До Последнего

— Мы вернем все это обратно, — прошептала она.

Рояти хорошо знала город, и они поехали к конюшням на Гаррет-стрит.

Снаружи сидел ребенок — девочка с густыми спутанными волосами и грязным лицом. Перед ней стояла миска, и она просила милостыню у каждого, кто проходил мимо. Было грустно видеть, как просьба о помощи делала девочку невидимой для мира, но для ханрана это было идеально.

Рояти подала знак рукой, когда они приблизились, и девочка постучала в дверь конюшни. Две секунды спустя двери открылись, и Рояти направила повозку внутрь. Секунду спустя их окутала темнота, когда двери снова закрылись.

Безопасность.

Дюжина мужчин и женщин ждали их в конюшнях. Ханраны все до единого. Венне они были незнакомы, но все приветствовали их как старых друзей — узы сопротивления связывали крепче, чем семья. Они приступили к работе, расчистив заднюю часть повозки и достав оружие из тайника. Венна и Рояти взяли собственные мечи, в то время как остальные поставили в две пустые бочки для воды.

Конюшня была приличных размеров, с дюжиной пустых стойл для лошадей в задней части. Справа лестница вела на чердак, но, судя по пыли, клубящейся в утреннем свете, по лестнице уже давно никто не поднимался. Наверху тоже должно было быть окно, но Венна не могла разглядеть его с того места, где стояла.

Предводителем Ханрана в Айсаире был старый шулка из клана Инарен по имени Кос. Высокий и жилистый, с глазами цвета холодного гранита:

— Спасибо, что привезли оружие. Оно очень нужно. Черепа неустанно ищут наши укрытия.

— Это нормально, что на улицах так много Черепов? — спросила Венна.

— На этой неделе прибыл новый генерал. С тех пор Черепов повсюду стало больше. На следующий день они начали арестовывать людей и отправлять в рабочие бригады. Хватают людей только за то, что они неправильно дышат.

— И они начали строить баррикаду и рыть траншеи? — спросила Рояти. Ее глаза встретились с глазами Венны.

Кос заметил этот взгляд:

— Вы знаете что-то, чего не знаем мы?

Венна кивнула:

— Вот почему мы здесь.

— С хорошими новостями, — добавила Рояти.

Кос фыркнул:

— Этого уже давно не хватало.

— Скоро все изменится, — сказала Венна, — но нам понадобится помощь каждого.

Они собрались в задней части конюшни, возле стойл. Некоторые сидели на тюках, в то время как другие заняли места на полу. Кос предложил Венне табурет, и она с радостью его заняла. Кто-то даже дал Сами ведро воды и тряпку, чтобы смыть кровь с его рук.

— Мейгорцы прибудут через три месяца, — сказала Венна, когда привлекла всеобщее внимание. — Их сорок тысяч. Мы собираемся вернуть Джию. — Она рассказала им о Зорике и обо всем, что та могла сделать, и она могла видеть, как надежда начинает светиться в их глазах, точно так же, как это было у Тависа. Это было прекрасное зрелище, слишком давно утраченное. Это почти компенсировало ужасы, которые она наблюдала по пути, и она снова почувствовала прилив гордости за то, что Тиннстра поручила ей эту миссию.

— Главная битва будет здесь, в Айсаире, — сказала Венна. — Черепа, судя по всему, тоже это знают — вот почему они готовят приветственную вечеринку за городом.

— Что мы должны сделать? — спросил Кос.

— Прежде всего, — сказала Венна, — нам нужно выяснить все, что мы можем, о враге — количество и расположение Черепов, какие Избранные находятся здесь и их силы, каких существ они спрятали, и все остальное, что могло бы помочь нам убить их всех, когда прибудет наша армия.

— Мы можем это сделать, — сказал Кос. — У нас даже есть люди в королевском замке.

— Хорошо, — сказала Венна, — потому что нам также нужно знать, где они держат Тонин.

Кос мгновение смотрел на нее, покусывая губу:

— Зачем?

— Лучше пока оставить это при себе, — сказала Рояти.

Кос кивнул:

— Что еще?

— Мы не хотим, чтобы у Черепов был город, полный заложников, которых они могли бы использовать против нас. — Венна наклонилась вперед. — Выведите из города как можно больше людей, не насторожив Черепов — они не должны понять, что происходит.

Кос пожевал губу:

— Это будет непросто. По крайней мере, здесь у людей есть крыша над головой и стены вокруг них. Большинство не захочет уезжать.

— Начните с тех, кто уйдет легко, — сказала Венна. — Людей, которым можно доверять. Отведите их в безопасное место, а потом мы сможем позаботиться о тех, кто не хочет уходить.

— Мы можем это сделать.

— Хорошо. Затем найдите убежища в городе, где все, кто остался, смогут спрятаться от боевых действий. Запасите столько воды и еды, сколько сможете, чтобы никто не умер с голоду.

— Многие из нас уже это делают.

— Я не говорю, что это будет легко...

Раздался стук в дверь конюшни. Все замерли, прислушиваясь. Затем раздался еще один и еще.

— Черепа приближаются, — сказал Кос.

Один из ханранов открыл дверь и выглянул наружу, прежде чем нырнуть обратно так быстро, как только смог.

— Черепа, — подтвердил он, захлопывая дверь. — Много.

Кос посмотрел сам, и ему не понравилось то, что он увидел:

— Их слишком много, чтобы быть простым совпадением — они идут за нами. Все, берите оружие. Мы будем сражаться.

Венна положила руку на плечо мужчины:

— Нам нельзя быть схваченными. Слишком много людей на нас полагаются.

— Черт. — Кос перевел взгляд с нее на своих людей, затем обратно. — Поднимайтесь по лестнице. Вы можете выбраться на крышу. Я последую за вами. Томас, Эмрас — идите с Венной. Паликс — передвинь тележку так, чтобы она заблокировала входную дверь. Триск, найди что-нибудь, чтобы закрыть заднюю.

— Сюда, — сказала Венне молодая женщина, которая выглядела не слишком счастливой из-за того, что покидала своих друзей.

— Все остальные, — сказал Кос, когда Венна последовала за Эмрас вверх по лестнице, — сражайтесь изо всех сил, убейте как можно больше этих ублюдков, а затем следуйте за нами. Если не сможете... не попадайтесь в плен. — Она слышала эмоции в его голосе, боль. — Помните — мы мертвые.

— Мы мертвые, — ответили они хором.

Венна помогла Сами подняться на чердак:

— Ты в порядке?

— Я всегда в порядке, — сказал мальчик, стараясь казаться храбрым.

— Просто двигайся быстро и не высовывайся, — сказала Рояти, присоединяясь к ним.

Холодный ветер ворвался на чердак, когда Эмрас открыла люк на крыше:

— Сюда.

Внизу в дверь конюшни ударил первый кулак:

— Именем Императора, откройте.

Венна и остальные выбрались на крышу. Привычка заставила ее немедленно взглянуть на небо, но Дайджаку нигде не было видно. Пока, во всяком случае.

Черепа на улице не стали ждали приглашения. Что-то тяжелое врезалось в дверь, но чем бы они ни пользовались, у них не хватило силы сдвинуть тележку с места. Несмотря на это, они продолжали бить в дверь, снова и снова. Звук эхом разнесся по улице, усилившись еще больше, когда Черепа в задней части конюшни начали делать то же самое.

По краю крыши тянулся небольшой карниз, едва ли в фут шириной, но этого было достаточно, чтобы им было где встать. Перепрыгнуть на следующее здание было достаточно легко. И снова Эмрас пошла первой, за ней последовала Венна, затем Сами и Рояти, Томас замыкал шествие. Не было необходимости соблюдать тишину, учитывая шум, который Черепа производили на улице. Несмотря на это, Венна ожидала услышать крик, говорящий о том, что их заметили.

Эмрас заставила их двигаться, не желая никого ждать. Для следующего здания требовалось залезть на стену, а затем вскарабкаться по крутому склону из сдвигающихся плиток, прежде чем соскользнуть на другой карниз. Сами поскользнулся на черепице, когда последовал за Венной, и полетел бы с крыши, если бы она в последний момент не схватила его за воротник. Его ноги молотили воздух, прежде чем ей удалось втащить его обратно на карниз.

Мальчик лежал на крыше, широко раскрыв глаза и хватая ртом воздух.

— Ты в порядке? — спросила Венна.

Мальчик уставился на нее в ответ, его грудь вздымалась:

— Да, кажется.

Венна улыбнулась ему:

— Тогда поднимайся на ноги, и пошли.

Сами, да благословят его Боги, сделал, как ему было сказано, все еще дрожа и обливаясь потом, и группа снова тронулась в путь.

Кос догнал их через две улицы, но они все равно не остановились. Эмрас нашла открытую дверь на крыше и провела их вниз в здание. Как только все оказались внутри, она позволила им перевести дыхание.

— Оставьте свое оружие здесь, — сказал Кос.

— Ни за что, — сказала Рояти. — Я не собираюсь сражаться с Черепами пустыми руками.

— Те, кого мы оставили в конюшнях, сражаются, — сказал Кос. — Мы убегаем, и мечи нас только выдадут.

Рояти собиралась еще что-то возразить, но Венна покачала головой:

— Он прав.

— Мне это не нравится, — прошипела Рояти, но положила свой меч к остальным.

— Томас, попробуй спрятать мечи где-нибудь на крыше, — сказал Кос, — а позже вернись и забери их — но только если это будет безопасно.

— Можешь положиться на меня, — сказал ханран.

— Нам следует разделиться, когда мы выйдем на улицу, — сказала Эмрас. — Так легче исчезнуть.

— Возьми с собой Рояти, — сказал Кос. — Венна и парень могут пойти со мной. Мы встретимся в старом доме сегодня вечером до наступления комендантского часа.

Они оставили Томаса с оружием и поспешили вниз по лестнице. Эмрас осмотрела улицу, прежде чем подать знак Косу, Венне и Сами уходить.

— Останься в живых, а? — сказала Венна Рояти.

— Не беспокойся обо мне, — ответила ее подруга. — Беспокойся о себе.

Кос обнял Венну за плечи, как только они оказались на улице, и Венна крепко сжала руку Сами. Они шли быстро, опустив головы, не говоря ни слова. Как и каждый избитый джианин в городе.

Столько усилий ради того, чтобы принести надежду.

9

Джакс

Гандан

Собаки бросились вперед, оскалив зубы.

Джакс ткнул копьем в одну из них, но в эту секунду отовсюду посыпались стрелы, останавливая собак и пронзая эгрилов.

В каждого человека попало по меньшей мере полдюжины: в голову, грудь, спину. Еще больше попало в собак, не давая им даже приблизиться к Джаксу и остальным.

Какое-то мгновение Джакс просто смотрел на тела, не веря своим глазам, не веря, что эгрилы мертвы, не веря, что он жив. Но его сердце все еще билось, и кровь на земле была их, а не его. Милостивые Боги, он жив.

— Откуда… откуда взялись эти стрелы? — спросил Реми.

Ответ вышел из руин. Мужчины и женщины, некоторые в доспехах, другие в лохмотьях, все с луками, все с мечами.

— Ханраны, — сказал Джакс. Дюжины ханранов.

Сара упала на колени, слезы уже текли по ее лицу.

Джакс чуть было не сделал то же самое, так он был рад снова увидеть солдат, но нет, он остался стоять на трясущихся ногах и наблюдал за приближением новоприбывших. Они были не просто ханранами, они двигались как Шулка, рассредоточенные, с оружием наготове, несмотря на отсутствие какой-либо очевидной угрозы, глаза никогда не останавливались. Обученные, дисциплинированные и выглядящие чертовски непобедимыми, как когда-то он сам.

Во главе группы шла женщина, старше остальных, худая, как хлыст, бандана не давала ее седым волосам падать на лицо.

— Кто-нибудь из вас ранен?

Милостивые боги, Джакс ее знал. Он действительно ее знал, знал ее имя:

— Мойри? Мойри? Это ты?

Женщина остановилась, ее глаза сузились:

— Кто?..

— Это я, Джакс. Из клана Хаска. — Он шагнул вперед, улыбаясь, как ребенок, со слезами на глазах. Их было не скрыть. Он думал, что Мойри погибла, когда пал Гандан, вместе со своим мужем, Гримом Дагеном.

— Генерал? — осенило Мойри. — О, Джакс. Я так рада тебя видеть. — Они обнялись. — Я думала, ты умер.

Обнимать друга было слишком тяжело для Джакса. Он заплакал. Плакал обо всем, что они потеряли вместе, плакал обо всей боли, которую они оба, должно быть, пережили:

— Прости. Я не должен рыдать, как женщина.

Мойри отступила на шаг и посмотрела на него понимающим взглядом:

— Не извиняйся. Если когда-нибудь и бывает время для слез, то это оно.

— Я думал, ты погибла во время вторжения.

— Я выжила скорее благодаря удаче, чем чему-либо еще. Честно говоря, я мало что помню.

— Ты не единственная, — сказал Джакс.

— Вы нас спасли, — сказала Сара, подходя. — Спасибо. Спасибо вам.

— Мы услышали собак, — сказала Мойри. — Пришли так быстро, как только смогли.

— Пришли как раз вовремя, — сказал Реми. — Еще секунда, и мы были бы... — Он оглянулся на мертвых эгрилов и пнул одного из них. — Ублюдки скормили бы нас своим чертовым животным.

— Откуда вы взялись? — спросил один из людей Мойри.

— Я... — Джакс остановился. Он не знал. Милостивые Боги, он ничего не помнил.

— Мы бежали всю дорогу от Кейджестана, — сказал Реми. — Мы сбежали из самого за́мка Рааку.

— Мы бежим уже несколько недель, — сказала Сара. — Нас было больше, но...

— По крайней мере, они умерли свободными. — Мойри положила руку Саре на плечо. — И вы справились.

Один из ее солдат наклонился к ней:

— Командир, нам нужно двигаться. Вернуться в лагерь.

Взгляд Мойри скользнул по долине, затем она улыбнулась:

— Фин прав. Давайте отведем вас в безопасное и теплое место и положим немного еды в ваши желудки.

— Это было бы очень кстати, — сказал Джакс.

Мойри указала на трех своих солдат:

— Захватите собак. Давайте не будем тратить впустую хорошее мясо.

Они шли еще час, покидая Гандан и поднимаясь в холмы на юго-западе. Никто не проронил ни слова. Все были настороже. Солдаты Мойри были хорошо обучены, и, во имя Богов, было приятно находиться среди них. Несмотря на все, через что ему пришлось пройти, Джакс чувствовал, что становится сильнее с каждым шагом, который он делал рядом с Мойри, как будто он снова обретал свою душу.

