Дикая связь

Глава 24

Я проснулась от того, что Грифон все еще обнимает меня, но это сильно отличается от всех других случаев, когда я просыпалась в его постели.

В основном потому, что его рука находится между моих ног, его большой палец гладит мой клитор через ткань боксеров, которые я позаимствовала у него прошлой ночью, его член твердый и трется о мою задницу, когда он стонет. Я не могу ничего поделать, но извиваюсь в ответ, инстинктивно прижимаясь к нему, и я счастлива, что боль между ног прошла.

Если случилось худшее, и я Привязанная с ним, то я могу наслаждаться поездкой в ад.

Зубы Грифона остры, когда он прикусывает мое плечо, заставляя меня вздохнуть, прежде чем он смягчается и целует метку. — Если кто и отправится в ад, так это я, потому что был таким чертовски самодовольным из-за того, что у меня есть ты, хотя я не думал, что ты такая пессимистка.

Я бью его локтем, но опять же, это ничто для него. — Вылезай из моей головы, мне позволено быть драматичной сукой в кризисной ситуации, если я этого хочу!

Он ловит мой локоть и тянет его назад, прижимая мою руку за спиной, выдыхая воздух на влажное пятно, которое он сделал на моей шее, мурашки бегут по моему телу, когда моя спина выгибается и еще немного вдавливает мою задницу в его член.

Он снова опускает свой рот к моему уху, чтобы прошептать: — Перестань извиваться и бороться со мной, чтобы я мог показать тебе, каким должен быть секс, каким он будет между нами теперь.

Высокомерный Привязанный. — Я видела достаточно порно, и знаю, куда должны быть направлены все части тела, и не уверена, что ты сможешь показать мне извращение, которое меня шокирует.

Грифон хмыкает и проводит рукой по моему телу, просовывая пальцы под пояс трусов-боксеров и проникая прямо в складки моей киски, обнаруживая, что я уже готова ко всему, чем дразнит меня его язык.

Я извиваюсь против него просто потому, что погоня – это половина удовольствия, и если он хочет рассказать мне что-нибудь о своем сексуальном мастерстве, ему придется поработать для этого.

Его член еще сильнее упирается в мою задницу, пока я сопротивляюсь, и когда он отпускает мой локоть, чтобы поймать мое горло и снова наклонить меня к себе, низкий стон вырывается из моих губ. Его пальцы сжимаются, но другая рука просто играет, не пытаясь заставить меня кончить, когда он двигает ими, и я снова извиваюсь, пытаясь заставить его прикоснуться к важным частям.

Ему надоедает ждать, пока я просто лягу и буду покорной, поэтому он снова заканчивает тем, что просто переводит меня в нужную ему позу: подушка под моими бедрами, а его свитер приподнят с моего тела, чтобы у него был доступ ко всем частям меня, на которых он сейчас так сосредоточен.

Я открываю рот, чтобы снова обругать его, но он просто закрывает его своим, прикусывая мою губу, словно наказывая меня за то, что я так себя веду. Если так он планирует держать меня в узде, подпишите меня на то, чтобы разрушить жизнь этого человека, потому что я никогда не откажусь от этого.

Его мозолистый большой палец грубо прижимается к моему соску, и это вызывает восхитительную боль, а когда он щиплет его, я ахаю в его губы, и его ответная усмешка звучит злорадно. Я хочу рассердиться, но его губы слишком искусны и уверены, когда он поклоняется мне языком, двигаясь вниз по шее и снова добавляя зубы. Я уже знаю, что он оставляет следы на красной коже, чтобы не оставалось никаких вопросов о том, где он был, но он довел до совершенства грань между слишком много и достаточным, оставляя меня на грани отчаяния.

Это намного интенсивнее без моих ух, контролирующих мой разум.

Я чувствую все, что он делает, гораздо острее, а его руки обследуют каждый сантиметр моего тела, пока я не перестаю понимать, где заканчивается мое тело и начинается его. Он находит всевозможные чувствительные места, о существовании которых я даже не подозревала, лижет и посасывает мою кожу, пока я не извиваюсь под ним в беспорядке заторможенного почти наслаждения.

