Дикарка - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Фабио (Глава 8) #9

Глава 8

На землю опустилась ночь. Как и ожидал Марко, непогода усилилась. В их ветхом убежище воцарилась непроглядная тьма.

Двое молчали, устроившись на полу крошечного строения и держась подальше друг от друга. Впрочем, их разделяло расстояние не более нескольких дюймов.

Наручники болтались на запястье Марко, но он не замыкать браслет на руке Лии. Возможно, это был его долг, но Марко не смог заставить себя сделать это.

Лия молчала, молчал и Марко. Оба были погружены в свои мысли. На улице завывал ветер, а внутри время от времени раздавались глухие шорохи.

– Что это за звуки? – встревожено спросила Лия, нарушив наконец молчание.

– Мыши, – ответил Марко. – А может быть, нет.

Лия промолчала.

Марко почувствовал разочарование: он ждал, что Лия подвинется ближе к нему в поисках защиты от неведомых грызунов, нашедших приют от непогоды в том же сарае.

Нет, подумал он, Эй Джи никогда не робела ни перед кем и ни перед чем Марко знал, что Лия смертельно боится насекомых, но она предпочитала броситься со свернутой газетой в руках на гигантского флоридского паука или летающего таракана, чем попросить Марко убить этих тварей.

Марко не раз удивлялся этой черте Лии – подобные эпизоды повторялись в то лето довольно часто.

Лия не из тех женщин, которые пользуются своими слабостями или прикрываются ими.

И это восхищало Эстевеса. Интересно, а влечение к нему Лия тоже рассматривает как непростительную слабость?

Надо признать, что влечение к Лии было слабостью его самого, Марко Эстевеса. Надо быть честным хотя бы с самим собой, ведь несмотря на всю решимость, он только что чуть было не поддался этой слабости.

Когда он целовал ее раньше, желание начинало вибрировать в ней так сильно, что, казалось, его можно было пощупать пальцами. Тогда она начинала умолять его о любви.

Она всегда так делала прошлым летом…

Просила его, иногда на знойном испанском языке, когда он ласкал языком ее горячее податливое тело.

– Пожалуйста, – стонала она, мечась по постели, пока он касался языком самых потаенных и чувствительных мест. – Пожалуйста, Марко, люби меня, люби, – говорила она, задыхаясь от страсти.

Однако он обычно растягивал удовольствие, лаская ее руками и губами до тех пор, пока томление становилось невыносимым.

Марко, не удержавшись, вздохнул, вспомнив те сладкие минуты, и напрягся, поняв, что звук получился слишком громким. Он напряженно слушал – что скажет Лия?

Она упрямо молчала. Преисполненный благодарности, Марко прислушался. Дыхание девушки было ровным и глубоким. Лия уснула, сидя на полу и привалившись к деревянной перегородке.

– Лия? – прошептал он, чтобы удостовериться, она не ответила.

Выждав несколько секунд, он встал и направился к двери. Открыв ее, он посмотрел на бушующую стихию и, не колеблясь ни минуты, шагнул в ночь. Ревущий ветер и хлещущий дождь были намного слабее, чем раздирающие Марко чувства. Он был просто не в состоянии оставаться вместе с Лией в тиши темного помещения, до боли желая тo, чего не мог иметь… Желая того, что никогда и не принадлежало ему. Засунув руки поглубже в карманы куртки, Марко вышел под низвергавшиеся с неба потоки воды и направился к расположенной на холме группе деревьев, которую он заприметил еще вечером.

По дороге он думал о спящей в сарае Лии. Интересно, видит ли она сны и видит ли его в этих снах, как он видит ее в своих?

Сколько было ночей за прошедшие тринадцать месяцев, когда он засыпал только для того, чтобы его до утра мучила и дразнила женщина, которую он потерял.

Та Эй Джи Саттон из его сновидений была искусительницей, вечно ускользающей соблазнительницей, которая манила его к себе эротическими обещаниями, гортанным, страстным шепотом только затем, чтобы в последний момент исчезнуть, а потом появиться снова, чтобы еще раз подразнить его.

Те сновидения, несмотря на всю мучительность, казались Марко странной гаванью, где он мог переживать долгие месяцы разлуки с Эй Джи. Он с радостью приветствовал сон, который нес с собой шанс еще раз увидеть дорогой образ.

Чувствует ли она то же, что и он?

Видит ли она его в своих сновидениях?

Реальность внезапно отрезвила Марко. Он понял, что если Лия и увидит его сегодня во сне, то это будет не мирный, спокойный сон с видениями – это будет ночной кошмар.

Стиснув зубы, упрямо выставив вперед челюсть, не обращая внимания на дождь, пеленой застилавший все вокруг, и на сильный ветер, Марко зашагал по направлению к холму. Деревья, которые он видел вечером, оказались маленьким садом. Войдя в него, Марко пошел между скрипящими на ветру сучьями, нисколько не боясь сверкающих прямо над головой молний. Протянув руку, он сорвал с ветки яблоко и вонзил зубы в кисло-сладкий сочный плод, утоляя голод и жажду.

В конце концов, подумал он, хрустя яблоком, это всего-навсего голод, который ничего не стоит утолить.

