Дневник Тринадцатого императора -8

(Тяжёлая осень 1871 года).

Ричард Саусуэлл Бурк, 6-й Граф Мейо (англ. Richard Bourke, 6th Earl of Mayo), известный с 1842 по 1867 годы как Лорд Насс (англ. Lord Naas; 25 февраля 1822, Дублин — 8 февраля 1872, Порт-Блэр) — британский политический деятель и выдающийся член Британской Консервативной партии из Дублина, Ирландия.

Ричард был старшим сыном Роберта Бурка, 5-го графа Мейо, и его жены Энн Шарлотте, дочери Джона Джоселина. Его младший брат Роберт Бурк также был успешным политиком. Ричард окончил Тринити Колледж в Дублине.

После поездки в Россию стал членом Палаты общин от Килдэра в 1847 году, так он занимал место в течение следующих четырёх лет, потом с 1852 по 1857 года он представлял Колрейн, а с 1857 по 1868 — Кокермаус. Он трижды в 1852, 1858 и 1856 годах назначался Главным секретарем Ирландии, а в 1869 году онстал четвёртым Генерал-губернатором Индии.

Литтон (Lytton), Эдуард Роберт (8.XI.1831 — 24.XI.1891), лорд, — вице-король Индии (апр. 1876 — июнь 1880). Жестоко подавлял антифеодальные и антиколониальные выступления крестьян (в Бомбейском и Мадрасском президентствах и др.), в 1878 издал законы об оружии (индейцам запрещалось иметь огнестрельное оружие) и о туземной печати.

В том же году начал 2-ю англо-афганскую войну, в ходе которой был подписан Гандамакский договор (1879), вызвавший народное восстание в Кабуле. В связи с крахом внутренней и внешней политики Литтон был отозван из Индии.

Сэр Сэмюэль Джеймс Браун ВК GCB KCSI (3 октября 1824 — 14 марта 1901) был британским индийским армейским чиновником командиром нерегулярной конницы в Индии и Афганистане, известный сегодня как создатель пояса Сэма Брауна (кавалерийской перевязи).

Он родился в Barrackpore, Индия, в семье доктора Джона Брауна, хирурга в Бенгальском Медицинском военном госпитале и его жены Шарлотты (nИe Swinton).

В начале карьеры Браун служил в 46-ой дивизии Бенгальской Пехоты участвовал в подавлении восстания сипаев в Ramnuggar, Sadoolapore, Chillianwalla и Гуджарате, во время боёв потерял руку. Был произведён в лейтенанты с заданием превратить Вторую Пенджабскую нерегулярную конницу в регулярную воинскую единицу.

В 1878 командовал Вооружёнными Силами Пешавара во время Второй афганской войны. Браун командовал колонной в 16,000 войск и 48 орудий двигавшемуся через проход Khyber, захватил ключевую крепость Али Мэсджида, которая контролировала проход, позже захватил Джелалабад. Браун был произведён в кавалеры Ордена Бани II степени после этой операции.

Ефим Андреевич Грачёв родился в 1826 году в Санкт-Петербурге в крестьянской семье, жившей за счёт небольшого собственного огорода. Когда ему было 3 года, умер отец, Андрей Гаврилович. Детство прошло в нужде. Окончил лишь приготовительную школу, после чего помогал родным на огороде.

Некоторое время вёл хозяйство на родине отца в селе Сулость Ростовского уезда Ярославской губернии, на берегу озера Неро. Накопив средств, в 1848 году на окраине Санкт-Петербурга устроил хозяйство с целью круглогодичного выращивания шампиньонов, спаржи и ранних овощей. Совершенствовал агротехнику, применял закаливание, а потом и селекцию (в его терминологии — «культура» или «акклиматизация»). Поначалу использовал в основном многократный систематический отбор растений, но вскоре перешёл на проведение искусственных скрещиваний с последующим отбором сеянцев.

Вывел 4 сорта белокочанной капусты, 12 — репы, 4 — столовой свёклы, 8 — редьки, около 35 — редиса, 25 — скороспелой кукурузы, 8 — гороха, 3 — лука, более 100 — картофеля, 36 — моркови, а также гибридные сорта редьки и редиса.

Двести тридцать четвёртая запись в дневнике ЕИВ Николая Второго

Из-за своей самоуверенности, подкреплённой верой во всемогущество «блокнота» снова наделал беды. Я как-то упустил из вида, что многие публикации, которые мой советчик добросовестно высвечивал на зеленоватом экране, это фикция и домыслы многочисленных журналистов и биографов. Задача, которых была показать не истинное лицо своих героев, а придать им мистический ореол и героический блеск так, чтобы они больше импонировали «демократическому» британскому обществу.

Герман Бамбергер (Вамбери) позиционировался как исследователь и полиглот, Уилфрид Блант подавался как специалист по расшифровке древних надписей, хотя в первую очередь они являлись сотрудниками разведки, работавшей против Российской империи. Всех в одном месте перечислять не буду, дабы не загромождать страницу. За свою самоуверенность я уже итак поплатился, потеряв союзника.

Пока проклинал свою медлительность и инерционность мышления, позволивших островитянам, устранить такую важную фигуру в моих планах, как Бадрхан-бек, мои «друзья» не спали и приготовили мне ещё один сюрприз. Впрочем, с моим послезнанием это был — бы не совсем сюрприз, но я опять почти «проспал» одно из британских деяний, которое в той истории они осуществили на семь лет позднее.

Поверьте на слово, Е.И.В. вовсе не тупой, упёртый, самоуверенный самодержец, да и наш МИД постоянно отслеживает изменения в международной обстановке. Были разработаны и действовали программы подстраховки, для нескольких регионов России, но максимум военных ресурсов направлялся исключительно в европейскую часть и Причерноморье, для обеспечения плана «Запас». Устраивать серьёзные боестолкновения в Туркестане, было не с руки. Поэтому я туда почти не «смотрел», отдав все тайные операции на откуп Серову и Скобелеву.

Задумайся Е.И.В. своевременно о возможности явного и открытого военного выступления британцев его, наверное, можно было бы избежать, спустив аккуратно на тормозах по дипломатическим каналам. Все ныне запланированные вице-королём Индии действия уже происходили в первую Афгано — Британскую войну и были легко предсказуемы.

Проспал, проспал, проспал, нет тут никаких оправданий. Сколько внесено изменений в данном времени? Сегодня практически вся Средняя — Азия нам подконтрольна. Значит, обязан, был ждать ответных действий «заклятых друзей», Ваше Императорское Величество.

В том времени, 29 октября (9 ноября) 1878 г. вице-король Индии Литтон (Lytton), Эдуард Роберт особой декларацией объявил Афганистану войну. Англичане планировали быстрым маршем дойти до Кабула, взять его штурмом и на этом войну закончить.

Сейчас, такие же, по сути, ответные действия обещают начаться на семь лет раньше, всё логично. В срочной шифрованной депеше полученной из Пешавара значилось:

«…скрытно формируется сводный отряд численностью от 25 до 30 тысяч человек при пятидесяти орудиях, который планирует выступить через Хайберский проход к Джелалабаду, далее на Кабул не позднее средины октября 1871 года. Командовать этой группой войск, поручено полковнику Самуилу Броуну».

Не тревожа архивы Горчакова в нашем МИДе, только используя информацию «блокнота», составил для себя общую картину, которая сложилась к настоящему моменту, и стал её сопоставлять с тем, что было при Александре II (в том времени) и доминировании во внешней политике «железного канцлера».

В 1869 г. в Афганистане закончился шестилетний период феодальных усобиц. Эмир Шер Али-хан одолел своих противников из многочисленных семейных кланов и приступил к политической централизации страны под своей властью.

Вице-король Индии лорд Майо от лица английского правительства решил завербовать Шер Али-хана и сделать его агентом влияния.

27 марта 1869 г. в Амбале (Британская Индия) лорд Майо встретился с эмиром. На первом же заседании конференции Шер Али заявил:

«В самом начале моего правления, когда в Афганистане вспыхнули восстания, я просил оказать мне помощь, однако Англия отклонила мою просьбу. Поэтому я возвращаю вам долги и оружие, которые вы только что послали. Я не могу пойти на заключение с вами договора».

(По агентурным данным). Позже после долгих споров, Шер Али все же взял английское оружие и ежегодную денежную субсидию.

В сентябре 1869 г. в Гейдельберге состоялась встреча князя Горчакова с лордом Кларендоном. Министры обменялись мнениями по среднеазиатскому вопросу. Кларендон настаивал на создании в Средней Азии «нейтральной полосы», аж за Амударьей, нас такой подход не устраивал.

Эти документы я читал, и несмотря не разницу во времени, для меня там не было, ничего нового. Российские успехи в этом регионе и существенные сдвижки границ по сравнению с тем периодом подтолкнули кого-то из лидеров наших «заклятых друзей» к более активным действиям…. Интересно, почему всё-таки командующим назначен полковник?

В той истории, в 1878 году, как только стало пахнуть порохом, Шер Али-хан немедленно обратился за помощью к России. Но, еще в августе русские отряды, предназначенные для действий в этом районе, приказом из Петербурга были остановлены на Амударье. Через три дня после прибытия Столетова в Ташкент, 9 сентября, Кауфман отправляет его в Петербург с посланием к военному министру Д. А. Милютину. Кауфман просил «передвинуть в округ не менее двух пехотных дивизий и четыре казачьих полка, начать передвижение нынешней же зимой».

Инициатива Кауфмана была отклонена Особым совещанием в Петербурге, на котором присутствовал сам Государь — Александр II.

Ну, очень сильно «железный» Горчаков А. М. традиционно запаниковал. Хотя за время прошедшее с окончания Восточной войны мир кардинально изменился. Британия могла сколь угодно угрожать России, но это был только блеф, она не имела сухопутной армии, способной сражаться с Россией и победить.

В итоге русские власти (надо будет разобраться по — фамильно, кто конкретно, готовил указ) предали интересы России, союзника Шер Али-хана и фактически отдали контроль над Афганистаном англичанам.

В ночь на 1 декабря 1878 г. русская миссия эвакуировалась (сбежала) из Кабула.

Мне было совершенно ясно, что дела в Афганистане, да и в самой Индии, могли пойти по-другому, если бы мой батюшка, Александр II, не слушал Александра Михайловича Горчакова.

Несмотря на то многое, что мне известно, я по-прежнему не считаю Горчакова предателем. Пережить Крымскую войну и не страдать после этого «Крымским синдромом», смог бы, наверное, только Отто фон Бисмарк или Пётр Алексеевич Романов, но такие люди рождаются крайне редко!

Чёрт, вот интересно, у нас — «Крымский синдром», а почему у них нет «Афганского синдрома»? Надо постараться сделать им такую болячку! Тут в Средней — Азии вдали от метрополии их уже крепко бивали. Не мы, к сожалению, но у меня, слава Богу, уже есть, кому обеспечить им этот «СИНДРОМ»! Надо только очень аккуратно и корректно сделать так, чтобы армия полковника Самуила Броуна оказалась разбита и чтобы при этом Мы, т. е. Наше Величество, были — бы непричем!

Немного всё-таки странно, почему армией вторжения командует полковник? Эта мысль постоянно не даёт мне покоя. Обычно такие операции поручались как минимум генерал-майорам. Генералов в Британии хватает, что-то здесь не то!?

Пишем Высочайший Указ, естественно черновик, Сабуров потом всё поправит, Столетову и Кауфману категорический приказ! Границу не переходить, с афганцами никаких официальных отношений не иметь, все попытки и договорённости о встрече игнорировать!

— Володя, соедините меня с Игнатьевым, срочно!

…..

— Николай Павлович, как скоро вы можете быть у меня? Да, и Мезенцева тоже прихватите.

— Будем у вас через пол часа, Ваше Величество.

— Хорошо, жду, не задерживайтесь.

Влезать в войну с Британией в мои планы не входило, но напакостить островитянам, это моя святая обязанность, так впрочем, и они всегда поступали, будем работать по поговорке «долг — платежом красен»! Обогащённый опытом той истории, я решил поступить по американскому рецепту (из будущего), когда по недомыслию некоторых наших вождей в крайне плохо спланированную операцию в этой стране кинули недостаточно подготовленных ребят и не перекрыли внешние границы.

Мы будем поступать аналогично. Ещё нет «Стингеров», ядов для травли колодцев, и радио фугасов, ничего страшного. Я буду поставлять афганцам ракеты «Гейла», винтовки, не очень современные, но вполне приличные, более того выпущенные в Британии. Только почему буду? Все эти ударно-капсюльные приспособления Энфилда образца 1853 года заряжаемые пулей Минье.577 калибра, которую они способны послать на расстояние 1700 м, уже у Скобелева. Точнее в центре подготовки линейных войск Шер Али-хана, набранных исключительно из его многочисленных семейных кланов. Сам лагерь находится почти у самого кирпичного моста через речку Кушка в кишлаке Таш-Кепри, это северо-запад Афганистана, в ста пятидесяти километрах от Герата.

Когда молодой ротмистр Максуд Алиханов-Аварский и его друг, и напарник Губайдулла Чингисхан (Султан Хаджи Губайдулла Джангер-оглы князь Чингисхан), через посредничество одного из богатейших купцов — жителя Ташкента, Мухаммеда Саатбая, тайно встретились с всемогущим советником Hyp-Мухаммедом и передали ему наши предложения — подготовить тысячу бойцов из родов преданных эмиру. Шер Али-хан согласился, только попросил о подготовке двух тысяч человек. Серов и Скобелев порекомендовали дать мне на то Высочайшее соизволение, что и было сделано. Для учёбы и тренировки выделили малонаселённую местность вблизи границы в треугольнике, где река Кушка вливается в реку Мургаб.

Хорошо, что из Абиссинии, экспедиция СВР вывезла около трёх тысяч винтовок Энфилда, а я ещё ругался, куда столько. Пришлось услугами наших греков воспользоваться, потом специальными караванами в нужные районы переправлять. Проблем немало с патронами было, все трудности преодолели и даже своё, полукустарное производство создали. Теперь всё это пригодилось. «Дедусь» ракеты «Гейла», в производстве освоил, скоро уже и их черёд наступит.

Полковник, нет, ещё не полковник, ничего сейчас ещё один указ напишу, и будет полковник Скобелеф, фу-ты, совсем на чужой лад настроился, исправляю на Скобелева. Иначе некрасиво получиться, с их стороны полковник, значит и с нашей аналогичное звание, не ниже должно быть.

Полковнику:

— Обеспечить отражение британских сил вторжения на территорию сопредельного государства в соответствии с разработанным планом.

— Другому полковнику (Ф.И.О. я специально не указываю) начать операцию «Маскарад» по готовности.

— Обеспечить подготовку полевых командиров для отрядов эмира Шер Али-хана, инструкторов и советников, наладить диверсионно-разведывательную работу, обеспечить, связь и снабжение партизан.

Стоп, стоп, стоп! Это уже было в другом времени. Террорист номер ОДИН проходил подготовку в лагерях Пакистана, он сам об этом неоднократно писал, да и «CIA» этим в своё время гордилось. Что потом из этого получилось, в этой истории не знают, а мне-то это хорошо известно. Значит, отставить пункт по подготовке диверсантов и партизан. Сам того, не желая, я чуть не разыграл заокеанскую карту, которая может перенести обычные клановые разборки на межгосударственный уровень и породить террористические формирования невиданной ранее жестокости. Потом ещё с ними воевать придёться. Удаляем этот сомнительный пункт.

Вот и безопасники подоспели.

— Проходите господа, присаживайтесь.

— Благодарю, Ваше Императорское Величество.

Синхронный ответ Игнатьева и Мезенцева не заставил себя ждать.

— Как вы уже конечно знаете, наши «заклятые друзья» снова лезут в Афганистан. Причём есть один непонятный момент. Командовать силами вторжения будет «полковник». Генералов на острове предостаточно, что-то здесь не то. Возможно, этим хотят показать незначительность операции, представить её как обычные разборки между племенами и властью. Ну, да это вы сами выясните.

Меня слушали внимательно, я бы даже сказал с интересом. Вероятно, я их заразил своей уверенностью в предстоящих действиях. Ещё бы, мой более чем столетний опыт, великая сила.

— Вот проект Высочайшего Указа, который завтра же Сабуров распространит по территории империи. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Пробежали глазами текст указа, на лицах моих собеседников появилось «кислое» выражение, а граф даже позволил про себя что-то прошептать, похоже не очень лицеприятное.

— Ваша задача, довести этот Указ до сведения противника, естественно, когда тому придёт время.

Мезенцев глядя на Игнатьева заулыбался, он уже кажется всё понял, следом такая же улыбка появилась и на лице главы СБ Российской империи.

— Теперь ещё один пакет документов на них мы остановимся более подробно.

Сказать, что взрослые люди приняли стойку охотничьей собаки, обидеть людей, чего я совершенно не желаю, но что-то от той весёлой забавы явно промелькнуло.

— Вы хорошо помните, что творил Денис Давыдов на коммуникациях французов в своё время. Позже это назвали партизанским движением, партизанской войной, короче это сейчас не столь важно. Важно другое, подобные формирования позволят нам оказаться в стороне от этих событий и громко стенать вместе с Францией, Германией и всем цивилизованным миром о британских зверствах в этом районе земного шара. Более того, когда агрессоры, с нашей помощью увязнут в Афганистане, то, как только позволит обстановка, часть этих наших формирований может просочиться в Индию.

