Дивный сад любви

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Вы, должно быть, здорово перепугались, когда узнали, что Бастер пытался оседлать Бешеного Пса? – спросил судья Грейдон, покачивая головой.

– Не то слово, – сухо парировал Джейк. – Я испытал настоящий ужас.

Судья помешивал кофе, скрывая выражение глаз под густыми бровями.

– Семья, знаете ли, большая ответственность.

– Я это уже понял.

– И все-таки игра стоит свеч?

Джейк посмотрел на Уинн.

– Да. Стоит.

– Э-э-э, да хватит вам, о чем вы говорите?! – взвизгнул Рэндолф. – Думаете, он скажет что-нибудь другое? Он сделает все, лишь бы унаследовать это место. И на ложь пойдет, я уверен.

Чашка Уини застучала о блюдце.

– Он не лжет! – отрезала она. – И я тоже. И, чтоб вы знали, Джейк и я в брачную ночь спали вместе! – Она помедлила, затем неохотно добавила: – Точнее, это произошло утром следующего дня. Так что мы настоящая, полноценная, состоявшаяся семья. Вот так. И, поскольку с этим покончено, не угодно ли приступить к торту?

– Кто сказал ей? – Джейк вскочил на ноги и, гневным взглядом обведя по очереди всех сидящих за столом, остановился на Питере. – Ты. Это твоих рук дело, ведь так?

– Я… я действительно пришел раньше других сегодня, – признался адвокат, – чтобы удостовериться, все ли готово к разговору.

– Ах ты сукин сын!

– Подожди минуту, не кипятись, – запротестовал Питер. – А что ты, собственно, так расстроился? Неужели не сказал ей, о чем сегодня пойдет речь?

– Нет, не сказал, – отрезал Джейк.

– Но ты же говорил, что скажешь.

– Говорил, но… не сказал.

– Видите, он все-таки лжет! – с радостью в голосе вставил Рэндолф.

– Какого же черта ты не объяснил ей? – в запальчивости спросил Питер. – Чего тогда ждал от этой встречи?

Джейк сложил руки на груди.

– Я ожидал, что судья задаст несколько тонких вопросов. Настолько тонких, что она не поймет, для чего это нужно.

Судья Грейдон нахмурился.

– Почему вы хотели скрыть от Уинн такое важное обстоятельство, Джейк?

– Я хотел пощадить ее чувства, – ответил тот после длинной паузы.

– Он хотел защитить меня, – объяснила Уинн, ослепительно улыбаясь своему мужу. – Он благородный человек.

Услышав эти слова, Рэндолф, как ужаленный, вскочил с места и, судорожно тыча пальцем в Джейка, закричал:

– В нем нет ни на йоту честности! Ему плевать на чьи бы то ни было нежные чувства. Я вам скажу, почему он так поступил. Он знал, что она уйдет от него! Любая нормальная женщина предпочтет уйти от мужчины, а не обсуждать прилюдно интимные подробности.

– Уйти от него? – Уинн тоже вскочила, отодвинув в сторону стул. Глаза ее пылали негодованием. – Вы считаете, я смущена или унижена тем фактом, что я законная, настоящая жена Джейка Хондо? Я горжусь этим. И готова заявить это всему миру, если меня попросят.

– Да он вас просто использует! – гневно бросил Рэндолф. – Вы что, слепая? Не видите этого?

– Вы плохо знаете Джейка! – с убеждением сказала она.

– Я знаю его давно, в течение многих лет. К сожалению. – Он посмотрел на нее с подчеркнутым сочувствием. – Похоже, у вас сложилось впечатление, что он мягкий и пушистый… ручной зверек, одним словом. Вы очень заблуждаетесь, мэм. Этот человек – свирепый хищник, он подкрадется сзади, а как только вы обернетесь, тут же растерзает вас.

Джейк, с улыбкой глядя на Рэндолфа, подзадоривал его:

– Ну, давай, давай, Честерфилд! Ты так ждал этого момента. Сегодня твой день. Валяй, говори, я послушаю.

– Ты прав. Я давно хотел тебе это сказать. – Рэндолф сжал челюсти и напрягся, как в ожидании удара. – Здесь судья, и ты не сможешь помешать мне сказать правду.

– Твою версию правды, – мягко поправил его Джейк.

– Не только мою, но и всех, кто живет в этом городе. – Рэндолф положил ладони на стол. – Ты – ничтожная личность, Хондо, ты всегда смотришь, как бы урвать кусок побольше! Так же, как твоя мать. Единственная разница между вами в том, что ей повезло меньше, чем тебе. Если бы старик не был так к тебе привязан, он бы никогда не включил тебя в завещание.