– О, Эй Джи, ты самая замечательная женщина из всех, кого я знал, – тихо проговорил Марко, овевая ее жарким дыханием, лаская влажными губами ее шею и прижавшись к ее обнаженному телу своим. Его напряженная плоть упиралась в мягкую преграду между ее ног. Скоро он войдет в нее, и это будет самый сладостный момент, но его надо оттянуть, чтобы ожидание превратилось в муку. Этому научил ее Марко. Он вообще очень многому ее научил.

– И сколько же было у тебя женщин? – спросила Лия, схватив его за волосы.

– Женщин? Ни одной, о которой можно вспомнить, – нежно ответил Марко, ласково смахнув с ее щеки прядку волос.

Но выражение его синих глаз сказало ей, что он лжет. В который уже раз.

Почему ему приходится лгать?

– Марко… – начала было она, но он снова опустил голову и принялся ласкать губами и языком ее тело. Все ниже и ниже, вот он прикоснулся к одному соску, вот к другому, они стали твердыми и набухшими от желания. Он покрыл поцелуями ее живот, приблизился к самым потайным ее местам, вот он раздвигает ей ноги и вонзает язык в ее женское естество.

Мысли ее спутались, осталось только страстное желание наслаждения, помутившее разум.

Он был всегда так неправдоподобно хорош в любви…

Он был хорош во всем.

Так хорош…

Эй Джи закрыла глаза, отдаваясь нахлынувшим на нее волнам наслаждения. Так хорошо ей еще не было никогда. Она чувствовала себя так, словно прошла целая вечность с тех пор, как они были последний раз близки. Но это же совершенно невозможно. Они были вместе практически каждую ночь с тех пор, как познакомились, но ненасытная страсть неудержимо снова и снова влекла их друг к другу.

– Я все время тебя хочу, – прошептала она и застонала, когда Марко приник к ее губам страстным влажным поцелуем, одновременно раздвигая своим бедром ее ноги.

– Я тоже тебя хочу…

Она застонала, и он вторил ей тем же, когда его мужская плоть вошла в нее, обжигая страстью.

– Как хорошо… как мне хорошо… не оставляй меня, Марко, пожалуйста, не оставляй меня…

– Я не оставлю тебя, – ответил он, медленно и нежно двигаясь и не спуская с нее глаз. – Я люблю тебя.

– О, Марко, – пробормотала Лия во сне, лежа на пыльном деревянном полу полуразвалившегося сарая. Эротическая греза уносила ее все дальше и дальше от действительности. – Я тоже люблю тебя.

– Я понимаю, что вы и слышать об этом не хотите, – сказал Альберто, когда машина медленно, во второй раз проехала по западной ветке магистрального шоссе штата Нью-Йорк, – но я думаю, что они давно скрылись. На сегодня хватит, завтра мы снова попытаем счастья.

Он заметил, как Рамон и Хондо быстро переглянулись и Рамон пробормотал себе под нос:

– Одного вслед за вторым…

Вообще-то Альберто собирался сказать им, что он не раздумал их преследовать, но нельзя же так сходить с ума и делать глупости.

Вместо этого он теперь прикусил язык и забарабанил унизанными золотыми кольцами пальцами по стеклу, вторя звонким ударам капель дождя по крыше и ритмичным звукам дворников, скребущих по ветровому стеклу.

Эти два кретина не понимают сами, что творят. Сначала они настояли на том, чтобы проехать по дороге обратно в направлении Массачусетса десять миль, чтобы перехватить Марко, если он сделал круг.

Это было бы смешно, если бы вдруг Марко, свернув с шоссе, что было вполне разумно, вдруг снова на него выехал.

Нет, они с Эй Джи Саттон, несомненно, где-то спрятались, ожидая наступления темноты. Даже теперь, под покровом ночи, маловероятно, что они продолжат путь по шоссе. Особенно если учесть разыгравшуюся непогоду.

Альберто давно уже устал от этой бессмысленной игры в кошки-мышки. Он уже давно порывался позвонить Виктору и сказать ему, что след беглецов пока потерян.

Рамон и Хондо отказались это делать. Именно Рамон решил проехать назад. Сначала они выбросили окровавленный труп шофера в овраг, а затем поехали по знакомой дороге, внимательно вглядываясь в кустарник, растущий по обочине шоссе, в поисках следов, которые должна была оставить машина, свернувшая с шоссе в лес.

В ночной тьме под неистовым дождем было почти невозможно что-либо разглядеть в свете автомобильных фар, которые, казалось, только сгущали мрак.

– Что это? – вдруг резко выкрикнул Хондо, оторвав мускулистую руку от руля и указывая ею куда-то вперед.

– Где? – спросил Рамон, вытянувшись вперед и всматриваясь во тьму сквозь ветровое стекло.

Теперь и Альберто разглядел в зарослях кустарника брешь, которая давала начало дорожке, ведущей к деревьям. На шоссе, даже в темноте, были видны черные следы автомобильных шин, сворачивающие с прямой дороги в лес.

– Ветки, – объявил Хондо, обернувшись к Альберто с самодовольной ухмылкой. – Ветки сломаны. И следы торможения – они проехали здесь.

– Но, может быть, это не они, – запротестовал Альберто просто из духа противоречия.

– Может быть, не они, – зло передразнил его Рамон. – Ты что, заболел? Кто еще мог так лихо свернуть здесь, поломав ветки и оставив такие отпечатки шин, словно за ним черти гнались?

– Так чего мы ждем? Вперед, – нетерпеливо скомандовал Альберто, словно эта идея с самого начала принадлежала ему. – Поехали по следам и посмотрим, где они прячутся.

