Дни Крови и Звездного Света

51

ЧТОБЫ УБИВАТЬ НАВЕРНЯКА

Кару наклонилась, чтобы осмотреть руки Зири, осмотреть более детально то, над чем она работала. Она почувствовала волнение воздуха за своей спиной, но пальцы Зири сомкнулись на ее пальцах в тот момент, когда она повернулась. Сноп искр, ворвавшийся в окно, рассыпался по грязному полу и потух.

— Ты проснулся, — сказала Кару. Слышал ли он, чье имя она выкрикнула?

— Рад, что мы одни, — сказал Зири. Первое, что она сделала, выдернула пальцы и отстранилась. Что он имел в виду? Но он выглядел пораженным ее реакцией и, казалось, понял, насколько неожиданно близко они оказались.

— Нет, я не... — он запнулся, покраснел, сел обратно, но уже оставив на кровати между ними чуть больше пространства. Он выглядел очень молодым, когда заливался краской стыда. Он с поспешностью добавил:

— Я хотел сказать, что мне нужно просто рассказать тебе, что произошло. До того, как он вернется.

«Он? Кто?» На краткий миг Кару на память пришло имя Акивы, но она отбросила эту мысль.

— Тьяго?

Зири кивнул.

— Я не могу рассказать ему о том, что произошло, Кару. Но я должен рассказать тебе. И мне... мне нужна твоя помощь.

Кару просто смотрела на него. Что это значит? О какой помощи он говорит? Она почувствовала, как что тягучее бродит в заклинании ее снов, и было что-то, что не давало покоя, что мешало сосредоточиться.

Зири поспешил заполнить молчание.

— Я знаю, после того как я относился к тебе, я не заслуживаю твоей помощи, — он сглотнул, посмотрел вниз на свои руки и пошевелил пальцами. — Я не заслужил ее. Я не должен был слушать его.

На его лице был стыд. Он сказал:

— Я хотел поговорить с тобой, мне нужно было поговорить. Он приказал нам этого не делать, но я всегда чувствовал, что это неправильно.

Кару обдумала это.

— Ты хочешь сказать... Тьяго приказал тебе не разговаривать со мной? Всем вам?

Зири кивнул, напряженный и печальный.

— Как он это объяснил?

С неохотой он сказал:

— Волк сказал, что мы не можем доверять тебе. Но я доверяю. Кару...

— Он так сказал? — ощущение было таким, словно ей дали пощечину. Она почувствовала себя такой дурой. — Он говорил мне, что пытается всех вас убедить, чтобы вы могли доверять мне так же, как и он.

Зири ничего не сказал, но все и так было понятно. Все это время Тьяго лгал ей, как это вообще может удивлять ее?

— Что еще он говорил? — спросила она.

Зири выглядел беспомощным.

— Он часто напоминал нам о твоем... предательстве, — сказал он мягко, сидя сгорбившись. — Что ты продала нашу тайну серафимам.

Она зажмурилась.

— Продала...? — Что? Вот это ее удивило, удивили масштабы этой лжи. — Он так сказал?

Зири кивнул, Кару отшатнулась. Тьяго говорил химерам, что она продает секреты серафимам? Ничего удивительного в том, что они прозвали ее предателем.

— Я никогда ничего не передавала, — сказала она, и до нее дошло: она ничего никому не передавала, но и ничего никогда не рассказывала. Она была так занята последние несколько недель, барахтаясь в своем стыде, что даже не задавалась вопросом, стоило ли оно того. В чем собственно была ее вина? В том, что она полюбила врага. Да, это серьезная ошибка. Еще серьезнее было помочь ему освободиться, но они-то не знали об этом. Все же... она не рассказывала Акиве о самом сокровенном секрете химер.

Тьяго рассказал.

Белый Волк обвинял ее в своих собственных грехах, изолируя от всех остальных, распространяя ложь в обоих направлениях. Все для того, чтобы контролировать ее, контролировать ее магию. И у него это отлично получилось, так? Она делала все, о чем он просил.

Больше не будет. Ее сердце забилось сильнее. Она взглянула на Зири.

— Это неправда, — сказала она шепотом. — Я ничего не говорила... ангелу. — Она не могла произнести его имя. — Я никогда ничего не рассказывала ему о воскрешении. Клянусь. — Ей очень хотелось, чтобы он поверил ей. Поверил, что она не могла быть предателем, что она этого не делала. Тут до нее дошло, что Бримстоун мог подумать, что все-таки это сделала именно она.