Джейк пожал плечами.

– Это давно всем известно, Честерфилд. Дед и не скрывал этого. Если бы у него были законные наследники, я бы так и остался в канаве, где он меня нашел. Ну и что? Что? Я никогда не горел желанием поехать с ним.

– Но поехал! Вернулся вместе с ним. С намерением расквитаться с теми, кто знал твою мать.

Ножки стула, на котором сидел Джейк, угрожающе скрипнули.

– Я не приехал, меня привезли! Я бы даже сказал, привезли связанным, как кабана.

– Ты хотел расквитаться, потому что мы все были безучастными свидетелями, когда Честерфилд прогнал твою мать.

Джейк рассмеялся холодным смехом.

– Никто не выгонял ее. Черт побери, ему и не нужно было ее выгонять. Бросил бы ей несколько монет – она бы и сама ушла, еще была бы благодарна ему за эти гроши.

– И тем не менее ты вернулся, чтобы расквитаться, потому что никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей. Ты замечал каждый косой взгляд в свою сторону и набрасывался на каждую женщину, до которой можно было дотянуться.

Эви встала и подошла к мужу.

– Рэндолф, прекрати! Что ты говоришь, разве так можно!

– Я знаю, что говорю! И хочу, чтобы эта милая и благородная миссис Хондо тоже знала. – Он посмотрел на Уинн. – Ну как? По вкусу вам эта горькая правда?

– Какая правда? Что Джейк – незаконнорожденный? – Она пожала плечами. – Он говорил мне. Но это не его вина, и я не понимаю, почему он должен отвечать за… свою незаконнорожденность. И не понимаю также, в чем вы его обвиняете.

– Я сказал, что он несет ответственность за свои поступки с того момента, как приехал в этот город. Не настораживает ли вас, что он всегда отстаивает свою правоту кулаками и что ни одна порядочная женщина не хочет с ним знаться?

– Если вы думаете, что я в шоке оттого, что Джейк попал в несколько переделок, то ошибаетесь. Да, он не стоит в стороне. Но вы же его сами спровоцировали. – Уинн гордо улыбнулась. – Он прирожденный боец. Это одна из причин, почему я вышла за него замуж.

– Вы это серьезно?

– Совершенно серьезно. И раз уж речь зашла о женщинах, то он ни на кого не набрасывается. В этом нет необходимости.

– А-а, – холодно засмеялся Рэндолф. – Ну да, сейчас – нет.

– Не надо больше ничего говорить, Рэндолф, – потянула его за рукав Эви. – Все равно ничего не изменишь.

Уинн не собиралась отступать. Рэндолф оскорблял ее мужа, а это уже вызов, и она его примет. Она резким движением бросила полотняную салфетку на стол.

– Может быть, женщины говорили, что он на них набрасывался или принуждал их, – сказала она, отчетливо выговаривая каждое слово, – но это только потому, что у них не хватает смелости сказать правду.

– А в чем же заключается эта правда?

– Что они сами были бы не прочь, чтоб их соблазнили или чтобы на них набросились.

Рэндолф стал красный как рак.

– Это ложь!

Джейк не сказал ни слова, только глядел на Уинн таким нежным и добрым взглядом, что сердце ее готово было растаять.

– Это не ложь, а чистая правда, – сказала она. – Я уверена, найдется много женщин, которые днем не удостоят моего мужа взглядом, а ночью готовы нырнуть к нему в постель.

– Это все было до того, как я встретил тебя, фея, – отозвался Джейк без тени извинения в голосе. – Надеюсь, ты не в обиде.

– Я совершенно не в обиде. Это они много потеряли, а не я. Они знали только одну твою половину. Я намереваюсь узнать тебя всего.

– Как звали твою сестру, Трейси?

– Да. Мальчики напоминают мне о Трейси и Робе. Я… я даже чувствую иногда, что они где-то рядом.

– Не зря, видно, они решили отдать детей тебе.

– Они знали, что я люблю и Бастера, и Чика, – просто ответила она. – И знали также, что я все для них сделаю.

– Даже замуж за меня выйдешь.

– Это было самое легкое решение из всех, которые я принимала в своей жизни. В первую же секунду я поняла, что ты – настоящий мужчина.

– Потому что могу сразиться с драконом?

Глаза его оставались в тени, но в тоне чувствовалась колкость.

