19 В Бодх-Гайе, в Бихаре.
20 В Исипатане возле Варанаси (современный Сарнатх).
21 Cakkavatti-raja: идеальный праведный царь в соответствии с буддийской традицией.
22 Ayasa: обычно «сделанный из железа», имеет в соответствии с комментарием значение «сделанный из золота», что подтверждается санскритским значением слова.
23 Вихара – место встреч странствующих монахов (сад, парк, пещера), где они приводили время сезона дождей.
24 Sekha. Это означает обретение первого из плодов на пути к арахантству – плода вошедшего в поток.
25 Семь драгоценностей Совершенного Царя Миродержца – это магическое колесо, символ его независимости, посредством которого он покоряет землю не используя применение силы; его чудесный слон; его конь; его прекрасная жена; его драгоценная жемчужина; его казначей и его советник. Все они наделены чудесными свойствами. Более детально о Маха Судассане рассказывается Дигха Никае 17.
26 Четыре ступени святости это: вошедший в поток, единожды возвращающийся, невозвращающийся и арахант.
27 Чанна – был колесничим Будды, во времена, когда тот, будучи еще принцем Сиддхаттхой, жил во дворце. Чанна нарушал Винаю сразу в нескольких местах и презирал всех остальных монахов на основании что «Будда – мой, Дхамма – моя, ибо Дхамма была постигнута моим юным хозяином». Применение высшей меры наказания изменило его на послушного монаха, в результате чего он обрел в конце концов плод арахантства и обретя его избавился от наказания.
28 Ануруддха – старший брат Ананды, знал это благодаря обретенной им сверхспособности чтения мыслей других существ.
29 Брахма Сахампати – наивысшее божество мира Брахмы. Он был тем, кто первоначально попросил достигшего благословения Будду обучать мир Дхамме. см. МН 26.
30 Сакка – владыка богов небес Тридцати Трех, и таким образом более низкая чем Брахма Сахампати фигура в космологической иерархии.
31 Мандарава – небесный цветок, появляющийся на земле только в определенных случаях, в частности, по поводу основных событий жизни Будды. Его наличие в руках аскета дало знак почтенному Махакассапе, что Париниббана Будды уже свершилась.
32 Почтенный Махакассапа – был одним из главных учеников Будды и именно он возглавлял Первый Великий Собор, произошедший вскоре после Париниббаны Будды.
33 Этот Субхадда – это не тот странник Субхадда, который стал последним учеником Будды, а другой человек.
34 Комментарий приписывает эти строфы «Старейшинам острова Тамбапанни (Шри-Ланка)».
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги