Дипломатия Людовика XIV

14. Дипломат в черной маске

Весной погода в окрестностях Турина часто бывает пасмурной и дождливой. 2 мая 1679 года проливной дождь, словно хлыстом, бил по земле, по деревьям, барабанил по крыше кареты французского посланника в Савойском герцогстве (территория Пьемонта с центром в Турине) аббата Эстрада. Вместе с ним находился граф Эрколе Антонио Маттиоли, влиятельный человек из небольшого итальянского государства Мантуя в Северной Италии.

Подъехали к берегу реки. Она разлилась. Единственный мост, по которому можно было переправиться на другой берег, оказался разрушенным. Эстрад предложил оставить карету. Пошли пешком до небольшого постоялого двора. Здесь посланник исчез. Он не хотел бросить тень на свое высокое положение, участвуя в насильственных действиях, им же самим и подготовленных. В комнату, где находился Маттиоли, рванув входную дверь, ворвались французские драгуны. Они схватили итальянца, связали его и отвезли в расположенную неподалеку крепость Пиньероль.

Какова история крепости?

На склоне одного из Альпийских холмов, со стороны Пьемонта, в XII веке был построен форт с укреплениями. Район имел большое военно-стратегическое значение. Тот, кто владел им, держал в своих руках ключи к Северной Италии. В 1630 году кардинал Ришелье во главе 40-тысячной армии захватил Пиньероль, и крепость в течение многих лет принадлежала французским королям. В наши дни от нее остались только руины. В результате похищения, организованного по законам детективного романа, Маттиоли и оказался в Пиньероле.

Родился Маттиоли в Болонье в 1640 году в родовитой семье судейских чиновников. Его дядя Эрколь — иезуит, преподавал в Болонском университете. Сам герой авантюрной истории находился в Мантуе в качестве государственного секретаря герцога Карла III. В правление его сына, Карла IV, Маттиоли стал сенатором и графом. Он пользовался большим доверием у молодого аристократа[271].

Арест Маттиоли был связан со стремлением французской дипломатии закрепиться в Италии. На протяжении двух веков Апеннинский полуостров являлся испанской провинцией. Не попали под господство Испании Пьемонт на севере Италии, Папская область в средней части страны, а также два города-республики — Венеция и Генуя. Воротами в Италию являлись крепости Пиньероль, Казаль и Мантуя. Они закрывали пути в долину реки По.

Во владении герцога Мантуи находился маркизанат Монферрат, за обладание которым не раз скрещивали оружие различные европейские армии. Столица Монферрат — город Казаль — находилась на реке По, примерно в 60 километрах на восток от Турина. Район был исключительно важным. Тот, кто обладал им, занимал господствующие позиции в Северной Италии. Людовик XIV хотел зажать Пьемонт в клещи между двумя мощными крепостями — Пиньероль и Казаль. Одна, на юго-западе, закрывала дорогу к Альпам, другая, на северо-востоке, преграждала путь к Миланскому герцогству.

За событиями в Мантуе в Версале всегда следили настороженно и внимательно. В сентябре 1665 года, через несколько дней после смерти Карла III, Людовик XIV отправил регентше, жене покойного герцога, письмо, в котором говорилось, что он «не потерпит никаких новшеств в гарнизоне Казаля в период несовершеннолетия юного герцога»[272]. Ему было в то время 12 лет.

Однако в 1676 году идея захвата Казаля приобрела в Версале реальные очертания. Государственный секретарь Помпон потребовал от дипломатов и военных сведений о гарнизоне крепости, о дворе в Мантуе, с которой Франция с 1659 по 1679 год не имела даже дипломатических отношений. Поручение короля выполнял аббат Эстрад, бывший в то время французским посланником в Венеции. Он вошел в тайные сношения с герцогом Мантуи Карлом IV и его министрами — графами Маттиоли и Виалярди, маркизом Кавриани[273].

