До последнего

Но флакон был пуст.

Тиннстра недоверчиво уставилась на него. Неужели вода пролилась, когда она бежала? Нет, она бы это почувствовала. Ее рука была бы влажной.

Пила ли она это раньше? Когда они гонялись за эгрилами в горах? Она бы наверняка это запомнила. Она думала об этом, но знала, что решила этого не делать, оставить на потом.

Милостивые Боги, единственная правда заключалась в том, что флакон всегда был пуст.

Тиннстра отбросила его в сторону и полезла в сумочку на бедре за другим. Она взяла один, сняла с него защитную обертку и увидела, что он тоже пуст.

Она вспыхнула. Неужели Аасгод заменил ее флаконы пустыми? Это была какая-то его дурацкая уловка? Еще один способ ее контролировать?

Она бы ни за что не поверила, что это сделал ненавистный маг.

Тиннстра вытащила следующий. Этот был полон. Она проверила последние два. Слава богам, они тоже были полны. Так что же случилось с остальными? В этом не было никакого смысла.

Если я их не выпила.

Нет, я бы это запомнила. Да?

Тиннстра не хотела думать о том, что это значит. Эту проблему можно было отложить на другой день. Она откупорила флакон и на этот раз отпила, содрогаясь от вкуса. Мир мгновенно прояснился. Она услышала, как солдат из патруля жаловался, что находится в Джии, вместо того чтобы вернуться домой, в Мейгор. Она почувствовала, как по полю пробежал кролик. Вместо слабого эха силы Зорика и Аасгода, которое она ощущала раньше, теперь их магия звучала в ее сознании так, словно они стояли прямо рядом с ней.

Она уронила пустой пузырек к своим ногам, глубоко вдыхая ночной воздух и не думая ни о чем, кроме журчания воды Чикара, бегущей по ее венам. Во имя Богов, она чувствовала себя более живой, чем когда-либо, связанной с миром на таком уровне, который был...

Они здесь. Эгрилы были рядом. Тонин, двое Избранных и... еще четверо. Черепа. По другую сторону холма, милях в двух от нее, двигаются медленно, изо всех сил стараясь не шуметь. Но для ее ушей? Каждый шаг звучал так, словно они были рядом с ней. Каждое звяканье их доспехов казалось ей звоном колокола.

Она улыбнулась. Кейдж зовет вас, ублюдки. Великая Тьма вас ждет.

Она бежала, тихая, как трава, быстрая, как ветер, уверенная, как смерть. Расстояние исчезло у нее из-под ног. Они были ее.

Один из Избранных отделился от остальных и направился к вершине холма. Остальные остались на дальней стороне, вне поля зрения. Тонин нервничал... нет, был напуган. Ему не нравилось находиться снаружи. Он не привык к этому. Тиннстра чувствовала запах его гниющей кожи, слышала его прерывистое дыхание.

Она обогнула холм, тень в траве. Она высвободила свой топор, ее голод усиливался. Голод по справедливости, мести, крови.

Этой ночью Кейдж завладеет их душами.

Она увидела их с расстояния в полмили, четко, как днем. Магия Тонин пульсировала в такт сердцебиению, в то время как магия Избранного гудела сердитым красным светом. Черепа были одеты в черные доспехи, чтобы сливаться с ночью, но им не стоило беспокоиться. Их жизненные силы пели громче любого оркестра. Их души сияли, как огонь, который ей не терпелось погасить.

Тиннстра не замедлила шага. А почему она должна была? Они не могли ее ни видеть, ни слышать. Она приближалась, полная ярости и ненависти, сокращая расстояние до шестисот ярдов, пятисот, четырехсот.

Вода Чикара захлестнула Тиннстру, и она улыбнулась от чистого, безумного удовольствия. Наконец-то настал ее черед. Ее время.

Она бросила топор, когда была в сорока футах от них, и погналась за ним, выхватывая меч, пока топор вращался в воздухе. Три оборота, и его лезвие глубоко вонзилось в висок Избранного. И тут на них набросилась Тиннстра.

Черепа едва успели заметить, что Избранный мертв, когда она отрубила одному из них голову. Быстро повернувшись к следующему, она вонзила лезвие ему в лицо. Она оставила свое оружие торчать из его головы, одной рукой схватила шлем третьего Черепа, другой — подбородок. Один рывок — и его шея была сломана. Один Череп остался на месте, его рука двигалась к скимитару — слишком медленно. Ее нож был в сто раз быстрее.

Тонин попятился, но от смерти было не убежать. Она прыгнула на него, повалив на землю, зажав ему рот рукой, не обращая внимания на зловоние. Она посмотрела ему в глаза, и, во имя Богов, ей понравилось — она увидела в них страх. Еще больше ей понравилось бить его кулаком по лицу, ломая кости, выбивая зубы. Снова и снова, молотя, раздробляя череп Тонин. Даже когда она поняла, что он мертв, она продолжала колотить — почему нет, клянусь всеми чертями? Сколько ее друзей, ее соотечественников погибло из-за этого существа или ему подобных?

Она остановилась, когда почувствовала, что последняя Избранная, женщина, возвращается, не подозревая, что все ее товарищи уже с Кейджем в Великой Тьме.

Тиннстра поднялась, вся в крови и мозгах, и подобрала свой топор. Она побежала вверх по склону, пригибаясь, двигаясь как змея в траве, а Избранная спускалась к ней. Жажда убийства все еще бушевала в Тиннстре с такой силой, которую не утолила бы и тысяча смертей.

Избранная была высокой, ее темные волосы развевались на ветру. В правой руке она держала свою дубинку. Без сомнения, она представляла, как Дайджаку снова обрушиваются на лагерь джиан со своими проклятыми бомбами. Думая о том, какой хаос они могут учинить. Сука. У меня есть для тебя сюрприз.

Не желая больше быть незаметной, Тиннстра с яростным воплем выпрыгнула из травы, размахивая топором.

Избранная подняла дубинку. Энергия ярко заискрилась на его кончике. Слишком медленно, слишком поздно.

Тиннстра схватила Избранную за правую руку, и дубинка улетела в ночь. Удар сердца позже она развернулась и отсекла женщине левую ногу пониже колена. Эгрилка упала, разбрызгивая кровь, ее крики заглушили смех Тиннстры.

Тиннстра ударила ее ногой по голове, чтобы заставить замолчать.

Она быстро приступила к работе, перевязывая отрубленную ногу, не желая, чтобы женщина истекла кровью. Только не сейчас, когда у нее накопилось столько вопросов. Она не даст держать ее за дурочку, снова. На этот раз она постарается добиться правды.

Перевязав рану, Тиннстра оседлала женщину. Она вытащила из-за пояса нож и постучала им по лицу Избранной:

— Проснись.

Ответа не последовало, и тогда Тиннстра вонзила нож в щеку женщины так, чтобы кончик лезвия коснулся ее зубов. Глаза Избранной распахнулись, а тело дернулось в тщетной попытке освободиться от веса Тиннстры. Эгрилка попыталась закричать, но другая рука Тиннстры быстро ее придушила. Тиннстра наклонилась ближе.

— Тссс.

Глаза Избранной дернулись, когда она увидела Тиннстру и окровавленный нож — увидела перед собой свою смерть. Она замолчала и замерла неподвижно, изо всех сил втягивая носом воздух.

Удовлетворенная, Тиннстра убрала руку.

— Привет, — сказала она на эгриле. — Меня зовут Тиннстра. Я бы хотела немного с тобой поболтать.

Когда Тиннстра вернулась в лагерь, Зорика спала, но Аасгод все еще бодрствовал, наблюдая за ней со стула. Он вздрогнул, когда Тиннстра вошла в палатку королевы, а затем выпучил глаза при виде ее состояния. При виде крови, покрывавшей ее руки и одежду.

— Где ты была? Что случилось? — пролепетал он.

Тиннстра бросила на стол маски двух Избранных: «Нам не нужно беспокоиться о нападении сегодня ночью». Ее голова пульсировала от боли — она была слишком близко к Зорике и Аасгоду, — и она поморщилась. Ей пришлось сосредоточиться, подавить свои чувства, не обращать внимания на огонь в голове.

— Ты сражалась с двумя Избранными? — прошипел Аасгод, стараясь говорить потише.

— Я убила двух Избранных, — поправила его она, — а также Тонин и несколько Черепов.

— Где?

— В холмах на севере. Они готовились снова на нас напасть.

— И ты сражалась с ними в одиночку?

— Да. — Тиннстра выплюнула это слово, кровь все еще бурлила у нее в жилах, боль в голове лишала ее всякого терпения. Ей также не понравилось, как он смотрел на нее — как будто она сделала что-то не так. — Ты бы предпочел, чтобы я оставила их в покое? Позволила им на нас напасть?

— Я бы предпочел, чтобы ты взяла с кого-нибудь собой, — ответил Аасгод, поднимаясь на ноги и повышая голос. — Кого-нибудь, кто мог бы тебе помочь или, по крайней мере, предупредить нас, если бы тебя убили.

— Ты просто трус, — выплюнула в ответ Тиннстра.

Зорика села:

— Что происходит?

— Аасгод расстроен, что я пошла и убила нескольких эгрилов, прежде чем они смогли на нас напасть, — сказала Тиннстра.

— Ты это сделала?

Тиннстра сердито посмотрела на Аасгода:

— Да.

— Почему ты не сказала мне, что собираешься это сделать? — спросила Зорика. — Я могла бы пойти с тобой. Или Аасгод. Тебя могли убить.

— Что? Ты принимаешь его сторону? — Тиннстра не могла в это поверить. Только не ее собственная дочь.

— Я не принимаю ничью сторону, — ответила Зорика, спуская ноги с кровати. — Но то, что ты сделала, было опасно.

— Мы ведем войну. Все, что связано с этим, опасно. — Голос Тиннстры становился все громче по мере того, как росло ее разочарование. — Вы все должны быть мне благодарны, если только вам не нравится проигрывать каждую битву.

Аасгод поднял обе руки:

— Успокойся, Тиннстра.

Тиннстра ткнула пальцем в мага.

— Не смей говорить мне, чтобы я успокоилась. Это я была там, спасая жизни всем — а не ты.

— Потому что ты не дала никому из нас возможности помочь, — сказал Аасгод.

— И почему я должна была хотеть, чтобы ты был со мной? Я должна была оставить тебя в прошлом, несмотря на все то хорошее, что ты делаешь.

— Хватит! — крикнула Зорика. Она стояла, сияя, и выглядела так, словно была готова сражаться, если понадобится. — Тиннстра, Аасгод прав. В следующий раз возьми с собой несколько солдат. Во имя Богов, возьми меня.

— Как пожелаешь, Моя Королева. — Тиннстра резко втянула воздух через нос, пытаясь унять бурлящий в крови огонь. Она не собиралась спорить с Зорикой. Она была здесь не для этого. — Я допросила одну из Избранных перед их смертью.

— И? — спросила Зорика, бросив взгляд на окровавленные маски на своем столе.

— Ты была права. Рааку что-то сделал с ними всеми, чтобы они могли тебе вредить. — Она подошла к столу и наполнила чашку водой. — После нашей победы в Лейсо он призвал их всех обратно в их столицу — в Кейджестан. Под его замком есть пещеры, где он создает своих чудовищ. Пещеры, заполненные бассейнами с водой.

Аасгод приподнял бровь:

— Водой Чикара?

— Избранные не называют ее так, но Рааку погружал их в воду одного за другим и заряжал своей магией, изменяя их. Некоторые получили дополнительные способности, но он также изменил способ действия их дубинок. Конечно, они по-прежнему смертельны для нас, обычных людей, но теперь их магия действует и на Зорику.

— Черт.

— Это ничего не меняет, — сказала Зорика. — Мы знали, что они могут причинить мне вред.

Маг сел, его гнев прошел.

— Источники воды Чикара. Это объясняет силу Рааку — как он сделал то, что сделал.

— Есть и хорошие новости. Это доказывает, что Рааку не Бог и даже не сын Бога. Он такой же человек, как вы или я, а люди умирают, — сказала Тиннстра. — Их можно убить.

Аасгод покачал головой:

— Кто? Никто не сможет подобраться достаточно близко, чтобы это сделать. Даже если мы введем в Эгрил всю армию. Мы даже не знаем, где в Эгриле находится Кейджестан.

Тиннстра ничего не сказала. У этого дурака не хватило воображения, чтобы увидеть все так, как видела она. Теперь у нее есть план. Она обратит оружие эгрилов против них самих — если только Венна узнает, где в Айсаире держат Тонин, как она просила. И я пойду поздороваться с Рааку.

43

Венна

Айсаир

— Где он? — спросила Венна, выглядывая в щель между занавесками.

— Он еще не опоздал, — сказала Рояти с другого конца комнаты, но ее голос звучал далеко не спокойно. Они жили в квартире на Салин-стрит, в тихом тупичке на востоке Айсаира. Это было их седьмое убежище с момента прибытия в Айсаир, и они уже провели в этой квартире два дня. Скоро снова придет время переезжать. Может быть, даже позже в тот же день. Но пока они ждали Коса.

Они по очереди наблюдали за улицей, независимо от того, был день или ночь. Они не могли допустить, чтобы Черепа застали их врасплох. Венна уже почти два часа стояла у окна, а Рояти сидела за маленьким столиком. Сами спал в соседней комнате после предыдущей смены. Он держался лучше всех них. Может быть, он не понимал, насколько все это опасно, а может быть, ему было все равно, но дайте ему кровать, и мальчик мог бы проспать несколько дней, если бы ему позволили.

Венна еще раз выглянула на улицу. Комендантский час закончился около часа назад, но она не видела, чтобы кто-нибудь проходил мимо. По мере того, как в городе росло напряжение, люди все чаще оставались в своих домах. До них дошли слухи, что вторжение идет успешно, что Зорика и ее армия продвигаются на север, но Черепа расклеили повсюду объявления, обещающие смерть любому, кто предложит им помощь или убежище. Вскоре после этого последовали повешения — не то чтобы джиане были в чем-то виноваты. Еще не было армии, которую можно было бы укрыть. Черепа просто подчеркивали свою мысль. Они хотели, чтобы каждый был напуган до смерти.

Некоторые из повешенных были из команды Коса, их подбирали то тут, то там, чаще случайно, чем намеренно. Однако другие — большинство — были просто гражданскими, оказавшимися не в том месте и не в то время. Их смерть терзала сердце Венны, но ни она, ни ханраны ничего не могли сделать, чтобы их спасти.

Вместо этого они неустанно трудились, чтобы вывести из города как можно больше людей. Сделать это через южную часть города было невозможно из-за баррикад и траншей, но север пока еще был относительно свободен. По иронии судьбы, повешения облегчили эвакуацию — не многие хотели оставаться здесь дольше, особенно когда понимали, что в ближайшие дни ситуация станет намного хуже.