— Ваше Императорское Величество, кто будет Денисом Давыдовым?

— Думаю, вы его хорошо знаете. Выпускник Николаевской академии, с несколько необычной выпускной работой, почти с революционным названием.

— Вы о Скобелеве, читал, читал, название действительно зубодробительное. Национально-освободительные движения… это вы получается прямо не в бровь, а в глаз кадра (Игнатьев упорно щеголяет моими терминами из того времени) готовили.

— Не кадра, а специалистов по данному профилю. Один человек, он, как и ласточка, весны не делает. — Николай Павлович и Николай Владимирович, вам поручается подготовка указа на означенную тему. Вот черновики. Указ естественно секретный, а пока будете его готовить, сегодня же, дайте команду Серову пусть начинает операцию «Маскарад», и разворачивает сеть баз снабжения, по схеме «резерв», как мы раньше договаривались.

— Ваше Величество, а несколько аппаратов графа Апраксина под предстоящую операцию, Вы не могли бы нам выделить.

— В горах они бесполезны. Кроме того, сразу будут наши «уши» видны. Вы бы ещё что нибудь другое поменьше запросили. Ну например ж/д на Таш-Кепри (Кушка). Шутка, конечно.

— Ваше Величество, я о новом дирижабле-разведчике говорю. Ему герметичную гондолу построили, теперь он может длительно без вреда для экипажа на большую высоту подниматься, что-то около шести, семи тысяч метров. Гальванёры его беспроволочным телеграфом оснастили, а наблюдателям Фёдор Фомич великолепные зрительные трубы установил. Такой разведчик очень полезен, окажется, вся колонна полковника Броуна, как на ладони видна будет.

Вот ведь прохиндеи, этот аппарат я вообще-то для турецкой компании заказывал, видимо придётся строить ещё один. Бедный Рейтерн, стоит такой «огурчик», как турбинный эсминец, кого-то ужать придётся. Изображая раздумье, стал прикидывать, где взять деньги на пару воздушных разведчиков. После того как дирижабль себя покажет на юге, в чём я не сомневался, все военные будут просить себе такие же. Буду, наверное, ограничивать аппетиты «дяди» и Краббе. Ладно, там посмотрим.

— Хорошо, господа, вопрос с воздушной разведкой будем решать. Апраксина я приглашу в Гатчину, там и определимся с возможностями использования его детища в той местности, тогда и решим вопрос с постройкой ещё одного такого же. Прошу вопросы по теме разговора.

— Ваше Императорское Величество, предлагаю в дополнение к действующему плану «Маскарад» рекомендовать эмиру Шер-Али-хану, пригласить на военный парад в Кабуле, зарубежных журналистов, причём обязательно конкурирующие агентства Рейтера и Бернхарда Вольфа пусть убедятся, что в Афганистане есть собственные вооружённые силы. Фотографии в газетах очень хорошо убеждают обывателей.

— Мысль здравая, только времени у нас мало. Успеете ли организовать такое шоу?

— Постараемся успеть. Собственные «уши», как вы говорите торчать не должны!

— Хорошо, действуйте. Только помните, «Денис Давыдов», должен своевременно и достоверно узнавать обо всех перемещениях вражеских сил.

— Так и спланируем, Ваше Величество. С Вашего позволения, операции присвоим шифр «Денис Давыдов».

Нашу плавно текущую беседу нарушила трель прямого телефона. Звонил брат Сашка, — Министр здравоохранения — Великий князь Александр, прямо из своего министерства здоровья.

— Никса, у Горчакова ишемическая болезнь сердца (термина инфаркт-миокарда ещё не было). — Боткин говорит, что он, возможно, выкарабкается, но рекомендовал, чтобы я с тобой переговорил на эту тему. Летать ему дирижаблями, и волноваться, как это вы частенько проделывали совсем недавно, категорически запрещено.

— Спасибо, я всё понял. Постарайся вечером мне перезвонить.

Повернувшись к своим собеседникам, я несколько минут раздумывал, как поступить. Рано или поздно, но канцлера перед большой дракой надо было менять. Возраст уже не тот. Наставник, советник, консультант, но никак не глава внешне политического ведомства.

— Господа, только что мне сообщили, что очень серьёзно заболел Александр Михайлович Горчаков. Есть надежда что он поправиться, но нагрузка канцлера уже не для него.

— Да, Ваше Величество, — посочувствовал мне Игнатьев: — там ещё те «Авгиевы конюшни», за последние пять лет мы совместно с ним проделали большую работу по их очистке, но ещё много всяких не выявленных до конца, филов и фобов в наличии имеются.

— Вот и хорошо Николай Павлович, очень хорошо, что вам этот организм МИДа знаком. — Готовьтесь сдавать дела Николаю Владимировичу, а вы, господин Мезенцев, принимайтесь за руководство службой безопасности Российской империи. — Поздравляю вас обоих господа!

Небольшая пауза, возникшая в кабинете, не говорила о напряжённости, скорее оба кандидата примеряли погоны и думали, как лучше организовать безударную передачу дел. В такой службе как СБ всякие резкие подвижки чреваты сбоями в работе и прочими неприятностями.

— Николай Владимирович, вы не думали реорганизовать СВР, я говорю о её возможном разделении по направлениям. Европейское отдельно, среднеазиатское отдельно и так далее.

— Да, Ваше Величество, мы с Николаем Павловичем уже обсуждали возможные кандидатуры на эти должности, но всё как-то руки не доходили.

— Вот теперь, господа, сама ситуация нас подталкивает. — Готовьте операцию «Денис Давыдов», но это последнее деяние господина Игнатьева на старой должности. — Если нет вопросов, желаю Удачи!

Читая эти строки, не думайте, пожалуйста, что я кровожадный злодей, только и мечтающий о войнах диверсиях и тому подобное. Считал и считаю, что только сильная экономика позволит стране занять достойное положение в этом мире. Потому все мои устремления в сторону её развития направлены, а боевее действия это — так издержки, но необходимые к сожалению….

Мой адъютант доложил, что в приёмной ожидает Никита Иванович Зуев с материалами по прогнозируемым и оперативным статистическим данным.

— Проси! Организуй-ка, пожалуйста, нам чай, да покрепче. Никита Иванович весьма охоч до этого славного напитка!

— Здравствуйте, проходите, присаживайтесь. Что у нас на сегодня?

— Ваше Императорское Величество, оперативная статистическая сводка за прошедший месяц.

— Хорошо, докладывайте.

Когда Никита Иванович начал своё сообщение по разделу «продовольственная безопасность», я вспомнил события предшествовавшие началу работ по этой самой безопасности….

Резко поднять урожайность зерновых невозможно, да, она в империи увеличивается, но медленно, а кушать то всем хочется. Население растёт. Необходимо было что-то такое, что обеспечивало бы урожайность в три, четыре раза большую, чем имелось. И тут мне помог случай ….

Где-то в начале 65 года, когда наши дивы из «Русской красавицы», взошли на подиум и устроили сенсационное дефиле, попросил аудиенцию французский посол Луи Наполеон Огюст Ланн, герцог де Монтебелло, этот родственник Шарля Луи передал личную просьбу французского императора о продлении показа мод в Париже. Мы, конечно же, согласились. Рынок верхней одежды для наших купцов штука весьма привлекательная. Да вы и сами знаете, что легкая промышленность обладает самой большой скоростью оборачиваемости капитала.

С тех самых пор с герцогом де Монтебелло у нас установились дружеские отношения, постоянно крепнувшие из-за улучшения отношений России и Франции. Мы с Елизаветой, даже однажды посетили большой посольский прием, который он устраивал, уже и не упомню в честь чего. Видимо правду говорят, что галлы любят прихвастнуть, как впрочем, и все другие народы. Так вот на приёме в приватной беседе обо всё и ни о чём, проскользнула фраза, что поданный к мясу соус был бы ещё вкуснее, если бы к нему добавить шампиньоны. Вот только зимой с этим «овощем» проблема.

Я бросил вопросительный взгляд на Сабурова, который мгновенно всё понял и понимающе мне кивнул. Спустя полтора, два часа, в разгар очередного трёпа наших супруг по «высшему пилотажу» на кулинарные темы. (Причём ни одна из них сроду не была на кухне). Который мы с герцогом вынуждены были внимательно выслушивать, к Огюсту подошёл секретарь и доложил о срочной фельдъегерской отправке.

Герцог де Монтебелло извинился перед нами за это мелкое недоразумение и быстро спустился вниз в приёмную. Через четверть часа, обеспокоенные отсутствием хозяина дома, мы сошли по лестнице и смогли снова его лицезреть. На сиятельном лице с округлившимися глазами размерами с чайные блюдца застыло восторженно-недоверчивое выражение. Герцог стоял перед открытым фанерным контейнером с двойными стенками, зазор между которыми был заполнен обычной мелкой соломой, внутри контейнера стоял короб, доверху наполненный свежее срезанными грибами. Сверху лежал конверт с шуточным сопроводительным письмом, адресованным полномочному послу Франции в России. Так мы в очередной раз показали что в Питере, даже зимой, грибы не хуже чем в Париже.

Впрочем, всё это присказка, да и много лет прошло с тех пор. Купец, который позволил нам не ударить в грязь лицом, Грачёв Ефим Андреевич теперь огородно-картофельными делами по всей стране заправляет.

Картофель в империи, как и многое другое начался с Петра Алексеевича. Он, находясь в Нидерландах по корабельным делам, заинтересовался этим растением и «для расплода» прислал из Роттердама мешок клубней графу Шереметьеву. Позже, приказал разослать картофелины по различным областям России, местным начальникам, вменяя им в обязанность приглашать русских заняться его разведением. В Петербурге картофель начали выращивать с 1736 года и не где-нибудь, а на Аптекарском огороде! К сожалению, император-реформатор скончался в 1725 году, а дальше, дальше получилось «…Как всегда!»….

Последние крестьянские картофельные бунты в Пермской и Вятской губерниях не без участия раскольников и неких странных участников (Надо будет постараться СБ, выяснить кто они?) кричавших о пришествии Антихриста, отгремели уже в 1841-43 годах.

После нашего маленького триумфа на приёме во французском посольстве, совместно с Грачёвым был составлен план по внедрению картофеля в крестьянских хозяйствах. Особенно рассматривались те районы, где в силу климатических условий этот овощ имел преимущество перед всеми другими. Да и урожайность у него фантастическая, средний коэффициент около двадцати. Это не я сказал, это я повторил, то что мне Ефим Андреевич объяснял. В помощь купцу-энтузиасту были выделены относительно небольшие деньги, особая рота солдат из Ж/Д батальона и Высочайший Указ для Генерал-губернаторов на эту тему.

Сейчас Никита Иванович Зуев, мне краткие статистические сводки доставил и докладывает о наших успехах и естественно о неудачах тоже. Статистику, грамотно составленную обмануть трудно.

Если по потреблению хлеба мы ещё отставали от лидеров, то по картофелю превзошли многих. В северных регионах, и западной Сибири, где даже рожь не всегда вызревала, наладили выращивание турнепса, а это уже 700–800 центнеров с десятины. Благодаря расширившейся и серьёзно возросшей кормовой базе на столе у моих подданных и мясо стало чаще появляться. Но главное, доход на душу населения в этом году ожидается на уровне 120 рублей. По данным Ивана Солоневича «из блокнота» таких цифр Россия достигла только в 1912 году. Это я естественно Зуеву сообщать не собираюсь, а вот «бухгалтера» нашего обрадую. Хотя, хотя он, наверное, и без меня всё это уже давно знает, и емкость внутреннего рынка российского с учётом этого благоприятного фактора посчитал. Ну, дана-то Рейтерн и является Министром финансов.

Доклад окончен. Благодарю Грачёва за своевременно поданную информацию, прощаюсь, и жду следующего посетителя.

Это Абаза Николай Савич, исполняющий обязанности Тамбовского Генерал-губернатора. После официальных приветствий приступаем к беседе.

— Что привело, вас в Питер, уважаемый Николай Савич?

— Ваше Величество, купечество Тамбовской губернии, как Вы знаете, живёт на хлебных продажах. Вот по их поручению и отправился я ходатайствовать об организации удобного пути для хлебных доставок. Всем миром решили просить вашего разрешения на прорытие канала, из Волги в Дон, чтобы водным путём хлеб транспортировать.

От такого заявления я сначала чуть в осадок не выпал. Это же надо не просто канавку прорыть, а канал из Волги в Дон. Только хотел рассказать ходатаю о перепадах высот, о недостатке воды в реке Дон, о безуспешных попытках предшественников и приготовился взять приличествующую случаю паузу, как Абаза продолжил.

— Ваше Величество, мы ознакомились с проектом вашего великого предка Петра Алексеевича, по велению которого был организован «Иванковский канал», что позволял по весеннему разливу рек в обоих направлениях гонять мелкосидящие баржи и дощаники (Волга — Ока — Упа — Шать — Ивановское озеро — Дон). Тому уже много лет минуло, суда крупнее стали, старый канал переделывать нет смысла, да и воды в нём недостаточно.

— Вы говорите, говорите, я вас очень внимательно слушаю, Николай Савич.

— Ну, вот лучше я схему разверну. Это водный путь, предложенный ещё пол века назад Иваном Картамазовым, он связывает реку Польный Воронеж с рекой Цна. Эта река после гидротехнических работ 1834 года судоходна до самого Тамбова, а по Польному Воронежу и далее по самому Воронежу, наши хлебные баржи без помех пойдут в Дон.

— Интересно, а какая же длина предполагаемого пути ожидается?

— Длина больше тридцати вёрст, но зато перепад высот незначительный и шлюзовых камер только две или три потребуется. Требуемая нам глубина канала пол сажени, это позволит новые самоходные баржи на двенадцать, пятнадцать тысяч пудов прямо из Тамбова в Ростов гонять. За одну навигацию, успеет такое судно три раза обернуться. Это очень выгодно для нашего купечества, Государь.

— Чем же вас железная дорога не устраивает? Ведь она в прошлом году в Тамбов пришла.

— Чугунка дело хорошее, но уж больно много чиновного люда вокруг неё увивается. Кроме того, одна баржа берёт на борт сразу столько зерна, сколько целый состав из двадцати пяти вагонов. Это грузоотправителю удобней, да и в Ростовском порту с перегрузкой на морские суда проблем меньше.

— Хорошо, преимущества водного пути для ваших купцов мне понятны.

Для себя сделал в уме пометку, подсказать новому Министру МПС, разобраться с работой чиновников на Тамбовской Ж/Д. Продолжая разговор с губернатором попросил пояснить:

— Как я понял, серьёзные проектные работы по каналу ещё не выполнялись?

— Как можно, Ваше Величество, без Высочайшего разрешения такие работы производить. Вот собственно за этим я и испрашивал аудиенцию.

— Расскажите, пожалуйста, о ваших требованиях к каналу. Какие размеры шлюзовых камер? Какие материалы?

— Размеры мы решили скромные взять. Длина камер тридцать саженей при пяти саженой ширине. Створки металлические, сборные, а само сооружение из камня. Так ещё Палибин Павел Иванович в проекте 40 — го года рекомендовал. Уже и требования к проекту кумпанства составили, участники там те же, что и в «Общество для устройства судоходства по реке Цне» входят, в одиночку то такую стройку не поднять. Прикинули наши умные головы, что этот путь около полутора миллионов рублей строительством обойдётся, но в две навигации полностью окупиться.

— Хорошо, очень хорошо! Ну, а что же вы от меня хотите?

— Высочайшего дозволения на начало работ и Высочайшего утверждения компании на право строительства и эксплуатации канала.

— Интересное предложение, очень интересное, только мне надо подумать над этим вопросом.

В том времени с тамбовских заводов мы всякие системы жизнеобеспечения получали, они прямо на «Красное Сормово» по воде доставлялись пароходиками. Значит этот путь вполне реальный. Правда, там, на Цне ещё с полдюжины гидроузлов и ГЭС стояло. Это надо не забыть учесть при проектировании всего гидрокомплекса, электроэнергия сейчас всем нужна.

По реке Воронеж я никогда не путешествовал, но в газетах читал о доставке какого-то тяжёлого химоборудования из Липецка в Лиски. Да, уели меня купцы, ей Богу уели. Если так, то и изделия наших умельцев Холанда-Тихого этим путём можно будет в Чёрное море легко перебрасывать, причём в полной заводской готовности. Однако, почему малютки, можно будет и о более серьёзных кораблях подумать, ежели их на понтонах транспортировать. Только для этого шлюзовые камеры порядка ста метров необходимо строить, да глубины не менее двух, двух с половиной, метров предусмотреть. Это конечно не «Волго-Дон» двадцатого века, с его пропускной способностью судов в пять тысяч тонн, но до тех пор, когда его построили, в 1952-м году ещё солидный запас по времени есть. Надо строить, так и отвечу губернатору.

— Первое. В таком виде как вы просите, уважаемый Николай Савич, разрешения на постройку я вам дать не смогу. Водные пути это дело государственное. Ваше кумпанство, надо будет назвать Государственной акционерной компанией с участием частного капитала, причём доля государства будет составлять 51 процент.

Генерал-губернатор, выслушав мою короткую начинающуюся с прямого отказа реплику, вздохнул с облегчением.

— Второе. Проект должен выполняться профессионалами и требования к каналу несколько иные будут, как по размерам, так и по организации эксплуатации. Но за проявленную инициативу вам и вашим купцам большое спасибо! Славное дело задумали, такому каналу быть!

