Дизайн под штампом

Глава I. Дрянное день рождения

Чикаго встретило Одри проливным ливнем и затянувшимся серыми тучами небом. Выкинув стаканчик «Starbucks» с давно выпитым латте, она быстро нашла взглядом знакомую машину. Даже не успев сильно промокнуть, быстро шмыгнула в авто и уже с пассажирского места закинула рюкзак на заднее сиденье.

— Это последние дни апреля? — фыркнула Одри, выдвинув зеркальце, и попыталась привести волосы в более-менее нормальный вид. — Кошмар.

— И тебе здравствуй, подруга, — хохотнула Ева. — Вижу, что день рождения совсем не поднимает тебе настроение.

— Твой звонок в два часа ночи и серьги, которые не доходили купить руки, зарядили меня прекрасным настроением, — хмыкнула Одри. — Но вот ливень и в правду подпортил день.

— Оставь эту прядь в покое. Такое чувство, что ты сейчас себе все волосы вырвешь, — Ева с улыбкой наблюдала за подругой.

— С удовольствием сделаю это с Джуди, если она мне до сих пор не сбросила варианты площадок, — кивнула Расселл, включая на телефоне звук. — Как галерея?

— На днях купили три картины. Было такое чувство будто мужику вообще всё равно, что он покупает. Или он просто вышел в магазин за хлебом, но потерялся и забрёл к нам.

— Ева, душа моя, я сейчас все твои чёрные пакли повыдергиваю! — Одри злобно зыркнула на подругу через зеркало. — Ты продала картины этому типу?

Невилл весело рассмеялась. Если бы не рабочие обязанности и вежливость, то она, не раздумывая, выкинула бы этого гения бухгалтерии на улицу.

— Я, конечно же, нет, а вот Лукас — да.

Простонав, Расселл откинулась на сиденье. Лукас точно сошёл с ума. Что он творил?!

— Невилл, тебе просто повезло, что он твой муж. Иначе — убила бы, не отходя от места.

Остановившись на светофоре, Ева достала из бардачка небольшую визитку. С сомнением повертев её в руке, всё же отдала Одри.

— Какого чëрта вы пустили его в галерею?! — рявкнула Одри, прочитав имя, написанное на клочке картона.

— Мы внесли его в чëрный список, и охрана в курсе, что его нельзя пускать ни в офис, ни в галерею, — девушка напряжённо следила за подругой, ожидая бурю. — Всё совсем плохо?

Одри промолчала. Она прекрасно поняла, про что говорила Ева. Девушка хоть и старалась изо всех сил держать компанию на плаву, но то, в каком финансовом состоянии она была до прихода Одри, отняло очень много времени, чтобы разобраться со всеми долгами, в которые влезла мать.

Несколько лет всё было относительно хорошо, но только недавно откуда-то вылез левый поставщик. И теперь, помимо организации показа, девушка ещё пыталась как можно быстрее разобраться в ситуации. Приятного было мало.

— Остановишь у офиса? — оставила подругу без ответа Одри, пытаясь найти нужный документ в телефоне.

— Опять всю ночь там проторчишь? — прищурилась Ева. — Чëрт с тобой, всё равно не переубедить.

Усмехнувшись, Одри обняла Еву. Эта девушка — единственный человек, который был с ней с самого начала. Одри никогда не забудет, как Невилл игнорировала выходные, вместо них помогая ей с делами фирмы. И как потом им после их ночных посиделок приходилось менять и окна, и мебель.

Ева была самым близким человеком для Одри после того, как не стало отца и сестры. Да, моментами она была резковата, но и Одри не отставала.

На неё злиться было просто невозможно, обижаться — тоже. Поэтому её звонок в два часа ночи не разозлил, а наоборот поднял настроение. Одри всё равно не спала, а работала над новой коллекцией. А курьер с огромным букетом и подарком удивил её. Было обидно оставлять цветы, но несколько часов он всё-таки радовал девушку.

Одри была, конечно, счастлива увидеть серьги, которые давно хотела, но по-настоящему счастливой её сделало внимание подруги. Ева всегда всё замечала и читала её, как открытую книгу. Иногда это напрягало, но ведь в конце концов в жизни должен быть такой человек: которому не страшно или не стыдно прийти и пожаловаться на дурное настроение или попросить помощи.