И в его голове была только тишина. Никакого шепота. Никаких насмешек. Никакого Даруса Монсуты. Он чувствовал себя чистым, как будто яд исчез. Что бы ни случилось с ним в Кейджестане, во время побега, это на самом деле пошло ему на пользу. Достаточно ли он заплатил за свои грехи? За свои неудачи? Милостивые Боги, пусть это будет так.

Впервые за целую вечность он чувствовал себя в безопасности. Он чувствовал себя хорошо.

Небо стало кроваво-красным к тому времени, когда они добрались до лагеря ханранов, расположенного высоко в холмах. Стены убежищ выложили камнем из осыпей, а полотняные крыши обсыпали так, чтобы укрыть их от любого Дайджаку, который мог лететь прямо над головой.

Там их тоже ждали ханраны. Намного больше. Джакс заметил одного или двух, когда они петляли по горным проходам к лагерю. Ханраны наблюдали за группой издалека, чтобы убедиться, что приближаются друзья. Он знал, что должны быть и другие, но такого он не ожидал. Он повернулся к Мойри:

— Сколько?..

— Пара сотен, по последним подсчетам. Большинство из них — Шулка. Несколько заблудившихся, которых мы подобрали по пути. Все они хорошие бойцы.

Сердце Джакса наполнилось радостью. Большинство были одеты в доспехи Шулка и несли мечи и щиты. Возможно, они были лишь тенью того, чем когда-то были воины, но пока этого хватит. Больше, чем достаточно. Они выглядели как армия. Армия, частью которой он мог бы стать.

Он выпрямил спину, проходя через лагерь, вспоминая кое-что о том шулка, которым он когда-то был. Он был гордым человеком, прежде чем стал сломленным. Возможно, пришло время вернуть часть этого чувства. Взгляды проследили за ним, он услышал шепот и волну возбуждения, которая следовала за ними.

Одна женщина, в частности, вздрогнула, увидев Джакса, и вскочила на ноги. Она бросилась к нему с красным лицом, мужчина следовал за ней по пятам. Они были молоды, возможно, им было чуть за двадцать, но война ожесточила их обоих. Крошечные шрамы крест-накрест пересекали их руки и лица. Несмотря на молодость, оба повидали немало сражений.

— Генерал?

— Да?

Женщина еще больше покраснела.

— Меня зовут Джен, я из клана Хаска, хотя я приняла обет всего три года назад. — Она указала большим пальцем на мужчину позади себя. — Это Кэл, мой двоюродный брат. Мы оба служили под вашим началом в Гандане.

Джакс вздрогнул при упоминании о Гандане, его величайшем провале:

— Рад видеть вас обоих. Хорошо, что вы выжили.

— Это было нелегко, сэр, — сказал Кэл. — Совсем нелегко.

— Но теперь вы здесь, генерал, — сказала Джен. — Воистину, мы благословлены.

Глаза девушки засияли от восхищения, и Джаксу пришлось отвести взгляд.

— Я больше не тот человек. Я не генерал. Я... — Милостивые Боги, кто он теперь?

Мойри взяла Джакса под руку.

— Оставь беднягу на некоторое время в покое, Джен. Он через многое прошел. Джаксу нужно немного поесть и отдохнуть. Ты можешь рассказать ему, какая он легенда, позже.

— Конечно, — сказала Джен.

— Был рад познакомиться с вами обоими, — сказал Джакс.

Парень отсалютовал Джаксу, а затем отступил с Джен к их хижине.

На дальней стороне лагеря под скалистым выступом была устроена яма для костра, скрывавшая пламя при взгляде сверху. Мойри предложила Джаксу и остальным места, где они могли бы посидеть и насладиться теплом. Фин и еще один мужчина принялись за работу, снимая шкуры и потроша собак, и вскоре мясо уже крутилось над огнем.

Джакс вытянул ноги, на глаза навернулись слезы.

— Я не могу вспомнить, когда в последний раз я мог такое делать.

Мойри улыбнулась:

— Хорошо, что ты вернулся, старый друг. Скоро мы снова приведем тебя в боевую форму.

Джакс посмотрел на свои окровавленные пальцы ног:

— Это было бы что-то.

— Утром мы найдем тебе ботинки. В Гандане все еще полно снаряжения, — сказала Мойри, садясь рядом с Джаксом.

— Ботинки, еда, отдых, безопасность. — Джакс глубоко вздохнул, когда Мойри устроилась поудобнее. — Я сплю? — Он шутил только наполовину. Он не мог вспомнить, как попал в Гандан вместе с остальными. Он не знал, почему он все еще не в той тюрьме в Кейджестане. Он не знал, почему он не умер.

Мойри улыбнулась:

— Могу тебя заверить, что это не так.

Ее слова не заставили Джакса почувствовать себя лучше. Сколько времени прошло с тех пор, как он мог доверять собственному разуму? Сколько времени прошло с тех пор, как Монсута поглощал каждую его мысль? Даже тишина приводила в замешательство.

— Вы были здесь все это время?

— Нет, — ответила она. — После вторжения мы бежали на восток, за нами гнались Черепа. Мы почти добрались до Миёсии, прежде чем оторвались от них — или они перестали нас преследовать. Мы потратили последние девять месяцев или около того, доставляя Черепам немало хлопот. Делали все, что могли. Горы были хорошим местом для устройства нашего лагеря, поэтому мы вернулись сюда. Но вам повезло. Мы собирались уходить. Еще один день, и нас бы не было рядом, чтобы вас спасти.

— Куда вы собираетесь?

— День или около того назад мы получили известие, что мейгорцы собираются вторгнуться в Джию.

— Что? — У Джакса перехватило дыхание. — Что ты сказала?

— Мейгорцы собираются вторгнуться в Джию. Мы направляемся на юг, чтобы к ним присоединиться.

— Мейгорцы вторгаются… Итак, это сработало, — сказал Джакс почти про себя. — Это сработало.

— Что сработало?

— Мы помогли Зорике, дочери короля Кариина, сбежать в Мейгор. Они обещали помочь нам в войне, если мы ее освободим. — Джакс сделал паузу, копаясь в своих воспоминаниях. Все это было так расплывчато в его голове. Казалось, все это было так давно. И было что-то еще, скрывающееся в тенях его разума. Он потер лицо. Ему нужно было сообщить Мойри кое-какую информацию. Что-то важное.

Его взгляд переместился на огонь, следя, как жир с мяса капает в пламя с хлопаньем и шипением. В голове у него было так темно. Он ничего не мог вспомнить о недавнем прошлом. Не об их побеге, не об именах людей, с которыми он бежал, и даже не о том, что он ел в последний раз. Неужели время, проведенное с Монсутой, свело его с ума? Смерть сына? Казалось, это было вчера. Так ясно, так живо, так остро. Внезапно он выпрямился, когда к нему вернулось еще больше воспоминаний.

— Твоя дочь. Конечно. Ты не знаешь.

— Тиннстра? Что с ней?

— Да, Тиннстра. — Он рассмеялся. — Твоя дочь. Она жива — или была жива. Именно она увезла Зорику. Она поехала с ней в Мейгор.

Счастье, наполнившее лицо Мойри, тронуло сердце Джакса:

— Моя Тиннстра?

— Ты можешь ею гордиться. Она... она... убила монстра... Избранную, которая захватила меня в плен.

— Милостивые Боги, я не могу передать тебе, насколько меня радует эта новость. Я думала, что она мертва, вместе с Дагеном и остальными моими детьми. Если есть шанс, что она все еще жива... — Она вытерла слезу с глаза. — Ни одна мать не должна пережить своих детей.

Эти слова глубоко ранили Джакса в сердце:

— И отец.

Мойри осознала, что сказала:

— Мне жаль. Твой сын, Кейн...

— Он мертв. — Джакс не знал, что еще он мог сказать. Его сын пожертвовал собой, чтобы отравить своего отца, чтобы помешать Джаксу раскрыть планы ханранов следователю Эгрила, Дарусу Монсуте. Но он умер напрасно. С помощью своей целительной силы Монсута остановил действие яда, и Джакс затем признался во всем под пытками.

— Мне жаль, — сказала Мойри.

— И мне.

Фин передавал по кругу куски мяса, и Джакс не торопился есть, не столько пережевывая, сколько посасывая пищу. Вкус был восхитительный, его рот наполнился ароматом.

По ту сторону костра Фин что-то шептал на ухо женщине, не сводя глаз с Джакса, Реми и Сары. Она также наблюдала за беглецами, и Джаксу пришлось признать, что ему не понравилось их внимание.

— Вас обоих что-то беспокоит? — спросил он.

— Мы только что говорили о том, как вы все сбежали из за́мка Рааку, из глубины территории Эгрила, — сказал Фин.

— Как вам это удалось? — спросила женщина, не скрывая скептицизма в голосе.

Джакс уставился на них обоих, не в силах ответить. Он понятия не имел.

— Успокойся, Дэв, — сказала Мойри. — Наши гости прошли через ад. Они заслуживают ночи, когда к ним никто не будет приставать.

— Она задает простой вопрос, — сказал Фин. — Ради простой истории.

— Сейчас не время... — Мойри замолчала, когда Реми поднял руку.

— Все в порядке. Я расскажу им эту историю, если они хотят ее знать, — сказал Реми, его голос был полон эмоций. — Я был пленником в течение четырех месяцев в подземельях за́мка Рааку, и знаете что? Чудо было не в том, что мы спаслись. А в том, что мы так долго продержались в этих камерах.

— Это ты верно подметил, — сказала Сара.

— Каждое утро до рассвета Черепа забирали джиан из камер, — продолжил Реми. — Их отводили к Красному Озеру. Оно окружает за́мок на милю, может быть, больше, во всех направлениях. Затем, на рассвете, начинали бить барабаны, и к тому времени, когда они замолкали, эти джиане плавали в озере с перерезанными глотками. Вот так. — Он щелкнул пальцами.

— Все в этих камерах стали ближе, чем семья. Ближе, чем любой человек может подобраться к другому, потому что мы были прижаты друг к другу плечом к плечу, спали стоя, мочились и гадили себе на ноги, человек рядом с тобой дышал тебе в ухо, постоянно находясь на грани жизни и смерти каждый день. — Реми взглянул на Сару, затем на Джакса. — Я любил их всех. Действительно любил. Но когда наступало утро и мы слышали приближение Черепов, я молился, чтобы умер один из них, а не я. Дверь открывалась, и они вытаскивали моих друзей, брыкающихся и кричащих, и это разбивало мне сердце, когда я знал, что никогда больше их не увижу. Я...

Реми задохнулся от воспоминаний, и Сара сжала его руку:

— Все в порядке. Тебе не нужно больше ничего говорить.

В глазах Реми заблестели слезы:

— Да помогут мне Боги, потому что я скажу. Мне нужно это сказать — они должны это знать, — потому что каждое проклятое утро я был чертовски счастлив, когда забирали их, а не меня. Я знал, что у меня будет еще один день, когда я буду стоять в чужой моче и дерьме, вдыхая этот вонючий, спертый воздух, не в силах сесть, не в силах вытянуть руки, и я был так благодарен.

— Ты был не единственным, — сказала Сара. — Мы все чувствовали то же самое. Тут нечего стыдиться.

Реми уставился на огонь:

— Да, возможно это так, но мне от этого не легче. В любом случае, в конце концов, это не имело значения. Однажды мои молитвы остались без ответа, удача отвернулась от меня. Черепа схватили меня, Сару, Джакса, Эсто, Кайо и Уилса вместе, может быть, с тридцатью другими. Мы поднялись по лестнице. Пришло время, когда они перережут нам глотки и отправят плавать в озере. За нашими спинами были копья, которые подталкивали нас вперед, но мы не были связаны или что-то в этом роде. Черепа, вероятно, думали, что в нас не осталось сил сражаться, и, возможно, они были правы. Но они не учли Джакса.

Джакс оторвал взгляд от костра при упоминании своего имени:

— Я ничего не делал.

— Да, пока мы не выстроились в линию на том окровавленном берегу. — Реми сделал паузу, давая мгновению продлиться. — Затем он схватил скимитар Черепа и пронзил им ублюдка. Прикончил еще двоих, прежде чем они поняли, что происходит.

Джакс слушал так же увлеченно, как и остальные, потому что для него все это было новостью. Даже рассказ Реми не вызвал у него никаких воспоминаний.

— Он крикнул нам, чтобы мы плыли за ним, вот что он сделал, — добавила Сара, — а потом он прыгнул в то озеро. Говорю вам, мне не нужно было повторять дважды. Я последовала за ним чертовски быстро.

— Вы не похожи на пловцов, — сказал Фин. — Очень впечатляюще.

Джакс проигнорировал сарказм.

— Это было тяжелое плавание, даже с двумя руками, могу вам сказать, — продолжил Реми. — После месяцев, проведенных в этой дыре, питаясь дерьмом, все мы были настолько слабы, насколько это вообще возможно, но Боги и Джакс дали нам шанс, и мы им воспользовались. Он не собирался сдаваться. — Реми пристально посмотрел на Фина. — Даже с одной рукой.

— На дальнем берегу за нами наблюдали сотни эгрилов, — продолжила Сара. — Но они не были бойцами. В основном женщины и дети. Несколько стариков. Никто из них не смог нас остановить. Как только мы их миновали, мы побежали, направляясь на юг.

— Мы прятались, где могли, передвигаясь по ночам, — сказал Реми. — В сельской местности, жили за счет земли или совершали набеги на фермы, но всегда в движении. Потом эти ублюдки с собаками напали на наш след около недели назад, и, если честно, я понятия не имею, как нам удалось их опередить. Джакс использовал все известные ему уловки, но они продолжали приближаться. — Его голос сорвался, по щекам потекли слезы.

Сара прижала его голову к своему плечу, сама плача:

— Мы сделали это, любимый. Мы добрались домой.

— Да, но только благодаря Джаксу. Откровенно говоря, мы обязаны ему своими жизнями.

Такое неприкрытое проявление эмоций тронуло их всех. Некоторые отвели глаза. Другие сами пролили слезы. Даже Фин и Дэв казались растроганными. У них больше не было вопросов, не было едва скрываемых подозрений, которые они могли бы высказать.

Пока они плакали, Мойри положила руку на плечо Джакса:

— Я рада, что ты здесь. После стольких потерь это подарок — вернуть хорошего друга. Дает мне надежду.

— Надежда, — сказал Джакс. Слово казалось странным на его языке, но все равно было желанным. — Было бы здорово снова ее иметь.

Он смотрел, как горит огонь, чувствуя себя лучше, чем когда-либо за долгое — и только Боги знали насколько — время. План сработал. Мейгорцы вступили в бой. Возможно, все жертвы того стоили. Возможно, его неудачи были... в конце концов, не такими катастрофическими:

— Мойри, ты все еще планируешь отправиться на юг?

— Мы собирались уйти утром, — ответила его старая подруга. — Мы можем подождать еще день или около того, если тебе это поможет.