Николай Савич, промокнув вспотевший от волнения лоб носовым платком, расслабился в своём кресле и поинтересовался.

— Ваше Величество, какие действия мне предпринять необходимо для скорейшего начала работ по одобренному вами заданию к проекту.

— Завтра побывайте у наших гидротехников, они будут предупреждены, Думаю, там и Полибина встретите. Работы по водопроводу в Санкт-Петербурге им полностью завершены. Уверен, что он согласиться вернуться к вашему проекту, да и предмет проектирования ему хорошо знаком. Согласуйте со специалистами условия их проживания в вашей губернии на период работ по каналу, да согласуйте с вашими купцами те изменения в составе компании, о которых я вам рассказал. Когда все вопросы обговорите, составьте протокол и передайте его Сабурову, за Высочайшим указом задержки не будет!

Вот такое продолжение получило в этом времени великое начинание Петра Первого по организации пути из Волги к верховьями Дона, по рекам Оке и Упе в направлении Волга — Ока — Упа — Шать — Ивановское озеро — Дон. (Так называемый «Ивановский канал»).

Время уже позднее рабочий день почитай, закончен, поэтому вместо очередного визитёра, мой адъютант Михаил, Барятинский младший уже сменился, приносит объёмное послание.

Цветастое на специальном пергаменте письмо от шаха Персии, с пояснительной запиской от нашего дипломата Фёдора Абрамовича Бакулина. Пояснительная записка это не совсем правильно сказано. Письмо от Бакулина — фактически полный перевод послания Насер-Аль-Эддина с официального фарси на русский язык, естественно с комментариями дипломата.

Шах после всяческих приветственных и цветастых фраз характерных для властителей востока, поздравляет Наше Величество с победой над Австрийской империей. После этого идёт очередная порция восхвалений и наконец добираемся до сути послания. Нашего южного соседа интересует, не сможет ли он по льготной цене прикупить несколько кораблей доставшихся нам в качестве трофеев в Адриатике. Вот чёрт, что же ему на это ответить?

Смотрю комментарии Бакулина. Он настоятельно рекомендует при наличии малейшей возможности удовлетворить просьбу шаха. Сегодня весь флот Персии состоит из одной единственной яхты Его Величества, а очень хочется иметь больше. Тут же Фёдор Абрамович пишет, что подготовленных моряков у шаха нет, но британцы крутятся рядом и если дать им возможность проявить инициативу, то и корабли поставят и специалистов подготовят. Короче придётся оказывать братскую помощь, и флот создавать и моряков учить.

Вариант, предлагаемый нашим дипломатом, сводился к следующему. Взять на учёбу требуемое количество персидских моряков, отучить их на Каспийском море, и продать-подарить несколько трофейных корабликов, которые сохранили возможность на воде держаться, дабы до залива смогли дойти своим ходом. Британская эскадра в Адене весьма сильна, поэтому кораблики шаха в любом случае будут способны только контрабандистов гонять, и не ни что большее претендовать не смогут.

Разумные предложения Бакулина я дополню ещё одним моментом, чтобы содержать флот требуется база где он будет находиться и ремонтироваться и обслуживаться. В качестве таковой предложу городок Бендер-Аббас. В XVI веке португальцы укрепили город и назвали его Гамру, использовался он как база флота. В 1615 город получил название в честь Аббаса I (персидского шаха в 1588–1629), который после победы над поргутальцами в морском сражении возле Ормузского пролива при поддержке британского флота превратил базу Гамру в крупный порт Бендер-Аббас.

К базе флота надо как-то добираться, придётся строить дорогу (расширять имеющуюся), нынешнему флоту требуется топливо, придётся строить топливные склады, причалы, казармы, ну и так далее. Пока создается инфраструктура, курсанты закончат учёбу и перегонят корабли к месту дислокации.

Реакция Британии на такие действия будет зависеть от того, какие суда мы продадим Персии. Думаю, что в Триесте, как раз несколько подходящих деревянных фрегатов найдётся. Интересно, будут ли они спекулировать на этом факте, наверняка будут, но из-за пары «деревяшек» отношения с персами портить не станут. Ну, да с этим вопросом мы уже после Турции неспешно разберёмся.

Сложность с шахским запросом была ещё и в том, что кроме канонерок и нескольких колёсных авизо, от 27 единиц австрийского флота больше ничего на плаву не осталось. В Триесте на верфях в разной стадии строительства было ещё два броненосных фрегата, но их продавать Насер-Аль-Эддину пока нельзя. Во первых там с достройкой ещё масса вопросов, а во вторых островная империя поднимет вой, из-за того что новые корабли обещают после модернизации быть весьма и весьма на уровне. (Если их в грузо-пассажирские суда не переоборудовать, у РОПиТа уже есть альтернативные проекты двух семитысячников).

Главный кораблестроитель Иозеф фон Ромако, талантливый инженер, (не путайте с братом — поэтом) которого мы приняли к нам на службу и проектировавший корабли которые мы отправили на дно, обещал, что два фрегата в течение года будут полностью восстановлены. Это всех пока устраивало, никто на запрос шаха не рассчитывал. Работы по двум другим новым кораблям, в связи с изменениями в проекте временно приостановлены. Поднятые со дна бухты Пола с развороченными корпусами броненосные фрегаты, заняли все свободные места. Других мест на верфях нет. В крытой верфи уже готовим кильблоки под наши эсминцы, им пора профилактику устраивать, набегались бедняжки.

Идея, куда направить будущих флотоводцев шаха и где их обучать в этот момент и пришла мне в голову. Зачем светить наши технологии на Каспийском море, когда лучше организовать обучение почти в центре Европы, у всех шпионов прямо на глазах, сразу на стапелях Триеста. Всё, детали обдумаю позднее. Делаю запись в ежедневнике:

«На завтра, на конец дня, пригласить дядю, Краббе, и кого-то из молодёжи от Горчакова. Необходимо обговорить вопросы по персидскому флоту». Уж очень мне хочется те два недостроенных металлических корпуса (несостоявшихся броненосцев семитысячников «Кустоца и Лисса») бронёй не обшивать, а спустить на воду и отбуксировать в Николаев. Там наши умельцы их переделают в десантные корабли. Пусть спецы поразмыслят на эту тему.

С сознанием выполненного долга ложусь спать. Сон почему-то не идёт, а в голову лезут всякие мысли, нельзя — ли приткнуть в районе островов Ормузского пролива небольшую базу для наших катерников. Наверное, можно, только вот климат там неважный, но если провести вакцинацию, то ненужных потерь избежим, зато атака ТК на Оман или Аден из тех мест, будет неотразима!

Б лант (Blunt), УилфридСкоуэн (17. VIII.1840, родовоепоместьевграфствеСуссекс, — 10.IX.1922, тамже) — английский поэтипублицист. Аристократпопроисхождению, принадлежалкпартиитори.

В 1858-70 служилвпосольствахрядаевропейских странивЮжной Америке.

В 1878 году участвовал в вывозе абхазов с территории России в Турцию, с целью создания из этих групп населения вооружённых формирований на Кавказе.

В начале 1880-ых Великобритания боролась со своей египетской колонией. Уилфрида Бланта послали, чтобы уведомить сэра Эдварда Мэлета, британского агента, относительно египетского общественного мнения относительно недавних изменений в правительстве и стратегиях развития.

Когда после воцарения Абдул Хамида младооттоманцы бежали в Париж, в их финансируемой Лондоном газете «Хурриет» утверждалось, что султаны-предки якобы объединяли все исламские народы, в том числе не входившие в империю. При этом Россия изображалась в качестве главного врага султана и халифата.

Для поддержки этого многообещающего политического проекта правительство Британской Индии в 1870-х годах учредило в оттоманском Египте Арабское бюро. Одной из задач Бюро была мобилизация не тюркского, но арабского и в целом мусульманского населения Оттоманской империи на этой основе. Первым руководителем Бюро был Уилфред Скоуэн Блант, потомок основателя Английского банка и друг лорда Литтона.

Одним из ключевых агентов Уилфреда Бланта былперсидский авантюрист Джамаль аль-Дин аль-Афгани. По указанию Бланта он проник в основные исламские клерикальные школы в Турции и Египте в 1870х-1880х годах, а также приобрел значительное влияние в Индии.

Арминий Вамбери или Герман Бамбергер (венг. аrmin VАmbИry, нем. Hermann Bamberger; 19 марта 1832, Нидермаркт (по другим данным в Шердагели (в Пресбургском комитате)[1]) — 15 сентября 1913, Будапешт) — венгерский востоковед, путешественник, полиглот.

Вамбери происходил из бедной еврейской семьи. Учился в Братиславе, Вене, Кечкемете, Будапеште. Увлеченный культурой и литературой Османской империи, в 20 лет Вамбери совместно с Йожефом фон Этвёшем совершил путешествие в Стамбул, где зарабатывал на жизнь преподаванием европейских языков.

В 1861 году Вамбери вернулся в Будапешт и, получив несколько тысяч гульденов от академии, в этом же году, переодевшись в дервиша (нищенствующего проповедника), под именем Решид Эфенди совершил путешествие в страны Средней Азии. Его путь лежал через Трабзон в Тегеран.

В 1878-80 годах, наладив тесные связи с политической верхушкой Османском империи, Вамбери попытался извлечь выгоду из своего положения. Он 4 раза переходил из иудаизма в ислам.

В 1900–1901 г. Вамбери попытался организовать встречу Теодора Герцля и султана Абдул-Хамида II. Попытка наладить отношения с сионистами была частью дипломатической игры Османской империи с премьер-министром Франции Морисом Рувье в вопросе списания денежного долга.

В 2005 г. Британский национальный архив рассекретил документы, согласно которым Вамбери во время своего путешествия был задействован Британской разведкой для противодействия попыткам России расширения сферы влияния в Центральной Азии и на Индийском субконтиненте.

Мухаммад ибн Сафдар, известен как Джамал-ад-Дин Афгани (1839, Асадабад, Конар[1][2], Афганистан, — 9 марта 1897, Стамбул, Османская империя) — мусульманский реформатор, идеолог панисламизма.

Жил в Афганистане, Индии (1857), затем в Каире, Стамбуле. Приобрёл известность призывами к реформе ислама и пробуждению мусульманского мира. В марте 1871 года поселился в Египте.

Выступал с критикой деспотизма, за установление конституционного строя.

Родился в семье потомков халифа Али. Традиционное образование получил в Кабуле, светское-в Индии. Служил при двореафганских эмиров. Из — за участия в междоусобной дворцовой борьбе был вынужденпокинуть Афганистан и с 1869 попеременно жил в Индии, Египте, Иране, Англии, Франции, Турции.

В 1878 ал-Афгани стал основателем «Национальной ложи», в которой обсуждались планы буржуазных реформ, выдвигалась идея конституционного правления. В Александрии им было создано «Общество младоегиптян», провозглашался лозунг «Египет для египтян».

Позднее, высланный из Египта, ал-Афгани стал пропагандистом идей панисламизма: «У мусульман нет иной национальности, кроме их общности по вере».

В 1883-86 жил в Зап. Европе. В 1884 в Париже издавал совместно с М. Абдо еженедельную газ. «аль-Урват аль-вуска» («Надежная опора»). По приглашению иранского шаха Наср-эд-дина в 1887 поселился в Тегеране, откуда ездил в Европу, был в России. С 1892 жил под Стамбулом как гость султана Абдул-Хамида II, там же умер. В кон. 1944 останки Д. были перевезены в Афганистан.

Двести тридцать пятая запись в дневнике ЕИВ Николая Второго

Наконец поступили последние, полные материалы расследования по организации покушения на Бадрхан-бека. Главным следователем, прокурором и палачом выступал его старший сын Юсуф. Утечка информации о месте нахождения потомка династии Эйюбидов, произошла не у нас. Его выдали родственники из какой-то боковой ветви, которые к тому же оказались мусульманами алафитами.

Бесконечная вражда между шиитами, суннитами, алафитами ещё какими-то течениями, была эффективно использована британцами после Первой Мировой войны. Тогда оказавшись в стане победителей Британия формировала мир под себя, понимая что Вторая Мировая война не за горами.

С истинно британским рационализмом, страны с преобладающим суннитским населением получили в правителей шиитов, а правители сунниты стали во главе стран с преобладающим шиитским населением. Были и другие варианты, эти «мины сильно замедленного политического действия» стали рваться уже в 21 веке.

Это я опять отвлёкся. Среди лиц изобличённых Юсуфом оказался один интересный человек, которого мы попросили передать в нашу службу безопасности. После длительных переговоров, будущий правитель Курдистана готовивший показательную казнь, злоумышленнику, наконец, согласился. Так в нашем распоряжении оказался Арминий Вамбери, изрядно поломанный, но живой. «Блокнот» позиционировал его как ярого русофоба, а достоверная информация о его «приключениях», стала доступна только после 2005 года, когда британская разведка рассекретила архивы столетней давности.

Теперь с ним, точнее с тем что от него сохранилось, работают наши специалисты. Нет не костоломы, целых костей курды нам мало оставили, на нём практикуются ребята из Казанской лингвистической школы. Одного Шувалова им мало показалось, теперь им ещё и Вамбери понадобился, как подопытная свинка. Позже узнаю, что им удалось из него вытрясти, сравню с информацией из «блокнота», тогда и выводы о готовности их методик сделаю.

Ещё раз перечитываю «блокнот». Мой глаз там за что-то интересное и важное зацепился, теперь ищу её эту зацепку. Вот, уже близко, но это ещё не она.

В 1878 году Шер Али-хан через Hyp-Мухаммеда передал англичанам, что скорее погибнет, чем уступит. Лорд Литтон ответил на это в оскорбительном тоне и признал дальнейшие переговоры бесполезными. Hyp-Мухаммед умер в Пешаваре при странных обстоятельствах, наводящих на подозрения в его убийстве.

Афганские войска первоначально вели себя пассивно. Шер Али, покинув Кабул и передав правление своему старшему сыну Якуб-хану, выехал в Мазар-и-Шериф.

Между тем 9 февраля 1879 г. в Мазар-и-Шерифе внезапно скончался Шер Али, и власть перешла в руки его сына Якуб-хана.

Интересно, сплошные внезапные кончины, с этим эффектом от применения специфических ядов мы уже знакомы. Надо поискать кто носитель или руководитель. Это оказалось достаточно просто, нашёл сразу. «…Одним из ключевых агентов Уилфреда Бланта был персидский авантюрист Джамаль аль-Дин аль-Афгани. По указанию Бланта он проник в основные исламские клерикальные школы в Турции и Египте в 1870х-1880х годах, а также приобрел значительное влияние в Индии».

За десяток лет до этого события аль-Афгани вынужден был бежать из Афганистана из-за участия в заговоре против эмира. Теперь понятны источники всех этих «внезапных» смертей. Надо найти это пресловутое англоговорящее «Арабское бюро» и ликвидировать его агентуру. «Блокнот» сообщил, что центральная контора этого бюро где-то в Египте. Найдём, если будем искать, а пока надо сделать так, чтобы внезапных, неожиданных и скоропостижных смертей с нашей стороны больше не было!

Вроде бы всё, но «блокнот» продолжает мигать. Мысленно даю ему разрешение и вчитываюсь в появившиеся имена. Виткевич Ян Викторович и Роулинсон Генри Кресвик, кого первого выбрать? Виткевич, Виткевич, а почему Ян, эту историю я знал, но её герой прозывался Иваном Виткевичем, его Перовский отправлял с дипломатической миссией в Кабул, а потом произошла его странная смерть, оформленная под самоубийство. Мой собеседник подмигивает мне экраном и появляется сообщение, фрагмент записи Виткевича:

«По дороге в Кабул случайно встретился с английским офицером и разведчиком Генри Роулинсоном».

Мне уже всё понятно, Ролиунсон сообщил английским спецслужбам о направлявшемся в Кабул русском посланнике, который прибыл в Кабул в конце 1837 года. В Питере в 1839 году островитян как грязи, дальше по заведённому британцами сценарию. Скоропостижная смерть за день до встречи с императором и исчезновение всех документов. Что ж разведчики друг с другом особенно не церемонились, или ты его или он тебя, выбирать не приходилось, только вот нашим лопухам пришлось это объяснять Высочайшим Указом, хотя и секретным.

О меморандуме Роулинсона что-то помню, он предлагал британскому парламенту, как нам лучше нагадить в Средней Азии, было это ещё в 1868 г. «Блокнот» услужливо демонстрирует краткое содержание документа: «линия наблюдения», «линия демонстрации» дальше направлении Астрабад, Герат, Кандагар, Кабул даст России «ключ к воротам Индии». Это я и так знаю.

Только нет уже ни первой, ни второй линии. Там Кауфман и Столетов, а в рукаве у меня ещё одна карта, талантливый «купец» с множеством фамилий и академическим образованием.

Копирую всю информацию по аль-Афгани и Роулинсону, упаковываю её в специальный конверт. Жму кнопку вызова адъютанта:

— Володя!

— Слушаю, Ваше Императорское Величество.

— Этот конверт специальной — фельдъегерской почтой передать Мезенцеву. Желательно чтобы не позднее чем через час он был у него.

— Разрешите исполнять?

— Да, только после отправки письма, обязательно соедините меня с ним.

Через шесть минут (я время засёк) раздался голос Мезенцева.

— Слушаю Вас, Ваше Императорское Величество.