– Не только это. Ты показался мне настоящим мужчиной, потому что я… – Потому что с первого же взгляда я увидела тебя лучше, чем ты сам видишь себя. Потому что в тот момент, когда я посмотрела в твои золотистые глаза, я поняла, что полностью, безвозвратно влюблена. Но она не сказала ему этих слов: он еще не был готов их выслушать. – Я вышла за тебя замуж, потому что мы были нужны друг другу. И сейчас тоже.

Он хмыкнул.

– Спасибо за моральную поддержку.

– Я тебя достаточно хорошо знаю – лучше, чем Рэндолф. Знаю, например, что тебе довольно одного взгляда, чтобы соблазнить женщину. – Я думаю, несколько больше, чем одного взгляда, – добродушно рассмеялся Джейк.

– Возможно. – Уинн подошла к нему ближе. – Говори все, Джейк, – попросила она. – Расскажи мне, что тебя мучает, сними камень со своей души, раз и навсегда, и чтобы мы больше не возвращались к этому.

– Ты хочешь, чтобы я рассказал о себе? Подробно, со всеми деталями?

– Не совсем. Но мне кажется, тебе необходимо выговориться.

Он отодвинулся, будто желая восстановить дистанцию.

– Ты так считаешь? – холодно спросил он.

– Знаешь что, Джейк… Я не собираюсь биться в истерике, если ты скажешь мне что-нибудь шокирующее. И не отвернусь от тебя. – Она сделала паузу. – Почему ты не хочешь рассказать о себе? Потому что не уверен, как я буду реагировать?

Она села рядом с ним.

– Черт побери! – еле слышно пробормотал он.

– Я, кажется, понимаю. Ты так долго строил оборону, возводил каменные стены, так старался, чтобы твоя крепость была неприступной… Понятно, что ты не хочешь открывать дверь и впускать кого-то.

– А что, это необходимо?

– На этот раз – да.

– Да, от тебя не так просто отмахнуться.

– Верно. Я назойливая, докучливая, прилипчивая.

– Но также чертовски верная, надежная… Ну, хорошо, жена. Ты и так уже достаточно обо мне наслушалась всякой грязи. Осталось еще немного. Мои родители с первого взгляда страстно полюбили друг друга. Они провели счастливое лето, полное наслаждений. И по неосторожности зачали ребенка – как ты, наверное, догадываешься, это был я. Когда беременность стала очевидной, мать пришла к отцу, чтобы спросить его, как ей быть дальше. «Извини, дорогая, – сказал отец, – но я уже помолвлен с другой». Естественно, эта другая больше подходила ему по социальному положению. Он намекнул моей огорченной матери, что будет очень признателен, если она исчезнет с его горизонта. И заплатил ей.

– О-о, Джейк, – пробормотала Уинн.

– Когда мне исполнилось шестнадцать, мать умерла, и я оказался на улице. К тому времени и отец скончался. Его жена так и не смогла родить ему ребенка. Старший Честерфилд, мой дед, очень сокрушался по этому поводу. Вспомнив про несчастную беременную девушку, он отыскал меня.

– И вернулся в Честерфилд с бесшабашным, хулиганистым мальчишкой? Нетрудно догадаться.

– Да, не о таком внуке он мечтал. Я его ненавидел за лицемерие и не испытывал угрызений совести. В обмен на мою ненависть дедушка отдал мне все, что имел: еду, одежду, крышу над головой… Все, что можно купить за деньги, он отдал мне без колебаний. Только одного я не взял.

Уинн достаточно было одного мгновения, чтобы догадаться.

– Имя?

Он кивнул.

– Не один год дед просил, чтобы я взял фамилию Честерфилд. Я не согласился.

Она посмотрела на него долгим, понимающим взглядом.

– Это был единственный способ сохранить не зависимость… Сохранить нетронутой частичку самого себя.

Он пожал плечами.

– Я был Джейк Хондо, и, если б меня звали Честерфилд, ничего бы вокруг не изменилось.

– Но ведь ты привязался к нему, несмотря на то, как Честерфилд поступил с твоей матерью?

Джейк задумчиво почесал затылок.

– Пожалуй… – согласился он. – Да. Дед был гордый, одинокий человек, совершивший множество ошибок в своей жизни. Ни разу за всю жизнь он не попытался обвинить в своих ошибках кого-то другого или оправдаться. Он часто говорил: «Я такой». И я уважал его за это.

– Но ты ведь не жил с ним, верно?

Он вздохнул.

– Я полагаю, ты имеешь в виду «Проселоч ную дорогу»?