Пусть у неё и день рождения, но отмечать его она не собиралась так же, как и прошлый и позапрошлый раз. В общем, как и всегда после аварии. Самый главный подарок девушка уже получила — искренние поздравления по телефону от Евы, да и просто внимание подруги. А ещё представление о том, сколько же времени она потратила на то, чтобы устроить сюрприз.

— Сегодня не смогу, — поджала губы Одри, увидев напоминание о встрече. — Нужно сходить на мероприятие к одному человеку.

Пусть эта затея всё ещё и казалась дрянной, но и отказаться было бы неправильно. К тому же это не первый раз, когда сразу после перелёта нужно мчаться на какое-нибудь мероприятие. Да и выбора ей, в принципе как и раньше, не оставляли.

Разумеется Одри никто ни куда не собирался тащить. Просто это было больше как ультиматум — ты приходишь на мою «вечеринку», а я тебя не трогаю. И этого хватало, чтобы чаша весов склонялась к походу на эту церемонию лжи вперемешку с лицемерием. И практически всю свою жизнь Одри так и жила: выбор вроде бы и есть, а вроде — нет.

Быстро попрощавшись с Евой, Одри выскочила из машины. Прошла ближе к зданию и вдохнула полной грудью. Во время дороги дождь плавно перешёл на «нет» и оставил после себя лишь небольшие лужи и свежий воздух.

Одри любила весну и любую её погоду. Но во время дождя, в любое время года, она предпочитала прятаться за стенами офиса или квартиры. Несмотря на то, что прошло уже пять лет, дождь оставался неприятным напоминанием о произошедшем — авария оставила достаточно глубокий шрам и в душе, и в памяти.

Как только Одри переступила порог офиса, казалось, что все перестали даже дышать. Забрав некоторые документы у сотрудников и получив новую порцию поздравлений, девушка прошла к себе в кабинет. Кинув папки на стол, она облокотилась на него и, опустив голову, вздохнула.

Подписав нужные договоры и потратив добрые три часа на поиски площадки для показа коллекции, Одри наконец-то смогла вырваться из офиса. Перебравшись на последний этаж здания, она с лёгкостью открыла дверь в студию.

На рабочем столе, её ждала стопка детских работ. Ева заменяла Одри на последних двух занятиях из-за внезапной поездки в Италию. Даже несмотря на то, что Невилл была моментами грубоватой, дети всё равно с удовольствием приходили на занятия, когда Одри заменяла подруга.

Рисование — самая лучшая медитация. Никакие йоги и дыхательные гимнастики не сравняться с этим. Одри не считала себя маленьким ребëнком, да и повзрослеть ей пришлось рано, но радоваться таким простым вещам, как новым кисточкам или купленной краске, она не могла перестать. Девушка была готова часами бродить по разным художественным лавкам. Там она могла затеряться среди многочисленных прилавок и не думать ни о каких проблемах. Они её просто не могли достать.

Возможно, кто-то назовёт её дурой, и Одри, наверное, согласится. Ей досталась компания, приносившая достаточно неплохой доход. И связана она была так же с искусством и рисованием. Однако модельер — не то, о чем Одри мечтала. Это не было её целью, не было мечтой.

Студия дизайна и графики для детей, которые также разделят вместе с ней любовь к творчеству — вот к чему она стремилась годами. Одри любила проводить время с детьми, а учить их тому, что сама любишь — лучшее, что только можно представить.

Не сразу и далеко не с первой попытки, но всё-таки она смогла воплотить мечты в реальность. Ей повезло, что здание, в котором находился офис, практически пустовало. Это до сих пор оставалось загадкой, ведь оно в достаточно элитном районе Чикаго.

Одри улыбнулась, рассматривая рисунки. В такие минуты она была счастлива. Никакие деньги мира, показы мод и даже карьера не могли заменить те самые часы, проведённые с её маленькими учениками.

Их вопросы, улыбки и рассказы о том, что происходило у них в жизни, переносили девушку в совсем другой мир. Мир, в котором всё хорошо, где папа и сестра рядом с ней; где её любят и ценят; где она с радостью открывает много нового маленьким ребятам, иногда больше похожими на обезьянок.

