Дни на острове

Ты проснулся от трескотни цикад и птичьего щебета. Сначала подумал, что лежишь на своем диване, но в большой комнате над рестораном никогда не было слышно ничего подобного, и когда ты открыл глаза, то увидел, что находишься на улице.

Солнце уже взошло. Мих и Крис еще спали, наполовину на пледе, наполовину на сухой земле. Ты вспомнил о прекрасном желании, которое прозвучало этой ночью, и у тебя в голове возник тот самый дом. Настоящий дом с комнатами, дверями и окнами, и вот звонит будильник, и вы вместе идете завтракать.

Мих и его девушка спали, обнявшись. Ты не хотел их будить. Они лежали так мило, что ты ими залюбовался, — а если волшебство разрушить, то и ваш дом сразу исчезнет. Пока они спят, все в мире хорошо и спокойно, и больше нигде нет ни забот, ни проблем. И ты не знал почему, но тебе казалось, что сейчас, когда они спали, Мих и Крис подпустили тебя ближе, чем когда целовались.

— Яки! — Крис сонно подняла голову.

Ты улыбнулся ей, она улыбнулась тебе, а дом бесшумно растворился в пространстве.

— Который час?

— Я не знаю, — сказал ты. — Но уже новый день.

Крис медленно кивнула.

— Мы заснули, — заключила она. — Нам, наверное, надо возвращаться. — Она тихонько потрясла Миха за плечо и прошептала: — Вставай, соня.

Мих открыл один глаз, потом второй. Посмотрел на вас и очень удивился.

— Мы заснули, — сообщил ты.

Он потер лицо и спросил, сколько времени.

— Мы не знаем, — сказала Крис. — Но нам явно пора возвращаться.

Плед, фонарик и пустая бутылка отправились обратно в рюкзак, и вы помчались вниз.

— Я засыпал! — кричал Мих, ловко лавируя по узкой тропинке. Его слова эхом отскакивали от гор.

— И я! — крикнула Крис.

— И я! — закричал ты.

Вы бежали, кричали, смеялись, и эхо радовалось с вами.

— Будем так делать в каждый ночь! — крикнул Мих.

— Договорились! — крикнула Крис.

— Да! — подхватил ты, а про себя подумал: «Всю оставшуюся жизнь».

Вы бежали вниз и смеялись, смеялись без остановки. Как будто уже не сможете перестать, но ведь и на самом деле, если задуматься, то, что случилось с вами, было ужасно смешно.

— Мы горные сплюшки!

— Ага!

— Горные храпелки!

Вы добрались уже почти до края дороги и вдруг все втроем одновременно остановились как вкопанные.

— Это же вон там машина твои родителей? — спросил Мих.

Крис кивнула:

— Похоже на то.

Ты тоже ее увидел. Внизу, у подножия горы, у обочины стоял тот самый синий десятиочковый автомобиль. Рядом с ним стояли двое взрослых, и даже на таком большом расстоянии было видно, что настроение у них вовсе не радостное. Они были очень не рады.

— Ой, — сказал Мих.

— Блин, — сказала Крис.

Вы медленно пошли дальше.

Отец Крис вдруг поднял руки и стал махать как ненормальный, а ее мама стояла, наклонившись над капотом машины, спрятав в ладонях лицо, потом поднялась и уперлась руками в бока и снова закрыла лицо.

— По-моему, они нас увидели, — сказал ты.

— По-моему, тоже, — сказал Мих. — И думаю я, они немножко очень злые.

Крис ничего не говорила. Вы молча спускались.

— Вы что, совсем с ума сошли? — закричал отец Крис, не успели вы даже дойти до машины. Его вчерашнее веселое настроение начисто испарилось. Он покачал головой: — Боже мой, боже мой! В голове не укладывается!

Ты посмотрел на маму Крис. Она вытирала ладонью заплаканное лицо.

— Что случилось? — произнесла Крис.

— Что случилось? — переспросил ее отец. — Что случилось?! А ты сама как думаешь, милочка?

— Пап! — сказала Крис. — Ну мы же тут.

— Сейчас да. — Он обернулся и посмотрел на ее мать. — После того как мы, черт возьми, целую ночь вас искали! И названивали вам на мобильные!

Крис пожала плечами:

— Мы не взяли с собой телефоны. Мы тут никогда ими не пользуемся.

— Мы и сами уже догадались! — рявкнул ее отец. — О чем вы вообще только думали, господи боже мой?

— Мы засыпали, — тихо сказал Мих.

— Вы заснули?! — Отец Крис опять потряс головой. — Поверить не могу! Нет, правда, не могу поверить!

— Честно, — сказал ты.

Крис хихикнула, а ее мама заплакала.

— Это, по-твоему, смешно? — спросил ее отец.

Крис мгновенно перестала хихикать. И как это у нее только получилось?