В Париже рассчитывали на ненасытную жадность Карла IV. Молодой правитель привык жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Человек беззаботный, легкомысленный, он с полным безразличием относился к интересам своих подданных, которыми управляли неспособные и корыстные фавориты. Большую часть времени герцог проводил в развлечениях в Венеции, проигрывая остатки семейного состояния. А за одно и подорвал здоровье в любовных авантюрах. В Мантую он приезжал только за получением очередной, как правило, крупной суммы денег. Герцог стремился использовать любую возможность для обогащения. Даже займы под государственные налоги были взяты у ростовщиков на много лет вперед. Карл IV был готов продать все, что только можно, если найдется хороший покупатель.

Вместе с молодым герцогом в Венеции бывал часто и Маттиоли. На него обратил внимание Эстрад, узнавший, что государственный секретарь оказывает большое влияние на правителя Мантуи. Аббат не ошибся, 13 марта 1678 года в полночь — классическое для Венеции время тайных встреч — после очередного бала дипломат и герцог как будто случайно встретились на городской площади. Оба собеседника были в масках. В течение часа они обсуждали условия возможного соглашения. Тайные беседы состоялись еще несколько раз с соблюдением тех же предосторожностей. Наиболее сложным был вопрос о цене крепости Казаль. Его обсуждали долго. Придворные в Мантуе считали, что итальянцы продешевили. Об этом, разумеется, можно спорить. Но, как бы то ни было, в конце октября 1678 года Маттиоли через Швейцарию выехал во Францию, куда прибыл 28 ноября.

Первоначальный проект соглашения был подготовлен Лувуа. Он же взял на себя и его осуществление. Помпон только поставил свою подпись под документом. Маттиоли долго беседовал с Лувуа и получил от него детально разработанную записку.

В своих мемуарах государственный секретарь по иностранным делам Помпон рассказывает, что король поручил ему встретиться с Маттиоли. Итальянец подтвердил то, что говорил Эстраду на их встречах в Венеции: Карл IV решил порвать отношения с Испанией, от которой получал по договору 50 тысяч экю в год на содержание гарнизона в Казале. Маттиоли передал Помпону официальное письмо, в котором говорилось, что он уполномочен вести переговоры и заключить соглашение. Итальянец показал и инструкцию с личной подписью герцога. Маттиоли настойчиво подчеркивал, что все документы были написаны рукой Карла IV, доверившего это сложное щепетильное дело своему государственному секретарю. Подводя итоги переговоров в Версале с итальянским представителем, Помпон писал: «Никогда никакой другой договор не заключали так легко, как тот, который я должен был по приказу короля подписать, потому что никогда не требовали столь мало за обязательство столь важное»[274].

Соглашение действительно имело огромное военно-стратегическое значение для Франции. Оно предусматривало, что:

1. Карл IV разрешит французским войскам занять Казаль.

2. Если Людовик XIV пошлет свои войска в Италию, то генералиссимусом он назначит герцога Мантуи.

3. После выполнения достигнутых договоренностей Карл IV получит от Франции 100 тысяч экю.

Договор подписали, и он должен был вступить в силу в середине февраля 1679 года. Король принял Маттиоли, подарил ему крупный бриллиант и 400 луидоров. После ратификации договора итальянский дипломат должен был получить значительную сумму — 10 тысяч экю. Но этим щедрость Людовика XIV не ограничилась. Он обещал сыну Маттиоли место пажа при своем дворе, а брату — богатое аббатство. Казалось, события развивались успешно[275].