Одри с радостью делится всем, что знает и получает самое ценное: счастливых детей. Им всегда интересно узнавать что-то новое, пробовать рисовать более тяжёлые работы и просто нравилось слушать Одри.

Стрелка часов слишком быстро приблизилась к часу дня, а Одри всё так же, если не сильнее, не желала появляться на мероприятии. Полив цветы и закрыв шкафчики с материалами, девушка выскочила из здания. На ходу набирая номер и пытаясь завязать нормально пояс пальто, Одри пыталась сообразить, что ей делать с внешним видом.

— Блейк, ты сейчас едешь ко мне в квартиру. Мне нужно, чтобы ты привёз мне платье, — не отвлекаясь ни на что. — Чехол висит сразу на зеркале у входа. Жду тебя в галерее.

Подъехав к загородному дому, машина остановилась. Одри застегнула серёжку и посмотрела в окно. Когда-то она называла это место своим вторым домом, а сейчас даже приближаться не было желания.

— Мисс Расселл, позволите я скажу? — Блейк посмотрел на девушку через зеркало заднего вида.

— Конечно, — кивнула Лайя, уже борясь с застежкой колье. — Я тебя слушаю.

— Мне кажется, что это была плохая идея — появиться вам на этом мероприятии, — водитель внимательно смотрел на Расселл. Одри приподняла брови, аля: «а я прямо свечусь от счастья». — Прошу прощения, что влезаю, возможно, не в своё дело, но я знаю вашу семью не первый год. Ваша мать придет в бешенство, увидев ваш наряд. И, возможно, ваша встреча приведёт к конфликту.

— Я ценю твою заботу, Блейк, правда. Но задерживаться тут я не собираюсь, так что повода для беспокойств нет.

Одри улыбнулась, прихватив небольшой клатч, и вышла из машины. Сохранять внешнее безразличие, когда внутри всё разрывается от не самых приятных эмоций.

Заметив охранников у ворот, Одри улыбнулась. Она подозревала, что так всё и будет. Когда она к ним подошла, то они даже не пошевелились, а лишь поджали губы и сочувствующе посмотрели на неё.

— Мне уже закрыт вход в дом, в котором я жила девятнадцать лет? — усмехнулась Одри. Ей не было обидно, наоборот — смешно.

— Ваше приглашение, мисс? — охранник, который ещё несколько лет назад прикрывал Одри, когда она сбегала, постарался с безразличием посмотреть на девушку.

— Да, конечно, — протянула безвкусную белую картонку в протянутую руку. — Я так понимаю, что, пройдя КПП, мне уже можно войти?

Мужчина открыл ворота, оставив язвление Одри без ответа. Пройдя во двор, она поморщилась от негромкой, но такой надоедливой музыки. Для полной компании не хватало только похоронный марш включить.

Одри, как примерная дочь и известная бизнес-леди, здоровалась со всеми, а со знакомыми ещё и обменивалась парой фраз. Они поздравляли с днём рождения и интересовались как у неё дела. Но только лишь несколько человек были искренними. Ведь никто из них не знал, что Элизабет — любящая мать только на людях. А примерной женой она перестала быть, как только поменяла фамилию на Паркер, после смерти мужа.

Щелчки и вспышки камер только доказывали, что всё это сомнительного рода мероприятие — очередная фальшь. И Одри в ней участвовать не собиралась. Она не клоун в цирке. Захотел снял, захотел посмотрел, ещё и потрогал.

— Одри, — на плечо легла чья-то рука, — давно не виделись, дочка.

Натянув на лицо улыбку и стараясь казаться искренней, Одри повернулась к матери. Элизабет притянула к себе девушку и обняла её, но Одри было неприятно. От фальшивой улыбки, наигранной радости и прикосновений этой женщины. Её даже матерью назвать нельзя было.

— Я не задержусь, — сказала Одри и сложила руки под грудью, принимая защитную позицию. — Внимательно тебя слушаю, мама.

— Пройдёмся к дому, там меньше гостей будет, — не вопрос, а приказ.

Сделав вдох-выдох, Одри постаралась успокоиться. Она прекрасно понимала, что часто мать именно этого от неё и ждёт — эмоций. Эта женщина словно энергетический вампир. Причём предпочитающим себе в пищу нервную систему дочери.

