Дневник Тринадцатого императора -8

(Тяжёлый и полный неожиданностей 1871 год).

Афганские племена.

На своем собственном языке они называют себя паштунами, а в Индии это название переделано в патан.

По наречиям они разделяются на две группы, на восточную (гильжих) и западную (дурани). Большинство собственно афганов принадлежит к иранскому племени в обширном значении этого слова, но в восточной части страны заметна сильная примесь индусского элемента.

Язык афганов, называемый пушту или пухту (по двум главным его наречиям, восточному и западному), происходит от индийского корня, хотя в грамматическом и лексикологическом отношениях в нем содержится очень много иранской примеси.

Хайберы, именуемые так по известному ущелью, суть самые худшие и опасные разбойники во всем Афганистане, привыкшие действовать ружьем, саблей и копьем. Бабуры, племя цивилизованное, занимаются торговлей.

Двести двадцать четвёртая запись в дневнике ЕИВ Николая второго

От сотрясения воздуха и породы, лежавшие спокойно много сотен лет два огромных фрагмента скалы шевельнулись, закачались и все, ускоряя своё движение, ринулись вниз. За этими двумя гигантами падали их сателлиты. Грохот обвала уже давно затмил жалкий хлопок взрыва от человеческих припасов. Обломки вдоль берега на дистанции не менее ста метров почти перегородили Кунар. Ничего, эта река сумеет с ними справиться…..

Любой обвал сам по себе страшен. Обвал в горном ущелье, когда с одной стороны скальная стена, с другой стороны стремнина реки, страшен вдвойне. Только опытный путешественник и то, если ему повезет, имеет небольшой шанс остаться в живых после этого грозного явления.

Человек лежавший под присыпкой из осколков щебня шевельнулся, чуть приподнял голову и попытался осмотреться. Откуда-то пробивается слабый свет. Над головой массивный каменный свод. Правая рука действует, левая сильно ушиблена, болит, но переломов, кажется, нет. Теперь ноги. Разворошив щебень, который покрывал его почти полностью Ний Илеас попробовал подтянуть ногу и повернуться. Сколько он здесь пролежал без сознания? Судя по сильной жажде и другим ощущениям должно было пройти уже немало часов с того момента. Попробуем повернуться. Поворот головы дался с огромным трудом, а вслед за этим всё вокруг начало вращаться уже само по себе. С протяжным стоном он уронил голову на обломки камней и вновь потерял сознание.

Второй раз Илеас пришёл в себя, когда в дальнем углу образовавшейся пещеры появилось слабенькое световое пятнышко. Оно то становилось ярче, то снова почти исчезало. Восстанавливающийся слух позволил разобрать несколько звуков, которые показались знакомыми. Кажется это человеческая речь. Захотелось крикнуть, позвать на помощь, но вместо призыва раздался лишь глухой стон, и всё снова поглотила темнота….

Третье ощущение британского разведчика было самым приятным. Кто-то лил ему на голову холодную воду. Большая часть воды попадала на лицо, но видимо несколько капель оросили высохшее горло. Он закашлялся.

— Лей осторожно, иначе может задохнуться.

— Я так и делаю. Смотри, открыл глаза.

Эти слова, произнесённые на пухту, говорили о том, что его возможные спасители афганцы, принадлежащие к восточной группе гильжих. Интересно, к какой племенной группе они принадлежат? Если это Хайберы, жестокие разбойники, от этой мысли сразу стало жарко, то жить ему осталось очень не долго. Господь Бог сделай так, чтобы это были Бабуры. Такое напряжённое мысленное усилие не прошло даром, Илеас снова потерял сознание.

Очередное пробуждение произошло уже за пределами каменного саркофага. Видимо его вытащили из-под завала наружу. Почему тогда так темно? Только какие-то отсветы. Немного скосив глаза, и увидев затухающий рядом костёр, раненый, понял, что сейчас ещё ночь. Точнее её последняя четверть. Будем ждать утра, тогда всё и решиться.

Разбудили его звуки утренней молитвы. Потом, позже стали доноситься звуки собирающегося в дорогу торгового каравана. Кажется, Бог услышал меня. Если это торговцы значит, я попал к Бабурам. Очень осторожно, чтобы опять не испытать ужасного головокружения Илеас постарался приподняться. Увиденное подтвердило его предположения, несколько поредевший караван собирался в путь. Караван баши, скорее всего, принял решение продолжать движение, задерживаться в этих местах опасно. Надо постараться договориться с ним, чтобы поскорее добраться в Пешавар.

Договорились на удивление легко. В караване после гибели людей оказались свободные ездовые животные, на одного из которых и посадили мнимого торговца. О его принадлежности к другой специальности, благодаря знанию языка и обычаев сомнений ни у кого не возникло. Как хорошо, что для этой экспедиции я выбрал наряд торговца, похвалил сам себя, талантливый разведчик.

Не смотря на неразговорчивость своих спутников за время пути до Пешавара, удалось выяснить, что их обогнал караван туркменов и странных гяуров, которые ушли вперёд пять дней назад. Интересно, кто это был, но задавать вопросы напрямую было бы слишком странно для раненного торговца. Оставив этот вопрос на потом Ний Илеас погрузился в своё обычное состояние полудрёмы. Это было очень кстати, раненого зря не беспокоили, ему не задавали вопросов, а он мог слышать все разговоры, размышлять и делать выводы.

Выводы были весьма неутешительными. Похоже, что именно с русскими казаками его гуркхи и вступили в перестрелку. Их отсутствие говорило о том, что все они погребены под завалом, и те что погибли в перестрелке, и те которых накрыло скальным вывалом. Значит, его экспедиция потерпела полный провал. Перехватить Ранбир Сингха не удалось. Интересно, а присутствовал ли махараджа из Кашмира в этом отряде? Этого никто не знает наверняка. Пусть тогда это так и останется тайной.

Способен ли он для себя дать более определённый ответ? Пожалуй, нет. Туманная неопределённость, на поставленный вопрос будет предпочтительней. Сформулируем её так. Туркмены, точнее их караваны ходят в Кашмир. Это происходит уже не один десяток лет. Возможно, что среди товаров попадается и оружие, пути торговли неисповедимы. Максимум прибыли, — для караванщиков, это единственный критерий, который не вызывает сомнения. Наверняка такая информация всех устроит.

Когда караван доберётся до Пешавара, надо найти Патрика и с его помощью связаться с Чарльзом Макгрегором. Пусть донесение О'Коннора, предварит его появление в Дели. Пока он будет лечиться после ранения, он успеет расспросить всех торговцев этого вонючего городка и детально выяснить, кто, чем торгует, а главное с кем и в каком объёме. Если продано десяток ружей это одно, ели продано полсотни это почти то же самое, а вот, если продана тысяча, другая винтовок, это уже совершенно другое. Удастся найти такого продавца, тогда и надо будет бить тревогу. Нет таких партий оружия на рынке, значит, все опасения беспочвенны!…

Минул почти месяц после полученного ранения, когда Ний Илеас почувствовал, что силы возвратились к нему. Мало того, ещё и Удача не оставила её ярого приверженца и почитателя. Среди торговцев ему встретился человек, который несколько раз ходил через перевал Памира.

Он, несомненно, обладал талантом художника, несколько картин, местного пейзажиста, привлекли внимание британца. Собственно с них с этих изображений всё и началось. Увидев необычные рисунки, изображавшие снежные вершины с маленькими точками не вьючных животных, а навьюченных людей внизу, заинтересовали Илеаса. За разговорами о путешествиях, а рассказать ему было что, талантливый разведчик определил, что перевал через Памир есть, НО….

Большое НО! Доступен этот путь два, месяца в году и доступен только для специально подготовленных скалолазов. Большой вооруженный отряд, не говоря уже об армии, там не пройдут. Эта информация, конечно, нуждалась в тщательной проверке, но она стоила очень дорого. Простыми словами, угрозы Британской Индии со стороны Российской империи, с Севера не существовало. Единственный реальный путь был только через Афганистан! Путь этот британцам был хорошо известен. Тридцать лет назад они его уже проходили. Сейчас уже не так важно чем закончился тот поход. Необходимо готовить сразу три хорошо вооружённых формирования, тремя колоннами войти в страну и заставить эмира Шер-Али-хана превратить Афганистан в неприступную зону для России.

Ний Илеас улыбнулся и похвалил сам себя. Он был достоин этой похвалы, до него ещё никто в метрополии не делал таких определённых выводов. Скупив у базарного художника все изображения пути через Памир, он уже прикинул текст сообщения, который ляжет на стол вице-королю Индии. Макгрегор его поймёт. Этот шотландец, родившийся в Агре весьма трезвомыслящий и хорошо знающий реалии Индии человек, обязательно поддержит его! Ключ от ворот к жемчужине Британской короны лежит в Афганистане и его надо понадёжней прибрать к рукам! Теперь бы только поскорее добраться до вице-короля, отдать ему с таким трудом добытую информацию и можно будет передохнуть и подлечиться….

Маразли Григорий Григорьевич 1831 1907 купец меценат Одессы. Григорий Григорьевич Маразли (25 июля 1831- 1 мая 1907) — общественный деятель Одессы, городской голова Одессы с 1878 по 1895 год. Известен своим меценатством и благотворительностью.

За время его управления городом произошли следующие события: открытие первой линии конки в Одессе (1881), закладка и сооружение здания городского театра и Павловского здания дешевых квартир (на средства, пожертвованные П. З. Ямчитским), открыты школа садоводства на его собственной даче (где на его средства было построено два двухэтажных здания с домовой церковью в одном из них и одно одноэтажное), новый ночлежный приют и две столовые (для строительства которых Маразли внес 30 тыс. рублей), открыт памятник А. С. Пушкину и памятник-колонна императору Александру ІІ, сооружен комплекс лечебного заведения на Куяльницком лимане (где на средства Маразли был построен барак для бедных больных), здание приюта отбывшим наказание, открыт приют для подкидышей, психиатрическое отделение городской больницы, линия парового трамвая на Хаджибейский лиман.

На его средства было построено: здание первой в России бактериологической станции, городская народная аудитория, городская бесплатная народная читальня с народным училищем, несколько богаделен, дешевых столовых, приютов, народных училищ в городе и предместье.

Им было приобретено одно из самых красивых зданий в Одессе на Софиевской улице и подарено городу для размещения музея изящных искусств (сейчас здесь Одесский художественный музей). По его инициативе было положено начало Александровскому парку во время посещения Одессы императором Александром ІІ.

В воздаяние заслуг Г. Г. Маразли еще при жизни его именем была названа одна из улиц, примыкающих к этому парку. В память покойных родителей им был построен храм при второй женской гимназии в честь святителя Григория Богослова и святой мученицы Зои (1896).

Тёплое летнее утро, Французский бульвар, Одесса. Бывшая дача купца Родоканаки, пять лет назад перешедшая в собственность Григория Григорьевича Маразли.

— Софочка, ви случайно не знаете того офицера, что так лихо отплясывал с вами вечером под старую хасидскую мелодию на празднике, так внезапно устроенном вчера нашим Гришей Маразли?

— Нет, дядя. Танцевал он отменно, но в самый неподходящий момент пришёл какой-то генерал, наверное, его начальник, он извинился и уехал. Больше я его не видела.

— Ох, Софочка, то был не генерал, то был его адъютант.

— Дядюшка, какая разница, на нем было столько блестящих штучек, шо не на каждом генерале поместится! Ещё рядом с ним была охрана из казаков огромного роста.

— Да Бог с ним с генералом, девочка, я вас об офицере спрашивал?

— Ах, этот бедняжка, наверное, он получил приказ ехать снова на службу.

— Софочка, а ви знаете, что сказал старый Лейбович?

— Это тот глухой и немой тетерев, что живёт рядом с вами? Он же вчера умер. И потом он ничего не слышит и почти не говорит. Что он мог ещё вам сказать?

— Нет, он не умер, ему просто стало немножечко плохо. Он действительно практически совсем глухой, ушами он не слышит, но читает по губам. Утром ему стало уже лучше.

— Скажите, что я за него рада.

— Софочка, этот генерал, как ви его назвали, сказал: «Ваше Императорское Высочество, заправка дирижабля закончится через сорок минут, через час мы можем лететь». После этого Лейбовичу и стало плохо.

— …… Шоб он сдох, ваш Лейбович! Он шо вчера не мог это мне сказать?

— Он же не говорит. Он вам руками махал и писал на картоне.

— Дядя, а тогда где делся его картон? Мы сможем повесить его в зале и все будут это видеть!

— Ох, девочка, ты думаешь, почему Лейбовичу стало так плохо? Один из тех казаков увидел его сигналы тебе. Они подошли к нему, посмотрели на его надписи и забрали с собой.

— Но я же его видела, он сидел в своём кресле и никуда не девался.

— Да они не его забрали, Они только верхний лист из альбома оторвали, извинились и ушли. Когда они извинялись, бедному Лейбовичу и стало совсем плохо.

— Дядя, вам надо сейчас же побывать у Гриши Маразли и всё выведать.

— Уже.

— Что уже?

— Уже побывал.

— Что вы узнали?

— Ой, только по большому секрету. Российский Императорский флот где-то очень далеко от Одессы утопил австрийские корабли. Потому и был устроен такой секретный праздник вдали от города, в саду его дачи.

— И это всё?

— Да, девочка, я думал остальное узнать у тебя……..

Вылетели из Одессы. Летим строго по графику как брат повелел. Интересно, что же такое случилось? Зачем я ему так срочно понадобился? В Адриатике полный успех, в Галиции по полученным телеграммам наши войска продвигаются успешно! Что же произошло? Эти мысли не давали сосредоточиться, целый день но, наконец, наступила ночь, и я уснул. Проснулся от того, что мой адъютант произнёс долгожданную фразу:

— Ваше Императорское Высочество, мы на подходе. Через полчаса швартовка в Гатчине.

— Понял, спасибо.

Нельзя сказать, что стало спокойнее, скорее ко всем чувствам прибавилось ещё какое-то нездоровое нетерпение, всё с тем же вопросом. Что СЛУЧИЛОСЬ?!

Наконец швартовка закончена. Практически на грани приличия, игнорируя многочисленные рапорты и встречающих, лишь вскидывая руку к воображаемому козырьку берета и добавляя «ОТСТАВИТЬ», а иногда «СПАСИБО ОТСТАВИТЬ», почти бегом направляюсь к знакомому авто.

В нём родном, почему-то незнакомый «кочегар», опять пытающийся отрапортовать. Брат меня не встретил?! Замечаю вокруг гондолы «Дмитрия Донского» необычное оживление. Более того, на громадном шасси «крокодила» стоит другая гондола, похоже будут менять штабную гондолу, на неё.

— Любезный! Где сейчас Государь?

Обращаюсь к водителю авто.

— Не могу знать, Ваше Императорское Высочество!

— Му-гу, ну, тогда, гони в Павловск.

— Извините, Ваше высочество, приказано вас доставить в Приоратский дворец.

— Ну, так вперёд, чего ждём?

— С нами больше никто не поедет?

— Нет, адъютанты сегодня выходные. Им за это время, на несколько лет вперёд досталось. Да вот и ВДВ машины показались, они их и заберут.

Дав нужные команды своим помощникам, и назначив им время встречи через одни сутки, велел гнать «кочегару» в ставку Е.И.В. Так брат называет большую пристройку к малому дворцу в Гатчине.

Свинюка я конечно, даже не поблагодарил водителя, просто хлопнул дверцей и влетел в широкие двери нового здания. Га! Двери не поддались. Ещё рывок. Справа раздаётся бодрый голосок:

— Предъявите ваши документы, пожалуйста!

Стою у входа, опешив от очередного нововведения. Нет, я, конечно, всё понимаю, но за всю мою сознательную жизнь, ещё никто ни разу не усомнился в том, что Я это Я?!!