Подпрыгнув на низком бордюре, машина съехала с шоссе. Проехав между деревьями, они выбрались на узкую, заросшую травой просеку.

Альберто скорчил гримасу и прорычал:

– Смотри на…

Послышался скрежещущий звук, и машина забуксовала.

– Грязь, – подытожил Альберто. – Мы застряли. Что теперь?

– Выходи и толкай, – велел Хондо, повернувшись к Альберто с таким выражением глаз, что тот сразу притих.

– Пойдем вместе, Рамон, – сказал Альберто, нерешительно положив руку на ручку дверцы.

– Зачем нам вдвоем мокнуть и пачкаться? – лениво спросил Рамон, положив ногу на ногу и демонстрируя Альберто шикарные туфли от Гуччи. – К тому же ты сильнее, чем я. Посмотри, я же всего-навсего маленький сморчок.

Рамон и Хондо довольно расхохотались.

Альберто с силой захлопнул дверцу, чтобы не слышать их издевательского смеха, и по грязи потопал к заднему бамперу. Он наклонился и уже было начал толкать автомобиль, как вдруг ярко вспыхнула молния, осветив окрестности. В гуще деревьев что-то блеснуло.

Альберто сморщил лоб и сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше разглядеть то, что он увидел. Неужели это?..

– Эй! – Альберто бросился к машине и забарабанил в ветровое стекло. – Хондо! Рамон! Посмотрите!

Он показал рукой в сторону своей находки и сквозь пелену дождя увидел, что они заметили машину, спрятанную в деревьях в нескольких ярдах от них.

***

Лию разбудил монотонный шум дождя и ветра. Она открыла глаза, не сразу сообразив, где находится.

– Марко! – с надеждой в голосе позвала она. Вдруг он ушел?

– Что? – донесся до нее приглушенный ответ. Марко был совсем рядом. Лия ощутила невыносимую досаду и разочарование.

– Который час?

Короткая пауза, затем она увидела, как в нескольких дюймах от ее бедра вспыхнул светящийся циферблат часов.

– Два пятнадцать, – коротко ответил он. – Ты не голодна?

– Голодна? Сам посуди, до выхода из дома я выпила только стакан апельсинового сока и… больше ничего. Нет, я нисколько не голодна. С чего бы мне проголодаться?

Марко не ответил.

– Да, кроме того, какая разница, голодна я или не голодна? Что ты собираешься делать – заказать лапшу в китайском ресторане?

Марко фыркнул, и даже Лия оценила комизм ситуации: раздается стук в дверь этой хибары и появляется посыльный на велосипеде с промасленным пакетом в руках, а в нем – поджаренные сочные ребрышки, запеченные яблоки и жареная картошка…

– Вытяни вперед руку, – произнес Марко.

«Великолепно, – с горечью подумала она, – снова наручники».

Лия хотела было отказаться, но потом передумала: какой смысл сопротивляться? Марко все равно сделает с ней все, что захочет.

Она громко вздохнула и, проворчав: «Прекрасно, вот моя рука», – протянула ему руку.

К ее изумлению, она не ощутила прикосновения холодного металла.

Вместо этого он нежно взял ее пальцы в свою ладонь и положил ей в руку что-то круглое и гладкое.

– Что это? – спросила она, ощупывая предмет. – Это похоже на…

– Яблоко, – уверенно подтвердил он. – Попробуй.

– Хорошо, дай-ка я подумаю… О, так оно же отравлено! Да?

– Ты что, Белоснежка? Ешь яблоко, – прикрикнул он на Лию. – Если, конечно, не хочешь умереть с голоду.

Лия не двигалась. Тогда, издав нетерпеливое ворчание, Марко схватил ее за руку и впился зубами в яблоко. Лия почувствовала, как по ее пальцам потек сок.

– Понятно? А теперь ешь, – прорычал Марко.

Лия не заставила упрашивать себя дважды и хищно вгрызлась в хрустящее яблоко. Она почти покончила с ним, когда почувствовала, что он вкладывает в ее руку еще одно.

– Вот, возьми. У меня есть еще.

– Откуда ты их берешь? Из кармана? – спросила она с набитым ртом. – Но у тебя ничего не оттопыривалось…

Она помолчала, вздрогнув от мысли, что непроизвольно сказала непристойность. Марко фыркнул.

– В самом деле? Мне послышалось или ты спросила, не оттопырилось ли у меня что-нибудь? – спросил он почти вызывающе.

Несмотря на темноту, Лия явственно представляла себе, какое сейчас у Марко лицо. Она слишком часто видела его наяву, когда они соблазнительными намеками и двусмысленностями разжигали взаимную страсть в самом начале их знакомства.

Лия откашлялась.

– Вообще-то я имела в виду яблоки.

– Я сорвал их в саду на склоне холма. – Хрипотца в его голосе лучше всяких слов сказала Лии, что мыслями Марко тоже был в их насыщенном наслаждениями прошлом.

– В темноте, под дождем? – с сомнением в голосе спросила Лия.

– Я же знал, что ты захочешь есть. Да и я проголодался, – поспешно добавил он, чтобы доказать, что не стал бы заботиться о Лии, если бы не собственная нужда.

– Спасибо, – тихо произнесла она.

– Пожалуйста.

Она молча доела яблоко, потом прикончила второе, избавившись по крайней мере от сосущей боли в желудке.