— Нет, пап. — Она опустила голову. — Прости.

— Быстро за мной! — Отец Крис ухватил дочь за руку и потащил в машину. — И на вашем месте я бы, — он посмотрел на вас с Михом, — мчался домой со всех ног.

Вы с Михом брели по тихой деревне, которая еще мирно спала. Большие часы на церковной башне показывали без пятнадцати шесть.

— Разозлился он, да? — сказал ты.

— Еще как.

Ты не представлял, что такой добрый мужчина, как отец Крис, мог так рассердиться. Это совсем ему не подходило. Ты задумался, рассердятся ли Симон и Анастасия.

— Может быть, — пожал плечами Мих.

— Думаешь, тебя накажут?

— Нет, — он покачал головой. — Это нет. Мои родители не делают наказания детям.

Ты подумал о собственном отце. Ты не знал, что он скажет по этому поводу, но, вполне возможно, он даже не заметил твоего отсутствия. Янис был слишком занят другими делами.

— Я тогда пойду, — сказал Мих.

Вы стояли у начала переулка, ведущего к ресторану.

— Ладно, давай, — ты кивнул. — Тогда до…

— До скоро, — сказал Мих.

— Да, до скорого, — сказал ты. И на всякий случай добавил: — Было здорово, правда?

Мих улыбнулся:

— Я бы все за это готовый отдавать, Яки. Все.

— Точно, — согласился ты. — И я тоже.

И он отправился домой, а ты свернул в переулок.

Справа от входа в ресторан на крашеном красном стуле сидел Янис Зервакис. Перед с ним на столике стояла пустая винная бутылка, а рядом пустой стакан.

— Привет, — осторожно поздоровался ты.

Твой отец поднял взгляд и ничего не ответил.

— Доброе утро, — попробовал ты еще раз, параллельно соображая, как бы убедить Яниса в том, что ты вовсе не отсутствовал всю ночь, а по какой-то очень важной причине встал очень рано и пошел прогуляться по деревне. Но не успел придумать ничего такого, что могло бы произвести впечатление на твоего отца, как он вдруг сжал кулак и изо всех сил грохнул по столу. Стакан едва не свалился на землю. Ты перепугался до ужаса.

— Дьякос, — Янис произнес твое имя так, как еще никогда не произносил.

Ты молчал, потому что понял, что ответа от тебя сейчас не требуется.

Янис поднял голову чуть выше, посмотрел на тебя долгим, пронизывающим взглядом и сказал спокойно и серьезно:

— Обещай, что никогда, совсем вообще никогда ты так не делаешь больше.

Ты сглотнул. Он не выглядел таким же злым, как отец Крис, но по всему было видно, что Янис знал, о чем говорит, и ты сразу почувствовал, что он никогда еще не был так уверен в каждом своем слове.

— Ты понимает это, про что я говорю, Дьякос? Ты кивнул.

— Это означит «да»?

— Да, — ответил ты. — Я понимаю.

— Хорошо. — Янис поднялся со стула, одной рукой подхватил со стола бутылку и стакан, другой толкнул дверь ресторана и сказал: — Тогда теперь мы будем идти и есть.

Вы сидели за стойкой. Янис со стороны кухни, ты со стороны ресторана. Между вами стояла тарелка с гигантским омлетом с шампиньонами, травами, сыром и помидорами.

— Вкусно? — спросил Янис.

Ты кивнул с полным ртом: пока ты жевал и глотал, понял, что это сущая правда: твой отец — один из лучших поваров во всем мире.

— Вот и хорошо. — Янис довольно посмотрел на тебя: — Я думал, ты быть хотеть жрать как собаки после такой приключений.

Ты опять кивнул. В Голландии, как считала твоя мама, такое ощущение в пустом желудке называлось чувством голода, но тут, на острове, были другие понятия.

— Так, — сказал Янис, когда омлет был съеден. — Рассказывай твой отец теперь, что ты в этот ночью вместе все натворяли вообще.

Ты признался, что вы хотели посмотреть на звезды и случайно заснули.

— Я, вообще-то, думал, ты меня даже не хватишься.

— Это как ты так придумывал?

— Ну, мне казалось, ты же все равно весь вечер будешь работать в ресторане, а потом выпьешь раки и пойдешь спать, а про меня и не вспомнишь.

— Но ты же моя сын! — воскликнул Янис.

— Да, — кивнул ты. — Я знаю.

И впервые за все это время ты действительно это знал.

Янис поднялся и унес пустую тарелку на кухню. Ты остался на месте и стал думать о Крис и Михе, о том, как они спали. Ты представлял себе их там, высоко в горах, в их собственном доме, в романтической поездке в шикарный отель — вместе до конца жизни.

— Папа!

Это слово выпало, как выпадает из рук чисто вымытая тарелка: неожиданно и звонко.