Нервам также не помогал постоянный вой, доносившийся из королевского за́мка. Осведомитель Коса во дворце сообщил им, что Черепа привезли еще Тонин и работают без остановки, перебрасывая в город все больше и больше войск и монстров. Впрочем, Венна могла и сама это понять. Вой открывающихся врат был бесконечным и служил постоянным напоминанием о том, что любая информация, которую Венна собирала о силах Эгрила, оказывалась бесполезной в тот момент, когда она ее получала.

Тонин, как всегда, были ключом ко всему. Если бы все зависело от Венны, она бы так или иначе предприняла атаку на за́мок и попыталась убить этих злобных существ, но у нее были приказы от самой Тиннстры.

Тиннстра хотела знать, где они находятся и как можно до них добраться, но она ясно дала понять, что ни при каких обстоятельствах Тонин в городе не должны пострадать. Только Боги и Тиннстра знали почему, но Венна была не из тех, кто спорит. Только не с Тиннстрой.

Венна хотела сама поговорить с этим шпионом, но привести его к ней было невозможно — до сегодняшнего дня. Он сообщил, что может покинуть за́мок на один час сразу после окончания комендантского часа. Кос собирался привести его на Салин-стрит, чтобы познакомить с Венной и Рояти.

Так где же он? С первыми лучами солнца сказал он, но то время давно прошло. Поймали ли его Черепа? Придут ли они за Венной и Рояти в следующий раз?

Она взглянула на свою подругу.

— Иди, разбуди Сами и собери наши вещи — на всякий случай.

Рояти кивнула и встала без возражений. В конце концов, еще никто не умирал из-за чрезмерной осторожности.

Венна улыбнулась, услышав жалобы Сами. Мальчик мог справиться с чем угодно — только не с тем, что его разбудили.

Затем ее внимание привлекло движение в дальнем конце улицы. Кос... с кем-то. Кто бы это ни был, на голове у него был капюшон и длинный плащ, но по тому, как он двигался, она догадалась, что это женщина. Они шли быстро, как и все в эти дни. Не теряя времени, но и не так быстро, чтобы это привлекло слишком много внимания.

Венна наблюдала за ними и за улицей позади них, чтобы убедиться, что за ними никто не следит. Во всяком случае, это было самое опасное время. Эгрилы могли затаиться в засаде, надеясь застать всех вместе. Но улица оставалась пустой, за исключением Коса и женщины.

Когда они поднялись по ступенькам к дому, Венна открыла дверь. Они проскользнули внутрь, и она быстро закрыла ее за ними.

— Какие-то проблемы?

Кос покачал головой:

— Не больше, чем обычно.

Рояти появилась снова. «Привет. Значит, у тебя получилось». Сами последовал за ним, затем отделился и сел в углу комнаты.

— Да, — сказал Кос. — С вами обеими все в порядке?

— Лучше не бывает, — сказала Рояти. Она заняла место Венны у окна. Кто-то всегда наблюдал за улицей. — Кто твоя подруга?

— Это Грейс, — сказал Кос. — Моя дочь.

— Она слишком хорошенькая, чтобы быть твоей родственницей, — сказала Венна, и это была правда. Женщина сняла капюшон и оказалась невероятно красивой. Возможно, это была самая красивая женщина, которую Венна когда-либо видела. Жаль, что кто-то недавно ударил ее по губам. Синяк на ее левой щеке мог появиться только от удара тыльной стороной ладони.

— Я Венна. Присаживайся. — Она указала на стул, на котором только что сидел Рояти.

— Спасибо, — поблагодарила Грейс. Кос сел рядом с ней, а Венна заняла кресло напротив. Теперь она могла видеть сходство между ними, особенно в области вокруг глаз. Она придала своему отцу яркость, из-за которой тот казался моложе. С другой стороны, на вид ей не было и двадцати.

— Грейс... в настоящее время живет в замке, — сказал Кос.

Девушка взглянула на своего отца, затем повернулась к Венне:

— Я консорт короля.

Кос скривился, и Венна едва ли могла его за это винить:

— Отлично. Это он поставил тебе синяк?

— Король не очень приятный человек.

— Нам нужен был кто-то близкий, чтобы мы могли передавать оттуда как можно больше информации, — сказал Кос.

— Эгрилы слишком осторожны с незнакомцами, чтобы упускать что-то из виду, но эго Лариуса не позволяет ему думать, что кто-то находится с ним по какой-то другой причине, кроме вожделения или любви, — сказала Грейс. — Мне приходится сидеть и слушать, как он жалуется на то, как несправедлива его жизнь. Он мне все рассказывает.

— Ты встречала их генерала? Валлию? — спросила Венна.

— Несколько раз. Обычно они отсылают меня, когда она разговаривает с Лариусом, но он потом часами разглагольствует о ней. Очевидно, она не относится к нему с уважением. — Грейс рассмеялась, но это был холодный и горький смех. – Все жалуются на количество войск, которые она вводит, особенно Лариус. У нас не хватает места, чтобы разместить всех, а запасы продовольствия на исходе. Но хуже всего вой — от Тонин.

— Сколько их там? — спросила Венна.

— Лариус сказал, что сейчас их трое, и они круглосуточно открывают врата. Очевидно, они могут использовать магию не слишком долго, после чего им нужен отдых.

— Ты знаешь, где они их держат? — спросила Венна.

— Внизу, в подвале, за камерами. Они всегда под замком, и только Избранным или Валлии разрешается их посещать, — сказала Грейс. — Я сама никогда там не была, но кто-то из кухонного персонала относил еду охранникам.

— Не Тонин?

— Никто не знает, что они едят.

— Лариус много говорил о вторжении?

— Только то, что Валлия его остановит. Но он в ужасе. Он думает, что его посадят в тюрьму, если армия Эгрила будет разбита.

— Если ему повезет, — пробормотал Кос.

— Не волнуйся, — сказала Грейс. — Он не проживет ни минутой дольше, чем должен. Я вам это обещаю.

— Почему он думает, что Валлия победит? — спросила Венна.

— Только здесь у нее более восьмисот Избранных, — сказала Грейс. — Плюс пятнадцать тысяч Черепов. И Лариус говорит, что есть и другие монстры, слишком опасные, чтобы держать их здесь, которых Валлия приведет сюда, когда прибудет армия Джии.

— Ты знаешь, где спит Валлия? — спросила Венна.

— Я попросил Грейс показать на карте, где в замке находится все и вся, — сказал Кос.

Услышав это, Венна оживилась:

— Карта у тебя?

Грейс полезла в карман плаща и достала сложенный лист бумаги:

— Вот.

Венна буквально выхватила его из рук девушки и развернула на столе.

— Отличная работа. — Грейс нарисовала и отметила каждый уровень за́мка, сверху донизу. Здесь было все, от казарм Черепов до гнезд Дайджаку, от покоев Лариуса до камер в подвале. — Это... бесценно.

— Мне лучше вернуть Грейс в за́мок, — сказал Кос. — Прежде чем... этот человек ее хватится.

— Спасибо, Грейс, — сказала Венна. — Но тебе не обязательно возвращаться. Твой отец может отвести тебя в безопасное место.

— Люди заподозрят неладное, если я не вернусь, — сказала Грейс.

— Кого это волнует? Ты предоставила нам необходимую информацию, — сказала Венна. — Пройдет две недели, и они все будут беспокоиться о появлении армии на пороге их дома.

— Я сказал ей то же самое, — сказал Кос.

— А я ответила, что вернусь, — сказала Грейс. — Что, если случится что-то такое, о чем вам нужно знать? Что-то, что может повлиять на исход этой войны? Что тогда?

Венна и Кос промолчали. В ее словах был смысл.

— Я уйду, когда придет Зорика, — сказала Грейс.

Венна кивнула:

— Хорошо.

— Да хранят тебя Четыре Бога, — сказала Венна, когда Грейс поднялась на ноги.

Та снова натянула капюшон на голову:

— И вас.

— Нелегкая работа у этой девушки, — сказала Рояти, когда Кос и Грейс ушли. — И у Коса.

— Легких работ не осталось, — сказала Венна. — Посмотри на нас.

— И что же мы теперь будем делать? — спросила Рояти.

Венна показала карту за́мка:

— Мы уходим из города и находим Тиннстру.

Сами сел:

— Когда?

— Нет лучшего времени, чем сейчас, — сказала Венна. — Ты ведь уже собрал наши вещи, так?

44

Валлия

Айсаир

Дайджаку пронзительно кричали и хлопали крыльями, стремясь улететь, желая снова обрушить смерть на джиан. Сотня существ ждала на территории королевского дворца, когда Тонин откроет врата.

Беспокойство охватило не только Дайджаку. Валлия наблюдала за происходящим из окна командной комнаты, а Избранная Торви стояла рядом с ней, ожидая сообщений о новой атаке.

— Они уже должны были начать, — сказала Торви, словно прочитав мысли Валлии. — Тонин должен был открыть врата.

— Я знаю, — ответила Валлия. Небо над Айсаиром уже начало светлеть.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала Валлия.

Вошел помощник и поклонился:

— Прошу прощения за беспокойство.

Валлия подозвала мужчину поближе:

— Какие новости?

— В Чи́те, на северо-западном побережье, произошло восстание.

Валлии не нужно было смотреть на карту. Она знала, где это находится.

— И?

— Мы подавили восстание, но ханранов поддержали внешние силы, которые повернули ход битвы в их пользу. Город теперь в руках джиан.

— Тонин?

— Его привезли сюда перед падением города.

— Вы знаете, насколько велики были силы ханранов, пришедшие на помощь Чи́те?

— По сообщениям выживших, численность ханранов составляла несколько тысяч человек.

Валлия кивнула. Это была не та новость, которую она хотела услышать.

— Отправьте Дайджаку обратно в их вольер. Дайте им побольше еды — пять или шесть заключенных из подземелий должны их порадовать. И попросите Тонин открыть врата в Кейджестан, как только он вернется в свою камеру внизу.

— Я позабочусь об этом, командор, — ответил помощник.

— Я бы с радостью возглавила подкрепление, чтобы вернуть Чи́ту, — сказала Торви, как только мужчина ушел.

Валлия взглянула на Избранную:

— Нет, я бы предпочла, чтобы вы были здесь. На севере есть другие, кто может справиться с ханранами.

Торви кивнула.

— Как прикажете.

Валлия наблюдала, как солнце встает над городом.

— Надежда заразительна. Она будет передаваться от сердца к сердцу, пока мы не уничтожим ее источник.

— Эта девушка, Зорика.

— Да. — Валлия вернулась к карте. Синие блоки продвигались вперед, несмотря на все, что она делала, чтобы замедлить их продвижение. Она не ожидала, что ночная атака будет остановлена, не успев начаться. Она обещала Кейджу больше душ язычников, но подвела его. — Думаю, мне нужно быть более изобретательной в борьбе с нашими врагами. — Валлия повертела шеей из стороны в сторону, осознавая, как она устала и как много еще предстоит сделать. — Есть что-нибудь интересное в донесениях наших шпионов?

— Ничего нового. Каждый день королева шествует в центре армии, рядом с ней маг, а шулка ведет разведку впереди, высматривая любые признаки засады.

— Королева очень могущественна, но они все равно ее хорошо защищают.

— Она никогда не бывает одна, за исключением тех случаев, когда улетает в одиночку.

Валлия оторвала взгляд от карты:

— В одиночку?

— Она покидает армию и улетает самостоятельно. Иногда она уходит на несколько минут, иногда на часы.

— Интересно. В отчетах говорится о том, что происходит чаще всего?

— Нет.

— Тем не менее, это открывает самые разные возможности. Есть ли какие-нибудь признаки четвертого защитника?

— Нет, насколько мы знаем.

— Почему они скрывают этого защитника? Остальные действуют открыто.

— Возможно, в конце концов, их всего трое — королева, маг и шулка.

— Четыре Бога. Четыре защитника.

— Значит, четвертый еще не встретился с остальными. — Торви провела рукой по волосам. — Возможно, если мы сможем найти кто это, раньше, чем они...

Валлия покачала головой.

— Он может быть кем угодно и где угодно. Нет, мы сосредоточимся на трех других. Они достаточно глупы. Их сила в единстве, но шулка и королева, похоже, этого не понимают. Возможно, это дает нам возможность, которой мы можем воспользоваться. — Ее разум уже лихорадочно перебирал варианты. — А теперь, если позволите, я должна отправиться в столицу и поговорить с Императором.

Торви отсалютовала:

— Хвала Кейджу.

Валлия кивнула:

— Хвала Кейджу.

Астин ее ждал.

— Он попросил меня привести вас прямо к нему.

Не было необходимости спрашивать, кто он.

— Ведите.

На этот раз Астин не повел ее в пещеры. Вместо этого он повел ее в тронный зал Рааку. Им редко пользовались. В конце концов, Рааку был не из тех, кто любит излишнюю пышность и церемонии. Несмотря на это, тронный зал занимал половину длины его за́мка, а потолок был высотой около тридцати футов. Лицо Кейджа было вырезано на восточной стене, и лучи утреннего солнца проникали в комнату через единственное окно на месте правого глаза Кейджа.

Рааку сидел на троне прямо перед лицом своего отца. Его телохранители стояли по двое с каждой стороны. Мужчины были почти такими же крупными, как сам император, и носили красные доспехи и маски демонов Первого легиона. Их скимитары были в два раза больше, чем у обычного солдата. Валлия не раз видела, как стражники одним ударом разрубали человека пополам.

Другие солдаты Первого легиона выстроились по обе стороны зала, вместе по меньшей мере с дюжиной Избранных, но любопытство Валлии вызвал человек в серых одеждах, стоявший на коленях перед императором. Перед ним на полу был расстелен пергамент.

Когда Астин и Валлия подошли к трону, они оба опустились на колени и поклонились, прижавшись лбами к камню.

— Встаньте, друзья мои, — сказал Рааку. — Рад вас видеть.

Валлия выпрямилась и посмотрела в лицо своему мастеру. Было трудно вспомнить время, когда она считала его простым человеком, еще до Войны за Объединение. Теперь он излучал свою божественность, и при виде него у нее перехватило дыхание.

— Мой отец благодарит вас за души, которые вы послали ему, командор Валлия. Более половины армии язычников сейчас находятся в рабстве у Великой Тьмы, — сказал Император.

Валлия еще раз поклонилась.

— За ними последуют еще многие, Ваше Величество.

— Конечно, командор. Особенно теперь, когда у вас будет некоторая помощь. — Рааку указал на человека в сером одеянии. Верхнюю половину его лица закрывала маска, вырезанная в виде ястребиного клюва. — Это Иллиус.