— Пожалуйста, не стойте перед дверью, вы можете пройти в комнату для переговоров и заказать пропуск.

Всё тот же бодрый голос, сообщил о моих возможностях. Следую его совету и оказываюсь в небольшом помещении, где за зарешёченным окном видны физиономии людей ведающих пропусками в это здание.

— Слушайте вы, наместники Святого Петра, я «Иванов», тфу ты. Я, великий князь Владимир Александрович! Меня брат ждёт.

Слабое шевеление шторки за окошечком, потом несколько слов полушёпотом.

— Да нет, не он это! Смотри, какой мундир на этом, и что за одёжа у нарушителя.

— А вдруг всё-таки он?

— Я уже старшОго вызвал, пущай начальство разбирается.

Глянув на себя в отражение от большого зеркала слева, позволяющего оценить, скрытому за шторкой наблюдателю, не предпринимает ли нарушитель противозаконных действий, я чуть не рассмеялся.

Молодой, здоровый, загорелый в полевой форме ВДВ России без знаков различия. На плечах вышитые гладью зелёные погоны с вязью единица на них и все! Надо будет заказать, действительно документ или докУмент, о том, что я есть действительно Я, ВК Владимир, или как там ещё положено?!

Мои размышления были прерваны появлением офицера из службы Рихтера. Где-то я его видел? Профессионально-оценивающий взгляд, высматривающий скрытое оружие, затем молниеносный фотографический осмотр моей физиономии и, быстрое, принятие решения!

— Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество! Государь-император ожидает Вас в кабинете. Разрешите сопроводить?!

— Да, да показывайте дорогу.

Ещё одной встречи с ребятами, которым поручено сличение дагерротипов с оригиналами, моя психика может не выдержать.

— Ну, шо я тебе говорил? А ты мундир, мундир не такой.

— А я шо, я старшОго кликнув. Хай он и проводит энтого…..

Дальше я не расслышал, да и не очень мне этого хотелось. Скорее встретится с Никсой, что случилось?! Эта мысль меня не покидала, даже в приёмной, когда Барятинский младший распахнул дверь кабинета и произнёс:

— Ваше Императорское Величество, Великий Князь Владимир!

Плотно прикрытая двойная дверь кабинета, обитая с внутренней стороны чем-то мягким, тихо защёлкнула свой хищный язычок замка. Мы с братом в кабинете одни!

— Здравствуй Никса! Что случилось? Я весь измучился этим вопросом.

— Володька, Володька! Ну, наконец-то, а то я тебя уже заждался. Мне скоро лететь, а «князь-регент» всё отсутствует.

— Прости, какой князь? Причём здесь регентство?

— Садись, сейчас всё расскажу по порядку.

— Буду рассказывать, «от Адама», знаю, что многое тебе известно, но не перебивай. Слушай внимательно, так будет меньше вопросов в конце рассказа. Постараюсь не повторяться. Ситуация на сегодня.

Младший поудобнее устроился в кресле, несколько раз повернул голову, похоже, он всё ещё чувствует себя в гондоле дирижабля.

— Мольтке разгромил эрцгерцога Альбрехта со всеми его союзниками, затем блокировал Бенедека в крепости Кениггрец. Фельдмаршал Барятинский разбил немногочисленные австрийские войска в Галиции, окружил Львов (Лемберг) и осадил Перемышль. Части наших новых механизированных казачьих дивизий, через несколько перевалов вошли в Закарпатье, практически не встречая сопротивления, приветствуемые населением тех мест и местечек. Этому способствовали десантные группы, которые перерезали связь, и блокировали управление краем. Всё было почти, как на учениях.

— Об этом ты мне писал, я очень внимательно читал твои депеши.

— Войсковая разведка выявила сосредоточение крупных сил противника в Перемышле и даже их план контрнаступления по деблокированию Лемберга. Разведчики доложили Барятинскому время начала контрнаступления. — Чтобы ослабить удар противника, было принято решение о проведении артиллерийской подготовки накануне. — Для усиления привлекли Висленскую речную флотилию. Ей командовал Нечаев Виктор Васильевич, это давний приятель и друг Константинова. В марте ему было присвоено звание генерал-майора и приказано принять там все «баржи» и катера под своё командование. «Дедусь» рекомендовал ему в замы по технике молодого лейтенанта Михаила Поморцева.

Володька крякнул и заёрзал в кресле, возможно порываясь что-то сказать.

— Молчи, знаю и понимаю, что замом у генерала, лейтенант быть не может. — Поэтому мы и учредили должность заместителя по ракетной части. Ни один документ, таким образом, не нарушен и ничьё реноме не пострадало. Последние два года, будучи курсантом Михайловского артиллерийского училища Поморцев, у Константинова на заводе работал. Там же и диплом защищал. Сегодня ещё нет учебных заведений по ракетной тематике. Только с сентября в Михайловском факультет решили открыть.

— Мудро придумано. И «старые волки» сыты, и молодые лейтенанты при деле! Никса, это, наверное, влияние Горчакова так на тебе отражается?!

— Слушай, не перебивай. — Кстати, там же «дедусь» ещё одного лейтенанта заполучил, — Невадовского Дмитрия Ивановича, он у него на заводе и защищался. Так этого орла направили к Бибикову в Челябу. Задание им обоим было дано, на Бронеходы, установить направляющие для ракетных пусков. Это и тема диплома Невадовского оказалась. Ты же Бибикова знаешь, его «железяки» видел. Жаль что в тот визит ещё не были готовы машины с направляющими. Ну, да это сейчас не важно.

— Извини, не понял. Куда они рубку с орудием дели? Как вообще это выглядит?

— Ты помнишь, Милютин сокрушался по поводу отсутствия артиллерийских тягачей?

— Конечно, помню. Ты тогда ещё повелел рассмотреть возможность использования с/х трактора. Не помню, как он полностью назывался, Много букв и цифра в средине.

— Отлично, на его базе и выпустили почти тысячу тягачей, для орудий. Всё хорошо, но тихоходны эти машины, больше двадцати километров в час бежать не могут.

— Никса, а где в мире есть более «резвые стальные лошадки», да ещё и с прицепами?

— Ладно. На эти самые трактора Невадовский с Бибиковым и установили направляющие, для «дедусёвых» подарков. По железке забросили эти машины в Ковель, а уже оттуда они своим ходом на юго-запад двинулись. Бибиков для них сохранил структуру, как и для своих бронеходов, только численность заряжающих увеличил.

— А снаряды те же, что и на учениях демонстрировали?

— Конечно, технологию отработали, дальше их как пирожки печь стали. Каждый «поросёнок» по двадцать пять килограммов, в головке у него гексаген в тротиловой оболочке. Вместо зарядного ящика, сзади прицеп на сто двадцать ракет и в нём же заряжающие едут.

— Хорошо устроились. Не боятся на «поросятах» сидеть?

— Зачем же так? Для заряжающих там, отдельные скамьи оборудованы. Межу прочим с мягкой обивкой.

— За двое суток добрались туда эти тихоходы. Слава Богу, почти без потерь. Несколько в пути обломались, но «технички», на высоте оказались. В конце концов, все на место прибыли.

— Никса, а какая у фельдмаршала была осадная техника?

— Осадных мортир ещё не было. Да и не успели бы их подвезти так быстро. Вот Александр Иванович мне и прислал телеграмму с просьбой разрешить использование «старой — новой» техники. Я ответил, что его решение одобряю и считаю в сложившейся ситуации идеальным!

— Ну-ну, представляю, что Фельдмаршал Барятинский с такой поддержкой там устроил!

— Не перебивай, слушай.

— По данным разведки контрнаступление войск Франца Иосифа было назначено на шесть часов утра. Ну, а наш фельдмаршал решил, чтобы австриякам спать не давать после полуночи их ракетами угостить! Трактора загодя с пехотным прикрытием на позиции вывели. Речную флотилию с Вислы на Сан перегнали. Сверили часы, как в таких делах положено и в самую «собаку» устроили побудку австриякам.

— Никса! Ты представляешь, что там происходило?!

— Вот телеграфный отчёт Поморцева, подписанный как ты понимаешь Нечаевым.

22-00 все ракетные катера прибыли на место дислокации и стали на якоря. Команды прикрытия и пулемётные команды заняли оборону от возможного воздействия врага с берега.

22-30 рапорт по радиотелеграфу Нечаеву.

22-35 командой Нечаева Виктора Васильевича, назначен руководителем стрельб.

22-40 вскрыт конверт номер один.

22-55 на всех катерах оба комплекта направляющих приведены в боевое положение.

23-25 приняты доклады о готовности.

23-30 дал приказание произвести установку ракет на направляющие.

23-45 получил доклады о готовности установок к пристрелочной стрельбе по известным целям.

23-50 рапорт генералу Нечаеву о готовности ракетных катеров к пускам.

23-55 запросил добро на пристрелку по одному снаряду.

00-00 приказано ждать подсветки цели.

00-05 в крепости что-то взорвалось. Причина не известна, но освещённость объекта удовлетворительная.

00-10 получено разрешение на пристрелку каждым десятым катером, по одному снаряду с направляющей.

00-30 цель большая площадная все ракеты легли в пределах выделенных границ.

00-35 рапорт генералу Нечаеву о готовности ракетных катеров к боевым пускам.

00-40 получена команда на залповый обстрел цели, по готовности установок.

00-45 дал приказание начать залповую стрельбу по готовности.

01-00 получено одобрение от Нечаева. Он получил сообщение от дирижабля разведчика.

……

03-00 чувствуется усталость заряжающих. Упал темп установки ракет, с восьми минут, вернулись на десять минут.

03-05 дал приказание заменить заряжающих членами корабельной команды. Гальваников менять некем.

03-25 темп стрельбы восстановился на уровне девяти минут.

03-45 получен доклад со всех катеров о расстреле 30 процентов БК.

03-50 рапорт генералу Нечаеву по оставшемуся БК.

03-55 получено указание вести стрельбу до исчерпания 50 процентов БК

…………………………………….

Смотрел я на брата и думал, не ошибся ли я в нём. Всё что он читал очень, живо отражалось на его лице. Он сопереживал событиям. Надо деликатно прервать это самоистязание.

— Володя, хочешь прочитать рапорт с «тракторов»?!

— Никса, извини. Не хочется! Да, а, сколько машин участвовало в обстреле.

— Все, которые Бибиков с Невадовским дотащили на позиции.

— Что, оба батальона?

— Ну, конечно. Только на прицепах у них ракет поменьше, чем на катерах было, потому они пораньше огонь прекратили. С рассветом их стали на другие позиции перетаскивать. Экипажам суточный отдых дали.

— Что воздушная разведка докладывает?

— Первые сутки практически ничего. Видимость в районе цели «НОЛЬ». Сквозь клубы дыма и пыли спорадические проблески пламени и взрывы.

— Наверное, боеприпасы в погребах ещё не все взорвались. Да, интересно, что же там осталось?

— Пешая разведка, донесла, что километрах в пяти, семи, южнее крепости были замечены большие табуны армейских лошадей. Туда наши охотники из пластунов отправились. После короткой перестрелки с остатками коноводов, забрали «трофей». Пока по предварительным данным около семидесяти тысяч лошадок там насчитали.

— Ничего себе «трофей»! Значит, в Перемышле не менее семидесяти тысяч войск было?

— Думаю значительно больше, вот остынет крепость и посчитают.

— Уже третьи сутки пошли, она что, всё ещё горит?

— Кое что горит, что-то взрывается. Посылать туда людей я запретил. Не нужны нам лишни потери. В восьми её погребах более ста тысяч снарядов и бомб запасено было. По австрийским нормам, по тысяче зарядов на орудие. — Пока всё не прогорит, туда и соваться не стоит.

— А что наблюдатели сообщают?

— Сам подумай, кроме клубов дыма от частых подрывов и столбов пыли они толком ничего не видят. Воздушные наблюдатели описывают примерно такую же картину. — Да, чуть не забыл, в первую ночь было отмечено свечение.

— Никса, какое свечение и что светилось?

— Тёмно вишнёвое. Это значит, температура некоторых поверхностей превысила пятьсот градусов. Думаю что сейчас там прохладнее, всё-таки уже трое суток полыхает, всё что могло гореть, должно было выгореть. Если бы не взрывались заряды на подземных складах, можно было бы начать поиски.

— Извини, не понял? Поиски чего?

— Вот, теперь самое непонятное. Слушай внимательно и не перебивай. Франца Иосифа нет в Вене. Это абсолютно точно установлено. Штибер, тайно встречался с Францем Йоном, тот утверждает, что император несколько дней назад отправился в Краков, а от туда планировал дальше, в Перемышль.

Володька, склонив лобастую голову, задумался, почесал потылицу, повертел головой, как бы разминая шею, сделал большой глоток моего крепчайшего чая, скривился и произнёс:

— Так что там теперь искать? Если ночью была температура как в печке, то от Франца Иосифа даже подошв не осталось, не говоря уж о других частях туалета.

— Вот в этом и надо убедиться. — Как ты понимаешь, Фридрих III, своими службами уже информирован о возможных событиях. Наполеон III, тоже в курсе событий. Мы договорились о встрече в Варшаве, чтобы решить, как быть дальше.

— Так ты для этого меня с Адриатики вытащил?

— Ну а кого я, по-твоему, могу ещё на хозяйстве оставить. Вся наша аристократия на меня сейчас исподлобья смотрит. Австрийской империи считай, нет уже! Сплошные революции. Венгрия своё Мадьярское королевство объявила, Чехи что-то подобное строят, Словаки то в одну сторону, то в другую качаются. Хорваты, по твоей же информации скоро своего бана государём объявят. Главным виновником всех этих неординарных событий естественно, твоего брата называют. — Информация по Павловску и Гатчине просачивается понемногу, это неизбежное зло. То одно сиятельство, то другое, что-то шепнут друг другу, и вот понеслось, поехало. Да ещё каждый приврать норовит, слава Богу, серьёзных утечек пока не было. Ты «чужие» газеты смотрел? Есть там что?

— Да нет, как-то не до прессы в Далмации было. Одних собраний с пленными мне на всю жизнь хватило. Это же надо столько времени потерял, пока их слушал. Ладно, Никса, ну Бог с ней с Европой, а почему Сашку не использовать, он же старше меня?

— Ты присказку слышал: «Мал золотник, да дорог»?! Вот и я так решил. Сашка нагружен, работает успешно на ниве народного здравоохранения и спорта, грузить на него больше, нецелесообразно. Не справиться ни с тем, ни с другим, да и стержня стального я в нём не вижу, а без этого нельзя!

— Что я, по-твоему, сейчас делать должен?

— Вот тебе «ядерный чемоданчик».

— Чего, чего?

— Ну, это я так пошутил. Вот в этом сундучке для тебя бумаги приготовлены. Как со своей благоверной пообщаешься и отдохнёшь, займёшься их изучением. Там я всё подробно описал.

Наша братская беседа была прервана Володей Барятинским, который сообщил о готовности к отлёту «Дмитрия Донского». Мы с братом обнялись, и я помчался на встречу с дружественными европейскими монархами, а мой не самый младший, двинулся в высочайше указанном направлении.

Вильгельм-Василий Густавович Реймерс (1820–1879) — контр-адмирал, участник Севастопольской обороны в Крымской войне.

Родился 20 мая 1820 года. Образование получил в Морском кадетском корпусе, куда поступил 12 июня 1830 года; 7 января 1837 года был произведён в гардемарины и плавал до 1839 года на фрегате «Александр Невский» в Балтийском море.

26 марта 1844 года произведён в лейтенанты и до 1853 года на корабле «Султан Махмуд», фрегатах «Браилов» и «Флора», пароходе «Молния», пароходо-фрегате «Громоносец» плавал по Чёрному и Средиземному морям.