Кару стало дурно. Если он в это верил, должно быть, он ее простил, потому что подарил ей жизнь, безопасность и даже (хоть она и не понимала этого до тех пор, пока не потеряла его) — любовь. Ее убивала мысль о том, что Бримстоун мог верить в то, что она предала его тайну, его магию, его боль. Но что убивало ее еще больше, так это тот факт, что она никогда не сможет уже рассказать ему правду. Что бы он об этом не думал, он погиб с этой мыслью. Итогом стало то, что его смерть завела ее столь далеко.

— Я верю тебе, — сказал Зири.

Это было уже что-то, но недостаточно. Желудок Кару судорожно сжался, и, невзирая на царящую в нем пустоту (и, может, как раз по этой причине), к горлу подступила тошнота. Зири протянул неуверенно руку, но тут же ее отдернул.

— Мне очень жаль, — расстроенно сказал он.

Она кивнула, пытаясь успокоиться.

— Спасибо, что рассказал мне.

— Есть еще кое-что...

Но потом раздался шокирующий по своей громкости звук со двора. Визг, плач. Сердце Кару подпрыгнуло в груди, когда она поняла, что это может означать. Их отсутствие. Отсутствие Сусанны и Мика. Где ее друзья?

И кто только что кричал?

Там, на дворе Сусанна закрыла уши и стиснула зубы.

Мик был более дипломатичен. Он кивнул химере, которого звали Вирко, извлекающему из скрипки душераздирающие скрипы.

— Вот так, — сказал он. — Именно так она и издает звук.

Вирко более-менее правильно держал инструмент. Однако это было ничто, по сравнению с его выпирающей челюстью. Огромные ручищи, тем не менее, справлялись со смычком. Сусанна подметила, что у большинства химер были человеческие руки, в то время, как тела были чудовищны. Судя по тому арсеналу мечей, топоров, кинжалов, луков и других орудий убийств, которые они повсеместно таскали с собой, она поняла, что ловкость рук была насущной необходимостью.

Чтобы убить вас наверняка, мои дорогие.

Однако при всем этом оружии, и когтях и тому подобном, они не были такими уж и страшными. Ой, нет, вообще-то они были чертовски страшными на вид, но в их поведении не было ничего угрожающего. Может быть это от того, что Сусанна с Миком уже повстречались с Баст, с той, что застали на полу у Кару, которая поняла их пантомиму насчет еды и привела их туда, где питались химеры, представив их всем на языке, который ни Сусанна, ни Мик не понимали.

— Ты хочешь, чтобы людишек поджарили на гриле или в виде фарша закатали в пирог? — перевел Мик себе под нос, но Сусанна видела, что он скорее был в восторге, нежели испуган. Химеры все-таки вызывали у них больший интерес, по сравнению со всем остальным. Может, они и были слегка подозрительными, но лишь только те, от которых ее кровь стыла в жилах по единственной причине — внешний вид. От таких она просто старалась держаться подальше, а в остальном все было замечательно. Обед был пресным, но вовсе не хуже того, что они ели в туристской забегаловке в Марракеше по пути сюда. А еще они выучили несколько слов на языке химер: обед, вкусно, малюсенький. Последнее (она надеялась, только последнее!) относилось к ней. Она была объектом притяжения, ей приходилось выдерживать поглаживания по голове с необычайной любезностью.

Сейчас же во дворе объектом для интереса была скрипка Мика. Вирко извлекал просто адские звуки, потом другая химера что-то ему сказала, наверное, это означало отдать скрипку назад, потому что Вирко вернул ее Мику и показал жестом «играй», что тот и сделал. Сусанна научилась распознавать эти отрывки, сейчас это был Мендельсон, от которого у нее на затылке вставали волосы, потому как от этой музыки она чувствовала себя счастливой и грустной, соленой и сладкой одновременно. Чувство было огромным и замысловатым, иногда... забавным в некоторых местах, но эпохальным в других, щемящим. Сусанна, стоявшая в стороне и наблюдавшая, видела, какие изменения происходят в окружавших ее существах.