Жаль, что душевную боль нельзя заглушить едой, тоскливо подумала она.

Лия услышала, как Марко зевнул, и спросила:

– Ты хочешь спать?

– Да, не мешало бы немного отдохнуть. Дай мне руку – произнес он, помолчав.

Поморщившись, она подчинилась его краткой команде, понимая, что на этот раз не получит яблока.

Лия не ошиблась.

Она почувствовала прикосновение металлического браслета к своему запястью, звонкий щелчок и поняла, что он снова приковал ее к себе.

– Тебе не стоило этого делать, – сказала Лия.

– Нет, стоило.

– Но почему? Ты же оставлял меня одну, выходя за яблоками. Я могла проснуться, – поддразнила она Марко, – и сбежать в лес.

Про себя она очень сомневалась, что решилась бы куда бы то ни было бежать, если бы, проснувшись, обнаружила себя в одиночестве.

Он не ответил, устраиваясь на ночлег возле деревянного бочонка.

Через минуту в сарае воцарилась мертвая тишина, и Лия, заговорив, была не уверена, что Марко еще не уснул.

– Как ты меня нашел? – спросила она. Ответа не последовало, и Лия с сожалением поняла, что Марко успел заснуть.

Но после недолгого молчания он заговорил:

– Ты должна знать, что твое лицо показали по телевизору во время игры «Ред соке» с «Янки».

Лия кивнула, затем, поняв, что он не видит ее в темноте, сказала:

– Это я знаю.

– Я смотрел эту игру, – просто произнес он.

– Я догадывалась, что это может произойти. Ты же всегда любил бейсбол. И болел ты за нью-йоркских «Янки», – вспомнила она. – Мне всегда казалось очень странным, что калифорнийский парень болеет за нью-йоркскую команду.

Марко ничего не ответил.

Лия набрала в легкие побольше воздуха и решилась.

– Ты же вырос не в Калифорнии, правда, Марко? Ты рос в Нью-Йорке.

Несколько мгновений он молчал. На этот раз Лия была уверена, что Марко не спит: она почти физически почувствовала, как он напрягся. Еще до того как он заговорил, Лия поняла, что была права в своем предположении.

– В Южном Бронксе, – спокойно произнес он. – Ты догадалась только потому, что я болел за «Янки»?

– Иногда, когда ты забывался, когда мы ругались или… – Она замолчала, не желая вслух вспоминать об их взаимной страсти. Потом снова заговорила: – Как бы то ни было, иногда я слышала следы акцента. Нью-йоркского акцента. Но даже если бы не это, я все равно знала бы, что ты лжешь про Калифорнию, потому что ты лгал обо всем.

– И всегда?

Откуда она может это знать? В чем могла она теперь быть уверенной, когда убедилась, что он вовсе не тот, за кого себя выдавал.

– Не знаю, – честно призналась она. – Просто я всегда думала, что ты не можешь быть случайно забредшим на огонек приятелем Виктора, приятелем, застрявшим в доме на все лето и на часть осени. Когда ты собирался рассказать мне правду?

Молчание.

– Ты вообще собирался мне что-нибудь рассказывать?

– Вероятно, нет, – последовало после недолгой паузы.

Этого она и ждала.

Впрочем, какое это имело значение сейчас, после стольких месяцев разлуки?

Но почему-то его слова были очень важны для Лии.

– Как ты меня нашел? – спросила она снова, справившись с волнением. – Я имею в виду после того, как ты увидел по телевизору мое лицо. Как ты умудрился меня выследить?

– Позвонил в Бостон одному своему другу, который мне кое-чем обязан, – сказал он, словно это было так же очевидно, как то, что Земля круглая.

– Понятно, – спокойно произнесла она, сознавая, что вопросы не должны быть слишком многословными. – Ну и как он нашел меня?

– Игра затянулась, – проговорил Марко. – Моему другу не составило труда проехать в «Фенвей-парк» и смешаться с толпой, покидавшей стадион. Все, что от него требовалось, – это побеседовать с людьми, которые сидели рядом с тобой на трибуне.

– И каким же образом ему это удалось?

– Он просмотрел стоп-кадры видеозаписи эпизода, в котором тебя стукнуло мячом.

– И ты изготовил эту видеозапись… но как?

– У меня есть кое-какие связи, – только и сказал Марко.

– Итак, ты изготовил стоп-кадры видеозаписи, – заговорила Лия через минуту, – и…

– Мой друг изготовил, – невозмутимо вставил Марко.

– И что сделал твой друг? Прокрутил в замедленном темпе эти кадры, чтобы хорошенько рассмотреть людей вокруг меня?

– Вероятно, да.

– А потом подстерег по дороге домой этих людей и опросил их?

– Именно так.

– И таким образом он выследил меня и уже утром знал, где я живу? – Лия недоверчиво покачала головой. – Это невозможно. Никто из присутствовавших на матче и сидевших около меня не знал, как меня зовут и кто я такая, кроме моего спутника.

– Ты была со спутником?

– Да, – ответила Лия, чувствуя необъяснимую радость оттого, что в голосе Марко прозвучала ревность. Она не собиралась говорить, что это было случайное свидание, которое ей навязали помимо воли, и что ей совершенно наплевать на бедолагу Тони Ланцоне.

– Как ты мог меня выследить, если никто на трибунах не знал моего имени? – снова спросила она Марко.

