Дивный ангел

Глава 8

– Итак, cherie, ты поужинаешь со мной завтра вечером? – улыбаясь, спрашивал Рене, сжимая ей руку и играя ее пальцами.

Джесси улыбнулась:

– Думаю, это будет…

Но она не успела закончить фразу – к ним подошел Джейк. Вид у него был угрожающий.

– Нам надо поговорить, – процедил он сквозь зубы. – Сейчас же!

И, бесцеремонно схватив ее за руку, потянул за собой. Рене, никогда не терявший присутствия духа, попытался возразить:

– Дама беседует со мной, мсье Вестон. Вынужден заметить, что вы нам помешали.

– Лучше не суйся в наши дела, Ла Порт, – огрызнулся Джейк. – Мы с моей компаньоншей сами разберемся.

– Думаю, здесь должна решать мадемуазель Таггарт, – настаивал тот.

Он вышел из-за стола с таким видом, будто вот-вот полезет драться. Джесси поспешила вмешаться.

– Все в порядке, Рене, – сказала она, с благодарностью глядя на француза, готового отстаивать ее честь. – Я уже почти привыкла к манерам мистера Вестона.

Джейк только зыркнул исподлобья и потащил ее за собой к черному ходу. Миновав кухню, они оказались в кладовой, заполненной ящиками, коробками, бочонками, и тут Джесси взорвалась:

– Какого черта, Джейк? Что это ты вытворяешь? Отпусти меня сейчас же!

– Сама-то ты что вытворяешь, а? – закричал он, не помня себя от ярости. – Ведешь себя, как… Кокетничаешь с этим французиком! Что ты о нем знаешь, мадемуазель Таггарт?

– Не смей так со мной разговаривать! Мы нормально беседовали, и я собиралась принять его предложение поужинать с ним, а ты схватил меня и уволок в какую-то кладовку! А что до того, хорошо ли я знаю мсье Ла Порта… – она нарочно произнесла имя на французский манер, чтобы позлить Джейка, – то это вообще не твое дело.

– Мое дело, голубушка, очень даже мое. Ла Порт – не кто иной, как пижон и развратник. Этот дамский угодник успел прославиться своими многочисленными похождениями на все побережье. Женщины его интересуют в единственном смысле.

Ни одна уважающая себя дама не станет с ним общаться.

Джесси даже побледнела.

– Ты хочешь сказать, что я…

– Нет, – перебил ее Джейк и продолжал уже мягче: – Но стоит тебе появиться в городе с Ла Портом, и соответствующая репутация обеспечена. Если ты хочешь, чтобы тебя принимали в приличном обществе, то лучше его сторониться. По этой же причине и в «Дивном ангеле» не нужно бы появляться.

– Плевать я хотела на приличное общество, – заносчиво заявила Джесси. – Мистер Ла Порт – джентльмен. Мы беседовали с ним в поезде несколько часов, и он вел себя вполне достойно, а сейчас пригласил меня поужинать. И я собираюсь принять приглашение, понятно?

– Черта с два ты примешь это приглашение! Ты пойдешь и вежливо откажешься ужинать с ним.

– А если я не стану этого делать?

– Тогда ты окажешься наверху в моем кабинете связанной и с кляпом во рту.

– Ты… ты не посмеешь так поступить! Попробуй только, Рене тебе покажет…

– Ничего он мне не покажет, потому что я его в бараний рог скручу, ясно? Ну как, ты еще хочешь пойти с ним?

Вид у него был свирепый, было ясно, что шутить он не собирается. Джесси гордо вскинула голову.

– Ты не имеешь права мне угрожать, Джейк Вестон! Я буду поступать так, как мне хочется. Даже если сегодня я откажусь поужинать с Рене, то все равно потом найду возможность пойти с ним. Вот так.

– Нет, не так. Пока ты не дашь мне честное слово, что не станешь с ним встречаться, я тебя отсюда не выпущу, нет, лучше вот что – переброшу через плечо, как Бул Хаскинс, отволоку наверх и свяжу. Рано или поздно тебе придется понять, что к чему.