Когда Грифон наконец опускается вниз, чтобы снять с меня трусы, я готова снова направить немного больше своих уз и засунуть его лицо в свою киску, но он двигается достаточно решительно, чтобы мне не пришлось этого делать. Большое окно, выходящее в сад, освещено утренним солнцем, и оно кажется слишком открытым, слишком ярким и не интимным. Я хочу прикрыть глаза рукой, чтобы спрятать то немногое, что могу, но он берет оба моих запястья в свои руки и тянет их вниз, так что у меня нет выбора, кроме как смотреть, как он ест меня.

А он умеет есть.

Его руки крепко сжимают мои запястья, пока он вылизывает мою киску, стараясь облизать и обсосать каждую часть моих губ, и это потрясающее ощущение, но его еще недостаточно, чтобы я кончила. Когда я хриплю на него, как умирающая женщина, которая хочет, чтобы ее избавили от страданий, он, наконец, набирает высоту, атакуя мой клитор, как профессионал, и мой позвоночник поднимается с кровати, когда я кончаю.

Если он пытается доказать мне свою состоятельность, то ему это удается лучше всех. Развратные, влажные звуки моей киски эхом разносятся по комнате, когда он, наконец, отпускает мои запястья, чтобы сжать мои бедра и натянуть их на плечи. Я вижу здесь одержимость моими ногами, но я также слишком занята, вжимаясь в его лицо, когда я снова кончаю, чтобы упрекать его за это.

Я слишком чувствительна и хнычу после третьего оргазма. Он недовольно ворчит на меня, когда я умоляю его облегчиться, сделать перерыв, дать моей киске восстановиться после жестокого удовольствия его языка, и наконец, наконец, он поднимает голову, чтобы посмотреть на беспорядок, который сделал из меня, и очень самодовольная ухмылка растягивается на его губах.

У меня не хватает энергии, чтобы огрызнуться в ответ или дать ему по зубам за то, что он выглядит таким самодовольным, но когда он поднимается на колени и вставляет свой член, толкаясь внутрь, мне не больно, моя киска мокрая, истекает, и он стонет, когда я принимаю его.

Затем его рот начинает работать, и я решаю, что он пытается убить меня, его собственные планы избавиться от опасной Привязанной – злая и жестокая вещь. — Такая жадная, блядь, киска, принимаешь всю мою длину, как хорошая девочка. Скажи мне, что ты будешь хорошей для меня с этого момента, давай мне эту красивую киску Привязанной, когда я захочу. Позволь мне трахать тебя грубо всякий раз, когда тебе нужно напомнить о том, кому ты принадлежишь, потому что это мое. Твои узы сказали мне, что я принадлежу тебе. Что ж, детка, это моя киска, которую я могу использовать и наполнять, когда захочу. Ты хочешь меня, вот что ты получишь.

Когда Грифон вырывается, чтобы перевернуть меня, хлопая ладонью по моей заднице, когда погружается обратно, я стону и изгибаюсь от очередного оргазма в подушки, мой голос хриплый и надтреснутый из-за криков, которые он заставляет меня издавать.

Его пальцы впиваются в мои бедра, когда он кончает, издавая стоны и врезаясь в меня бедрами, от чего я упираюсь в изголовье, чтобы он не впечатал меня в стену. Я чувствую его влажность, когда переворачиваюсь, понимая, что мы снова занимались сексом без презерватива, но, полагаю, таблетки, которые Норт организует для меня, позаботятся об этом.

— Срань господня, — простонала я, мои ноги все еще покалывает и они словно из желе, когда он растянулся на спине рядом со мной, его грудь выглядит чертовски вздымающейся, пока он переводит дыхание.

— Лучше, чем порно?

Я пихаю подушку, которая была под моей задницей, ему на лицо с громким грохотом, и когда он смеется, я очень неохотно улыбаюсь ему в ответ. — Это было лучше, но не позволяй себе халтурить. Меня трудно сделать счастливой.

***

Я осторожно ступаю в фойе, что просто чертовски глупо.

