Дигха Никая

ДН 5. Кутаданта сутта - Поучение брахмана Кутаданты

Кутаданта и брахманы

Вот что я слышал. Однажды Блаженный, двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, прибыл в брахманскую деревню под названием Кханумата в Магадхе. И там, в Кханумате Блаженный остановился в Амбалаттхике. И в это самое время брахман Кутаданта обитал в Кханумате – месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном, – царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. И в это самое время у брахмана Кутаданты было приготовлено большое жертвоприношение. Семь сотен быков, и семь сотен тельцов, и семь сотен телок, и семь сотен коз, и семь сотен баранов были приведены к жертвенному столбу для жертвоприношения.

И брахманы-домоправители из Кхануматы услышали: «Поистине, почтенный отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава: «Он – Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину – превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце – в ее духе и букве; наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть арахантов, подобных ему». И вот брахманы-домоправители из Кхануматы, собравшись толпами и оставив Кханумату, приблизились к Амбалаттхике.

И в это самое время брахман Кутаданта отправился для дневного отдыха на верхнюю террасу своего дома. И брахман Кутаданта увидел, как брахманы-домоправители из Кхануматы, собравшись толпами и, оставив Кханумату, приблизились к Амбалаттхике. Видя это, он обратился к стражнику:

– «Почему это, почтенный стражник, брахманы-домоправители из Кхануматы, собравшись толпами и оставив Кханумату, приблизились к Амбалаттхике?»

– «Есть, почтенный, странствующий отшельник Готама, сын сакъев из племени сакъев. Двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, и приблизившись к Кханумате, он остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. И вот о нем, Блаженном Готаме, идет такая добрая слава: «Он – Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный”. Они приблизились, чтобы увидеть этого Блаженного Готаму».

И брахман Кутаданта сказал себе так: «Ведь я слышал: Отшельник Готама знает правило о тройном успешном совершении жертвоприношения и его шестнадцати принадлежностях. Я же не знаю о тройном успешном совершении жертвоприношения и его шестнадцати принадлежностях и желаю совершить великое жертвоприношение. Что, если я приближусь к отшельнику Готаме и спрошу его о тройном успешном совершении жертвоприношения и его шестнадцати принадлежностях».

И брахман Кутаданта обратился к этому стражнику: «Тогда, почтенный стражник, приблизься к брахманам-домоправителям из Кхануматы и, приблизившись к брахманам-домоправителям из Кхануматы, скажи так: «Почтенные, брахман Кутаданта говорит так: “Пусть досточтимые подождут. Брахман Кутаданта тоже приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму».

– «Хорошо, почтенный», – согласился этот стражник с брахманом Кутадантой, приблизился к брахманам-домоправителям из Кхануматы и, приблизившись к брахманам-домоправителям из Кхануматы, сказал так: “Почтенные, брахман Кутаданта говорит так: «Пусть досточтимые подождут. Брахман Кутаданта тоже приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму».

Брахманы о достоинствах Кутаданты

И в это самое время многие сотни брахманов находились в Кханумате с мыслью: «Мы будем участвовать в великом жертвоприношении брахмана Кутаданты». И те брахманы услышали: «Ведь брахман Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму». И тогда те брахманы приблизились к брахману Кутаданте и, приблизившись к брахману Кутаданте, сказали так:

– «Правда ли, что досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму?»

– «Таково мое намерение, почтенные. Я тоже приближусь, чтобы увидеть отшельника Готаму».

– «Пусть досточтимый Кутаданта не приближается, чтобы увидеть отшельника Готаму. Досточтимый Кутаданта не должен приближаться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Если досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму, то уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы. А раз уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастет слава отшельника Готамы, то по этой причине досточтимый Кутаданта не должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаках на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью. А раз досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта – наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Кутаданта – наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого

Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате – месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном, – царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате – месте, полном жителей, наделенном травой, лесом, водой, зерном, – царском наделе, отданном ему царем Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту».

Кутаданта о достоинствах Будды

Когда так было сказано, брахман Кутаданта сказал тем брахманам:

– «Выслушайте же меня, почтенные, почему именно мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму, но не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас. Ведь отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь досточтимый Готама, почтенные, странствует, оставив много золота и денег – и скрытых под землей, и находящихся на поверхности земли, – то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом еще молодым, совсем черноволосым, наделенным счастливой юностью, в ранние годы, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев желтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму.

Ведь отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью. А раз отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделен должной нравственностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведет прекрасные речи, наделен учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, – наставник многих наставников, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства. А раз отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов. А раз отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму.

Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: “Он – Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный”. А раз об отшельнике Готаме, почтенные, идет такая добрая слава: “Он – Блаженный, арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный”, – то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека. А раз отшельник Готама, почтенные, наделен тридцатью двумя знаками великого человека, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует. А раз отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: «Подойди, добро пожаловать!», добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением четырех групп, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди. А раз отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям. А раз, в каком бы селении или торговом поселке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью. А раз отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идет всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, женами, окружением, приближенными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Магадхи Сения

Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением царя Косалы Пасенади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. Те отшельники или брахманы, которые вступают в пределы нашего селения – наши гости. Гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением. А раз отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике, и отшельник Готама – наш гость, гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почетом, преклонением, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Таковы, почтенные, известные мне преимущества досточтимого Готамы, но преимущества досточтимого Готамы даже не таковы, ибо преимущества досточтимого Готамы неизмеримы».