– Ты в этом уверена?

– Конечно, уверена. Там были только незнакомые люди.

– Ты бы удивилась, узнав, сколько можно рассказать незнакомцу, даже не желая этого, – двусмысленно ответил Марко.

– Ну ладно, – промолвила Лия. – Но как ты ухитрился в мгновение ока перелететь из Майами в Бостон?

– Я действительно перелетел.

– На чем? На ковре-самолете?

– Нет, я прилетел чартерным рейсом.

– Который купил Виктор?

– Нет, – твердо ответил Марко. – Я же говорил тебе, что мы с Виктором играем в разных командах, Лия, и никогда не были заодно.

– Это очередная ложь.

– Скажу тебе больше, – продолжал он, – и это не ложь. Я ищу тебя с прошлого сентября, используя все мыслимые и немыслимые возможности.

– Я тебе верю, – проговорила Лия окрепшим голосом. – Ты пытался меня найти, чтобы убить.

– Можно я кое о чем тебя спрошу? – Между ними почти явственно проскочила искра гнева. – Ты совершенно в этом уверена? Лия пожала плечами.

– В каком-то смысле да, – тихо произнесла она. Несколько мгновений Марко о чем-то размышлял. Наконец он заговорил тихим, надломленным голосом:

– Ладно, слушай: если бы не я, то сейчас ты была бы мертва в одном-единственном смысле – прямом, Лия.

От его слов по спине девушки пробежал неприятный холодок, пронзивший ее до костей.

– Ну хорошо, – произнесла она, изо всех сил стараясь сохранить ироничный тон, – допустим, что ты действительно супергерой, спасший меня от архизлодея. Так где твои доспехи?

Но Марко было не до смеха.

Впрочем, Лия тоже перестала улыбаться.

Она помолчала, затем снова заговорила:

– Так каким же образом ты меня спас? И от кого?

– От Виктора. Он и в самом деле злодей, Лия. А ты причинила ему массу неприятностей.

– Но я ничего не сделала плохого Виктору. Я могла бы выступить свидетелем, но я не настолько глупа. Я поняла, что единственный выход – спрятаться. И я бы пряталась до сих пор, если бы ты не…

– Лия, когда ты наконец поумнеешь? – Марко сорвался на крик. – Я спас тебе жизнь! Виктор следует за мной по пятам, пытаясь отнять тебя у меня.

– Если это правда, то почему ты не отведешь меня в полицию?

– Потому что тебя разыскивают для допроса по делу Траска. Ты должна это знать. Если мы пойдем в полицию, тебе придется свидетельствовать против Виктора.

– Мне нечего сообщить по этому делу, и я не могу свидетельствовать против Кэвала. Его не было в доме в ночь похищения, а вот ты был, – напомнила Лия. – Если ты не участвовал в этой операции, то почему прятался на лестнице с пистолетом? Что ты там делал?

– То же, что и ты, – резко отпарировал Марко. – пытался спасти Карен и Тайлера Траск. Лия покачала головой:

– Я тебе не верю.

– Я говорю правду.

– Почему я должна тебе верить после всей твоей лжи?

– Ладно, – коротко сказал Марко, словно в нем что-то вдруг сломалось. – Сейчас я буду говорить тебе правду. Ты – урожденная Аурелия Джейн Саттон, родилась в самом сердце Майами, в Маленькой Гаване. Твои родители – Джек Саттон и Аурелия Сантьяго Саттон. Он был морским офицером, а она – кубинской Девушкой, которую он спас где-то в Атлантике во время урагана Кэти, недалеко от Ки-Уэст.

– Ураган Кэти, – пробормотала Лия, потрясенно встряхнув головой. – Откуда ты все это узнал? Я же тебе никогда об этом не рассказывала…

– Да, ты никогда мне об этом не рассказывала, правда, Лия? Так же, как и я рассказывал тебе не слишком много, – жестко произнес Марко. – Так что мы оба пропитались ложью, правда?

– Я никогда не лгала, просто не рассказывала о некоторых подробностях моего прошлого.

– Ты не рассказывала и многого другого. – В голосе Марко не было гнева, только грусть.

– Что же ты еще раскопал?

– Между прочим, я узнал о том, что твой дядя Брюс прошлой весной женился на разведенной богатой даме из Палм-Бич, на даме десятью годами старше его. Ты знала об этом?

– Нет, мне нет никакого дела до этого.

– Кроме того, я нашел Хавьера и Росалиту Сантьяго, – сказал Марко и многозначительно замолчал.

Лия оцепенела, услышав имена, которые не слышала добрых двадцать лет.

Через несколько минут она обрела голос, но душа ее все еще была расколота на множество мелких осколков.

– Ты нашел их? – только и смогла она вымолвить. Лия была очень рада, что Марко не видит потрясения, которое он вызвал своим сообщением. Но нашел ли он их на самом деле?

– Я их нашел, – повторил он тоном, какой бывает у карточного игрока, который только что получил на руки козырного туза. Немного помолчав, он сказал: – Я также нашел их сына и двух дочерей. И пару золовок и внуков.

– Как?.. – взволнованно заговорила Лия, поколебалась, но продолжала спрашивать, охваченная странным возбуждением: – Где?..

– У меня есть кое-какие связи, – повторил он уже ставшую знакомой фразу.

В первый раз она прозвучала натянуто, теперь же показалась Лии совсем обычной.