— Нет. Мне не нужно, чтобы ты ждала. На самом деле, я хочу пойти с вами. Я хочу сражаться. Я хочу снова стать частью Ханрана. Я хочу снова стать Шулка.

Мойри кивнула с улыбкой на губах:

— Для меня было бы честью тебя пригласить.

— Спасибо. — Джакс откинулся назад и закрыл глаза. Да, он должен отправиться на юг. Найти остальных. Найти Зорику.

Он так ясно видел ее в своем воображении, мог видеть себя стоящим рядом с ней с мечом в руке. Ее стражем. Ее шулка.

Они выиграют войну.

10

Тиннстра

Лейсо

Тиннстра ухмылялась. Она ничего не могла с собой поделать. Это происходило. Это происходило на самом деле. Гавань была забита кораблями на разных стадиях достройки, которые должны были составить ее армаду вторжения.

Она должна была отдать должное мейгорцам. До сих пор они быстро продвигались вперед. Она не поверила, когда они сказали, что флот будет готов к отплытию в течение трех месяцев, но они чертовски хорошо это делали. Через две недели они будут на пути в Джию, чтобы отправить Черепа обратно в Эгрил. Она не могла дождаться этого момента.

Тем временем царил прекрасный хаос: работали молотки и пилы, мужчины и женщины кричали и ругались, мальчишки бегали от корабля к кораблю с водой для питья, а девочки пели о качестве клёцк, которые они продавали, и все это в дополнение к миллиону других событий, не последним из которых была растущая толпа под их балконом. Люди начали собираться в тот момент, когда стало известно, что Зорика там, и с каждой минутой их становилось все больше. Они окликали ее или пели молитвы.

Они с Зорикой наблюдали за происходящим с балкона старого дома начальника порта. Раласис пригласил их спуститься посмотреть , как продвигается строительство армады, но капитан — нет, командор — еще не появился. Аасгод, слава Богам, остался в посольстве. Этот человек действительно действовал Тиннстре на нервы. Она все больше и больше желала, чтобы маг остался в прошлом.

— Сколько кораблей отправится в Джию? — спросила Зорика, ее щеки вспыхнули. Судя по тому, как она переминалась с ноги на ногу, ей было труднее, чем Тиннстре, игнорировать людей внизу.

— Сто двадцать лучших кораблей Мейгора, Ваше Величество, — сказал Раласис, внезапно появляясь в дверях, — на борту сорок тысяч мужчин и женщин. — Он добавил к своей форме красный пояс, но, тем не менее, выглядел разбойником, несмотря на свой новый титул.

— Похоже, ты гордишься собой, — сказала Тиннстра.

— Я никогда не был из тех, кто стесняется подуть в собственную трубу, — ответил Раласис. — Но в данном случае, я думаю, в моем хвастовстве есть определенный смысл.

Тиннстра улыбнулась:

— Это хорошо. Мне бы не хотелось разочароваться.

— Мне бы тоже не хотелось, чтобы ты разочаровалась, — сказал Раласис. — Хочешь убедиться сама?

— Я надеюсь, вы оба все еще говорите о кораблях, — пробормотала Зорика.

— Ну конечно, Ваше Величество, — сказал Раласис, ухмыляясь. — Если вы хотите последовать за мной, я могу провести для вас экскурсию по одному из них, постройка которого близится к завершению. — Он экстравагантно поклонился, жестом приглашая вернуться в здание.

Зорика взглянула вниз, на причал:

— А как насчет... э-э... этих людей снаружи?

— Они вас беспокоят? — спросил Раласис. — Я могу их удалить.

— Нет, вы не обязаны это делать, — ответила Зорика. — Просто… Я не та, за кого они меня принимают.

Раласис выгнул бровь:

— Вы не Богиня?

— Конечно.

— Я не думаю, что это плохо, если другие думают, что ты Богиня, — вмешалась Тиннстра. — Люди сделают все ради своего Бога. Возможно, это то преимущество, которое нам нужно.

Зорика выглядела потрясенной:

— Но я действительно не Богиня.

— Я знаю. Но мы видели, что эгрилы делают ради Рааку, потому что верят, что он Бог.

— Быть королевой уже достаточно тяжело, — сказала Зорика.

— Тиннстра в чем-то права, — сказал Раласис. — Немного магии и таинственности никогда не вредили моей репутации.

— Покажи нам этот корабль, — сказала Тиннстра, — прежде чем ты снова начнешь размахивать своим эго. — Ей пришлось побороть улыбку. Что бы ни было такого в Раласисе, он определенно не раздражал ее так, как это делал Аасгод.

— Тогда следуйте за мной. — Раласис провел их через дом начальника порта, вниз по лестнице и через парадную дверь. Их оглушил шум, когда толпа нетерпеливо хлынула вперед, возбужденно крича и выкрикивая имя Зорики. На мгновение Тиннстра забеспокоилась, что поездка, в конце концов, была не такой уж хорошей идеей. Убийца мог легко спрятаться в толпе, и она начала всматриваться в лица, выискивая кого-нибудь неуместного.

— Ширудан, — сказала Зорика, и Тиннстра поняла, что ей не стоило беспокоиться. Вокруг них образовался щит — светящийся золотой пузырь, достаточно большой, чтобы держать толпу на расстоянии вытянутой руки. Однако это никого не отпугнуло — совсем. Они прижались к ее магии, отчаянно желая прикоснуться к ней, счастье сияло на их лицах.

— Ну, это что-то, — сказал Раласис, продолжая идти и ведя их к пирсу, поскольку щит освободил для них место. — Вы можете научить меня этому трюку? Я могу придумать множество случаев, когда это могло бы пригодиться.

— Боюсь, что нет, командор, — сказала Зорика.

— Жаль. — Они прошли через пост охраны, и Тиннстра была благодарна, что солдаты там остановили толпу, которая не последовала за ними.

Зорика вздохнула с облегчением:

— Видите? Я говорила вам, что это некрасиво.

— Да, говорили, Ваше Величество. Я прошу у вас прощения.

Зорика рассмеялась, и в этом звуке была своя магия, и на этот раз Тиннстра не пыталась скрыть улыбку.

Раласис остановился у одного из кораблей. «Мы пришли». Во многих отношениях он был похож на трехмачтовое парусное судно, которое вывезло их из Джии, за исключением того, что нос этого корабля был другим. Он был шире обычного, с плавным изгибом, что придавало ему округлый вид, а не резкий, угловатый, типичный для кораблей этого типа.

Тиннстра оглядела другие корабли, пришвартованные неподалеку. У всех них были одинаковые носы.

— Зачем ты так переделал корабли?

— Я бы хотел приписать себе заслугу в этом нововведении, но, увы, оно было разработано кем-то немного умнее меня, — сказал Раласис, направляясь к носу. — Когда мы прибудем в Джию, очень сомнительно, что мы найдем такой хороший пирс, как этот, к которому можно причалить и не торопясь всех высадить.

— Справедливое предположение, — сказала Тиннстра.

— Эти корабли были приспособлены для того, чтобы мы могли доставлять людей прямо на пляж Омасон, — сказал Раласис. — Внутри находятся тросы, которые будут перерезаны, и нос опустится, создавая пандус, по которому мы сможем спуститься. Мы можем высадить триста пятьдесят солдат с этого чудовища за считанные минуты.

— Вы действительно это пробовали или это все теория? — спросила Тиннстра.

— О, мы это пробовали. В меньшем масштабе, конечно, но это определенно работает.

— Я впечатлена.

— В первый раз, — сказала Зорика.

— Для меня большая честь, — сказал Раласис.

— Так и должно быть, — сказала Тиннстра. — А теперь проводи нас на борт.

Раласис был прав, гордясь своим судном. В дополнение к парусам, по обоим бортам корабля шли весла, гарантия, что они смогут быстро подойти к берегу независимо от погоды. На борту также было достаточно места для хранения припасов и оружия, и, по-видимому, на некоторых кораблях будут кавалерийские кони.

Однако Зорика была молчалива, держа свои мысли при себе во время экскурсии.

— Что не так? — спросила Тиннстра, когда Раласис на мгновение оставил их на квартердеке.

— Ничего, — ответила Зорика.

— Расскажи мне.

Зорика покачала головой:

— Просто... эти корабли. На них будет сорок тысяч человек. Сорок тысяч! Сражаться за меня.

— За тебя и за Джию, — возразила Тиннстра.

— Сколько погибнет?

— Некоторые. Многие.

— Я не хочу, чтобы их жизни были на моей совести.

— У войны всегда есть своя цена.

— Эта слишком дорогая.

— Я знаю. Но если мы останемся здесь — сохраним сорок тысяч в безопасности — тогда что с Джией? Что со всеми теми, кто уже умер там? Что с теми, кому еще предстоит умереть из-за Черепов? Мы должны остановить их, иначе убийства будут продолжаться в течение нескольких поколений.

— Что, если я просто пойду одна?

— Сама по себе?

— Да. У меня есть сила, есть щит, который меня защитит. Я могу убить Черепов и их демонов. Больше никто не должен пострадать.

Тиннстра улыбнулась и притянула дочь в объятия:

— Боги, у тебя добрая душа.

— Я серьезно, — сказала Зорика, отстраняясь. Она посмотрела Тиннстре в глаза. — Я хочу это сделать. Я могу это сделать.

— Вспомни, что произошло здесь, в Лейсо. Мы с трудом победили пять тысяч эгрилов, а в Джии их будет в десять раз больше.

— Я больше не повторю тех ошибок, — сказал Зорика. — И теперь я сильнее.

— Да, я знаю. Но мы застали их врасплох. Возможно, ты сильнее, но и они тоже будут сильнее. И одно я знаю наверняка — Черепа никогда не сдаются. Они сделают все возможное, чтобы тебя убить.

— У них ничего не получится.

— Потому что мы пойдем с армией. Это Секановари. Мы не будем рисковать. Никто из нас не силен так, как все мы вместе. Венна передала нам, что у нас все еще есть врата, поэтому мы придерживаемся плана. Эгрил даже не узнает о нашем приближении. Мы приплывем в Джию, пройдем через врата и возьмем штурмом Айсаир еще до того, как Черепа поймут, что происходит. Если на то будет воля Богов, все закончится в течение недели. — Тиннстра улыбнулась. — Кроме того, ты не сможешь так легко от меня избавиться. Я тебя не оставлю одну.

— Спасибо. Спасибо тебе за все.

— Нет необходимости говорить это, Ваше Величество. Я здесь, чтобы служить.

Зорика хлопнула Тиннстру по руке. «Заткнись». Затем она упала в объятия Тиннстры, которая обняла ее в ответ, и они обе рассмеялись.

Тиннстра еще раз окинула взглядом флот. Она собиралась получить удовольствие, убив как можно больше Черепов на пути к победе. Боги знают, она это заслужила.

11

Рааку

Кейджестан

Заключенный поднял глаза, когда Рааку вошел в его камеру.

— Секановари приближается, — сказал Император. — Мне снова нужно твое виде́ние.

Лаафиен улыбнулся:

— Что, если я сообщу тебе новость, которую ты не хочешь слышать?

— Однажды ты сказал мне, что будущее — это всего лишь один из многих возможных путей, — сказал Рааку. — Его выберут те, у кого самая сильная воля.

— Я должен был пойти по пути, который увел бы меня далеко от тебя. Я должен был остаться со своим братом в Джии.

— Твой брат Аасгод был тем, кто послал тебя на поиски святой воды. — Рааку улыбнулся. — Он послал тебя ко мне.

Заключенный опустил голову, затем поднял взгляд, так что его глаза заблестели сквозь спутанные волосы:

— Возможно, он будет тем, кто тебя убьет.

— Твой брат уже однажды умер. Я не боюсь тени, которая осталась.

— Ты должен бояться смерти, О могущественный. Даже Боги могут умереть.

— Ты предупреждал меня, когда мы разговаривали в последний раз. «Победа может быть твоей, если ты сможешь победить смерть». Действительно, подходящий вызов для сына Кейджа.

— Ба! Ты сын фермера с холмов. Я знаю — я встречал этого человека.

— Он был всего лишь инструментом Кейджа, — сказал Рааку. — Чтобы придать форму моей душе. Так же, как ты был необходим, чтобы показать мне ключ к власти. И я буду тем, кто погрузит мир в Великую Тьму.

— Возможно, — сказал заключенный. — Или, из-за твоих действий, мир избавится от Кейджа раз и навсегда.

— Невозможно.

— Да ну? Что произойдет, если ты потерпишь поражение? Если ты проиграешь в Секановари? Как ты думаешь, мир вернется к тому, каким он был до того, как ты стал мечтать о завоевании? Что, Эгрил сможет продолжать жить как раньше? Нет. Если Четыре Бога победят, это будет концом вашей печальной религии.

— Я не проиграю. Я не могу проиграть.

— Ты должен бояться такой возможности, — сказал заключенный. — Иначе ты не обратился бы ко мне за советом.

— Я не боюсь поражения, потому что я выиграю. Ты просто должен показать мне кратчайший путь к этой судьбе.

— Как ты можешь мне доверять? Почему ты думаешь, что я укажу тебе правильный путь? Я не хочу твоей победы. Я не хочу твоего успеха.

Рааку кивнул.

— Я знаю, что ты не можешь лгать, когда в тебе вода. — Он поднял тыкву. — А теперь я хочу услышать твою правду.

Заключенный начал сопротивляться. «Не делай этого. Пожалуйста. Я не хочу этого делать». Он отступил в угол, но выхода не было. Рааку поставил его на колени, заставил открыть рот и влил в него святую воду, выпустив пленника из своей хватки только тогда, когда тот все проглотил.

Он подошел к табурету в дальнем конце камеры и сел.

Заключенный корчился на полу, пока святая вода делала свое дело. Жаль, что только этот джианин обладал способностью предвидения. Несмотря на его слова об обратном, Рааку беспокоило, что у него не было кого-то более преданного, к кому он мог бы обратиться за советом. Десятилетиями он пытался воссоздать дар этого человека в своем Избранном, но всегда безуспешно.

Лаафиен, к сожалению, был уникален.

Так что Рааку сидел на табурете в камере заключенного, ожидая его слов и наблюдая, как мужчина бьется в конвульсиях. Возможно, однажды он избавит Лаафиена от страданий и отправит его к Кейджу, но не сейчас. Только не сейчас.

— Они скоро переправятся через море, скоро, скоро, — прошипел пленник с пеной у рта и слезами на глазах. — Возвращаясь туда, откуда ушли. Мертвый город. Центр надежды. Начало, конец. Они ищут врата здесь, там, повсюду. Двигаясь быстро или медленно. Поцелуй смерти. Мой брат так молод. Королева так стара. Четверо. Свет. Тьма. Земля. Море. Далеко и близко. Кровь течет по всему миру.