В конце декабря 1678 года Маттиоли уехал из Франции, получив на прощание 2 тысячи экю. Он заявил, что встретится в Венеции с герцогом (в этом городе на воде как раз проходил очередной карнавал), получит ратификационные грамоты и обменяет их в Пиньероле на французские грамоты. Затем Карл IV приедет в Казаль, и одновременно туда прибудут французские войска. В Версале к этим словам отнеслись с полным доверием. План операции подготовил Лувуа. Корпус драгун подтянули к Пиньеролю. Несколько пехотных полков были готовы к выступлению. Катина, в будущем маршал Франции, а в то время скромный пехотный бригадир, из Фландрии тайно выехал в Пиньероль для проведения операции. Его войска должны были идти день и ночь, чтобы прибыть в крепость до того, как вмешаются испанцы. Через три дня после вступления в Казаль драгун предусматривалось размещение в этой крепости пехотинцев, которыми командовал полковник Асфельд. В ожидании всех этих событий он выехал для переговоров в Венецию, где находился Карл IV. Герцог не торопился подписывать какие-либо соглашения с Францией. Полковник развлекался, а время шло. Встреча с герцогом так и не состоялась, но Асфельд получил заверения, что ратификационные грамоты вышлют в Пиньероль и туда же прибудет Карл IV. После этого полковник выехал из Венеции, но на границе Миланского герцогства, по приказу испанского губернатора, его арестовали как фальшивомонетчика и посадили в тюрьму.

Прошло не более двух месяцев после поездки Маттиоли во Францию, а дворы Турина, Мадрида, Венеции, испанский губернатор в Милане знали в деталях содержание секретного соглашения, подписанного в Версале. Зачем раскрыл свои карты Маттиоли? Лишь корыстные, денежные соображения могут объяснить такой поступок.

Первые сведения о своих переговорах в Париже Маттиоли сообщил в декабре 1678 года регентше Савойского герцогства. Она дорожила доверием Людовика XIV, а самое главное — боялась его. Поэтому копии с документов, имевшихся у Маттиоли, немедленно были отправлены в Париж. Регентша и ее приближенные отдавали себе, разумеется, отчет в том, что переход крепости Казаль к французам был особенно опасен для Пьемонта. Не только в Турине были в курсе секретных франко-мантуйских переговоров. Маттиоли пошел дальше — он информировал и австрийцев, и испанцев, и венецианцев о соглашении Мантуи с Францией. Эстрад сообщил Людовику XIV, что сделано это было небезвозмездно. Только испанцы заплатили Маттиоли 4 тысячи пистолей за сверхсекретные сведения[276].

Слухи о том, что Маттиоли арестован и находится в тюрьме, быстро распространились. Забеспокоились испанцы и венецианцы. Начали поиски итальянского дипломата пьемонтцы. «Всеобщая тревога» — так оценил сложившуюся обстановку Помпон. От Карла IV требовали объяснений из Мадрида, Вены, Венеции. Всех герцог заверял в том, что он не имеет никаких обязательств перед Францией. Испанцы сделали вид, что они поверили, и даже дали деньги на содержание гарнизона в Казале[277].

Попыталась оказать давление на герцога Мантуи и французская дипломатия. Людовик XIV послал своего представителя — Бомона к Карлу IV для обмена ратификационными грамотами. Посол предложил повысить «гонорар» герцогу. Позиция правителя Мантуи была неожиданной для француза. Он заявил, что ничего о действиях Маттиоли не знал, объявил фальшивыми инструкцию и письмо, которые итальянский дипломат от имени Карла IV представил Помпону. Утверждал, что либо на всех этих документах его подпись была подделана, либо Маттиоли ловко использовал чистые бланки паспортов, действительно подписанные в свое время герцогом. Карл IV и его министры говорили о Маттиоли как об авантюристе. О беседе в Венеции с французским послом герцог не «забыл», но отрицал, что речь шла о передаче французам крепости Казаль. Помпон писал: «Что касается письменных полномочий Маттиоли, то почти нет сомнений, что они не были фальшивыми и подложными»[278]. Согласимся с этим выводом.