За отличие, оказанное при обороне Севастополя, он был произведён в 1854 году в капитан-лейтенанты и получил ордена св. Анны 3-й степени с мечами и св. Владимира 4-й степени с мечами. 11 мая 1855 года за отличие при обороне Севастополя Реймерс был пожалован орденом св. Георгия 4-й степени

Двести двадцать пятая запись в дневнике ЕИВ Николая второго

Алёшка, был долгожданным сыном в семье флотского офицера Ивана Максимовича Кречета. Вот только не повезло штурману «Громоносца». С рождением сына он потерял любимую жену, которая после тяжёлых родов быстро зачахла от неведомой болезни. Так в пять лет, малолетний проказник, целиком остался на попечении своего деда, инвалида, отставного специалиста ластовой команды Корабельной бухты Севастополя.

Так бы всё и шло по славной морской традиции, и стал бы Алексей Иванович Кречет моряком, но не судьба. Окружили его город просвещенные европейцы. Британцы, Турки, Французы, Швейцарцы, Сардинцы и ещё всякие супостаты и начались беспрестанные бомбардировки.

В свои неполные шесть лет Лёшка с ватагой таких же пострельцов, приносил, свежую воду на батареи, собирал свинец для патронов, в общем, помогал, чем только мог. Вот только в начале сентября 1855 года вражеские орды захватили Малахов курган. В этот момент и нашёл своего внука отставной дед Максим, хотя и был на одной ноге, заставил осиротелых детишек вместе с Алёшкой спрятаться в каменоломнях, тех что к Балаклаве ближе были.

Не знал Алёшкин дед о зонах разделения, и оказались они там, где хозяйничали турки с британцами. Впрочем, хозяйничали в основном последние, турецкие вояки, больше как слуги использовались. На всю жизнь запомнили мальчишки, как красномундирники добивали раненых матросов, а потом грабили и жгли то, что ещё осталось от захваченного города.

Потом были голод и холод, болезни, неизвестность и ненависть. В тёмных каменных норах мальчишки пережили самый страшный период «цивилизованного нашествия», но благодаря житейской мудрости деда и его науке выживания, дождались дня, когда в Крыму и Севастополе иноСРанной нечисти уже не стало.

Город был, и города не было. Все дома порушены, в бухтах только торчащие мачты затопленных кораблей. Жителей в городке почти не осталось, а те что встречались на улицах, были какие-то серые, оборванные смотрели исподлобья с недоверием ко всем встречным. Ходили слухи, что больше никто и никогда в бухтах родного города никто не увидит Русских кораблей. Говорили что супостаты заставили царя отказаться от строительства флота, да мало ли что ещё говорят в таких случаях…

Не всё, но многое к счастью, оказалось враньём. Уже в 1857 году император Александр II, подписал указ по Военному министерству о создании приютов для сирот оставшихся без присмотра после той войны. Так попали малолетние герои обороны города в служивый люд, как их в шутку называли оставшиеся в живых моряки, которые и были за главных воспитателей.

Слова «педагогика», «песталоцци» и им подобные, скорее всего, было этим людям малознакомы, но их действия почти полностью отвечали основным канонам воспитания. Ребята быстро приучались к порядку, были одеты, и накормлены. Кормёжка особой сытостью не отличалась, но уже и не голодали, как раньше.

Хуже обстояло дело с науками, многие из их учителей сами с трудом могли написать свою фамилию, а уж о науке со страшным названием «Альджебр-аль-Мукабала» и не слыхивали. Это, правда, не мешало учить ребятню сплеснивать концы, плести кранцы, грести на шлюпках и ходить под парусом. Летом с детской непосредственностью и задором они участвовали в соревнованиях по гребле, перетягивали канат, бегали и прыгали на время, кто быстрее. Вот собственно и все науки, кроме того, что все выучились читать, маленько писать и бегло считали от единицы до ста и, наоборот, от ста до одного.

Была ещё одна из наук, которая некоторыми воспитателями считалась баловством, это создание точных макетов больших и малых кораблей, на которых когда-то служили родители воспитанников. Не удивительно, что Лёшка со своими сверстниками занялись постройкой модели парохода-фрегата, на котором плавал его отец. Целый год старательно пилили, строгали, клеили и таки построили судно в масштабе один к пятидесяти. За этот год и не заметили, как стали с арифметикой более уверенно обращаться. Тут не просто считать надо было, а каждую циферку определить и деталюшку в масштабе изготовить и представить, чтобы как подобает, в конструкцию вписалась.

О судьбе сына, деду Максиму было ничего не известно. Судно его «Громоносец» было затоплено 30 августа 1855 года перед последним штурмом в Севастопольской бухте, а как сложилась судьба его штурмана, выяснить не удалось.

Так и бежали дни за днями. Малолетние участники войны постигали морские премудрости, взрослели, а в мечтах уже многие видели себя на мостиках невиданных кораблей, которые давали укорот другим кораблям с ненавистными флагами.

Девятнадцатого февраля 1861 года Лёшке исполнилось одиннадцать лет, а через несколько дней, на торжественном построении был зачитан царский Манифест об отмене крепостного права. Юный сорванец, даже умудрился случайно услыхать слова одного из воспитателей: «Не зря видать Максимов то внук, в тот же день народился. Не простая судьба будет парню уготована». Ну, кто скажите, в одиннадцать лет от роду на такие слова внимание обращает….

На четырнадцатилетие Алексея его деду, Максиму Ивановичу удалось встретить капитан-лейтенанта Реймерса, — командира пароходо-фрегата «Громоносец». Посидели, помянули, как водиться, но, к сожалению, ничего не смог ответить Василий Густавович на вопрос о судьбе своего штурмана, раненый осколком британской бомбы, он попал в госпиталь, а сейчас находился в Крыму на излечении, но о просьбе отставного моряка не забыл. Осенью на его имя Кречета в Севастопольский приют пришёл документ. Писанный на гербовой бумаге он давал рекомендацию внуку Алёшке в Морской кадетский корпус.

Что-то опять не сложилось в сложных переплетениях человеческих судеб. В «чистилище» кадетского корпуса было более чем многолюдно. Стриженых мальчишек набилось как сельдей в бочке. Их всех полураздетых и дрожащих от волнения собрали в большой жарко натопленной зале и начали,… — сортировать?!

Лёшка вначале, чуть не заплакал от обиды, когда он оказался в небольшой группке и их повели снова к докторам. Счастливцы, в большой группе, получили морскую форму и не очень в ногу, зато очень старательно потопали в близлежащую казарму……

Пахло лекарствами, не так чтобы очень противно, но неприятно. Главное все запахи были незнакомые, резкие вызывающие подспудное неприятие всего происходящего. Позже начались чудеса, специального медосмотра, будущего кадета, крутили в карусели, вертели, заставляли приседать, почти как в цирке. В большом цирке пацан не был ни разу, но в дыру боковой стенки циркового шатра заглядывал. Только музыки и волнующего рокота барабанов сегодня не было. Полосы света не метались по стенам, хотя «барабан судьбы» российского мальчишки грохотал вовсю. (Просто не все умеют его слышать) Вот и Алексей Иванович Кречет, тогда не слышал его рокота!!!..….

Второй раз курсант Кречет не расслышал того же звука, когда в лагере для тренировочных полетов, где заканчивалось их обучение, во время особенно затяжного дождя, сплёл себе прикроватный коврик и раскрасил его в ненавистные цвета британского флага. Вскоре, в их эскадрильи большая часть курсантских кроватей обзавелась аналогичными нововведениями. (Если бы знал курсант, сколько волнений доставил и ещё доставит в будущем этот аксессуар).

Впрочем, через неделю на большом построении лично Александр Фёдорович Можайский, адмирал и командующий всеми российскими аэронавтами зачитал указ Е.И.В.

Согласно озвученному документу, право на прикроватные атрибуты для чистки ног, получали только лучшие, по результатам полётов и сроком, только на одну неделю. Право вытирать ноги о британский флаг, заслужить оказалось весьма и весьма непросто!

Сначала Лёшка лично, три раза подряд завоевывал право вытирать ноги о британскую тряпку, после чего она (по условию установленному начальством) уже навечно стала неотъемлемой частью его прикроватного интерьера.

Быстро пролетело положенное курсантам время….

Венцом обучения были, как водиться торжества, легкие безумства молодых авиаторов, которые как всегда закончились в отведённое для этого время и молодые лейтенанты разлетелись кто куда!

Естественно, чиновная братия, не забыла, сколько треволнений им доставил безродный летун, со своим изобретением и постаралась спровадить его не просто куда, а куда — подальше. Благодаря такой трогательной заботе, даже если в это время кто-то и бил в «барабан», то внутри «Эрдогана», так назывался корабль, направлявшийся в Красноводск, его не было слышно из-за шума корабельных механизмов.

Великий Жуль-Верн ещё не описал путешествие своего героя Клодиуса Бомбарнака по Закаспийской железной дороге (Красноводск — Самарканд), а на её строительстве уже начались большие неприятности.

— Весьма странные происшествия, причём на законченных и хорошо проверенных участках дороги.

Слова эти принадлежали Михаилу Николаевичу Анненкову главному строителю Закаспийской железной дороги, а приватный разговор вёлся с полковником Николаем Григорьевичем Столетовым, который был назначен командиром Красноводского отряда, и в ведении которого находилась охрана дороги.

— Ваше превосходительство, не могли бы вы уточнить характер повреждений ж/д полотна.

— По большей части, это либо полностью раскрученные накладки рельсов либо очень сильно ослабленные, оставлено по одному болту и то, почти не закрученному.

— Как часто случается это обнаружить?

— Да почитай несколько раз в неделю. Вы не представляете, дорогой Николай Григорьевич, как это меня нервирует, а главное насколько тормозит и срывает сроки строительства.

— Простите, Михаил Николаевич, вот вы, кажется, и произнесли «ключевые слова». «Тормозит и срывает сроки строительства». Теперь мне кажется всё становиться понятным. — Кто заинтересован в срыве сроков? — Нам с вами это хорошо известно! — Будем устраивать засаду, другого способа пока не вижу.

— Николай Григорьевич, хоть засаду, хоть ещё чего угодно, но злоумышленников надо изловить и примерно наказать!

— Будет исполнено, Ваше превосходительство!

Теперь настало время думать Столетову, как лучше организовать засаду на участке Красноводск — Асхабад, длиной более шестисот пятидесяти километров или уж сразу на участке Красноводск — Чарджоу. Если по каждой стороне дороги поставить по одному казаку, да через одну версту, то, получается….. Получается, что в Красноводском отряде столько народу не наберётся. С такими невесёлыми думами Николай Григорьевич вернулся в свой штаб.

Через несколько минут, к нему заглянул адъютант и, поинтересовавшись самочувствием командира, сообщил что в приёмной находиться лейтенант — аэронавт по поводу представления, в связи с прибытием к месту службы.

— Проси его. Пусть представляется. Заодно узнаем, что это за штатная единица такая, отпущена нам Государём императором.

Представление прошло буднично, строго по уставу. Лёшка уже сделал некие выводы и дал себе слово их не нарушать.

— Ну а где же ваш чудо аппарат, господин аэронавт?

— В ящиках на причальной стенке. Согласно инструкции для его распаковки требуется отдельная команда, а для обслуживания двигателей и систем специально обученные механики и гальваники от аэронавтики.

Эти бодрые слова рапорта, заученные назубок ещё в училище авиаторов, поставили бы командира Красноводского отряда в сложное положение, если бы у него не было брата Александра Столетова, от которого он хорошо знал об этих новых специалистах со странными названиями, появившимися в войсках.

— Вот те раз, летуна и аппарат прислали, а в штате ни механиков, ни гальваников не предусмотрено. Чудеса рассейские!

Увидев лицо разом погрустневшего молодого человека, командир отряда смягчился и пообещал выделить несколько казаков, для того чтобы перетащить аппарат подальше от солёной воды, вредное влияние на механизмы которой, всем хорошо известно.

— А больше извините, пока ничем помочь не могу. Не у меня в штате ни аэронавтических механиков, ни гальваников, да и в радиусе минимум пятисот вёрст подобных диковинок думаю не сыскать. — Говорю вам так откровенно, ибо знаю от брата Александра, какой сейчас дефицит гальванёров по всей империи.

Не знаю, чтобы стал делать аэронавт, из другой страны попавший в аналогичную ситуацию, но русский сокол, хотя и Кречет по фамилии, с помощью полувзвода казаков, верблюдов, катков и какой-то матери, перетащил огромные фанерные ящики на окраину городка, где вероятно было солёное озерцо, благополучно высохшее к настоящему времени. Лучшей взлётно-посадочной площадки не найти, решил Лёшка и начал обосновываться на новом месте службы!

Получив разрешение разобрать одно из старых деревянных судов по недоразумению числившееся за отрядом, нашёлся материал для постройки ангара. Состав казаков закреплённых за аэронавтом за это время значительно изменился. Осталась в основном молодёжь, которой очень хотелось увидеть, как это можно на тяжеленном устройстве из фанеры, перкаля и железа летать по воздуху.

Полковник Столетов оказался не совсем прав, когда говорил об отсутствии механиков. Действительно механиков по специальности авиационные двигатели, искать было бесполезно, но кто сказал, что железнодорожники менее пытливы и понятливы, чем авиаторы?! А самое главное не зря злополучный рисованный коврик получил постоянную прописку у курсанта из Севастополя.

Учили аэронавтов добротно, учили на совесть и те, кто желал учиться впитывали в себя необходимые знания, умения и навыки. Хотя «навыки», навыки придут во время работы, по-другому не бывает!

Когда Евгений Тархов, механик Закаспийской дороги, первый раз увидел двигатель аэроплана, он не поверил, что в этой «железяке» целых двести лошадиных сил. Похоже, что даже вложенная инструкция, его в этом до конца не убедила. Слишком различались размерами поршни и цилиндры привычной паровозной конструкции и незнакомого устройства, которое должно обеспечить движение крылатой машины.

— Вы не волнуйтесь господин лейтенант, работать он будет, а вот, сколько в нём сил я на досуге рассчитаю, чай ещё не забыл, чему нас в студенчестве учили.

Это был самый оптимистичный ответ, который услышал авиатор за истёкшую неделю в Красноводском отряде. Будучи по природе оптимистом он с приданными ему казаками продолжал строительство ангара, башни, точнее обычной вышки и вскоре команда аэронавтов смогла начать сборку аэроплана….

Единственно в чём повезло Алексею Кречету, так это в обилии керосина. Правда, его надо было, отстаивать, фильтровать, проверять, снова фильтровать, но зато его было МНОГО!

Предприняв в течение двух месяцев, четыре неудачные попытки перехватить злоумышленников на просторах Закаспийской дороги и потерпев фиаско, Николай Григорьевич направлялся в штаб отряда. Необычный шум на дальней окраине городка привлёк его внимание. Звук менял тональность, то немного затихал, то становился пронзительным, а потом вдруг пропал. Выключили его, догадался полковник. Надо посмотреть, что там делает этот наш авиатор. Вскочив на коня и кликнув сопровождение, Столетов во главе небольшого отряда двинулся на окраину Красноводска.

На проплешине оставшейся от некогда бывшего здесь солёного озера, стояло несколько сооружений. Вышка, похожая на охранную, с непонятной, напоминающей сильно вытянутый колпак, полосатой конструкцией на верху. Большой сарай с раскрытыми, точнее отсутствующими воротами. Вместо названных деталей проём был завешан кусками старой парусины. «Наверное, материалов не хватило», подумал полковник, но если будет толк от этого аэронавта, то нужное найдём!

В сарае кипела жизнь, и как свидетельство её кипения, кроме мельтешащих туда сюда казаков с частями оборудования весьма странного вида, до полковника снова долетел ранее слышанный пронзительный звук чего-то работающего. Куски парусины, подвешенные, на натянутых верёвках разъехались в стороны, и ….