Разум Рааку уже работал, выискивая смысл в словах заключенного. В течение ста двадцати лет он использовал Лаафиена, чтобы направлять свою руку, чтобы построить сначала королевство, затем империю. Как бы сильно заключенный ни ненавидел то, чего его виде́ния позволили достичь Рааку, он никогда не лгал своему хозяину и не вводил его в заблуждение.

— Секановари. Секановари. Это начинается. Это заканчивается. Заканчивается все. Кровь для Кейджа. Души для Кейджа. Твоя жизнь для Кейджа. — Заключенный внезапно свернулся в клубок, дернулся раз, два, три, затем затих.

Рааку все еще ждал.

Пленник медленно вытянул свое длинное тело, прежде чем повернуть голову, чтобы увидеть Рааку. Он прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Сколько еще людей ты должен убить, пока не будешь удовлетворен?

— Мир построен на крови и костях. Каждая жизнь — всего лишь вспышка света на пути к Великой Тьме, — ответил Рааку. — Я убью столько, сколько потребуется, чтобы переделать этот мир согласно воле моего отца. Не больше. Не меньше.

— Ты не обязан этого делать. Тебе не обязательно сражаться в Секановари.

— Но я должен. И буду. Ты, как никто другой, знаешь, что это правда.

Мужчина кивнул:

— Мир никогда больше не узнает такого убийцу, как ты.

— Я сын своего отца. — Рааку встал, тень заполнила комнату. — И я выполняю его работу.

— Ты уничтожишь мир, — сказал заключенный.

— Если такова моя судьба, то да будет так. Я буду вознагражден в Великой Тьме.

Затем Рааку оставил его выть и визжать и закрыл железную дверь; замки с лязгом встали на место.

Канцлер ждал его, стоя на коленях у входа в главные родильные бассейны Дайджаку и склонив голову.

— Встань, Астин, многое нужно сделать, — сказал Рааку.

— Да, господин. — Мужчина выпрямился, но остался стоять на коленях.

— Как идут приготовления в Джии?

— За последние два месяца командор Валлия укрепила столицу, а также провела чистку ячеек повстанцев внутри страны.

— Скажи ей, чтобы она немедленно отыскала и уничтожила все врата в стране. Защитники Ложных Богов намерены использовать их, чтобы нанести по нам удар.

— Да, господин.

По пещере разнесся треск, когда вылупилось яйцо. Векстеры бросились через воды, чтобы помочь с рождением и успокоить Дайджаку, когда он появился на свет, возрожденный. Рааку мгновение наблюдал, затем повернулся обратно к канцлеру:

— Язычники направятся в мертвый город на своих кораблях. Пусть Валлия встретит их там.

— Да, господин.

Раздался крик, когда новый Дайджаку полоснул векстера когтем по груди. Человек упал, его кровь окропила святую воду, в то время как другие пытались успокоить существо. Крики Дайджаку стали громче, когда он почуял кровь и попытался подняться в воздух на своих хрупких крыльях.

— Астин, мой ребенок зовет меня. Скажи Валлии, что Кейдж ждет души язычников.

— Да, господин, — сказал Астин, кланяясь еще раз.

Рааку вошел в святую воду. Другие Дайджаку, еще не вылупившиеся, отреагировали на его присутствие, когда он проходил мимо, подпитываясь его магией. Векстеры отступали с его пути и кланялись. Добравшись до новорожденного, Рааку протянул руку к существу, которое отчаянно хлопало крыльями:

— Успокойся, малыш. Твоя битва не здесь.

Дайджаку пронзительно закричал, но его крылья замедлились, а затем остановились, его тело снова опустилось. Рааку подозвал прекрасного новорожденного. Дайджаку были первыми существами, которых он вырастил в святых водах, и они оставались его самыми любимыми.

Новорожденный подошел к Рааку, не сводя глаз со своего хозяина. Когда он подошел достаточно близко, Император погладил его по щеке:

— То, что ты сделаешь, будут помнить вечно, малыш.

12

Раласис

Лейсо

— Не пытайся переспать с ней, — пробормотал Раласис. — Хоть раз в жизни не будь идиотом.

— Ты что-то сказал? — спросила Тиннстра. Она остановилась в дверях кареты и обернулась, чтобы посмотреть на него сверху вниз, все еще стоящего на улице и придерживающего для нее открытую дверцу. Он предложил собраться вместе, чтобы обсудить вторжение, а затем, когда услышал, что ее единственным опытом общения с Лейсо было убийство Черепов на улице, настоял на том, чтобы показать ей настоящий город. Потому что, в конце концов, именно так сближаются военные лидеры и их привлекательные союзники.

Это была ее идея выпить. Не его. Не то чтобы он возражал. Нет. На самом деле, он чертовски быстро согласился на это предложение. Как дурак. Дурак, надеющийся нарваться на неприятности. Как он всегда и делал.

Раласис улыбнулся. Его обычная реакция на все:

— Просто разговариваю сам с собой.

— Первый признак безумия, — ответила Тиннстра, прежде чем нырнуть в карету. Ранее она была одета в свою полную парадную форму Шулка, и носила ее с удовольствием, но недавно сняла куртку из-за жары. Конечно, это сделало поездку более комфортной для Тиннстры, но не для Раласиса. Эта женщина определенно изменилась по сравнению с той девушкой, которую он спас.

Изменилась во всем — в лучшую сторону.

— Куда, командор? — спросил кучер, когда Раласис поднялся на ступеньки кареты.

— Переулок Торенан, — ответил Раласис.

Кучер повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на Раласиса:

— Переулок Торенан? Вы уверены?

— Уверен. — Он нырнул внутрь и сел напротив Тиннстры. У нее все еще был с собой меч, но, насколько мог видеть Раласис, это было ее единственное оружие. Тем не менее, он не сомневался, что Тиннстра сможет убить его, даже не вспотев. Возможно, она стала красивее, но она также стала более опасной, пока ее не было — где бы она ни была. Может быть, именно поэтому она ему так нравилась.

— Куда мы едем? — спросила Тиннстра, когда карета тронулась с места. — Кучер был как-то не слишком уверен.

— Должен согласиться, что переулок Торенан — это на любителя, но если ты хочешь выпить и побыть в одиночестве, лучше места нет, — сказал Раласис. — Конечно, в последний раз, когда я там был, Тиан Коса послал отряд солдат арестовать меня, и в итоге я устроил пожар на площади. Возможно, я тоже кого-то убил. — Он сделал паузу, наслаждаясь удивленным взглядом, которым одарила его Тиннстра. — Я уверен, что они все об этом позабыли.

— Ну, откровенно говоря, ты — самый незабываемый мужчина, которого я только встречала.

— Что ж, если кто-нибудь доставит нам неприятности, нам просто придется разыграть из себя героев войны. Нам действительно не придется платить за выпивку, пока мы живы.

— Посмотрим. — Тиннстра обратила свое внимание на улицы Лейсо, наблюдая, как мир проплывает за окном кареты.

Угасающий солнечный свет придавал ее лицу медовый оттенок, и Раласис смог разглядеть едва заметный след шрама, пересекающего ее лицо. Когда он подобрал ее в Золотом Проливе несколько месяцев назад, рана была свежей и тянулась от верхней части лба до челюсти. Теперь казалось, что это произошло тысячу лет назад. Конечно, Тиннстре тогда было девятнадцать. Он понятия не имел, сколько ей сейчас. Ближе к его возрасту, это точно.

— Ты пялишься, — сказала она, не отрывая взгляда от вида за окном.

— Виновен по всем пунктам обвинения. — Он улыбнулся, но она этого не заметила. — Я просто подумал, как сильно ты изменилась с тех пор, как мы впервые встретились. Это было всего несколько месяцев назад...

— Не для меня. — Голос Тиннстры был тихим, как будто она разговаривала сама с собой.

Раласис мог быть дураком, но даже он понимал, когда кто-то не хочет о чем-то говорить. Возможно, в свое время она расскажет ему, что произошло. Возможно, нет. Он, как никто другой, не собирался думать о ком-то хуже из-за того, что тот хранит один-два секрета. Боги знали, что у него было достаточно своих собственных. Более чем достаточно.

Он последовал примеру Тиннстры и стал глядеть в окно кареты, пока они с грохотом ехали дальше. Все еще было много свидетельств ущерба от нападения Эгрила, но люди усердно работали, притворяясь, что жизнь вернулась в нормальное русло.

Когда напали Черепа, они были на волосок от гибели. Если бы не появление Зорики и Тиннстры, все бы они сейчас говорили на эгриле — те, кто остался бы жив, конечно. И подумать только, враги заменили короля одним из своих. Тем самым оборотнем, который занял место Косы.

— Эгрилы — это что-то другое, так?

Это привлекло внимание Тиннстры:

— Что ты имеешь в виду?

— Я как раз думал об оборотне, — сказал Раласис. — Только Боги знают, как долго он влиял на короля, заставляя всех волноваться об опасности беженцев, настраивая нас против наших естественных союзников, и все это время готовя свою армию к удару, когда мы будем слабее всего.

— Эгрилы воюют очень хорошо. Слишком хорошо.

— Это заставляет меня задуматься, сможем ли мы их победить.

— Передумал насчет вторжения, командор?

Он покачал головой:

— Нет, не передумал — просто те же мысли, что и обычно. Я буду нести ответственность за сорок тысяч жизней. Я знаю, что некоторые умрут, но я хочу, чтобы как можно больше людей вернулись домой вместе со мной. Для этого я хочу понять своего врага как можно лучше.

— Мудро.

— Не многие сказали бы такое обо мне. Особенно не мой отец. Возможно, я просто разумный. Или трус.

— Поверь мне, я знаю, что ты не трус.

— Ты встречала нескольких, так?

— Только одну. Этого было достаточно.

Карета остановилась прежде, чем Раласис успел что-либо сказать.

— Переулок Торенан, — крикнул кучер.

— О, ты будешь в восторге, — сказал Раласис, открывая дверцу кареты. — После тебя.

— Не поможешь мне спуститься? Я думала, ты притворяешься джентльменом. — Тиннстра одарила его собственной улыбкой.

— Не думаю, что тебе нужна чья-либо помощь — и меньше всего моя.

— Ты мудр. — Она смеялась, вылезая из кареты.

Раласис последовал за ней, довольный тем, что его оскорбили.

— Подожди нас здесь, — сказал он кучеру, прежде чем присоединиться к Тиннстре у входа в переулок. Было странно, что Друз и Дирес его не приветствовали, но ни того, ни другого никто не видел с момента нападения. — Сюда.

Узкий переулок вел к вымощенному булыжником двору, с обеих сторон которого возвышались городские дома. Заведение Мэг было открыто для посетителей, и несколько ее дам окликнули их с балкона, увидев Раласиса.

— Твои подружки? — спросила Тиннстра, изогнув бровь.

— Ты мне поверишь, если я скажу, что никогда раньше их не видел?

— Нет.

— Раласис! Ты к нам? — спросила одна из девушек Мэг, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще. Он старался не смотреть, но решил, что это Серанина. У нее всегда было жестокое чувство юмора.

— Не обращай на них внимания, — сказал он. — Им нравится дразнить таких мужчин, как я, которые не одобряют то, что они делают.

— Представляю себе, как тебя, должно быть, ужасают такие вещи, — сказала Тиннстра. Прежняя жесткость, слава Богам, прошла, и она наслаждалась — даже если это было за его счет. Не то чтобы его это хоть в малейшей степени волновало. Он просто хотел, чтобы она была счастлива.

Он повел ее на другую сторону улицы, ступая по булыжникам, почерневшим от его самодельных бомб, к занавеске из бисера, скрывавшей вход на лестницу, ведущую вниз, в таверну:

— Сюда.

Ничего не изменилось со времени его последнего визита, как не изменялось за те двадцать лет, что он сюда ходил. Все это было так знакомо — жужжание голосов, о-о-очень знакомый стук игральных костей и шуршание плитки, запах... ну, он не знал точно, что вызывало этот особый запах. Наверное, к лучшему.

— Добро пожаловать в лучшую таверну Лейсо, — сказал Раласис.

Тиннстра отмахнулась от дыма, который валил им в лицо, и закашлялась:

— Очень мило.

Ирнус стоял за стойкой и выглядел более кислым, чем обычно.

— Тебе здесь не рады, капитан, — крикнул он. — Иди своей дорогой.

— Ирнус, старый ты пес, — ответил Раласис, широко улыбаясь и раскидывая руки, как будто хотел обнять весь бар. — Я скучал по твоим шуткам.

— Я не шучу. Я только что закончил разбирать бардак после твоего последнего визита, — крикнул бармен. — От тебя одни неприятности, а я не хочу неприятностей.

— Время поиграть в героя войны? — прошептала Тиннстра.

— Ирнус, ты же не собираешься ставить меня в неловкое положение, правда? — Раласис махнул рукой в сторону Тиннстры. — У меня здесь героиня войны, на которую я пытаюсь произвести впечатление.

— Тогда не стоило приводить ее сюда, — проворчал Ирнус, но бросил на Тиннстру еще один взгляд.

— Посмотри на него свирепым взглядом, — прошептал Раласис. — Если он напугается, то определенно позволит нам выпить.

Тиннстра протиснулась мимо него.

— Я должна извиниться за своего друга, — сказала она бармену. — Он сам себя признал идиотом.

— Он нечто большее, — сказал Ирнус.

— Я просто проявляю вежливость, пытаюсь пощадить его хрупкое самолюбие, — сказала Тиннстра. — Даже если так, я была бы признательна, если бы ты позволил нам выпить кувшин вина. Возможно, капитан заплатит тебе и за часть причиненного им ущерба?

Ирнус бросил на него еще один свирепый взгляд, но Раласис знал, что Тиннстра расположила его к себе.

— Тогда оставайтесь, — сказал он. — Присаживайтесь.

— Спасибо, друг мой, — сказал Раласис. — И твое лучшее вино, а не ту кишечную гниль, которую ты мне обычно подаешь.

— Чудеса никогда не прекратятся, — пробормотал Ирнус. — Необычные женщины и необычный вкус?

Тиннстра направилась к столику в дальнем углу. Она взяла стул и, прежде чем сесть, поставила его так, чтобы он был спиной к стене.

— Не думаю, что какие-нибудь убийцы придут искать тебя здесь, — сказал Раласис, занимая место лицом к ней — единственный вид, который его интересовал.

— Это то, о чем ты думал, когда был здесь в последний раз?

— Ха. В этом ты права. — Раласис снова встал и придвинул свой стул к стулу Тиннстры, спиной к стене и лицом к комнате. Когда он сел, их локти соприкоснулись. — Береженого Боги берегут, а?

— Полностью согласна.