Когда так было сказано, те брахманы сказали брахману Кутаданте: «Досточтимый Кутаданта так говорит о преимуществах отшельника Готамы, что даже если бы этот досточтимый Готама остановился в ста йоджанах, верующий из славного семейства, даже неся котомку с едой, должен был бы приблизиться, чтобы увидеть его. Поэтому, почтенный, мы все приблизимся, чтобы увидеть отшельника Готаму».

Кутаданта и Будда

Тройное успешное жертвоприношение с шестнадцатью принадлежностями

И вот брахман Кутаданта с большой толпой брахманов приблизился в Амбалаттхике к Блаженному. Приблизившись, он обменялся с Блаженным дружескими дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И некоторым из брахманов-домохозяев Кхануматы, приветствовав Блаженного, сели в стороне, некоторые, обменявшись с Блаженным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием, сели в стороне; некоторые со сложенными ладонями, поклонившись Блаженному, сели в стороне; некоторые, назвав свое имя и род, сели в стороне; некоторые, оставаясь безмолвными, сели в стороне.

И сидя в стороне, брахман Кутаданта сказал Блаженному:

«Я слышал, почтенный Готама: «Отшельник Готама знает правило о тройном успешном совершении жертвоприношения и шестнадцати его принадлежностях». Я же не знаю о тройном успешном совершении жертвоприношения и шестнадцати его принадлежностях и желаю совершить жертвоприношение. Да соблаговолит досточтимый Готама указать мне тройное успешное совершение жертвоприношения и шестнадцать его принадлежностей».

– «В таком случае, брахман, слушай тщательно и внимай тому, что я скажу».

«Хорошо, почтенный», – согласился с Блаженным брахман Кутаданта. Блаженный сказал так:

– «Когда-то давно, брахман, жил царь по имени Махавиджита, богатый, состоятельный, обладающий большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей. И вот, брахман, у царя Махавиджиты, уединившегося и предавшегося размышлению, возникло в уме такое рассуждение: «Я в изобилии наделен людским достатком и живу, подчинив себе великий земной круг. Теперь я мог бы принести великое жертвоприношение, чтобы оно на долгое время послужило мне к благополучию и счастью». И вот, брахман, царь Махавиджита, позвав за царским жрецом-брахманом, сказал так: “Вот, брахман, у меня, уединившегося и предавшегося размышлению, возникло в уме такое рассуждение: «Я в изобилии наделен людским достатком и живу, подчинив себе великий земной круг. Теперь я мог бы принести великое жертвоприношение, чтобы оно на долгое время послужило мне к благополучию и счастью». Я хочу, брахман, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимый наставит меня, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью».

Когда, брахман, так было сказано, царский жрец-брахман сказал царю Махавиджите: «Страна досточтимого царя испытывает тревогу и гнет. Встречаются грабители селений, встречаются грабители торговых поселков, встречаются грабители городов, встречаются разбойники на дорогах. И если досточтимый царь станет повышать подати в стране, испытывающей тревогу и гнет, тем самым досточтимый царь сделает то, чего не следует делать. Может быть, досточтимый царь скажет себе так: «Я прекращу этот вражеский разбой, убив, заточив, лишив имущества, опозорив, отправив в изгнание виновных. Но этот вражеский разбой не будет, таким образом, полностью искоренен. Те, кто останутся в живых, будут впоследствии приносить вред стране царя. Лишь благодаря вот какому средству этот вражеский разбой будет полностью искоренен. Тем, досточтимый царь, которые в стране досточтимого царя занимаются земледелием и скотоводством, пусть досточтимый царь доставит зерно и пропитание; тем, которые в стране царя занимаются торговлей, пусть досточтимый царь доставит денежные средства; тем, которые в стране досточтимого царя занимаются царской службой, пусть досточтимый царь снабдит пропитанием и платой. Тогда эти люди, следуя своим занятиям, не будут приносить вреда стране царя; у царя возникнет великий доход, умиротворенная страна избавиться от тревоги и гнета, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, будут жить, не запирая домов».

«Хорошо, почтенный» – согласился с царским жрецом-брахманом царь Махавиджита. И вот, брахман, тем, которые в стране царя занимались земледелием и скотоводством, досточтимый царь Махавиджита доставил зерно и пропитание; тем, которые в стране царя занимались торговлей, царь Махавиджита доставил денежные средства; тех, которые в стране царя занимались царской службой, царь Махавиджита снабдил пропитанием и платой. Тогда эти люди, следуя своим занятиям, не стали приносить вреда стране царя; у царя возник великий доход, умиротворенная страна избавилась от тревоги и гнета, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, стали жить, не запирая домов.

И тогда, брахман, царь Махавиджита, позвав за царским жрецом-брахманом, сказал так: «Вот, почтенный, прекращен вражеский разбой; благодаря средству досточтимого, у меня великий доход, умиротворенная страна избавилась от тревоги и гнета, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, стали жить, не запирая домов. Я хочу, брахман, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимый наставит меня, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью».

«Тогда, досточтимый царь, пусть досточтимый царь обратится к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». Пусть досточтимый царь обратится к приближенным и советчикам-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». Пусть досточтимый царь обратится к богатым брахманам-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». Пусть досточтимый царь обратится к домоправителям-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя. «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью».

«Хорошо, почтенный», – согласился с царским жрецом-брахманом царь Махавиджита. И вот царь Махавиджита обратился к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям – в стране царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». – “Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!»

И царь Махавиджита обратился к приближенным и советчикам-горожанам и деревенским жителям – в стране царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». – “Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!»

И Царь Махавиджита обратился к богатым брахманам-горожанам и деревенским жителям – в стране царя: «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». – «Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!»