После того, как я потратила час на то, чтобы прийти в себя после того, как Грифон заявил о себе без уз, я забралась в душ, чтобы отсрочить неизбежную, неловкую, послесексуальную встречу. Я знаю, что это произойдет. Я знаю, что независимо от того, что Грифон и, возможно, Норт скажут Гейбу и Атласу, мне придется поговорить с ними и объяснить, что, черт возьми, произошло.

Грифон стоял на страже, следя за каждым моим движением, как будто думал, что я повешусь в душе, если он отвернется, а когда одна из горничных постучала в дверь с маленьким пакетом из аптеки, он ответил ей полностью одетый и с пистолетом наперевес.

Это было немного экстремально.

Конечно, приятно знать, что не только я чувствую себя совершенно безумной под воздействием уз, но также странно видеть, как мой самый уравновешенный Связной просто полностью теряет голову теперь, когда мы завершили Связь.

Привязанные.

Господи. Блядь.

Он подождал, пока я приму таблетку, выпью воды, оденусь в его одежду, а потом проводил меня обратно в мою комнату, чтобы присмотреть за мной, пока я одеваюсь и готовлюсь к своей смене в кафе. Только когда я была полностью готова, он оставил меня одну, чтобы сначала спуститься вниз и заняться контролем ущерба.

Я сидела на кровати и писала Сейдж, как трусиха.

Она уже знала, что что-то случилось, потому что когда Норт рассказал Атласу и Гейбу о том, что сделала Грейси, Атлас, очевидно, вышел на тропу войны. Возникла ссора, которая закончилась тем, что Норт выпустил дым, чтобы всех разнять, и если это не самая чертовски постыдная вещь, которую я когда-либо слышала, то я не знаю, что ей является.

Так что теперь я крадусь, как вор в ночи, боясь на кого-нибудь наткнуться, но в то же время полностью готовая принять на себя всю тяжесть всеобщего гнева и неверия.

Возможно, Вселенная решила, что я достаточно настрадалась, потому что, когда я добралась до фойе, меня ждал крошечный щенок, сделанный из дыма и с пустыми глазами.

Я пригибаюсь, чтобы поймать его, когда он бежит ко мне, удваиваясь в размерах, так что когда он падает на спину у моих ног, мне о открывается целый живот, чтобы почесать его. — Брут! Вот ты где! Я волновалась, думала, что мне придется драться с Ноксом за тебя. Я бы так и сделала, если бы не увидела тебя в ближайшее время.

Раздаются шаги, но я слишком напугана, чтобы посмотреть вверх, поэтому просто сосредоточилась на том, чтобы почесать живот песика.

— Тебе не следовало отправлять его обратно ко мне. Он помог бы больше, если бы был там, — тянет Нокс, и когда я поднимаю на него глаза, он выглядит… пьяным.

Я поднимаю плечо. — Я не отправляла его. Это сделали мои узы, они взяли верх и прогнали его. Возможно, они знали, что он… черт, я не знаю, что бы он сделал.

Нокс подходит к тому месту, где мы оба скрючились, проводит рукой по животу Брута рядом с моей. — Он бы рассказал мне, что происходит, и мне пришлось бы решать, что делать. Ты не выглядишь слишком расстроенной из-за Связи, может, ты правильно сделала, что отослала его, чтобы у тебя появилась возможность поймать Грифона в ловушку именно так, как ты хотела.

Этот человек никогда не будет иметь для меня смысла, клянусь Богом. — А когда ты прижал меня к стене в коридоре, это тоже я заманила тебя в ловушку?

Он кривит губы, и его лицо меняется от подвыпившего, но спокойного вида, до разъяренной маски Дрейвена, которую я уже более чем привыкла видеть. — Я знаю лучше, чем поддаваться на уловки связи. Если мне нужны мои силы, это не значит, что я позволю приковать себя к яду.

Я внимательно, долго смотрю на него, мои узы затихают в груди при виде его растрепанного вида. Он выглядит как очень хорошо собранный, очень контролируемый, хаотичный беспорядок. Я напоминаю себе, что он также скорбит по важному для него человеку, и что всего несколько недель назад я держала его за руку во время поминальной службы.

Он также позволил мне.