…. из сарая показалась странная, фантасмагорическая конструкция, на колёсах, которую сзади под крылья одерживали казаки, прикреплённые к этому упёртому авиатору. Невиданное изделие, слегка постреливая сизым выхлопом, было выкачено из ангара на поле, точнее на дно бывшего озера и по чьей-то неслышной команде развёрнуто против ветра.

Человек!

Внутри этой фанерно-полотняной аэроконструкции сидел человек! Вероятно, это и есть авиатор. Пожалуй, вмешиваться не стоит. Слишком поздно приехали. Теперь этого сумасшедшего не остановить!

Шум, издаваемый мотором, усилился. Человек, в кабине, взмахнул рукой. Казаки отпустили плоскости и биплан (тогда это слово было ещё не известно Столетову) издав очередной пронзительный вой двигателем, поехал по дну озера. Он не просто ехал он разгонялся и двигался всё быстрее и быстрее, вот он уже не вздымает пыль из под своих колёс. Боже, да они же не касаются земли!

У Р А!!! У Р А!!!! У Р А!!!!

Николай Григорьевич Столетов, много повидал на своём веку не простой военной службы! Но сейчас он себя поймал на том, что супротив всяческих правил и уставов вопил и подпрыгивал вместе со своими сослуживцами как мальчишка.

Аэроплан сделал большой круг вдоль берега бывшего безымянного озерца, которое служило теперь ВЗПП для него и начал снижаться. Какой-то штатский шпак попросил всех отойти ближе к сараю, чтобы не мешать посадке. И полковник, пожалуй, первый раз в жизни, не послал гражданского в никуда, а выполнил его просьбу.

Пробежав по полю около полу сотни метров, аэроплан изменил тональность звучания своего мотора, из-под колёс снова взвились пыльные вихри, но, не увеличивая скорости, машина просто подкатила к ангару, винт последний раз дёрнулся и стал! Всё, первый полёт окончен! Всех присутствующих сразу окружила тишина!

Описывать всеобщее бурное торжество по поводу полёта в Красноводском отряде, первого и единственного авиатора не интересно, всё было традиционно, почти как всегда, за исключением, пожалуй, тематики тостующих….

Более интересно описать предшествовавшие события, произошедшие далеко от этих мест, примерно с месяц назад. Сами по себе эти сумбурные на грани паники, действия неких довольно могущественных людей, после проведения чиновничьих экзекуций, не стоили бы нашего внимания, не касайся они событий в этом районе Туркестана. Случайно, один из «превосходительств», совершенно сам того не желая, обнаружил «мелкие» несоответствия в интендантских документах. Дураков на том уровне не было, но были люди не очень порядочные. Заинтересовавшись, превосходительство поручил чиновникам своего интендантского управления «копать» дальше.

— Какой идиот отправил этого аэронавта да ещё вместе с аппаратом в Красноводский авиаотряд?

— Ваше превосходительство, вы же сами, посоветовали его отправить с глаз подальше.

— А вы что сделали? Где, где покажите мне в каких документах, фигурирует этот отряд?

— Ваше превосходительство, да вот же они.

— Да не суйте мне эти ваши липовые бумажки. Вот типовое положение авиаотряда, утверждённое Государём императором! Что из этого списка имеется в Красноводске?

Пауза затягивалась и становилась неприятной.

— Куда вы смотрели? Где указ Государя императора, об организации отряда? Где ангары? Где стенды? Где заправщики? Где эти, как их там называют, средства связи? Где службы наземного обеспечения? Я вас спрашиваю! Где, где, где?

Молчание подчинённых, становилось не просто ощутимым, оно становилось вязким.

— Что по численности? Где люди из расчёта пяти авиаединиц?

— Ваше превосходительство, не губите. Людей аэронавтов, сейчас не найти, они все на учёте, а по всем остальным позициям мы вопрос закроем! А людей, людей на следующий год дошлём и всё доукомплектуем.

— Вам на всё про всё, сроку от силы три недели. Вы хорошо меня слышали? ТРИ недели! Потом я сам, своими руками отправлю эти ваши бумажки, которые и фиговыми листами не назвать в службу безопасности. Подставлять свою шею из-за ослов я не буду.

— Ваше превосходительство не извольте беспокоиться, всё исправим….

Вот, благодаря этим тайным событиям месячной давности, как-то утром, адъютант разбудил полковника Столетова таинственным шёпотом и сообщил:

— Ваше высокоблагородие, откуда-то из Линды, ночью прибыл секретный груз на адрес нашего отряда. Судно уже ошвартовалось и ждёт разгрузки согласно действующего положения о секретных грузах!

— Какой к лешему груз, сюда и патронов-то вовремя никогда не пришлют, а тут груз, да ещё секретный?

— Ссылаются на Наш исходящий номер от такого числа. Я проверял, Вы действительно просили для нужд разведки.

— Что я просил?

— Мы просили ПО-2 для оснащения командиров казачьих разъездов.

— Просили бинокли полевые обзорные двадцатикратные, тип ПО-2. Неоднократно просили, да не дают их.

— Что прислали?

— Вот эти самые ПО-2 и ещё много всего к ним. Наземное оборудование для базирования ПО-2. Оснастку, ЗИПы, какие-то стенды для ПО-2. Да ещё тот же пароход доставил двух молодых людей Галь-Ванёр-Ов, по обслуживанию систем связи.

Полковник Столетов был образованный, умный и мудрый человек. Он сразу вспомнил, кто кроме его брата Александра Столетова, произносил такие заковыристые слова и понял что вместо биноклей полевых обзорных (ПО-2), он получил, что-то другое с аналогичным обозначением (ПО-2).

— Груз уже приняли?

— Как же успеть-то, ваше высокоблагородие, цельный пароход, поди, ящиками и ящичками заставлен. Тут и за несколько дней не обернуться.

— Где эти новенькие?

— В приёмной, ваше высокоблагородие.

— Пусть подождут, через пол часа я буду. Ты сейчас разыщи этого Кречета и пускай он с грузом разбирается.

— Ваше высокоблагородие, энти молодые его вчерась ночью достали. Он как надписи на ящиках осмотрел, прыгал и скакал ну прямо как ненормальный. Сейчас все телеги и всех грузчиков собрал, всем пообещал по полтине за аккуратную доставку. Совсем с катушек съехал, видать от радости!

Полковник похвалил себя за сообразительность и дал команду выделить в помощь авиаторам ещё два взвода казаков из находящихся сегодня на хозработах.

Случаются порой добрые чудеса и на просторах наше необъятной родины, жаль что не очень часто но, слава Богу, и большое спасибо за те, которые уже произошли.

Следующая встреча Анненкова и Столетова состоялась в канун большого наступления русских войск на последние остатки про-британски ориентированных правителей нашей средней Азии.

— Господин полковник, ваше обещание до сих пор остаётся обещанием. Через неделю, другую начнутся большие перевозки войск и боеприпасов, а мы не сможем их обеспечить.

— Ваше превосходительство, сегодня, завтра, думаю, мы найдём и уничтожим этих татей!

— Что, так скоро? С прошлого нашего разговора прошло больше двух месяцев и всё безрезультатно. Теперь не сегодня завтра. Я конечно, очень рад за вас дорогой Николай Григорьевич! Только вы хоть намекните, как вы это сделаете?

— Ваше превосходительство, боюсь сглазить. Как изловим, я вам прямо роман на нескольких листах представлю.

— Ваши романы дорогой Николай Григорьевич, только счетоводам читать. Там одна сплошная цифирь, а внизу писано две строчки, нижайшая просьба прислать: Патронов. Снарядов. Гранат и если возможно людей, в указанных выше количествах! — Шучу, шучу! Хорошо, завтра жду вас в любое время.

На участке от древнего Мерва до Чарджоу Закаспийская железная дорога, построенная русскими войсками стала постоянно подвергалась странным нападениям. Это ещё не было полномасштабной рельсовой войной, но выводились из строя именно рельсовые пути. По ночам на различных участках дороги кто-то раскручивал накладки, стараясь сделать это скрытно, чтобы обеспечить сход состава с путей.

Теперь приходилось постоянно впереди состава пускать дрезину или просто несколько платформ впереди паровоза, с которых следили за полотном. Говорить при таком подходе о количестве поездов в сутки или вообще о чём-то хорошем не приходилось!

Казачьи засады на выбранных участках результатов не давали, слишком велики расстояния, кроме того, с вершин Копетдага видно далеко на много километров вперёд, засаду не спрячешь, не замаскируешь, а пути всегда можно раскрутить и в другом месте, участок-то почитай шестьсот вёрст.

За околицей Мерва в крепком деревянном сарае, обмазанном снизу в несколько слоёв глиной, уже пять дней казаки что-то собирали. Несколько любопытных сунувших туда свой нос в городе уже не показывались. Им дали в руки, кому кетмени, кому лопаты и кирки и сейчас они старательно что-то копали от меня до того столба…….. по достижению указанной цели обещали отпустить домой. Больше любознательных не нашлось, лишь несколько человек позлословили в адрес попавшихся.

Раннее утро спокойное тарахтение двигателя, глаза моего наблюдателя, вооружённые биноклем и мои глаза в защитных очках, смотрят исключительно вниз. Чтобы быстро снять десяток накладок скрепляющих рельсы и замаскировать содеянное, глиняными заглушками, надо не менее четверти эскадрона это, если всё организовать, как следует. Вот мы и осматриваем железнодорожные пути с воздуха и пытаемся отследить группу людей на лошадях, соответствующей численности.

Хороши Туркменские лошадки, за пару часов эти красавцы отнесут своих седоков на шестьдесят, шестьдесят пять километров. Ищи свищи ветра в поле. Через сутки отдохнувшие джигиты повторят тоже самое, на другом участке дороги. Так до сих пор и было. Только такая большая компактная группа всадников обязательно оставит следы, — отпечатки копыт туркменских коней. С высоты это будет едва видимая более тёмная полоска на сером песчаном фоне. Вот, по этому признаку, мы сейчас и выискиваем татей совершающих непотребства на дороге.

Согласно совместного плана полковника и лейтенанта-аэронавта, положить конец этим безобразиям должен был секретный аппарат, обозначаемый ПО-2.

Переговоры, лейтенант Кречет и его летнаб вести не уполномочены, только должны передать радиотелеграфом координаты злоумышленников. Дальше с ними казачки из нашего отряда разберутся, уж больно они им своими гадостями надоели.

Ну, ещё есть одно. Нет, не задание, — просьба. Личная просьба полковника Столетова для нас, это как вторая часть задания.

Просьба уважаемого человека звучала так: «…по возможности задержать отход….».

Для этих целей, во второй кабине у моего наблюдателя, справа на специальных лотках, разложены противопехотные осколочные авиабомбы, каждая по два с половиной килограмма, слева взрыватели к ним. Николай Якубович уже доказал, что умеет их сбрасывать со ста, ста пятидесяти метровой высоты в круг диаметром пятнадцать метров.

Летим, уже около полу часа, по нашим оценкам летим над цепочкой следов, которые более тёмным тоном выделяются в степи. Вот мой наблюдатель аж подпрыгнул. Так рукой махнул, указывая мне направление, что чуть бинокль не потерял. Вывалиться, из кабины он не вывалиться, пристёгнут, но желательно быть аккуратней.

О том, где мы находимся, и где обнаружены вредители, командиру казаков, получив сообщение от моего пассажира, уже сообщил второй из наших гальванёров-связистов, теперь мы приступили ко второй части задания. По возможности, постараемся «по возможности…», задержать отход злоумышленников.

Перехожу в очень пологое пикирование, градусов двадцать не более. Если честно то пикированием это можно назвать только условно, но в его низшей точке от нашего аппарата успели отделиться целых четыре бомбы, которые, разорвавшись среди группы людей на земле, с любопытством глазевших в небо, наделали много шума, дыма и трупов….

Коля по переговорке сказал мне, что «нырять» не надо, это он так снижение называет. Просто летите прямо за всадниками, а я буду в них бомбы швырять. Какие расчёты проходили в голове у парня, не знаю, но швырял эти штуки с высоты ста метров, он очень метко.

Сначала когда татей было много от одной бомбы на земле оставалось несколько тел, а вот позже приходилось иногда по две штуки на одного расходовать.

В сутолоке с одного туркмена слетела шапка, тюрбан или малахай, неважно как их называют, только однозначно не тюбетейка, и мы с напарником увидали огненно рыжую шевелюру.

— Бомбы больше не кидай, будем брать живьём.

Услышав от меня такое по трубе переговорки, Коля, наверное, сначала выпучил глаза, хотя я этого не мог видеть, но зная его такую привычку живо себе это представил. Не давая опомниться напарнику, я перевёл аэроплан в снижение, стараясь выдерживать направление на рыжего всадника. Высота быстро падает, вот уже шестьдесят, пятьдесят, тридцать, двадцать метров…. Вообще-то я на прибор не смотрел, это так для «красного словца» зная о просадке высоты, в этот момент уже всеми силами тянул ручку на себя.

Кажется, у нас неплохо получилось. Мы, разогнавшись на снижении, пролетели над головами нескольких вредителей, естественно не задев их, но сильно напугали лошадей. Когда я снова набрал высоту и развернулся, то увидел, что, к сожалению, рыжий всадник остался в седле. Но, кажется, у нас появился неожиданный союзник.

Перепуганная лошадь, «НЕТУРКМЕНА», не слушаясь понуканий, понесла седока в строну нашей подмоги. Теперь только будем помогать лошадке, не сбиться с пути. Нам даже не пришлось особо стараться. Слыша незнакомый, но очень пугающий рокот мотора за спиной. Умное животное само вынесло владельца диковинного цвета волос прямо навстречу нашим отрядным казакам.

Через восемнадцать минут разведывательный ПО-2 Красноводского авиаотряда уже заходил на посадку на нашей новой импровизированной ВЗПП вблизи города Мерв.

Больше никто не раскручивал накладки на рельсах Закаспийской железной дороги, а возможно других дорог, наверное, до того самого случая, как об этом узнал А.П. Чехов.

Радостные и довольные наши командиры составили полагающийся в таких случаях рапорт, с благодарностями и благостными пожеланиями в адрес высочайшего имени за проявленную заботу и присылку в этот район такого чудесного средства как ПО-2.

К посланию, как и положено, прилагались отчеты, отдельно по железнодорожному аспекту, отдельно по Красноводскому отряду и отдельно по Красноводскому авиаотряду.

Этот отчёт я писал, находясь в штабе отряда, в небольшой комнатке, которая принадлежала армейскому контрразведчику. Документ составлялся по конкретному шаблону, оставалось только переписать названия и проставить свои цифры.

Время мы затратили изрядно, поручик, который руководил мной при составлении отчёта, по-дружески посетовал, что делает это первый раз в жизни. Потом самолично запаковал плод нашей работы в конверт, вылил на него с полфунта сургуча, наставил оттисков своей печатью и поместил наш труд в специальный кожаный мешок для секретных отправлений!

Капитан СБ Казионов просматривая утреннюю почту поступавшую со всех концов империи в его аналитическую службу сначала поразился незнакомому названию. Потом заглянул в секретный справочник. Посмотрев ещё раз на лежащий перед ним конверт, и убедившись, что он не исчез, аккуратно его вскрыл. Внутри конверта находился стандартный отчет, составленный по утверждённому шаблону, и описывающий реально произошедшие события. Вот только реально, этого не могло быть. События произошли в авиаотряде, которого не существовало. Блестящий профессионал, он знал названия и места дислокации всех авиаотрядов на память. Красноводского авиаотряда среди них не было. Надо посоветоваться….

Убрав все документы в сейф, капитан аккуратно смёл сургуч в кучку, поддел её картонкой и пересыпал в специальный конверт, поставил на нём номер, дату, расписался на конверте и тоже убрал в сейф.

После обеда осторожно заглянув внутрь железного хранителя тайн и увидав конверты, которые никуда не хотели исчезать, капитан поступил строго по инструкции. Отправил собственный рапорт, в приложении с полученным отчётом, своему начальнику, через секретную канцелярию.