И Царь Махавиджита обратился к домоправителям-горожанам и деревенским жителям – в стране царя. «Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью». – «Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!»

Так эти четыре группы согласившихся являются принадлежностями этого жертвоприношения.

Царь Махавиджита был наделен восемью признаками: благородный с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанный, безупречного происхождения. Прекрасный, приятный для глаз, доставляющий отраду, наделенный высшей красотой телосложения, превосходный, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. Богатый, состоятельный, обладающий большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей. Могущественный, наделенный четырехчастным войском, послушным и исполнительным, – поистине, сжигающий недругов своей славой. Верующий, подающий, щедрый деятель, держащий двери открытыми, источник насыщения отшельников, брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающий заслуги. Весьма ученый во всех областях знания, знающий смысл каждого слова и объясняющий: «Вот смысл этого слова, вот смысл того слова». Мудрый, ясный в суждениях, разумный, сведущий, способный мыслить о прошедшем, будущем и настоящем. – Этими восемью признаками был наделен царь Махавиджита. И эти восемь признаков являются принадлежностями этого жертвоприношения.

Царский жрец-брахман был наделен четырьмя признаками: Благородный с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанный, безупречного происхождения. Начитанный, сведущий в священных текстах, достигший совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знающий грамматику, постигший рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. Нравственный, высокой нравственности, наделенный высокой нравственностью. Мудрый, ясный в суждениях, первый или второй среди протягивающих жертвенную ложку. – Этими четырьмя признаками был наделен царский жрец брахман. И эти четыре признака являются принадлежностями этого жертвоприношения.

И вот, брахман, царский жрец-брахман указал царю Махадвиджите перед жертвоприношением тройное успешное совершение жертвоприношения: «Может быть у досточтимого царя, желающего совершить великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: «Увы, у меня уйдет на это великое богатство», – так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления. Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: «Увы, у меня уходит на это великое богатство», – так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления. Может быть у досточтимого царя, совершившего великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: «Увы, у меня ушло на это великое богатство», – так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления».

Так, брахман, это тройное успешное совершение жертвоприношения указал царю Махавиджите царский жрец-брахман перед жертвоприношением.

И вот, брахман, царский жрец-брахман посоветовал царю Махавиджите перед жертвоприношением устранить сожаление от десяти видов людей, получающий долю в жертвоприношении: «К жертвоприношению досточтимого придут убивающие живых существ и отказывающиеся убивать живых существ. Те, кто убивают здесь живых существ, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказывается здесь убивать живых существ, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут берущие то, что не дано, отказывающиеся брать то, что не дано. Те, кто берут здесь то, что им не дано, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются здесь брать то, что не дано, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут следующие ложным путем чувственных удовольствий и отказывающиеся следовать ложным путем чувственных удовольствий. Те, кто следуют здесь ложным путем чувственных удовольствий, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются следовать здесь ложным путем чувственных удовольствий, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие лживые речи и отказывающиеся вести лживые речи. Те, кто ведут здесь лживые речи, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь лживые речи, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие клеветнические речи и отказывающиеся вести клеветнические речи. Те, кто ведут здесь клеветнические речи, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь клеветнические речи, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие грубые речи и отказывающиеся вести грубые речи. Те, кто ведут здесь грубые речи, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь грубые речи, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие легкомысленную болтовню и отказывающиеся вести легкомысленную болтовню. Те, кто ведут здесь легкомысленную болтовню, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь легкомысленную болтовню, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут алчные и не алчные. Те, кто здесь алчны, пусть с тем и остаются; для тех же, кто здесь не алчны, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут недоброжелательные и доброжелательные. Те, кто здесь недоброжелательны, пусть с тем и остаются; для тех же, кто здесь доброжелательны, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут разделяющие ложные воззрения и разделяющие правильные воззрения. Те, кто разделяют здесь ложные, пусть с тем и остаются; для тех же, кто разделяют здесь правильные воззрения, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами». – Так, брахман, от этих десяти видов людей, получающих долю в жертвоприношении, посоветовал царю устранить сожаление царский жрец-брахман перед жертвоприношением.

И вот брахман, царский жрец-брахман наставил, возбудил, воодушевил, порадовал шестнадцатью видами принадлежностей жертвоприношения сердце царя Махавиджиты, совершающего великое жертвоприношение: «Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись за согласием к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к зависимым от него кшатриям – горожанам и деревенским жителям – и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись к приближенным и советникам-горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к приближенным и советникам – горожанам и деревенским жителям, – пусть поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись к богатым брахманам – горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к богатым брахманам – горожанам и деревенским жителям, – пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись к домоправителям – горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к домоправителям – горожанам и деревенским жителям, – пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи благородным с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, и незапятнанным, безупречного происхождения, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь благороден с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи прекрасным, приятным для глаз, доставляющим отраду, наделенным высшей красотой телосложения, превосходным, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличием, великим на взор, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделен высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи богатым, состоятельным, обладающим большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь богат, состоятелен, обладает большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи могущественным, наделенным четырех частным войском – послушным и исполнительным, – поистине, сжигающим недругов своей славой, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь могуществен, наделен четырех частным войском – послушным и исполнительным, – поистине, сжигает недругов своей славой, и пусть поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи верующим, подающим, щедрым деятелем, держащим двери открытыми, источником насыщения отшельников брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающим заслуги, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь – верующий, подающий, щедрый деятель, держащий двери открытыми, источник насыщения отшельников, брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающий заслуги, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи весьма ученым во всех областях знания, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь весьма учен во всех областях знания и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи знающим смысл каждого слова и объясняющим: «Вот смысл этого слова, вот смысл того слова», – досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь знает смысл каждого слова и объясняет: Вот смысл этого слова, вот смысл того слова, – и пусть поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами». Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи мудрым, ясным в суждениях, разумным, сведущим, способным мыслить о прошедшем, будущем и настоящем, досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь мудр, ясен в суждениях, разумен, сведущ, способен мыслить о прошедшем, будущем и настоящем, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является благородным с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанным, безупречного происхождения, и досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя благороден с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является начитанным, сведущим в священных текстах, достигшим совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеющим разбирать слово за словом, знающим грамматику, постигшим рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является нравственным человеком, высокой нравственности, наделенным высокой нравственностью, и досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя нравственен, высокой нравственности, наделен высокой нравственностью, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: «Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является мудрым, ясным в суждениях, разумным, первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, и досточтимый царь все же совершает подобным образом великое жертвоприношение». Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя мудр, ясен в суждениях, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: «Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами».