Мужчина коротко поклонился:

— Командор.

— В королевском дворце в Мейгоре на стенах были начертаны обереги, — сказал Рааку. — Эти чары были эффективны не только против сил Избранных, но и устраняли магию языческой королевы, когда она переступала через них.

Это было новостью для Валлии, но она ничего не сказала. Ее дело было слушаться своего мастера.

— Шпион лорда Бакаса нашел во дворцовых архивах документы, в которых подробно описывались защитные чары, — сказал Рааку. — Эти документы были переданы Иллиусу. Он выяснил, как они работают.

— Вы можете лишить королеву силы? — спросила Валлия писца, не в силах сдержать волнение.

Мужчина улыбнулся:

— Да.

Мысли Валлии заметались. Без своей силы Зорика была просто девушкой, которая могла легко умереть. Она еще раз поклонилась Рааку.

— Благодарю вас, Ваше Величество, за этот подарок.

— Командор, — сказал Рааку. — Готовьте свою армию. Готовьте город. Когда придет время, я присоединюсь к вам на Последней Войне, Секановари.

Валлия низко поклонилась:

— Как прикажете, Мой Император.

45

Яс

Хутор Арлена

С севера донесся звук рога. Это был один из часовых, которых Яс выставила на приличном расстоянии от Хутора Арлена — следить за тем, чтобы никто и ничто к ним не приближалось.

Услышав рог, все бросили свои дела. Наступила полная тишина, прежде чем они осознали, что опасность, возможно, приближается. Яс не была исключением. Она играла с Малышом Ро и другими детьми, катая камни по грязи. Она застыла с камнем в руке, на полпути к броску, с открытым ртом.

Затем все задвигались, да благословят их Боги. Так, как они тренировались. Мужчины и несколько женщин схватили оружие и побежали занимать позиции вдоль баррикад, которые они построили. Это были всего лишь связанные вместе ветки деревьев и кустов, но это было уже что-то. Достаточно, чтобы заблокировать копье или остановить несколько стрел. Чтобы усложнить задачу, они вырыли перед собой траншеи. Ямы были утыканы кольями и заляпаны дерьмом. Запах был не из приятных, но он заставлял людей дважды подумать, прежде чем прикасаться к ним, а если кто-то падал в одну из них, рана обязательно загнивала, когда ночь сменяла день.

Детей отвели на одно из полей и спрятали в ямах. Деревянные крышки ям были покрыты травой, поэтому, как только их опустили, они стали почти невидимыми. Некоторые женщины тоже пошли туда. В их обязанности входило присматривать за детьми и следить, чтобы они не шумели. Достаточно было одному начать реветь, чтобы выдать всех.

Ямы были идеей Яс. Несмотря на это, меньше всего ей хотелось оставлять Малыша Ро в одной из них. Но и оставить его при себе она тоже не могла, поэтому передала его Тими и смотрела, как они вдвоем забираются в одну из ям побольше.

— Береги его, — сказал Яс. Тими выглядела ошеломленной, но все равно кивнула.

Дин и Сорин ждали ее, вооруженные тесаками. Дин даже приготовил один для нее. Она молча взяла его и направилась к главной баррикаде, а Плачущие Люди последовали за ней.

Она увидела Анана, который на голову возвышался над остальными у баррикады с длинным рыбацким копьем в руке.

— Мы знаем, кто идет? — спросила она.

— Я послал одного из мальчишек посмотреть, — ответил старик. — Он быстрый, так что скоро мы узнаем.

Яс уставилась вдаль, на горы:

— Нам следовало бы разработать систему получше. Разные звуки рога или что-то в этом роде. Один для друга, два для Черепов или кого-то похожего.

— Да, — сказал Анан. — Ну, мы еще не совсем ханраны, так? В следующий раз мы это сделаем.

— Если будет следующий раз, — тихо ответила Яс.

Анан все равно ее услышал:

— Все будет хорошо.

В тот раз Яс оставила свое мнение при себе. Вместо этого она смотрела на дорогу, ожидая неизвестно каких ужасов, стараясь не думать о том, как хорошо все складывается после недели, проведенной на Хуторе. Почти такой, какой и должна быть нормальная жизнь.

— Парень возвращается, — сказал Анан, мотнув бородой в сторону дороги.

Яс прищурилась, сначала ничего не увидев, но потом заметила крошечную фигурку, которая бежала со всех ног.

— Клянусь Богами, у тебя хорошее зрение. Что думаешь? — Она крепче сжала тесак. — Неприятности?

Анан пожал плечами:

— Или нет.

Яс не знала, зачем она спросила. Жизнь ее научила, что ответ всегда один и тот же. Ничего хорошего.

Мальчик продолжал бежать к ним. Что бы это ни было, оно прибавило ему скорости и выносливости.

Яс уставилась на него, пытаясь понять, испугался парень или нет, убегал от угрозы или…

— Помощь! — закричал мальчик. — Им нужна помощь!

Яс взглянула на Анана.

— Помощь?

— Им нужна помощь, — снова закричал мальчик.

Жители Хутора Арлена поднялись из-за своих баррикад, но Яс снова заставила их отступить.

— Мы до сих пор не знаем, что происходит. Это может быть чертова ловушка.

— На мой взгляд, на ловушку это не похоже, — сказал Анан.

Яс свирепо посмотрела на старого дурака:

— В этом-то и заключается весь смысл ловушки, так?

Анан махнул копьем в сторону парня:

— Остановись там, Джессап.

Джессап остановился по другую сторону уставленной кольями траншеи, тяжело дыша:

— Они… они...

— Переведи дух, сынок. — Анан хлопнул мужчину, стоявшего рядом с ним, по плечу. — Принеси ему воды, ладно?

Джессапу удалось отдышаться прежде, чем мужчина добрался до него.

— На подходе раненые солдаты. Их тысячи. Им нужна помощь.

— Тысячи? — повторила Яс.

Парень кивнул:

— Похоже на то. Большинству из них плохо.

Яс посмотрела на Анана, не решаясь сказать то, чего боялась. Боги, есть ли среди них Хасан? Она закрыла глаза. Ей нужно собраться с духом. Сейчас не время проявлять слабость.

— Мы всегда знали, что люди могут пострадать, — сказал старик. — Лучше всего сделать так, как просит Джессап, и предложить свою помощь.

— Половина из нас должна остаться здесь, чтобы защищать деревню – на всякий случай, — сказала Яс. — А детей пока выпустите.

— Что насчет вас?

— Давайте посмотрим раненых.

Яс, Анан и две сотни ее людей последовали за Джессапом обратно к Северной дороге. Они привезли с собой несколько повозок, найденных в руинах Киесуна, нагруженных бурдюками с водой и бинтами. У них не было врачей, но несколько жителей деревни знали достаточно основ, чтобы быть полезными. Или, по крайней мере, Яс надеялась, что знали.

Она также взяла с собой Дина и Сорина — на всякий случай.

Ее разум был охвачен безумной смесью страха и трепета. Сколько еще людей погибнет на их глазах? Милостивые Боги, пусть все они будут мейгорцами.

Потребовался час, чтобы добраться до раненых. Час ходьбы по горным тропинкам, и каждый шаг уводил Яс все дальше от ее идеальной маленькой деревушки и возвращал к реалиям этого мира. Возвращал к войне.

В какой-то момент она увидела вдали почерневшие руины Киесуна. Когда-то этот город был всем, что она знала. Теперь она предпочла бы, чтобы его стерли с лица земли. Он был не более чем болезненным напоминанием о том, что она потеряла. Лучше сосредоточиться на будущем, на том, что могло быть.

А когда они увидели раненых? Ее сердце сжалось еще сильнее. Они заполнили Северную дорогу, простираясь, насколько хватало глаз. Не тысячи, как говорил Джессап, но более чем достаточно. И да помогут ей Боги, но первой мыслью Яс было то, что она бы не хотела, чтобы кто-то из них приближался к ее деревне. Нет, если они были иностранцами.

Она шла вдоль вереницы, пока ее люди работали, раздавая бурдюки с водой, обрабатывая раны или просто говоря несколько добрых слов, когда это было все, что они могли сделать.

Яс улыбалась и кивала, играя свою роль, но больше всего она смотрела на лица. Определяла, кто был джианином, а кто — мейгорцем. И, конечно, искала Хасана, молясь, чтобы его там не было, что он жив и невредим, а не мертв. Не такой, как остальные мужчины, которых она любила.

У них были травмы всех видов, от сломанных костей до отсутствующих конечностей, от обожженной кожи до порезанной плоти. Воздух наполнился гнилостным запахом, и не нужно было быть врачом, чтобы понять, что многие из них не доживут до конца недели, а некоторые и до конца следующего дня. Смерть витала над многими из них.

Слишком многими.

Яс потребовалось все ее мужество, чтобы не расплакаться и не отвернуться. Она заставила себя смотреть на их искаженные болью лица, испытывая то жалость, то облегчение, потому что она все еще не нашла лидера Ханран.

— Он все еще жив, — сказала она себе. — Пожалуйста, пусть он все еще будет жив.

— Яс! — Анан помахал ей рукой. С ним была женщина, которую она узнала, — Симона. Она была замужем за мейгорцем, знала язык и добровольно пошла в армию, чтобы помогать с переводом. Теперь она выглядела так, словно жалела, что не осталась дома. Одна ее рука была забинтована и висела на окровавленной перевязи, а лицо покрыто порезами и небольшими ожогами.

Рядом с ними стоял офицер из Мейгора, судя по тому, что осталось от его куртки. Его темные волосы были растрепаны, а в глазах застыла усталость. Он опирался на самодельный костыль, чтобы помочь сильно забинтованной ноге.

Яс поспешила к ним.

— Я бы сказала, что рада была тебя видеть, Симона, но, похоже, ты прошла через ад.

— Яс, — ответила женщина, поклонившись.

Яс оглянулась на шеренгу солдат:

— Милостивые Боги. Что случилось?

— Дайджаку напали на нас на фермерских землях, за горами, четыре или пять дней назад, — сказала Симона. — Зорика остановила их, в конце концов, но раньше... раньше...

— Все в порядке. Тебе не обязательно вдаваться в подробности. Я могу себе представить, — сказала Яс. — Хасан... он...

— В последний раз, когда я его видела, с ним все было в порядке, — сказала Симона. — Он идет с остатками армии в Айсаир.

Ее охватило облегчение:

— Я рада, что ты вернулась к нам, Симона. Ты можешь рассказать мне все позже, когда немного отдохнешь.

— Спасибо.

— Кто твой друг?

— Это капитан Портис. Он отвечает за раненых, — сказала Симона.

Яс кивнула мужчине, что, возможно, можно было расценить как попытку поклониться:

— Рада познакомиться с вами, капитан. Я — Яс.

Портис посмотрел на Яс с выражением, показавшимся ему довольно неодобрительным, затем что-то сказал Симоне по-мейгорски. Она ответила шепотом, почти смущенно. Разговор продолжался, а Яс и Анан стояли и ждали. В конце концов, Яс это надоело.

— Что-то не так?

Симона покачала головой.

— Капитан просто немного... сбит с толку твоим… ну, ты знаешь... — Симона коснулась своего лица как раз под левым глазом, там, где были татуировки Яс. — В Мейгоре это имеет дурное... значение.

— И здесь, — ответила Яс, пожалуй, чересчур резко.

— Я сказала ему, что с тобой все по-другому, — сказала Симона. — Что ты заботишься обо всех. Что ты не... одна из них. — Она перевела взгляд на Дина и Сорина.

— О нет, я одна из них, — сказала Яс. — Не сомневайся в этом. Эти слезинки появились на моем лице не потому, что я думала, что они выглядят мило. Я их заслужила. Я заслужила их так же, как заслужили их два моих друга.

Симона уставилась на нее, широко раскрыв глаза, испуганная, потерявшая дар речи.

— Ты не собираешься это переводить? — спросила Яс.

— Успокойся, — тихо сказал Анан. — Никто никого не хотел обидеть. Мы все на одной стороне.

Яс улыбнулась, но в ее улыбке не было теплоты, и она позволила мейгорианке это заметить:

— Конечно, на одной.

— Мы рады, что вы здесь, — сказала Симона. — Честно, рады. Кое-кому из мужчин... ну, им нужна ваша помощь, если мы хотим доставить их в пещеру.

— Мы не в пещере, девочка, — сказал Анан. — Мы на Хуторе Арлена.

Это вернуло немного жизни в ее глаза:

— На Хуторе?

Высокий рыбак кивнул:

— Мы снова строим нормальные дома.

Симона начала было что-то говорить Портису, но Яс подняла палец:

— Подожди. Прежде чем ты начнешь что-то обещать, знай, что никто из этих солдат не пойдет на Хутор.

— Не пойдет? — спросил Анан.

— Да, не пойдет, — сказал Яс. — Госпиталь мейгорцев находится на пляже Омасон. Они могут пойти туда. Там много хорошего жилья – даже лучшего, чем у нас на Хуторе, – для всех, пока они... выздоравливают.

— Но им нужна помощь... люди, которые бы за ними присмотрели, — запротестовала Симона. — Зорика обещала...

Яс снова улыбнулась:

— Зорике не следует обещать того, что должны сделать другие люди. Она еще не королева. На Хуторе нет места для… сколько вас всего?

— В путь отправилось около тысячи двухсот человек, — сказала Симона. — Но некоторые не выдержали путешествия на юг.

— Население Хутора составляет всего восемьсот человек или около того. Мейгорцы наводнили бы это место.

— Но после того, что они сделали... чем пожертвовали...

— Мы ценим жертвы каждого, Симона, ты это знаешь. Мы просто хотим как лучше, а пляж самый лучший. Конечно, мы пришлем людей, чтобы они помогли присмотреть за ними. Мы даже обеспечим вас едой, какой сможем, прямо на пляже.

Симона перевела Портису, который снова бросил на нее такой взгляд, что Яс не захотела ничего предпринимать, чтобы помочь ему, но он все равно кивнул.

— Капитан Портис согласен отправиться на пляж Омасон.

— Это хорошо, — сказала Яс. — В любом случае, это гораздо ближе отсюда. Раненые могут быть доставлены в госпиталь быстрее.

Симона тоже отвесила полупоклон:

— Да, Яс. Как скажешь.

Яс повернулась к Анану.

— Бери всех, кто тебе нужен, и помогите нашим героям добраться до пляжа. Я приду позже с едой и другими припасами для них всех.

Анан прочистил горло и пожал плечами, но, что бы ни было у него на уме, он решил не высказывать этого вслух.

— Сделаю, — сказал он. Он обнял Симону за плечи. — Пойдем, девочка. Нам лучше поторопиться.

Портис на мгновение задержался. Он постучал себя по щеке под левым глазом, точно так же, как это сделала Симона, затем указал на Яс и сплюнул на землю.