– Да ты просто невыносим! Это невероятно! Какое ты имеешь право решать за меня?

Джесси кипела от негодования, но она понимала, что нельзя упорствовать, иначе беды не миновать. Беседуя с Рене, она заметила рукоятку стилета, видневшуюся из жилетного кармана француза. А какое оружие носит при себе такой тип, как Вестон, одному Богу известно. Поэтому она должна вести себя осторожно.

Тем не менее она не могла смириться с мыслью, что Джейк считает себя вправе распоряжаться ею. Ни одному мужчине не позволено так обращаться с Джессикой Таггарт! Она глянула на дверь и опрометью бросилась к выходу, рассчитывая удрать. Джейк, разумеется, догнал ее в два прыжка, цепко схватил и прижал к стене.

– Э, нет, не убежишь, лисичка! – усмехнулся он. – Ты не выйдешь отсюда, пока не дашь мне слово.

– А почему ты так уверен, что я сдержу слово? – проговорила Джесси, переводя дыхание.

– Ты же Таггарт, не так ли?

Она прикусила язык – а что тут скажешь, если он прав? Таггарты верны данному слову, это у них в крови.

– Я не верю, что Рене так уж порочен. – Она тянула время.

– Когда дело касается женщин, он настолько порочен, что ты и представить себе не можешь. Он возьмет все, что ему нужно, а потом вышвырнет тебя вон за ненадобностью.

– А как поступаешь ты? – напирала Джесси. – Разве ты ведешь себя с женщинами по-другому?

Джейк усмехнулся:

– Но ведь я не приглашаю тебя поужинать со мной.

Джесси вдруг насупилась.

– А почему? Потому, что мы партнеры по бизнесу, или потому, что ты не считаешь меня достаточно привлекательной женщиной?

Джейк немного ослабил хватку, чтобы окинуть взглядом ее изящную фигурку и высокую грудь.

– Ты очень привлекательна, очень, – признался он. – В этом салуне не найдется ни одного мужчины, кто бы отказался подтвердить это. Но ты не просто красивая, ты очень испорченная девчонка, от тебя одни неприятности. Что тебе нужно, так это выйти замуж. Где ты найдешь такого сумасшедшего, способного держать тебя в ежовых рукавицах, мне плевать, но учти: ни Ла Порт, ни любой другой из тех, кто сюда приходит, и не подумает серьезно к тебе относиться, раз ты тут крутишься.

На мгновение Джесси лишилась дара речи и обалдело уставилась на Джейка.

– Ах ты… бабник проклятый! Мужлан неотесанный… подонок! – выпалила наконец она. – Как, однако, жестоко со стороны отца свести меня с тобой!

– Может, я и подонок, – ледяным тоном ответил Джейк, – а может, и еще кто, называй, как знаешь, чихать я хотел на все эти прозвища. Я требую, чтобы ты дала мне слово перестать якшаться с Ла Портом.

– Пропади ты пропадом! – воскликнула Джесси в сердцах, она уже не могла сдерживаться.

– Того же потребовал бы от тебя отец, будь он жив.

– Отец никогда не давил на меня, никогда не был груб со мной!

Джейк снова прижал ее к стене.

– Дай мне честное слово!

Джесси вырвала руку и замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но Вестон успел ее перехватить за запястье.

– Чертова девка! – прошипел он.

С минуту они так и стояли, испепеляя друг друга взглядом. Джейк прижимался к Джесс всем телом, чувствуя, как оно упруго и в то же время податливо… Не соображая, что делает, Джейк внезапно наклонился и припал к ее губам нежным поцелуем.

Она же остолбенела от неожиданности, не смея сопротивляться, да толком и не зная как. Она чувствовала тепло его дыхания, настойчивость требовательных губ… Внезапно Джесси ощутила какой-то внутренний трепет… Это насторожило ее, но только она открыла рот, пытаясь протестовать, как Джейк осторожно приподнял ее подбородок, и поцелуй стал более глубоким, более чувственным.