Одри, не дожидаясь матери, прошла ближе к особняку. Ей казалось, что ничего не изменилось за все эти годы. Разве что газон постригли чуть короче.

— По какому поводу этот цирк?

— Судя по всему, заранее отмечаем мои похороны, — Элизабет осмотрела дочь с ног до головы несколько раз и театрально приложила руку к сердцу. — Я думала, что к двадцати пяти у тебя появится вкус.

— Мне двадцать четыре, мама, — улыбнулась Одри. — Как раз сегодня исполнилось.

Одри была готова рассмеяться от того, как сейчас выглядела её мать. Как расширились её глаза и как она начала озираться по сторонам. Видимо, очень надеялась, что никто не услышал её возможного позора.

— Я почему-то думала, что ты на стене зарубочки делаешь, — мило хлопнула ресничками. И почему было так смешно наблюдать за тем, как когда-то любимый человек, скатывался в самый низ человечества? — Сколько лет назад ты родила такую неблагодарную дрянь.

— Не дерзи. Ты ведь специально надела это платье.

Приподняв брови, Одри развела руками в стороны и осмотрела себя. Да, на ней было платье макси, да сиреневого цвета. Но ведь она накинула на плечи бежевое пальто, а оно прикрывало бóльшую часть наряда. Но, видимо, правду говорят, что человек во всём ищет сначала плохое, а только потом уже, возможно, увидит хорошее.

— Я, думаю, что ты прислала приглашение на свою вечеринку не ради того, чтобы обсудить мой стиль одежды. Я повторюсь: зачем ты меня позвала?

Элизабет буквально закипала на глазах. Она понимала, что её дочь не сможет прийти и ничего не вытворить. Но эта нахалка специально выбрала цвет, который был противен до тошноты. И Одри знала это.

Она сейчас так сильно напомнила своего отца, что женщина хотела взреветь. В этой неблагодарной девке не было ничего от неё. И внешность и характер — всё от её бывшего мужа. Эта поза, гордая осанка, наверное, единственное, чем она могла быть похожей на мать.

Эта её грёбаная уверенность в себе и желание делать всё по-своему бесили похуже, чем Карен Элсон Карен и Флоренс Пью на MET GALA.

— Ты должна перестать заниматься моей компанией, — Элизабет запихнула свои недовольства характером дочери на десятый план. Сейчас была действительно более важная тема для разговора.

— Интересно, — хмыкнула Одри. И сомнения о том, что ее мать слетела с катушек, не развеялись. — Почему я должна бросить свою компанию и своих сотрудников?

— Поверь, доченька, это всё ради твоей же безопасности, — Одри остолбенело смотрела на Элизабет, заботливо заправляющую её прядь волос за ухо, как на умалишенную.

Новые вспышки камер и перешептывания папарацци говорили сами за себя. Вот значит откуда взялось это «доченька».

Одри приложила руку к груди, а Элизабет подкатила глаза. Извинившись, девушка быстро ушла в сторону дома, а потом и вовсе скрылась за его стенами.

— Миссис Паркер, — мужчина отвлёк её от прожигания дыры в воздухе на месте, где ещё недавно стояла Одри. — У вас всё хорошо? Вы побледнели.

Медленно переведя взгляд на Даниэля, женщина улыбнулась. Уже второй раз он появлялся так не вовремя для неё и так вовремя для Одри. Только с разницей в пять лет.

— Прошу прощения, но мне нужно к дочери, — Паркер ещё раз взглянула на невозмутимого Даниэля и направилась вслед за девушкой. — Ей сегодня не хорошо.

— Конечно, — ответ утонул в громком хлопке дверями.

— Актриса из тебя всегда была неплохая. Это, наверное, единственное, чем ты пошла в меня, — признала Элизабет. — Ещё, возможно, гордостью, если у тебя она вообще есть.

— Куда мне до вас, миссис Паркер? — отбила Одри. — Давай не будем тратить время и завершим наш бессмысленный диалог?

Одри всё пыталась понять: почему мать не может оставить её в покое? Она уже и так сделала то, что от неё требовалось. Да, это отняло много сил, времени и довело до психолога. Но, чёрт бы побрал, Одри сделала всё, что от неё требовалось. Пусть и пожертвовала многим ради этого. Как оказалось цена за свободу бывает слишком большой. А какая она для счастья — боялась даже представить.