— Я тоже рада с тобой познакомиться. — На этот раз Яс по-настоящему улыбнулась ему, показав множество зубов. — Выздоравливай скорее.

Яс смотрела, как Портис, прихрамывая, побрел за Симоной и Ананом, затем повернулась к Дину и Сорину.

— Пойдемте домой.

— С этим мужчиной могут возникнуть проблемы? — спросил Сорин.

— Надеюсь, что нет, — сказала Яс. — Но если возникнут, мы с этим разберемся.

Ей надоел весь этот бардак.

46

Венна

Айсаир

Венна, Рояти и Сами попытались покинуть Айсаир через главные ворота на следующий день после встречи с Грейс. В конце концов, у них все еще были свои документы, так что это не должно было стать проблемой. Все должно было пройти легко. Правда, когда они прибыли, им показалось, что их там поджидает целая армия Черепов.

Некоторое время они наблюдали, как несколько человек попытали счастья с охранниками, споря о своих правах и размахивая бумагами, и говорили, что у них есть разрешение уйти. Черепам было плевать. Ворота были заперты, никто не входил и не выходил.

Венна и остальные вернулись на следующий день, но ничего не изменилось. Ворота были плотно закрыты.

— Этого следовало ожидать, — сказала Венна, наблюдая за хаосом. — Зорика скоро будет здесь.

Рояти сплюнула на землю:

— Они могли бы подождать еще пару дней, прежде чем все закрыть.

— Что же нам теперь делать? — спросил Сами. Он стоял между ними, держа каждую за руку. Иногда он выглядел совсем как ребенок, которым и был. Не ханран. Не просто хорошая маскировка. Просто ребенок.

— Мы все равно уйдем, — сказала Венна. — Можешь не сомневаться.

Оказалось, что это легче сказать, чем сделать. Они пытались в других воротах, но везде была та же ситуация. Никто не мог покинуть город.

Ворота были не единственным местом, где было много Черепов. Они были по всему городу. Проверяли документы. Преследовали невинных джиан. Арестовывали предполагаемых нарушителей спокойствия и ханранов. Вызывали бедствия. Казалось, куда бы она ни посмотрела, Черепа увозили джиан в запертых фургонах-клетках, и только Боги знали, куда.

Венна и другие избегали контрольно-пропускных пунктов, когда могли, и показывали свои документы, когда не могли, опустив головы и выглядя испуганными — не то чтобы им приходилось притворяться.

Они провели еще одну ночь на конспиративной квартире на Салин-стрит, ожидая, что Черепа в любой момент вышибут дверь. Дайджаку кружили над городом, издавая пронзительные крики, из-за которых заснуть было практически невозможно.

— Они знают что-то, чего не знаем мы? — спросила Рояти, наблюдая за демонами из окна.

— Может быть, они просто разминают крылья, — предположила Венна. — Пока они нас не ищут, мне все равно, что они делают. — Это было легко сказать, но в это было гораздо труднее поверить. Дайджаку заставляли их съеживаться от каждого крика.

Вскоре после рассвета стук в дверь разбудил их всех. Была очередь Сами стоять на страже, но мальчик заснул, как и все. Вот и заботься о том, чтобы тебя не застали врасплох. Венна схватила нож, жалея, что это не меч.

— Кто там? — спросила Рояти, тоже обнажая клинок.

— Кос, — раздался голос старика из-за двери.

Рояти оглянулась на Венну. «Проверь улицу», — прошептала она.

Венна слегка отодвинула занавеску.

— Улица пуста. — Они обе знали, что это ничего не значит. Венна встала так, чтобы ее было не видно, когда дверь откроется. — Впусти его.

Спрятав нож за спину, Рояти сделала, как ей было сказано.

Венна наблюдала за реакцией Рояти, готовая броситься, если понадобится, но Рояти усмехнулась и отступила назад.

— Входи быстрее, — сказала она.

Кос вошел, и Рояти мгновенно захлопнула дверь. Он подпрыгнул, когда увидел Венну с ножом в руке:

— Блядь. Что ты делаешь — подкрадываешься ко мне?

Венна покачала головой и улыбнулась. Она убрала нож в ножны и похлопала старика по руке:

— Извини. Подумала, что ты мог принести с собой неприятности.

Кос потер лицо:

— Ага, ну, этого дерьма снаружи предостаточно — никому не надо, чтобы я принес вам еще.

Рояти опустилась на стул:

— Ты знаешь, что происходит?

— Не-а, — ответил Кос. — И я не видел Грейс. Что бы это ни было, это заставило Черепов поволноваться. Я потерял счет количеству арестованных. Я пришел сюда, ожидая узнать, что вас тоже арестовали.

— Нам нужно убираться отсюда, пока не поздно, — сказала Венна.

— Что ж, это еще одна причина, по которой я здесь. У меня есть вариант выхода для вас все, — сказал Кос. — Женщина по имени Джо ждет вас у себя дома.

Остаток утра у Венны и остальных ушел на то, чтобы добраться до дома Джо. Они выбрали длинный кружной маршрут, который позволял избежать как можно большего количества контрольно-пропускных пунктов. Здание выходило на Кресент-авеню, дорогу, которая шла параллельно городской стене. Ханраны прорыли туннель длиной в двести футов, который шел под стеной и вел к полям за ней. Ханранам потребовалось шесть месяцев, чтобы прорыть его, они рыли норы, как кроты, заталкивая землю обратно в туннель, чтобы другие могли собрать ее и рассеять по городу. На его изготовление ушло так много времени, что им пользовались всего неделю или около того, каждую ночь вывозя контрабандой несколько семей.

Кос сказал, что о нем знали только несколько человек, а Черепа, конечно, нет.

Но он ошибался.

Возле дома Джо стоял фургон-клетка. На сиденье кучера сидел Череп, но, насколько могла судить Венна, он был один. Однако входная дверь в дом была открыта. Это не предвещало ничего хорошего.

— Мы возвращаемся? — спросила Рояти.

— Нет, — ответила Венна. — Там только один фургон. Должно быть, отряд небольшой. Может быть, три или четыре Черепа.

— И что?

— Мы их сделаем. Сегодня мы уезжаем из города, и это по-прежнему лучший способ.

— Ты уверена?

— Да. — Венна повернулась к Сами. — Иди и отвлеки возницу. — Она вытащила нож из ножен на пояснице.

Сами кивнул. Он направился прямо к фургону, окликая возницу:

— Ты не видел мою маму?

— Уходи, — сказал Череп.

— Я потерял свою мамочку, — заплакал Сами. — Я не могу ее найти. Ты мне поможешь?

Череп поднял кнут:

— Убирайся, сейчас.

— Пожалуйста, — продолжал Сами. — Я хочу найти свою мамочку.

— Убирайся. — Череп опустил кнут. Сами вовремя поднял руку, чтобы защитить лицо, но хлыст оставил кровавую полосу на его предплечье.

К тому времени Венна уже добралась до задней части фургона и встала за спиной возницы, когда он занес руку, чтобы снова ударить Сами. Между пластинами брони, прикрывавшими талию, спину и пояс Черепа, была небольшая щель, слишком хорошая, чтобы от нее отказываться, поэтому Венна вонзила нож так сильно, как только смогла, и притянула Череп к себе, чтобы нож вонзился поглубже. Череп вскрикнул, падая, и Венна проследила, чтобы он сильно ударился о землю. Она вытащила нож из его спины и воткнула ему под подбородок, а затем в мозг, просто чтобы убедиться, что он мертв.

Мгновение спустя она была на ногах, держа в руке меч Черепа. Она подбежала к Сами и осмотрела его руку. Порез был серьезный, слезы текли градом. Она отрезала край его рубашки и перевязала рану. Немного, но все, на что достало времени.

— Оставайся здесь, храбрый мальчик, — сказала она Сами, изображая улыбку. — Если дела пойдут плохо, убегай и найди Коса.

Мальчик кивнул, превозмогая боль. Затем в дом вошли Венна и Рояти с оружием в руках. В конце коридора спиной к ним стоял Череп, наблюдая за тем, что происходило на кухне. Судя по крикам на эгриле, там происходило что-то неприятное. Неудивительно, что они не слышали, как их друг умирал снаружи.

Венна не теряла времени даром. Она полоснула скимитаром по подколенным сухожилиям мужчины — одному из немногих мест, не защищенных доспехами. Он рухнул, Венна наступила ему на лицо, и побежала на кухню. Внутри было еще два Черепа, а Джо и ее семья лежали между ними на полу, связанные. Когда Черепа увидели, что их друг упал, головы обоих резко дернулись вверх.

Венна рванулась вправо и врезалась в одного из них со всей силы, полагая, что Рояти справится со вторым. Ублюдок даже не успел выхватить меч, как они врезались в стену. Полка опрокинулась, и на голову Венны посыпалось дерьмо, но она была слишком занята, чтобы это заметить — она кричала в лицо Черепу и пыталась полоснуть лезвием меча по его горлу. Он сопротивлялся, попытался ударить ее коленом в пах, но это было глупое движение, и, потеряв равновесие, упал. Венна была сверху, но он держал ее за оба запястья, не давая мечу перерезать ему горло. Он выкрикнул в ее адрес какую-то гадость на эгриле. Она тут же закричала в ответ. Он снова ударил коленом, но это был уже не удар. Венна попыталась приподняться, чтобы перенести вес на меч и заставить его опуститься, но Череп был чертовски силен, и, лежа, сумел выпрямить руки. Теперь она стала полной идиоткой, потерявшей равновесие. Череп отбросил ее в сторону, и Венна врезалась в стол, опрокинув его так, что он упал прямо на нее. Она оттолкнула стол, но Череп бросился на нее, схватив за шею, выдавливая из нее жизнь. Она где-то потеряла меч, поэтому ударила его по лицу, разбив костяшки пальцев о его шлем, не причинив ему при этом никакого вреда.

От попыток убить его она перешла к попытке спасти свою собственную жизнь. Она попыталась оторвать руки Черепа от шеи, но он был слишком силен, его тяжелая броня впивалась в нее со всех сторон, а его зловонное дыхание обдавало ее лицо. Теперь она не могла даже кричать, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться. Она вцепилась в его руки, но они крепко впились в ее шею, и у нее не было сил.

Так она умрет.

Ей удалось взглянуть на Рояти, но у той было достаточно проблем с собственным Черепом — каждый из них пытался пустить в ход свой меч, борясь за свою жизнь.

Венна пыталась дышать, пыталась бороться, пыталась жить. Перед ее глазами начало темнеть. Рев в ее голове затих. Ее ноги перестали дергаться.

Дерьмо. Тиннстра…

Череп закричал, его кровь брызнула прямо в лицо Венне. Его спина выгнулась дугой, и он отпустил ее горло. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы набрать воздуха в легкие, когда эгрил свалился с нее, пытаясь дотянуться до чего-то позади себя. Он дико замахал руками, врезался в стену, широко раскрыв глаза, крича, кровь текла у него изо рта и заливала его белые доспехи. Когда он перестал двигаться, она увидела нож у него в спине и Сами, стоящего позади него.

— Спасибо, — прохрипела она, но, во имя Богов, ей было больно говорить.

Мальчик подбежал к ней и помог сесть, пока она втягивала воздух.

Но у нее не было времени прийти в себя — Рояти нуждалась в ней. Венне потребовалось две попытки, чтобы поднять упавший скимитар, и она наполовину подползла, наполовину упала к своей подруге. Она взмахнула мечом, скорее раздражая, чем угрожая, но этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Черепа. Он повернулся, ослабив хватку на Рояти, и шулка не стала терять времени даром. Она вонзила лезвие в лицо Черепа, прямо в его кричащий рот. Он попятился, пытаясь убежать, и упал на лежащую на полу Венну. Она ударила его ногой, пытаясь освободиться, в то время как Рояти нанесла ему еще несколько ударов ножом для пущей убедительности.

— Освободи Джо, — прохрипела Венна с пересохшим горлом. Сами вытащил нож из спины убитого и подбежал к женщине и ее детям.

— Ты ранена? — спросила Рояти.

Венна попыталась улыбнуться.

— Да, но я жива. — Она поднялась на колени, кашляя и отплевываясь, полностью осознавая, как им повезло. — Ты?

— Жива.

Венна поднялась на ноги, когда Сами освободил последнего из детей, и они бросились в объятия матери.

— Слава Богам, вы появились вовремя, — сказала Джо. — Я думала, нам конец.

— Они знали о туннеле? — спросила Венна.

— Они просто спросили, где ханраны, — сказала Джо. — Они сказали, что убьют моих детей у меня на глазах, если я им не скажу.

— У тебя есть два варианта, — сказала Венна. — Иди и спрячься где-нибудь в городе или уходи с нами прямо сейчас, потому что ты не можешь здесь оставаться. Скоро прибудут новые Черепа. Возможно, они уже в пути.

— Но это наш дом, — сказала Джо.

— Ты сможешь вернуться сюда после того, как Черепа уйдут.

Джо бросила на нее взгляд, говоривший о том, что она ни на секунду в это не поверила:

— Мы заберем наши вещи.

— Сначала покажи мне туннель, — сказала Венна.

Люк был расположен в полу там, где раньше стоял кухонный стол, который теперь валялся разбитым в углу, а на его месте лежали тела Черепов. Венна, Рояти и Сами выволокли трупы в коридор, оставляя за собой кровавый след.

Люк по-прежнему был почти невидим — за исключением небольшого отверстия, в которое Венна едва могла просунуть пальцы. После рывка люк открылся, открывая узкую шахту, уходящую на десять футов в туннель.

— Вы с Сами принесите Череп, лежащий снаружи, — сказала Венна Рояти, когда Джо ушла собирать свои вещи. — Спрячьте его в доме.

— Что насчет фургона? — спросила Рояти.

— Сейчас мы ничего не можем с этим поделать, но он не привлечет такого внимания, как мертвый Череп, лежащий на улице.

Рояти похлопала Сами по руке.

— Давай поторопимся.

Джо вернулась со своими тремя детьми, все они сжимали в руках маленькие мешочки. Она собрала все продукты, которые оставила на кухне, и сложила их в свой мешок.

— Не так уж много для целой жизни, прожитой здесь.

— Могло быть и хуже, — сказала Венна, указывая подбородком на мертвые Черепа.

— Мы уходим? — спросила Рояти, возвращаясь на кухню.

— Так, все. Будьте внимательны, — сказала Венна. — Рояти пойдет первой — она убедится, что Черепа не поджидают нас по ту сторону стены. Затем пойдут дети, потом Джо, потом Сами. Я последняя. Когда настанет ваша очередь выходить из туннеля, дождитесь сигнала Рояти, что можно идти. Не уходите, если она не скажет, что это безопасно.