«Что это со мной?» Волна наслаждения буквально захлестнула ее. Джесси уже сама прильнула к Джейку, рука скользнула по его спине – выше, выше, пока не коснулась шеи, волос на затылке… Она не думала, что делает и зачем, так было лучше, приятнее, от каждого прикосновения дрожь пробегала по телу, а поцелуй казался бесконечным.

Голос разума подсказывал ей, что нужно вырваться из объятий этого мужчины, но Джесси отказывалась подчиниться, одержимая желанием познать радость новых, неведомых ранее ощущений.

Поцелуи Джейка становились все более дразнящими, ласки – более смелыми. Его ладони скользили по ее спине, обхватывали тонкую талию, словно тугой пояс, сжимали ее бедра, и даже сквозь складки юбки она чувствовала, как горячи и трепетны мужские руки. Дрожа всем телом, Джесси прижалась к Джейку… Вдруг что-то твердое уперлось ей в живот. Джесси вздрогнула, оттолкнула Джейка и, покраснев, отскочила в сторону. Сердце бешено билось в груди.

Джейк, казалось, смутился не меньше, чем Джесси. Тяжело дыша, он пытался взять себя в руки…

В этот момент дверь распахнулась и на пороге возник Руперт. Увидев хозяев, он застыл, разинув рот от удивления.

– Босс… э-э… Простите, что помешал. Но я искал вас, очень нужно… Там один из посетителей обвиняет Стабби в нечестной игре, они того и гляди схватятся. Пэдди вышел, а этот новенький опять куда-то подевался. Лучше бы вам пойти и уладить дело, пока еще не поздно.

– Сейчас иду, – бросил Джейк. Руперт исчез за дверью.

Джейк перевел дыхание и повернулся к Джесси. Она смотрела на него во все глаза, и вид у нее был ошарашенный.

– Извини, Джесс, – сказал Джейк. – Я не думал, что так получится. Но тем не менее все это только подтверждает мою мысль.

Она вскинула брови.

– Да? – Голос срывался, она прижала руки к груди, чтобы унять дрожь. – И что же это за мысль?

– Что ты всего лишь маленькая наивная девочка, совершенно не готовая противостоять чарам такого искушенного сердцееда, как Ла Порт.

– Я вовсе не наивна!

Джейк решительно шагнул вперед.

– Да? Требуются новые доказательства? С удовольствием помогу тебе.

– Ты – сущий дьявол, Джейк Вестон, – проговорила Джесси, прижав ладони к пылающим щекам.

– А Ла Порт – негодяй. Дай мне слово, Джесс, что не будешь встречаться с ним.

Уверяя себя, что сердце так колотится от гнева, она сказала:

– Хорошо. Я не буду встречаться с Ла Портом… некоторое время не буду.

– Этого мне недостаточно.

– Я не буду видеться с ним, пока не узнаю о нем больше.

– Поточнее, пожалуйста.

– Я не буду видеться с ним в течение двух недель.

Джейк удовлетворенно улыбнулся.

– Пусть это будет месяц, Джесс. Если потом тебе захочется встречаться с ним, твое личное дело.

Джесси никак не могла понять, чем же вызвана такая настойчивость Джейка. Действительно ли заботой о ее добром имени?

– Ладно, пусть месяц, – согласилась она.

– Он негодяй, – повторил Джейк, заметно повеселев, – но глаз у него наметан, всегда нацеливается на самых красивых женщин на побережье.

И снова окинул Джесси оценивающим взглядом… нет, не оценивающим, а восхищенным… жадным… Но тут он вспомнил о чем-то, спохватился и вышел из кладовой.

Джесси обессиленно опустилась на куль с сахаром. «Господи, что же это такое происходит?» И не мудрено было задуматься – она вся до сих пор дрожит, щеки горят, а на губах – вкус страстных поцелуев Джейка. Да разве можно сравнить его с Бенджаменом Кифером? Бен целовал ее нежно, едва касаясь губами. Тогда ей было просто приятно, она чувствовала себя желанной. А Джейк разбудил в ней такую страсть, о которой она даже не подозревала.