Так, брахман, этими шестнадцатью видами принадлежностей жертвоприношения царский жрец-брахман наставил, возбудил, воодушевил сердце царя Махавиджиты, совершающего великое жертвоприношение.

И при этом жертвоприношении, брахман, не убивали быков, не убивали коз и овец, не убивали петухов и свиней, не повергали уничтожению каких-либо живых существ, не срубали деревьев для установления жертвенного столба, не срывали даббху для подстилки жертвенной травы, и бывшие там рабы, посланцы, слуги не были побуждаемы палками, не были побуждаемы страхом, не исполняли дел плача, со слезами на лице. Те, кто хотели, трудились; те, кто не хотели, не трудились; трудились над тем, чего хотели, не трудились над тем, чего не хотели. И это жертвоприношение было совершенно лишь очищенным маслом, сезамовым маслом, свежим маслом, творогом, медом и патокой.

И вот, брахманы, зависимые кшатрии – горожане и деревенские жители, – приближенные и советники – горожане и деревенские жители, – богатые брахманы – горожане и деревенские жители, – домоправители-горожане и деревенские жители, – взяв большое богатство, приблизились к царю Махавиджите и сказали так: «Это большое богатство, божественный, мы принесли для божественного, пусть божественный примет его».

«Ведь у меня, почтенные, уже собрано большое богатство благодаря справедливой подати, Пусть же это остается у вас, и возьмите отсюда еще сверх того из моего богатства».

И получив отказ царя, они отошли в сторону и стали вместе советоваться: «Не подобает нам, чтобы мы снова отнесли эти богатства в свои дома. Царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – давайте и мы совершим вслед за ним подношение».

И вот, брахман, зависимые кшатрии – горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к востоку от ямы для царского жертвоприношения; приближенные и советники – горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к югу от ямы для жертвоприношения; богатые брахманы-горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к западу от ямы для жертвоприношений; домоправители-горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к северу от ямы для жертвоприношения. И при этих жертвоприношениях, брахман, не убивали быков, не убивали коз и овец, не убивали петухов и свиней, не подвергали уничтожению каких-либо живых существ, не срубали деревьев для установления жертвенного столба, не срывали даббху для подстилки жертвенной травы, и бывшие там рабы, посланцы, слуги не были побуждаемы палками, не были побуждаемы страхом, не исполняли дел плача, со слезами на лице. Те, кто хотели, трудились; те, кто не хотели, не трудились; трудились над тем, чего хотели; не трудились над тем, чего не хотели. И эти жертвоприношения были совершены лишь очищенным маслом, сезамовым маслом, свежим маслом, творогом, медом и патокой.

Таковы эти четыре группы согласившихся, и царь Махавиджита, наделенный восемью признаками, и царский жрец-брахман, наделенный четырьмя признаками, и тройное успешное совершение жертвоприношения. Это, брахман, зовется тройным успешным совершением жертвоприношения и шестнадцатью его принадлежностями».

Когда так было сказано, то брахманы с криками, громким шумом, великим шумом заговорили: «Вот жертвоприношение! Вот успешное совершение жертвоприношения!» – Брахман же Кутаданта сидел, пребывая в молчании. И тогда те брахманы сказали брахману Кутаданте:

– «Почему же досточтимый Кутаданта не высказывает одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой, как хорошо сказанному».

– «Неверно, почтенные, что я не высказываю одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой как хорошо сказанному, – ведь голова развалится у того, кто не станет высказывать одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой, как хорошо сказанному. Но я подумал, почтенные: «Отшельник Готама не сказал: «Вот, что я слышал» или «Вот, чему надлежит быть», но отшельник Готама сказал лишь: «Вот, что было тогда, так было тогда. Поэтому я подумал, почтенные: «Несомненно, отшельник Готама был в то время царем Махавиджитой, господином жертвоприношения, или царским жрецом-брахманом, совершающим это жертвоприношение». Испытал ли досточтимый Готами, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире?»

– «Я испытал, брахман, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире. Я был в то время царским жрецом-брахманом, совершающим его жертвоприношение».

Более благие жертвоприношения

– «Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями?»

– «Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями».

– «Каково же, почтенный Готама, это жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями?»

– «Когда, брахман, благоприятствующие семейству жертвоприношения, – постоянные подаяния дают высоконравственным странникам, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями».

– «Какова же, почтенный Готама, причина, каково основание, по которому это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями?»

– «Ведь к такого рода жертвоприношению с шестнадцатью принадлежностями, брахман, не приближаются ни араханты, ни находящиеся на пути араханта.