– Они… как они?

Это прозвучало так банально: как они? Однако то была единственная фраза, которую был способен произвести на свет ее мгновенно вскипевший разум.

Его ответ был столь же банален:

– У них все хорошо.

По тону Марко Лия поняла, что он прекрасно понимает, насколько глубоко его сообщение потрясло ее.

Значит, он знал – но откуда? – что она всю жизнь мучилась вопросом: что сталось с семьей матери?

Лия никогда не рассказывала об этом Марко. То была одна из ее самых сокровенных тайн, которой она не желала делиться с ним в минуты самой тесной близости. Раскрыть свое прошлое – значило приоткрыть самую незащищенную часть своего существа.

Лия так и не осмелилась открыться Марко.

Как, впрочем, и никому другому.

Так откуда же он все узнал?

– Ты… разговаривал с ними? – испытующе спросила она Марко.

– Лично я – нет. Лия проявила нетерпение:

– А я могу поговорить?

– Лия, они даже не подозревают о твоем существовании.

Его слова разбили вдребезги тонкую скорлупку хрупкой, глупой надежды, которая охватила ее всего несколько секунд назад.

Что она себе вообразила?

Конечно, они не знают о ее существовании. Она понимала это всегда – всю свою жизнь.

Разве не говорила ей мать голосом, полным тоски, о своем заветном желании соединить своего мужа и дитя с семьей, которую она давно потеряла?

Разве не выплакала мама все глаза от горя, что ее родители так и не узнали, что их дочь родила им прелестную внучку?

И, конечно, Лия понимала, что ее родственники не думают о ней и не ищут ее. Они даже не знают, что она живет на свете.

Именно об этом подумала Лия, когда Марко обрушил на нее свой рассказ…

Нарисованная ею картина оказалась иллюзией: воображение всегда рисовало ей любящую, ожидающую ее появления семью, которая жаждала соединиться с ней все годы после смерти ее родителей. Ей представлялись люди, которые обнимут ее, защитят и, самое главное, дадут ей ощущение родства.

Она потеряла это ощущение с тех пор, как погибли ее отец и мать.

Только в объятиях Марко находила она какую-то замену этому семейному чувству, но… близость с Марко тоже оказалась иллюзией.

– Где они? – спросила Лия.

– Не могу сказать.

Лию пронзил гнев, и она, несмотря на темноту, впилась в Марко разъяренным взглядом:

– Почему, черт возьми, не можешь?

– Потому что это мое секретное оружие, – ответил он с солдатской прямотой, приведшей Лию в ярость. – До тех пор пока я знаю, где они, а ты не знаешь, тебе придется оставаться со мной и доверять мне.

– Я никогда тебе снова не поверю.

– Да ты мне никогда и не верила.

– Сдаюсь. – В голосе ее прозвучала дерзость, которой она не ощущала. – Но зачем тебе надо, чтобы я оставалась с тобой?

– Затем, что в противном случае ты сразу попадешь в лапы Виктора.

– Так, значит, ты действительно герой, который спасает меня от злодея Виктора?

– Если отвечать одним словом, то – да. Она сердито взглянула на Марко:

– Ну почему мне так трудно тебе поверить?

– Мне и самому очень бы хотелось это знать.

– Это потому, Марко Эстевес, что ты последний на свете человек, с которым я бы желала быть вместе. И тот факт, что ты нашел моих давно утраченных родственников, не меняет существа дела.

– Но я действительно нашел их…

– В этом-то я не сомневаюсь. Я не знаю, где ты раскопал мою семейную историю, думаю, что это было нетрудно при твоих «связях». Но еще раз повторяю тебе, Марко: я не верю ни одному твоему слову.

– Ты просто не хочешь слышать правду.

– Нет, Марко, это не так, – возразила она, борясь с дурными предчувствиями. – Ты ни разу не сказал и слова правды за всю свою жизнь. Во всяком случае, мне. Почему же теперь ты решил изменить своему правилу?

– Потому что я…

Он осекся, но Лия почувствовала, что он готов был сказать о чем-то очень большом и важном.

– Потому что ты – что? – требовательно спросила она, не желая размягчаться и прятаться от эмоций, которые бушевали в ее душе.

– Ничего, не обращай внимания, – ответил он с усталым вздохом. – Просто посиди тихо, а я пока посплю.

– Ох, бедненький, ну конечно, я посижу тихо как мышка, – уверила она Марко.

– Вот и хорошо.

Лия помолчала несколько мгновений, дождавшись, когда он затихнет.

Потом она запела.

Во всю силу своих легких.

***

Виктор стоял на берегу мерцающего аквамарином залива, глядя на огромный дом, который он выстроил на свои деньги.

Большой каменный особняк.

Он всегда говорил, что в один прекрасный день будет жить в особняке.

Когда он был еще ребенком и жил в тесной квартирке, где его мать в одиночку, сражаясь с судьбой, воспитывала его и семерых братьев и сестер, он донимал маму рассказами о дворце, который он когда-нибудь построит.

– И где же будет стоять твой дворец? – с улыбкой спрашивала она.

– Конечно, в Америке.

Мама снова улыбалась и кивала головой:

– Конечно, конечно.

Все же знают, что все самое лучшее находится в Америке.

Если бы мама была жива и смогла приехать к нему!..