Хуже всего то, что ей понравилось целоваться с Джейком, мало того, ей хотелось целоваться еще и еще. Боже правый! Этот Джейк Вестон – проходимец из проходимцев! Обманывал отца, а теперь пытается и ее провести. Возможно, он даже имеет какое-то отношение к убийству отца. Она должна бы его ненавидеть, но думает только о том, как приятно было его обнимать и как горячи были эти поцелуи…

Она решительно тряхнула головой и вскочила на ноги. Черт бы его побрал! В сердцах Джесси пнула ногой по мешку, но только ушиблась. Джейк вырвал у нее обещание, что она не будет видеться с негодяем Рене, а разве Рене позволил бы себе такие выходки? Это правда, что она слишком мало его знает. И все же в ее глазах француз был настоящим джентльменом, вежливым и обходительным в отличие от грубого Вестона.

Вспомнив, как Джейк ласкал… нет, просто тискал ее, Джесси вся вспыхнула от негодования. Да как он посмел? Неужели отец не видел, с кем связался?

Джесси наконец решилась выйти и тут же за дверью увидела Пэдди, своего верного телохранителя. «Интересно, – подумала она, – а если бы я позвала на помощь, что бы стал делать этот детина?»

– Я еду домой, – сообщила она Пэдди.

Не поднимая глаз, чтобы не видеть ни Джейка, ни Ла Порта, Джесси прошла вслед за ирландцем к выходу, прочь из этого вертепа. Она решила дня два не показываться в салуне, обдумать все хорошенько, а главное, подготовиться к новой встрече с Джейком Вестоном.

На следующий день Джейк проснулся с головной болью. Что только ему не снилось – за ним гнались, пытались удавить красным шелковым шнурком, он тонул в океане и занимался любовью со своей хорошенькой компаньоншей.

Вечером Джесси ушла сразу же после того инцидента в кладовой, он видел, как она продефилировала через игорный зал, даже не взглянув в его сторону. Джейку было стыдно за то, что он так распустил руки, старик Генри убил бы его на месте, если б узнал, как он обошелся с его дочерью. Черт, но ведь он не собирался целоваться с ней! Все вышло как-то само собой. Она просто-напросто довела его, разозлила своими колкостями, и чем же еще было заткнуть рот этой противной девчонке, если не поцелуем? Впрочем, способ, как оказалось, весьма приятный.

Джейк сидел на краю кровати, сжав руками виски. Он вспомнил, что выпил вчера целую бутылку бренди, стараясь избавиться от наваждения и не думать о Джесс и о том, как сладко было ее целовать. Он тщетно пытался забыть податливость ее тела, упругость груди, округлость трепетных бедер… Но и теперь эти мысли вызвали сладкую дрожь, и Джейк застонал.

Он заставил себя встать, побриться и одеться и отправился вниз. Он зашел в бар, разбил яйцо в стакан с пивом, подсолил и залпом выпил. Стало немного легче, он даже помог Руперту таскать бочонки с виски.

Работу бармена Джейк знал неплохо. Пять лет назад, как раз накануне встречи с Генри, он устроился в бар – помогал разливать напитки. Нужно же было как-то зарабатывать на жизнь. Сам родом из Техаса, Вестон оказался в Калифорнии, пройдя войну и прослужив в армии конфедератов. Ни дома, ни родных у него не было – мать умерла от холеры еще до войны, а отца Джейк вообще никогда не знал. Ему было известно, что отец всегда погуливал от матери, а потом завел себе другую семью. Поэтому к браку Джейк относился скептически, считая сплошным занудством и враньем. И он решил, что не создан для семьи и не женится никогда.

– Спасибо, босс, – поблагодарил его Руперт, когда Джейк принес очередной бочонок. – Что-то с каждым годом эти бочки все тяжелеют. Вам не кажется, что виски уплотняется, а? – спросил он, усмехаясь и подмигивая хозяину.