Первое из них: ошеломленность, удивление от инструмента, который, не будучи в руках Вирко, издавал подобные звуки. Они обменивались взглядами, перешептывались, но вскоре не было и этого, остались лишь удивление и тишина, музыка и звезды. Некоторые из солдат присели на корточки, некоторые облокотились на стены, но большинство осталось стоять. Из дверей и окон смотрели остальные, они все медленно выходили во двор, включая сутулые фигуры двух кухарок.

Даже Еще Одно Белое Мясо, казалось, преобразился, замерев во всей своей красе, на лице его застыла глубокая и жуткая тоска. Сусанна подумала, что, возможно, ошиблась на его счет, но тут же прогнала эту мысль.

Очевидно, что у любого, кто носит только белое, есть проблемы. Только один взгляд на него заставлял ее страстно желать присутствия в руках пейнтбольного оружия, но, черт возьми, не всегда удается быть готовой ко всему.

Кару в изумлении покачала головой. Сусанна во дворе слегка покачивалась в такт музыке, в то время, как Мик играл на своей скрипке для этой аудитории. Некоторое время назад в Праге она и подумать не могла о подобной сцене.

— Как они попали сюда? — спросил Зири. Он тоже поднялся, встал позади нее, смотря через ее плечо.

— Они нашли меня, — сказала Кару, и ее наполнило теплотой. Они искали ее и нашли; наконец-то, она была не одна. А музыка... Она росла и ширилась, стараясь заполнить собой весь мир. Девушка неделями не слышала музыки и чувствовала, что задыхается. Сейчас же она возвращалась к жизни. Кару забралась на подоконник, готовая спрыгнуть вниз, чтобы присоединиться к своим друзьям во дворе, но Зири остановил ее.

— Подожди, пожалуйста.

Она оглянулась.

— Не знаю, будет ли у меня возможность с тобой еще хоть раз поговорить. Кару, я... я не знаю, что мне делать.

— Что ты имеешь в виду?

— Души, — он был взволнован. Он повернулся и пошел прочь от нее, наклонился, чтобы до чего-то дотянуться, а потом вернулся к ней с кадилом. — Моя команда, — сказал он.

— Ты спас их? — Кару зашла обратно в комнату. — О, Зири. Это же просто отлично. Я подумала...

— Я должен доложить Тьяго, но я не знаю, что сказать ему, — он взвесил сосуд в ладони.

Кару была смущена.

— Сказать ли ему, что ты спас свою команду? Так почему нет?

— Потому что мы ослушались его приказа.

Кару не знала, что на это ответить. Ослушались Волка? Этого просто не могло быть. Через некоторое время он спросила:

— Почему?

Зири был очень серьезен, очень осторожен.

— Ты знаешь, каким был его приказ?

— Это... это Хинтермост. Защитить его от Доминиона, — сказала она, сама в это не веря.

Он покачал головой.

— Это была контратака. На гражданское население серафимов.

Рука Кару метнулась ко рту.

— Что? — спросила она тоненьким голоском.

Челюсть Зири задвигалась, когда он кивнул.

— Кару, это была акция террора, — он выглядел уставшим. — Это все, что мы можем попытаться сделать, как сказал он, и этого так мало.

«Террор, — подумала Кару. — Кровь. Кровь. Как много погибло в Эретце за последние несколько дней по обе враждующие стороны?»

— Но мы ослушались его. Мы направились к горам Хинтермост. Это было... — у него были затравленные глаза. — Может быть, Тьяго был прав. Мы ничего не смогли сделать. Их было так много. Я был в безопасности и видел, как моя команда погибала.

— Но ты забрал их души. Ты извлек...

— Это была ловушка. И я в нее попался.

— Но... ты сумел спастись, — она пыталась понять. — Ты здесь.

— Да. Вот этого я и не понимаю, — прежде, чем она успела спросить, что он хочет этим сказать, Зири глубоко вздохнул, полез в свою окровавленную, испачканную пеплом, тунику, доставая что-то из внутреннего кармана. Кару увидела ярко-зеленую вспышку, но и только. Что бы это ни было, оно было маленьким и полностью поместилось в его руке. Он сказал:

— Я был у них, Кару. У Иаила. Он собирался заставить меня все ему рассказать, — его глаза, большие, карие, были наполнены усталостью и напряженностью. — О тебе. И... я бы рассказал. Мне хотелось думать, что я не сломаюсь, но я бы сломался. — Он проглотил слова. — В конечном счете.

— Любой бы сломался, — Кару постаралась говорить ровным голосом, но в ней росла паника. — Зири, что произошло?