— Через пол часа вы получите дополнительные документы на некоторых хорошо известных вам заочно, ненаших действующих лиц. Возможно, что они принимали участие в «Кизлярском деле». Заметьте, я не говорю о непосредственном участии в акции, скорее всего эти господа обеспечивали только идеологическую и финансовую поддержку, но грехов у них и без того достаточно. Разрешаю передать информацию на аль — Афгани, сыну почившего бека, а на господина Роулинсона пора дать полную, развёрнутую справку вашим ирландским коллегам.

— Ваше Императорское Величество, разрешите попросить Юсуф — бека доставить клиента в живом виде.

— Николай Владимирович, я не возражаю, но боюсь это будет не дёшево стоить.

— Ваше Величество, твёрдо обещаю остаться в пределах выделенной сметы на этот год.

— Ну-ну, обещать то вы всегда обещаете, а с Рейтерном как обычно мне договариваться приходиться. — Хорошо действуйте по обстоятельствам, но только без накладок, пожалуйста.

— Всё сделаем в лучшем виде, Ваше Императорское Величество!

— Желаю, Удачи, досвидания.

Хайберский проход (Khyber pass) — проход в горном хребте Сафедкох, расположен рядом с границей между Афганистаном и Пакистаном. Длина прохода составляет 53 км, ширина 15-130 м.

Основной перевал находится на высоте 1030 м. Проход издревле использовался как важный торговый путь между Южной и Центральной Азией, а также имел стратегическое значение. Наивысшая точка прохода расположена на территории Пакистана, в 5 км от границы. Севернее прохода протекает река Кабул.

Хайберский проход начинается от пакистанского города Джамруд (491 м), примерно 15 км к западу от Пешавара. Дорога — тропа вьётся по склонам 48 км, минуя самое узкое место, где расстояние между стенами каньона составляет 15 м, и приводит в афганский город Торхам, где проход заканчивается. Шоссе на территории Британской Индии было построено англичанами в 1879 году, а строительство ж/д ветки от Джамруда до Ландикотала заняло 6 лет и завершилось в 1925 году.

Зафиксированные в истории переходы через Хайберский проход начинаются с походов Александра Македонского. Проход также использовался при завоевании Южной Азии мусульманами, которое привело к образованию Империи Великих Моголов в 1526 году. Во времена британского владычества Хайберский проход использовался в трёх войнах с Афганистаном в 1838-42, 1878-80 и 1919 годах. На склонах прохода расположены памятники и форты, созданные британцами в то время.

Двести тридцать шестая запись в дневнике ЕИВ Николая Второго

Жарко и влажно. Такое сочетание создаёт духоту, в которой так тяжело дышать. Не помогают ни развешенные по краям лоджии влажные полотнища, ни хорошо затенённая не подвластная жгучим солнечным лучам комната. Сам воздух липкий и густой кажется с трудом проходит в лёгкие, не давая ощущение полного вдоха. Мысль о том что надо в этих условиях ещё что-то делать улетучивается, не оформившись ни во что конкретное. Капельки пота предательски выступают на лице, а на спине кажется слышно падение «Ниагарского водопада».

— Вам послание сэр и посетитель.

— Письмо давай сюда, а посетителя прогони, ну как-нибудь подипломатичней.

С этими словами Ричард Саутуэлл Бёрк граф Мэйо вице король Индии, потянулся к стандартному конверту лежавшему на старинном серебряном подносе. Не меняя позы, развалившись в кресле, граф Мэйо взял левой рукой конверт, а правой костяной нож для вскрытия корреспонденции. Обычно это проделывал его секретарь, но того свалила лихорадка и теперь надо вскрывать конверт самому.

Странное послание, извлечённое из конверта, сначала разгневало вице-короля, но чуть позже более содержательная мысль сформировалась в его голове и он приказал принести старый почтовый ларец. Кажется это даже неплохо, что беднягу Лэйрда свалила лихорадка. Теперь он не будет ничего знать о странном послании, а это очень хорошо. Превозмогая лень и одышку, граф Мэйо из-под крышки старого почтового ларца из тайного отделения извлёк картонку с отверстиями. Положив её на лист с текстом письма, он смог прочесть несколько строк, которые буквально влили в него бодрости.

— Эй, есть там кто?

— Слушаю Вас, сэр.

— Пригласите посетителя, он должен быть где-то внизу.

Причиной такого резкого изменения было письмо, точнее не столько само письмо и даже не его содержание, а то что оно было написано кодом Ост-Индской компании, ликвидированной более десяти лет назад. Это был далеко не самый секретный код, но то что о нём ТАМ помнят ОНИ, так резко добавило бодрости вице-королю Индии. Да, как быстро летит время, а ведь ещё двадцать лет назад доходы Ост-Индской компании, поступавшие от торговли, налогов, грабежа, были настолько значительными, что частенько позволяли буквально навязывать свою волю Британскому парламенту. Эх, славное было времечко.

— К вам посетитель, сэр.

— Прошу вас садитесь, здесь вам будет удобней.

Граф, как опытный придворный усадил гостя в кресло так, чтобы его лицо было хорошо освещено. Эта уловка не осталась незамеченной гостем, он улыбнулся и произнёс:

— Разве в письме не содержалось достаточно информации обо мне?

— Ну, что Вы, сэр, так вам действительно будет комфортней.

— Ладно, чёрт с вами граф, у меня мало времени. В послании подробно описаны цели моей миссии и процент вашей в ней заинтересованности. Да, кстати, менять его величину, я не уполномочен, это, для того чтобы вы не вздумали торговаться.

С вице-королём так уже очень давно не разговаривали, он на минуту почувствовал себя зелёным вторым лейтенантом только — только после выпуска из училища.

— Послание от старых друзей всегда приятно. Давайте, пожалуйста, проект указа, я обязательно всё сделаю, как меня попросили.

— Да, да, сэр. Всё надо сделать обязательно точно так, как указанно. Если нет вопросов, разрешите откланяться. Мне предстоит нанести ещё ряд визитов, а время, к сожалению, не стоит на месте.

— Досвидания, сэр.

Это действительно удача, то что его секретарь болен, и можно не волноваться по поводу его очередного доноса в метрополию и кому-то из военных, скорее всего этому шотландцу Макгрегору. Правда придётся самому спускаться в помещение канцелярии, но это он сможет без особого труда сделать уже вечером.

Интересно, сколько экземпляров плакатов «Помни о Британской мощи» доставит ближайший пакетбот? Если один миллион, да по цене в один шиллинг то это получится миллион. Ему отойдёт десять процентов, очень, очень недурная сумма получается. А вот если плакатов будет десять миллионов, то….

С этими приятными мыслями был разослан указ по всем провинциям, в котором значилось «…обеспечить продажу поступившего патриотического воззвания „Помни о Британской мощи“ во всех торговых точках…»

Спустя ещё несколько дней специальные группы (в режиме наибольшего благоприятствования) начали доставлять по всей территории Британской Индии литографическую копию картины Верещагина «Расстрел из пушек из знаменитой „трилогии казней“». По верхнему краю картины на фоне грозового неба шла патриотическая надпись «Помни о Британской мощи».

Финансовое состояние графа Мэйо действительно увеличилось на оговорённые десять процентов, продажа плаката шла с огромным успехом, вот только большинство людей купивших литографию от патриотической надписи оставляли только первое слово. Остальную часть высказывания большинство индусов либо заклеивали, либо закрашивали под цвет неба на картине!

Если бы граф знал, куда идут оставшиеся девяносто процентов с продаж этого плаката…., но об этом ни люди Ранбир Сингха, ни тем более службисты Мезенцева распространяться не собирались.

Полковник Браун взял послание у нарочного и расписавшись в получении на конверте с некотором недоумением повертел его в руках. Потом, приняв решение, подошёл ближе к освещённой части комнаты и поднёс его к глазам. Он не был близорук, просто света в помещении было недостаточно, а отсутствие левой руки делало обычную процедуру вскрытия письма не такой простой.

Вспомнилось почти такое же послание, в котором оказался приказ срочно прибыть в резиденцию в вице-королю Бёрку. Собственно с него, с этого приказа всё и началось. Граф Мэйо вальяжно разместившись в кресле, слегка напоминающем королевский трон, не говорил, а вещал. Правда длилось это не долго, ровно столько, сколько потребовалось довести до сведения полковника что ему выпала большая честь возглавить воинское формирование для смены неугодного эмира в небольшом эмирате. Теперь снова письмо с нарочным, и снова встреча с неизвестным придворным из свиты Ричарда Саутуэлла Бёрка графа Мэйо вице-короля Индии.

Прочтя несколько строк, из которых состояло послание, бравый вояка чуть не выругался вслух но, будучи в возрасте и обладая житейским опытом, он знал, что с политиками и власть предержащими лучше не ссориться. Вызвав охранный конвой, состоящий из своих, проверенных бойцов он направился по указанному в документе адресу.

— Добрый вечер, сэр! — Рад вас видеть в добром здравии.

— Ний Илеас, если не ошибаюсь?!

— Совершенно верно господин полковник и не смотрите на меня так, будто я приведение.

— Извините сэр, но у нас поговаривали, вы… ну, в общем….

— Не верьте злым языкам, это действительно я, а обо всех досужих вымыслах можно забыть. Более того, у меня к вам поручение от самого графа Мэйо. Мне поручено довести до вашего сведения некоторую информацию, не подлежащую разглашению, но необходимую вам для успешного исполнения задуманной миссии.

— Вот даже как, не проще ли было вручить мне инструкцию обычным путём?

— Информация настолько секретная, что доверять её секретарям, переписчикам и почтовому ведомству совершенно не благоразумно. В этом вопросе я абсолютно согласен с нашим вице-королём.

С этими словами Ний Илеас широким жестом предложил полковнику устроиться в удобном кресле находящемся рядом с небольшим столиком в глубине комнаты. Рядом стояло второе кресло, в которое уселся хозяин дома.

— Понимаю, сэр, что времени у нас не много поэтому постараюсь вас надолго не задержать.

— Внимательно вас слушаю, сэр.

— В предстоящей операции у нас имеются союзники. — Главный это старший сын самого эмира Шер — Али — хана. Именно его хотят видеть будущим властителем Афганистана.

На лице британского офицера на мгновение промелькнула ухмылка брезгливости, но тут же сменилась сосредоточенным выражением готовности слушать дальше.

— Кроме эмира крайне желательно быстрое устранение его ближайшего окружения из сердаров преданных ему семейных кланов.

ЭмирШер-Али хан с принцемАбдуллой Джаном и афганскими сердарами. Фото 1869 г.

— На этом фотографическом снимке эмир запечатлён со всем своим близким кругом. Наша администрация заинтересована, только в одном из них. Вот он, стоит справа от эмира.

— Это же ребенок. Я правильно вас понял, сэр?

— Да. — Этот мальчик — принц Абдулла Джан. Как вы, безусловно, догадались, уважаемый полковник, если Якуб-хан окажется трудно управляемым, то возможно этот ребёнок станет очередным эмиром Афганистана.

Пережив восстание сипаев, будучи свидетелем убийств, не только сыновей Бахадур Шаха Зафара (номинального правителя Индии тех времён), но даже его внука Мирзы Абубакра, полковник спокойно выслушал разведчика и приготовился принять новую порцию информации.

— Южнее Хайберского проход находятся две долины Нангархар и Хост здесь вы сразу окажетесь в окружении друзей, Шахзаде Султан-Джана правителя Хостской долины и сардара Вали Мухаммед-хана. С ними имеются необходимые договорённости о поставках продовольствия и охране наших караванов. При вашем штабе будут находиться два моих сотрудника, которые установят связи с этими правителями, как только ваши отряды окажутся на их территории. Помните, что через провинцию Нангархар идёт прямая дорога на Кабул.

— Вы уверены в лояльности этих людей, уважаемый, Ний Илеас?

— Настолько, насколько в этой стране можно быть уверенным хотябы в чём-нибудь.

Тяжёлый вздох полковника возможно свидельствовал о воспоминаниях двадцатилетней давности, когда в тяжёлых сражениях с восставшими сипаями он потерял левую руку.

— В Кашмире идёт постоянная сосредоточенная агитации против Британии. Особенно она усилилась в последнее время. Подразделения сикхов не очень надёжны. Если военное счастье покинет вас, возможен вооружённый мятеж. Для усиления вашей колонны в Пешавар прибыли британские стрелковые полки Бомбейского президентства, рекомендую их использовать в наиболее критических ситуациях. — Это вся информация сэр. Нет ли у вас вопросов ко мне?

— Благодарю вас сэр! Вопросов нет. По плану операции послезавтра мы выступаем, если у вас появиться дополнительная информация о противнике, очень надеюсь, что вы найдёте способ меня о том уведомить.

— Да, сэр, это будет обязательно сделано. Желаю успехов, сэр.

— Досвидания, сэр.

— Добрый день джентльмены, прошу садиться.

Этими словами полковник Браун встретил своих штабных офицеров и приданных ему командиров полков. За спиной полковника висела, большая карта схема, зашторенная не очень плотной тканью.

— Вице-королём Британской-Индии нам поставлена задача — пройти кратчайшим путём из Пешавара в Кабул, хорошо встряхнуть эмира Афганистана и посадить на престол его старшего сына Якуб-хана. — По утверждению наших политиков он единственный кто действительно понимает, что только Британия способна принести в их страну демократию, процветание и прогресс.

Легкое шевеление участников на своих местах показало полковнику, что его речь не достаточно впечатлила присутствующих офицеров. Это было понятно и легко объяснимо. Когда у тебя в подчинении несколько тысяч дикарей, (маратхов, раджпутов, сикхов, пуштунов, гаркхвалов, мохъялов, догров, джатов и белуджей) да ещё с огнестрельным оружием в руках без эксцессов не обойтись. Пожалуй, только командиры британских полков и гуркхских стрелков вели себя достойно. Ничего сейчас я их «обрадую»!

— Как вам известно, кратчайшей дорогой от Пешавара в Кабул является Хайберский проход. Этот путь длиной пятьдесят семь тысяч ярдов, охраняет крепость Али — Масджид. Не смотря на то, что она отличается весьма почтенным возрастом, в 1842 году бригада генерала Вильда не смогла сломить оборону афганцев в Хайберском проходе, и вынуждена была отступить с большими потерями.

Шевеление стихло. В это время было не очень принято говорить о поражениях величайшей империи.

— Я хорошо знал генерала и скажу вам, что он храбрый солдат и отличный рубака. Если бы у него была артиллерия с достаточным запасом снарядов, ничего подобного той истории не произошло бы. Выкурить афганцев из тех расщелин, в которые они забились в своей крепости было нечем, а когда закончилась картечь, генерал был вынужден отойти.

Сделав паузу, Браун подошёл к зашторенной карте схеме боевых действий и отвёл занавеси.

— Здесь изображен план наших действий по штурму этой афганской крепости. — Копии этой схемы вам будут розданы под роспись сразу после окончания совещания. — Продолжим джентльмены. Марш в горных районах, всегда связан с большими трудностями. Поэтому необходимо точное соблюдение определенного режима на марше. — Ввиду того что перестроения внутри походных колонн и обгон их при прохождении ущелья исключаются, походный порядок соединения и части строится с таким расчетом, чтобы он обеспечивал быстрое вступление в бой.

Полковник Браун был опытным военным, который, несмотря на то что его левую руку украшал пустой рукав, умел думать. Первыми уже сегодня выдвинуться разведчики. Они будут идти впереди на расстоянии одного перехода и посылать информацию по цепочке. Завтра двинутся остальные войска. Легкие пушки будут впереди, почти в голове колонны под прикрытием двух британских стрелковых полков, а орудия Уитворта необходимые для штурма крепости будут находиться в конце колонны защищаемые, как дорогой бриллиант, двумя батальонами гуркхов.

После штурмовых орудий движутся санитарные и интендантские формирования. Изложив собравшимся офицерам, порядок движения по ущелью и последовательность взаимодействия всех соединений при штурме афганской твердыни полковник закончил совещание.

— Итак, джентльмены если у вас нет вопросов по существу, все свободны до завтра, до семи часов утра местного времени. — Я буду ждать вас здесь для вручения диспозиций с последними изменениями, если они возникнут. Помните, что время начала движения колонны остается восемь часов местного времени, раньше в это время года, здесь слишком темно для массового перемещения людей.

— Добрый день джентльмены, садиться не предлагаю. По данным разведки до средины Хайберского ущелья противника не обнаружено. Лагерь пограничной стражи покинут в спешке. По всей видимости, наше выступление уже не секрет для противника! Прошу это учитывать и остерегаться возможных засад.

В момент этого предпоходного инструктажа к Брауну приблизился адъютант, вошедший через боковой вход штабной палатки. В ответ на грозный взгляд полковника он протянул ему телеграмму. Ещё несколько минут ушло на её прочтение.

— Джентльмены, наше дорогое министерство по делам Индии приготовило неприятный сюрприз. Зачту вам текст телеграммы корреспондента агентства «Рейтера» из Кабула. «…на состоявшемся военном параде в Кабуле, войска его величества эмира Афганистана продемонстрировали наличие винтовок Энфилда. Гладкоствольное оружие наличествует только в частях иррегулярной конницы, также привлечённой к участию в параде». Телеграмма отправлена пять дней назад, интересно, почему такая задержка в получении.

Недовольное почти утробное ворчание офицеров было ответом на услышанное сообщение. Все очень хорошо понимали, что если вооружённые мушкетами афганцы заставили отступить генерала Вильда, то при наличии «энфилдов» в их руках потери возрастут многократно.

