Дневник снеговика

Кухня раздвинулась до размеров страны, страна

Постепенно оказалась совсем другой,

Называл ее Софьей Власьевной, а она

Ебанутая, как Настасья Филипповна, дорогой,

Она с приветом, и этот ее привет

Перехлестывает через каждый порог,

Создается впечатление, что Сахаров, правь он несколько лет,

Тоже бы попытался остаться на третий срок.

Далее что-нибудь нужно про день сурка,

Ночь песца, вечер скрипучих петель

И досок и снега и, кстати сказать, снегá

Перемешаны со снегами и медведями, и метель

Из снегов и спящих медведей то стелется, то кружит,

Всячески меняется, но остается такой,

Чтобы поэт, что внутри у нее лежит,

Столбенел от того, что он мертвый и молодой

Заранее. Лежит, как в окне бабочка или оса,

Причем с издевательской улыбочкой на устах,

От того, что зима литературе, как гопник, смотрит в глаза,

А литература только и может ответить «кудах-кудах».