Ирнус принес кувшин и два бокала. Он поставил их на стол и зарычал на Раласиса:

— И где ты достал алкоголь для своих бомб, а? Хочешь, я добавлю те бутылки к твоему счету?

— Я не уверен. Та ночь прошла как в тумане. В конце концов, люди пытались нас убить, — сказал Раласис. — Но да, вставь в счет, если тебе от этого станет легче.

— Станет. — Ирнус потопал прочь, оставив их вдвоем.

Раласис разлил вино:

— Обычно он очаровательный мужчина. Должно быть, поссорился с женой.

— Он женат? — Тиннстра рассмеялась, затем сделала глоток вина. — Хм. Определенно не кишечная гниль.

— Приятно слышать, как ты смеешься. — Раласис поднял свою кружку в честь Тиннстры, затем выпил. Вино было густым, мягким и насыщенным вкусом. Только Боги знали, сколько Ирнус собирался с него за это содрать, но Тиннстра того стоила.

— Приятное чувство. — Она заглянула в свой бокал, взбалтывая вино. — Странное чувство.

— Похоже, смеха в наши дни действительно не хватает.

Тиннстра подняла глаза, сделала глоток вина, затем еще один, прежде чем ее взгляд снова опустился на свой бокал.

— Ты знаешь, в первый раз за более чем десятилетие я не беспокоюсь о том, что эгрилы попытаются убить Зорику или меня.

— Десятилетие?

— На самом деле, ближе к пятнадцати годам. Мне было девятнадцать, когда началась вся эта... чепуха. Сейчас мне тридцать три.

Раласис знал, что у него отвисла челюсть, что он, должно быть, выглядит дураком. В конце концов, он заметил, что она постарела — он не был слепым, — но подумал, что причиной этого была магия, а не время.

— Как?..

— Мы отправились в место, где время текло иначе, чем здесь. Так что Зорика смогла вырасти и стать той, кто она есть сегодня — и, возможно, мне тоже нужно было вырасти. Стать такой, какая я сейчас. — Тиннстра снова попыталась рассмеяться, но безуспешно. — Нас не было почти пятнадцать лет. Пятнадцать лет я просыпалась каждый день, спрашивая себя, наступит ли день, когда Черепа придут, чтобы нас убить. Спрашивая себя, добьются ли они успеха или я буду достаточно хороша, чтобы их остановить.

— Я даже представить себе не могу, на что это было похоже, — сказал Раласис.

— Не слишком хорошо.

— И они пришли?

Тиннстра едва заметно кивнула:

— Да. Но мы убили их всех.

— Должно быть, это было приятно.

— Да. И стало еще приятнее, когда мы пришли сюда и убили еще больше из них. Мне нравится убивать Черепов.

— Пройдет немного времени, и ты сможешь сделать это снова, — сказал Раласис.

— Души, которые я пришлю тебе.

— Мило — но, пожалуйста, не создавай проблем моей. — Это была плохая шутка, даже по меркам Раласиса, но лучшее, на что он был способен.

— Это из молитвы Кейджу: Кровь, которую я дам тебе, О Великий. Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой дар.

— Очень жизнерадостно.

— Вполне. Они считают своим святым долгом убивать всех неверующих и отправлять нас к их одноглазому богу-демону в Великую Тьму. Чем больше они убьют, тем больше получат вознаграждения в загробной жизни. А если они умрут в процессе? Это самая большая честь из всех. Это противоположно тому, чему учат нас: всякая жизнь драгоценна, убивать без всякой причины — зло.

— Я знаю, какой вариант предпочитаю я, — сказал Раласис. Он выпил немного вина, но на этот раз не нашел удовлетворения в своем бокале.

— И я, поверь мне. Но для эгрилов Секановари — это не конец всего, это начало чего-то гораздо лучшего. По их мнению, они наводят порядок в мире, либо в этой жизни, либо в следующей. Вот почему они никогда не перестанут пытаться нас уничтожить. — Тиннстра на мгновение замолчала. — Вот почему я собираюсь насладиться этой короткой передышкой. — Она осушила свою кружку и налила себе еще, прежде чем предложить долить Раласису. — Расскажи мне о себе.

Он позволил ей наполнить его бокал:

— Что бы ты хотела знать?

Тиннстра пожала плечами:

— Не знаю. Что-нибудь. Как ты стал командором флота Мейгора? Это неплохое повышение для капитана.

— Ну, обычно такой высокий титул получают либо по праву рождения, либо путем взяточничества и коррупции, — сказал Раласис. — Однако в ходе недавних событий стало очевидно, что ни один из этих подходов не даст нам очень хороших военачальников. Тиан Галрин решил, в своей бесконечной мудрости, попробовать другой путь.

— Тебя, — ухмыльнулась Тиннстра. Почему-то это шло ей больше, чем улыбка.

— Да, меня. Очевидно, на него произвело впечатление то, как я раскрыл предательство Тиана Косы и сплотил наши силы во время битвы при Лейсо. Он хотел, чтобы к победе нас привел вдохновляющий герой, а не какой-нибудь богатый, прирожденный дурак.

— Он мудрый человек.

— Или мы все дураки. В любом случае, вот он я — Лорд-Командор флота Мейгора, под моим командованием сто двадцать кораблей и сорок тысяч человек. — Титул все еще не нравился ему, независимо от того, сколько раз он произносил его вслух. Теперь настала его очередь допивать вино. — Отправляюсь спасать мир.

— Мой герой. — Тиннстра наклонилась, прижавшись плечом к Раласису. — А теперь скажи мне еще кое-что.

— Все, что угодно.

— Почему ты не хочешь спать со мной?

13

Яс

Аскалийские горы

— Сколько времени прошло? — Яс в шестисотый раз оглянулась на вход в пещеру. Четверо охранников слонялись вокруг отверстия в скале, но не было никаких признаков остальных, тех, кого она отправила.

— Патрули скоро вернутся, — ответил Хасан. — Они знают, что делают. — Они сидели вокруг небольшого костра, ожидая, пока закипит котелок с водой.

Яс подложила под себя подушку — маленькая уступка комфорту, которого не хватало почти ни в одном другом аспекте их жизни:

— Может быть. Я просто буду счастливее, когда они будут дома.

— Ты слишком много беспокоишься. — Шулка наклонился и поцеловал ее в макушку.

— Я знаю. — Это было то, что он говорил ей много раз с тех пор, как они покинули Киесун, чтобы жить в горных пещерах, но она ничего не могла с собой поделать. Это было то, что она делала теперь, когда ей нужно было думать обо всем городе.

Яс потерла щеку, затем заметила гримасу, промелькнувшую на лице Хасана, и опустила руку. Он не обрадовался, когда у нее под глазом вытатуировали две слезинки, но Плачущие Люди настояли, когда сделали ее своим предводителем. Две слезинки за два убийства — Рааба и его нанимателя-Черепа. Она никому не упоминала о трех сотнях, которые отравила в Доме Совета за несколько дней до этого. Не то чтобы ей нужны были какие-то знаки, чтобы напоминать себе об этом. Эти смерти и так легли тяжелым грузом на ее плечи.

Она огляделась. Малыш Ро, как всегда, вертелся поблизости, за ним присматривали Даксам и его жена Тими. Ее красивый мальчик играл с несколькими другими детьми, громко смеясь. Некоторые остались сиротами после войны, в то время как у других родители были в пещерах. Все они знали, что самое безопасное место для малышей — рядом с Яс. И не только потому, что за ними присматривали Даксам и Тими.

Двое Плачущих Людей, которые слонялись в нескольких ярдах, следили за тем, чтобы никто не совершил ошибку, снова угрожая Ро. Дин и Сорин, со скимитарами Черепов на поясах, как всегда, были настороже, с приказом убить любого, кто попытается забрать Ро или любого другого ребенка без ее разрешения. Жизни ее сына дважды угрожали — в третий раз этого не случится.

Не то чтобы у нее были враги в пещерах. Не сейчас.

Прошло почти три месяца с тех пор, как она, Ро и другие выжившие из Киесуна бежали в горы. Их было почти восемьсот. Восемьсот из многотысячного города. Немного, если подумать. Совсем немного — но это были все, кто остался.

Несмотря на это, Черепа пытались их преследовать. Они занимались тем же, чем всегда. Как только они опустошили Киесун, они отправили войска в горы на охоту за выжившими. Ханраны отправили трупы обратно. Однако этого было недостаточно для сдерживания. Ублюдки все еще охотились на ее людей. Черепа никогда не сдавались.

Яс снова посмотрела в сторону входа:

— Патрули уже должны были вернуться.

Хасан бросил на нее взгляд, который говорил о том, что она снова зря волнуется, но он не сказал ей, что она ошибается. Они стали любовниками через несколько недель после того, как переехали в пещеры. Никто из них этого не планировал, но она была рада, что это произошло. Хасан был хорошим человеком с добрым сердцем, ее частичкой счастья в сошедшем с ума мире. Он даже мирился с ее нервозностью.

Хасан подозвал одного из своих солдат, стоявших неподалеку:

— Ника, пойди и проверь снаружи. Посмотри, нет ли каких-нибудь признаков патруля.

— Будет сделано, босс. — Ника побежала вверх по склону.

Они оба посмотрели ей вслед.

— Ты помнишь, когда у тебя было столько энергии? — спросил Хасан.

— Ни разу с тех пор, как у меня родился Малыш Ро, — ответила Яс.

— Как у него дела?

Яс пожала плечами.

— Неплохо, учитывая, что его отец и бабушка убиты, он был похищен, его мать возглавляет организацию головорезов, а его дом — пещера. — Она позволила себе улыбнуться, хотя в этом не было ничего смешного. — О да, и мы ждем, что в Джию снова вторгнется армия.

— По крайней мере, на этот раз захватчики на нашей стороне.

— Как ты думаешь, эта Зорика окажется такой могущественной, как говорила Венна?

— Мейгорцы не пришли бы, если бы не верили, что у них есть шанс, — сказал Хасан. — Это что-то значит. По крайней мере, это вселяет в меня надежду.

— У нас давненько ее не было.

— С тех пор, как появились Черепа.

— Иногда я думаю, что именно надежда убьет нас. — Яс махнула рукой в сторону пещеры. — Пока она, конечно, не принесла нам много пользы.

— Мы все еще живы, Яс, — сказал Хасан. — Мы все еще есть друг у друга.

Яс приподняла бровь:

— У тебя короткая соломинка.

— Вовсе нет. У нас здесь все хорошо. Да, мы живем в пещере, но мы живы, и все наладится.

— Я бы просто согласилась на то, чтобы патруль вернулся именно сейчас.

Трое ханранов — Аскер, Садир и Тавис — ушли рано утром, чтобы проверить Черепов, а затем пустить стрелу в пару животных; во все, что можно было добавить в овощное рагу, которое составляло большинство блюд в пещерах. Они были хорошими людьми. Умными. Как и все солдаты Хасана, они знали, как позаботиться о себе.

Эндж и Гаро составляли другой патруль. Они сами были не намного старше детей — члены старой команды Дрена, — но у них был военный опыт. Они пошли в Киесун — поискать оружие или что-нибудь, что можно было бы продать за еду или деньги. Яс использовала сеть Плачущих Людей, чтобы раздобыть припасы, но эти ублюдки работали не бесплатно. Слезинки на ее щеках ничего не значили, когда дело касалось бизнеса. Плачущие Люди работали исключительно за наличные.

Она посмотрела на маленькие отверстия, продырявившие крышу пещеры. Снаружи было кровавое небо, покрытое синяками. Скоро наступит темнота. Патруль давно должен был вернуться. Яс попыталась выбросить эту мысль из головы:

— Есть какие-нибудь известия от Венны?

Хасан кивнул:

— Мы регулярно получаем сообщения. Все настолько хорошо, насколько это возможно. Черепа охотятся за ними, но ханраны в Айсаире готовятся и ждут, когда придет время.

— Итак, все мы просто ждем, когда королева торжественно появится, да? — Яс снова потерла слезинки. Они были у нее три месяца, и она все еще чувствовала иглу. Три месяца с тех пор, как она стала убийцей. Она не была уверена, что беспокоило ее больше, татуировки или убийства.

— Они скоро будут здесь.

— Мы не можем продолжать в том же духе — спать в пещерах, питаться кустами и корнями, рыться в грязи в поисках монет. — Яс наклонилась ближе, понизила голос, но не сделала ничего, чтобы скрыть гнев, который она чувствовала.

— Я знаю, Яс, я знаю. Нам просто нужно еще немного потерпеть.

Яс проглотила то, что собиралась сказать дальше. Не было смысла злиться на Хасана. Этот человек делал все, что мог, как и все остальные. Он не просил, чтобы его назначили ответственным за Ханран в Киесуне. Ответственность свалилась на него, как и на нее. Во имя Богов, как бы ей хотелось вернуться к тому, как все было до войны.

— Не послать ли нам кого-нибудь проверить...

Гром оборвал ее слова. Странно. Она снова посмотрела на небо. Облаков не было.

— Откуда надвигается эта гроза?

Еще один раскат грома, на этот раз ближе. Яс увидела, что еще больше голов смотрят вверх.

— Это не буря, — прошептал Хасан, как будто был слишком напуган, чтобы произнести эти слова громко.

Снова прогремел гром, громкий и жестокий. Пыль и грязь дождем посыпались с потолка пещеры.

Тогда они все поняли, что это было. Жители Киесуна знали это слишком хорошо.

— Бомбы! — крикнула Яс, уже двигаясь. — В укрытие!

Она подхватила Ро на руки, не сбавляя шага, и оставалось только надеяться, что кто-нибудь уведет остальных детей в безопасное место. Она слышала крики и вопли, когда все ее люди выбегали из своих домов у ручья — опасных зон, если крыши начнут рушиться.

Над головой прогремел еще один взрыв, на этот раз так близко, что она почувствовала, как задрожала земля. С крыши посыпались мелкие осколки камня.

Когда стена пещеры оказалась у нее за спиной, Яс посмотрела вверх. Они обсуждали, что произойдет, если Черепа будут бомбить горы. Они решили, что свод пещеры достаточно толстый, чтобы выдержать атаку — теперь они собирались это выяснить. Она поискала на маленьком клочке неба, который могла видеть, какие-либо признаки Дайджаку с бомбами в руках, но они, должно быть, были либо слишком высоко, либо слишком далеко. По крайней мере, это было уже что-то.

Ро заплакал, когда на склон горы обрушилось еще больше бомб.

— Все в порядке, — прошептала Яс. — Это просто шум. Здесь мы в безопасности. — Прижав к себе Ро, она поймала взгляд Хасана. — Они знают, где мы?

Хасан покачал головой:

— Нет. Взрывы слишком случайны. Я думаю, они просто испытывают удачу.

Яс снова посмотрела вверх. Было слишком легко представить бомбу, падающую через одно из отверстий в своде. Дайджаку должно было повезти только один раз, чтобы ущерб был ужасающим.