Все кивнули, даже дети, которые старались выглядеть храбрыми.

— Хорошо, — продолжила Венна. Она присела на корточки, чтобы ее глаза оказались на одном уровне с глазами детей Джо. — Там будет темно, и вы можете удариться головкой или поцарапать коленку, но я хочу, чтобы вы продолжали идти, пока не сможете идти дальше. Все закончится раньше, чем вы успеете оглянуться. Ваша мама будет рядом с вами, а Рояти позаботится о том, чтобы вас не ждало ничего плохого.

— Спасибо тебе, — прошептала Джо поверх голов своих детей.

Шахта была тесной для Рояти, и ей пришлось крепко прижимать меч к телу, когда она спускалась. Затем Венна досчитала до пятидесяти, прежде чем позволила первому ребенку последовать за ней, затем сосчитала еще раз, прежде чем за ней последовал второй. Последним ребенком была младшая дочка Джо, и она заплакала, когда ступила на лестницу.

— Мне страшно, — сказала она. — Я не хочу туда спускаться.

— Просто сейчас темно, — сказала Джо. — С тобой все будет в порядке. Я тебе обещаю.

— Почему бы вам не спуститься вместе? — спросила Венна. — Тогда ты знаешь, что твоя мама будет с тобой всю дорогу. — Это предложение, казалось, успокоило девочку настолько, что она начала спускаться, и Джо последовала за ней.

— Спасибо, что не остался на улице, как я тебе советовала, — сказала Венна Сами, когда настала очередь мальчика. — Ты спас мне жизнь.

Парень ухмыльнулся:

— Очень приятно. Ты бы поступила так же.

— Да. А теперь иди.

Мальчик спустился вниз, оставив Венну одну на кухне. Она сняла ножны с одного из мертвых Черепов и вложила в них скимитар. Не было никакого смысла пристегивать ножны, пока она не окажется по другую сторону стены, но она была чертовски рада, что у нее есть меч.

Держа в руках меч и свой небольшой рюкзак, Венна спустилась в туннель. Внизу ей потребовалось некоторое усилие, чтобы развернуться и встать на четвереньки, но она как-то справилась с этим, сведя к минимуму новые порезы и ушибы. Затем, держа перед собой меч и рюкзак, она поползла в темноту. Она слышала, как Сами шаркает перед ней, но не могла даже разглядеть свою руку, поднесенную к лицу.

Темнота давила на нее, затрудняя дыхание, когда она, переставляя колени, продвигалась по туннелю, подтягиваясь вперед пальцами рук и отталкиваясь носками ног. Сверху сыпалась грязь, еще более пугающая в темноте. Не требовалось много усилий, чтобы представить, как все это обрушивается на нее, и все будет кончено. Мертвая и похороненная в одном месте. Боги, она не хотела умирать здесь, внизу.

Она старалась двигаться быстрее, но это было невозможно. Спешить было некуда, только паниковать. Венна сосредоточилась на том, чтобы делать глубокие, размеренные вдохи. Все будет хорошо. Скоро она уйдет из Айсаира. У нее есть карта. Все, что было нужно Тиннстре.

Затем она увидела впереди свет, обрисовывающий очертания тела Сами, и поняла, что находится в конце туннеля.

Затем Джо закричала. Ее дети закричали. Рояти закричала:

— Нет!

Венна вздрогнула, услышав лязг мечей, затем Рояти закричала от боли, а мгновение спустя Джо и ее семья замолчали.

Венна застыла в туннеле, не желая верить в то, что услышала. Это, должно быть, были Черепа. Они, должно быть, убили Ройати, Джо и ее детей. Сами, должно быть, подумал о том же, потому что, не дожидаясь приказа, начал двигаться к ней, не поворачиваясь.

Кто-то наверху закричал на эгриле. Кто-то засмеялся.

Венна услышала треск поднимаемой дубинки Избранного.

— Сами! — закричала она.

Мальчик обернулся и посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, полными страха:

— Венна?

Свет. Жар. Темнота.

Венна открыла глаза. Каким-то образом она была жива. Каждая клеточка ее тела болела. Щеки и руки горели от ожогов. Грязь покрывала ее лицо, прилипала к телу и заполняла большую часть пространства вокруг нее, и она ничего не слышала — но была жива.

Она увидела впереди несколько пятнышек мягкого света, которые позволяли надеяться на выход. Сработал какой-то первобытный инстинкт, и она начала раздвигать землю, прокладывая себе путь вперед, не заботясь о том, что ждет ее наверху. Она просто знала, что должна выбраться из этого туннеля. Вылезть из грязи.

С обожженными руками она двигалась медленно и мучительно, но продолжала двигаться, как и велела детям Джо. Между пальцами у нее текла кровь, когда она сплевывала грязь изо рта.

Затем ее рука коснулась чего-то. Не грязи. Твердого, изогнутого, зазубренного, холодного. Это была часть черепа Сами. Всего лишь осколок. Но ее пальцы нащупали еще плоть, кости и обрывки одежды. Мальчик принял на себя всю тяжесть удара, спасая Венну в последний раз. Милостивые Боги, она надеялась, что он обрел покой. Он это заслужил.

К горлу подступила желчь, но она проглотила ее, проталкивая себя мимо того, что осталось от Сами. Она продолжала ползти, протискиваясь через то, что осталось от туннеля, пока ее лицо не почувствовало свежий воздух, и она не посмотрела в вечернее небо. Она не двигалась, прислушиваясь к солдатам, стараясь дышать неглубоко. Звезды над головой сверкали красотой, которая контрастировала со страданиями мира внизу. Венна не знала, что причиняло ей больше боли — тело или душа. Когда она вернулась в Джию, то думала, что все наладится, но все оказалось еще хуже. В Мейгоре она ожидала смерти. Здесь она хотела жить. Она хотела, чтобы ее друзья были живы. Она хотела, чтобы эта про́клятая Богами война закончилась.

Наконец, когда она была настолько уверена, насколько это было возможно, что она одна, Венна добралась до последней части туннеля. Она подтянулась, зацепилась пальцами за верх и подтянулась. Она попыталась оттолкнуться ногами, но не смогла ни за что ухватиться. Жар от взрыва Избранного превратил стены туннеля, ведущего на поверхность, в стекло. Она упала, побежденная, руки болели, пальцы кровоточили еще сильнее.

Она попробовала еще раз, на этот раз подпрыгнув, чтобы придать себе инерцию, но ее ноги снова соскользнули со стен, и, несмотря на все ее усилия, Венна, как и прежде, оказалась на заднице на дне шахты.

На глаза у Венны навернулись слезы, но она сердито смахнула их и встала. Выход был — он был всегда. Она сняла ботинки и носки и выбросила их из туннеля. Пришло время использовать узость туннеля в своих интересах.

Венна прислонилась спиной к одной из стенок шахты, а затем подтянула ноги, чтобы как можно плотнее втиснуться в образовавшееся пространство. Зажатая таким образом, она поползла вверх, все время испытывая боль и чувствуя себя глупо из-за того, что с самого начала не поднималась таким образом. Прошла целая вечность, но, во имя Богов, она была счастлива, когда упала на выжженную землю снаружи.

Затем она вспомнила, что произошло на почерневшей траве, и ее хорошее настроение улетучилось вместе с ветром. Тела ее друзей исчезли, но они оставили после себя много крови.

— Я за вас отомщу. — Венна взмолилась, чтобы это не было пустым обещанием, хотя она понятия не имела, как сможет его сдержать.

Она была в сотне футов от городских стен, и такое же расстояние отделяло ее от укрытия в ближайшем лесу. К счастью, Черепа еще не успели зачистить территорию, сосредоточив все свои усилия на юге. Пришло время для последнего рывка ее измученного тела.

Венна вскочила на ноги, схватила свои ботинки и — наполовину бегом, наполовину спотыкаясь — направилась к лесу. Она нырнула под ветку и обогнула кусты, радуясь этой темноте, другой. Теперь она чувствовала себя в безопасности. Защищенной.

Она шла все дальше, углубляясь в лес, пока боль в легких не заставила ее остановиться. Она спряталась за древним дубом, хватая ртом воздух и удивляясь, что все еще жива. И тут на глаза ей навернулись слезы, слезы, которые она обещала не лить, слезы, которые она не могла остановить. Ее тело сотрясалось от боли. Боги, сколько еще она сможет это выносить? Сколько еще людей умрет на ее глазах?

47

Зорика

Северная дорога

Зорика проснулась злой. Она почти не спала; мысли обо всех их потерях — ее потерях — крутились у нее в голове всю ночь, как бы крепко она ни закрывала глаза.

Двенадцать дней назад у нее была армия. Она думала, что приведет ее к победе и очистит Джию от пятна Эгрила. По правде говоря, она думала, что сможет победить в Секановари в одиночку — как это было в Лейсо. Теперь она уже не была так уверена. Теперь она чувствовала себя уязвимой. Ей нужна была ее армия. Ей нужен был Аасгод, и она нуждалась в Тиннстре больше, чем когда-либо.

Но именно Тиннстра заставила ее задуматься. Она была в ярости на свою мать. Мало того, что она потеряла глаз на пляже Омасон, бросившись в безумную атаку, так еще и ее выходки с тех пор были почти самоубийственными. Казалось, Тиннстре действительно было все равно, выживет она или умрет. Что еще хуже, Тиннстре, похоже, было плевать и на свою королеву.

Зорика надела доспехи и пристегнула меч, стараясь не думать о том, в каком беспорядке все было. Во имя Богов, как же она жалела, что ушла из прошлого и не осталась в Айсаире с Вексом. Не вышла за него замуж. Этого было бы для нее достаточно. Более чем достаточно. Лучше, чем сейчас.

— Ваше Величество? — позвал Аасгод откуда-то снаружи. — Вы проснулись?

Зорике хотелось закричать. Она только что проснулась, а люди уже предъявляли к ней требования. У нее не было ни минуты для себя. Для того, что спокойно подумать.

— Да. — Она выдавила это слово сквозь стиснутые зубы. Притворяясь спокойной. Притворяясь королевой. — Войдите.

Аасгод отвел створки в сторону и нырнул внутрь. Он улыбнулся.

— Вы хорошо спали?

— Нет, вообще не спала, — огрызнулась она в ответ.

— Извините, — ответил маг. — Это был глупый вопрос. Скорее по привычке, чем из-за чего-либо еще. Сомневаюсь, что кто-то спал. — Он провел рукой по волосам. — Я, конечно, не спал. Я все еще ожидал нового нападения.

Честность этого человека немного остудила гнев Зорики:

— Не извиняйтесь. Я была груба. Я устала и... расстроена.

— Это понятно.

Зорика подняла глаза:

— Я рада, что вы здесь. Я бы потерялась без вас.

— Я тоже рад, что я здесь — большую часть времени. Должен признаться, были моменты, когда я желал иного... желал благополучно вернуться в свою библиотеку в Айсаире.

— Я только что подумала о том же, — сказала Зорика. — Я думала о Вексе... мужчине, которого я встретила. Однажды он попросил меня выйти за него замуж. — Было странно произносить эти слова вслух. Она никогда раньше никому об этом не говорила. Даже Тиннстре. — Я сказала нет.

— Он показался мне хорошим человеком. — Аасгод сжал ее плечо. Простой жест, но ей этого не хватало. — Важно, чтобы вы помнили об этой любви и дорожили ею в предстоящие тяжелые дни. Это может все изменить.

— Аасгод... — Зорика замолчала, не зная, стоит ли говорить о том, что ее беспокоит.

— Да, Ваше Величество?

Она отвернулась от него и взяла свой шлем:

— Ничего страшного. Не волнуйтесь.

— Если вас что-то беспокоит, Зорика...

Она закрыла глаза:

— Просто... говорить об этом — это как предательство… Особенно говорить с вами.

— О, — сказал маг. — Тиннстра.

Она подняла глаза, на глазах у нее выступили слезы:

— Да.

— Вы можете мне доверять. То, о чем мы говорим, остается между нами.

— Меня беспокоит не только то, что она сделала. Дело в ней. Она... так сильно изменилась.

— Разве не все мы изменились?

— Вы в последнее время разговаривали с Тиннстрой? — тихо спросила Зорика.

— Нет. Уже несколько дней. Она замкнута, и, как вы знаете, мы никогда не были лучшими друзьями.

— Я беспокоюсь о ней. Глупо, правда, — ей, как никому другому, не нужно, чтобы о ней беспокоились, — но я беспокоюсь.

Аасгод помолчал, тщательно подбирая слова:

— Она... она хочет выиграть эту войну.

— Но какой ценой? Вы знаете, как ее называют солдаты?

— Да. Одни говорят, что она дочь Синь, другие — что она сама Синь. Они думают, что она — Смерть.

Зорика вытерла уголок глаза:

— Она моя мать.

— И всегда будет.

— Тогда почему я ее больше не узнаю?

— Тиннстра вернется к вам, когда все это закончится. В глубине души она хороший человек. Вы это знаете.

— Когда-то была. До того, как она начала пить воду Чикара. До того, как вода ее изменила.

Аасгод замолчал, как будто пытался придумать, что ему следует сказать.

— Это правда, она пьет слишком много воды. Каждый раз, когда я ее вижу, мне кажется, что она выпила еще. Но я беспокоюсь не только о том, как это влияет на нее. Мы привезли с собой из прошлого совсем немного, и запас Тиннстры, должно быть, уже на исходе. Я боюсь, что скоро она начнет пить мою.

— Мы не можем этого допустить. Без воды вы будете бессильны.

— Ну, разговор с ней не поможет. Я удивлен, что она до сих пор не пырнула меня ножом.

— Что нам делать?

— Не знаю.

— Я боюсь, — сказала Зорика. — Боюсь, что она...

— Боюсь, что она сделает что? — Голос Тиннстры заставил их вздрогнуть.

Они оба покраснели, и Зорика почувствовала себя виноватой. У входа в палатку стояла ее мать:

— Тиннстра! Я не знала, что ты здесь.

— Очевидно. — На глазу Тиннстры была новая повязка, черная. — Есть ли что-нибудь, что ты бы хотела сказать мне в лицо, то, о чем ты с удовольствием говорила за моей спиной?

Аасгод шагнул вперед, встав между двумя женщинами:

— Тиннстра, все было не так.

— Заткнись, или я отрежу тебе язык, — огрызнулась Тиннстра. Она набросилась на Зорику. — После всего, что я сделала для тебя — отказалась от всего ради тебя, — и так ты мне отплатила? Ты сказала ему, что боишься меня? Милостивые Боги, я практически твоя мать.

— Ты действительно моя мать, — сказала Зорика. — Ты неправильно поняла, что я пыталась сказать.