Вы даже не можете себе представить. По указанной методике снабжённое многочисленными рапортами, сотрудников всех рангов СБ, творение двух молодых офицеров добралось до Е.И.В. Нет, не в виде кучи конвертов, а только в строчке утреннего сообщения графа Игнатьева.

В качестве приятной новости в интерпретации графа Николай Павловича Игнатьева события были доложены Государю императору. Естественно уже с полным перечнем фамилий интендантов и работников служб тыла, принявших участие в организации Красноводского авиаотряда.

— Дорогой граф, может быть вы, посоветуете, кого и чем наградить, за эту уникальную операцию.

— Право, я в затруднении Ваше Императорское Величество. Этого Кречета и его наблюдателей наградить не сложно, да и заслужили они награды, здесь слов нет. Аэронавту, за проявленные отвагу и умения можно и внеочередное звание присвоить.

— Уважаемый, Николай Павлович, а не напомните ли мне, где я относительно недавно ещё мог слышать эту фамилию К-Р-Е-Ч-Е-Т?

Слова фамилии государь произнёс по слогам, толи, пробуя на вкус, толи, стараясь вспомнить, где он её мог слышать ранее.

— Ваше Императорское Величество, так это же тот анекдот, что произошёл у Можайского. Курсант-аэронавт, сплёл коврик для чистки ног и раскрасил его в цвета известного флага, теперь такие коврики дозволены только отличникам в учёбе.

— Да, да вспомнил, так это его однофамилец?

— Нет, это тот самый курсант Кречет и есть, что всё это придумал, и из-за чего вся каша заварилась.

— Хорошо спасибо, только где-то ещё раньше, встречал я эту фамилию, но сейчас уже не вспомнить. Так значит говорите коврик для чистки ног из британского флага?

— Так точно, ваше величество!

— Андрей Александрович, с саблями и прочими длинномерами в кабине аэроплана неудобно. Вот возьмите, пожалуйста, это эскиз ножа стропореза. Срочно заказать в Златоустье! Он меньше чем кортик, но вполне может аэронавтам быть полезным. Главное, Анненский орден я о «клюкве», будет там выглядеть к месту.

— Как думаете, господа, чем наградить остальных «отличившихся»?

— Ваше Императорское Величество, ребята молодые им обустраиваться надо.

— Дельная мысль, значит ещё по тысяче рублей к «клюкве». Этому Кречету быть старшим лейтенантом. Андрей Александрович, заготовьте, пожалуйста, все документы, что бы я в понедельник мог их подписать.

— Будет исполнено, ваше Величество.

— Николай Павлович, а вы, пожалуйста, не забудьте о награде для наших чиновников, которым мы обязаны новому авиаотряду в Красноводске. Их тоже наградить надо, да так чтобы надолго запомнили!

Очередной «грохот барабана» старший лейтенант Кречет не расслышал, хотя стало очень тихо, когда заглох мотор его нового фанерно-полотняного коня, и пришлось укрощать и сажать машину прямо на лугу, который, как известно к этому совершенно не приспособлен. Чего тут было больше, знаний, умений, навыков не известно, никто не рассчитывал. Одно было ясно в отсутствии математических расчётов, без большого везения, не обошлось! Этот факт вторично нашёл своё подтверждение, когда аварийная команда сверху обнаружила машину, а позже попыталась вытащить её с места посадки. Поле или лужок, вовсе не было ни тем, ни другим, а тот островок, на котором находился аэроплан, был только большой кочкой на огромном болоте.

Больше суток просидел удачливый пилот, на той кочке, пока делали гати, а потом лебёдками с берега вытягивали многострадальную машину на твёрдый грунт. Жалко аэроплан, но это может по настоящему понять только его хозяин.

Вот и сидел «безлошадный» аэронавт в больничной палате, куда не смотря на отсутствие даже небольших царапин, его упекли «кровожадные эскулапы», и грустил по своей утрате.

Громкий смех и шутки, которые доносились с наружи, только навевали ещё большую тоску на нашего героя. Невольно прислушавшись, Лешка понял что большая часть шуток, касалась аэропланов и аэронавтов. Заинтересовавшись «арестант» в больничном халате не сразу заметил, как к нему в одиночку, вошёл среднего роста человек в характерном облачении пилота и сказал:

— Здравствуйте Алексей Иванович, давайте знакомиться. Меня зовут Александр Александрович Трофимов.

— Здравствуйте, я Кречет лейтенант, простите старший лейтенант — аэронавт императорского воздушного флота.

— Что же так невесел, старший лейтенант-аэронавт?

— Чему веселиться? Сюда упекли и уже два дня не отпускают, аэроплан повреждён и боюсь, уже не полетит ни куда. Пока его вытаскивали, я слышал, как лонжероны трещали.

— Это все причины отсутствия весёлости?

— А разве мало? Машина то почти новая была, всего пятый полёт на ней делал. Обещали на неё вооружение поставить, для испытаний, но не успели. Что-то на заводе не случилось. Теперь ни машины, ни оружия.

— Насчёт лонжеронов это вы, верно, заметили, а что по поводу мотора рассказать можете?

— Да мне и самому не всё ясно. — Взлетал на форсаже, как обычно, не перетягивал. Обороты, температура всё как должно десять минут, полёт нормальный и вдруг, стоп. Ни тональность, ни обороты ничего не менялось, сразу глухой КЛИН. Мне просто повезло, что эту полянку заметил и удачно на неё сел. Как ещё в этом болоте не утонул?

— Значит, говорите, повезло?

— Да, мне часто говорят, что я везунчик и вообще в рубашке родился.

Посетитель ещё раз оглянул погрустневшего старшего лейтенанта, сделал странное движение, как будто немного развернул грудь, а в слух произнёс интересную фразу:

— Раз в рубашке, да ещё и везунчик, вы мне подходите Алексей Иванович! Будем летать вместе!

Через час, весело переговариваясь с товарищем по училищу, с набитым ртом и размахивая руками, Лёшка рассказывал, какой невиданной машиной предложил ему управлять Трофимов. О том, что надо будет снова учиться, он естественно ничего не сказал. Но в любой беседе, это подразумевается. Опять за разговорными эмоциями не расслышал Алексей Иванович «грохота барабанов»!

Утром, встретившись с Трофимовым у аэродромной столовой, они направились прямо к закрытому ангару, вход в которой имел ограниченный круг лиц, а по слухам там находился ….. впрочем, кто там находился пока, посторонним знать не надо.

Мягко разъехались в стороны створки ворот, и Лёшка увидел красивую птицу именно не аэроплан, а птицу. Ни одной выступающей детали, всё заглажено и зализанно, даже «Двуглавый орёл» нарисованный на борту, был какой-то обтекаемый.

— Нравиться?

— Очень! Много у нас таких? А сколько груза она может взять? Какова дальность?

— Не всё сразу. Вот программа вашего наземного обучения, а вот это, будете изучать под моим руководством, естественно уже в воздухе….

Говорят, что так не бывает. Не верьте. Бывает и ещё как. Школа, где учились и переучивались аэронавты, на другие типы аэропланов находилась не далеко от Севастополя и совсем близко от Сакского лечебного озера.

Располагалась она в нескольких километрах от «Старого форта» (old fort), как его называли британцы на своих картах, времён Крымской войны. По высочайшему повелению здесь была построена ВЗПП, для аэронавтов и находился небольшой посёлок почти рядом со зданиями наземных служб. Ещё поблизости протекала речка со странным названием Кача.

Теперь, чтобы повидать деда, не надо было перелетать через два моря. Достаточно было взять отпуск на несколько дней, и попасть на проходящий пригородный поезд, шустро бегавший по узкоколейке три раза в сутки. Был ещё вариант, договориться с командиром «водоплавающих», но тут уж как повезёт, катера и прочие ходили далеко не каждый день и не обязательно в Севастопольскую бухту.

Из всех возможных, молодой старший лейтенант выбрал самый неудобный ночной вариант, но это, с какой стороны посмотреть. Зато вагон второго класса доставил бодрого и немятого Кречета в самое время. Это уже не ночь, но очень не многие назовут пору после окончания «собачьей вахты» утром.

Неспешная прогулка. Знакомый с детства город, воздух совсем другой …. Да о чем тут собственно говорить, думаю так понятно, а кому непонятно, это клиника, тогда и не старайтесь понять.

Раннее воскресное утро. И вдруг утренняя пастораль разорвана благодатным колокольным звоном. Ещё не проснувшиеся, но многочисленные горожане переговариваются между собой о причине звона, а уже внизу у входа в бухту звучат команды и флотский оркестр, на набережной пробует звучание своих инструментов.

Как тут удержатся от соблазна и не поглядеть, что же такое там происходит. Все любопытные, высыпавшие на набережную натыкаются на легкие ограждения из привязанных к деревянным стойкам канатам с флажками. В районе возвышения толпятся священнослужители в праздничных ризах, в окружении многочисленных служек. Это всё, как декорации в театре, постепенно подводят людей к последней черте высочайшего любопытства.

По толпе уже летают слухи: «Адмиралов» встречать будут. И тут же из другого угла, каких адмиралов, вон на возвышении Шестаков стоит, а рядом с ним Старицкий. Других адмиралов в Севастополе сегодня нет. Поди — ты врут все, наверное. А чо тогда собрались? Слушай, слушай, да посмотри ты оркестр, какой собрали. Чего-то ждут. По площади громко, очень громко, прозвучали, какие-то непонятные слова.

— Раз, раз. Один, два, три. Как слышно?

Потом что-то засвистело, загулило и по пристани прокатился странный звук, который, почти замерев, превратился в чуть-чуть заметное шипение микрофона. Такого жители геройского города ещё не видели и естественно не слышали. На Графской набережной установилась такая тишина, что стали слышны крики чаек, у памятника Затопленным кораблям.

По рядам матросов выстроенных в парадном строю прошло лёгкое движение, а затем усиленный многочисленными громкоговорителями над городом раздался голос адмирала Шестакова нынешнего командующего Черноморским флотом.

— Флот, равняй-с, С М И Р Н А! Для встречи с адмиралами Черноморского флота Фёдором Фёдоровичем Ушаковым, Павлом Степановичем Нахимовым и Владимиром Алексеевичем Корниловым приготовиться!

После громогласной команды снова повисла на несколько минут тишина. Но где-то, у среза воды на входе в бухту уже были слышны визгливые возгласы всезнающих мальчишек.

— Идут! Идут!

Зрители, на набережной развернувшись всем корпусов влево, старались рассмотреть, кто же там идёт, но кроме плеч и голов соседей в такой толпе рассмотреть что-то трудно.

Снова раздались слова команды.

— Равнение налево!

На полу — восстановленных бастионах, немного несерьезно, для этого города, холостыми бахнули орудия и всё окуталось бело-серым дымом!

По нервам собравшихся невидимый горнист, вывел свою пронзительную мелодию «Захождения», усиленную аппаратурой.

И снова мальчишеские голоса опередившие всех и вся!

— ИДУТ! ИДУТ! И Д У Т!!!

Теперь уже практически все видели огромные корабли, личный состав которых в ослепительно белой форме развернутый лицом к берегу замер в безукоризненно ровном строю. Рядом с первым ещё и ещё один. Многие уже разглядели наименования линейных крейсеров, которые большими, бронзовыми славянской вязи буквами, красовались на бортах кораблей. На мачтах сигнал «Исполнительный», поднятый «до половины» и «медный грохот» оркестров!..….

Адмиралы Ушаков, Нахимов, Корнилов вернулись в Севастополь!

Лёшка не стал дожидаться обхода крейсеров адмиральским катером, в груди перехватило дыхание, в глазах появился мелкий, мелкий песочек и он с детства знакомой дорожкой, двинулся в сторону Казачьей бухты. Знакомая дорога домой, оказалось перекрыта оградами с охраной и новыми строениями, которых тут никогда не существовало. Это были ещё не все препятствия. Когда старший лейтенант добрался, наконец, до дедовой мазанки, дверь её оказалась закрыта. Ключ, как обычно лежал под плетёным матом у порожка, но хозяина дома не было?!

Ситуация прояснилась только к вечеру, в плепорцию подвыпившая, шумная компания ветеранов вернулась с торжественного обеда по поводу прихода в Севастополь крейсеров и начала восстановления флота.

У деда Максима собралось высшее морское общество. Хотя броских погон там не было, да и комплектность по количеству рук и ног у многих отличалась от общепринятой это были люди, которым флот российский был очень многим обязан.

Старший Кречет, не просто сиял, он светился гордостью за внука, за всю фамилию и нет, нет, украдкой поглядывал, на три звезды блестевших на погонах поручика. Звание старший лейтенант-аэронавт, дед в силу инерционности человеческого мышления пока не воспринимал. Когда, часть гостей разошлась, а остальным постелили кому в пристройке, кому прямо на полу Максим Иванович стал планировать, кого из знакомых завтра надо навестить, а кого обязательно увидеть, чтобы непременно показать внука. С этими мыслями старый мореход и уснул, улыбаясь чему-то во сне.

Утром всё пошло кувырком. От планов и замыслов отставного моряка остался только стоящий на столе дагерротип Алексея Ивановича, бумаги на строительство дома в кредит да ощущение мощных объятий внука, когда они расставались. За воротами ждала казённая двуколка, с посланным мичманом, который и привёз ту зловредную бумагу ….. «…. срочно явиться ….».

Дед, конечно, не удержался и одев свой протез, который вчера так натёр ногу что хотелось его попробовать о стену, поковылял ближе к бухте. Как выяснилось, мучился он не зря, конечно зрение уже не то, но Максим Иванович был готов прозакладывать что угодно за то, что на диковинный аппарат стоявший у причала рядом с катерами взошёл его внук.

Странное судно, постреливающее двигателями с винтами наоборот, (винты в воде быть обязаны) отпихнули от причала. Моторы на лодке с крыльями взревели сильнее, а винты образовали сияющие окружности. Дальнейшее было необычно, хотя от внука он и слышал что-то подобное, но относил это к категории рыбацких россказней.

Лодка вырулила на средину бухты и со всё увеличивающейся скорость помчалась на выход из неё. Вот тут то отставной моряк поменял свое мнение о слышанном от Лёшки. Тот краткий момент, когда лодка из простой превратилась в летающую, Максим Иванович не уловил. ……….НО……….

Старый моряк, не очень доверяя своим глазам, увидел, что из Казачьей бухты не вышел небольшой катерок с крыльями, как ему и было положено по его сути, а вылетела большая птица, в которую этот крылатый катер, только что превратился. Более того, там внутри этого воздушного судна, был его внук, Кречет Алексей Иванович, а значит это не рыбацкие байки, а что-то новое и очень серьёзное.

Лёшкин дед естественно не мог знать, что предстоит внуку, но сердцем совершенно правильно чувствовал важность и необычность происходящего. Сам Кречет младший прочитав приказ, уже готовился предстать пред очами «страшного и ужасного» Ивана Гавриловича Карпинского, который значился в упомянутом документе, как пункт номер один.

Нельзя сказать, что медики «страшные и ужасные», просто после вынужденной посадки на болоте и отсидки в госпитале, наш авиатор слегка их побаивался.

В Каче, их летающую лодку вопреки пессимистическим ожиданиям встретил Трофимов.

— Как долетели Алексей Иванович?

— Спасибо, отлично, да и что тут лететь то. Почитай только взлёт и посадка.

— Значит, не налетались?

— Никак нет Ваше благородие.

— Ну, что ж видать сам Бог велел вас в дальний полёт отправить. Готовьтесь к нему, а сейчас быстро к медикам, там вас эскулапы давно дожидаются, поди, заждались уже. После них сразу ко мне, я в штабе буду.

— Слушаюсь Ваше благородие.