— Почему сейчас?

Они оба посмотрели друг на друга, без сомнения, разделяя одни и те же опасения.

— Это просто совпадение, — сказал Хасан.

— Мне это не нравится.

— И мне, — сказал Хасан. — Я собираюсь проверить снаружи.

Яс кивнула. «Будь осторожен». Она смотрела, как он убегает к туннелям, ведущим наружу, с несколькими ханранами за ним, и старалась не думать о том, что может с ним случиться.

Она не могла потерять еще одного мужчину, которого любила.

Она сидела, прижавшись к холодному камню, держа Ро на руках — другие дети прижимались к ней, — по крайней мере час. Каждый раз, когда они думали, что бомбы удаляются, следующая падала прямо над головой, сотрясая скалу и наполняя пещеры раскатами грома.

Во имя Богов, она ненавидела ждать так, до безумия напуганная, неспособная что-либо сделать — неспособная защитить своего ребенка. Когда же все это прекратится? Когда жизнь вернется в нормальное русло?

Пока достаточно выжить.

И где Хасан? Остальные? Патрули? Она хотела, чтобы они все вернулись, чтобы все были в безопасности.

Она снова посмотрела на небо, но уже наступила ночь. Дайджаку могли быть прямо над ними, и джиане не узнают, пока не станет слишком поздно.

Новый страх охватил Яс. Она оглядела пещеру и увидела все еще горящие костры, зажженные фонари, мерцающие факелы.

— Дин! Сорин! — позвала Яс. Плачущие Люди в одно мгновение оказались рядом с ней. — Дайджаку увидят свет от костров и узнают, где мы находимся. Позовите всех, кто может помочь, и погасите все огни.

Благослови их боги, Плачущие Люди не колебались. Через несколько мгновений половина мужчин уже двигалась. Они побежали вниз к лагерю и вскоре уже тушили костры и задували фонари, но Яс показалось, что они двигались как в замедленной съемке. Каждая секунда длилась минуту, каждая минута — час. И все это время бомбы продолжали падать.

Медленно, слишком медленно на пещеру опускалась темнота. Даже несмотря на то, что в ушах Яс звенело от бомбежки, она слышала, как колотится ее собственное сердце, прерывистое дыхание людей вокруг нее, сопение, крики. Даже мужчины, возвращающиеся к своим семьям после тушения пожаров, казалось, производили столько шума, словно их было в три раза больше.

Хасана по-прежнему нет. Патрулей по-прежнему нет.

Так что Яс сидела в темноте, держа на руках своего ребенка, с этим ужасным страхом внутри, что все снова пошло не так. И бомбы все еще падали.

14

Эндж

Киесун

Эндж хотела убить Гаро. Это все, что она знала. Особенно, если он скажет еще хоть одно слово.

— Это пустая трата времени, — в тысячный раз повторил Гаро, и Эндж потребовались все ее силы, чтобы не обращать на него внимания. Было достаточно плохо и без его стенаний, пока они пробирались через руины Киесуна. Прошло три месяца с тех пор, как эгрилы разбомбили ее дом, превратив его почти в ничто, и у нее все еще щемило сердце, когда она видела, что натворили эти ублюдки. Три месяца с тех пор, как они были вынуждены бежать в горы. Три месяца с тех пор, как Дрен… Эндж перевела дыхание. Три гребаных месяца. Ей казалось, что это было вчера. Ей казалось, что это было целую жизнь назад.

Иногда ей казалось, что она умерла вместе с ним. Иногда она жалела, что не умерла вместе с ним.

Особенно теперь, когда она застряла здесь с чертовым Гаро. Боги, должно быть, действительно ее ненавидят.

Он пнул небольшой камень, лежавший у него на пути:

— Я имею в виду, разве у нас нет более важных дел?

Эндж резко повернулась к нему, сжав кулаки, и Гаро отступил на шаг, увидев выражение ее лица.

— Это важно.

Даже тогда этот идиот все еще не понял.

— Я думал, мейгорцы приближаются. Я думал, мы должны подготовить для них все.

— Твою мать, Гаро. То, что тебе дали нагрудную пластину и меч, не значит, что ты солдат.

Они оба были одеты в разномастную броню, подобранную здесь и там, по большей части с мертвых Черепов. Они покрасили белые пластины смесью ржавчины и охры, чтобы слиться с горами — и чтобы никто на самом деле не принял их за Черепа. У Гаро на бедре висел скимитар Эгрила, в то время как у Эндж был более короткий клинок Шулка, который подарил ей сам Хасан.

— Во-первых, — сказала она, — у Хасана есть другие люди, которые готовятся к встрече с мейгорцами — его Шулка и несколько Плачущих Людей Яс. Это люди, которые знают, что делают. Вот почему они охраняют ворота на вершине чертовой горы, а мы нет. Во-вторых, ты чертовски хорошо знаешь, почему мы здесь, и это не потому, что ты — просто одно большое, стонущее пустое место. Мы должны искать брошенное оружие. Таким образом, мы сможем быть уверены, что у каждого будет чем сражаться, когда появятся наши друзья. И — возможно — мы найдем что-нибудь, что сможем поменять на еду. — Эндж выплюнула изо рта привкус пепла. — Я думаю, это в некотором роде важно. А ты?

У Гаро хватило порядочности, по крайней мере, отвести взгляд. На мгновение он выглядел таким глупым шестнадцатилетним подростком, каким и был. Даже его пушистая борода не могла этого скрыть.

— Я не забыл. Просто... — Он пнул еще один камень. — Просто... здесь ничего нет. Только руины и сгоревшие дома. Мне не нравится здесь находиться.

— Повзрослей, а? — Эндж отправилась в путь, не дожидаясь Гаро, разозленная тем, что почти согласилась с ним. Ей тут тоже не нравилось. В Киесуне было слишком много болезненных воспоминаний. Слишком много напоминаний о том, что она потеряла. Слишком много призраков преследовали их повсюду. Но приказ есть приказ. — У нас есть работа, которую нужно выполнить.

— Сколько нам еще здесь оставаться? — Голос Гаро эхом разнесся по руинам.

Эндж снова повернулась к нему.

— Говори потише, мать твою, — прошипела она. — Достаточно того, что мне приходится слушать твои стоны. Ты еще добьешься, чтобы нас убили.

У него хватило наглости рассмеяться:

— Кто собирается нас убить? Ты сама сказала, что Черепа ушли.

— Блядь, ты действительно такой тупой? То, что они ушли, не означает, что они не вернутся — или что они уже не вернулись. — Она ткнула пальцем в его нагрудную пластину. — Вот почему мы вышли одетыми и со сталью на бедрах. Мы еще не избавились от Черепов. Война все еще продолжается. Лучше быть в безопасности, чем мертвым, и все такое, а?

— Извини. — Он понизил голос и пригнулся.

Эндж глубоко вздохнула. Гаро не виноват, что он был глуп. Он не виноват, что не был Дреном.

— Послушай, мы останемся здесь, пока не найдем достаточно мечей, чтобы наполнить наши мешки, или несколько монет, или что-нибудь еще, что, по мнению Плачущих Людей, может чего-то стоить. Это не тяжелая работа, ее просто нужно сделать. Так что будь счастлив. Если только ты не хочешь пойти и сказать Хасану, что, по-твоему, ты слишком хорош для того, о чем он тебя попросил, — или, еще лучше, ты можешь сказать это Яс.

Услышав это, Гаро отступил на шаг и быстро огляделся, как будто упоминания имени Яс было достаточно, чтобы она внезапно появилась.

— Нет. Нет, я не хочу этого делать.

— Это, наверное, первая разумная вещь, которую я услышала от тебя сегодня.

Они свернули налево по Хаусман-стрит, направляясь к дальнему концу, где она пересекалась с Брюер-лейн. Дома на той стороне все еще более или менее стояли, если не обращать внимания на странное отсутствие стены или пола.

Эндж знала, что там было много боев. Может быть, им повезет и они найдут какие-нибудь пригодные к употреблению клинки, но даже она должна была признать, что они охотились за скудной добычей. Другие команды уже много раз проходили через Киесун.

— Должен тебе сказать, Яс пугает меня до чертиков, — пробормотал Гаро. Эндж по-прежнему молчала. Ни один здравомыслящий человек не хотел бы говорить на эту тему. Если бы у Гаро были мозги, он бы это понял. — Ты думаешь, это правда?

Боги, Эндж действительно надеялась, что он не переведет разговор туда, куда она думает.

— Правда о чем?

— Как ты думаешь, Яс убила всех тех людей, о которых говорят, что она их убила?

Так оно и есть. Идиот. Эндж покачала головой. Парень желал себе смерти, говоря про Яс таким тоном. На эту тему.

— Ты видел слезинки на ее щеках. Плачущие Люди получают их не за то, что они вежливы с незнакомцами.

— У нее всего две слезинки. Я говорю о других. В Доме Совета.

Эндж отодвинула гнилой кусок дерева, который перегораживал улицу.

— Какая разница, правда это или нет? Мы все убивали людей. Ты, например. И я. Боги знают, что Дрен определенно это делал. Таков мир, в котором мы живем.

— Говорят, что в Доме Совета она отравила своих друзей и всех Черепов, и потом просто смотрела, как они умирали. Триста человек. Триста. Гребано холодно смотрела.

— Во-первых, это всего лишь слухи, о которых, как ты хорошо знаешь, никому не следует говорить. Во-вторых, даже если эти слухи верны, она это сделала, чтобы убить Черепов, чтобы спасти Джакса и, что более важно, Дрена. Так что все это делает ее чертовым героем — для меня.

— Да, но...

Эндж зажала рукой его большой рот и втащила его в дверной проем. Что-то привлекло ее внимание.

Что-то в воздухе.

Она смотрела на небо, сердце бешено колотилось, молясь гребаным бесполезным Богам наверху и внизу, что она ошиблась, что это была просто птица или...

Они оба забились глубже в руины так быстро, как только могли, по мере того, как все больше гребаных тварей заполняло небо.

Сначала их было всего несколько. Если бы Эндж и Гаро этого не знали, фигуры можно было бы принять за чаек. Но они прекрасно знали. Они научились на горьком опыте, они видели, как умирают друзья, как похищают других, — и сами убегали от демонов. Это не птицы.

Это Дайджаку.

Все больше и больше Дайджаку летало над океаном. Эндж сбилась со счета после тридцати. И это было только начало появления ублюдков. В конце их, должно быть, были сотни. Или тысячи. Рой был настолько большим, что почти заслонил солнце.

— Они ищут не нас, — сказала она, все еще желая ошибиться.

— Что ты сказала? — спросил Гаро.

— Я сказала, что Дайджаку ищут не нас.

— Откуда ты знаешь?

Эндж стиснула зубы:

— Они летят в море, а не вглубь страны.

— Спасибо за это Четырем Богам.

— Да, но они делают это не ради забавы, так? Есть причина.

— И какая?

Эндж прикусила губу. Только одно имело смысл. Она сама посмотрела на море, пытаясь определить, что ищут Дайджаку. Но смотреть было не на что — пока.

— Ты думаешь, они знают? — спросила Эндж.

— Знают о чем?

— О гребаных мейгорцах, ты гребаный идиот. — Боги, желание ударить его было почти невыносимым.

— Откуда Черепа могли о них узнать? Я думал, мы держим это в секрете.

— Откуда я, черт меня возьми, знаю? — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Я просто...

— Пойдем, нам нужно получше рассмотреть, что делают Черепа. — Эндж отправилась в путь, двигаясь очень осторожно. Огонь уничтожил большую часть цокольного этажа, и было не похоже, что потребуется слишком много усилий, чтобы обрушить на них остальную часть. Ей пришлось отодвинуть с дороги прогнивший кусок дерева, чтобы она могла добраться до лестницы.

— Я думаю, нам следует вернуться и рассказать остальным, — сказал Гаро, все еще следуя за ней.

— Нет, пока мы не узнаем, что происходит, — ответила Эндж с верхней площадки лестницы. Она вошла в спальню, в которой отсутствовала стена, из-за чего открывался прекрасный вид на город и море. Океан блестел в лучах весеннего солнца, выглядя таким же прекрасным, как и всегда. Вот только вид портили Дайджаку, летящие строем над водой. Не то чтобы им было на что нападать. — Я никогда не видела столько в одном месте. Даже в ту ночь, когда они бомбили город.

— Значит, ты думаешь, они здесь не просто так? — спросил Гаро, не в силах сложить два плюс два.

Эндж не сводила глаз с Дайджаку:

— Они здесь не для того, чтобы повеселиться, ага?

Она проводила взглядом нескольких Дайджаку, которые слетелись обратно к берегу, приземляясь на пляж Омасон. Пляж протянулся на пять миль, от Киесуна на одном конце до Хосингских скал на другом. Когда она была ребенком, родители Эндж часто приводили ее туда, чтобы в жаркие дни купаться в море и смеяться у открытого огня с другими семьями до поздней ночи. Счастливые дни давно прошли. Тогда это было прекрасное место.

Сейчас? Сейчас там, внизу, началось движение. Чертовски много движения. Дайджаку были не единственными, кто появился.

— Жаль, что у меня нет подзорной трубы.

Гаро оглянулся через плечо:

— Что происходит?

— Не знаю. Нам нужно подойти ближе. Рассмотреть как следует.

— Бл… Ближе? — Гаро чуть не подавился этим словом. — Блядь, да ни за что на свете.

Эндж снова посмотрела на него:

— Я думала, ты хотел сделать что-то важное?

Это заставило его заткнуться.

Им потребовалась большая часть дня, чтобы подобраться достаточно близко и увидеть, что происходит на пляже Омасон. Дайджаку вполне могли описывать широкие дуги над океаном, но это не означало, что Эндж и Гаро могли беззаботно бродить по всему миру. Они ползли, опять ползли и чертовски хорошо прятались, когда приходилось. Под кустами, держась в тени, прижимаясь к камням — они использовали все известные им уловки. Эндж потеряла счет тем случаям, когда она чуть не описалась от страха, когда какой-нибудь Дайджаку подлетал слишком близко. Медленно, но каким-то образом они добрались до скал, возвышающихся над пляжем, все еще живые.

Теперь Эндж жалела, что они не остались в Киесуне — или, что еще лучше, не вернулись в пещеры ко всем остальным. Но нет, она лежала на вершине скалы, возвышающейся над пляжем Омасон, с головы до ног укрытая старым плащом песочного цвета, и больше ничем, а чертов Гаро трясся от страха рядом с ней. Когда Шулка ее обучали, идея спрятаться под куском ткани казалась самоубийством, пока они не показали ей, насколько хорошо она сливается с землей сверху. Она просто надеялась, что сегодня не тот день, когда она все-таки окажется права.