Предательство Маттиоли не остановило Людовика XIV в его стремлении получить Казаль. Но Помпон и другие министры боялись, как бы испанцы не заняли этот укрепленный район раньше французов. А Карл IV не ратифицировал подписанные в Версале соглашения. Договоренности повисли в воздухе. Лувуа по-прежнему придавал огромное значение захвату Казаля. После опалы Помпона влияние главы военного ведомства в Государственном совете стало преобладающим. Он направил в Мантую своего человека — аббата Жана Мореля, сына буржуа из Шампани, большого любителя спиртного. Это, увы, вредное, но свойственное многим пристрастие помогало аббату легко устанавливать контакты. Ему поручалось предложить Карлу IV крупную денежную сумму и в ходе переговоров подписать соглашение о передаче французам только крепости Казаль без остальной территории города. В случае войны в Италии Карлу IV обещали высокое звание генералиссимуса войск Франции с жалованьем в 100 тысяч ливров.

Договор — совершенно секретный — был подписан Морелем 8 июля 1681 года. 30 сентября французские драгуны вошли в Казаль. Одна из важных дипломатических и военно-стратегических целей Людовика XIV была достигнута[279]. Увы, ненадолго. Но об этом расскажем в другой главе.

Вернемся к судьбе Маттиоли. Его предательство было невероятным, фантастическим, особенно если учесть, что события развертывались на самом высоком — королевском уровне. Возмущение французских придворных, министров, дипломатов, бывших в курсе событий, понять, разумеется, нетрудно. Похитить и примерно наказать вероломного дипломата предложили герцогиня Савойская и аббат Эстрад, уже успевший из Венеции перебраться в Турин. На своем предложении Эстрад настаивал неоднократно. Он писал Помпону о необходимости ареста Маттиоли и заключения его в Пиньероле. Государственный секретарь по иностранным делам разделял негодование посланника и называл итальянца «мошенником». Король дал согласие на арест авантюриста, однако потребовал величайшей осторожности. В своем письме Эстраду 28 апреля 1679 года Людовик XIV подчеркивал, что следовало похитить Маттиоли «без какой бы то ни было огласки» и «держать его в заточении так, чтобы никто об этом не знал»[280].

Вероломный граф попал в расставленные ему сети. Прибыв в Турин 19 апреля 1679 года, он несколько раз виделся с Эстрадом. Аббат ни в чем не упрекал итальянца и делал вид, что верит ему. Маттиоли, как всегда, жаловался на отсутствие денег. Посланник «наивно» заметил, что у Катина, например, их полные карманы. Маттиоли немедленно выразил желание встретиться с бригадиром.

Когда итальянца доставили в Пиньероль, никаких бумаг при нем не оказалось. Искали договор, подписанный Помпоном; инструкцию, подготовленную Лувуа; письмо Людовика XIV герцогу Мантуи; ратификационные грамоты. Маттиоли упорно не называл места, где находились документы. Прибегли к пыткам. Угрожали смертью. Тогда итальянец написал письмо отцу, в Падую, и тот отдал секретные бумаги. Однако ратификационных грамот герцога среди них не оказалось. Найденные документы немедленно отправили в Версаль[281].

В связи с исчезновением Маттиоли распространились слухи о его гибели. Жена графа постриглась в монахини. Дипломат тем временем находился в заключении в Пиньероле. Но его уже не звали Маттиоли. В мае 1679 года он стал Летаном[282]. По распоряжению Лувуа к итальянцу в камеру подселили сумасшедшего монаха. Видимо, в Версале рассчитывали, что в таком обществе узник проживет недолго. Подлинное имя Маттиоли упоминалось в письмах Лувуа 27 сентября и 26 октября 1680 года.