Но она умерла несколько лет назад от рака. Так и не осуществились планы свозить маму в Штаты и показать ей все сокровища, которые он собрал в своем доме на свои огромные деньги.

Маме бы обязательно понравились картины Пикассо и роскошное пианино, на котором никто в доме, включая Виктора, не умел играть. Он купил пианино только для мамы, предвкушая, как она удивится и обрадуется, увидев эту вещицу в его доме.

Однажды она рассказала ему, что в детстве очень хотела учиться играть на фортепьяно, но у родителей не было денег на уроки.

– Когда-нибудь я заплачу за твои уроки, мама, – пообещал он тогда. – Я даже куплю тебе пианино. Я же собираюсь стать самым великим игроком в бейсбол.

Виктор горестно вздохнул и пошел прочь от воды.

Как бы сложилась его жизнь, если бы не та мотоциклетная авария, оборвавшая его спортивную карьеру? Он бы стал знаменитостью, которую обожали бы тысячи американских болельщиков. Он, Виктор, прославился бы в веках и вошел в анналы американского бейсбола.

Возможно, так и случилось бы.

Но Виктору никогда не была нужна слава.

Ему нужны были только деньги. Большие деньги. Настоящее богатство.

И власть, которая приходит вместе с богатством.

Он поднял голову и еще раз взглянул на свой роскошный дом. Кубические формы средиземноморской архитектуры четко вырисовывались на фоне темнеющего неба. Яркий свет лился из окон, выходящих на море, – словно сквозь туман светили манящие маяки. Из дома едва слышно доносились звуки латиноамериканской музыки – это играла стереосистема во флоридском зале.

Там всегда сидели несколько человек, готовых явиться по первому зову. То были верные люди.

Вспомнив Марко Эстевеса, Виктор нахмурился.

Не так давно он тоже был среди верных людей, и Виктор считал его своим.

Предатель.

Губы Виктора скривились при одной мысли, что некогда он глупо доверился этому человеку.

Сейчас он войдет в дом и подождет звонка Альберто – он сообщит, что Эстевес и эта девка в их руках. Нет никаких сомнений, что рано или поздно беглецы будут пойманы.

Шагая к величественному особняку, Виктор улыбался.

Он всегда получает что хочет.

Всегда.

***

Марко медленно просыпался. Первое, что он понял, еще не открыв глаз, это то, что на улице наступила тишина.

Не гремел гром.

Капли дождя перестали стучать о дырявую кровлю и падать на пол у его ног.

Стих ветер, который нещадно трепал ветхое строение.

И, слава Богу, прекратилось пение.

Он бесшумно сел и понял, что наступила не только тишина – наступило утро. Серый утренний свет узкими лучиками пробивался сквозь щели в рассохшихся ставнях.

Посмотрев вниз, Марко увидел, что Лия уснула рядом с ним на пыльном полу. Ее голова со спутанными волосами покоилась в пыли буквально в дюйме от его ноги. Было такое впечатление, что она хотела положить голову ему на колени, но в конце концов упрямство взяло верх и она передумала.

Ох, Лия, подумал он, покачав головой и поборов острое желание наклониться и погладить ее волосы.

Несколько часов назад, когда Лия обрушила на него весь свой обширный репертуар поп-музыки, такое нежное желание вряд ли пришло бы ему в голову. Самым ужасным было бесконечное повторение знаменитой арии «Эй, Иуда», которая всякий раз взрывалась неистовым, хорошо знакомым финалом…

«Ба-ба-ба, ба-да-да-да… ба-да-да-да… Эй, Иуда».

Каждый раз, когда она замолкала, чтобы набрать в легкие побольше воздуха – а она, видимо, выбилась из сил, – он старался воспользоваться моментом и уснуть, но не успевал он смежить веки, как все начиналось сначала.

«Ба-ба-ба, ба-да-да-да… ба-да-да-да… Эй, Иуда».

Боже, какой у нее ужасный голос. Он не раз дразнил ее и подсмеивался над ее «потрясающими» вокальными данными, когда они были вместе во Флориде год назад.

Лия рассказывала ему, а это был редкий случай, когда она говорила о своем прошлом, что воспитывалась в музыкальной семье, что музыка была страстью ее матери. А сама Лия, еще будучи ребенком, очень любила танцевать. Она и в самом деле была неподражаема в танце.

Марко всегда гордился ею, когда они приезжали в клубы южного берега, где Лия моментально начинала двигаться в зажигательном ритме латиноамериканских танцев.

Лия была из тех людей, которые не стесняются и не чувствуют неловкости на танцевальной площадке: она двигалась с текучей, чувственной грацией, которая всегда зачаровывала Марко. Танцующая Лия была столь соблазнительна в те жаркие летние ночи в свете мелькающих разноцветных огней – загорелая и почти вся обнаженная, развевающиеся светлые волосы и ритмично двигающиеся бедра. Даже когда она вместе со всеми в такт танцевала модную в то лето макарену, то все равно стояла несколько в стороне от прочих, демонстрируя всем свое особое отношение к хореографии синхронного танца.

Да, она была прекрасной танцовщицей.

И еще она очень любила петь.

Певица она была ужасная. И очень хорошо это знала.

Стоило Марко посмеяться над ее неспособностью верно выдержать мелодию, как она с характерным для нее апломбом начинала изводить его своим пением.

Тогда он умолял ее замолчать.

Но куда там – она только усмехалась, качала головой и пела своим низким голосом до тех пор, пока он поцелуем не затыкал ей рот.