Ещё через час, вырвавшись из внимательных рук «страшных и ужасных» с записью в лётной книжке «здоров без ограничений» старший лейтенант почти бегом влетел в объединённый штаб Качинского учебного центра и авиаотряда.

— Отставить козырять уже представлялись, присаживайтесь. Вот смотрите, куда вам предстоит лететь.

Рука Александра Александровича, провела воображаемую линию от Тирасполя в сторону Бухареста и закончила своё движение в какой-то зелёной точке Адриатического моря.

— Вот здорово, а на чём лететь прикажете, ваше благородие? Ш-8 не дотянет, без дозаправки, а то и двух.

— Полетите на Як-8м, как повелел его маркировать Государь Император. Вторым пилотом возьмёте своего подопечного, а штурманом с вами полетит Пясецкий Павел Яковлевич, он правда больше врач, чем географ, но именно он вам в дальнейшем и будет нужен.

— Разрешите исполнять?

— Какой вы прыткий Алексей Иванович. Ваши аэропланы ещё находятся в Линде.

— А тот, что в седьмом ангаре стоит?

— Вы и про седьмой ангар знаете.

— Так вся база о нём знает, ваше благородие. Мы же эти аэропланы и сброс торпеды с них осваиваем, почитай два полёта в день делаем, некоторым уже двигатели по третьему разу меняли, а тот что в седьмом, без дела стоит. Никто на нём не летает. Потому и любопытно.

— Хорошо, впрочем, это сейчас уже не имеет значения. Аэроплан из седьмого ангара завтра подготовят к перелёту. В Линде вас встретит лично адмирал Можайский, он и поставит задачу. Уяснили?

— Так точно, ваше благородие, всё понял. Добраться до Линды, принять новый Як-8м, получить приказ Александра Фёдоровича и совершить перелёт на остров в Адриатическом море.

— Сейчас отдыхать.

— Есть отдыхать.

Не знал Алексей Иванович Кречет, что в Линде его ждут не только новые аэропланы, с весьма грозным оружием, но и группа таких же, как он молодых авиаторов, для которых ему предстоит проложить дорогу в небе сразу нескольких страх. Причём владетели этих стран России не дружественны, и если, что случиться, то может воздушное путешествие для авиаторов, закончиться весьма печально.

Рванув сразу после напутствия в казармы аэронавтов, Лешка отыскал своего второго пилота Володьку Смирнова и радостно обсказал ему полученное задание. Потом оба молодых человека воспользовавшись выпавшим свободным часом, двинулись искупаться в море.

Утром следующего дня таинственные ворота седьмого ангара оказались открыты, и находящийся в нём аэроплан уже с прогретыми моторами ждал своих пилотов. Получив полётное задание и приняв стандартный рапорт техника-механика о готовности машины к полёту, наши друзья забрались в кабину и, получив добро «башни» повели свой аппарат в родную Линду. От туда, почитай из «родного дома», им предстояло начать свой очень опасный перелёт.

Сверхмалая подводная лодка- подводная, лодка с водоизмещением менее 50 тонн. Управляется экипажем из 3–5 моряков, автономность плавания значительно ограничена. Сверхмалые подводные лодки могут действовать самостоятельно или запускаются с корабля или лодки-носителя. Существуют подлодки, как военного, так и гражданского назначения, последние часто называют спускаемые аппараты.

Первые подводные лодки большинства стран мира (USS Holland (SS-1) (англ.) русск., HMS Holland 1 (англ.) русск., HMS Hajen, Дельфин) по современной классификации попали бы в категорию сверхмалых ПЛ.

Наиболее известны по результативности, немецкие «Зеехунды», на счету которых ориентировочно 120.000 тонн потопленных вражеских судов.

Октябрь 1945 г. верфь ВМФ «Урадзаки» в Курэ.

В феврале 1942 года была спроектирована лодка типа «В» (Otsu-gata) — развитие типа «А». Прототип (На-45) построила в конце 1942 — начале 1943 гг. верфь ВМФ в Курэ. Глубокая модернизация позволила создать проект На-77.

Добавился пятый член экипажа. Установка дизель-мотора, способного полностью зарядить аккумуляторы за 8 часов и размещение цистерны с соляркой привели к увеличению водоизмещения до 59,75 т (при длине 24,9 и наибольшей ширине 1,88 м). Но тщательно отработанные обводы позволили сохранить высокую скорость подводного хода — 16,5 узлов.

Дальность плавания На-77 под дизелем достигала более 1000 миль, скорость подводного хода — 16 узлов (12,2 мили за 45 минут) полным ходом на одной зарядке, экономическим ходом на 2,5 узлах (ходом подкрадывания) до 125 миль.

Двести двадцать шестая запись в дневнике ЕИВ Николая Второго

Вероятно многие из вас слышали разухабистые частушки «По реке плывёт ПЛ вдоль дяревни Зуяво, но и пусть себе плывёт шелезяка ….ва». Как всякое народное творчество появились они не на пустом месте. До строительства АПЛ на заводе «Красное Сормово» и транспортировке их по Волге в Северную Двину, и дальше, ещё очень далеко. Вот только не пропадать же нашим родным разработкам, да еще, если к ним прибавилась импортная составляющая в лице Джона Филиппа Холланда.

Успех или неудача в вопросе применения сверх малых подлодок, во многом зависит от правильного их использования. Потому что конструктивно они имеют свои ограничения, которые не позволяют им выполнять работу не только больших но и средних ПЛ. Если командование поставит им задачу заведомо не исполнимую, то и результат будет соответствующий. Пожалуй, надо помнить, что в одиночку подлодки даже самые замечательные, войну выиграть не могут. Охрана водного района (ОВР) или блокада относительно небольшого участка вражеской прибрежной территории. Вот под эти условия и начали проектировать Джон, так он представился Тихому, и Лёха свою красавицу. Вскоре они получили два подарка. Первый пришёл из далёкой Балаклавы, а второй, естественно от меня.

Если первому подарку оба конструктора откровенно радовались, то второй их этой возможности практически лишил. Используя своё послезнание, я им выдал технический проект, того что мне было необходимо, для защиты наших островных приобретений. Даже в выборе оружия было отказано. Две торпеды 533 мм., и никаких фантазий. Водоизмещение около 30 тонн, экипаж пять человек. Очень похоже на Х-1, в будущем естественно.

Представьте себе каплю, (или рыбу тунец в профиль) длиной пятнадцать метров, диаметром в районе миделя больше двух с герметичными трубами внутри прочно корпуса для торпед по бокам. Крестообразное оперение в хвосте, в небольшой обстройке носовые горизонтальные рули, и лимузинная рубка со всеми причиндалами, для управления лодкой. В этих заданных наперёд объёмах и обводах было разрешено резвиться обоим конструкторам, сколько душа пожелает, но в пределах задания и сметы.

Возмущения Холланда значительно по-уменьшились, когда в опытовом бассейне были закончены протяжки моделей. Модель заданная моим т/з, имела наилучшие подводные характеристики. (Ещё бы, было иначе, но о причинах, друзья конструкторы естественно не догадывались).

Если японцы в своё время в конце войны, планировали сдавать по сто восемьдесят сверхмалых лодок ежемесячно, то мы такую задачу не ставили. Не было ни опыта, ни пилотов-подводников, потому хотя головные экземпляры и строились на Волге, испытания и прочие работы планировали по-прежнему на Ладоге. «Каракатиц», так с лёгкой руки великой княжны, называются суда носители для СМПЛ, строили и на Балтике и в Архангельске.

Два идентичных головных образца привезли на озеро. Предстали эти малышки пред грозными очами Александровского. Иван Федорович отнёсся к появлению конкурентов философски. Сразу оценив водоизмещение суденышек, и сообразив, для чего они предназначены, он поручил Густаву Фёдоровичу Эрдману заняться их испытаниями.

В глазах Густава Федоровича не было ни зависти, ни осуждения, а только желание исполнить поручение, как можно лучше. Он хорошо знал, что идея создания этих малюток, поддерживается не только из под Шпица, но и самим Государём Императором.

— Ну'с, голубчики, с чего'c мы сегодня начнём'с?

Эта его коронная фраза, поначалу сильно беспокоящая Тихого, спустя третью неделю испытаний превратилась просто в звуковое оформление типа «доброе утро».

— Ну'с, значит, так'с….

Эти, очень похожие слова предварили высказывание об успешном окончании испытаний. Торжества и процедуру награждения наших кораблестроителей опустим. Помня заветы, все получили царские награды, и в прямом и в переносном смыслах.

Срочно, для одной из лодок был устроен большой бассейн, ограждение в озере, снабжённое аварийным подъёмником и прочими необходимыми учебными атрибутами, там обучались будущие пилоты. Главным «учителем» остался Тихий, которому присвоили ранг инженер-капитан лейтенант. Работа по подготовке экипажей для подводных кораблей ОВР закипела.

Холланд, получил уведомление от ирландских фениев о скорой присылке учеников, очень обрадовался и умчался в Нижний, шибко видать чистокровному Ирландцу британцы набрыдли. Там на заводе в Нижнем — Новгороде в разных стадиях готовности находились строящиеся кораблики. По высочайшему повелению было решено ввести в строй серию из трёх десятков кораблей в течение года. К этому сроку должны были быть построены и все корабли носители для «Тритонов».

Странно устроен человек. Наградили, звание присвоили, а ему всё чего-то не хватает, почти как в известных строках гения «…Грусть — тоска меня съедает…». Таким за чертёжной доской в КБ, застал капитан-лейтенанта Тихого, Иван Фёдорович Александровский.

— Вы чем-то опечалены? Не проявились ли дефекты в конструкциях?

— Нет Иван Фёдорович, спасибо всё хорошо, и занятия идут успешно. Появилась тут у меня одна мысль она мне и не даёт покоя.

— Вот как. Поделитесь со стариком вашей мыслью, вдруг, чем помогу.

Долго длилась эта беседа. Далеко за полночь закончился рассказ и о просмолённой бочке, о погружениях в Балаклавской бухте, о запуске торпеды из подводного положения. Предложение Алексея Тихого, сводилось к тому, что если трубы торпедных аппаратов укоротить и кремальерные выходы оставить в прочном корпусе, то «Тритоны» смогут тайно доставлять боевых пловцов прямо во вражеские гавани.

— А это что у вас на чертежах?

— Это специальные резаки, чтобы сети резать. Как только мы несколько скрытых атак произведём, вражины наверняка все входы в гавани сетями с бонами перекроют. Вот таким резаком можно будет любую сеть прорезать и в охраняемую бухту попасть.

— Интересно, а это что за торпеда такая странная?

— Это не торпеда, это я на базе вашей электроторпеды Иван Фёдорович, хочу буксировщик для боевого пловца построить. В некоторых местах течения очень сильные, там без такого приспособления не выгрести.

— Интересно, весьма интересно. Кто же вас на такие размышления подвиг?

— Да никто собственно, есть некоторый опыт вот, и рисую, да только не знаю, как на эти придумки начальство посмотрит. Без разрешения, да финансирования ничего не получиться.

— Хм, может быть и так. Вы знаете молодой человек, а ведь я вам, наверное, смогу помочь. Есть у меня такая возможность, несколько лет назад была, во всяком случае. Давайте попробуем. Вы рисуйте всё, что считаете нужным и сопроводительный документ готовьте, а уж я постараюсь, чтобы он до государя дошёл.

Через неделю, тщательно отредактированное письмо с небольшими рисунками, иллюстрирующими написанное, было готово. Его пометили в специальный конверт, который принёс Александров. Конверт, как конверт, только в его верхнем углу, было начертано древнее слово «Лада».

— Ну, вот и всё дорогой Алексей Михайлович, больше, пожалуй, я вам ничем помочь не смогу. Теперь остаётся только ждать и надеяться.

Лёшка, конечно, ждал и надеялся, организовав производство, с разрешения Александровского в Ладожских мастерских действующих макетов своих задумок. Снабжение диковинками здесь было на уровне, даже твёрдые сплавы для губок диверсионных ножниц нашлись, а для буксировщика не какие-то отработанные аккумуляторы выдали, а новые, «муха не сидела», при таком подходе ждать можно.

Вот только и ждать, особо не довелось. Не прошло и недели, как нагрянуло высокое начальство, адмирал Бутаков со свитой, тут Иван Фёдорович развернулся. Широко улыбался, руками размахивал, вроде и адмиралу рассказывал, а сам нет, нет, да чуть в сторону поглядывал. Лешка тоже туда глянул, только от неожиданности чуть на пол не сел. Рядом с адмиралом в полном адмиральском облачении с роскошными бакенбардами и при орденах, находился внешне неприметный казак, в котором и признал наш конструктор Государя Императора. Довелось ему уже с ним однажды беседовать, как же забыть такое.

— А это значит ваш юный гений! Так дорогой, Иван Федорович?

— Выходит так Ваше Величество.

— Мы, кажется знакомы? Вы у Новикова Степана Ивановича на «Гидрографе 2» мичманом — водолазным служили!

— Так точно, Ваше Императорское Величество!

Зычный голос бывшего подчинённого даже Новикова заставил улыбнуться. Он тоже был в числе приглашённых, но оставался в сторонке. Не гоже начальнику подразделения боевых пловцов флота Российского демонстрировать своё лицо посторонним. Вот потому-то сегодняшний именинник его сразу не признал. Да ещё в отличие от принятой моды лицо каперанга было чисто выбрито. Возможно, чтобы вода под маску не затекала, и так бывает.

— Степан Иванович, попрошу вас ознакомиться с предложенными конструкциями и дать ваши рекомендации. На всё про всё у вас два часа времени. За этот период мне ещё с Александровского «допрос с пристрастием» снять надо будет, по новому кораблю. Надеюсь, вы успеете.

— Будет исполнено, Ваше Величество.

Примерно так прошла демонстрация некоторых приспособлений нашего «Кулибина» заинтересованным специалистам в присутствии Е.И.В. Правда Новиков дал массу замечаний, поглядывая в небольшую папочку с отпечатанными листочками, но все замечания были исключительно деловые.

Интересно, откуда он всё это знает, без проведения опытных работ и кучи погружений такие замечания в голове не появятся. Неужели, я велосипед изобрёл? Сомнения Тихого разрешил сам каперанг.

— Император, только несколько дней назад, собрал нас с Бутаковым и ознакомил с концепцией создания подразделения морских боевых пловцов. Кстати эти листики шпаргалка, в которые я постоянно заглядывал, тоже он вручил. Будем Алексей Михайлович создавать новый род войск. На это уже есть высочайшее повеление. Сначала базироваться будем здесь, на Ладоге, а в будущем приказано создать такие подразделения на всех флотах, включая «Пятую эскадру».

— Будем стараться, Ваше высокоблагородие. А что это за такая «Пятая эскадра»?

— Это объединённая эскадра, в которой ваши конструкции пройдут первые боевые крещения.

— Понял, я почему-то так и подумал, только Степан Иванович, успеем ли?

— Должны успеть!

Очередная встреча финансистов, традиционно состоялась в баронском имении Бэрингов. Традиция, однако, была нарушена тем, что кроме члена палаты общин, барона Лайонела Нейтана Ротшильда, присутствовал внук основателя династии молодой Натан Майер Ротшильд II (старший сын Лайонела).

— Мальчику пора привыкать к нашим посиделкам, он уже почти взрослый.

Такими словами Ротшильд старший предварил возможные вопросы своих коллег по профессии. Кроме отца с сыном, присутствовали Йоахим Хэмбро, и Томас-Джорж Беринг. Никого из посторонних включая секретарей, в комнату допущено не было.

— Уважаемые джентльмены, я попросил вас срочно собраться на нашу внеочередную встречу по нескольким причинам: — Первая решение поднять процентные ставки на более высокий уровень по отношению к ставкам конкурентов следует признать ошибочным. — Расчёт на то, что золото потечет в банки лондонского Сити из банков Берлина, Нью-Йорка, Парижа и возможно Санкт-Петербурга, в связи с военными действиями в Европе не оправдался.