– Не знаю, Руперт. Но должен тебе заметить, что с годами все тяжелее и пить, и работать. Все хуже и хуже год от года.

– Ну уж не хуже, чем в Эльмире-то?

Джейк ухмыльнулся.

– Да почти так же, – ответил он, прекрасно понимая, на что намекает бармен.

Джейк был капитаном кавалерии, и однажды в бою под ним, тяжело раненным, подстрелили лошадь. С одной пулей в плече и с другой в бедре Джейк был доставлен в Нью-Йорк, где провел шесть месяцев в тюрьме Эльмира – худшие полгода в его жизни. Невозможно забыть голод, болезни, крыс, умирающих солдат-конфедератов…

– Это партнерство с мисс Джесси вас так утомило? – пошутил Руперт.

– Она не сахар, уж будь уверен, – пожаловался Джейк. – Хотя оказалась намного умнее и сообразительнее, чем я ожидал. Но и намного упрямее, черт ее побери. Если бы кто мне раньше сказал, что девушке, получившей такое воспитание, как Джессика Таггарт, взбрело в голову заняться бизнесом, я бы решил, он обкурился китайской «травки», не иначе.

– То же самое сказал вчера Ла Порт, – сообщил Руперт. – Говорит, она и умна, и красива, но он ни за что бы не стал ее партнером по бизнесу.

Джейк выругался.

– Схожу-ка я в «Золотую колючку», посмотрю, как там дела у наших конкурентов, – буркнул он и направился к двери.

Моник Дюбуа избавит его от тоски и сомнений, все эти глупости разом вылетят из головы.

В отличие от «Дивного ангела», где посетителям предлагали азартные игры и девочек, в «Золотой колючке» устраивали настоящие развлекательные программы. Салун размещался в большом двухэтажном здании. Внизу два зала – игорный и зрительный – с баром и столиками перед небольшой сценой с блестящим занавесом. На втором этаже – зашторенные ложи, двери из которых вели в номера девиц.

Салун принадлежал некой Ноб Хилл Кэйт, но хозяйничали в нем две дамы – сама Кэйт и Моник Дюбуа, ее приемная дочь. Джейк изредка наведывался к Моник, красотке француженке с тонкой талией, длинными черными волосами и сияющими голубыми глазами.

Моник сама выбирала себе мужчин и никогда не ходила в ложи, ни за какие деньги! Она считалась принцессой «Колючки», и королева Кэйт позволяла ей носить этот титул. Кэйт прекрасно понимала, что посетителя – богатого посетителя – надо зажечь мечтой, заставить его добиваться воплощения этой мечты в реальность, и Моник очень подходила на роль такой приманки.

Народу в «Колючке» было полно, и Джейку пришлось пробираться к сцене. «Черт, а старуха Кэйт не прогадала, взяв эту турчанку!» – посетовал он, сообразив, что публика собралась поглазеть на танцовщицу, исполнявшую танец живота. Номер считался гвоздем программы, многие приходили в «Золотую колючку» только для того, чтобы увидеть знаменитую Фатиму. Несколько лет назад, когда Кэйт впервые выпустила на сцену исполнительницу экзотического танца, в зале наступила мертвая тишина – посетители молча наблюдали за волнующими плавными движениями. Кэйт уже было решила, что зрителям номер не понравился, но стоило танцу закончиться, зал взорвался такими восторженными аплодисментами, что хозяйка всерьез перепугалась, как бы не обрушился потолок.

Джейк огляделся, разыскивая Моник. Он старался не слишком часто появляться здесь, чтобы, во-первых, не считаться постоянным клиентом конкурирующего заведения, а во-вторых, чтобы удерживать женщину на должном расстоянии. Превыше всего он ценит свою свободу, а посему Моник должна знать свое место. Правда, еще не так давно он позволял ей изредка приходить к нему в «Ангел» после закрытия, но уходила она до рассвета.

Моник сидела за столиком в компании двух известных в городе политических деятелей. Она помахала ему рукой, и он подошел.