— Конечно, — сказала Тиннстра. Ее улыбка была жестокой, режущей. — Я должна была понять, что ошиблась. Пожалуйста, прости меня.

— Тиннстра, ты слишком остро реагируешь, — сказал Аасгод.

Внезапно на лицо Аасгода уставился нож:

— Что я тебе говорила о разговорах?

— Ширудан. — Щит, вставший между Тиннстрой и Аасгодом, не позволил ей напасть на мага, но не помешал Тиннстре бросить сердитый взгляд в сторону Зорики, который ударил девушку в сердце.

Ее мать убрала нож обратно в ножны. «Если позволите, я вернусь к попыткам защитить вашу жизнь». Ее поклон был коротким, официальным, холодным, затем она повернулась и вышла из палатки.

Единственным звуком был треск щита, когда Зорика и Аасгод смотрели ей вслед.

— Простите, — сказала Зорика, рассеивая щит. — Я подумала, что она собиралась… Простите.

Аасгод глубоко вздохнул:

— Я тоже так подумал.

— Я должна пойти за ней... объяснить.

Аасгод протянул руку.

— Не сейчас. Я думаю, она только что выпила немного воды Чикара. Что бы вы ни сказали, она этого не услышит, и ситуация может обостриться.

— Она не причинит мне вреда, — сказала Зорика. — Она не сможет.

— Она могла бы попытаться.

— Это из-за воды с ней такое происходит, так? Вода делает ее злой? Опасной?

— Вода. Война. Наверно, все. — Аасгод почесал в затылке. — Тиннстра провела последние пятнадцать лет, пытаясь стать тем, кем она не является, погребая себя под гневом и магией. Но настоящая она — женщина, которая вырастила вас и любит, — она все еще там. В этом я уверен.

Зорика посмотрела в окно палатки, чувствую, что ее сердце разбито.

— Надеюсь, вы правы.

На этот раз Аасгод улыбнулся легко:

— Вы знаете, как вас называют солдаты?

— А я хочу это знать? — Зорика сомневалась, что это было что-то хорошее.

— Надежда. Они называют вас Надеждой.

— Это уже кое-что, я полагаю.

— Это все.

48

Раласис

Северная дорога

Еще одно утро.

Раласис застонал. Он начинал их ненавидеть. Больше, чем когда-либо.

Раласис никогда не был одним из тех раздражающих «жаворонков», которые вскакивают с постели едва рассветет. Чаще всего в этот момент он брел домой, пошатываясь, настолько пьяный, насколько это вообще возможно. Затем он падал в постель, обычно в чьей-то компании, и спал остаток дня, пока не приходило время проделать все это снова, смывая головную боль той же порцией яда, из-за которого он изначально чувствовал себя таким жалким.

Теперь он смотрел на те моменты похмелья в Лейсо с новой точки зрения. Если бы у него была хоть малейшая возможность пережить их еще раз, он бы не стал жаловаться. Не стал бы думать, что наступил конец света потому, что он выпил три или четыре бутылки плохого вина или фляжку, а то и девять стаканов домашнего напитка Ирнуса. Нет, он бы решил, что он самый счастливый человек на свете.

В конце концов, ванна была бы под рукой, чтобы успокоить его боли. Его ждала бы чистая одежда. Хороший завтрак. Свежая вода. Чашка чая. Возможно, улыбка красивой женщины.

Даже в море у него были еда и вино, корабль под ногами, команда, которую он обожал, и новые горизонты, к которым он стремился.

Но теперь? У него было только одно — страдание. Почему он согласился на это? Почему? Почему? Почему?

Конечно, он знал причину. Слишком хорошо знал, почему согласился. Знал, на кого хотел произвести впечатление. С кем хотел быть. Боги, он был дураком, как и говорил его отец.

И неудивительно, что она им не интересовалась. Грязь въелась в его кожу так глубоко, что он сомневался, что когда–нибудь снова станет чистым, а его одежда — то, что от нее осталось, — воняла до небес. Даже кожа под волосами чесалась так, что он думал, будто там поселились вши.

Но хуже всего были ноги. В синяках и волдырях, кровоточащие. Каждый вечер, если была возможность, он мыл их в любой реке или ручье, который мог найти, чтобы холодная вода успокоила их и уберегла от инфекции. Но, во имя Богов, это приносило мало облегчения. Чудо, что он вообще смыкал глаза, учитывая волны жгучей боли, которые всю ночь накатывались на него снизу.

Он даже спросил Зорику, может ли она совершить над ними какую-либо магию, но, видимо, были пределы и ее силе.

Пословица говорила, что армия сражается стоя, и это было просто напоминанием о том, почему он стал моряком. На борту корабля не надо много ходить, и это хорошо.

Он поморщился, откинул одеяло и уставился на испорченные куски мяса на концах своих ног. Во имя сисек Насри, у него возникло искушение ударить по ним мечом и положить конец своим мучениям. Конечно, ампутация собственных ног была бы не очень привлекательна для нее, не говоря уже о женщинах, которых он мог бы встретить в будущем, если бы пережил эту войну. Поэтому вместо этого он сел, поморщился, когда его ноги коснулись острой как бритва травы, и задумался, как он переживет еще один день марша по этой про́клятой Богами стране.

Эх, вернуться бы в Мейгор.

Он нашел пару почти сухих носков и натянул их, превозмогая боль. Затем надел ботинки, и это могло бы заставить его поднять крик на весь лагерь. Чудо, на самом деле, что он этого не сделал.

Он отряхнул грязь со своих брюк, хотя это не имело особого значения. В конце концов, они были испачканы гораздо худшим, чем грязь. Он бы постирал их, если бы у него была такая возможность, но для этого ему пришлось бы их снять, а рисковать этим он не собирался ни в коем случае. Не сейчас, когда он в любой момент ожидал атаки Черепов. Последнее, что ему было нужно, — пытаться драться с этими ублюдками в нижнем белье.

Он натянул пиджак поверх рубашки и застегнул его на все пуговицы, убеждая себя, что выглядит почти шикарно, затем почесал бороду и понял, что это не так. Горячее бритье было еще одной роскошью, которой ему не хватало.

В конце он пристегнул свой меч и понял, что больше не может откладывать встречу с миром. И все же он колебался, прежде чем покинуть свою палатку, зная, с чем ему придется столкнуться, и какую вину он будет испытывать.

Милостивые боги, неудивительно, что отец считал меня дураком.

Когда он вышел наружу, то увидел Гила, Сирену, Джейми, Айриса и еще нескольких человек из его старой команды, сидевших вокруг жалкого костра с лицами, которые выглядели в сто раз более жалкими.

— Утро, — сказал Раласис с сияющей улыбкой, полной наигранного веселья. — Вы с нетерпением ждете еще одного восхитительного дня?

— Утро, командор, — поздоровался Гил. — Сомневаюсь, что оно будет восхитительным. Отнюдь нет. — Его первый помощник взглянул на остальных и получил кивки в ответ. Нехороший знак. Раласис всю свою жизнь провел на борту кораблей и знал, как выглядят мятежники, еще до того, как мысль о предательстве приходила им в голову.

— Ну же, Гил, мы все живы и не потеряли ни одной конечности. Ночью на нас никто не нападал — если только я ничего не проспал, — улыбнулся Раласис. — Я знаю, что сплю крепко, но даже я бы проснулся, если бы здесь бушевало сражение.

— Я ничего не знаю об этом, командор, — сказал Сирена. Он получил это прозвище из-за того, что умел обращаться с женщинами в любом порту. — Вы храпели во время многих штормов. — Он рассмеялся собственной шутке, но Гил заставил его замолчать.

Значит, все очень серьезно.

— У тебя что-то на уме, Гил? — спросил Раласис. Лучше выпустить яд наружу, чем позволить телу загноиться.

Первый помощник пошевелил шеей и попытался улыбнуться. Жалкое зрелище.

— Я надеялся, что, возможно, вы передумаете. Возьмете курс на юго-запад.

— Что? Обратно в Мейгор?

Гил невинно пожал плечами:

— Это неплохая идея, командор. Люди были бы счастливы последовать за вами.

— Счастливы?

— Да, командор.

— И это мнение... всех наших храбрых солдат, находящихся здесь?

Гил смутился, словно не хотел, чтобы Раласис узнал, что он сговорился за спиной своего капитана.

— Ну же, Гил. Не стесняйся меня, — сказал Раласис. — Ты сам начал этот разговор.

— Да. Большинство из них.

— Ты серьезно поработал. — Раласис сделал вид, что задумался, глядя в небо и подперев подбородок пальцем. — Остаться или уйти. Остаться или уйти. Остаться или уйти. Трудный выбор, мой друг. Что лучше?

Они наблюдали за ним, все выглядели взволнованными и неуверенными. Раласис тянул время, как будто действительно думал об этом.

— Гром и молния! — крикнул он, заставив их всех подпрыгнуть. — Ты убедил меня. Подай сигнал, Гил, друг мой. Собирай людей. Пошли.

— Обратно в Мейгор? — Глаза Гила заблестели.

— Конечно. Есть ли лучший способ почтить память наших храбрых павших, чья кровь обагрила каждый дюйм земли отсюда до Киесуна, чем вернуться домой и бросить наших союзников, когда они больше всего в нас нуждаются? Есть ли лучший способ добиться, чтобы наши имена жили вечно? О нас будут петь песни, когда мы вернемся. Возможно, это будут не самые приятные песни. Но наши имена будут известны. Каждый раз, когда мы куда-то идем, они будут говорить: «Вот они, те умные, которые сбежали». Нас будут называть трусами, перебежчиками и тому подобным, но какое это имеет значение? Мы останемся живы! — Он обнял Гила за шею и крепко прижал к себе, так что тот едва не потерял равновесие. — Спасибо, что это предложил. Что бы я без тебя делал?

— Звучит не очень хорошо, когда вы так говорите, командор. — Гил попытался высвободиться, но Раласис крепко его держал.

— Нет? Ты так не думаешь? Наверняка вы все говорили об этом, когда сговаривались за моей спиной? — Он переводил взгляд с одного лица на другое, но никто не смотрел ему в глаза. — Возможно, вы всерьез подумывали о том, чтобы воткнуть мне нож в спину, если я не соглашусь? Оставить меня здесь, в грязи, с остальными нашими друзьями и соотечественниками.

— Мы бы никогда так не поступили, командор, — сказал Джейми. — Мы делаем то, что вы нам говорите.

— Тогда, может, нам стоит придерживаться первоначального плана? Вы его знаете — мы продолжаем помогать спасать людей, которые спасли нас. Где мы будем вести себя как люди чести, а не как трусы? — Раласис наклонился к Гилу так близко, что их носы едва не соприкасались. — Или ты хочешь обсудить это с остальными, как рыбачки из Скорна?

Гил попытался отдернуть голову, но Раласис все еще крепко держал его.

— Нет, командор, — наконец сказал он.

Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, чтобы Гил осознал, в какое дерьмо он вляпался, затем Раласис отпустил его и отступил на шаг.

— Что ж, я рад, что все уладилось. А теперь давайте готовиться к выходу, а?

Мужчины поднялись на ноги, но ни один из них не выглядел особо довольным такой перспективой. Раласис не мог их винить.

— Послушайте, не думайте, что я не знаю, какая у нас дерьмовая работа. Мы все голодны, устали. Я весь грязный. Сирена уродлив. — Это вызвало смешки. — Черепа хотят нас убить, и, между нами, девочками, я пока не горю желанием умирать. К сожалению, это наша работа, и очень многие люди от нас зависят.

Джейми пнул немного грязи в огонь:

— Но мы их не знаем, командор.

— Но я знаю тебя, Джейми. И я знаю Сирену, хотя и хотел бы не знать. И, да помогут мне Боги, я знаю Гила, маленького вероломного ублюдка. И я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был жив и невредим и вернулся в Мейгор, чтобы, наконец-то, ты бы смог потерять свою невинность с какой-нибудь бедной девушкой.

Они все посмеялись над этим, потому что шансы на то, что Джейми действительно найдет кого-то достаточно отчаянную, чтобы переспать с ним, были довольно малы, и Раласис это знал.

— Но дело в том, что я завишу от тебя — ты должен сохранить мне жизнь, чтобы я мог пойти домой и напиться до смерти. Так что не делай этого ради людей, которых ты не знаешь. Сделай это ради меня, Гила, Сирены и каждого жителя Мейгора. Вместе мы сильнее. Вместе мы сможем через это пройти. Вместе мы сможем победить.

Раласис увидел, как выпрямились их спины.

— Вы можете на нас положиться, — сказал Сирена.

— Я всегда это знал. Вам просто нужно это помнить.

— Будем, командор, — сказал Гил.

— А теперь собирайтесь, — сказал Раласис.

— Командор, — сказал Джейми. — Вы не солгали, когда сказали, что я найду девушку, когда все это закончится?

Раласис поморщился:

— Возможно, насчет этого я солгал. Но мы можем надеяться, а?

Его люди взревели, а Сирена хлопнул Джейми по спине. Остальные начали расходиться, но Раласис поймал Гила за локоть, прежде чем тот успел уйти.

— Да, командор?

Он снова наклонился, приблизив губы к уху своего первого помощника:

— Если я когда-нибудь хотя бы заподозрю, что ты снова занимаешься этим дерьмом, я прикажу тебя повесить. Понятно?

— Да, командор.

— Хорошо. Потому что я ненавижу произносить речи перед завтраком. Проследи, чтобы этого больше не повторилось.

— Да, командор.

Раласис отпустил его локоть:

— А теперь отвали.

Гил не двинулся с места:

— Хотите, чтобы я нашел вам немного еды, командор?

Это вернуло улыбку на лицо Раласиса:

— Конечно, хочу.

— Я немедленно этим займусь, командор.

Раласис смотрел, как Гил удирает. И это только начало дня! Он не сомневался, что дальше будет еще хуже.

Гил вернулся довольно быстро с небольшой миской помоев, которые они выдавали за еду. Раласис принял это с благодарностью, потому что знал, что лучшего он не получит. Затем, поев на ходу, он направился к палатке королевы.

Не прошел он и десяти футов, как увидел Тиннстру, стремительно несущуюся к нему. На лице у нее было убийственное выражение:

— Ты ведь не меня искала, верно?

Она осмотрелась, переключившись на настоящее:

— Да. Не искала. Мне нужно побыть одной.

— О, я ценю это чувство. Трудно найти уединение, когда у тебя есть целая армия в качестве компании.

— Полностью согдасна.

Раласис склонил голову набок и одарил Тиннстру своей улыбкой, которая покорила все сердца, кроме ее:

— Может быть, тебе нужна компания, пока ты будешь одна?

— Это бессмысленно, — ответила Тиннстра. — Нет, не нужна. — Но она не ушла.

— Я хороший слушатель.

— Я плохая рассказчица.