— Я не знаю, как это могло произойти, но после завершения операции сделаю все, чтобы разыскать того министерского клерка, который допустил это безобразие.

— Вы знаете, сэр, у русских есть хорошая поговорка на эту тему. — Не помню, как она точно начинается, но у них всегда виноват стрелочник.

— Джентльмены, у кого ещё есть вопросы?

Выждав приличествующую моменту паузу, Браун дал команду на начало движения.

В горах рассвет наступает очень быстро, почти мгновенно. Солнце долго прячется между гор, а потом вдруг появляется над ними во всем своём великолепии. Те несколько минут, когда ночная темень уходит, а рассвет ещё не вступил в свои права. Надо быть очень осторожным, чтобы не встать на скользкий камень, не попасть ногой в расщелину или просто не наступить на змею, которая пригрелась среди человеческих тел и выпряженных животных на привале. В этом чёртовом проходе, в наличии ещё одна неприятность. Здесь почти ничего не слышно из-за шума текущей в реке воды.

Отправив очередного связного с сообщением об отсутствии противника в штаб отряда, командир конной разведывательной роты британских войск Бомбейского президентства, дал команду на выдвижение головного дозора. Выждав положенное время, и разглядев в зрительную трубу своих людей на приличном удалении от места привала, офицер дал команду на движение для остального отряда.

— Сэр, вам не кажется, что всё слишком не естественно легко? Мой дядя воевал здесь тридцать лет назад и всегда говорил, что тишина в Афганистане обманчива.

— Следите за дорогой сержант, да получше приглядывайте за окрестностями. Сейчас не время для философии.

— Есть сэр!

Прошло уже четыре часа движения по этой петляющей между камнями тропе, но головной дозор пока ничего не обнаружил. Надо его менять, глаза человека после напряжённого наблюдения быстро устают и «замыливаются». После этого люди уже не в состоянии с прежней зоркостью и внимательностью отслеживать препятствия.

— Сержант, командуйте о смене головной группы, остальным малый привал. Лошадей не распрягать. Выставить охранение.

— Есть сэр!

Офицер уже и сам начинал беспокоиться. Где же грозный и безжалостный противник? Они далеко отошли от места ночёвки, а врагов, как не было, так и нет. Не движутся ли они в западню? В любой момент из-за любой скалы можно ждать меткого выстрела, спрятаться негде. Только объединённая залповая стрельба, как учили в Королевском военном училище (the Royal Military College), может заставить врага отступить. Всё это так, но где же он? Где противник?

Постоянно держать людей в напряжении невозможно, да и не способен человеческий организм на это. Надо будет подбодрить бойцов после привала и начала движения. Заполнив очередной бланк донесения, выпускник «RMC» отправил третьего связника в штаб отряда и дал команду на продолжение движения по предписанному маршруту….

— Сэр, люди и лошади устали, не пора-ли устроить большой привал?

Солнце уже начало склоняться к западу, до выхода из этого дьявольского ущелья осталось пять, семь тысяч ярдов, надо дать людям хорошенько отдохнуть.

— Сержант, командуйте большой привал. Лошадей распрячь. Выставить охранение. Перекличка каждые пятнадцать минут. Разрешаю разжечь костры.

— Есть сэр!

Раз пограничная стража сбежала, значит им о нас известно. Горячая пища подбодрит бойцов. Если кто-то и почувствует запах дыма, это уже ничего не изменит. Заполнив очередной бланк донесения, офицер отправил последнего по плану движения связника в штаб отряда. Он тоже устал и как обычный живой человек нуждался в отдыхе и еде.

Через четверть часа до слуха командира разведчиков донеслись слова переклички боевого охранения. Слава Богу, значит пока всё в порядке, можно продолжать отдыхать. Интересно, почему их так пугали службой в Британской — Индии? После много часовой тряски в седле как приятно несколько минут подремать….

Что-то не слышно очередной переклички, не заснули ли эти разгильдяи, придётся идти проверять. Нет, лучше отправить сержанта, а самому ещё немного отдохнуть.

В этот момент слоны ущелья буквально взорвались выстрелами. Причём интервалов между залпами почти не было слышно. Его солдаты, не успевая встать, чтобы добежать до ружейных пирамид, падали сражёнными меткими выстрелами. Тут и его настигла чья-то пуля. Ужасная боль, затем тьма потери сознания.

Стрельба прекратилась также внезапно, как и началась. Стонов раненых не было слышно. Боль от простреленной в районе предплечья правой руки не давала собраться с мыслями. Вот перед ним выросла какая-то фигура в совершенно невероятном облачении. Его подхватили и потащили куда-то в сторону. Потом раздались звуки на непонятном языке, и офицер снова потерял сознание.

Есаул Нетребко командир отряда «охотников» обходил место расстрелянного разведывательного отряда британцев, принимая на ходу доклады от своих бойцов. Он был доволен. Потерь не было, а трофеи захватили знатные. Теперь предстояла неприятная работа по уборке территории и допросе вражеского офицера.

— Подопригора, ко мне. Забирай весь свой взвод и отгони лошадей в кишлак, там пусть их отдельно содержат да присмотр организуют, нет ли среди них с сапом. Понятно?

— Есть отогнать лошадей, господин есаул.

— Мустафа, собирай своих людей, и соберите всё оружие. Да в подсумках патроны заберите. Каждый, кто возьмёт винтовку, тащит труп англичанина бывшего владельца с собой в дальний овраг. Там мы их и зароем. Потом всё здесь убрать, чтобы ни одной капли крови не осталось. Понятно?

— Всё сделаем уважаемый Нетребко — джан.

— Через два часа проверю, будет плохо сделано, винтовки поотбираю.

……………

Дотошный, побывавший во многих стычках есаул, через два часа с небольшим гаком, обошёл место бывшего привала британского разведывательного отряда. Его придирчивый взгляд не обнаружил здесь следов недавнего боя. В двадцати футах от берега речушки из камней была сложена пирамидка, в которую, как показал на допросе англичанин, уложили бамбуковый цилиндр с текстом записки. По словам пленного это должно было означать, что противник не обнаружен и его отряд продолжает движение.

Станислав Иванович Жилинский (1838–1901) — русский геодезист,генерал от инфантерии. Образование получил на математическом факультете Московского университета и в Михайловской артиллерийской академии, которую окончил в 1862 году.

В 1863 году был зачислен в геодезическое отделение Академии Генерального штаба. Назначенный в 1868 году исполняющим обязанности начальника топографического отделаТуркестанского военного округа, Жилинский более 30 лет провёл там на службе и содействовал изучению Туркестана в геодезическом и топографическом отношениях, произведя много астрономических и геодезическихсъемок, метеорологических и других научно-исследовательских работ, например, съемку Ферганской области (1878), межевую съемку Семиреченской области, определение широты, долготы и высоты над уровнем моря многих мест Туркестана, составление 10-вёрстной карты Туркестанского округа (1885–1888), научную экспедицию на Памир (1886), 2-вёрстную карту Семиреченской области и др.

Двести тридцать седьмая запись в дневнике ЕИВ Николая Второго

База наших купцов-казаков вблизи кишлака Торхам.

Вы знаете, что такое замбурек? Иногда можно услышать, замбурак, на местном наречии это буквально «пчёлка», или «подобно пчеле». В одном из рапортов Ермолова за кампанию 1826 года я читал об этом виде оружия. Представьте себе верблюда с пушкой на спине. Стрельба, правда, ведётся из положения, лёжа, но сначала мне показалось, это сказкой из повествований «Шахрезады». Каково же было моё удивление, когда наш казацкий урядник попросил Жилинского приобрести у афганцев несколько этих живых анахронизмов вместе с нанятыми тренерами-погонщиками.

Станислав Иванович, как учёный оказался сам заинтересованным не меньше казаков. В результате его специальная рота обзавелась, нет, не замбуреками, а тренированными верблюдами и их погонщиками, которые способны удерживать верблюда на месте в грохоте боя.

— Ваше благородие, не желаете ли глянуть на эс-пер-ме-нт, меня господин Жилинский к вам направил предупредить о начале стрельб, через четверть часа.

Стрельбище находилось за ближней сопкой, я глянул на часы, время позволяло.

— Веди, с удовольствием посмотрю на ваши эксперименты.

На огневом рубеже вместо бойцов в камуфляже я увидел пару верблюдов лежащих боком по направлению к мишеням. Казаки, посмеиваясь, прикрывали их специальной маскировочной сеткой с нашитыми кусочками кожи, которые, видимо по задумке автора, должны были имитировать фрагменты скалы. Рядом с вторым верблюдом лежали коробчатые магазины обойм, а прямо в седле первого был установлен тяжёлый пулемёт.

— Здравия желаю, Михаил Дмитриевич! Рад что вы согласились посмотреть на наши стрельбы. — Идея стара, как мир или несколько моложе. Вместо фальконета на спине животного устанавливаем тяжёлый пулемёт, хотя можно его пожалеть и поставить рядом на сошках, второй верблюд несёт боезапас, грузоподъёмность от восьми до десяти пудов. Скорость передвижения четыре, пять вёрст в час, проходимость потрясающая! Ни одна телега или двуколка не пройдёт там, где проходит это животное.

— Станислав Иванович, а они не разбегутся при стрельбе?

— Нет, Михаил Дмитриевич, они специально тренированы не реагировать на громкие звуки.

Результаты стрельб были весьма приличными и видимо больше зависели не от верблюдов, а от первого номера пулемётного расчёта.

Пользуясь правами, данными мне Е.И.В., я выделил тысячу пятьсот рублей на приобретение пятидесяти пар этих замечательных животных. Осталось только получить хотя бы полстолька тяжёлых пулемётов и в горах Афганистана появиться новое мощное подвижное огневое соединение.

— Станислав Иванович, а как вы назвали вашу новую боевую единицу?

— Михаил Дмитриевич, я право как-то не задумывался над этим.

— Это ваша большая промашка, дорогой Станислав Иванович! У каждого оружия должно быть свое наименование. — Насчёт промашки, шутка, а насчёт названия я серьёзно. Во время боестолкновения не будете же вы кричать: «Эй, вы там с верблюдами ….»

— Мы обязательно придумаем, как назвать эти чебуреки, замбуреки.

— Вот, вот, чтобы их не путали с чебуреками, назовите их лучше каким-нибудь женским именем, «Шахрезадой» к примеру. Враги ни за что не догадаются, что это такое!

Жилинский ничтоже не сумняшесь и, не поняв моей шутки, так и поступил. Сейчас на вооружении его отдельной ударной роты находиться дюжина «Шахрезад». Вот смеху то будет, если кто из чинуш в наши бумаги заглянет: «На содержание „Шахрезад“, выделено тысяча двести фунтов овса и так далее по тексту…».

После нашего посещения Аральского полигона, в дополнение к «Шахрезадам» в батальоне появились новые устройства на базе «замбуреков». Принцип остался неизменным, но теперь на животных нагрузили, двуноги, опорные плиты и трубы миномётов Константинова. Ещё несколько животных выделялись для перевозки боекомплекта, верблюд без ущерба для скорости движения нагружался тремя, четырьмя дюжинами 82 мм. мин. Казаки пластуны шутили, что скоро они все поголовно превратятся в погонщиков этих выносливых животных.

Шутки, шутками, а Жилинский с восторгом относившийся к миномётам Константинова постоянно устраивал стрельбы и регулярно докладывал мне о новых выявляемых на тренировках особенностях и высокой мобильности верблюжьего соединения.

— Михаил Дмитриевич, для перевозки 3-фунтовой нарезной горной пушки образца 1867 года, необходимо пять лошадей под перевозку орудия и восемь для зарядных ящиков на 96 снарядов. Наши «Шахрезады» перевозятся двумя верблюдами, а боекомплект ещё тремя при количество мин более 120 штук.

— Станислав Иванович, а не запутаются ваши казаки, с названиями?

— Нет, они миномёты «Шахами» окрестили, так и им проще, да и с бумагами путаницы меньше.

— Ну, что ж «Шахами», значит «шахами», пусть такое название и остаётся.

Вот такое необычное развитие в наш просвещенный девятнадцатый век получило оружие пращуров с названием «замбурек».

Моя учёба в академии Генерального Штаба, из-за Высочайшего вмешательства получила совершенно неожиданное направление. Не буду даже называть тему моей работы, она была настолько секретной, что в здании академии мне выделили специальную комнату. Достаточно долго я там работал в одиночестве, пока опять же по Высочайшему повелению у меня не появились соседи и будущие соратники.

Сначала ротмистр Максуд Алиханов-Аварский (в младенчестве бывший в заложниках у Шамиля), а чуть позже специалист по гальванической связи, с почти мифической фамилией Чингисхан. Причём Губайдулла Чингисхан (Султан Хаджи Губайдулла Джангер-оглы князь Чингисхан), вёл свою родословную от букеевского правителя Джангир хана, который в свою очередь числил себя прямым потомком Потрясателя Вселенной. Чуть не забыл «геодезиста» Жилинского. На математическом факультете Московского университета и в Михайловской артиллерийской академии, дают превосходное образование необходимое для использования всего стреляющего. В дополнении к этому, обучение на геодезическом отделение Академии Генерального штаба, позволило нашему соратнику, Станиславу Ивановичу, составить великолепные карты возможных районов боевых действий.

Так или иначе, через полгода занятий мы отправились в первую стажировку. Нашим преподавателем стал совершенно не военный человек один из богатейших купцов Ташкента, Мухаммед Саатбай. Торговый человек моментально оценил все преимущества работы под «крышей» могущественной службы империи. Термин «крыша» сам Е.И.В. применил, когда с нами общался. Теперь и мы им частенько пользуемся. Правда, когда я в первый раз с караваном в Пешавар отправился, не сильно нам это помогло, но ничего с заданием справились успешно.

Развернули, пользуясь деловыми связями ташкентского купца и его поручительством свою торговую сеть. Надо признать, что у «купца Алиханова» эти торговые операции весьма успешными получаются. Товар у него качественный металлические изделия всяческих форм и размеров, причём по цене значительно ниже, чем у конкурентов. Это не значит, что мы в убыток торгуем, просто обходимся без посредников и хорошо знаем требования рынка. Вообще под прикрытием торговых караванов, без стрельбы и пушек мы научились большие дела устраивать.

Большим успехом этих торговых операций стала встреча с главным визирем эмира Шер-Али-хана. Сын Дост-Муххамед хана, этот Афганский владыка к 1868 году подмял под себя всех родственников и с их помощью установил на этих землях достаточно прочную централизованную власть. Мы присвоили ей наименование кланово-родственная централизация.

В результате переговоров с Hyp-Мухаммедом на месте слияния рек Кушка и Мургаб в специальном учебном центре сейчас проходят подготовку вооружённые силы Афганистана. Естественно что все обучающиеся принадлежат к многочисленным семейным кланам родственников эмира, думаю, что на данном этапе в этой стране по-другому просто и быть не может. Один батальон находится в Кабуле, другой на подготовке, после полугода тренировок второй батальон возвращается в столицу, а первый снова на учёбу. Есть ещё воинство, которое входит в группу войск охраны эмира, но оно больше напоминает орды Тимура или Чингисхана, о чём вслух мы по понятной причине не говорим.

В просторных зданиях и «складах» нашей торговой миссии в Кабуле без труда удалось разместить целую роту бойцов с полным вооружением, которые обеспечивают негласную охрану Российского посольства и помогают осуществлять силовое прикрытие торговых сделок, особенно если приходиться иметь дело с непроверенными клиентами. Охрана посольства это тоже наши люди, но они официальные представители, поэтому наши контакты с ними крайне ограничены. Через них осуществляется только связь с центром, потому что в посольском здании находятся устройства связи и большая антенна. На «складе» тоже есть радиопередатчик, но он не такой мощный, как в посольстве, поэтому связь осуществляется в два этапа.

Полковник Серов, переведённый в Ташкент после Иканского боя, хорошо наладил службу информации, а когда появился «Чингисхан», так мы Губайдуллу коротко называем, то к обычным средствам связи добавилась ещё и гальваническая. Сам князь Чингисхан, отправился в новое многотрудное путешествие, естественно в составе каравана, выявлять точные места прокладки британских телеграфных линий, что идут из Лондона в Британскую Индию. По нашему плану в нужное нам время эти линии и здесь и в Персии на многие километры окажутся повреждёнными, а чуждые нам силы останутся без связи с метрополией.

Из центра, через Серова получена команда о начале операции «Маскарад», в дополнении к которой говорилось о возможном участии британских и германских журналистов. — Вот ведь незадача, их надо как-то разъединить, а то, поди, подерутся. Точнее могут подраться, после гибели Вильгельма I, прусаки весьма агрессивно к британцам настроены, да и афганцы их сильно недолюбливают. Придётся как-то обеспечить охрану пишущей братии, только лучше это делать официальным структурам.

Но всё это — мелочи жизни. Главное после получения сигнала о начале «Маскарада» надо было устранить всех британских соглядатаев известных к этому времени. Для этих целей была сформирована специальная группа, прошедшая обучение на Кушке и состоящая в основном из родственников визиря Hyp-Мухаммеда, возглавлял её сын визиря — Нейк Мухаммед-хан.