– Bonjour, cheri, – поздоровалась она и поцеловала приятеля в щеку, прижавшись грудью к его плечу. – Ты знаком с членом городского совета Петерсоном и судьей Фендерманом?

– Джентльмены, – поклонился Джейк и пожал обоим руки, приветствуя важных персон, частенько навещавших «Ангел». – Ты занята, Моник? Я бы хотел… обсудить с тобой одно дельце.

– Нет, cheri, просто мне хотелось усадить наших дорогих гостей на лучшие места, чтобы им было все хорошо видно. Пойди пропусти стаканчик в баре, а я подойду к тебе, как только начнется представление.

– Джентльмены, – откланялся Джейк и, извинившись, отправился в бар.

Он не удивился и не обиделся, что Моник предпочла ему своих клиентов, слишком уж важные птицы, чтобы их игнорировать. Общественные организации требуют закрытия салунов и публичных домов. Вот почему так важно заручиться поддержкой городского совета и суда.

Раздались первые музыкальные аккорды, и зал затих, все взоры обратились к сцене. Из-за занавеса появилась рука, вся в блестящих браслетах. Взмах, плавное движение и снова взмах, звон браслетов – все в такт музыке. Завораживающее зрелище, хотя самой танцовщицы пока не видно, но вот и она – занавес раздвинулся, и Фатима предстала перед зрителями. Вращая бедрами, она извивалась, как змейка, поворачиваясь то спиной, то боком, позволяя публике лицезреть движения обнаженного живота. Джейк не мог оторвать глаз от сцены и даже не заметил, как подошла Моник.

– Cheri, – прошептала она прямо ему в ухо. – Я вижу, на тебя тоже подействовали чары нашей Фатимы.

– Да она же толстая, – усмехнулся Джейк. – С тобой никто и сравниться не может.

– Правда? – просияла Моник, но по глазам было видно, что она не очень-то верит в искренность комплимента.

Разглядывая ее ухоженное фарфоровое личико, вглядываясь в блестящие голубые глаза, Джейк подумал, что сравнение со смуглой Фатимой она, конечно, выдержит, но вот кое с кем другим… И перед его глазами возник образ Джесси Таггарт: живое прекрасное лицо, тонкие черты, глубокие зеленые глаза, а в них обида, упрек… Ну надо же! Лезет всякая глупость в голову, мешает расслабиться! Почему же он ее вспоминает?

– У меня в спальне бутылка прекрасного шампанского, специально для тебя, cheri. Надеялась, что ты придешь сегодня.

«Так я и поверил, – подумал Джейк. – Ты приготовила ее для любого, кого бы заманила сегодня к себе в постель».

– Что ж, давай проверим, так ли хорошо это шампанское, – сказал он.

Поднимаясь с Моник по лестнице, Джейк глянул в зал – обычно их провожают завистливые взгляды, но сейчас все увлечены представлением.

– Она так играет телом, только когда танцует, – сказала Моник, заметив, что он смотрит в сторону. – Но если ты предпочитаешь глазеть на нее…

И она хотела было уйти, но Джейк придержал ее за руку.

– Не выдумывай, детка, – успокоил он капризницу, притягивая ее к себе и целуя.

К немалому своему удивлению, он тут же почувствовал разницу – губы Моник холодные, твердые, а у Джесси они такие чувственные, полные и горячие. Целуется француженка, конечно, классно – ее язык тут же проник в его рот и проделывал там всякие приятные фокусы. Она обвила его шею руками, гладила его по волосам, пальцы скользнули под ворот, ноготки легонько царапали кожу.

Джейку всегда нравились искусные ласки этой опытной женщины, но сейчас удержаться от сравнения с невинной, непосредственной реакцией Джесси на его смелый поцелуй невозможно. На сей раз объятия Моник радости не принесли, он даже засомневался, а хочется ли ему заняться с ней любовью? Но ничего не подозревавшая француженка взяла Джейка за руку и увлекла за собой в спальню.