– Да.

– Как только я приехал в Честерфилд, я начал работать и откладывать деньги, чтобы купить себе дом.

– Этого у тебя не отнять, – понимающе кивнула Уинн. – Не зависеть ни от кого и ни от чего.

– Да, что-то в этом роде, – согласился он. – Мне повезло. Когда мне было лет двадцать пять, я купил соседнее ранчо. Оно было до смешного мало по сравнению с владениями деда, по понемногу я прикупил соседние земли, так что теперь у меня солидное имение.

– Но Дасти говорит, что ты практически не жил там, а сразу же переехал в поместье деда.

– Почти сразу же после того, как я купил соседнее поместье, у деда обнаружили рак, – сказал Джейк. – Мне ничего другого не оставалось… Однако, пожалуй, хватит об этом.

– Подожди. Еще несколько вопросов. Расскажи мне побольше о Рэндолфе.

Джейк состроил недовольную гримасу.

– Рэндолф старше меня на несколько лет. До того как я появился в поле зрения, он считал себя безусловным наследником, несмотря на свое довольно дальнее родство с дедом. Когда он понял, что это не совсем так, то впал в шок. Для него стало целью испортить мне жизнь.

– А Эви?

Он покачал головой.

– Извини, фея, это личное.

– Понятно. Я примерно представляю.

Джейк молча отпил глоток бренди.

– Я хочу поблагодарить тебя, – сказал он после долгой паузы.

– За что это? – удивленно подняла она брови.

– За сегодня. – Он приблизился к ней, взял ее подбородок, большим пальцем провел по губам. – И… хочу извиниться. Я должен был сказать тебе об истинной цели сегодняшнего собрания. Но не сказал, потому что… потому что…

Она прильнула к нему, положив голову на плечо.

– Потому что хотел защитить меня.

Он закрыл глаза и сжал челюсти так, что на щеках вздулись желваки.

– Нет, черт побери. Не в этом дело. Это просто отговорка, а причина в другом. Я боялся, что, когда речь зайдет о том условии в завещании деда, ты можешь натворить что-нибудь… непоправимое.

Она смотрела на него в замешательстве.

– Не понимаю. Ты же ничего не боишься.

– Я так не считаю. – Он смотрел ей прямо в глаза своими золотистыми, с дичинкой, глазами. – По крайней мере с тех пор, как встретил тебя. Я тебя боюсь как ада, дорогая.

– Ты боишься меня? – прошептала она. – Почему?

Он не хотел отвечать. Но она заслуживала его откровенности, если не большего.

– Дело в том, что ты – первая, кто поверил в меня. Ты доверилась мне полностью. Ты так разбираешься в людях… Как будто видишь всех насквозь. Хотя когда ты смотришь на меня, то, похоже, видишь какого-то другого, незнакомого мне человека. – Он скептически улыбнулся. – Тебе понятно, о чем я говорю? Тот образ, который ты соорудила в своем сердце, – он не настоящий, это не я. Когда ты узнаешь, каков я на самом деле, то поймешь, что, кроме огорчения, от меня ждать нечего.

– Один из нас не прав. И если уж хочешь знать, – глаза ее блеснули, – то это не я.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он заговорил:

– Что же мне с тобой делать?

– Может быть… займешься любовью?

Джейк громко, облегченно рассмеялся.

– Ну, это не так уж трудно. Этим я готов заниматься с тобой все время. Но я не помню, чтоб ты просила меня об этом. – Он стал поглаживать ее шею, подбородок. – Иди ко мне.

Бережно, как драгоценное сокровище, Джейк заключил ее в свои объятия. Губы их соприкоснулись, и они слились в одно целое. Все прочее исчезло.

Он увлек ее на пол и целовал до тех пор, пока не почувствовал, как прилив желания окатил ее мощной волной. Резкими, торопливыми движениями она сбросила с себя одежду и, скользнув под него, стала двигаться в такт ему, мягко и бесшумно.

И он погрузился в эту мягкость, не в силах больше противиться влечению. Она жалобно всхлипывала и молила его о чем-то, а Джейк, не понимая слов, но чувствуя ее желание, отвечал на него. Он приподнял ее бедра и, крепко прижав к себе, нашел губами ее губы. Вот она напряглась и растаяла, растворилась в его руках. Больше ему ничего не надо было. В этот момент глаза их встретились.

В зеленых глубинах ее глаз он увидел любовь. Настоящую, на всю жизнь – чистую, верную. Она отдала свою вечную любовь временному мужу.