— Мы, кажется, идеально подходим друг другу. — Он снова улыбнулся ей и ничего не получил в ответ. Он уже начал думать, что снова переспит с ней. Но, опять же, она не ушла, так что, возможно, все наладилось.

— Я просто злая. Зорика и Аасгод... — Тиннстра махнула рукой в сторону центра лагеря, затем покачала головой. — Но, наверное, виновата я.

— Почему ты так говоришь?

— Я напугала их прошлой ночью. Я... я ушла одна. Черепа собирались снова напасть. Я убила Тонин и двух Избранных.

— Это было храбро с твоей стороны.

— Они думают, что это было глупо с моей стороны.

— Что ж, лично я тебе благодарен. Благодаря тебе я смог выспаться и дать отдых своим ногам.

Тиннстра взглянула на его ботинки:

— Прошлой ночью твои ноги действительно выглядели плохо.

Раласис рассмеялся:

— Я думаю, у Черепов правильная идея — возьми Тонин, открой врата и шагни туда, где ты хочешь быть. Не надо всей этой ерунды с маршем.

— Мы скоро доберемся до Айсаира. Тогда твои ноги смогут отдохнуть.

— О! Но тогда придется сражаться день за днем. Тебе придется выслушивать мои жалобы на боль в плече, или, возможно, в итоге у меня останется какой-нибудь ужасный шрам, который испортит мое прекрасное... — Он не договорил, но и так сказал слишком много.

— Как у меня? — Резкость в голосе Тиннстры была острее любого лезвия.

— Прости. Я говорю глупости, не задумываясь. Я делаю это постоянно.

— Не извиняйся. Ты говоришь правду.

— Ты по-прежнему прекрасна...

— Милостивые Боги, чувак. Беги, пока можешь. — С этими словами она умчалась прочь.

— Тиннстра, — крикнул он ей вслед. — Я не хотел... — Но она уже была вне пределов слышимости. — И вообще, предполагалась, что у меня есть подход к дамам.

Проблема была в том, что Раласис сказал правду. Да, Тиннстра была устрашающей, по-настоящему опасной, и у нее был поврежден глаз, но в ней было гораздо больше того, что он находил неотразимым и, да, красивым. Он заметил это в тот момент, когда они встретились на «Окинас Киба»: она могла бросить вызов всему миру. Даже когда она вернулась из своего таинственного путешествия, годы были одновременно суровыми и добрыми. Он видел, как она справляется со своей ответственностью, и все же та же непокорность, которая нравилась ему, когда она была моложе, только росла вместе с ней, укрепляя ее. Она походила на воина из мифов, с глазами, которые могли заглянуть мужчине в душу. Она не была девицей, которую нужно было спасать; она собиралась спасти мир в одиночку.

Тиннстра была причиной, по которой он вызвался возглавить мейгорские войска в Джии. Она была причиной того, что он, вероятно, погибнет на каком-нибудь чужом поле боя, вдали от моря, и ему только что удалось заставить ее его возненавидеть. Блестяще.

Без сомнения, позже какой-нибудь эгрил отрубит ему голову и сделает этот день идеальным.

49

Эндж

Ланака

Эндж смотрела на мертвых, и слезы текли по ее щекам. Она не пыталась их остановить. По правде говоря, она не знала, как это сделать.

Хотя она знала, чего ожидать, когда они подходили к городу, она надеялась, что ошиблась. Даже когда она увидела птиц, кружащих над головой, совсем как в Анджоне, она все еще цеплялась за эту надежду.

Какой же дурой она была. Невозможно было притвориться, что вонь в воздухе была чем-то нормальным. Невозможно было объяснить непрерывное карканье проклятых птиц чем-то хорошим.

Однако на городских воротах не было написано кровью приветствие. Вместо этого их просто оставили открытыми, как будто это не имело значения. В конце концов, горожане внутри никуда не собирались уходить.

Нет, они ждали внутри.

Насаженные на колья, как и в Анджоне.

Неужели она действительно прошла полстраны только для того, чтобы увидеть еще больше зверств? Она прикрыла рот рукой, чтобы остановить подступающую желчь, и закрыла глаза. Она могла с этим справиться. Это было плохо, но она была сильной. Она...

— Пошли, — сказал Гаро. — Я не хочу здесь околачиваться.

Во имя Богов, Эндж была с ним согласна. Ей хотелось сказать да, но она знала, что это неправильно. Она открыла глаза.

— Нам нужно поискать выживших, — прошептала она.

— Нет, не нужно, — ответил Гаро, почти крича.

Эндж смахнула слезы:

— Королева Зорика приказала нам сделать это в Анджоне, поэтому мы сделаем это здесь.

— Мы не нашли ни одного выжившего в Анджоне!

— Мы все еще ищем, — отрезала она.

Это был всего лишь маленький городок, достаточно большой, чтобы обнести его стеной, но достаточно маленький, чтобы Эндж не знала его названия — не то чтобы она была в этом специалистом. Она, как и все, знала основные города — Инака, Гэмбрил, Миёсия, Селто, Чи́та, Айсаир, — но никогда не слышала о Ланаке. Она сомневалась, что кто-то слышал, если только не жил в нем или поблизости.

По пути на восток они миновали множество других, более мелких городов и деревень, распространяя информацию о Зорике, как просил Хасан, разыскивая бойцов и находя фермеров. Люди были добры к ним обоим, давали ли им горячую еду или крышу над головой, но никто, казалось, не горел желанием высовываться и присоединяться к ханранам.

Добрый старик пару дней вез их на на телеге с сеном, а муж и жена разрешили спуститься по реке на своей барже, что позволило им преодолеть вдвое большее расстояние за вдвое меньшее время. Они прятались от Черепов, когда это было необходимо, а затем добывали дичь себе на ужин. Иногда война казалась им очень далекой. Конечно, если бы кто-нибудь сказал ей, что она может провести десять или двенадцать дней в обществе Гаро и в конце концов его не убить, она бы в это не поверила. На самом деле, если быть честной с самой собой, Эндж действительно наслаждалась обществом Гаро, болтая с ним о всякой ерунде на солнышке. На какое-то время это было похоже на отдых от реального мира.

Но теперь реальный мир вернулся, со всеми его ужасами, и Эндж почувствовала себя чертовски виноватой за то, что всего несколько часов назад была так счастлива. Как она могла смеяться и шутить, когда этих бедняг убивали?

Глядя на лица мертвых, искаженные болью, она не сомневалась, что маленький городок был целым миром для людей, живших в нем, как Киесун для нее и Дрена. И она знала, что они не сделали ничего, чтобы заслужить свою участь, что бы там ни писали в чертовых листовках. Но листовок было достаточно много. Они были повсюду.

— Что на них написано? — спросил Гаро, поднимая одну из них.

— У тебя ведь есть глаза, ага? — огрызнулась она, скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине.

— Я не умею читать.

Эндж покачала головой и расправила листок. Она прищурилась, поскольку сама не слишком хорошо разбиралась в грамоте:

— По приказу короля Лариуса, любой гражданин, который оказ... ощь захватчикам Джии, будет объявлен предателем и подлежит смертной казни.

— Что значит «оказ ощь»?

— Помогает — мне кажется.

— Почему бы тогда просто так не сказать?

— Может быть, так говорят короли, — сказала Эндж.

— Я все же не понимаю. Как кто-то здесь мог нам помогать? — спросил Гаро.

— Они не помогали. Это, — она скомкала листок и выбросила его в канаву, — просто куча дерьма.

— Так зачем они это сделали, Эндж?

— Потому что они злобные ублюдки. Они хотят запугать нас всех. Чтобы мы перестали сопротивляться.

— Теперь мне хочется драться еще больше, — пробормотал Гаро. — Мне хочется перебить всех Черепов, которые здесь есть.

— Ага. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

И все же, проходя мимо мертвых, она не только приходила в ярость — это зрелище также напоминало ей, какой маленькой и незначительной она была. Что она или Гаро могли сделать, чтобы остановить Черепа? Ублюдки убили сотни, если не тысячи, людей в Ланаке просто потому, что могли. Точно так же, как они сделали это в Анджоне и в других городах. В этом она не сомневалась.

Что еще хуже, каждый дом, в который они заходили, рассказывал свою печальную историю: сломанная дверь, недоеденный обед, выброшенная игрушка, оброненный нож. В этих комнатах были прожиты жизни, а затем эти жизни были отняты.

Каждый пустой дом ранил Эндж в сердце. Ей хотелось плакать еще сильнее. Ей хотелось кричать. Если бы Гаро не был с ней, она бы заплакала. Но вместо этого она подавила боль, спрятала ее как можно глубже. Ей нужно как-то это пережить.

— Это бессмысленно, — в тысячный раз повторил Гаро, когда они вошли в очередной дом.

— У нас есть работа, которую нужно делать, — в тысячный раз ответила Эндж. Она протиснулась мимо него, открыла дверцу шкафа и тут же захлопнула ее, даже не потрудившись заглянуть внутрь. Ее бесило то, что он был прав. Бесило то, что Черепа убили всех. Если бы Дрен был с ней, он бы захотел разорвать мир на части, чтобы отомстить. Она хотела быть похожей на Дрена. Проблема была в том, что она боялась, что больше похожа на Гаро. И это бесило ее еще больше. Дрену бы не понравилось, что она чувствует себя беспомощной. Он бы посоветовал ей разобраться в себе, быть волком, а не овцой.

Она бросилась к лестнице и начала подниматься.

Гаро, конечно, последовал за ней:

— Почему бы нам не вернуться в армию? Везде, куда бы мы ни пошли, будет так же.

Она повернулась к нему.

— А как же все, кто ждет нас в чертовом Айсаире, а? Ты собираешься предать их, да? Что, если они все умрут из-за того, что мы послушались тебя?

— Никто меня не слушает, — простонал Гаро.

Эндж ткнула в него пальцем, жалея, что это не нож. «По. Очень. Хорошей. Долбаной. Причине». Она продолжила подниматься по лестнице, на каждом шагу резко опуская ногу, стуча по доскам; ей нужно было на чем-то выплеснуть свой гнев.

— Ты думаешь, стоит так шуметь? — прошептал Гаро.

— Ты боишься, что мы разбудим мертвых? — крикнула она в ответ. — Жирный... Блядь. — Она остановилась как вкопанная, широко раскрыв глаза и рот.

Из последней комнаты в коридор вышел мальчик, прижимая к груди грязное одеяло, словно это был какой-то щит. Его мокрые глаза блестели из-под растрепанных волос. Ему могло быть всего девять или десять лет.

— Что там? Что ты нашла? — крикнул Гаро у нее за спиной, поднимаясь по лестнице, как чертов слон.

— Шшш. — Она махнула ему рукой, не сводя глаз с мальчика и нацепив на лицо свою лучшую улыбку — тяжелая работа после всего, что она увидела за день, но было нужно и все такое.

Мальчик просто продолжал смотреть на нее. По крайней мере, он не убежал.

— Привет, — сказала Эндж.

Мальчик не пошевелился, не произнес ни слова.

— Эндж, что, черт возьми, происходит? — снова закричал Гаро . И снова она жестом велела ему замолчать.

То, что она продолжала улыбаться, было чудом.

— Ты здесь живешь? — спросила она мальчика. — Это твой дом? — Она сделала шаг вперед, но это напугало мальчика. Он напрягся, как будто собирался сбежать. Эндж этого не хотела. Она остановилась и подняла руки. — Все в порядке. Мы друзья. Смотри, никаких масок. — Она попыталась улыбнуться шире, показав еще несколько зубов.

Ребенок убежал. Вернулся в дверь, из которой вышел. Быстро. Все из-за ее улыбки.

— Черт. — Эндж последовала за ним. Она прогрохотала по коридору в своих доспехах, ударяя мечом о стену. Она добралась до дальней комнаты и ввалилась в нее. Это была спальня. В углу стояла раскладушка. Соломенный матрас. Ничего больше. Определенно нет ребенка. Дерьмо.

Эндж подошла к окну и высунула голову наружу. Внизу с кольев свисали мертвые, но мальчика нигде не было видно. Он все равно не смог бы спрыгнуть. Слишком большое расстояние для любого, кто захотел бы уйти.

— Что происходит? — спросил Гаро, наконец догнав ее.

— Ребенок. Мальчик, — сказала Эндж. — Он вбежал сюда, но...

— Где же он сейчас?

— Я видела, как он вбежал... — Эндж ухватилась за угол кроватки и отодвинула ее от стены, открыв дыру, в которую мог бы пролезть десятилетний мальчик. — Быстро, беги в соседнюю комнату. Попробуй отрезать ему путь.

— Что?

— Просто. Это. Сделай. — Слава Богам, этот дурак послушался ее, потому что Эндж была очень близка к тому, чтобы воткнуть свой меч Гаро в задницу. Когда его шаги затихли в коридоре, Эндж стянула через голову нагрудник, бросила его на пол и расстегнула пояс с мечом.

Она присела на корточки и просунула голову в отверстие. Там было темно, пахло плесенью, и Эндж потребовалась секунда или две, чтобы понять, что она смотрит на основание другой детской кроватки. Она просунула руку и отодвинула кровать в сторону, открывая другую комнату, почти идентичную той, в которой она находилась.

Детское одеяльце валялось на полу, но мальчика нигде не было видно.

— Блядь.

Ей потребовалось приложить чертовски много усилий, чтобы протиснуть оставшуюся часть тела в дыру, но, ободранная и исцарапанная, она справилась и вывалилась наружу. К счастью для нее, он оставил хорошо протоптанный след на пыльном полу.

— Эй, малыш, мы пытаемся тебе помочь, — позвала она. — Мы Ханран. — Она пошла по коридору, следуя за мальчиком по пятам, проверяя комнаты, несмотря на то, что тропинка вела прямо вперед, потому что Дрен учил ее не быть беспечной и ничего не принимать на веру. Насколько она знала, парень мог пытаться заманить ее в ловушку. В конце концов, именно такой трюк мог бы провернуть Дрен. Внезапно ей стало неприятно, что у нее нет меча и доспехов. Возможно, сбросить их было действительно глупо.

Гаро взбежал по лестнице и появился — как всегда, слишком поздно — в другом конце коридора:

— Где он?

— Не здесь, — ответила она, не потрудившись скрыть свой гнев. След вел прямо к лестнице. Гаро должен был найти мальчика, если только… Эндж остановилась, заглянула в комнату справа от нее. В этой была кровать побольше, несколько меховых ковриков, камин. Ребенка не было, но она все равно вошла.

Она заглянула под кровать. Ничего. Гаро уставился на нее с порога, но, по крайней мере, в кои-то веки придержал свой чертов рот на замке. Она снова оглядела комнату. Спрятаться было негде, кроме как… Она подошла к камину. Со своим дымоходом.