Самое простое задание было связанно с планом вывоза в Россию старшего сына эмира Шер-Али, Якуб-хана. Это решение было принято эмиром с трудом, но оно не было неожиданным и случайным. Якуб-хан был связан с английской агентурой, что в возникшей ситуации грозило возникновением двоевластия. Наследник был приглашён во дворец эмира, где за ужином принял приличную дозу сонного порошка. Его так и не проснувшегося посадили на коня, привязали к седлу и небольшая группа всадников устремилась из Кабула по дороге в сторону Мазари-Шариф.

Гораздо сложнее была задача по устранению преданных британцам афганских представителей феодальной знати. Когда ночью брали Шахзаде Султан-Джана правителя Хостской долины, то это вылилось в небольшую ночную войну. Всех ликвидированных пробританских феодалов тут же меняли на многочисленных родственников Шер-Али, фактически завершая его работу по централизации власти в этой непростой стране.

Наиболее трудной оказалась задача по нейтрализации многочисленной британской агентуры, которые изображали из себя торговцев, исследователей востока, караванщиков и прочих путешествующих людей. Здесь к нам сильно помогли подготовленные люди из тайной службы, которую возглавил сын эмира, Нейк Мухаммед-хан. Сам Нейк сносно говорил по-русски и как только мы выявляли очередного «путешественника» по списку составленному в нашем посольстве и вручённому мне всё остальное делали сами афганцы.

Агентура её величества просто исчезала, так как будто её никогда и не было в этой стране. Здесь тоже бывали свои сложности. На одной из «явочных квартир» (в нашем понимании) оказался сердар Вали Мухаммед-хан, и если бы не Нейк хан и его люди, мы бы долго выясняли, кто есть кто. Как потом рассказали участники акции, сын главного визиря абсолютно спокойно подошёл к сардару и мгновенным движением перерезал ему горло. При этом он так ловко повернулся, что ни одной капли крови не попало на его одежду. Предателя закатали в кошму, на которой он сидел, и вероятнее всего сбросили в одну из бездонных пропастей, которыми изобилует Афганистан. Так в течение недели была ликвидирована шпионская сеть противника, кого-то удавили уже на самой границе, но «воздух» в Кабуле, Джелалабаде и Кандагаре стал чище.

В северных районах страны в таких городах, как Мазари-Шариф, Герат и Кундуз процедура нейтрализации британской агентуры, силами собственной безопасности эмира Афганистана была произведена несколькими днями ранее. Не смотря на то, что почти в каждой группе был наш представитель, служба Нейк-Мухаммед-хана справлялась самостоятельно практически без ошибок. Не обошлось без потерь и ранений, но теперь можно было с уверенностью сказать, что островная империя надолго лишилась своих глаз и ушей.

Все эти действия были только прелюдией перед большим сражением с британскими экспедиционными силами, которые через несколько дней должны были выдвинуться из Пешавара. Командир этой армии, а по-другому и не назвать двадцатитысячный отряд, полковник Браун уже несколько месяцев безвыездно там находился и занимался отнюдь не выращиванием фиников.

Хайберский проход, несколько раз нам уже приходилось им пользоваться, при транспортировке французских винтовок в Кашмир. Это длинное пятидесяти вёрст мрачное ущелье, по дну которого протекает стремительный водный поток. В отдельных местах его ширина не превышает десяти саженей, а в самой широкой части доходит саженей до пятидесяти. Другой дороги из Джелалабада в Пешавар нет!

Афганскую территорию в этом проходе охраняет крепость Али-Месджид. Когда я с Нейк Мухаммед-ханом ревизовал это укрепление, то был совершенно уверен, что некоторые его фрагменты построены ещё воинами Александра Македонского. К сожалению, британцам эта крепость также была хорошо известна. Ещё во времена первой войны с Афганистаном бригада генерала Вильда не смогла пройти у её стен Хайберским проходом и с большими потерями была вынуждена отступить.

Сейчас в распоряжении армии Броуна, помимо трёх десятков обычных семи фунтовых гладкостволок, две батареи орудий Уитворта с большой дальностью стрельбы. Ни одно из крепостных орудий их не достанет. Похоже, что британцы в этот раз на них и рассчитывают. Установят орудия в не пределов досягаемости крепостных пушек и будут преспокойно расстреливать и разрушать старую крепость, находясь на безопасном расстоянии. Если афганцы кинут в бой свою иррегулярную кавалерию, её выбьют картечью и винтовочным огнём с дальней дистанции, проход здесь узкий кавалерии не развернуться. Придётся вмешаться нашим пластунам.

— Степан, найди майора Жилинского и пригласи его ко мне.

Ещё раз, внимательно рассортировав все варианты возможного сражения, свежеиспечённый полковник Скобелев, окончательно утвердился в своём предположении.

— Добрый вечер, Михаил Дмитриевич! Вызывали?

— Да, Станислав Иванович. Присаживаться не предлагаю, лучше давайте вместе глянем вот на эту карту.

— Великолепное издание, где вы такую достали? Наверное, британский трофей?

— Нет, это подарок Е.И.В., причём велено её содержать в сейфе, как наложницу в гареме.

Посмеялись, пошутили по поводу наложниц. Дальше продолжили уже серьёзно.

— Вот посмотрите на эту кальку, назовём её вариант первый. Красным я обозначил возможное расположение войск Брауна. Что вы на это скажете?

Устраивать сражение с кадровыми войсками Бомбейского президентства и многочисленными полками, набранными в Непале гуркхов на равнине, перед крепостью Али — Масджид мы не планировали, да и не справиться с двадцати тысячным британским воинством иррегулярной афганской коннице и двум недоученным стрелковым батальонам. Потому сейчас провожу инструктаж Жилинскому и его «охотникам». Станислав объявил, что возьмёт с собой только добровольцев, но таковыми оказались все, вся рота «Шахрезад» поголовно.

Сегодня вечером относительно небольшой караван двинется в ущелье по хорошо известному маршруту, где должен организовать засаду и уничтожить штурмовые орудия британской армии. Без пушек Уитворта взять эту древнюю крепость, подремонтированную и изрядно перевооружённую нами невозможно, но указание о «торчащих ушах», вынуждает нас устроить ещё ряд засад в Хайберском проходе.

Мы не планировали нападения на Британскую Индию, все наши действия были направлены исключительно на защиту владений дружественного сопредельного эмирата. Тем не менее, для решения этой непростой задачи предстояло огромное количество дел.

Самое важное при отсутствии надлежащей дисциплины у союзников надо было проверить исполнение стольких поручений, что порой руки опускались, а о нормальном шестичасовом сне оставалось только мечтать. Естественно, без активного участия сердаров Нейк-Мухаммед-хана подготовиться к встрече незваных гостей было бы просто невозможно.

Спланированные заранее действия по обороне Хайберского прохода, организация засад по пути следования на колонну британских войск и взаимодействие с войсками афганского эмира не вызывали опасений. Всемогущий советник эмира Hyp-Мухаммед хан был убеждён в успехе операции.

Уверенность в том, что всё сделано правильно, испытывал и «купец Скобелефф», но всего не предусмотреть. Оставалось поверить известному высказыванию Наполеона Бонапарта и ждать…, ждать, ждать известий и донесений от многочисленных разведчиков и дозорных, которые вот-вот начнут поступать. Почему же «кошки на душе скребут»? Что-то ещё угрожает тщательно подготовленной и спланированной операции. Интуиция или просто нервы разыгрались?

— Михаил Ефремович, — обращаюсь я к Ионову — хорошо бы удвоить ночные караулы.

— Сделаем, Михаил Дмитриевич, непременно всё сделаем, мне и самому что-то в «воздухе» не нравиться.

— Да, и проследите, пожалуйста, чтобы все ракеты осветительные были бы к пускам готовы.

— Обязательно, сейчас пройду и сам лично все пусковые установки проконтролирую.

Угроза, которую смог бы предвидеть разве что только Hyp-Мухаммед, была сокрыта временем, и ни я, ни Нейк-Мухаммед и не подозревали, какая опасность ожидает нас впереди.

Северо-восточнее Джелалабада вдоль берегов реки Кунар начинаются земли — территории племён. Власть здесь как и десятки лет, так и сотни лет назад принадлежит племенным и клановым лидерам, а жизнь регулируют традиционные правила и представления.

Афганские племена. На своем собственном языке они называют себя паштунами. Согласно кодексу Пуштунвали, горцы подчиняются своим маликам, а высший орган власти здесь джирга — совет родовых или племенных старейшин. Племена делятся на кланы, те — на роды, а роды — на ветви.

Не часто, но случается одному из маликов добыть где-то партию оружия или объединиться с другим не менее предприимчивым главой племени, и вспыхивают порой на длительное время жаркие схватки на «Землях племён». Горе тому каравану, который окажется в этот час в горах. «Хайберы, именуемые так по известному ущелью, суть самые худшие и опасные разбойники во всем Афганистане, привыкшие действовать ружьем, саблей и копьем».

Именно такая непредвиденная ситуация и возникла в районе предполагавшегося сражения войск эмирата с армией полковника Брауна. В те далёкие времена прошлого века, когда Ахмад-Шах Дуррани из племени Абдали утверждал свою власть, он чем-то обидел одного из предков малика из клана Курам. И сейчас, надеясь взять большие трофеи, это многочисленное племя в союзе с ещё двумя кланами пробиралось в тыл Афганских войск.

Нападать сразу они не собирались. Хайберы давно и успешно использовали тактику животных — падальщиков. Она была предельно проста: дождаться исхода сражения, а потом, обязательно ночью, перед рассветом напасть на лагерь победителей. Вырезать уставших воинов, захватить трофеи и раствориться в родных горах, которые для посторонних и непроходимы и недоступны. Так поступали их деды, и прадеды так же предстояло действовать и им.

Ближе к вечеру отряд охотников уничтожил головную разведывательную роту британских войск. Сработали чисто. По аккомпанемент бурлящих вод Курама был перебит весь отряд. Место боя зачистили от следов схватки, а офицер после допроса, проведённого с участием специалистов Нейк-Мухаммед-хана, подробно рассказал о задачах и способах связи со штабом Брауна. Он же своей рукой заполнил бланк донесения, который положили в оговоренном футляре в каменной пирамидке в десяти ярдах от берега речки. Снова наступил период тревожного ожидания….

Вот, наконец, стали возвращаться «транспорты», которые обеспечивали доставку оборудования для засады на орудия Уитворта. Люди устали, но докладывал подъесаул достаточно бодро.

— Все тяжёлые грузы на верхнюю площадку забросили. Больных, раненных и пострадавших нет. Подъёмники разобрали. Рассмотреть, глядя снизу, что наверху схоронилась почти рота казаков, невозможно.

— Благодарю за службу, сейчас всем отдыхать.

— Слушаюсь, ваше благородие.

Ещё через несколько минут в нашем «караван — сарае» раздались команды и казаки приступили к своим привычным, закрепившимся на уровне подсознания действиям.

Под утро показались первые отряды британцев. Это не сикхские полки, это кадровые валлийские воинские части Бомбейского президентства. В стереотрубу с моего наблюдательного пункта хорошо видно, как походные колонны, готовые к неожиданному боестолкновению, быстро и слаженно разворачиваются в боевые порядки. Жаль, что на такой дистанции нам их достать нечем. Подождём, когда они перестроятся для штурма крепости.

Вот на выходе из ущелья показались первые батареи полевых пушек. На наше счастье нет ничего нового, классические гладкоствольные орудия типа «Наполеон» времён сражений Севера и Юга. Рачительные хозяева считают, и совершенно правильно, что в этой стране это достаточно современные артсистемы. Меня больше интересуют не сами пушечки, а их зарядные ящики и те площадки, которые выбраны для складирования артиллерийских припасов.

Ещё раз уточняем их место расположения, затем сверяемся с картой, точнее не с самой картой, а с калькой, на которой нанесены квадраты пристрелки наших установок. Видимо, военные артиллерийские школы наших стран ещё не очень сильно различаются. Больше половины отметок совпали с ожидаемыми местами расположения противника. Очень хорошо потрудился геодезист с артобразованием. Позже надо будет его отметить. Пока рассматривал будущую панораму сражения, все наши офиц…., прошу прощения, купцы собрались в стенах шта… извините, «караван — сарая».

— Господа, у каждого из вас имеется диспозиция на сегодняшний день. Прошу вас занять оговорённые позиции в крепости Али — Масджид. Крепостная артиллерия начнёт без сигнала, как только противник окажется в пределах досягаемости, не надо ждать, когда пехота соберётся в плотное построение, зарядов у нас достаточно.

Замечаю некоторое недопонимание или даже недовольство в глазах Ошанина. Этот талантливый выпускник физико-математического факультета Московского университета недоволен тем, что его группа определена в мой личный резерв. Времени для дискуссий нет, позже я ему всё объясню.

— Господа, хочу напомнить вам слова напутствия, которые произнёс Государь Император, провожая меня в эту экспедицию: — «… знайте, что вы сражаетесь не за афганского эмира и даже не за русского царя. Вам прежде всего предстоит обезопасить южные рубежи России, отомстить за разрушенные города — Севастополь, Балаклаву, Мариуполь, Петропавловск-Камчатский, Новороссийск, Колу, Соловецкий монастырь и наказать зарвавшихся британских банкиров за пролитую кровь наших дедов и отцов!». — Его Императорское Величество так и произнёс: «зарвавшихся британских банкиров», это я слышал собственными ушами!

Короткий молебен и мои офицеры приступили к выполнению своих таких не простых обязанностей. Ко мне сейчас же направился Ошанин, но ему помешало появление Нейк-Мухаммед-хана со своими сердарами. Это отвлечёт Василия Фёдоровича от очередных высказываний по поводу резерва. Трудно объяснить математику, что такое резерв и почему невозможно математически точно определить его достаточность.

Восточное приветствие — это ритуал. По тщательности его исполнения можно судить о взаимоотношении людей, об их расположении на социальной лестнице и ещё о много другом, о чём человек, живущий на западе понятия не имеет.

Приветствие соратника было весьма искренне, в этом я уже научился разбираться, но кратко. Его прислал отец Hyp-Мухаммед хан, который не понимает, почему русские чего-то ждут и не дают сигнала к атаке коварных англичан. Да, он тоже подписывал диспозицию сражения у крепости Али — Масджид, «…но вот враг появился пред глазами, чего же ещё ждать????».

— Михаил — джан, надо что-то делать. Я пока ещё не авторитет для отца, только Эмира и вас он ещё будет слушать, но Шер-Али-хан далеко в Кабуле, а вы здесь. — Вам надо его убедить, что действовать необходимо строго по диспозиции, слишком большой численный перевес на стороне врагов. — Наши воины и сердары будут слушать отца, а не меня!

Теперь я, кажется, понял, что за шум слышно уже в течение нескольких минут. Конский топот идущей кавалерийской лавы даже искажённый горным эхом не признать трудно.

— Боюсь, что уже нет времени для разговоров, дорогой Нейк-Мухаммед-хан. Из-под прикрытия древних стен крепости, иррегулярная афганская кавалерия пошла в атаку.

Опытный военный — полковник Браун определил походный порядок наиболее дисциплинированных и обученных британских соединений и частей с таким расчетом, чтобы он обеспечивал быстрое вступление в бой. Это обстоятельство нами неоднократно подчёркивалось на общем военном совете. Вопросов со стороны союзников не было. Все дружно кивали своими бородатыми головами. И вот теперь сюрприз, преждевременная атака, начатая конницей, приведёт лишь к её бессмысленному расстрелу британцами.

Времени на раздумья не оставалось. Крепостные орудия с такой дистанции бесполезны. Они ещё не достают до противника. Охотникам, скрывающимся на верхушках скал, пока не начнётся огневое взаимодействие стрелять запрещено. Могут несколько выправить ситуацию, и то позднее, только модернизированные «Замбуреки» — эти изделия Константинова. Для этого их надо расположить на обратном склоне Шагайского хребта. Оттуда миномёты должны будут доставать до непредусмотренных в наших расчетах позиций британцев, хотя и на пределе своей дальности. Вот и нет у меня больше резерва.

— Мухаммед джан, предлагаю вам возглавить действия по спасению афганской конницы. Сейчас надо как можно быстрее вот в этом и этом квадратах расположить «кареты Неллиса». Когда появится британская кавалерия, они должны будут её отсечь и заставить прекратить атаку на сердаров вашего отца. — Сразу же после этого, не задерживаясь ни на минуту, снимайтесь с позиции и двигайтесь под прикрытие орудий крепости. Отслеживайте ситуацию и когда увидите, что конница Брауна начала отступать — немедленно уходите. До этого момента вражеские орудия не будут по вам стрелять из-за боязни поразить своих всадников. Они ещё не знают что такое «кареты», да и высотный размер у целей незначителен. — Помните — ни минуты задержки, иначе британские пушки мгновенно превратят вас и ваших людей вместе со всеми изделиями в груду окровавленного хлама.

— Будет исполнено, Михаил джан.

— Василий Фёдорович, архи срочно необходимо развернуть батарею «шахов» на обратном склоне Шагайского хребта. Оттуда ваши миномёты должны будут достать до нынешних позиций британцев. Сигнал на открытие огня вам известен. Через два часа, максимум два часа с четвертью, вы должны быть вот в этом квадрате, готовые к стрельбе. Первый взвод стрелков обеспечивает ваше прикрытие. — Второй взвод и все «кареты» с экипажами поступают под командование Нейк-Мухаммед-хана.

— Слушаюсь, Михаил Дмитриевич.

Несколько минут командных выкриков под стенами крепости Али — Масджид, и два сформированных отряда устремляются на указанные им позиции.