Почему же? Потому, что там, брахман, бьют палками и хватают за горло. Потому к такого рода жертвоприношению не приближаются ни араханты, ни находящиеся на пути араханта. Что же до благоприятствующих семейству жертвоприношений – постоянных подаяний, которые даются высоконравственным странникам, то к такого рода жертвоприношению, брахман, приближаются и араханты, и находящиеся на пути араханта. Почему же? Потому, что там, брахман, не бьют палками и не хватают за горло. Поэтому к такого рода жертвоприношению приближаются араханты и находящиеся на пути араханта. Такова, брахман, причина таково основание, по которому это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями».

– «Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношение с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние?»

– «Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние»

– «Каково же, почтенный Готама, это жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношение с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние?»

– «Когда кто-нибудь, брахман, строит обитель для общины четырех стран света, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние».

– «Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители?»

– «Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители».

– «Каково же, почтенный Готама, это другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители?»

– «Когда кто-нибудь, брахман, умиротворенный в мыслях, идет как к прибежищу к Будде, идет как к прибежищу к Дхарме, идет как к прибежищу к Сангхе, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители».

– «Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу?»

– «Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу».

– «Каково же, почтенный Готама, это другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу?».

– «Когда кто-нибудь, брахман, умиротворенный в мыслях, обязуется следовать заповедям, воздерживаясь уничтожать живое, воздерживаясь брать то, что не дано, воздерживаясь от неправедного поведения в области чувственного, воздерживаясь от лживой речи, воздерживаясь от хмельных, спиртных, опьяняющих напитков, вызывающих легкомыслие, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаянье, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу».

– «Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу, и чем эти заповеди?»

– «Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу, и чем эти заповеди».

– «Каково же, почтенный Готама, это другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу, и чем эти заповеди?».

Мирские плоды отшельничества

Плод отшельничества лучший зримых плодов

– «Вот, брахман, в мир приходят Татхагата – арахант, всецело просветленный, наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину – превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, – в ее духе и букве, наставляет в единственно совершенном, чистом целомудрии.

Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же – как чистый воздух. Не легко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным.

Так, будучи странником, он живет сдержанный воздержанием предписаний для отшельников, придерживаясь должного поведения видя опасность в мельчайших поступках, обязуется следовать заповедям и упражняется в их исполнении, наделен добродетелью тела и добродетелью речи, чист в средствах существования, обладает нравственностью, охраняет врата жизненных способностей, наделен способностью самосознания и вдумчивостью, удовлетворен.

Праведность

Меньший сказ о праведности

Как же, брахман, монах предан нравственности. Вот, великий царь, отказываясь уничтожать живое, и избегая уничтожать живое, без палки и без оружия, скромный, полный сострадания, монах пребывает в доброте и сочувствии ко всем живым существам. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь брать то, что не дано ему, избегая брать то, что не дано ему, берущий лишь то, что дано, желающий лишь то, что дано, он пребывает чистый сердцем, не зная воровства. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный он удаляется и воздерживается от всеобщего обычая совокупления. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от клеветнической речи, избегая клеветнической речи, он не рассказывает в другом месте услышанного, чтобы не вызывать раздора со здешними, и не рассказывает здесь услышанного в другом месте, чтобы не вызвать раздора с тамошними. Он соединяет разобщенных, поощряет соединенных, удовлетворен согласием, доволен согласием, наслаждается согласием, ведет речь, родящую согласие. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от легкомысленной болтовни, избегая легкомысленной болтовни, он говорит вовремя, говорит о действительно происшедшем, говорит с пользой, говорит об истине, говорит о должном поведении, своевременно ведет достопамятную речь, обоснованную, соразмерную, несущую пользу. Это и есть часть его нравственности.

Он избегает наносить вред семенам и растениям всех видов.

Он избегает принимать пищу не вовремя, принимает пищу раз в день и воздерживается от нее ночью.

Он избегает посещать зрелища с танцами, пением и музыкой.

Он избегает употреблять венки, благовония, притирания, заниматься украшениями и нарядами.

Он избегает пользоваться высоким ложем или большим ложем.

Он избегает принимать золото или серебро.

Он избегает принимать неприготовленное в пищу зерно.

Он избегает принимать женщин и молодых девушек.

Он избегает принимать рабынь и рабов.

Он избегает принимать коз и овец.

Он избегает принимать петухов и свиней.

Он избегает принимать слонов, коров, коней и кобыл.

Он избегает принимать поля и имущество.

Он избегает исполнять обязанности вестника или посыльного.

Он избегает покупать и продавать.

Он избегает обманывать на весах, обманывать в монете, обманывать в мере.

Он избегает криводушия, нечестности, коварства, изворотливости.

Он избегает ранить, убивать, заключать в оковы, разбойничать, грабить, применять насилие. Это и есть часть его нравственности.

Средний сказ о праведности

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности наносить подобным образом вред семенам и растениям всех видов, а именно: плодящимся от корня, плодящимся от ветки, плодящимся от коленца, плодящимся от верхушки и, в-пятых, плодящихся от семени – он избегает наносить подобным образом вред семенам и растениям. Это и есть часть его нравственности.

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности собирать и использовать подобным образом запасы, а именно: запасы еды, запасы питья, запасы одежды, запасы обуви, запасы постелей, запасы благовонии, запасы лакомства – он избегает собирать и использовать подобным образом запасы. Это и есть часть его нравственности.

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор воинов, боевой строй, смотр войск, – он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности.