— Я слышала, что твоя галерея приносит нормальные деньги, вот и занимайся ею, — вернулась к первоначальной теме Элизабет. — Да и твоя студия, для кого там?

Инвалидов, да? По идее должна приносить тоже неплохие деньги.

— Студия дизайна и графики для детей, — исправила девушка, чувствуя как терпение начинает опасно приближаться к краю. — И не смей говорить, что это одно и то же.

— Да хоть бомжей ты учишь рисовать, мне плевать! Главное — не смей вытворять свои фокусы. Мне хватило твоего переходного возраста.

— Я не собираюсь выслушивать этот бред, мама, — Одри развернулась в сторону выхода и прихватила со столика стакан с соком.

— Я думаю, что компетентные органы очень тобой заинтересуются, — прилетело в спину, заставляя замереть на месте. — Как ты думаешь, родители смогут так же тебе доверять своих детей, зная, что преподаватель живёт на антидепрессантах?

Одри ошеломлённо уставилась на мать и не могла поверить собственным ушам. Это уже явный был перебор. Узнать это просто так тяжело, практически невозможно, и сама она не под каким предлогом не рассказала бы это.

Но ведь с другой стороны на эту информацию потребовалось бы много времени — проследить за Одри, украсть её таблетки и сдать на анализы. Элизабет просто не хватило бы терпения.

— Откуда такая информация и уверенность в том, что я их не перестала принимать?

— А это не так? — вопросом на вопрос. И словно по заказу на телефон пришло напоминание о том, что нужно выпить эти чёртовы таблетки.

Одри знала, что антидепрессанты не принесут ничего хорошего. Но и перестать их принимать она не могла — всё равно возвращалась к ним. И от этой слабости становилось противно.

Одри не было запрещено работать с детьми, и она не была какой-то психически нездоровой. Просто знала свою мать и понимала, что та может раздуть на этом грандиозный скандал масштабом с вселенную.

— Что мне нужно сделать?

Элизабет довольно ухмыльнулась. Она ожидала больше пререканий и криков.

— Верни мне мою компанию, и у тебя всё будет хорошо, — Элизабет была удивлена тому, как легко её дочь согласилась.

Одри молчала и сильнее сжимала стакан. На кону сейчас стояла вся её жизнь: бизнес, в который она вложила четыре года и, к своему же удивлению, полюбила эту профессию. И ей уже было плевать сколько неприятностей и проблем он приносил. Ведь со всем можно справиться, ведь так?

И студия дизайна и графики, в которую было вложено столько любви и тепла. Она не приносила столько денег как создание новых дизайнов одежды. Но ни за какие деньги невозможно купить и секунду проведённого времени с детьми. Невозможно купить те эмоции, которые она получала и дарила взамен, не желая что-то за это получить. Одри вкладывала в это дело всю свою душу и любовь, на которую только способна.

— Нет, — чётко, не давая сомнений или пути отступления.

— Вот и прекрасно, тогда… Что?! — рявкнула Элизабет.

— Неужели ты действительно думала, что я соглашусь? Я — не ты, мама. Я не настолько низко пала, чтобы разбрасываться людьми, которые на меня работают.

— Это благодаря мне ты забралась так высоко, несносная девчонка! — Элизабет покраснела от гнева. — Ты обязана мне, или твой мозг не способен даже этого понять?

— Всего самого наихудшего, мама, — устало бросила Одри

Не дожидаясь ответа или реакции матери, девушка вышла на улицу. Расправила плечи и улыбнулась. Папа мог бы гордиться ею.

Проходясь по небольшому саду, Одри всё-таки заметила, что изменилось. Теперь на заднем дворе больше не росли её любимые пионовидные розы. Всё, что хоть как-либо напоминало о ней, — было отрезано, выкинуто и вырвано с корнем.

Выпив сок в два больших глотка, Одри поставила его на поднос, проходящего мимо официанта.

Обидно ли было от того, что мать забыла не то, что о её дне рождения, так ещё и о возрасте? Нисколько. Неприятно от того, что пришлось вновь находиться в этом доме рядом с Элизабет. И противно от фальши и надменности в глазах матери.

Как вообще можно спутать секцию для детей с секцией для инвалидов? Насколько можно быть бесчеловечной, чтобы так плевать на окружающих?