Оглядев внимательно слушавших его коллег, Ротшильд продолжил своё повествование

— Вторая причина, возможно, позволит нам наверстать упущенное. Получено сообщение из Вены, от Альберта фон Саломона Ротшильда, два дня назад, там состоялось награждение героя дня, Альбрехта Фридриха Рудольфа, герцога фон Тешена, победителя сражения при Кустоцце! Император Австрии лично вручил ему награду. — Самое интересное, произошло уже в конце аудиенции. Зачли телеграмму о ещё одной победе над Виктором Эммануилом. Адмирал Тегетхофф разбил флот итальянского короля в битве у острова Лисс. К счастью пока об этом широко не известно и мы можем успеть принять разумные решения по кредитованию этой страны.

Установившаяся тишина говорила, что слушатели Лайонела Нейтана Ротшильда поражены и даже несколько растеряны сложившейся ситуацией. Такая оперативность в получении информации даже для них была трудно доступна.

— Дальнейшее буду излагать без приоритетов, их расставлять мы будем совместно. В Европе возможна революция, да, да именно революция, как её понимают политики, классическая смена власти. На карте мира в самое ближайшее время могут появиться наименования Венгрия, Чехия, Словакия, Далмация, Австрия, возможно, что-то ещё, но это основные названия. — Сомневаюсь, что Францу Иосифу из-за конфликта с Пруссией удастся всех их удержать в руках. Несколько территорий он обязательно потеряет! Естественно кто-то станет республикой, кто-то монархией, для нас это не важно. Здесь важно другое, после таких социальных потрясений, любому правительству или правителю будут нужны средства, а значит, он обратиться к нам. К этому мы должны быть готовы и процентные ставки наших банков и банка Англии, должны быть скоординированы.

Томас-Джорж Беринг, встрепенулся и скрипучим старческим голосом произнёс:

— Дорогой Лайонел, выходит, что вы не совсем правы. Не получилось с увеличением маржи, из-за войны, теперь она почти закончилась, и они всё равно прибегут к нам. Согласен, что величины ставок надо утрясти, но это уже вопрос технический.

— Пусть так, но главное даже не деньги и кредиты, для нас гораздо важнее влияние на новые государства и их правителей, не важно в каких одеждах представленных. Это, я и хочу с вами обсудить. — Предлагаю, поручить моему старшему сыну, срочно собрать досье на всех новоявленных политиков, для чего консолидировать наши личные архивы и подключить свежеиспечённого барона Рейтера. Кстати не плохо бы узнать поточнее, сколько за этот титул получил герцог Эрнст II Саксен-Кобург-Готский. Эти цифры нам могут пригодиться.

— Думаю, с этим предложением все согласны.

Эта протокольная фраза Карла Йоахима Хэмбро, ни у кого не вызвала возражений.

— Принимается единогласно. — Уважаемый Лайонел, вы как всегда сама мудрость. Что вы порекомендуете нам предпринять в ближайшие год, два.

— Устроить ещё одну войну! Да, да джентльмены именно войну. Причём с применением самых современных оружейных систем. Частью разработанных и изготавливаемых, как у нас, так и в Новом Свете. Я говорю о винтовках Мартини-Генри и Пибоди-Мартини.

— Простите, сэр, а в чьи руки вы бы хотели вручить эти изделия. Даже в войска её величества эти винтовки ещё практически не поступили. Они выпускаются всего около года.

— У Британской империи есть верный цепной пёс, это султан! Сейчас он заказывает корабли, под наши кредиты, а надо, чтобы он ещё и стрелковое оружие заменил. Тогда у его извечного стратегического противника людские потери существенно возрастут, война затянется, а значит и в деньгах дефицит возникнет. Те, кто испытывает финансовые проблемы, всегда более сговорчивы!

— Вы гений Лайонел!

— Не считайте, что сделали мне этим комплимент. Я, прежде всего финансист, возможно гениальный!

— Браво, джентльмены, браво!

— Значит, назначаем войну России с Турцией в ближайшие два года. Флот султана сейчас насчитывает более семидесяти вымпелов. Россия на Чёрном море располагает десятком кораблей, новых, но их всего десять.

— Наши торговые друзья из Пирея сообщили, что семь больших новых кораблей уже миновали Грецию и находятся в Средиземном море на широте Крита.

— Тем лучше, значит, там у них осталось всего три корабля.

— Если Русские не захотят воевать с султаном при таком соотношении боевых единиц во флотах.

— Мы их заставим их воевать. Сделать это достаточно просто. При помощи «золотого ослика» всегда найдётся группа недовольных из отрядов турецкой иррегулярной кавалерии башибузуков, которая устроит резню, ну допустим в Болгарии. Агентство Рейтера разнесёт эту историю по всему миру. Царю просто не останется выбора и чтобы не потерять лица, он вынужден будет начать боевые действия.

— Почему вы предлагаете именно Болгарию?

— Там в счёт наших кредитов построены самые мощные крепости, четвёрка крепостей — Рущук — Шумла — Базарджик — Силистрия — самые защищенные в Европе, если не во всем мире. Кроме того, порт Варна превращён в крепость с весьма современными укреплениями, которые по утверждениям наших военных советников, неприступны.

— Как вы предлагаете поступить с русской эскадрой, которая вырвалась в Средиземное море, и в будущем может доставить нам неприятности при решении наших прямых финансовых вопросов с хедивом Египта.

— Эти корабли надо утопить, в первую — ли, во вторую — ли очередь, но уничтожать их придётся однозначно. Здесь нам поможет Этем-паша и наша славная эскадра, базирующаяся на Мальте. Причёт топить их будем тайно и по возможности поочерёдно, так чтобы до времени не устраивать большую войну.

— Дорогой Лайонел, мы с вами не являемся ни Первыми лордами Адмиралтейства, ни премьер министрами Соединённого королевства. Как эти джентльмены отнесутся к столь кардинальным планам?

— После того, как мы определимся в наших решениях, я приглашу к себе Уильяма Юарта Гладстона и объясню ему, что он должен предпринять, чтобы обеспечить наше финансовое участие в своей будущей избирательной компании 1872 года! — Да, джентльмены, надо не забыть профинансировать достройку принц Альберт холла. Об этом очень просила королева.

— Беринг, дорогой мой не спите. У нас ещё один очень серьёзный вопрос, который требует повышенного внимания.

— С вами разве уснёшь Лайонел? Я только на минутку задумался, а вы сразу «спите». Просто мне лучше думается с закрытыми глазами, наверное, меньше отвлекающих факторов. Чем вы хотите нас ещё удивить, дорогой коллега?

— Получено сообщение от вице-короля Индии.

— Что может написать этот прощелыга, думающий только о собственных карманах?

— Писал, как вы понимаете не он, кроме того, написанное весьма ново, неожиданно и открывает интересные перспективы в конкуренции с Россией на пути в Индию. Я бы даже назвал их революционные перспективы.

— Что же там нового, Лайонел? Не много ли революций за один раз?

— Северного пути, через Памир не существует! Там могут пройти только специально подготовленные скалолазы! Торговое сообщение России с Индией возможно исключительно через Афганистан. Потому надо готовить новую экспедицию в эту страну.

— Мы там уже были, и едва унесли ноги. Причём далеко не все. Это будет очень тяжело решаемый вопрос!

— Не забывайте, что мы уже сместили «прощелыгу», как вы изволили выразиться. Возможно, стоит организовать небольшую экспедицию, по самому удобному проходу.

Повернувшись к Натану, Ротшильд старший попросил:

— Напомни мне, пожалуйста, название этого перевала, сынок.

— Пешаварский перевал, самый удобный для похода на Кабул, отец.

— Благодарю.

Было видно, что предложение об очередной афганской экспедиции очень насторожило финансистов.

— Организованное войско, численностью 10–15 тысяч, при полусотне орудий легко разобьет отряды Афганского эмира Шер-Али-хана. Суммарная их численность всего около четырёх тысяч воинов. В Британской Индии сейчас под ружьём порядка трёхсот тысяч человек. Отправка в экспедицию шести, семи процентов будет представлена, как обычная полицейская операция. Кроме того, повеление о проведении этой акции будет подписано ещё предыдущим вице-королём.

— Вот даже как. Это меняет дело. Метрополия здесь непричём.

— Ну, а если экспедицию разобьют?

— Как могут дикари разбить британские вооружённые силы?! Ясно, что это были переодетые русские, которые взяли верх только из-за подавляющего численного превосходства. — Дальше, слава павшим героям, за кровь которых надо отомстить!

— С помощью барона Рейтера и его бумагомарателей, мы напечатаем во всех газетах несколько душещипательных историй о коварных северных варварах, которые покушаются на нашу жемчужину. Поднимем общественное мнение и протолкнём необходимое решение о большой экспедиции в парламенте.

— Большая экспедиция, это всегда большие и даже очень большие деньги. — Гениальное решение, просто и как всё простое гениально, Лайонел. — Я полностью присоединяюсь в этом вопросе к Хэмбро!

Йоахим Хэмбро поудобнее уселся в кресле, развернулся в строну Ротшильда старшего и задал вопрос, который вероятно волновал всех присутствующих, но пока никто не хотел его поднимать.

— Дорогой Лайонел, не считаете ли вы что нам нужно оказать некую помощь Паулю Юлиусу Рейтеру в его борьбе за информацию с этим Бернхардом Вольфом?

— Боюсь, что это будет очень не просто сделать, дорогой Йоахим. Есть иное предложение, позволяющее достичь аналогичного результата. Сын мой, напомни-ка, пожалуйста, присутствующим какой процент последователей торы проживает в бывших австрийских, захваченных и блокированных на сегодня, русскими городах.

— Отец, я затрудняюсь назвать точные цифры по всем городам, хорошо помню только по некоторым из них: Тарнополь 42; Лемберг 31,9; Мукачево 33; Уноград (Ужгород) 31,2; Дрогобыч 47,7.

— Достаточно, вполне достаточно, дорогой мой. Вот что значит молодость. Обратите внимание джентльмены, как правило, прядка трети населения являются последователями торы, остаётся только должным образом организовать их, чтобы нужная информация потекла в нашу сторону.

— Нет, вы всё-таки гений Лайонел! Не надо скромничать. Я неделю ломал голову, как наладить этот вопрос, а вы сходу предложили блестящее решение. Просто и гениально!

— Не пора-ли заканчивать джентльмены? Мы с вами запланировали событий на много лет вперёд, сомневаюсь, что успеем все их осуществить.

— Дорогой Бэринг, у каждого из нас есть, кому продолжить начатое, не думаю, что по этому поводу стоит особенно сокрушаться.

Раздавшийся стук в дверь заставил всех присутствующих насторожиться. Сейчас они напоминали группу нашкодивших школяров. Бэринг, будучи владельцем замка, первый пришёл в себя и на правах хозяина дома, громко, обращаясь к невидимому секретарю, нервно произнёс:

— Ну, что там ещё, случилось Адельберг?

— Сверхсрочная депеша, сэр. Приказано доставить и вручить лично в руки.

— Простите джентльмены, сейчас я прочту то, что заставило моего агента потратить столько денег на доставку этих новостей. Ужасно дорогая, эта сверхсрочная доставка.

Сообщение было кратким. Наложенный на послание небольшой трафарет позволил его прочесть, не прибегая ни к химии, ни к шифровальным таблицам.

— Джентльмены, полностью разгромлен австрийский флот, — его база в Истрии, город Пула захвачен штурмом.

— Это что — же, реванш Виктора Эммануила после поражения у Лисса?

— Нет, джентльмены, это гораздо хуже! Австрийский флот потоплен кораблями…. Российской империи.

— Бэринг, не может ли это быть ошибкой или сознательной ложью?!

— Почему такое различие в содержаниях посланий из Пирея и от вашего отправителя?

— Хм, надо проверить.

— Как лучше это сделать?

Прожжённый финансист, осторожный и всегда выдержанный на минуту задумался. Поспешность при принятии важных решений не допустима, но и запаздывать тоже нельзя! Хорошая мысль посетила старого пирата от финансов.

— Предлагаю позвонить в Форин Офис. Сообщать им мы ничего не будем. По их реакции на ряд наших вопросов можно будет судить о достоверности полученной депеши.

— Ну и кто же будет звонить?

— Естественно Адельберг. Если позвоню я, старая лиса — граф Кларендон очень насторожиться и будет слишком долго раздумывать над каждым своим словом. Тема, тема звонка будет такая, отправлены ли своевременно поздравления Францу Иосифу, по поводу победы на Адриатике!

— Но, ведь это полная чушь? Мы сейчас это знаем почти наверняка.

— Мы знаем, а знает ли это Джордж Уильям Фредерик Вильерс, нам надо проверить. Вот для этого Адельберг и задаст свой дурацкий вопрос. — По поводу разницы в содержании сообщений, думаю, виновата связь, точнее её носители. Вам, уважаемый, Альберт фон Саломон Ротшильд дал шифрованную телеграмму из столицы Австрийской империи. Сообщение из Греции, сначала следовало посредством лошадиных ног, более медленных, нежели электрические сигналы. Только что полученная телеграмма была отправлена из Фиума, от одного нашего хорошего знакомого.

— Действуйте Бэринг, действуйте!

Взяв в руки небольшой серебряный колокольчик, банкир несколько раз тряхнул им. Комната наполнилась приятным звоном, на который открылась боковая дверь, и секретарь сначала заглянул в неё, а потом вошёл не более чем на два шага и замер, ожидая команды своего хозяина.

— Адельберг, сейчас вы позвоните в Форин Офис, вот по этому номеру. Представитесь своим полным званием и именем. Когда трубку возьмёт граф Кларендон, зададите вопрос, который записан на этом листе бумаги. Потом, прикрывая рукой, микрофон, вы будете сообщать нам всё, что вам официально ответят. Более того, вы постараетесь сообщить нам, всё, что вы определите посредством телефона.

— Слушаюсь, сэр.

Приятным баритоном, сообщив телефонной барышне, номер, секретарь барона замер у телефона. Постояв так с минуту, он с виноватой интонацией в голосе он сообщил.

— Запрашиваемый номер занят, сэр.

— Ничего Адельберг, через пять минут вы зайдёте сюда и повторите звонок.

— Слушаюсь, сэр.

— Ну, как вам это нравиться?

— Великолепная выучка Бэринг, как вам удаётся сделать из секретаря говорящую машину?

— Хэмбро, вы как всегда выбираете неподходящее время для ваших шуток.

— У вас есть более интересное предложение на эти пять минут?

— Пожалуй, есть! — Дорогой барон, ваши погреба, надеюсь, всё так же великолепны?

— Дорогой Лайонел, вашему сыну будет достаточно только нажать вот эту клавишу, и бар за стеной шкафа явит нам все наиболее интересные образцы из моих хранилищ.

— Натан, сынок давай-ка посмотрим, что скрывает старина Бэринг в своих подвалах.

Минуло пять минут, раздался лёгкий звонок колокольчика на открытие боковой двери и в комнате снова возник вышколенный секретарь.

Всё повторилось, как и прошлый раз, за исключением того, что виноватая интонация в голосе секретаря, стала ещё более виноватой. Только третий звонок дал результат, если конечно это можно назвать результатом. Секретарь Форин Офиса, сообщил секретарю барона Бэринга, что граф Кларендон несколько минут назад выехал, будучи срочно вызванным, к премьер-министру.

— Ну, что ж тогда я сам позвоню Гладстону. Естественно не сейчас и вообще, не сегодня. Похоже, что информация из Фиума соответствует реальным событиям. Завтра, уважаемые джентльмены, вы будете проинформированы о том, что мне удалось узнать. — Возможно, что в свете этих новостей нам придётся собраться ещё раз.