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию, – а именно: играм «восемь полей», «десять полей», «пространство», «окружной путь», сантика, кхалика, «сучок», «рука-кисточка», играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам, – он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию. Это и есть часть его нравственности.

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем, – а именно: удлиненным сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пестрым стеганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шелковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом для кожи черной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах – он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности.

В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечем, зонтом, пестрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами, – он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоемах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует, – он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к пререканиям, – а именно: «Ты не знаешь дхармы и должного поведения, – я знаю дхарму и должное поведение!», «Как ты узнаешь дхарму и должное поведение?», «Ты следуешь ложным путем – я следую истинным путем!», «Я последователен – ты непоследователен!», «Ты сказал в конце то, что следовало сказать вначале, и сказал вначале то, что следовало сказать в конце!», «Мысль у тебя не продумана и превратна!», «Твоя речь опровергнута, ты побежден!», «Оставь эту речь или разъясни, если можешь!» – он избегает подобным образом пререканий. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности исполнять подобным образом обязанность вестника или посыльного, а именно, у царей, царских советников, кшатриев, брахманов, домохозяев, юношей, передавая: «иди сюда», «иди туда», «возьми это», «неси это туда», – он избегает исполнять подобным образом обязанности вестника или посыльного. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая все новой и новой прибыли, – он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности.

Больший сказ о праведности

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зернами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет выступление царя в поход, не будет выступления царя, – будет наступление здешнего царя, будет отступление чужого царя, – будет наступление чужого царя, будет отступление здешнего царя, – будет победа здешнего царя, – будет победа одного, будет поражение другого – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет затмение Луны, будет затмение Солнца, будет затмение звезд, будет движение Луны и Солнца по своему обычному пути, будет движение Луны и Солнца по необычному пути, будет движение звезд по своему обычному пути, будет движение звезд по необычному пути, будет падение метеоритов, будет пламя, охватившее горизонт, будет землетрясение, будет гром с неба, будет восход, заход, замутнение, очищение Луны, Солнца, звезд; предсказывая, что таков будет результат затмения Луны, что таков будет результат затмения Солнца, что таков будет результат затмения звезд, что таков будет результат движение Луны и Солнца по своему обычному пути, что таков будет результат движения Луны и Солнца по своему необычному пути, таков будет результат движения звезд по своему обычному пути, таков будет результат движения звезд по необычному пути, таков будет результат падения метеоров, таков будет результат пламени, охватившего горизонт, таков будет результат землетрясения, таков будет результат грома с неба, таков будет результат восхода, захода, замутнения, очищения Луны, Солнца, звезд – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет обильный дождь, будет недостаток в дожде, будет обилие пищи, будет недостаток в пище, будет спокойствие, будет опасность, будет болезнь, будет здоровье; считая по пальцам, вычисляя, производя сложение, сочиняя стихи, рассуждая о природе, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: устанавливая благоприятное время для введения новобрачной в дом, выдачи дочери замуж, мирных переговоров, вражды, взыскания долгов, раздачи денег; вызывая колдовством счастья, вызывая несчастье, вызывая выкидыш, сковывая язык, смыкая челюсти, заговаривая руки, заговаривая уши, вопрошая зеркало о будущем, вопрошая девушку, вопрошая божество, почитая Солнце, почитая Великого, извергая огонь изо рта, призывая Сири, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.

В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: склоняя на милость богов, исполняя обеты, заклиная духов умерших, пребывая в земляном жилище, вызывая потенцию, вызывая импотенцию, определяя место для постройки, освящая место; совершая ритуальное полоскание рта, омовение жертвоприношению; предписывая рвотное, слабительное, очищающее сверху, очищающее снизу, очищающее голову, масло для ушей, облегчающее средство для глаз, снадобье для носа, глазную мазь, умащивание; бывая глазными врачами, хирургами, леча детей, добывая целебные коренья, освобождая от ставшего ненужным лекарства, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.

И вот, брахман, этот монах, обладающий подобной нравственностью, не видит ниоткуда опасности в том, что касается нравственной воздержанности. Подобно тому, брахман, как повелитель, помазанный на царство и избавившийся от неприятелей – так же точно, брахман, и монах, обладающий подобной нравственностью, не видит ниоткуда опасности в том, что касается нравственной воздержанности. Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, он испытывает безупречное внутреннее счастье. Таким, брахман, бывает монах, наделенный нравственностью.

Духовные плоды отшельничества

Обретение самоконтроля над умом

Охрана дверей восприятия

Как же, брахман, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, брахман, видя глазом образ, монах не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания.

Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечется к внешним признакам, не влечется к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворенность, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделенный этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, брахман, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей.

Внимательность и понимание

Как же, брахман, монах наделен способностью самосознания и вдумчивостью? Вот, брахман, * монах вдумчиво действует, когда он идет вперед и идет назад, * вдумчиво действует, когда глядит вперед и глядит по сторонам, * вдумчиво действует, когда сгибается и распрямляется, * вдумчиво действует когда носит ткань, сосуд для подаяния и верхнюю одежду, * вдумчиво действует, когда ест, пьет, разжевывает, пробует на вкус, * вдумчиво действует, когда испражняется и мочится, * вдумчиво действует, когда ходит, стоит, сидит, спит, бодрствует, говорит, молчит.

Таким, брахман, бывает монах, наделенный способностью самосознания и вдумчивостью.