Первыми разворачиваются казаки из отряда Нейк Мухаммеда, им ближе, но одновременно труднее. Британцы уже встретили винтовочными залпами и картечными выстрелами афганских всадников и долину перед древними стенами снова, как и много лет назад, оросили потоки крови.

«…Гром пушек, топот, ржание, стон…» — лучше классика не скажешь, но вот со стороны крепости раздались трубные звуки, извещающие об отходе. Атакующие конники начали менять аллюр, перестраиваться и отходить. Всё это происходило под картечным огнём пушек и дружными залпами валлийских стрелков.

Перед британскими позициями валялись вперемежку люди и кони, но и сами они «как ни странно» тоже понесли большие потери. Подразделения лишились почти всех офицеров, а первая батарея осталась практически без обслуги.

В этот момент на выходе из Хайберского прохода появилась британская конница. Уже видимо предупреждённые о противнике эскадроны разворачивались в боевой порядок и устремлялись в атаку. До места избиения афганской кавалерии им надо пройти всего две, две с половиной тысячи ярдов, а затем на её плечах прорваться дальше, громя и круша всё на своем неудержимом скаку.

Четыре, четыре с половиной минуты и две конные армии схлестнуться между собой. Хотя ожидаемой сшибки, похоже, не произойдет. Часть валлийцев, уже разрядила свои винтовки в сторону противника. Почти одновременно с их залпами со стороны афганской крепости прозвучал сигнал отступления, значит, чтобы догнать отступающих потребуется чуть больше времени. Это хорошо, у Нейк-Мухаммед хана появиться минута другая на подготовку, надеюсь, сын великого визиря справится со своей задачей.

Подбадриваемые горнами, кавалеристы Брауна рванулись в атаку, всё ближе и ближе вражеские войны. Они разворачиваются и начинают поспешно отступать, нещадно нахлёстывая своих коней. Вот уже головные валлийские эскадроны вплотную приблизились к тому месту, на котором их противники не выдержав картечи, начали поворот. Ещё несколько минут и афганская конница попадёт под сабельный удар валлийцев….

Вдруг как по мановению волшебной палочки всадники и кони начали валиться на землю туда, где уже находились их поверженные противники. Как будто невиданных размеров коса укладывала коней и людей эскадрона на землю. Вот она принялась за второй эскадрон, начали падать кони третьего, только после этого на британской стороне горны возвести сигнал «отбой атаки».

В этом мире существует закон инерции, справедлив он и для военных. Несмотря на громкие трубные звуки сразу остановить атаку невозможно. Поэтому из четырёх эскадронов валлийцев и трёх сотен афганских конников посреди долины образовался вал тел, некоторые из которых ещё бились в агонии, а другие уже упокоились навеки. Носились по бранному полю испуганные кони без седоков. Где-то пытались подняться на ноги раненные.

В ста, ста пятидесяти ярдах от этой страшной кровавой черты, спешно уходили полдюжины подрессоренных тачанок, ездоки которых гиканьем и свистом подгоняли своих четвероногих питомцев.

Запоздалым аккордом в этой вакханалии смертей прозвучала пара картечных залпов британских полевых орудий. Перезарядить, перенацелить пушки дело не простое, а когда к тому же на батареях неполный расчет — эта процедура значительно затягивается. Вынужденной паузой и воспользовались отважные экипажи пулемётных тачанок, которые теперь уже недоступные для орудийного огня скрылись за стенами Али — Масджида.

Похоже, что первый акт этой трагедии закончился со счётом один-один, если, конечно, правомерно применять такое сравнение к произошедшему.

В одном из последних сужений Хайберского прохода перед выходом в долину происходили не менее важные для общего исхода сражения события.

Две батареи орудий Уитворта в охранении двух батальонов гуркхов растянувшись на добрые четыре — пять тысяч ярдов, двигались по дну ущелья. Тяжелая дорога, тяжёлые штурмовые орудия, тяжелый двухсуточный переход и всё ещё много шагать до выхода в долину. Вслед за орудиями животные и люди тянули зарядные ящики, из-за рельефа дороги пушки и передки вынуждено шли раздельно. Чуть поодаль от артиллеристов такие же усталые существа тащили дополнительные огневые припасы. Недовольные лошади, верблюды и, конечно же, люди под аккомпанемент шума реки двигались к поставленной командованием цели.

Им было неведомо, что решением трёх британских банкиров из Лондона, они уже вычеркнуты из списков живых и само вычёркивание уже вот-вот начнётся.

Возможно, что именно из-за этого бесконечного шума, гама, грохота и растянутости колонны военные не сразу разобрались с несколькими разрывами, произошедшими в её хвосте. Хотя для большинства британцев, непальцев и жителей Британской Индии, находящихся в самом низу Хайберского прохода, это вряд ли бы что-то изменило.

Через минуту взрывы уже накрыли практически всё змеящееся тело на дне ущелья, состоящее из людей, животных, металла и дерева. Причём частота их не снижалась, а по мере падения «адских гостинцев» в районе нахождения боеприпасов происходили гораздо более сильные подрывы, вдобавок приведшие к тому, что всё в низу заволокло темными клубами дыма от сгоревшего пороха.

Ко всему этому ужасу добавились вопли людей, приказы командиров, крики раненых и стоны умирающих. Пожалуй, по мощи звука в числе лидеров были верблюды. Они рвали упряжи, сбрасывали тюки поклажи и рвались, сами не зная куда, сметая в испуге, всё на своём пути.

Как только дым начал развеиваться обстрел возобновился. Бомбы падали сверху, хотя орудий, из которых они могли быть выпущены, на вершинах скал видно не было.

Но вот непальцы — дети гор, кажется, что-то заметили на вершине противоположных скал. Именно от туда летели страшные снаряды, сеявшие смерть в проходе. По команде своего сердара гуркхи кинулись к скалам, их не остановила даже бурная река, через которую они перебирались, обвязавшись верёвками, и поддерживая друг друга. Несмотря на то, что часть из них оказалась в бурлящем потоке, не имея шансов выбраться на берег, другие более удачливые группы, уже начали карабкаться на скальные кручи. Вот одна из групп нащупала в скалах тропу, по которой скорее всего туда поднялись воины противника.

Через несколько минут на найденной тропе уже была видна плотная цепь из сотни непальцев, устремившихся к вершине. Путь наверх им перегородила каменная осыпь — завал из средних и мелких камней. Как рыжие муравьи перебираются через препятствия также и отважные гуркхи решили его преодолеть. Вниз полетели сначала мелкие камни, потом покрупнее и когда казалось что тропа уже очищена, произошёл взрыв. Не менее трёх десятков детей гор нашли свою смерть, упав с высоты пятидесяти ярдов на острые прибрежные скалки.

Произошедшее их не остановило. Вскоре тропа снова заполнилась человекоподобными муравьями, которые всё так же отважно стремились к вершине. Ещё один завал. Его разгребают уже осторожней, бросая крючья на длинных кожаных ремнях. Ниже на тропе скопилось уже несколько сотен бойцов. В этот момент сверху скатывают большой камень. Нет, это не камень, это бочонок, в донья его вставлены зажженные фальшфейеры, бочка летит вниз с силой ударяется о скалу, лопается и, о ужас, из неё вырывается жидкий огонь.

Попадая на людей, он заставляет их дёргаться в попытке сбить обжигающее пламя, но дергаться, стоя на узкой тропе на одной ноге, удаётся не всем. Сверху летит ещё одна бочка, снова вспышка всепожирающего пламени. Вот уже живые факелы летят, вниз падая туда же, где уже лежат их товарищи. На участке тропы, там где некоторые смогли удержаться на ногах, ситуация ничуть не лучше. Заживо сгоревшие и обгоревшие полулюди — полутрупы на протяжении последних тридцати, сорока ярдов так и не дошедшие до вершины.

Обстрел колонны, заблокированной взорванными орудиями, трупами животных и грудами искорёженных повозок продолжался ещё около получаса. Затем неожиданно прекратился. За это время внизу в последней узости Хайберского прохода перед выходом в долину казалось не осталось ничего живого. Грохот разрывов стих. Постепенно в ушах тех, кто остался в живых его сменил шум реки.

Казалось странным, что в этом аду нашлись выжившие. Некоторые из них потеряли руки или ноги, некоторые оказалась контуженными, некоторые лишились разума и как потерянные стояли и раскачивались из стороны в сторону. Так продолжалось до тех пор, пока следовавшие в хвосте колонны формирования и офицеры из штаба Брауна не приблизились к месту побоища….

Раздались гортанные звуки команд и сикхские полки — полки второго сорта, по британской иерархии, начали разбирать завалы, а штабные планировать операцию возмездие. Надо же наказать тех, кто осмелился противиться армии ЕЁ величества, да ещё умудрился нанести ей такой урон.

Убедившись, что сверху больше никто не стреляет, наверное, заряды закончились, британские офицеры из оставшихся в живых гуркхов стали формировать команду преследователей. Задание было простое — найти, догнать и уничтожить! Вот только уже поздний вечер и скоро наступит ночь. Дождавшись утра следующего дня, приступили к преследованию врагов.

Первую задачу — переправиться через реку выполнили успешно. Дальше оставался подъём на вершину, по страшной тропе, усеянной обгоревшими останками того, что ещё недавно было людьми. Не встречая более сопротивления, отряд преследователей медленно поднимался на вершину.

Взобравшись, наконец, на площадку, венчающую скальное укрепление, британские офицеры смогли обозреть место засады, в результате которой пострадала осадная артиллерия всей Пешаварской экспедиции. Она была уничтожена бомбами противника, которые неизвестными орудиями выстреливались со скалы. Внизу на склонах только трупы в красных мундирах, а на другом берегу речки мешанина из людей железа и непонятно чего. И снова трупы и запах заживо сгоревшей человеческой плоти. Их было много, очень много. Буквально вся горная тропа была завалена чем-то чёрно-красным, сразу и не разберёшь где кровь, а где останки обгоревших людей и мундиров.

На самой площадке обнаружили обгоревшие куски деревянных брусьев несколько провонявших керосином тёмных пятен да с десяток обугленных досок, видимо оставшихся от снарядных ящиков и больше ничего. Никаких следов людей, участвовавших в засаде, пятен крови или чего-то подобного не нашлось. Орудия, которые вели обстрел колонны, в ущелье исчезли, как будто здесь их и не было. Не нашлось даже малейших следов от тяжёлых окованных железом колёс и нигде никаких признаков установки орудий, что было совсем уж невероятно.

Где же эти проклятые афганцы, устроившие засаду? Куда делись их пушки? Проводник сообщил, что здесь имеется старая тропа, уходящая далеко в горы, но по ней уже давно никто не ходит. Последнее землетрясение нарушило все тропы — возможные пути отхода, дальше только горные козлы могут передвигаться в поисках корма, людям там делать нечего.

Немного подумав, старший отряда приказал субадар майору, находившемуся в ущелье, собрать остатки отряда гуркхов и сикхов, которых набралось около роты, всё что осталось от двух отборных батальонов, сопровождавших артиллерию, и сформировать из них группу, чтобы продолжить преследование бандитов. Командование этим отрядом он поручит молодому Уильяму. Его высокопоставленные валлийские родственники не дадут парня в обиду, даже если он никого не догонит. Кто-то должен ответить почти за полное уничтожение артиллерии и не хотелось, чтобы этим «кто-то» был он сам. Поискав глазами проводника нанятого ещё в Пешаваре, полковник сказал:

— Али, если ты выследишь этих тварей, получишь пятьдесят футов. Настоящих британских фунтов. Ты хорошо понял меня?

— Да, сахиб. Но они ушли не менее четверти суток назад, деревянные брусья успели полностью сгореть, а пепел и угли совсем остыли и уже подёрнулись серым цветом. Это будет очень трудно сделать.

— Смотри сам, они не оставили никого — ни раненых, ни убитых, всех забрали с собой. Как ты думаешь, смогут они быстро идти с такой ношей да ещё по горной тропе?

— Не знаю, сахиб, это не люди, это какие-то дивы или ифриты. Здесь на склонах лежат несколько тысяч человек, они уже ничего не расскажут. Но те, в ущелье, которые остались живы, говорят, что в них плевали огнём, кидали молниями с громом, всюду была смерть, и некуда было скрыться от их огня.

— Не болтай глупостей! Ифритов в природе не существует, можешь не бояться их огня, а если не перестанешь скулить как шелудивый пёс, твои пятки познакомятся с обычным костром, который будет разожжён британским огнивом или спичками, всё в зависимости от того, чем сержанту Грегору будет удобней воспользоваться.

— Уильям, собирайте людей в погоню за этими негодяями, далеко они уйти не могли. Раненные, а они у них должны быть не позволят им уйти. Да присматривайте за этим разбойником — хайберской собакой, он уже заранее трясётся от страха.

— Да, сэр, сводный отряд будет готов к выходу через четверть часа.

— Ну, вот и хорошо. Помните, молодой человек, что наградной лист на вас уже открыт. Осталось туда вписать только вид награды и она будет тем выше, чем больше отрезанных голов этих афганцев вы доставите в штаб.

— Есть, сэр. Разрешите идти?

— Идите и помните, что я вам обещал.

— Сержант Бертрам, возьмёшь с собой взвод гуркхов и пойдёшь в голове отряда, да привяжи эту собаку Али за его грязную шею, на длинный поводок, чтобы не сбежал. — Полковник ему не очень доверяет, несмотря на обещанную награду. — Впереди на удалении ста ярдов пусти группу разведчиков — следопытов.

— Есть, сэр. Разрешите идти?

— Иди, да разведчиков выбери глазастых и смышлёных.

Через четверть часа около сотни красномундирников вытянулись вдоль тропы тонкой красной ниткой, которая шла от места засады далеко в горы. Капитан Уильям, буквально накануне прибывший из Пешавара и сразу получивший это серьезное задание на преследование бандитов, находился в средине группы. Лошадь пришлось оставить внизу, поэтому роль вьючных животных исполняли несколько сикхов, они несли палатку, медикаменты и личные продукты питания.

Внимательно разглядывая в подзорную трубу склоны и остатки тропы, по которой надо будет производить движение, валлиец, выросший в низинах плохо понимал, как в этих скалах по такой дороге вообще можно кого-то догонять, но приученный исполнять приказы старших офицеров, продолжал движение. Пунктир тропы, расположенный на склоне, был шириной около ярда, постоянно прерывался завалами из камней, насыпавшихся сверху, а слева, слева он был ограничен пропастью глубиной не менее трёхсот футов.

В юности Уильям бывал в походах на холмах Камбрии, но с этими вершинами их сравнивать было нельзя. Кроме того, тогда они имели специальное снаряжение, да и все тропинки им были хорошо знакомы. Переведя взор на передовой дозор, который разбирал очередной завал из камней на тропе и сбрасывал их вниз, капитан успел заметить вспышку взрыва, после которой ни завала, ни разведчиков на тропе уже не оказалось.

— Чёрт бы их побрал. Идиоты! Что они с собой носят, что так рвануло?

— Сержант Грегор, возьмите трёх своих лучших людей и выясните, что там произошло. Дальше будете лично возглавлять колонну. До выяснения причин взрыва всем привал.

— Есть, сэр. Разрешите идти?

— Да, сержант, идите и действуйте, действуйте, но только, чёрт возьми, осторожно.

— Есть, сэр.

Рыжий валлиец и выбранные им солдаты осторожно стали протискиваться в голову растянувшейся колонны. Гуркхи, спокойно рассевшиеся на узенькой тропке как будто это была лесная поляна, недовольно ворчали, когда сержант, не очень деликатничая, наступал им на выступающие части тела. Но вот, наконец, в объективе зрительной трубы Макферсон увидал, что Грегор добрался до того места, где ещё совсем недавно находились разведчики. Он внимательно всё осмотрел, хотя кроме участка абсолютно голой, опалённой взрывом скалы там ничего не было, затем попытался заглянуть в расщелину. Развернувшись в сторону капитана, он раскинул руки в недоумевающем жесте «ничего нет», явно рассчитывая, что тот за ним наблюдает.

Уильям в ответ дал ему отмашку рукой, что всё понял, а затем скомандовал своим людям:

— Продолжать движение.

Развернувшись в сторону головы отряда, он хотел специальным сигнальным флажком подтвердить команду сержанту о начале движения, но не успел. Грегор снова раскинул руки как будто в жесте «ничего нет», потом медленно стал заваливаться в сторону и так с широко раскинутыми руками и полетел в пропасть. Одновременно до капитана донёсся резкий хлопок выстрела.

Секундой позже начался ад. Самый настоящий ад! Противоположный склон ущелья взорвался мощным винтовочным огнём. Из-за каждого камня, каждой скалы, противоположного склона противник открыл стрельбу. Хотя дистанция была весьма значительная, не менее трёхсот ярдов, бандитов это не смущало, они стреляли как в тире. Рядом с Уильямом падали не успевшие подняться его солдаты, да и сам он спустя несколько секунд, отброшенный к нависающей стене кусочком свинца, от нестерпимой боли уже стал заваливаться на тропу.

Несколько минут и от сводного отряда преследователей осталась тонкая красная линия, состоящая из того, что ещё совсем недавно было британскими силами преследования и наведения порядка. Тонкой она оказалась ещё и потому, что большая часть убитых, агонизируя, падала в бездонную пропасть и лишь несколько тел из всего отряда остались лежать на тропе преследования.