— Да? — отозвался Янис.

Никогда раньше ты так его не называл. Может, его называл так кто-то другой? Конечно же, нет. Твой отец тебя услышал, ты был в этом уверен, хотя он и делал вид, что это самое обычное слово на свете.

— Папа!

Как будто упала еще одна тарелка, хотя никто ничего не мыл. Невидимые осколки весело разлетелись по полу, как на греческом празднике, где гости на радостях начинают колотить посуду.

— Что такой? Ты влюблен в кого-нибудь? Он посмотрел на тебя вопросительно.

— Влюблен? — повторил ты. — Ты же знаешь, что это такое.

— Да, — кивнул Янис. — Это я знаю. Но ты спрашивал, что я влюбленный сейчас?

— Да.

— С кем тогда я влюбленный?

Ты пожал плечами:

— Это ты мне должен сказать.

— Вот как.

— Может… — Ты сделал вид, что задумался. — Может, ты влюблен в Герти?

— В Герти?

— Ну, такое же возможно?

Янис медленно кивнул:

— Да, это быть возможно так. Но… — Он покачал головой. — Но нет.

— То есть ты в Герти не влюблен?

Янис опять покачал головой:

— Нет. Я не влюбленный с Герти. Ты подумал это так?

Ты не был уверен.

— Она в тебя влюблена, — сказал ты.

— О, да?

Ты объяснил, что это видно по всему. По всему. И если кто-то этого еще не видит, то он просто слепой.

Янис оторопел.

— Хм, — сказал он через некоторое время. — Тогда, думаю я, я немножко есть слепой.

Ты спросил себя, правда ли это. Его слова прозвучали как честный ответ, но все равно это было немного странно. Герти, которая бродила по дому голышом, и Янис, который об этом знал… Да и в последние недели, похоже, они частенько спали в одной постели. Так как же так?

— В мой жизнь я был влюбиться только одна раз, — сказал Янис.

— Всего один? Так мало?

Твой отец покачал головой:

— Не мало, — ответил он. — Очень и очень и ужасно влюбленный я был, я тебе могу говорить.

— И в кого же? — Ты надеялся, что знаешь ответ.

— В кого? — вдруг крикнул Янис во весь голос. — В Эльзу, конечно! А что ты еще думал в кого?

— Ни в кого, — сказал ты, и хоть они расстались уже давно, тебе было жутко приятно, что он назвал правильное имя. — А потом твоя влюбленность прошла?

Твоя мать никогда ничего не рассказывала. Она не любила говорить об этой части своего прошлого.

— Нет, — ответил Янис.

— Нет?

Он покачал головой:

— Но этот длинная рассказ, Дьякос. Другой раз я рассказываю.

— Ладно, — согласился ты. Видимо, твой отец тоже не очень любил об этом говорить.

— Но, пап!

— Что, Дьякос?

— Что у тебя тогда с Герти? — Ты сам не понял, как у тебя хватило смелости такое спросить. — Вы же… — На этом слова закончились.

— Ты про то, мы вместе спать с ней? — закончил фразу Янис.

Ты кивнул.

Он тоже кивнул:

— Да, иногда так это есть. Но для спать вместе не надо всегда, чтобы быть влюбиться.

— Нет?

Янис улыбнулся и покачал головой.

— Ну а ты? — спросил он. — Ты не немножко влюбился?

— Я?

— Это что, странная вопрос?

Ты не был уверен. Мих однажды уже спрашивал тебя об этом, но тогда ответить было намного проще.

— Нет, — сказал ты.

Янис опять улыбнулся:

— Нет, не влюбился? Или нет, не странная вопрос?

— Папа…

— Что? — Янис поднял брови, «п Мне можно рассказывать, — сказал он. — Я мастер по такие дела слушал.

— Но ничего такого нет.

— Нет? — он посмотрел на тебя вопросительно.

— Нет.

— И даже нет чуть-чуть?

— Папа!

Янис кивнул:

— Хорошо, я понимался. Но если есть ты влюбился, то должен ты знаешь, что я с этим всегда окей.

Ты ничего не сказал.

— Может, в этого красавица Крис? — продолжал он. — Или в Михалис?

— Папа!

— Ну, так же возможно?

— Нет, это невозможно!

— Но какой разница?

— Перестань!

— Ладно, ладно, — Янис опять кивнул. — Я замолкал.

Он и правда замолчал, и ты тоже, и, может быть, вы думали об одном и том же, а может быть, и нет, такое никогда не узнаешь, потому что никто на свете не умеет читать мысли.

— Ты хочет еще есть? — спросил Янис, подумав некоторое время.

— Нет, спасибо, — ответил ты.

— Хорошо, — сказал твой отец, то есть, конечно, папа.

Янис, твой отец.

То есть папа.