Удовлетворённость малым

Как же, брахман, монах удовлетворен? Вот, брахман, монах удовлетворен верхней одеждой, поддерживающей тело, и чашей для милостыни, поддерживающей утробу; куда бы он ни отправился, он отправляется, беря с собой все свое добро. Подобно тому, брахман, как крылатая птица, куда бы ни полетела, летит, неся с собой перья, так же точно, брахман, и монах, удовлетворенный верхней одеждой, поддерживающей тело, и чашей для милостыни, поддерживающей утробу, куда бы он ни отправлялся, отправляется, беря с собой все свое добро. Таким, брахман, бывает удовлетворенный монах.

Разобщение с пятью помехами

Наделенный этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделенный этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделенный этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделенный этой праведной удовлетворенностью он удаляется в уединенную обитель – в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для милостыни, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании.

Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободным сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворенный в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишенный неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения.

Подобно тому, брахман, как если человек, взяв в долг, откроет дело, это его дело будет процветать, он сможет оплатить прежние долговые обязательства, и у него еще сверх того останется, на что поддерживать жену, и он сможет сказать себе: «Вот, прежде я, взяв в долг, открыл дело, это мое дело стало процветать, и я смог оплатить прежние долговые обязательства, и у меня еще сверх того остается, на что поддерживать жену», – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человека постигнет недуг, он будет страдать, тяжело болеть, и еда не будет ему впрок, и в теле не останется силы; и со временем он освободится от этого недуга, и еда будет ему впрок, и в теле его будет сила, и он сможет сказать себе: «Вот прежде меня постиг недуг, я страдал, тяжело болел, и еда не была мне впрок, и в теле моем не осталось силы; теперь же я освободился от этого недуга, и еда мне впрок, и в теле есть сила», – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человек будет заключен в темницу, и со временем освободиться от этого заточения здравым и невредимым, и ничего не потеряет из имущества, и сможет сказать себе: «Вот прежде я был заключен в темницу, теперь же освободился от этого заключения здравым и невредимым, и нечего не потерял из имущества», – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человек будет рабом, не зависящим от себя, зависящим от другого, не имеющим право идти куда хочет, и со временем освободиться от этого рабства, став зависящим от себя, не зависящим от другого, раскрепощенным, имеющим право идти, куда хочет, и сможет сказать себе: «Вот прежде я, был рабом, не зависящим от себя, зависящим от другого, не имеющим право идти куда хочу, теперь же я освободился от рабства, став зависящим от себя, не зависящим от другого, раскрепощенным, имеющим право идти, куда хочу», – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.

Подобно тому, брахман, как если человек с богатством и имуществом будет следовать по труднопроходимой дороге в голоде и в страхе и со временем оставит позади трудную дорогу, спокойно и без страха, здравым достигнет края деревни и сможет сказать себе: «Вот, прежде я с богатством и имуществом следовал по труднопроходимой дороге в голоде и в страхе, и теперь же, оставит позади эту трудную дорогу, спокойно и без страха здравым достиг края деревни», – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.

Так же точно, брахман, и монах, не отказавшись от этих пяти преград, видит себя словно в долгу, словно в болезни, словно в темнице, словно в рабстве, словно на труднопроходимой дороге. И подобно этому, брахман, монах, отказавшись от этих пяти преград, так же точно видит себя, великий царь, словно свободным от долга, словно свободным от болезни, словно освободившимся от заточения, словно раскрепощенным, словно находящемся в спокойном пристанище.

Обретение джхан

Плод практики – первая джхана

Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нем рождается удовлетворенность, у удовлетворенного рождается радость, от радости в сердце успокаивается тело, успокоившиеся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания, – связанной с устремленным рассудком и углубленным рассуждением, рожденной уединенностью, дарующей радость и счастье – и пребывает в ней. Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения

Подобно тому, брахман, как искусный банщик, или ученик банщика, насыпав мыльный порошок в металлический сосуд и постепенно окропляя со всех сторон водой станет обливать его так, что получиться мыльный ком, омытый влагой, пронизанный влагой, внутри и снаружи пропитанный влагой, но не источающий ее, так же точно и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным уединенностью, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным уединенностью.

Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.

Плод практики – вторая джхана

И далее, брахман, монах, подавив устремленный рассудок и углубленное рассуждение, достигает второй ступени созерцания – несущей внутреннее успокоение и собранность в сердце, лишенной устремленного рассудка, лишенной углубленного рассуждения, рожденной сосредоточенностью, дарующий радость и счастье – и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью.

Подобно тому, брахман, как озеро, питаемое водой, бьющей из-под земли, хоть и не будет иметь ни притока воды с восточной стороны, ни притока воды с западной стороны, ни притока воды с северной стороны, ни притока воды с южной стороны, и божество не будет время от времени надлежащим образом доставлять ему дождь, – но потоки прохладной воды, бьющей из-под земли, питая его озеро, обольют, зальют, переполнят, пропитают это озеро прохладной водой, и не останется во всем озере ничего, что не было бы пропитано прохладной водой, так же точно, великий царь, и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рожденным сосредоточенностью.

Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.

Плод практики – третья джхана

И далее, брахман, монах отвращается от радости и пребывает в уравновешенности; наделенный способностью самосознания и вдумчивостью, испытывая телом то счастье, которые достойные описывают: «уравновешенный, наделенный способностью самосознания, пребывающий в счастье», он достигает третьей ступени созерцания и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело счастьем, свободным от радости, и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано счастьем, свободным от радости.