Четырнадцать лет провел итальянский граф в Пиньероле. Более подходящего места для полной изоляции осужденных от внешнего мира найти было трудно. Глубокие рвы отделяли крепость от города. Двойная линия толстых стен была соединена четырьмя высокими башнями. Повсюду — у подъемных мостов, во дворах — стояла охрана. А в центре мощных укреплений возвышалась большая башня. Мрачная, безмолвная, зловещая, казалось, необитаемая тюрьма с тяжелыми решетками на окнах. Здесь начиная с 1664 года провел остаток своей жизни Никола Фуке. Но если его тюремщиком был деликатный мушкетер д'Артаньян, то Маттиоли повезло несравненно меньше. В Пиньероле безраздельно правил беспощадно-суровый комендант Бенинь Доверию Сен-Мар, не одно десятилетие проглядевший глаза в различных тюрьмах. Этот человек не верил никому и ничему. Скрытный, молчаливый, исполнительный Сен-Мар жил одним стремлением: беспрекословно выполнять приказы начальства. Даже обсуждение поступавших свыше указаний он считал преступлением. Тюремщик, преданный королю до фанатизма, всегда опасался заговора заключенных и, не дай Бог, бегства одного или нескольких из них.

Ничто он не считал надежной преградой на пути находившихся под его недремлющим оком преступников: ни высоту стен, ни прочность решеток, ни глубину рвов, ни бдительность часовых. Сен-Мар жил в постоянной тревоге и в неусыпных подозрениях. Иностранец осматривает крепость: тюремщик настороже. Слишком любопытного беднягу задерживают, допрашивают. Каждый месяц Сен-Мар составлял список лиц, приехавших в город. Опасался всего. Камеры тщательно обыскивали. Даже отсутствие тревожных сигналов настораживало Сен-Мара, вызывало у него страх. Ужас от мысли о возможности побега «подопечных» приводил его в состояние постоянной, острой тревоги и в итоге к преждевременной старости. Современники представляли Сен-Мара — мужчину средних лет — сгорбленным, болезненно худым, с трясущимися головой и руками.

В начале 1688 года опытный тюремщик был назначен комендантом на острова Сен-Маргарит в Средиземном море (они находятся примерно в полутора километрах от знаменитого пляжа в Каннах). На островах еще в 1635 году Ришелье построил укрепления. После приезда Сен-Мара начали строить государственную тюрьму. Строили всерьез и надолго тюремные помещения, предназначенные для многочисленных заключенных.

19 марта 1694 года в составе небольшой группы заключенных Маттиоли под охраной перевезли на Святую Маргариту. В дороге были приняты строжайшие меры предосторожности. Граф Тессе, командовавший конвоем, сообщил государственному секретарю по военным делам: «Я буду вести себя согласно Вашим приказам и Вашим инструкциям, в полнейшей тайне, с максимальной осторожностью, принимая всевозможные меры для безопасности пленных и не проявляя с моей стороны хотя бы малейшего искушения любопытства»[283].

Строжайшая секретность вокруг Маттиоли исходила не от тюремщиков и даже не от министров. Похоже, что французский монарх и герцог Мантуи соревновались в жестокости. На самом деле, Людовик XIV писал своему представителю в Турине Морелю, что «Маттиолу не выйдет оттуда, где он находится, без согласия принца» (т. е. Карла IV). Герцог поблагодарил короля. По мнению известного французского исследователя Мариуса Топена, правитель Мантуи был заинтересован в «окончательном исчезновении своего бывшего доверенного лица»[284]. Очень похоже на правду!

Вновь Сен-Мара и Маттиоли связала судьба. В 1698 году бесподобного тюремщика назначили комендантом Бастилии, главной государственной тюрьмы. Престижный пост. Король доверял его только самым надежным людям. Жалованье коменданта 15 тысяч ливров плюс две тысячи ливров от лавочников, торговавших по соседству и задаривавших высокого начальника. Сен-Мар был счастлив и беспрекословно, как всегда, выполнил указание государственного секретаря по военным делам приехать в Париж со своим «старым заключенным». Эти слова повторялись в нескольких письмах Сен-Мару. Очевидно, судьба Маттиоли все еще интересовала короля и его министра.

18 сентября 1698 года в 3 часа дня порог Бастилии переступил ее новый комендант, прибывший с юга Франции. Вместе с ним на носилках доставили заключенного, видимо, фигуру значительную: его сопровождали на лошадях вооруженные охранники, проделавшие долгий путь — более чем в тысячу километров — от Канн до столицы.