Одри сошла на небольшую дорожку, ведущую в скрытую часть сада, и скинула с плеч пальто. Положив его на белую резную скамью, девушка опустилась рядом. Откинула голову назад и прикрыла глаза, с удовольствием вдохнув свежий цветочный аромат.

За всей круговертью дел, Одри даже не успевала наслаждаться весенними деньками.

Небольшой сад на заднем дворе всегда был самым любимым местом. Даже если учитывать то, что раньше она не так часто приезжала в Чикаго. Практически всё время, особенно весной и летом, Одри любила проводить среди цветов и огромных деревьев.

— Мисс Расселл? — смутно знакомый голос привлёк внимание. — Давно не виделись.

— Мистер Фостер? — Одри приоткрыла глаза, а мужчина присел рядом. — Кажется, лет пять?

— Мне кажется, что вы сильно преувеличиваете, — Даниэль усмехнулся и облокотился локтем на спинку скамьи, рассматривая Расселл. — Не ожидал вас здесь увидеть.

— Так же, как и я вас, — легко пожала плечами Одри и села ровнее. — Мне казалось, что наша семья принесла достаточно проблем вашей.

Даниэль рассмеялся. Его почему-то забавляла реакция девушки. Ровно так же, как и вызывала интерес.

— Я думаю, что мой брат принёс вам куда более серьёзные проблемы.

Одри промолчала, пусть и мысленно была согласна. Да и что тут вообще можно было ответить?

— Если вы тут не из-за важного предложения занять место как минимум губернатора, то знайте, что я была лучшего мнения о вас, — Одри подхватила пальто, махнув рукой, и встала на ноги — проходящий официант быстро материализовался рядом.

— Приятно знать, что вы обо мне думаете, мисс Расселл, — ухмыльнулся Даниэль. — Но вы правы — у меня нет никакого желания находиться здесь.

— Единственное, что я могу о вас думать, так это то, что вы, мистер Фостер, просто «прекрасный» отец, — обернулась к нему девушка. — Завтра, если вы не забыли, я буду разговаривать с родителями по поводу итогового занятия. Надеюсь, наконец-то увидеть вас, а не очередную няню Мэри.

Даниэль поднялся и шокировано посмотрел на Одри, протянув руку, чтобы задержать её, но ему был всучен бокал с шампанским.

Конечно, он помнил и про занятие, и про то, что его ещё нужно всунуть в свой график, который, казалось, уже расписан до конца его жизни.

— Мистер Вайн, — Одри приветливо улыбнулась, заметив их семейного юриста, — как ваша супруга? Я слышала, что она недавно попала в больницу. Может, нужна какая то помощь?

— Всё уже хорошо, Одри, — Джон благодарно положил руку на плечо девушки и улыбнулся, — спасибо.

Мужчина кивнул головой в сторону ворот, где не было людей, кроме охраны. Они прошлись в ту сторону как раз в то время, когда Элизабет вернулась к гостям.

— Хочу поздравить тебя с днём рождения, — Вайн повернулся к Одри. — Твой отец гордился бы тобой.

— Спасибо, — кивнула она. Последнее время ей слишком часто об этом говорили. — Но вы явно не для этого отвели меня сюда. Что-то случилось?

Джон пытался подобрать слова, которые так и не смог найти за пять лет. Время пролетело слишком быстро, а рассказать нужно.

— Генри оставил для тебя письмо, Одри, — он внимательно смотрел на неё и пытался не упустить ни одной детали, зная как эта тема важна для девушки. — Оно осталось в Нью-Йорке, не думал, что встречу тебя здесь.

— Почему вы не отдали мне его сразу после смерти папы? — пусть возможные варианты причин и вертелись на подкорке сознания.

— Давай поговорим об этом у меня в офисе, где не будет зевак и камер? — Вайн незаметно указал на стоящего парнишку недалеко от них. — Как раз отдам его тебе.

Когда Одри обернулась, то тот стал делать вид, что очень заинтересован банкетным фуршетом. Но про объектив камеры, похоже, забыл.

— Конечно, — понимающе кивнула девушка и удивлённо посмотрела на свою мать, вышедшую сделать объявление.