Перемышль был осаждён осадной армией генерала А. Н. Селиванова. Селиванов, войска которого были меньше по численности, чем гарнизон крепости, не имея осадной артиллерии, не предпринимал бессмысленных попыток штурма, а окружил крепость широким кольцом, рассчитывая добиться сдачи голодом.

После продолжительной осады и истощения запасов продовольствия в крепости Герман фон Кусманек, командовавший гарнизоном, предпринял попытку прорыва 5 (18) марта 1915 года, но она была отбита. 9 (22) марта крепость капитулировала.

Перед этим артиллерия крепости расстреляла весь боезапас, а укрепления крепости были взорваны. Русским войскам сдались 9 генералов (в том числе Герман Кусманек, А. Тамаши, К. Вейзендорфер, В. Никль), 93 штаб-офицера, 2204 обер-офицеров, 113 890 нижних чинов, русские войска захватили 900 орудий.

Германская империя — принятое в российской историографии название немецкого государства в 1871–1918 годах.

Официальное название немецкого государства в 1871–1945 годах — Deutsches Reich (Германский рейх), что также переводится как «Германская империя» или «Германское государство»

Основателями Германской империи считают Отто фон Бисмарка и Вильгельма I Гогенцоллерна. Иногда её называют и «Второй рейх». Германская империя прекратила свое существование в 1918 году в результате Ноябрьской революции.

18 января 1871 года в Версале Бисмарк и Вильгельм I объявили о создании Германской империи.

Двести двадцать седьмая запись в дневнике ЕИВ Николая второго

Интересно, как скоро в этой истории появиться термин «лунный пейзаж». Наверное, продолжатели дела Константинова будут первыми, кто его увидит, но до их представлений ещё далеко. То что лежало перед нами назвать другими словами, кроме как «лунный пейзаж» я не мог. Вслух я ничего не произносил, ждал, пока свои ощущения выскажут мои спутники.

Слева от меня простирались пепельные холмы, испещрённые мелкими воронками с вкраплениями то больших камней, то каких-то оплавленных металлических изделий, то вообще непонятно чего. Прямо передо мной картина была аналогичной, лишь только слева топорщились остатки какого-то строения, точнее, его фундаменты, вырванные взрывом из-под земли. Похоже, что здесь был артиллерийский погреб или пороховой склад сейчас этого, без плана крепости Перемышль уже не определить. Впрочем, не сильно это мне интересно и надо.

Казаки, снабжённые металлическими щупами, и идущие впереди нас напоминали каких-то демонических существ из преисподней. Все покрытые пеплом, пылью, гарью пропахшие дымом и пропитавшиеся этим ужасным трупным запахом, который проникал сквозь плотные марлевые повязки, которые защищали органы дыхания людей производивших поиски.

Что мы искали? Я и сам себе точно этого сказать не могу. В самом общем определении это называлось поисками останков императора Австрии. Точнее того, что могло от него сохраниться, после того что здесь произошло. Металлические части орденов, оружие, пуговицы мундира, на большее моей фантазии просто не хватало. Рентгеновских снимков сейчас ещё не существовало, а отличить остатки костей скелета императора, он останков его подданных визуально невозможно. Вот и ходят добровольцы, снабжённые плохонькими копиями дагерротипов, на которых изображены ордена и оружие Франца Иосифа, по тому что было крепостью Перемышль, а сейчас неизвестно что. За каждую находку сходную с изображением объявлена награда в тысячу рублей.

Фридрих III, предлагал сто, но я настоял на тысяче, мне самому и платить, потому будущий германский император без спора согласился. Надеюсь, что такая сумма придаст нужный азарт поисковикам, потому что я, пробыв здесь не более получаса, уже испытывал нестерпимое желание бежать, бежать куда подальше, только от этого ужасного запаха, который повсюду.

В Перемышль, мы прибыли из Варшавы, на мелкосидящем катере, который был в распоряжении у генерала Нечаева. Не смотря, на то что это далеко не самое выдающееся изделие наших корабелов, на обоих императоров, скорость его перемещения и управляемость произвели большое впечатление. Ещё бы заранее знать, что из себя представляют остатки крепости, но таким всезнанием я не располагал.

Кидаю украдкой взгляд на Шарля Луи. Бедный француз, вообще — то боевой офицер он сейчас похож на серое пугало с матерчатой повязкой закрывающей половину лица. Думаю что я сам выгляжу аналогично, в этом меня убеждает пепельная фигура Фридриха идущего чуть справа. Надо заканчивать с этим самоистязанием:

— Дорогие мои братья.

Гундосящим голосом из-под повязки произношу я, адресуясь к обоим императорам.

— Предлагаю оставить поиски добровольцам, а нам вернуться на катер, здесь в пяти километрах с наветренной стороны в какой-то деревушке имеется КП фельдмаршала Барятинского, там мы сможем привести себя в порядок и обсудить все вопросы.

Не очень внятные ответы, но все согласны, возражений нет. Разворачиваемся и движемся в направлении речки Сан, которая рассекает крепость почти по диаметру. Там нас ждёт судно и уже через четверть часа можно свободно дышать не испытывая дискомфорта от ужасного запаха. На выходе нас настигает магниевая вспышка. Теперь можно быть абсолютно уверенными, что наши усилия задокументированы для истории.

— Дорогой Николя, сколько часов вы говорили, продолжался обстрел крепости?

— Точное время можно спросить у Барятинского, но по сводкам около шести часов всеми калибрами.

— Такие ужасные разрушения.

— Здесь наложились ещё и взрывы собственных артиллерийских припасов. В крепости было сто двадцать орудий. При австрийской норме запаса, по тысяче зарядов на ствол, получается весьма солидная цифра.

— Да, действительно, современная артиллерия способна на многое.

Следующая фраза на лающем французском, который ни с кем не спутать, принадлежит Фридриху:

— Возможно, ли будет всё это заснять, чтобы позже использовать при обучении наших войск?

— Да, конечно. Съёмки велись и сейчас ещё ведутся, как только обнаруживается какой-то интересный фрагмент, дающий представление о произошедшем.

— Ужасная мощь, о бывших границах крепости можно судить только по обожженной и оплавленной поверхности, больше ничего не осталось.

— Их наступление планировалось на шесть утра, мы начали после нуля, таким образом, планировалось значительно ослабить силу наступления противника.

— Да, «вломили», я правильно произнёс?

— Да дорогой брат, правильно, но кто же мог подумать о том, что во время обстрела взорвутся ещё и собственные припасы австрийских войск.

Получилось так, как будто я оправдывался. Что бы такого впечатления ни у кого не складывалось, я продолжил свою мысль.

— Возможно что при проектировании крепостей, надо будет учитывать этот фактор, а возможно что крепости подобные Перемышлю уже утратили своё значение.

Снова ужасный французский Фридриха:

— Фельдмаршал Барятинский провёл блестящую контрнаступательную операцию, её результаты будут ещё долго анализироваться, и изучаться военными всего мира.

— Дорогой брат, я думаю что вполне достаточно, если с этими результатами будут ознакомлены только специалисты наших стран. Зачем давать лишнюю информацию да ещё военного характера на сторону. Ею всегда смогут воспользоваться наши враги.

— Вы предлагаете всё это засекретить?

— Думаю в этом есть смысл, детали, и количественные характеристики того что здесь произошло лучше оставить достоянием наших офицеров для изучения и возможного использования.

— Я тоже согласен с предложением Николя. Эта информация должна иметь статус, ограниченный доступности. Вы сами дорогой Фридрих вспомните эти слова, когда нам придётся участвовать в африканских или азиатских конфликтах с Британией.

Я чуть не поперхнулся. Шарль Луи настолько чётко, нисколько не сомневаясь в своей правоте, озвучил то, что постоянно вертелось у меня в голове.

Услышанному я был весьма рад. Кстати Фридрих, похоже, придерживается тех же воззрений. Наверное, надо будет ещё раз вернуться к этому вопросу.

Нашу доверительную беседу прервало появление Барятинского младшего.

— Ваше Императорское Величество, всё готово.

— Спасибо.

— Дорогие братья, нас приглашают обедать. Это не Париж и не Берлин, но думаю, что качество пищи от этого не пострадает. Да и время уже обеденное. Нашу увлекательную беседу мы сможем продолжить позднее.

Не услышав возражений, я на правах хозяина повёл императоров в полковой шатёр. Вокруг палатки, которого толпились наши генералы, а внутри этого импровизированного ресторана всё благоухало разнообразием яств, которые успели приготовить.

Торжественные и приветственные процедуры были сокращены до приличествующего минимума. Спичи трёх императоров уложились буквально в несколько минут. Вот что может сделать хорошая кухня даже с военными и политиками. Напитки и вино лились не ручьями и реками, это было буквально алкогольное цунами по другому не назвать! Молодцы хорошо расстарались, сегодня больше никаких переговоров не будет, а завтра, завтра посмотрим, возможно, будут ещё новости.

Как я и предполагал новости были, причём их было столько, что пришлось поручить Сабурову предварительно их разобрать и рассортировать по степени важности. Более того, делиться частью новостей с «братьями» мне не хотелось. «Каждому овощу своё время», очень разумное высказывание.

Когда мы снова, наконец, после обильного завтрака, собрались для беседы то были прерваны появлением Барятинского младшего, который приблизился к нашей троице и попросил разрешения сделать сообщение:

— Ваше Императорское Величество, казаки нашли что-то весьма напоминающее эфес оружия Франца Иосифа. Не желаете ли взглянуть?

Желания ещё раз оказаться в крепости, ни у меня, ни у моих собеседников не возникло.

— Володя, пусть «это» доставят сюда.

Через три четверти часа мы смогли осмотреть, оплавленный кусок металла с остатками вензеля, напоминающими тот, который Фридрих признал, как принадлежавший некогда несчастному австрийскому императору. Встал вопрос, что делать дальше?

— Ваше Императорское Величество (Эти слова принадлежали уже фельдмаршалу Барятинскому) по обычаю, надо бы помянуть погибшего.

Поскольку никто не возражал, то и занялись этим невесёлым делом. Начало было траурно — торжественным, правда без музыки, а в конце, хотя возможно, мне это и показалось, молодые офицеры перешли даже к анекдотам. Так или иначе, но ничего другого в этот день не произошло.

Третий день наших переговоров, который позже пробританские историки назовут «Перемышльским сговором», начался, как у всех нормальных людей с обильного завтрака.

Возможно, что из-за подарка «студента» циркулирующего в моей крови, последствия вчерашней встречи, простите поминок, я перенёс лучше всех. Результатом стало моё сольное выступление по всем наболевшим вопросам. Меня внимательно слушали и кивали головами. Особенно это хорошо получилось у Фридриха, когда я предложил продолжить нашу встречу в Берлине, где объявить о создании Германской империи, во главе с королём Пруссии. Там же в Берлине обсудить проблему новых государств на карте Европы.

Подготовка этого события была поручена нашим министрам, на что им был отпущен месяц, начиная с сегодняшнего дня.

— Дорогой Николя, а если они не успеют?

— Добавим, добавим дорогой Шарль.

— Никуда они не денутся дорогие кузены, обязаны исполнить!

Это уже произнёс новоявленный Германский император. Пригласив через моего адъютанта нужных чиновников, и объявив им волю государей, мы решили немного прогуляться. Гуляли не долго, Шарль с Фридрихом обсуждали флотские дела, а я мучительно соображал, как скажутся кардинальные изменения в истории Европы на нашем будущем.

Германская империи (Второй рейх) в той истории была создана 18 января 1871 года. Императорская Франция при этом перестала существовать. Сейчас всё иначе, НО империй, сколько было, столько и осталось. Только теперь Франция вместо Австрии, по-моему, отклонение в пределах допустимого. Если коронация германского императора произойдёт не 18 января, а 28 августа 1871 года, то от этого, наверное, ничего не измениться. Эти рассуждения привели меня в чудесное расположение духа, и я предложил кузенам отведать Шустова из моей специальной коллекции. Возражений не было…..

Традиционный утренний доклад Графа Игнатьева в Гатчине. Он чертовски хорошо держиться учитывая, что дел у него невпроворот. Сегодня ещё присутствуют, адмирал Можайский, Фельдмаршал Барятинский, князь Горчаков и, конечно же, дядя, слишком много событий.

— Начинайте граф, начинайте, у нас мало времени.

— Ваше величество, по агентурным данным получено сообщение об объявлении повышенной готовности на военно-морской базе острова Мальта. Ориентировочное время приведения их в полную готовность три, пять недель.

— Мы это предполагали, граф. Что ещё?

— Уточнённая сводка будет готова к вечернему докладу.

— Хорошо, спасибо.

— Александр Фёдорович, что ваши орлы? Сколько машин долетело? Как устроились, как определились на новом месте?

— Ваше Величество, перелёт аэронавтов на остров Лисс завершён. Долетело двенадцать машин из пятнадцати. Все отказы произошли на нашей территории, на участке Линда — Тирасполь. Две машины ремонтопригодны, к сожалению, третий экипаж погиб вместе с аэропланом. Причины выясняются. Сейчас на острове, отрабатываются полёты над морем и изучаются подходы и ориентиры. Включая и эти новые, эфирные. Есть проблемы с вооружением, до сих пор не пришёл транспорт с Балтики.

— Константин Николаевич, слушаю вас.

Дядя долго сопротивлялся, участию французских кораблей в проводке наших транспортов по Средиземному морю. Позже трезво рассудив, что «честь мундира» не является доминантой, а только важность доставки грузов определяет успех операции, согласился и даже сам инициировал нужные переговоры.

— Ваше Величество, наши транспорты и «Каракатица» в составе французской эскадры, сегодня должны миновать Сицилию и завтра ожидается их проход Отрантским проливом.

— Вы произнесли слово «Каракатица» в единственном числе. Это оговорка или действительно так?

— Ваше Величество, второй носитель не готов к переходу, на правом полукорпусе меняют главный двигатель. Это ещё минимум неделя работы.

— Плохо, «на охоту идти собак кормить», всё у нас не, слава Богу. Да, а где эскадра Этем-паши?

— Турки из Ионического моря даже не выглядывают. В проливе постоянно висит разведчик Александра Фёдоровича, спасибо ему большое за это.

— Значит, взаимодействуете успешно? Это приятно и полезно для дела.

— Александр Иванович, на новых присоединённых территориях всех татей выловили?

— Ловим, Ваше Величество, каждый день ловим, но ещё не всех взяли.

— Господа, надо быстрее обустраивать границу. Это ваша совместная задача.

— Александр Михайлович, чем порадуете? Как идёт подготовка к Берлинской встрече?

— Ваше Величество, всё строго по графику, немцы, наверное, и детей так лепят, по порядку, по графику, по другому они не могут. Отто фон Бисмарк, постоянно напрашивается на встречу с вами. Было бы желательно в период вашего визита её предусмотреть.

— Предусматривайте, дорогой князь, предусматривайте, но только строго по графику!

Фраза вызвала весёлое перемигивание у всех участников встречи и сняла напряжённость, думаю, скоро слово сочетание «по графику» войдёт в палитру очередных анекдотов.

— Господа, все полное внимание, я решил на вновь присоединённых территориях временно, для обретения опыта, изменить имперское законодательство.

Моё окружение снова напряглось. Наверное, соображают, что он ещё смог придумать. Постоянно выдвигая инициативы, и тормоша придворных, я или уже заслужил или заслужу соответствующую кличку. Ладно, переживём. Задуманная корректировка законодательства не моя, её в том времени Пётр Аркадьевич Столыпин предложил. Сейчас он ещё никто, но законодательство по черте осёдлости для евреев, пока на двух новых губерниях Закарпатской и Галицийской я решил отменить. Посмотрим, что из этого выйдет.

На удивление, мои царедворцы совершенно спокойно на это нововведение отреагировали. Некоторые вообще никак своего отношения не проявили. Будем считать, что всё хорошо и Пётр Аркадьевич был прав! Время покажет?!