Позже, удовлетворенный и усталый, Джейк лежал на постели. Все бы хорошо, но почему-то в конце он вдруг представил, что ласкает и любит Джесси. Это ее тело распростерто под ним, она вскрикивает от наслаждения, ее он целует так нежно и страстно. Вот уж незадача – он пришел к Моник, чтобы забыть зеленоглазую девчонку, но все усилия оказались напрасны.

Моник положила ладонь ему на грудь, явно привлекая тем самым к себе внимание. Она заговорила, и голос ее звучал как-то странно:

– Cheri, когда мы с тобой занимались любовью, ты кое-что сказал.

У Джейка все так и сжалось внутри – неужели он мог произнести имя Джесси?

– Я не помню.

Моник приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.

– Как ты меня называл? – спросила она сухо.

– Лапочка. Я называл тебя лапочкой. Она встала на колени и, склонившись к нему, спросила, тяжело дыша:

– Кто такая Джесси?

Джейк почувствовал, что краснеет.

Может, я назвал тебя пупсиком? Ты же знаешь, мне нравится дразнить тебя…

Моник поднялась с постели и накинула розовый пеньюар.

– Кто такая Джесси? – настаивала она.

– Я уверен, что не называл тебя Джесси, Моник, – стоял на своем Джейк.

Но унять ее было невозможно. Идеальная любовница, француженка обладала скверным характером.

– Ты сказал – Джесси! – выкрикнула она и схватила стакан с остатками шампанского.

Джейк решил, что она собирается осушить его, чтобы прийти в себя, но нет – Моник запустила стаканом в него, и если бы он вовремя не увернулся, беды не избежать. Стакан со звоном разбился о стену за его спиной.

– Жаль, хорошее шампанское, – усмехнулся Джейк.

– Негодяй!

Он понял, что пора сматываться. Но не успел и брюки натянуть, как рассвирепевшая женщина швырнула в него флакон с духами. На этот раз не повезло – флакон задел щеку.

– Прекрати, Моник! – прикрикнул Джейк, начиная злиться.

– Ты сукин сын! – воскликнула та и потянулась за бутылкой с шампанским.

Тут уж было не до шуток, мешкать нельзя. И Джейк перехватил ее руку.

– Уймись ты, глупая! – Он толкнул разъяренную женщину на кровать и сам навалился на нее. – Какое тебе дело до того, с кем еще я удовлетворяю свои сексуальные потребности?

– Чтоб у тебя их не было до скончания века, Джейк Вестон! – злобно выкрикнула Моник и попыталась вывернуться.

Он отобрал у нее бутылку и поставил на пол.

– Ты, маленькая фурия, остынь! Можно подумать, ты ни с кем другим не развлекаешься! Если тебе не нравится, что я говорю в постели, могу не приходить. Желающих переспать с тобой хоть отбавляй, я так понимаю.

Моник дрожала от ярости, но больше не пыталась вырваться. Джейк встал и оделся, а она осталась лежать, всем своим видом изображая оскорбленную невинность. Он подошел к двери и бросил через плечо:

– Загляну к тебе через пару дней.

Джейк вовсе не собирался этого делать, Моник с него хватит, и надолго.

– Иди к своей Джесси! – крикнула она.

– Послушай… – начал было он, но решил, что с него довольно объяснений, и вышел, громко хлопнув дверью.

С той стороны о дверь с грохотом разбилась бутылка. Джейк горько усмехнулся – вот они, женщины! Ну что за вздорное племя? То одна ему досаждает, то другая!

Пробираясь через зал к выходу, Джейк столкнулся с Кэйт. Та распахнула объятия.

– О, неужели это мой любимый конкурент? – воскликнула она. – Как поживаешь, Джейк?

– Прекрасно, Кэйт, – ответил он, улыбаясь, и сразу почувствовал, как болит щека. – Знаешь, я наконец понял секрет названия твоего салуна. Ты – это золото, а Моник – колючка.

– Даже у роз есть шипы, – рассмеялась хозяйка.

Кто бы спорил! Распрощавшись с Кэйт, Джейк вышел на улицу и тяжело вздохнул. Если у роз колючки, то он найдет себе орхидею.