Я убираю руку от живота Брута и откидываюсь на спинку стула, чтобы почесать щенка за ушами, когда он бежит за моей рукой, жаждая еще больше любви, но я не свожу глаз с Нокса, не отрываясь. — Если тебе нужно верить, что я именно такая, Нокс, то я не буду пытаться тебя переубедить. Если тебе нужно, чтобы я была злодейкой в твоей истории, чтобы прожить свой день, тогда я приму это. Но ты не станешь злодеем в моей истории, как бы ни старался. Теперь у меня гораздо лучшее представление о тебе, и я не доставлю тебе удовольствия быть большим злодеем в моем мире.

Он реагирует так, как будто я ему угрожаю.

Откатившись назад на пятки с защитным и агрессивным взглядом на меня, его глаза опускаются вниз, где Брут смотрит на него. Я не уверена, в какую сторону он думает, что все пойдет, но я никогда в жизни не была так уверена в чем-то, как в том, что Брут не причинит мне вреда.

Я не уверена, что это из-за того, что мои узы знают, что его дар никогда не причинит мне вреда, что Брут может быть единственной частью Нокса, которая не желает мне зла, или что я просто высокомерна относительно уровня своей силы, но я не волнуюсь.

Жаль, что Атлас, Гейб и Грифон не чувствуют того же.

— Отойди от нее нахрен!

— Блядь, Оли, просто отойди от него.

— Не трогай мою Привязанную, Нокс. Просто уйди. — Руки Грифона обхватывают мои предплечья и поднимают меня на ноги, я отступаю назад, прежде чем он ставит меня позади себя.

Брут движется со мной, уворачиваясь от Грифона, чтобы остаться у моих ног, а Гейбу приходится удерживать Атласа от попытки пнуть моего драгоценного щенка.

Я пристально смотрю на него, и когда он, наконец, перестает ругаться, отпрянув от Гейба, он огрызается: — Он гребаный шпион Дрейвена, а не домашнее животное! Ты не в безопасности от этого засранца, если эта штука будет преследовать тебя повсюду.

Я протягиваю руку и позволяю Бруту вскарабкаться наверх и примоститься за моим ухом, где ему и место, вне поля зрения, но рядом со мной и даря мне безграничный комфорт. Впервые за все утро я чувствую, что могу справиться с той неразберихой, в которой оказалась.

Нокс явно не чувствует того же самого, поэтому когда оказывается на другом конце одного из злобно-яростных взглядов Грифона, он огрызается: — Ты действительно собираешься притворяться, что она какая-то драгоценная маленькая невинная Связная теперь, когда трахнул ее? Это должно быть…

— Не надо.

Нокс смеется над ним, своим ближайшим другом, и на мгновение мне кажется, что Грифон собирается замахнуться на него, но он просто делает глубокий вдох, а затем говорит: — Иди проспись. Это была напряженная ночь, а ты выглядишь дерьмово.

***

Поездка до кафе прошла спокойно.

Грифон очень целомудренно поцеловал меня в волосы, когда оставил с Гейбом и Атласом, его телефон звонил от проблем, которые ему и его команде ТакTим нужно было решить, и он ушел прежде, чем я успела попрощаться.

Гейб на мгновение замолчал, затем взял меня за руку, притянул к себе, и мы вместе направились к гаражу. Атлас последовал за нами, не говоря ни слова. Он не пытался дотронуться до меня, пока мы не сели в Хеллкэт и не выехали на шоссе. Я наконец перевела дыхание, когда его рука накрыла мое колено, его пальцы, как всегда, теребили ткань моих джинсов.

По крайней мере, он не злится на меня.

Когда я спешу в кафе, Сейдж, Сойер, Грей и Феликс уже ждут меня.

Они сидят в кабинке моих Связных, перед ними кофе и сэндвичи. Когда я вхожу с Атласом и Гейбом за спиной, Сейдж бьет Сойера по руке, когда тот открывает рот с сальной ухмылкой.

Я обожаю эту девушку.

Гейб и Атлас берут дополнительные стулья, чтобы подтянуться к кабинке и присоединиться к нашим друзьям, пока я пробираюсь в подсобку, чтобы спрятать свою сумку. Глория вежливо, но немного холодно приветствует меня. У меня сводит живот от этого, но вместо того, чтобы позволить себе размышлять о том, из-за чего она на меня сердится, я погружаюсь в напряженную смену.