Этот способ срабатывал безотказно.

Сейчас, глядя на спокойное лицо спящей женщины, Марко думал, что бы произошло, вздумай он сегодня применить ту излюбленную тактику.

Он сразу вспомнил о ней, когда Лия начала изводить его своим пением. Но в этот раз, в отличие от прошлых времен, он хотел не целоваться: он всеми фибрами души желал одного – выспаться.

А если бы он поцеловал ее сегодня ночью, то спать он бы точно расхотел.

Понимала ли это Лия?

Было ли ее пение приглашением к страсти?

Хотела ли она, чтобы он поцеловал ее, измученный бесконечной песнью?

«Нет, не хотела, – сказал себе Марко. – Теперь она считает меня своим врагом, а не любовником».

Сегодня она просто использовала свое самое эффективное оружие, чтобы измотать его бессонницей и не дать отдохнуть. Она хотела, чтобы днем он превратился в сонную курицу и, воспользовавшись благоприятным моментом, сбежать.

Марко нахмурился при одной мысли о том, что она может исчезнуть, после того как он столько месяцев пытался найти ее…

«Брось, кого ты хочешь обмануть?»

Он потеряет ее в любом случае, если не сейчас, то через день или два.

Интересно, как долго это продлится…

Но как бы то ни было…

Черт, она же его пленница и только поэтому находится с ним.

Чем раньше он освободится от нее, тем лучше.

Тогда он сможет заново построить свою жизнь, начать все сначала и забыть ее…

Нет.

Как он сможет вообще когда-нибудь забыть ее?

Забыть ее…

Да.

Он должен это сделать.

Забыть ее…

Послышался шорох – Лия зашевелилась.

Марко посмотрел на девушку и увидел, что у нее дрожат веки.

Вот ее глаза широко открылись, и она сонно уставилась на Марко, как смотрела на него каждое утро тем незабываемым летом – вот сейчас на ее губах появится неторопливая улыбка.

Лия моргнула, и улыбка исчезла, словно ее и не было. Девушка рывком села.

– Что ты делаешь? – требовательно спросила она осиплым голосом. Сказались ночная сырость и ночной концерт.

Что он делает?

Он уже давно только и делает, что думает о ней.

Но признаваться в этом ни в коем случае не следует.

– Хотел разбудить тебя, – грубо произнес он.

– Зачем? Собирался предложить мне на завтрак омлет?

Замечательно! Сохранить такую энергичную иронию после всего пережитого!

– Ты хотел спросить, чем мне намазать тосты – джемом или медом? – не унималась Лия, садясь. – Мне кажется, что сегодня я не возражала бы ни против джема, ни против меда. Кстати, тосты я люблю поджаристые. И не забудь о кофе – он должен быть горячим, как солнце, и черным, как ночь.

Лия зевнула и с хрустом потянулась, дернув Марко за прикованную руку.

– Прости, пожалуйста, – с притворным сожалением попросила извинения Лия. – Я совсем забыла, что мы с тобой скованы одной цепью, как те преступники в знаменитой мелодраме.

В ответ Марко только фыркнул.

– Пардон, не поняла, что ты хотел сказать? – осведомилась Лия.

Марко пристально посмотрел на нее:

– Ладно, хватит, пора двигаться, пока нас тут не выследили.

– Чем мы сейчас займемся? Какие у нас планы? Осмотр достопримечательностей? Поход по магазинам?

– Не совсем. – Марко неловко пожал плечами. – Я думаю, для начала мы угоним автомобиль.

– Мы что, Бонни и Клайд? – спросила Лия, придя в себя и овладев голосом. – Мы не можем угнать машину.

– И тем не менее нам придется это сделать.

– Ни в коем случае.

– Ты чего-то недопонимаешь, Лия. У нас просто нет другого выхода.

– Но воровать преступно. Марко досадливо пожал плечами.

– Я не собираюсь садиться в тюрьму за воровство! – воскликнула Лия, возмущенная уголовными замашками Марко.

Он вздохнул и с подчеркнутым смирением произнес: – Если мы не угоним машину, ты лишишься жизни, Лия.

Она возмущенно взмахнула свободной рукой:

– Придется положиться на случай.

– Тебе не придется ни на что полагаться, – сказал Марко и дернул ее за скованную наручниками руку. – Ты пойдешь со мной, а я собираюсь угнать машину, так что…

Лия с сомнением покачала головой.

– И ты собираешься сделать это в такой глухомани? Да пока мы шли, я не видела даже дороги, по которой можно было бы проехать.

– Мы обязательно найдем машину, – уверил ее Марко. – Пойдем.

Девушка продолжала упрямо стоять на своем:

– Не люблю, когда мне приказывают.

– А я не люблю приказывать.

– Конечно, конечно, – издевательским тоном произнесла Лия.

– Ты же ничего обо мне не знаешь, правда, Лия? – внезапно спросил Марко. – Тебе же кажется, что я наслаждаюсь всем этим.

– Чем ты наслаждаешься? Тем, что разыгрываешь тюремного надзирателя? Или нет, я забыла, ты у нас теперь супергерой.

– Я ни во что не играю, и это не забава. Мы оба находимся в серьезной опасности. Она хмыкнула:

– Единственная опасность, которая грозит мне…

– Так-так? – Он придвинулся ближе к Лии, внимательно глядя ей в лицо.