Элизабет несколько раз постучала по ножке бокала, привлекая к себе внимание. Довольно осмотрела всех, кто подошёл или повернулся к ней.

— Я очень рада, что вы смогли уделить мне время, — Элизабет благодарно склонила голову. — Это мероприятие я организовала в честь расширения бизнеса в Нью-Йорке. К сожалению, мой новый партнёр не смог приехать в Чикаго.

— Хоть бы слово сказала про дочь, — Одри усмехнулась, а мистер Вайн осуждающе смотрел на женщину.

У него самого были две прекрасные дочки, да и Одри он знал ещё с младенчества. Она всегда была светлой и милой девочкой и даже любила гулять с его дочерьми. Джон не был психологом — простым юристом, а потому даже не мог представить как сейчас паршиво чувствовала себя Одри.

— Я буду у вас завтра около пяти, — она не собиралась слушать фальшивые возгласы счастья матери и, вообще, задерживаться. — Раньше, к сожалению, не выйдет. Вы не против?

— Конечно, нет, милая, — Вайн приобнял девушку и протянул ей визитку. — Ты же знаешь, что я всегда рад тебя видеть. Как приедешь — позвонишь мне, я скажу охране пропустить тебя.

Одри кивнула и быстро ушла с парада лжи, плавно перерастающего в цирк. Она не обращала внимания ни на странные перешептывания, в которых даже глухой услышал бы её имя, ни на журналистов, чьих целью стала.

Девушка бросила пальто на заднее сиденье, та же участь постигла сумочку, и села на пассажирское сиденье. Блейк молчал, а Одри устало прикрыла глаза.

— Остановишь у ближайшего к комплексу магазина, — прервала долгое молчание. — Я дальше сама пойду.

— Хорошо.

Одри дёрнула на себя дверь магазина, из-за чего зазвенели небольшие колокольчики над дверью.

— Мисс, вы давно к нам не заходили, всё хорошо? — милая девушка-консультант улыбнулась как от неё и требовалось.

— Всё хорошо, Иззи, — кивнула Одри и прошла ближе к холодильниками с десертами. Всё-таки у неё сегодня день рождения как никак. — Дайте мне, пожалуйста, один торт с вишней и с шоколадом, тот, что побольше.

— Конечно. Одну минуту, — Иззи быстро достала из холодильника десерты и пробила их на кассе. — Сто двадцать долларов.

Оплатив и забрав две красивые коробки, Одри побрела в сторону жилого комплекса, где жила. За день погода радикально поменялась, и сейчас девушка смотрела на завораживающий алый закат, а не на скопление туч. Достав телефон, она сделала несколько снимков и плевать ей было на то, что около «миллиона» похожих фотографий уже были в галерее телефона.

Бросив ключи на комод, она скинула туфли и прошла на кухню. Включила чайник и небольшой светильник. Поставив один торт в холодильник, вторую коробку Одри оставила на журнальном столике в гостиной.

На ходу расстегивая ужасно неудобное платье, девушка прихватила халат. Оставив платье валяться бесформенным клочком атласа, Одри шагнула в душевую под прохладные капли воды.

Ей казалось, что этот день буквально отнял все силы. И прохладный душ казался отличным решением. На ночь были большие планы: начиная с работы и подготовки к недели мод в Милане, заканчивая подготовкой к итоговому занятию в студии. Оставалось чуть больше месяца и хотелось бы, чтобы все дети успели качественно выполнить работу, — осталось только выбрать, что именно им нужно будет делать.

А ещё нужно разобраться, откуда мать могла узнать про грёбаные антидепрессанты. По-хорошему уже пора бы с них слезть. И нужно было сделать это ещё несколько лет назад.

Одри сильнее затянула пояс шёлкового халата, упрямо спадающего с плеча, из-за чего обнажалось кружево сорочки, и вернулась в гостинную. Распахнула створки балкона, впуская в квартиру прохладный свежий воздух.

Прошлёпав на кухню, девушка открыла шкафчик и нашла нужный пузырёк. Кинула таблетку в рот, даже не запивая, и прихватила чашку с чаем, прежде чем разместиться на диване.

Пусть торт и был вкусным и её любимым, но настроение всё равно не поднималось. Пожалуй, этот день рождения Одри могла записать в список самых дрянных дней в её жизни.