На противоположном слоне безымянного ущелья подполковник Жилинский в необычной для этих мест одежде, внимательно осмотрев дело рук своих и убедившись, что наличие активных преследователей крайне маловероятно, негромко (в горах, да ещё осенью те, кто хотят увидеть своих внуков, говорят почти шёпотом) произнёс слова команды.

Из тайного заранее созданного схрона быстро извлекли боеприпасы и банки консервов. Бойцы, прекрасно зная предстоящий маршрут, старались брать по несколько боекомплектов, порой игнорируя вымазанные пушечным салом тяжёлые банки, предпочитая полюбившиеся им новинки — ребристые овальные металлические предметы. Только вмешательство офицеров и неестественно тихая, беззлобная ругань унтеров заставили их запастись провиантом.

После традиционных «попрыгушек» есаул Игнатов привычно распорядился разведчикам выдвинуться вперед, а остальным бойцам этого объединённого отряда приготовиться к началу движения….

До того, как дать последнюю команду на начало движения, обращаясь к «казаку — охотнику» вооружённому пластункой с прицельной трубкой, Жилинский в полголоса произнёс:

— Сколько раз ты стрелял по «отметке»?

— Весь магазин расстрелял, ваше благородие. Не мог я не попасть, там и расстояние не более пятидесяти саженей, у нас на хуторе дети из рогатки на таком расстоянии уток бьют.

— Да, действительно странно. А труб с гранатами у нас что, больше не осталось?

— У нас точно нет, а Мазепа, думаю, сохранил парочку.

— Подъесаул, ко мне.

— Слушаю, ваше благородие.

— Как вернёмся на старое место, ты расстарайся из ракетной трубы по той отметке попасть, что на зачарованной скале гальванёрами была сделана. — Приз — двадцать рублей серебром.

— Слушаюсь, ваше благородие. Только это же не винтовка, точно в то пятно можно и не угодить.

— Да, тамо меньше пятидесяти саженей, давай мне трубу ужо я не промажу.

Это подал свой голос прежний собеседник Жилинского.

— Ты уже показал, на что способен. Весь магазин впустую расстрелял.

Мазепа был не прочь поддеть своего товарища, хотя сам отлично видел, как в злополучной отметки при каждом выстреле образовывались отверстия, а из-под неё брызгали каменные осколки.

— Разговорчики! Стрелять из ракетного станка будет подъесаул.

Далее последовала команда о начале движения….

Как только основная часть отряда достаточно отдалилась от бывшей стоянки, двинувшись в трудный путь, на месте недавнего привала раздалось несколько взрывов, которые вызвали большой обвал породы, навсегда похоронивший странные металлические трубы, треноги и большие круглые щиты, издалека похожие на те, что много веков назад в этих местах горы видели ещё в отрядах Александра Македонского.

Для возвращения домой им ещё предстояло пройти очень длинные тысячи саженей по склонам Хайберского ущелья до укреплённого кишлака-крепости Торхам и только там, в долине, где заканчиваются эти горы Сафедкох, их будут ждать верные боевые друзья.

Группа казаков-охотников в непривычных человеческому глазу одеждах, превращающих их во фрагменты беспорядочно разбросанных скал, далеко выдвинулась вперёд. Шедший во главе сначала внимательно осматривал в бинокль предстоящий участок тропы и только потом давал команду — отмашку на движение остальных разведчиков. Вот, наконец, и «старое место». Здесь действительно никого нет, торчать на вершине скалы поздней осенью занятие не из приятных. Тем не менее, подан знак, затаиться, ждать и слушать. Спустя десяток минут «охотники» рассредоточиваются по площадке. Снова осматриваются и вслушиваются в окружающие звуки. Командир аккуратно подползает к краю скалы на «старое наблюдательное место» и внимательно оглядывает окрестности.

Странная картина открылась перед его глазами. Слева слышно, как на выходе из ущелья бухают выстрелы, прямо перед ним внизу неубранные следы недавнего побоища, а справа, похоже, сикхские вояки собираются расположиться на привал.

Чёрт их поймёшь, этих британцев. Надо доложить командиру, а уже он пусть принимает решение.

Безусловно, Жилискому было известно о брожении сикхов в войсках противника, но то, насколько это глубоко затронуло экспедиционный корпус Брауна, даже он не подозревал. Как бы это не было преддверием второго Сипайского восстания, — подумал выпускник Михайловской артиллерийской академии.

Донесение разведчика заставило надолго задуматься. Ошибаться нельзя. Вот разве постараться подорвать тот злосчастный заряд, который почему-то не удалось инициировать выстрелом из пластунки, тогда по поведению тех, кто внизу, многое станет ясно.

Значит надо постараться выполнить эту задачу, а там видно будет. Подозвав исполнителя задуманного, Станислав Иванович поинтересовался у казака:

— Ну, что, подъесаул, не промахнёшься?

— Сделаю я эту метку, ей Богу, сделаю….

Дымный след перечеркнул пространство ущелья от одной скалы до другой и ракета Константинова ткнула противоположную каменную стену в означенном месте. Разрыв заряда ракеты и…, наконец, долгожданный подрыв скального выступа, в который гальванёры предварительно загрузили «три верблюда» новой взрывчатки.

Взрывы, особенно если вы находитесь далеко, впечатляют своей красотой и силой. Этот подрыв никого особенно не впечатлил. Во-первых, уже начало смеркаться, а во-вторых, зрителей почти не было. Разведчики, зная что должно последовать, загодя убрались на дальний край площадки, а после легли и схоронились за ближайшими камнями. Результат смогли рассмотреть тоже не скоро. Пока оседала пыль от обвала горных пород наступил вечер, ну а ночью тем более ничего не видно….

Перед рассветом слева снова заговорили пушки. Интересно, что там происходит? К утру всё стихло, но через пару часов, перекрывая шум реки, справа от завала началось странное шумное шевеление. Похоже, что сикхские полки собираются начать движение, но…. почему-то в сторону Пешавара.

Прямо под скальной площадкой, на которой находился отряд Жилинского, ничего не происходило. Даже шакалы не рискнули поживиться своей страшной трапезой. Теперь, согласно приказа, бойцам засадного отряда предстояло выждать ещё сутки до начала движения к кишлаку Торхам. Приказ есть приказ. Выставив охранение, казаки расположились на отдых.

Вблизи крепости Али — Масджид, когда каменный завал, устроенный казаками Жилинского, перекрыл проход по левому берегу Курама, события разворачивались почти по составленной диспозиции. По оговоренному сигналу отряд Ошанина начал миномётный обстрел позиций полевых орудий британцев, которые разместились у выхода в долину. Одновременно с начавшемся грохотом от рвущихся мин, «охотники», засевшие на вершинах скал, сильно проредили офицерский состав валлийских батальонов.

Не имея возможности обороняться от невидимого неприятеля, войска экспедиционного корпуса собрались сдаться, но повторилась ситуация Первой афганской войны 40-х годов, которую историки назвали «Гандамакская резня».

По команде Hyp-Мухаммед хана афганская конница второй раз пошла в атаку. Орудийные батареи к этому времени были подавленны, офицеры стрелковых полков большей частью перебиты поэтому, не смотря на отчаянное сопротивление британцев, вскоре сражение распалось на отдельные островки сопротивления, которые хотя и просуществовали недолго, но дорого продали свои жизни.

Ближе к ночи кровавое пиршество было уже близко к состоянию своего завершения. Поле битвы освещали многочисленные костры, у которых сидели войны эмира и наперебой рассказывали, сколько англичан они сегодня обезглавили. Многие при этом несколько преувеличивали, но это особо никого не смущало.

Всякие попытки наладить охрану лагеря и успокоить возбуждённое воинство были бесполезны. Только небольшие группы личной охраны Нейк-Мухаммед хана да «купцы» и их работники из Верхнего караван — сарая сохранили внутри своих групп необходимый порядок.

«Главным купцом» было принято решение об удвоении караулов и поддержании половины бойцов охранения караванов в бодрствующем состоянии. Большего сделать было не возможно.

К двум часам ночи разговоры и костры стали затухать. Вскоре вместо ярких огней только малиновые пятна, изредка выбрасывающие голубоватые языки пламени, свидетельствовали о наличии того, что здесь горел жаркий огонь. Проявились задержанные яркими огнями костров ночные тени, и лагерь стал погружаться в сон.

Оказалось, это был ещё не конец того сумасшедшего вчерашнего дня, хотя по астрономическому времени полночь уже давно миновала и наступил день сегодняшний, точнее вторая половина его ночи или предрассветная часть раннего утра. Это уже кому как больше нравиться.

В отряде Ошанина в этом сражении потерь не было. Миномётный взвод чётко отработал по целям определённым приказом Скобелева, данные для прицеливания, определённые Василием Фёдоровичем были настолько точны, что пристрелка практически не потребовалась. Британские полевые орудия оказались подавленными первой дюжиной миномётных залпов.

Бойцы особого взвода охранения, рассыпавшиеся на ближайших возвышенностях, на склонах Шагайского хребта могли только издали наблюдать за ходом сражения и завидовать своим товарищам, которые так ловко управлялись с новым русским оружием.

Подъесаул, командовавший прикрытием, явно переживал, что не довелось поучаствовать в знатной сече, о которой потом и внукам было бы не грех рассказать. Возможно поэтому он так тщательно расставлял секреты и лично проверял, как казаки освоили хитрые цифирные пароли, а затем долго и внимательно осматривал в бинокль окрестности неприветливой горной страны. Что-то ему не понравилось в том, как на дальних склонах расположились каменные глыбы, но беспокоить Ошанина, не имея чётких доказательств, не хотелось. Он лишь приказал хорунжему чаще поглядывать в подозрительном направлении, каждый раз пересчитывая камни и сравнивая их расположение.

Не военный человек, командир сводного отряда, записывал в блокноте события минувшего дня, когда к нему обратился командир прикрытия:

— Василий Фёдорович, дозвольте прогуляться вон до той горушки. Что-то каменья на ней странные.

— Прогуляетесь и людей с собой возьмёте, но только завтра. Мне ещё Федченко говорил, что гулять в горах в сумерках весьма опасно для здоровья.

— Ваше благородие, мы быстро час туда, час назад, как раз до темна обернёмся.

— И думать об этом забудьте. Нравятся вам те каменья — вон на позиции у миномётчиков большая стереотруба- дальномер с сорокакратным увеличением можете ей воспользоваться. Скажете дальномерщикам, что я разрешил вам на дальние скалы полюбоваться.

Подъесаул Семёнов не преминул воспользовался советом Ошанина, но к тому времени, когда он добрался на миномётную батарею уже появились длинные тени от заходящего солнца, поэтому разглядеть на подозрительном склоне ничего не удалось.

Плюнув про себя три раза через левое плечо, умудрённый опытом военный человек, успокоился только тогда, когда в вероятное место появления незнакомцев уставился пулемёт с двумя проверенными станичниками из родных пенатов.

Небольшая пещерка в скалах вместила сразу трёх паштунских маликов. Ранее договорившись о разделе трофеев по старинному правилу и сейчас ещё раз, подтвердив принцип дележа по числу участников нападения, каждый из присутствующих подумывал, как бы получить больше того, что ему причиталось.

Самый молодой и самый глазастый из бандитов, ещё в начале сражения облюбовал для себя относительно небольшую группу, которая стреляла в британцев с обратных склонов Шагайского хребта. Моментально оценив удобство такого оружия, он совершенно не собирался ни с кем его делить….

Когда большая группа людей крадётся по скальным осыпям то, как бы они не старались, то один, то другой камушек обязательно сорвётся вниз, вызвав вроде бы незначительный шум. Но людей много и шум от их движения может уловить чуткое ухо часового, особенно если накануне он получил соответствующий наказ от самого подъесаула Семёнова.

Распознав по характерным звукам, что в их расположение крадутся враги, (друзей здесь нет) второй пост, не раздумывая, запустил в небо осветительную ракету. Прочертив в темноте свой блеклый след, она расцвела голубым мертвенным цветом, озарившим всё вокруг….

У подножья возвышенности, на которой разместился отряд Ошанина, в ярком свете было хорошо заметно шевеление тёмной людской массы.

— Как чёрные тараканы за печкой, —

Успел заметить второй номер тяжёлого пулемёта, так предусмотрительно установленного здесь по приказу Семёнова.

— Нет, это гораздо хуже, вон смотри какие отблески на остриях ножей и копий, у тараканов таких нет.

Эта реплика принадлежала первому номеру, он успел её произнести до нажатия на спусковую скобу пулемёта. Яркая «стрекоза» заполоскала у ствольного среза тяжёлой машинки и в «тараканью массу» полетели струи свинца.

Поднятые осветительной ракетой по тревоге бойцы особого взвода действовали быстро и слажено, почти как на ученьях, их донимали ими всё последнее время. Вслед за первой ракетой в воздух взлетела вторая, тяжёлый пулемёт сначала поддержали винтовочные залпы а вслед за ними, загрохотал ещё один тяж. Заключительный аккорд в эту какофонию звуков внесли «шахи», которые, будучи установлены значительно выше и дальше оказались вполне способны поражать «тараканов» на дистанции всего в полкилометра.

Шум перестрелки на склонах Шагайского хребта, буханье миномётов и разрывы их мин привлекли внимание часовых в крепости Али — Масджид. Взвившие в ночные небеса «люстры» позволили вовремя распознать хайберов, изготовившихся к атаке на спящих афганских воинов.

Несмотря на явное преимущество британских энфилдов на большой дистанции в рукопашной схватке копья и сабли ничуть не уступали по эффективности примкнутому к винтовкам штыку. Только потеря внезапности не позволила бандитам достичь серьёзного успеха, а когда они начали пятиться, тут уже огнестрельное оружие доказало в очередной раз свою эффективность. Рассвет зарождающегося дня застал новое сражение уже в финале, а ещё через полчаса всё было кончено.

Как выяснилось, мы ошибались, это был ещё не конец. Решение раненого в ночном бою Hyp-Мухаммед хана было совершенно логичным для этих краёв:

«Сегодня мы хороним павших, а завтра мы отомстим хайберским собакам за нанесённое оскорбление!»

Несмотря на холодное время года экспедиция великого визиря была весьма успешной, зона племён сместилась значительно к северу, а на землях, вырезанных подчистую «неблагодарных хайберских собак» в долине Курама, по весне следующего года расселились малоземельные дружественные кланы Афганского эмира.

Той же весной половина особого батальона, ой, извините, «купеческого каравана», вернулась в Россию, им на смену прибыли другие «купцы», а ещё через год сменится вторая половина.

Эмир Афганистана Шер-Али-хан щедро наградил участников этих событий. Каждый получил в подарок коня знаменитой ахалтекинской породы, за которого в любых краях всегда можно взять большие деньги. Наши казаки, которым до границы надо было добираться своим ходом, в тех сражениях разжились ещё и изрядным количеством верблюдов, на которых они, объединившись в тяжело груженые караваны, и следовали домой, сохраняя подаренных коней в качестве заводных.

Отсутствие средств связи в этих краях, их труднодоступность и некоторая предвзятость родственников Эмира Афганистана, сделала регион недоступным как для агентства «Рейтер», так и для сотрудников Бернхарда Вольфа. Собранные трофеи позволили вооружить ещё две тысячи воинов, командовать которыми поставили сына великого визиря Нейк — Мухаммед — хана. Подготовка ветеранов и ремонт оружия теперь ведётся в крепости Бала-Хиссар, туда же свезли трофейные орудия. Теперь на торжественных парадах перед королевским дворцом запряжки верблюдов каждый раз волокут эти грозные изделия Уитворта.

Мы по понятным причинам не стали никому ничего объяснять и пояснять. Специальным указом провели награждение отличившихся в боях и их премирование. К сожалению, на войне без потерь не бывает, поэтому был и ещё один указ, печальный, который определял содержание семьям погибших (таковых к счастью было не много) и автоматически давал рекомендацию их детям на поступление в училища с полным казённым содержанием.

О том, как дальше сложились судьбы сикхских полков, которые, перебив своих британских командиров, растворились на просторах полуострова Индостан, пока писать не могу, это время ещё не пришло. Купеческие караваны всё также движутся по устоявшимся маршрутам, но обученные у нас афганские специалисты теперь значительно лучше научились выявлять странных людей, которые стараются пролезть в их дом.

У «дверей» на входе/выходе из Британской Индии помимо укрепрайона Али — Масжид, в Боланском проходе и в районе перевалов Гваджа и Коджак по дороге на Кандагар стоят новые «караван — сараи», выстроенные с применением современных материалов. В районе Пейвар-Котальского перевала такая же группа укрепленных поселений, которые дают приют друзьям и честным торговцам, но являются серьёзным препятствием для врагов. Князь Хилков рассматривает предложение афганского правителя о сооружении ж/д по территории эмирата, связанной с нашей закаспийской ж/д, жду его техническое заключение и предварительные сметы в первом квартале будущего года.

Принц Абдулла Джан и ещё сотня таких же мальчишек учатся сразу в двух городах — в Оренбурге и в Казани. Сам Эмир Шер-Али-хан лично давал наставления будущим правителям этих территорий. Собственно всё что он сказал, можно было свести к двум предложениям: «Надо учиться и учиться хорошо! За вашу возможность учиться заплачено кровью ваших родных».

Плата кровью в Афганистане с давних времён налагает на кровников самые жесткие обязательства. Поэтому наставники и учителя на своих питомцев не жалуются, а учащиеся «грызут науки» со всей горячностью юности.