Пляж был усеян Черепами, насколько хватало глаз. И они определенно были там не для пикника. Они укрепляли позиции: рыли траншеи, устанавливали колья и шипы по всей береговой линии. И, судя по всему, у них было достаточно древесины, чтобы построить собственный город.

— Их так много, — прошептал Гаро. Преуменьшение года.

— Судя по всему, целая гребаная армия, — ответила Эндж.

— Мы мертвые.

Эндж свирепо посмотрела на Гаро, чтобы тот держал свой чертов рот на замке. Не в первый раз она пожалела, что рядом с ней нет Дрена. У него был талант заставлять всех чувствовать себя в безопасности, просто находясь рядом, и, если что-то шло не так, никто лучше него с этим не справлялся. С другой стороны, даже Дрен не смог бы сказать ничего хорошего о том, что происходило внизу. Конечно, будучи мертвым и все такое, он мало о чем мог бы сказать.

— Пошли. Давай вернемся. Нам лучше рассказать боссу, что происходит.

— Слава Богам.

Они уползли, не торопясь, заметая грязь листьями, чтобы стереть любые следы, которые они могли оставить. Это был медленный процесс, но, как говаривал Дрен, осторожность никогда никого не убивала. Затем ему пришлось пойти и доказать свою точку зрения, проявив небрежность и убив себя.

Какой тупой идиот.

Она разозлилась, просто подумав о Дрене. Разозлилась и еще больше опечалилась. Он, возможно, и забрал с собой целую кучу Черепов, когда убил себя, но это была пустая трата жизни — вот так уйти. Она понимала, почему он это сделал, почему он совершил ту самоубийственную попытку и взорвал себя; смерть от отравления шарами была неприятным способом уйти, но если бы он остался с ней вместо этого, Эндж, по крайней мере, могла бы провести с ним еще несколько дней. Вместо этого она едва успела попрощаться.

Глупый, эгоистичный идиот. Почему она так сильно по нему скучает?

Когда они с Гаро отползли достаточно далеко от края утесов и их не было видно снизу, они поднялись на ноги и быстро пошли обратно к пещерам. Это был трудный подъем, и приходилось с трудом балансировать на тропинках, которые казались недостаточно широкими, что усложняло задачу.

Она остановилась на полпути вверх по склону горы и облизнула пересохшие губы. С того места, где она стояла, открывался хороший вид на Золотой Пролив, вода которого становилась красной в лучах заходящего солнца. И хороший вид на Дайджаку, патрулирующих воды.

Вдалеке виднелся Мейгор. Слишком далеко, чтобы разглядеть как следует. Пока никаких признаков кораблей, которые могли бы спасти положение. Она видела шулка, которая появилась несколько месяцев назад с новостями о вторжении. В то время она не совсем поверила в это, но теперь, увидев все эти Черепа, она решила, что убедилась. Иначе ублюдки не появились бы так быстро, на ее взгляд.

Они карабкались дальше, держа глаза открытыми, наблюдая за небом, по-прежнему соблюдая осторожность. Не было никакого смысла умирать в миле от дома.

Вот почему они заметили приближающихся к ним Дайджаку. Много Дайджаку. Эндж схватила Гаро, затащила его между валунами и затаила дыхание.

Они умрут. Она это знала. Они каким-то образом увидят ее и Гаро. Они бы…

Дайджаку пролетели мимо, направляясь прямо к Аскалийским горам.

— Твою мать. — Она бросилась за ними. Ей нужно увидеть… Боги, она надеялась, что ошибается.

— Эндж! — Гаро было легко игнорировать, но взрыв остановил ее как вкопанную. Он был не слишком близко, но от этого грохот казался еще более ужасающим.

— Что они разбомбили на этот раз? — спросил Гаро, догоняя ее.

Прогремел еще один взрыв. Затем еще один.

Только одно стоило взрывать на Аскалиане — чертовы врата, которые были ключом ко всем их планам. Она должна была посмотреть. Должна была убедиться.

— Нам лучше проверить.

— Блядь, нет, — сказал Гаро, хватая ее за руку. — Давай просто вернемся. Пусть Хасан пришлет кого-нибудь другого.

Она выдернула руку:

— Заткнись.

Им не пришлось далеко идти, прежде чем они увидели дым, поднимающийся почти с вершины Аскалиана. Из храма.

Эндж тяжело опустилась на камень, воздух покинул ее легкие, а вместе с ним ушла и надежда. Все кончено.

Но если этого было недостаточно, то чертовски быстро все стало еще хуже. Дайджаку еще не закончили.

У демонов оставалось еще много сфер, которые можно было сбросить.

Они летели то в одну, то в другую сторону, устилая горный хребет своими бомбами. Они летели все дальше и дальше, бесконечный рой, намеревающийся уничтожить все.

Эндж и Гаро могли сделать одно — присесть на корточки и надеяться, что бомба не упадет прямо на них. Сам воздух сотрясался от силы взрывов. Грязь, камни и щебень сыпались дождем. Дым щипал им глаза и забивал легкие. Это было похоже на ту ночь, когда Дайджаку уничтожили Киесун, но в тысячу раз хуже, чем тот ад.

Эндж сжалась в комочек, зажав уши руками, прижав локти к лицу. Она могла бы кричать. Она могла бы плакать. Она понятия не имела, что происходит в этом водовороте разрушений.

Прошло много времени после того, как все прекратилось, прежде чем она набралась смелости открыть глаза, пораженная тем, что все еще жива. Гаро уже сидел, его глаза были широко раскрыты и блестели на фоне почерневшей кожи.

— Ты ранен? — позвала она, впрочем, едва ли она могла расслышать себя из-за звона в ушах. — Ты ранен?

Этот идиот не двигался, не смотрел на нее, так что Эндж пришлось подползти и потянуть его за руку:

— Гаро. Ты ранен?

Затем он посмотрел, медленно сфокусировав на ней взгляд, в уголках его глаз появились чертовы слезы. На этот раз Эндж не подумала о нем плохо. Вместо этого она обняла его, благодарная за то, что они оба выжили, и проигнорировала его рыдания.

Когда она решила, что готова к этому, Эндж отпустила его и поднялась на ноги. Казалось, что земля все еще движется, но она ничего не могла с этим поделать:

— Нам нужно возвращаться. Посмотреть, все ли в порядке.

— Что? — крикнул Гаро.

— Черт. Говори потише. — Эндж видела, что этот дурак собирается снова закричать, поэтому приложила палец к губам и заставила его замолчать. Даже если он не мог ее слышать, он был достаточно умен, чтобы освоить этот кусочек языка жестов. Затем она указала в сторону пещер. — Домой.

Гаро кивнул.

Они были на полпути туда, когда наткнулись на Тависа и пару его приятелей, выглядевших такими же потрясенными, как и Эндж.

— Вы были в отключке? — спросил шулка.

— Ага, — сказала Эндж. Больше ничего говорить не требовалось. — Вы уже возвращаетесь?

— Сейчас выходим, — сказал Тавис. — Я надеюсь...

— Не надо, — перебила его Эндж. Ей не нужно было, чтобы кто-то облекал в слова то, чего она на самом деле боялась.

Тавис кивнул. Он понял. Они все поняли.

На обратном пути никто не проронил ни слова, все были слишком поглощены собственными мыслями о том, как все плохо. Они были всего в нескольких неделях от появления этой Зорики со своей армией, и все превратилось в дерьмо.

Хасан был со стражами у входа в туннели.

— Слава богам, — крикнул он. — Мы как раз собирались отправить за вами поисковые группы.

— Мы возвращались с Хутора Арлена, когда началась бомбежка, — сказал Тавис. — Торчали на склоне горы, пока демоны не ушли домой.

— Они не ушли домой, — сказала Эндж. — Вся армия Черепов разбивает лагерь на пляже Омасон.

— Нам лучше отвести вас всех внутрь, — сказал Хасан. — Похоже, у вас есть история, которую нужно рассказать.

В пещере было тихо. Неудивительно после того, через что они все прошли. Зажженных факелов было лишь в два раза меньше обычного, что добавляло мрака, но возле домов людей вспыхивали костры, когда они начали возвращаться к своим обычным делам.

— Яс беспокоилась, что Дайджаку увидят свет костров сверху, — сказал Хасан, — поэтому она приказала потушить все.

— Хорошее решение, — сказала Эндж.

— Давай пойдем к ней, и ты сможешь нам все рассказать. — Хасан отвел их в угол пещеры, который он делил с Яс. Кто-то уже развел костер, и над ним висел котелок.

— Вы не торопились, так? — спросила Яс, увидев, что они приближаются. — Я ужасно волновалась.

— Там все было плохо, — сказал Тавис. — Действительно плохо.

— Ну, здесь тоже было не до смеха, — сказала Яс. — В любом случае, садитесь, грейтесь. Тими заварит чай.

Как только все расселись вокруг костра, Эндж поняла, насколько она устала. Она, конечно, должна была признать, что почувствовала себя намного счастливее, вернувшись в пещеру. Снова в тени, окруженная камнями. Теперь она была дома в безопасности.

Дом. Странно думать о пещере в таком ключе, но это было то, что было.

— Итак, что к чему? — спросила Яс.

— Эта атака не будет разовой, — сказала Эндж. — Целая армия Черепов появилась на пляже Омасон. Тысячи Черепов — и больше Дайджаку, чем я когда-либо видела в одном месте. И в ближайшее время они не собираются уходить.

Хасан переглянулся с Яс:

— Почему вы так думаете?

— Они роют траншеи, утыкают пляж кольями и только Богам известно, чем еще, — сказал Гаро.

Эндж кивнула:

— Да, и у них с собой дерево и камень. Они там что-то строят. Они ожидают гостей. Много гостей.

— Мейгорцев, — сказала Яс.

Эндж пожала плечами:

— Больше ожидать некого.

Яс покачала головой.

— Вот тебе и чертов секрет. Ты думаешь, кто-то проболтался?

Хасан оглядел пещеру:

— Здесь никто.

— Ты уверен? — спросила Яс.

— Настолько уверен, насколько могу быть. — Хасан еще раз огляделся. — Совсем не уверен.

— Что насчет Венны? Они могли ее поймать, — сказал Тавис.

— Последнее, что мы слышали, — она в безопасности, — сказал Хасан. — За последние пару месяцев мы получали сообщения и от нее, и от Коса. Если бы Черепа схватили одного из них, другой бы сказал.

— Тогда почему Черепа здесь? — спросила Яс. — Мне это не нравится.

— Черепа не глупы, — сказал Хасан. — Мы убедились в этом на собственном горьком опыте. Здешние пляжи — лучшее место, где можно быстро высадить на берег большое количество людей. Возможно, Черепа сами до этого додумались. Может быть, им просто повезло — или, может быть, они строят баррикады вдоль и поперек всего побережья?

— Они хорошо окопаются к тому времени, когда прибудут мейгорцы, — сказала Эндж. — Это чертовски затруднит высадку.

— Тогда от нас зависит, чтобы они не слишком хорошо устроились, — сказал Хасан. — А как храм?

Эндж покачала головой:

— Это развалины.

— Дерьмо, — сказала Яс. — Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

— Сколько человек у нас там было, наверху, охраняло храм? — спросил Хасан.

— Дюжина, — сказал Тавис.

Хасан взглянул на Эндж, но она покачала головой.

— Весь наш план полетел в тар-тарары, — сказала Яс.

— И что мы теперь будем делать? Пошлем весточку мейгорцам? — спросил Тавис.

— Если мы это сделаем, они могут решить не приходить, — сказала Яс. — Я предлагаю оставить эту новость при себе.

— Мы должны предупредить мейгорцев, что их ждет целая армия Черепов, — сказал Хасан.

— Мне кажется, для нас будет лучше, если они узнают это сами, — возразила Яс.

Эндж на мгновение уставилась на Яс. Гаро был прав. Она была холодной сучкой. Она закрыла глаза и попыталась не думать о том, в каком дерьме они оказались.

Часть II

Возвращение Домой

15

Тиннстра

Золотой Пролив

Тиннстра стояла на носу мейгорского транспортного корабля, удивляясь, как быстро все развалилось.

Над головой Зорика летела среди Дайджаку, ярко пылая, сбивая их с неба так быстро, как только могла. Но их все еще были сотни — тысячи — атакующих мейгорскую армаду, и только она одна.

После трех месяцев планирования и строительства флота, набора и оснащения армии они покинули Лейсо со ста двадцатью кораблями, на борту которых было сорок тысяч мужчин и женщин, полных надежды и веры, но что теперь? По всей их линии корабли горели, в то время как другие уже затонули. Только Боги знали, сколько они уже потеряли и сколько еще потеряют, прежде чем доберутся до берега Джии.

Если мы доберемся до берега. Теперь Тиннстра не была в этом слишком уверена.

Позади Тиннстры сверкнула молния — Аасгод вложил в битву свою мощь. Теперь она была рада, что он вернулся из прошлого. Его взрыв разорвал группу Дайджаку, взорвав их бомбы высоко над флотом, где они не могли причинить вреда. Он двинулся дальше, подпитываемый драгоценной водой Чикара, посылая разряд магии за разрядом, убивая все больше и больше демонов, но это было все равно, что мочиться в огонь. Союзники, возможно, все хорошо спланировали, но не перехитрил ли их Рааку? Если бы кто-нибудь сказал Тиннстре, что император послал всех Дайджаку, которыми обладал, против их армады, она бы сразу в это поверила.

Лучники выпускали волну за волной стрел в небо, маг бил своими молниями. Но крылатые монстры все равно наступали, проносясь над палубами кораблей со своими ниганнтанскими копьями, сбрасывая бомбы, оставляя за собой трупы и разбитые корабли.

Неистово били барабаны, подгоняя гребцов флота — как будто угрозы смерти было недостаточно. Все они стремились добраться до берега Джии. Лучше умереть, сражаясь на песке, чем утонуть в море. Тиннстра слишком много пережила, чтобы это стало ее концом. Она взглянула на Раласиса, на его лице застыла мрачная решимость. Боги, столько всего легло на их плечи.

В конце концов, это Секановари. Последняя война. И если она хочет, чтобы ее безумный план сработал, она должна прожить достаточно долго, чтобы довести дело до конца.

Зорика крутилась высоко над флотом, швыряя огненные шары в крылатых демонов, сбивая их своим щитом. Там, наверху, она походила на Богиню, ярко сияя среди дыма. Дайджаку летели на нее, как мотыльки на пламя. Они кричали от ненависти и вопили, умирая. Они бросали свои бомбы и атаковали копьями. Им требовалось только, чтобы кому-то повезло, чтобы внимание Зорики отвлеклось или ее силы ослабли, и тогда где будут союзники? Так много надежд возлагалось на способности ее дочери.