Китти – просто кошмар.

Она отказывается отойти от кассы, чтобы помочь, даже когда она прошла через очередь, поэтому я провожу всю смену, бегая как сумасшедшая.

Мои друзья все разбегаются через час после того, как не могут поймать меня, чтобы поговорить, но мои Связные остаются на месте, чтобы дождаться конца моей смены. Атлас переходит на холодный чай после третьего кофе, а Гейб просто пьет латте, как будто планирует всю ночь не спать.

Мне приходится мыть огромную часть пола после того, как ребенок одного из клиентов выливает на пол весь молочный коктейль. Никто не пытается извиниться за беспорядок, что приводит меня в чувства, но я просто натягиваю на лицо успокаивающую улыбку, как будто это не самая худшая чертова смена с тех пор, как я здесь работаю.

Вторая половина дня тянется, кажется, несколько дней.

Когда мы, наконец, закрываемся, Атлас и Гейб хмуро смотрят на меня, когда я выпроваживаю их из здания, чтобы я могла помыть швабру, а Китти исчезает в подсобке, чтобы посидеть в своем телефоне и не убираться, что требуется сделать. Глория не говорит ей об этом ни слова, поэтому я снова просто закрываю рот и принимаюсь за дело.

Я думаю, что у меня отлично получается доказывать, что я хороший работник, полезный для бизнеса Глории, и я с пониманием отношусь к вынужденным отлучкам.

Боже, как я ошибаюсь.

Когда я навела идеальную чистоту, пересчитала кассу и отложила дневной депозит, чтобы Глория забрала его с собой, Китти наконец появляется из подсобки, одетая в свою обычную одежду, с сумкой, уже перекинутой через плечо. Она ухмыляется мне и откидывает волосы на плечо самодовольным движением, от которого у меня сводит зубы.

— Иди, Китти, — говорит Глория, махая девушке рукой, чтобы выпроводить ее через заднюю дверь, и игнорируя то, как она ругается себе под нос по этому поводу. Никто никогда не осуждает эту девушку за ее поведение или плохую рабочую этику, и это меня немного гнетет.

Но платят здесь хорошо, поэтому я собираюсь держать рот на замке.

Когда за ней закрывается дверь и Глория поворачивается ко мне, я говорю: — Извините за все эти отгулы, которые у меня были, обещаю, что это не….

Она прерывает меня. — Эти твои Связные ждут снаружи, так что я не собираюсь тебя задерживать. Тебе нужно оставить свой фартук, ты больше не будешь здесь работать. У меня здесь твоя зарплата за то, что тебе причитается за сегодня, мне не нужно снова тебя видеть.

Моя челюсть падает на чертов пол. — Простите, вы меня увольняете? Что я сделала не так?

Я ожидала, что она скажет, чтобы я отработала отгулы, я почти поняла это, но ее слова разжигают ярость моих уз. — Ты ни разу не спросила, какой у меня Дар. Я Эмпат, и могу видеть, какие у людей Дары. Я также могу видеть их намерения. Возможно, я не самая сильная Одаренная, и уж точно не Одаренная высшего уровня, но я распознаю зло, когда вижу его. Тебе не рады в моем кафе. Я не хотела устраивать сцену, когда ты пришла, но я больше не потерплю тебя здесь.

Зло.

Монстр.

Яд.

Мой характер разгорается. Я останавливаю себя, чтобы не накричать на нее, но мои слова все равно резкие. — Вы позволили Ноксу есть здесь! Он вернулся сюда и говорил с вами, конечно, вы не собираетесь нести чушь про Связную-Монстра!

Она качает на меня головой, щелкая языком, словно это так обидно, что я на нее ругнулась. — Неважно, что люди говорят об этих мальчиках Дрейвенах, я видела, что в них есть. Они хорошие, до мозга костей. Дар не делает человека чудовищем. Я также могу видеть тебя, и мне не нравится то, что там. Я не была уверена в тебе раньше, но теперь, когда ты Привязанная и мне все стало яснее? Я не потерплю тебя в своем магазине. Не возвращайся и также ни за чем не звони.