Заключенный был в черной маске. Он никогда ее не снимал, даже во время еды. В Италии это, возможно, и не удивило бы никого. В Венеции, например, по приказу инквизиторов арестантов даже в камеры вводили в масках. Но у парижских тюремщиков арестант с постоянно скрытым лицом вызывал удивление и любопытство. Вот что писала супруга к этому времени уже покойного Филиппа Орлеанского Элизабета-Шарлотта в 1711 году в Ганновер своей родственнице: «Один человек долгие годы провел в Бастилии и там же умер в маске. Рядом с ним находились два мушкетера, готовые его убить, если бы он снял маску. Он ел и спал в маске. Несомненно, это было нужно. К тому же с ним очень хорошо обращались, его хорошо обеспечивали и он получал все, что желал. Он и причащался в маске; был очень набожен и постоянно читал. Так никогда и не узнали, кто это был»[285].

Прошло пять лет. Во вторник, 20 ноября 1703 года в 4 часа дня подъемный мост Бастилии опустился и несколько человек вынесли покойника. Гроб сопровождали тюремные служащие. В Бастилии умершего именовали «осужденным из Прованса». А церковный служка записал в регистрационной книге его фамилию: «Маршиоли».

Судьба играет людьми! По ее фантазии в то самое время, когда Маттиоли умирал в Бастилии, Карл IV, продав французскому монарху ключи от Италии, находился в Париже. Он жил в Люксембургском дворце, обставленном роскошной мебелью. Семь столов были постоянно накрыты, и слуги были готовы за счет французской казны, разумеется, щедро кормить высокого гостя и его многочисленную свиту. В честь герцога устраивали блестящие праздники в Версале. Он получил в подарок от Людовика XIV драгоценную шпагу, усыпанную бриллиантами.

К началу нового, XVIII века уже забыли об одном из главных виновников авантюры в Мантуе — Лувуа. «История с крепостью Казаль — самая большая ошибка из всех его ошибок, наиболее заметный эпизод в долгой интриге, которую вел Лувуа, чтобы осуществить заветную мечту своей политики — закабаление Францией Пьемонта и посредством Пьемонта — Италии»[286]. Это — суровое обвинение в адрес государственного секретаря по военным делам. Выдвинул его академик Камил Руссе.

И при жизни, и после смерти Маттиоли его судьба интересовала многих, особенно историков. Уже через несколько лет после похищения графа в Кёльне и в Италии появились сведения о том, что он жив и находится в тюрьме. В XVIII веке аналогичные сведения публиковали в Париже, в Риме, в Лондоне. Маттиоли называли человеком в железной маске.

Железная маска! До сих пор не раскрытая тайна. Много гипотез выдвинуто. Много имен названо. Среди них — незаконный сын Людовика XIV, рано умерший граф Вермандуа. Вольтер считал, что человеком в железной маске был брат Людовика XIV, сын кардинала Мазарини и Анны Австрийской. Другие говорили о герцоге Бофоре. Не забыли и английского герцога Монмоута, внебрачного сына короля Карла II Стюарта. Все же наиболее правдоподобный ответ на вековой вопрос: Маттиоли. Даже в записи церковного служки можно прочесть имя, близкое к имени итальянского авантюриста.

А теперь о судьбе других «кандидатов» на посмертную славу. Вермандуа умер от оспы 18 ноября 1683 года. Бофор погиб в битве с турками при осаде Крита в июле 1669 года. Монмоут был казнен в Лондоне в 1683 году. Фуке умер в Пиньероле в марте 1680 года. Кто же остается? Маттиоли?

Существуют факты и «за», и «против». Разумеется, три столетия — огромный срок. Трудно надеяться, что мы получим новые аргументы в подтверждение этой версии. Но она никем до конца не опровергнута. А споры все еще продолжаются. Их итоги подводит талантливая книга Ефима Черняка «Пять столетий тайной войны»[287].