Подобно тому, брахман, как в пруду с голубыми лотосами, пруду с красными лотосами, пруду с белыми лотосами отдельные голубые лотосы, или красные лотосы, или белые лотосы рождены в воде, выросли в воде, омыты водой, целиком погружены в воду, питаются ею, они от кончиков до корней облиты, залиты, переполнены, пропитаны прохладной водой, и не остается во всех голубых лотосах, или красных лотосах, или белых лотосах ничего, что не было бы пропитано прохладной водой, так точно, брахман, и монах обливает, обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело счастьем, свободным от радости и не остается во всем его теле ничего, что не было бы пропитано счастьем, свободным от радости.

Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.

Плод практики – четвёртая джхана

И далее, брахман, монах, отказавшись от счастья, отказавшись от несчастья, избавившись от прежней удовлетворенности и неудовлетворенности, достигает четвертой ступени созерцания – лишенной несчастья, лишенной счастья, очищенной уравновешенностью и способностью самосознания и пребывает в ней. Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения.

Подобно тому, брахман, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всем теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, великий царь, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остается во всем теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом.

Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.

Плод проникновения в истинную суть явлений

Так с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения.

Подобно тому, брахман, как если драгоценный камень велурия – прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами, – продета нить – синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить – и человек, наделенный зрением, взяв его в руку, может понять: «Вот драгоценный камень велурия – прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделенный всеми достоинствами, – и в него продета эта нить – синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая» – так же точно, великий царь, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: «Вот это мое тело имеет форму, состоит из четырех великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление вареного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано мое сознание».

Таков, великий царь, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.

Плод обретения знания прекращения духовной скверны

Так с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств.

* Он постигает в согласии с истиной: «Это страдание», * постигает в согласии с истиной: «Это возникновение страдания», * постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение страдания», * постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению страдания», * постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», * постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», * постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», * постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств».

У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием».

Подобно тому, брахман, как если зрячий человек, стоя на берегу окруженного горами озера, прозрачного спокойного, незамутненного, видит устриц и раковин, песок и гальку, стаи рыб, двигающихся и останавливающихся, он может сказать себе: «Вот это озеро, прозрачное, спокойное, незамутненное, а в нем эти устрицы и раковины, песок и галька, стаи рыб, что двигаются и останавливаются», – так же точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишенной нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – направляет и обращает мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: «Это страдание», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение страдания», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению страдания», постигает в согласии с истиной: «Это греховные свойства», постигает в согласии с истиной: «Это возникновение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это уничтожение греховных свойств», постигает в согласии с истиной: «Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств».

У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобожденном возникает знание, что он освобожден. Он постигает: «Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием»

Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения. И нет, брахман, других успешных свершений жертвоприношения, превосходнее и возвышеннее этого успешного совершения жертвоприношения».

Кутаданта принимает прибежище у Будды

Когда так было сказано, брахман Кутаданта так сказал Блаженному: «Превосходно, почтенный Готама! Превосходно, почтенный Готама! Подобно тому, почтенный Готама, как поднимают упавшее, или раскрывают скрытое, или указывают дорогу заблудившемуся, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделенные зрением различали образы, так же точно почтенный Готама с помощью многих наставлений преподал истину. И вот я иду как к прибежищу к Блаженному Готаме, и к дхарме, и к сангхе монахов. Пусть же досточтимый Готама примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего здесь прибежище. Вот, почтенный Готама, я приказываю отпустить семь сотен быков, и семь сотен тельцов, и семь сотен телок, и семь сотен коз, и семь сотен баранов, дарю им жизнь, и пусть они поедают зеленую траву, и пусть пьют прохладную воду и пусть их овевает прохладный ветерок».

И вот Блаженный изложил брахману Кутаданте последовательную проповедь, а именно – проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподнес наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. И когда Блаженный узнал, что брахман Кутаданта готов в мыслях, смягчен в мыслях, непредвзят в мыслях, возвышен в мыслях, умиротворен в мыслях, то он преподал наставление в истине, высочайшее для Будд: страдание – возникновение – уничтожение – путь. И подобно тому, как чистая, свободная от грязи одежда надлежащим образом принимает окраску, таким же образом у брахмана Кутаданты на том самом сиденье возникло непорочное, свободное от скверны видение истины: «Все, что подвержено возникновению, подвержено и уничтожению».

И вот брахман Кутаданта, увидев истину, достигнув истины, узнав истину, проникнув в истину, преодолев сомнение, освободившись от замешательства, достигнув высшей уверенности в себе, не нуждаясь в другом наставлении для наставления, так сказал Блаженному: «Пусть досточтимый Готама вместе с толпой монахов согласится принять у меня завтра утром пищу».

И Блаженный безмолвно согласился. Тогда брахман Кутаданта, узнав о согласии Блаженного, поднялся с сидения, приветствовал Блаженного и, обойдя его с правой стороны, удалился. И когда прошла эта ночь, брахман Кутаданта, приказав приготовить у себя около ямы для жертвоприношения изысканную твердую пищу и нежную пищу, сообщил Блаженному о времени. «Пришло время, почтенный Готама, – пища готова».

И тогда Блаженный оделся утром, взял сосуд для подаяний и верхнюю одежду, приблизился с толпой монахов к яме для жертвоприношения брахмана Кутаданты и, приблизившись, сел на предложенное сиденье. Тогда брахман Кутаданта своей рукой угостил и насытил толпу монахов во главе с Буддой изысканной твердой пищей и нежной пищей. Когда Блаженный, поев, омыл сосуд для подаяний и руки, брахман Кутаданта выбрал другое, низкое сиденье и сел в стороне. И тогда Блаженный, наставив, возбудив, воодушевив, порадовав сидящего в стороне брахмана Кутаданту беседой об истине, поднялся с сиденья и удалился.

Окончена пятая Кутаданта сутта.