Тиннстра крепче сжала копье, стремясь к берегу. Все вокруг нее сражались и умирали, и ей нужно было сделать больше, чем просто наблюдать.

Барабаны продолжали бить. Весла вгрызались в волны, добавляя своей мощи ветру, наполняющему паруса. По крайней мере, ветер был с ними. Флот находился к востоку от Киесуна, направляясь к пляжу Омасон, где мейгорские корабли ожидала пятимильная песчаная полоса. Каждый корабль был переделан согласно конструкции Раласиса, чтобы войска могли «легко» высадиться на твердую землю. Тиннстра усмехнулась. Что ж, в их подходе не было ничего легкого. Она знала, что Эгрил скажет свое слово, когда они доберутся до суши. Она знала, что каждое судно, достигшее берега Джии, заплатит высокую цену кровью, и, во имя Четырех Богов, она была права. Но не будет ли это слишком дорого?

— Приготовьтесь, — прокричал Раласис, перекрывая хаос. — Когда мы доберемся до пляжа, двигайтесь быстро. Убивайте все, что встанет у вас на пути.

Тиннстра не собиралась спорить с этим советом.

Мужчины и женщины бросились выстраиваться в шеренги по обе стороны от Тиннстры, вдоль всего корабля. Белые журавли на их черных плащах в честь убитого короля. Шлемы туго натянуты. Щиты на руках. Копья наготове. Она слышала их дыхание, быстрое и прерывистое, шарканье ног по деревянной палубе. Двое мужчин с топорами ждали на носу корабля, готовые перерубить веревки, удерживавшие передний трап на месте. Они приступят к работе в тот момент, когда корабль ударится о гальку, и создадут платформу, по которой все могли бы спуститься.

Кого-то вырвало, но никто их не выругал и не стал насмехаться. С любым из них могло быть то же самое. Они все чувствовали страх.

Все, кроме Тиннстры. Она давно отказалась от этого. Теперь там, где когда-то был лед, теперь был только шторм. Теперь была только ярость.

Она смотрела, как приближается берег, смотрела, как Черепа выстраиваются в линию, готовые встретить союзников. Так много, чтобы сражаться. Так много, чтобы убить. Она улыбнулась. Это было то, что она умела делать хорошо. Вот почему она была там. Ей просто нужно сначала сойти на берег.

Острая боль пронзила ее мозг, заставив затаить дыхание. Магия. Среди эгрилов были маги — и это могло означать только одно: Избранные.

Над головой летели стрелы. Барабаны задавали темп веслам. Небо прорезали молнии. Взрывы сотрясали корабль. Дайджаку кричали и выли. Тиннстра не обращала на все это внимания.

Черепа хорошо окопались, утыкали первые тридцать ярдов пляжа кольями, за которыми они ряд за рядом ждали, чтобы поприветствовать мейгорцев. И Избранные. Всегда Избранные.

Руки Тиннстры потянулись к мешочку на поясе и, даже не задумываясь об этом, нащупали флакон с водой Чикара. У нее было с собой только пять — остальные лежали в сумке в трюме. Сейчас, когда падали бомбы, это казалось не самым умным местом для их хранения, но если корабль будет уничтожен, более чем вероятно, что она взорвется вместе с ним.

Тиннстра месяцами ничего не пила, приберегая для вторжения, но теперь не было необходимости ограничивать себя. Сейчас ей нужны были все силы, которые она могла собрать. Она откупорила флакон и выпила содержимое, радуясь приливу, когда вода промчалась по ее и без того сильному телу.

Боги, это было почти чересчур. У нее перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось в груди, но Тиннстра заставила себя дышать, позволяя воде Чикара делать свое дело. Ей не нужно было бороться с этим или что-то сдерживать.

Ее сила взорвалась к жизни, и это было так, как будто она внезапно увидела мир таким, каким он был на самом деле. Источниками были маги. Но света было много и он окутывал все вокруг, когда Зорика и Аасгод бросали свою магию в Дайджаку. Она даже могла видеть красный свет, пульсирующий в демонах, когда они пикировали между кораблями.

Тиннстра обратила свое внимание на пляж, высматривая Избранных. Если бы она смогла различить их магические ауры, она смогла бы определить, сколько ублюдков поджидало их — и где. Они должны были стать ее первыми целями, когда она доберется до берега.

Бомба взорвалась у их правого борта, окатив их всех водой, и корабль закачался из стороны в сторону, напомнив Тиннстре, что она может не уйти так далеко.

— Пожалуйста, джентльмены, постарайтесь убить Дайджаку, прежде чем у них появится еще один шанс потопить нас, — крикнул Раласис. — И давайте ускорим темп. Я хочу быть сегодня на том пляже.

Барабаны ускорили свой ритм, и Аасгод в ответ выпустил еще больше молний. Они потрескивали и пронзали демонов, выжигая их с небес. С кораблей полетели стрелы. Все делали всё, что могли, но этого было недостаточно.

Зорика еще раз пронеслась сквозь ряды Дайджаку, ее меч сверкал ярко и яростно, привлекая демонов к себе и подальше от кораблей. Если у союзных войск все еще была надежда, то благодаря ей. Затем с тыла линии Эгрила взлетел огонь. Четыре отчетливых разряда. Магия Избранных. Все нацелены на Зорику. Каждый попал в цель.

Зорика, беспорядочно переворачиваясь, начала падать, и сердце Тиннстры пропустило удар. Неужели они?.. Небо заволокло дымом от взрыва. Она ничего не могла видеть. Залп обрушился на Тиннстру, на корабль. Мейгорец рухнул со стрелой в груди. Другой получил стрелу в глаз.

— Приготовьтесь, — крикнул Раласис. — Мы почти на месте.

Тиннстра заставила себя вернуться к тому, что ей предстояло сделать, отмечая в уме позиции Избранных, пока решала, кого она убьет первым.

Оставалось пройти десять ярдов.

Теперь стрелы летели в них от Черепов такой огромной волной, что почти заслоняли солнце. Тиннстра спряталась за своим щитом за секунду до того, как дюжина стрел ударила в его поверхность. Мужчины и женщины менее проворные закричали вокруг нее. Еще больше тел упало на палубу.

И еще больше стрел полетело в их сторону.

— Приготовьтесь, — снова крикнул Раласис.

Стрелы усеяли палубу корабля, выбивая дробь, когда они дождем посыпались вниз. Воздух наполнился новыми криками, и не только с корабля Тиннстры. Клянусь Богами, она не была уверена, сколько еще они все смогут выдержать.

Затем корабль содрогнулся, когда он, наконец, ударился о гальку.

Люди с топорами мощно замахнулись. Два удара спустя трап опустился, и Тиннстра смогла увидеть пляж. «Пошли», — закричала она. Удар ее копья сбил стрелы с ее щита, и она вскочила и побежала.

— Шевелись! Шевелись! Шевелись! — крикнул кто-то позади нее. Возможно, это был Раласис, но Тиннстра не обернулась, чтобы посмотреть. Она прыгнула в воду. Вода оказалась глубже, чем ожидала Тиннстра, через мгновение она заполнила ее сапоги, холодная и кусачая, но Тиннстра не обращала на это внимания, пробираясь вперед, пытаясь удержать щит, отчаянно желая добраться до пляжа.

Другие корабли, многие из которых были охвачены пламенем, также добрались до гальки, выбросив свои войска в море и на песок. Клубы дыма яростно вздымались, когда взрывы разносили их от одного конца пляжа Омасон до другого.

Стрела попала в нагрудник Тиннстры, когда она выбралась на берег. Еще больше угодило ей в щит. Она закричала и завизжала, шум заглушил хаос, и бросилась вперед, когда Черепа побежали вниз по склону навстречу союзникам. Один получил ее удар копьем в грудь, — ублюдок упал, — но за ним бежало множество других, и все были более чем счастливы попытаться ее убить.

Тиннстра выхватила свой меч. Пришло время послать Кейджу еще души эгрилов.

16

Эндж

Аскалийские горы

— Я, блядь, к ним не притронусь, — сказала Эндж.

— Мать твою, — сказал Гаро, протягивая ей шары руками в перчатках. — Бери их.

— Ты их и бери, — в ответ выплюнула Эндж. Ее парализовал ужас — шары уже убили Дрена, они собираются убить ее. — У меня достаточно оружия.

— Черт возьми, они мне не нужны. Давай, забирай их.

— Нет.

Они смотрели друг на друга еще несколько мгновений, прежде чем Гаро сдался и положил шары обратно в мешок у своих ног:

— Если я в конечном итоге умру...

— Я окажу миру огромную услугу. — Во имя Богов, иногда она его ненавидела. Он знал, как умер Дрен — и почему он умер, — и все равно говорит такое? Пошел он нахуй.

Вокруг них все, кто был достаточно здоров и силен, надевали доспехи и клинки. Был замечен мейгорский флот, и ханраны собирались сделать все возможное, чтобы их союзники добрались до берега. Скорее всего, это будут похороны множества людей.

Прошло несколько тяжелых недель с тех пор, как Черепа появились на пляже Омасон. Дайджаку проводили бо́льшую часть ночей, бомбя, к чертовой матери, все склоны гор, а Черепа выходили на охоту днем. Любые планы, которые они строили, чтобы навредить ублюдкам на пляже, пошли прахом. Все их усилия были направлены на то, чтобы держать Черепов подальше от своего дома, а не отпугивать их от Омасона.

Дела стали настолько плохи, что Яс отослала некоторых слабых и немощных подальше от пещер, решив отправить их в более безопасное место. Для этого она использовала контрабандную сеть Плачущих Людей. Кто-то предложил Яс тоже пойти с детьми, но она без колебаний отказалась.

— Мое место здесь, со всеми вами, — сказала она, и Эндж вынуждена была признать, что на нее произвела впечатление решимость этой женщины. Яс не была Шулка, но у нее точно были яйца одного из них.

И теперь ничего не оставалось делать, кроме как драться.

Эндж проверила собственную броню. Большая часть была украдена с мертвых Черепов, но ей было все равно, откуда она взялась, лишь бы броня защищала ее от смерти. Несмотря на это, она написала Убийца Черепов на своей нагрудной пластине на случай, если какой-нибудь идиот примет ее за настоящего эгрила. Эта мысль заставила ее взглянуть на Гаро. Он вполне мог бы убить ее, по ошибке.

— Ты в порядке? — спросил Тавис. Он был одет во все свое снаряжение Шулка. Черный плюмаж на его шлеме, похожий на птичий гребень, очевидно, говорил людям о его клане, в те времена, когда такого рода дерьмо было важно. У других Шулка были красные, синие и зеленые перья, но Эндж не потрудилась узнать, что все они означают. Ее волновало только то, что они знали, как пользоваться своими копьями и мечами, и она еще не встречала Шулка, который не был бы чертовски хорошим убийцей.

— Я в порядке. Я просто не хочу прикасаться к этим чертовым шарам.

— Я тебя не виню. — Он улыбнулся, обнажив белые зубы сквозь седую бороду. — Противоестественные вещи. Я уверен, что взорву себе руку, если ими воспользуюсь. С мечом я, по меньшей мере, знаю, где нахожусь.

— Я даже этого не могу сказать.

— О, с тобой все будет в порядке. Все знают, что ты можешь за себя постоять. Кроме того внизу дело будет не в мастерстве. Для этого там слишком много Черепов. Дело будет в том, кто больше хочет жить — ты или человек, с которым ты сражаешься. И они не могут противостоять твоей отваге.

Эндж позволила себе улыбнуться:

— Держу пари, ты всем рассказываешь эту чушь.

Тавис приподнял бровь:

— Только хорошим людям.

— Не беспокойся обо мне. Я вас не подведу.

— Я знаю.

Откуда-то издалека донесся треск взрывов. Все остановились, чтобы послушать, все посмотрели вверх, когда их воображение подсказало им, что происходит. Все они знали, сколько Дайджаку было готово встретить мейгорский флот, сколько солдат ждало на берегу. Шансы были невелики.

В конце концов, именно Хасан нарушил молчание, хлопнув в ладоши, чтобы привлечь их внимание. Яс стояла слева от него.

— Хорошо, все. Неудивительно, что битва началась. Мы все знали, что Черепа не позволят нашим друзьям появиться, не высказавшись по этому поводу. Вот почему мы здесь, все такие нарядные. Теперь наша очередь вмешаться.

Хасан получил кивки и ответное бормотание.

— Наша задача проста: спуститься прямо с горы, ударить по Черепам там, где они этого не ожидают, и нанести им как можно больше урона, чтобы у мейгорцев был шанс высадиться на землю. У нас есть бомбы, стрелы и копья, так что давайте сначала воспользуемся ими, прежде чем кто-нибудь вздумает умничать со своим мечом.

— Да, шеф, — сказал Тавис, хлопнув мечом по щиту.

Остальные присоединились к нему, но Хасан поднял руку, призывая к тишине:

— Мы ждали этого дня. Этого часа. Этого мгновения. Сегодня мы возвращаем Джию. Мы возвращаем наши дома. Мы возвращаем наши жизни.

На этот раз аплодисменты были оглушительными, мечи стучали по щитам, а копья вонзались в землю.

— Мы мертвые, — крикнул кто-то. — Мы мертвые. — Эндж всегда ненавидела эту глупую молитву Шулка, но даже она обнаружила, что выкрикивает ее. Звук отражался от стен и сотрясал до костей.

Хасан позволил этому продолжаться и продолжаться, прежде чем снова поднять руку. Крики и стук прекратились, но кровь Эндж все еще шумела у нее в ушах.

— Пусть Четыре Бога позаботятся о нас всех. А теперь давайте пойдем и убьем ублюдков. За Киесун. За Джию. За всех наших друзей и любимых, которых здесь больше нет, чтобы сражаться! За нас!

Тавис повел ханранов — и Эндж вместе с ними — по узкому проходу из пещер на горную тропу. Она увидела несколько встревоженных лиц вокруг себя, когда взрывы раздавались с пугающей частотой где-то над водой, но они каким-то образом продолжали двигаться. Внезапно ее самодельные доспехи и подержанный меч показались ей не слишком подходящими для настоящей войны. Дрен научил ее наносить удары людям в спину, а не сражаться с ними лицом к лицу, как настоящий солдат.

Блядь, как бы ей хотелось, чтобы он был сейчас рядом с ней. С ним она бы почувствовала себя лучше. Храбрее. Вместо этого у нее был Гаро. Эндж взглянула на него — выпучил глаза и тяжело дышит, как будто собирается обоссаться. По крайней мере, он не распустил язык, как обычно. Все равно, он был дерьмовой заменой.

Она взглянула на мешочек с шарами у него на бедре. Они все еще были слишком близко к ней, на ее вкус. Может ли ее от них стошнить? На всякий случай она сделала пару шагов влево, а затем почти врезалась в спину человека, стоявшего перед ней.