— Ты здесь, малыш? — Она старалась говорить как можно мягче, стараясь подражать тому, как давным-давно говорила с ней мать, когда добрые слова исцеляли все.

Что-то шевельнулось за камнем. Еле слышный скрежет. Ничего больше.

— Мы здесь, чтобы помочь, — сказала Эндж. — Ты, должно быть, проголодался? Хочешь пить? У нас есть еда и вода.

Еще один скрежет, и нога на секунду повисла в трубе, прежде чем ее снова вытащили.

— Это здесь ты прятался от Черепов? — спросила Эндж. — Очень умно с твоей стороны. Храбро. Мне жаль, что мы пришли сюда слишком поздно, чтобы помешать им... сделать то, что они сделали. Но теперь мы здесь. Тебе больше не нужно быть одному.

Молчание.

— Спускайся, — сказала она. — Там, наверху, должно быть, не очень хорошо.

Снова появилась нога, затем другая, затем послышалось ворчание и появилось тело.

— Привет, — сказала Эндж, когда из трубы показалось лицо мальчика. Она снова попыталась улыбнуться, и, возможно, у нее это получилось лучше, потому что на этот раз он, слава Четырем Богам, не убежал.

— Привет, — сказал он в ответ дрожащим голосом, словно давно им не пользовался.

— Я Эндж. Вон тот большой болван позади меня — Гаро. Как тебя зовут?

— Линкс. — Это было больше похоже на рыдание, чем на что-либо другое, и Эндж почувствовала, что ее сердце разрывается на части.

— Ты голоден? — спросила она и вытащила кусочек хлеба, который приберегла для себя.

Он выхватил его у нее из рук и начал откусывать от него с удвоенной скоростью.

— Ешь помедленнее, — сказала Эндж. — Теперь ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда.

Он перестал жевать:

— Черепа.

— Черепа ушли, — сказала Эндж. — Сейчас здесь только мы.

Мальчик выглядел не слишком убежденным. Он снова принялся за еду. На этот раз еще быстрее, как будто знал что-то, чего не знала Эндж: они в опасности, что бы она ни говорила.

— Почему бы нам не отвести тебя к нашему генералу? Он тебя приветствует, и тебя станет легче.

Линкс посмотрел в окно:

— Я не собираюсь выходить на улицу.

Эндж поняла. Там были все его друзья и соседи. Возможно, его мать и отец. Она снова попыталась улыбнуться.

— Как долго ты был один, Линкс?

— Два дня.

Эндж взглянула на Гаро. Два дня — это ничто. Черепа, возможно, не так уж далеко. Она пожалела, что на ней нет доспехов и меча под рукой. Она пожалела, что с ней нет всей этой чертовой армии.

— С твоей стороны было умно спрятаться в дымоходе, — сказал Гаро.

— Моя мама велела мне это сделать, — сказал Линкс.

— Твоя мама была умной женщиной, — сказала Эндж.

На глаза Линкса навернулись слезы:

— Она снаружи.

Гаро наклонился и протянул мальчику свой бурдюк с водой:

— Держи. Выпей. Тебе станет легче.

Линкс взял бурдюк и сделал пробный глоток.

— Отличная работа, — похвалил Гаро. Он сел на пол и прислонился спиной к стене. — Так-то лучше. — Он посмотрел на Линкса, затем похлопал по месту рядом с собой. — Не хочешь составить мне компанию?

Мальчик сделал, как просил Гаро, и Гаро обнял его за плечи.

Эндж наблюдала за происходящим, чуть приоткрыв рот. Может быть, этот большой болван, в конце концов, не был таким уж бесполезным.

— Я... просто собираюсь забрать свой меч и доспехи.

Гаро кивнул, выглядя почти счастливым, когда мальчик прижался к нему:

— Мы будем здесь.

— Хорошо. — Эндж сделала несколько шагов назад, все еще смущенная переменой в Гаро и не в силах отвести от него глаз. Это был второй раз, когда он застал ее врасплох, и она не была уверена, что чувствует по этому поводу. Возможно, теперь у нее будет меньше желания ударить его ножом. На самом деле, она была почти рада, что он с ней.

Спустившись на цокольный этаж, Эндж осторожно выглянула на улицу. Она не была уверена, почему, но ребенок ее напугал, и она почти ожидала увидеть там гребаную армию Черепов, поджидающую ее. Но там были только мертвецы, птицы и мухи. Это тоже плохо, но все же лучше, чем меч и Череп. В конце концов, Эндж не собиралась заканчивать жизнь с колом, торчащим изо рта.

Она побежала к соседнему дому, стараясь не смотреть на мертвых. Она взбежала по лестнице и направилась прямо к своим доспехам. Во имя Богов, она почувствовала себя лучше, снова надев их и повесив меч на бедро. Тем не менее, она хорошо справилась с нервами, поэтому не стала мешкать. Кто бы мог подумать, что она когда-нибудь захочет быть с Гаро, но, черт возьми, так оно и было.

Гаро и Линкс были там, где она их оставила. Мальчик заснул, и Гаро сделал Эндж знак замолчать.

— Что нам теперь делать? — спросил он, и впервые за все время Эндж поняла, что Гаро думает не о себе.

Она опустилась рядом с ним. Она знала, что должна сказать — Боги знают, она говорила все это раньше, — но теперь?

— Я не знаю.

— Мы не можем оставить его здесь.

— Никто не говорит, что мы должны.

Гаро вздохнул с облегчением:

— Без нас у него нет ни единого шанса.

— Я знаю.

— И что же нам делать?

Эндж пожала плечами:

— Не знаю.

Гаро достал маленький кусочек вяленого мяса:

— Ты голодна? Это все, что у меня есть, но, если хочешь, мясо твое.

Эндж уставилась на еду. Это был всего лишь кусочек – один или два укуса, не больше, – но, во имя Богов, она его хотела. В животе у нее заурчало, давая понять, как сильно она проголодалась.

— А как насчет тебя?

— Не волнуйся. Я не голоден. — Гаро лгал. Она знала это, и он знал, что она тоже это знает, но она была более чем счастлива притвориться, если ей удастся поесть.

— Спасибо. — Мясо оказалось невкусным, и жевать его было трудно, но Эндж все равно была благодарна. Она прислонилась к стене, опираясь на руку Гаро.

— Нам нужно как можно скорее убраться из города.

— Не сегодня вечером, — сказал Гаро. — Пусть мальчик поспит. Мы можем отправиться с первыми лучами солнца.

Эндж не собиралась спорить. Ей было тепло, сухо, и рука Гаро была на удивление удобной:

— Конечно.

Вздрогнув, Эндж проснулась. Несколько коротких, безумных секунд она не понимала, где находится и на ком лежит. Затем она увидела Гаро, вспомнила город и его ужасы, мальчика, которого они нашли, и Гаро, который изо всех сил старался ее защитить. Она медленно села, чтобы не разбудить его, чувствуя себя неловко из-за того, что спала, положив голову ему на грудь.

Она поднялась на ноги и направилась в одну из спален. Небо за окном начинало светлеть. Еще один день, и только Боги знают, что это будет за день. Им придется уйти из города, но, возможно, малыш знал, где найти еду. Жителей убили всего два дня назад, так что где-то должно было остаться то, что они все могли бы съесть.

Потом куда? Отвести ребенка обратно в армию? Хасана не впечатлит, что они не выполнили его просьбу, даже если это было сделано для того, чтобы кого-то спасти. Может быть, они могли бы бросить ребенка где-нибудь, найти кого-нибудь, кто бы за ним присмотрел? Но Эндж знала, что не сможет этого сделать, не тогда, когда он все еще может оказаться на колу.

Она потерла уставшие глаза. Был только один реальный выход. Они возьмут Линкса с собой и все равно попытаются выполнить миссию Хасана. Черепа не могли следить за всей страной. Пока нет.

Милостивые Боги, по крайней мере, она надеялась, что это не так.

Внезапно она почувствовала себя в ловушке. Ей нужен воздух. Ей нужно побыть одной.

Эндж поднялась по лестнице и направилась на крышу. Именно так поступил бы Дрен.

Крыши в Ланаке не были плоскими, как в Киесуне. Здесь они были наклонными и покрыты черепицей, но там был выступ, достаточно широкий, чтобы Эндж могла на него забраться, если будет осторожна. На мгновение она заколебалась, но услышала, как Дрен насмехается над ее испугом, а она этого не хотела. Поэтому она пошла, следя за каждым своим шагом, двигаясь медленно, держась одной рукой за черепичную крышу.

Хорошо, что не было ветра, но даже при этом она чувствовала, как земля зовет ее, желая, чтобы она упала. Она остановилась в пяти ярдах от выступа, достаточно далеко, чтобы удовлетворить свое самолюбие, и достаточно близко, чтобы легко вернуться внутрь.

Эндж закрыла глаза и глубоко вдохнула. В воздухе чувствовался привкус мертвечины, но на такой высоте было не так уж плохо. Она могла притвориться, что все в порядке. Солнце всходило, и Эндж все еще могла слышать, если бы постаралась, как разбиваются о берег волны.

Нет, не волны.

Она открыла глаза, теперь уже испуганные, и прислушалась. Внезапно она почувствовала себя очень одинокой на крыше, совершенно беззащитной. Пойманной в ловушку.

Она медленно присела на корточки, надеясь, что какая-нибудь тень раннего утра скроет ее, когда звук станет громче. Она была дурой, думая, что это волны. Она должна была узнать шум, издаваемый шагающими ногами.

Черепа вернулись.

50

Тиннстра

Северная дорога

Во имя всех Богов, Тиннстре нужно было убить несколько Черепов. Иначе она убьет Аасгода, Раласиса или любого бедолагу, который в следующий раз выведет ее из себя. Она понимала, что ведет себя неразумно, что она устала и, может быть, просто выпила слишком много воды Чикара, но это никак не помогло подавить ярость внутри нее. Только насилие могло ее утолить. Только смерть.

Так что да, эти бесполезные Боги могли бы подкинуть несколько Черепов на ее путь, и она с радостью отправила бы их всех к Кейджу в Великую Тьму.

Интуиция подсказывала ей, что враг где-то поблизости, вероятно готовится к новой ночной атаке, но пока что она и ее десять человек ничего не обнаружили.

Основная армия двигалась по Северной дороге, продвигаясь медленно и мучительно. Сама дорога вилась через ряд усеянных камнями долин, которые идеально подходили для засады. Но где же они?

Тавис призвал Тиннстру и остальных остановиться ближе к полудню, когда они были высоко на западном склоне. Они сбились в кучу, спрятавшись среди высокой травы и валунов, и смотрели вниз на дорогу, передавая по кругу бурдюки с водой. Отдаленный топот марширующих ног подсказывал им, что армия уже недалеко.

Одна только Тиннстра все еще стояла на ногах, осматривая холмистые склоны в поисках чего-нибудь необычного, прислушиваясь к любому странному шуму, но все было тихо. Единственная вспышка магии, которую она почувствовала, исходила от Зорики и Аасгода, шедших с основной армией. Безусловно поблизости не было ни Тонин, ни Избранных.

Она должна была быть счастлива. Кое-где произошло несколько стычек, но не было ни крупных сражений, ни серьезных потерь. На самом деле, Черепа не предпринимали никаких реальных нападений на них уже почти две недели. Но нет, Тиннстра не была счастлива. Она была чертовски несчастна и на взводе. Она знала, что если Черепа оставили их в покое, значит, они что-то задумали, и это ее беспокоило.

Проклятые ублюдки.

— У вас все в порядке, шеф? — спросил Тавис, присоединяясь к ней.

— Я в порядке, — ответила Тиннстра, но ее голос звучал совсем не так.

Шулка протянула ей развернутую салфетку, предлагая хлеб и сушеное мясо:

— Хотите немного?

— Я не голодна. — В эти дни она никогда не испытывала голода, во всяком случае, не из-за еды. Вода Чикары отбила у нее всякий аппетит.

— Вам нужно поесть, шеф. — Голос Тависа был спокоен и не выражал ничего, кроме заботы, и это вызвало гнев Тиннстры.

— Тебе стоит заниматься собственными делами.

— Я не хотел вас обидеть, Тиннстра. Просто… Я беспокоюсь о вас.

— Беспокоишься обо мне? — Боги, ну и наглость у этого человека. — Кем ты себя возомнил? Почему бы тебе не сосредоточиться на поиске гребаных Черепов, а? Как и предполагалось?

Даже шулка знал, когда нужно отступить:

— Мы делаем все, что в наших силах. Мы не можем найти то, чего нет.

— Они где-то есть, я обещаю это тебе. Просто нужно... — Она проглотила свой гнев. Перевела дыхание. Напомнила себе, что Тавис не виноват в том, что она разозлилась. — Нам просто нужно их найти.

— Возможно, из-за того, что вы убили Тонин, они лишились возможности перебрасывать войска для борьбы с нами. Возможно, у нас будет передышка на некоторое время.

Его слова имели смысл.

— Возможно, но я в этом сомневаюсь. Это не путь Черепов.

— Да, они настоящие ублюдки, когда дело доходит до убийств.

— Мы и сами не так уж плохи — просто нам нужно кого-нибудь убить.

Тавис кивнул: «Тогда лучше я пойду, а?» Он повернулся к остальным, но Тиннстра схватил его за руку, не давая уйти.

— Прости... за то, что накричала на тебя.

— Все в порядке. Я, как всем известно, сую свой нос, куда не следует.

— Это не твоя вина. Я просто… Это Черепа. Я знаю, что они нас ждут, и я не хочу больше сюрпризов. Мы и так потеряли слишком много людей.

— Я знаю. Не нужно извиняться.

— Все равно, извини. — Она отпустила его руку и смотрела, как он возвращается к остальным. Они были хорошими людьми, эти десять человек. Они старались изо всех сил. Они не виноваты, что мир — ёбанутое место, почти такое же ёбанутое, как она сама.

Ее рука потянулась к сумке. Вода Чикара всегда была лучшим решением. Устала? Выпей немного. В опасности? Выпей немного. Полдень? Выпей немного. В следующий раз вода понадобится ей, чтобы дышать.

Не помогало и то, что у нее закончились все эти чертовы флаконы. Тридцать штук, которые она привезла с собой, давно закончились, они были выпиты по дороге на Север, пока она переживала из-за нападения, которое так и не произошло. Это продолжалось всю кампанию, но чего она ожидала? Она выпивала по два, три или четыре флакона в день.

Хуже всего было то, что теперь ей приходилось клянчить у этого чертова Аасгода, этого ханжеского дерьма. Она сказала ему, что кто-то ударил по ее сумке, что ее флаконы разбились, но он знал, что она лжет. Он знал, но был слишком напуган, чтобы что-то сказать.